Текст книги "Бесова длань (СИ)"

Автор книги: стрелок_философ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Ну и пусть.

В груди поднялось остаточное чувство тепла. Такое ощущение, что с ней осталось то самое волшебное чувство, когда ты чувствуешь себя в безопасности.

Она обязательно вернётся.

Дэл приподняла подбородок повыше, да проговорила, глядя прямо в глаза Дайлеру:

– Я готова, товарищ командующий.

Выцветшие голубые глаза, в которых были какие-то мысли, её самую малость пугали. Сколько смертей видели эти глаза? Каким вообще нужно быть человеком, чтобы стать командующим войск и каждый раз принимать важные решения? Она успела раз десять отказаться от повышения в должности, лишь бы не получать в своё распоряжение кучу мелких рядовых, часть из которых наверняка полягут в сражениях, и перед родителями которых ей придётся оправдываться.

В роли одинокого и вечно злого капрала ей было намного лучше.

Он подал кому-то знак, и ворота начали открываться. Медленно. Очень медленно. Зато скрежет от этого такой, что в нём можно спрятать любую молитву. Только кому на этот раз? Ишта устал от её молитв, а Тах их давно не слышал.

Она прикрыла глаза и попыталась воссоздать в памяти образ Матфея. Такой хороший человек обязательно должен был стать добрым духом. И именно ему она прошептала: «спаси и сохрани моих друзей». Возможно, это не сработает. Но боги уже устали от её молитв, а вот Матфей… пока на её плече нашивка с его куртки, он будет с ней рядом, он будет живым.

Невольно она коснулась остатков его куртки, завязанных криво на поясе.

За воротами стоял одинокий силуэт, слишком уж знакомый Дэл. Проклятый колдун. Такой же насмешливый, в такой же накидке, что осталась от него в тот раз. Интересно, она тоже волшебная?

Он смотрел прямо на неё, и больше ни на кого.

В животе потеплело.

Бесова магия.

Она закусила губу, и прищурилась, глядя на него. Она его убьёт.

Колдун аккуратно вытащил из-за пазухи белое блюдце, да из кармана монету блестящую.

– Один сикль! – рука скользнула в карман и вынырнула оттуда с новой монетой. – Два сикля!

Обряд продажи. В самом худшем проявлении.

Слишком театрально, слишком наигранно. Она смотрела куда угодно, только не на то, как он достаёт по одной монете из своих карманов. Тринадцать. Ровно. Он же всё рассчитал. Он же рассчитывал на этот обычай.

Блюдце с монетой поплыло по воздуху прямиком в руку к одному из солдат, который тронул монеты и подтвердил трескучим голосом:

– Настоящие.

Дэл повернулась к командующему, и тот после промедления кивнул. Она выдохнула резко и сделала большой шаг вперёд. Взглянула пытливо на ожидающего её колдуна, сложившего руки на груди, и сделала ещё один шаг. Страшно.

Она положила пальцы на рукоять меча, сжала их. Третий шаг. В глазах его снова блеснул тот неестественный огонёк, делающий его схожим с тёмными тварями. Она убьёт его. Рука сильнее сжала рукоять. Ещё один шаг. Она оглянулась на своих товарищей, которые никак не торопились уходить.

Следующий шаг уже вывел её за ворота. Она сжала зубы. Ещё один шаг. Три-четыре шага, и она будет стоять возле этого колдуна. Она крепко сжала рукоять. Время пришло! Шаг.

Рука её не слушается. Совсем. Одного лишь движения достаточно, чтобы вытащить меч. Почему она просто не может его сделать? Дэл сжала губы, и с большим усилием потянула чуть-чуть, но рука тут же вернула его обратно в ножны.

Бес тебя подери.

Она сделала ещё шаг. Рука её совсем не слушается, никак.

Это был провал.

Ворота заскрежетали позади. Чувство, будто сердце уходит куда-то в район пяток. Всё. Финал. Она даже перед его взглядом двинуться не может. Остался последний шаг.

Колдун ей подмигнул, и сам шагнул навстречу ей.

– Вот мы и встретились снова, девочка. Убери, пожалуйста, руку с меча – в этом лесу нам ничего не угрожает.

Рука и в самом деле соскользнула с рукояти, совершенно расслабленная и совершенно не чувствующая посылов своей истинной хозяйки. Дэл тяжело вздохнула. Именно сейчас и вспомнились слова ведьмы про то, что теперь она не являлась хозяйкой своей жизни. Неужели на тело это тоже распространялось?

– Как же я тебя ненавижу, – процедила Дэл, даже не собираясь скрывать своих эмоций.

Если бы тело её слушалось, она бы уже скрутила ему шею голыми руками, вырезала бы позвоночник и отдала его на съедение волкам. Может быть, растянула бы это действие. Вставила бы кинжалы в глазницы, прокрутила бы их, а после этого попробовала отрезать пальцы и засунуть ему в его же горло.

Столько было бы вариантов.

Но прямо сейчас она может лишь идти вслед за ним, да осознавать собственное бессилие.

Проклятый колдун.

– Не люблю, когда меня так называют, – проговорил он. – Мне было бы приятней, если бы называла меня по имени. Лука.

Он ещё и мысли читает? Она задышала от злости, стоило ей только подумать об этом. Бес его раздери! А если он их и контролировать умеет? И что вообще за имя такое дурацкое, Лука? Она закусила губу.

– Я могу называть тебя и дальше девочкой, но… думаю, тебе это не очень нравится. Как мне к тебе обращаться?

Играется с ней так уверенно, как будто со своей куклой. Она коснулась живота, где выделялся этот ожог в виде ладони. Имеет полное право. Тёмная тварь.

– Можешь называть своей смертью, – проговорила она хмуро.

Он тихо посмеялся над этим, поправил растрепавшиеся волосы, сбившуюся мантию.

– Думаю, ты немного не понимаешь, как это работает, Дэл.

Она была готова к этому повороту. Если он может читать её мысли, то почему не мог бы узнать и имя? Но дрожь лёгкую от собственного имени она всё же словила. Возможно, его голос в принципе вызывал такую реакцию.

– И как это работает? – ехидно осведомилась она.

– Магия соединила нас ровно до того момента, пока смерть не разлучит нас. Но магия не любит разрушать что-либо, поэтому тщательно охраняет от смерти. И ты будешь охранять меня. И я тебя. Вот так это и работает.

Дэл усмехнулась этим наивным рассуждениям, звучащим так глупо. Она ведь и рукой не пошевелит, чтобы его спасти. Но вдруг осеклась – когда ей нужно было пошевелить рукой, она даже не дёрнулась.

Если всё будет ровно так, как сказал этот Лука, то… она никогда не вернётся к себе в город. Она не выполнит обещание, данное Брайсу, и не извинится в очередной раз перед Лексом, и не обнимет проклятую Лайзу.

И именно в этот момент её захватил настоящий страх.

Ей не на что надеяться.

Её отдали в руки настоящему монстру, который сможет с ней сделать всё, что только пожелает.

– Зачем тебе это?

Она заметила на его лице лёгкую расслабленную улыбку и вздрогнула. Он слишком спокойный. Он ни на что не реагирует.

– Я хочу, чтобы ты ответила всего лишь на один вопрос. Куда ты идёшь, Дэл?

Она нахмурилась, звучало это немного глупо. Прямо сейчас она шла за ним, толком даже и не зная куда. Шла, потому что так нужно было. Шла, потому что была магическая связь, которую она не в силах побороть.

– Не знаю, за тобой иду.

Он медленно покачал головой, походу, этот ответ его не устроил. Но придумать больше ничего она не смогла – в голове были лишь синонимы.

Как же она хотела просто сломать шею этому колдуну, чтобы рвануть к воротам, упасть на колени и упросить вернуться. Но вместо этих всех действий она шла по удивительно тихому лесу.

– Пока ты честно и правильно не ответишь на этот вопрос, тебе придётся побыть со мной.

Звучали эти слова как очередная уловка проклятого колдуна, которому было интересно понаблюдать за её реакцией. Пришлось закусить губу, чтобы не ответить что-то резкое. Пришлось смириться с тем, что она нескоро увидит знакомые лица.

И от этой мысли весь самоконтроль пошёл прахом.

– Бес побери, как же я тебя ненавижу!

Всё равно её мысли были для этого Луки открытой книгой, поэтому это признание не станет для него великим откровением. Он в лице не изменился даже. Приподнял глаза к беззвёздному небу и проговорил:

– А я слишком стар, чтобы кого-то искренне ненавидеть. Даже завидую тебе в этом.

Абсолютно спокойный и непробиваемый. Она тяжело вздохнула, да подняла голову на тёмное небо. Никакого привычного подъёма от вдоха лесного воздуха не произошло.

Какая разница, где она, если отныне она была бесовым рабом? Она прикрыла глаза и снова вспомнила лицо ведьмы, которая произнесла роковое: «отныне твоя жизнь принадлежит колдуну».

Но душа всё равно принадлежала ей.

Она открыла глаза и заметила впереди отдалённо знакомое дерево с кривыми ветвями. Глубокий вздох. Невольно рука коснулась завязанным вокруг пояса остаткам болотной куртки.

Колдун остановился и обернулся на неё:

– Что-то случилось?

Дэл нервно сглотнула, да прищурилась. Возможно, вон та длинная линия на стволе дерева была той самой меткой, которую она когда-то оставила на тот случай, если вернётся сюда. По крайней мере, тогда росла почти такая же трава, пусть и обагрённая кровью вокруг мёртвого тела.

Никакая магия сейчас не остановит её.

Она резко повернулась и пошла сквозь кустарники в сторону того дерева. То самое место. Если бы было немного посветлее, то можно было бы мысленно вернуться в тот самый день.

Она мотнула головой. Это не хотелось вспоминать. Хотелось забыть, помнить лишь улыбку Матфея, его длинные пальцы, которыми он сплетал удивительные венки из ромашек и дарил девчонкам, его спину в болотного цвета куртке, вечно испачканную в чём-то.

С каждым шагом Дэл всё больше и больше понимала – это то самое место. Она снова вернулась на ту самую поляну. Лишь бы не наступить на кости… или их зарыли в землю? Прошло слишком много времени, всё могло быть.

Наконец она подошла вплотную к дереву и прикоснулась к нему пальцами. Вскоре она нащупала те самые линии, что пыталась вырезать кинжалом с его пояса. Она медленно обвела букву М и тяжело вздохнула. С каждым движением чувства всё больше и больше захватывали её. Весёлый и всеми любимый Матфей заслуживал больше, чем кто-либо, больше, чем она сама.

Она сняла со своего пояса старую куртку, которая всё это время напоминала о нём. Люди же живут, покуда о них помнят? Один взгляд на куртку напоминал ей о его улыбке, тёплых карих глазах и хлопка по плечу: «Ну ничего, Дэл, мы справимся и с этим».

Их жестокий мир не заслуживал таких людей. Спи спокойно, капрал Матфей.

Дэл аккуратно повесила на ветку куртку и пробормотала себе под нос:

– Простите за то, что не зашила, капрал.

Она зажмурилась, да губу закусила. Лишь бы не заплакать. Лишь бы не при нём. Она же сильная, бес её подери. Пальцем провела по всему его имени, которое вывела кинжалом сквозь душевную боль и желание убить всех, дотащить до ворот его тело, лишь бы не оставлять одного его в тёмном лесу, который он никогда не любил и который его в результате и убил.

Но запрет был чётким – тела должны оставаться в лесу. Даже если это было тело почти-капитана Матфея.

Лёгкий ветер зашевелил листья над её головой, и в шёпоте этих листьев она надеялась услышать ответ. Но это были всего лишь листья, а она – не в какой-то глупой сказке, где мёртвые становятся ветром. Она приложилась к дереву лбом и попыталась успокоиться.

Больно. Словно срезают тонкую кожицу с живого сердца, медленно, самым кончиком лезвия. Закончить это можно было лишь ударом кинжала в самое сердце.

Но она тогда не понимала, что это было финалом. Она тогда аккуратно стащила с холодного тела окровавленную куртку, да натянула на себя, искренне надеясь, что в ней осталось хоть немного тепла, хоть немного напоминания о Матфее. Он же жил, он же сражался, он был достоин вечной памяти и вечной жизни.

Но все, кроме неё, забыли и отпустили. Лишь она носилась в его куртке, получила его звание капрала, пыталась защитить его любимую Лайзу, даже в какой-то момент сама в неё влюбилась, смотря глазами Матфея, но не своими собственными. Возможно, она сама себе и дурила голову.

Возможно. Но боль была настоящей, пусть и причин физических на неё не было. Дэл стёрла рукавом текущие слёзы, да за дерево в качестве опоры схватилась. Холодное. В нём тоже не было никакого тепла.

Закатное солнце было тогда тёплым.

– Блин, надо будет куртку зашить после… – проговорил рассеянно капрал, изучая дыру на своём рукаве. – У тебя же есть дома нитки, Дэл?

Она поспешно кивнула и, заметив, как улыбка на его лице погасла, проговорила торопливо:

– Я могу зашить! Мне не сложно!

Позади тихо рассмеялся Лекс, в очередной раз проверяя, как меч выходит из ножен.

– Втюрилась, что ли? Или капрала за немощного считаешь?

Она обернулась на него и окинула его презрительным взглядом. К счастью, сам капрал не услышал этой лёгкой перепалки, предпочитая молиться в последние минуты перед открытием ворот. Дэл отвернулась от тупого Лекса, который только и мог, что шутить глупо, да сложила руки.

Она всегда молилась только Иште, и каждый раз это давало свои плоды. Каждый раз она чувствовала воодушевление и прилив силы после того, как обратилась к нему и бежала в бой.

Возможно, он и в самом деле благоволил ей.

Она схватилась сильнее за холодное дерево. Богам всю жизнь было плевать на них. Никакой бог бы не допустил смерти Матфея, который никому не причинил боли, кроме тёмных тварей. Даже если он и существовал, то он был злым богом. И молиться такому смысла нет никакого.

Она подняла взгляд, полный слёз, к небу и произнесла:

– Бес вас раздери…

Одинокая Дэл в лесу, потерявшая всех своих родных, кучу раз перешагивающая через трупы людей знакомых и друзей. Столько смертей она видела за свою жизнь, столько же жизней закончила своим мечом, а за этим наблюдал какой-то равнодушный бог, выбравший её своей любимой игрушкой. Кто знает, может это был тот самый Ишта, которому она молилась каждый вечер перед очередной вылазкой в лес.

Она отпустила руку, развернулась и пошла к колдуну. Не нужно было оборачиваться, чтобы представить, как остатки зелёной куртки Матфея качались на ветках.

Этот Лука смотрел на неё как-то странно, от чего на душе ещё гаже было. Но на него злости в ней не осталось. Дэл могла лишь опустить голову и пойти вслед за ним, пытаясь выкинуть любые мысли из головы. Но снова и снова она видела покачивающуюся на ветке одинокую зелёную куртку.

========== Почти пятая глава. Застрявшая ==========

Комментарий к Почти пятая глава. Застрявшая

Эта глава добавлена 17 декабря 2021 года, и она направлена лишь на раскрытие некоторых моментов, на сюжет кардинально она не влияет.

Одинокая зелёная куртка висела на ветке напоминанием о том, что у всего есть конец. Даже у этого бесконечного пути, по которому вёл её колдун. Даже у её любви был конец. И от этого осознания глаза жгло.

Этот путь был бесконечно долгим. Над головой разгорался новый день. Над головой пролетали птицы. Она видела собственные руки, она видела потрёпанную накидку колдуна, его растрёпанные тёмные волосы и сутулую спину. Желание прирезать его никуда не делось, лишь затаилось в её сердце. Однажды наступит тот самый момент, и она обязательно прибьёт его.

Ноги устало передвигались, больших усилий стоило не споткнуться об очередную корягу и не грохнуться носом об землю. Однажды она упадёт. Однажды она его прибьёт.

Мысли крутились около одного и того же дерева, на ветке которого качались остатки куртки Матфея.

– Прекрати.

Она нахмурилась:

– Ты это мне?

– Ты слишком громко думаешь, Дэл.

Она возмущенно вздохнула. На такое даже сложно было найти грамотный ответ. На такое только врезать. Шутник бесов…

– А ты не слушай чужие мысли, колдун.

На этом и закончился их краткий разговор. Они продолжали идти через оживлённый лес, где всем обитателям было совершенно всё равно на гостей. Белки, ежи, птицы, мелкие грызуны и куча насекомых. По дороге было бы удобнее идти. Но они шли по какой-то старой тропинке, пусть и не через кусты, но тропа была настолько тонкой, что Дэл брали сомнения – ходили ли в этом году по ней вообще. Скорее всего, нет. Такую тропинку только бесовым чутьём можно было найти, не иначе.

Они шли по ней, в голове снова закрутился тот самый вопрос.

Было темно, но она заметила заинтересованный блеск в его глазах. “Куда ты идёшь?”. Глупый вопрос от колдуна, который и так умеет слышать мысли. Глупый вопрос от колдуна, который забрал её из города и ведёт её по заброшенной всеми тропе. Глупый вопрос… просто глупый.

Матфей бы её не отдал колдуну.

Он никого бы не отдал. Боролся бы. Нашёл бы правильные слова. Он никогда не считал приказы командующих чем-то важным, настолько серьёзным, чтобы пойти против своих принципов. Никто её не защитил. Они просто её отдали, словно она никогда не рисковала своей жизнью ради всего этого города. Дэл прикрыла глаза… и почувствовала, как нога зацепилась за корягу.

На мгновение она потеряла равновесие… сердце ухнуло куда-то в пятки, тело накренилось вперёд… но как-то на ногах она удержалась.

Лука смотрел на неё. Руки не подставил, чтобы она не упала, просто смотрел. И, наверно, впервые она обратила внимание на её тёмные глаза… таких она не видела ещё ни у кого. Нет. Видела.

Она омывала свой меч по утрам, и в реке видела собственное отражение. И у него были такие же глаза.

Дэл сглотнула, чувствуя, как сжалось что-то в горле. Бес подери…

– Что такое? – невинно спросил Лука и… улыбнулся чуть.

Мразь. Он же слышал её мысли. Он же всё знает, что она скажет, до того, как она откроет рот. Зачем постоянно задавать бессмысленные вопросы? Чего добивается этот колдун?

“Куда ты идёшь?”

Она сжала кулаки и губы поджала, чувствуя, как злость в ней волной поднимается.

– У тебя глаза от ярости горят… страшно смотреть.

Лука невозмутимо стоял, руки заложил за спину и… сделал шаг. Она невольно дёрнулась. Нет, она не отойдёт. Этот колдун ничего ей не сделает. Он ничего не сможет. Он сам признавался, что не может её тронуть, как и она его.

Она приподняла подбородок. Она не отступит.

– Тебе не страшно, – проговорила Дэл, чувствуя, как голос вздрогнул на конце фразы. От злости или от страха?

– Тебе тоже не страшно.

– Куда мы идём?

– Ты знаешь, что я вижу в тебе? – невозмутимый колдун, даже бровью не пошевелил, вопроса её не заметил.

– Куда. Мы. Идём. – процедила Дэл, чувствуя, как щёки начинают гореть. Она определённо злится. Если бы не магия, она бы давно обнажила меч и проткнула его. Множество раз. И первый удар – в глаза.

Но её глаза абсолютно такие же.

– Ты видишь себя. Я знаю. Но… я никогда не буду такой, как ты. Я не буду отнимать жизни людей. Я… не буду такой, ты не дождёшься, проклятый колдун!

Лука улыбнулся расслабленно, словно… она не попала. Ни одно острое слово не попало в цель. И от этого стало не по себе.

Он медленно покачал головой.

– Я вижу невероятную силу в этих глазах. Даже странно, что ты не справилась со мной тогда…

– Ах ты… – она сорвалась с места и толкнула его, не сильно, но тот отступил на пару шагов.

Нет, рука не дёрнется достать меч и его убить. Но она может с ним хоть что-то сделать. Она может врезать кулаком по лицу? И рука на этот раз просто не поднялась. Вздрогнула – но не поддалась. Магия оказалась сильнее.

– Задел? Тебя же это злит, я вижу… ты не привыкла проигрывать. Наверняка больше никто тебя не побеждал в бою…

Он поставил блок. Ещё один. Так легко и непринуждённо, сразу видно, что он сражался так тысячи раз. Каждое движение тренировочного меча – лёгкое и логичное. Он знал, куда она ударит, и всегда защищался спокойно и… с этой спокойной улыбкой.

Дэл облизнула пересохшие губы. Ей же иногда снился этот бой. Единственный, где она хотела победить – и в итоге проиграла.

Она ударила по ногам, но лишь задела кончиком деревянного меча колени – и получила тычок в живот. Ощутимый. Болезненный. Она зажмурилась, всего мгновение – меч вылетает из рук, она не успевает схватить его крепче. Кажется, он выбил его ногой. Кажется, равновесие она не удержала и теперь падает. Кажется, она проиграла.

– Это больше, чем человеческая сила воли… это нечто божественное, дар богини всему человечеству – и он в твоих глазах, в твоих руках, в самой тебе.

Он улыбнулся обезоруживающе. Рука перестала нащупывать потерянный клинок. У него такая… правильная улыбка. От такой хочется улыбаться в ответ. Что она сделала этому старшему рядовому в зелёной куртке? Или он просто… вот такой, простой, улыбчивый и хороший?

Лука улыбнулся, заметив что-то. Странная улыбка. От такой хотелось бежать или ударить в лицо.

– Ты рождена для большего, Дэл.

И этими словами выбил уверенность из неё. Разом. Она уже слышала это от одного человека, и не хотела слышать это снова. Матфея давно уже не было. Она не должна была слышать его в других. Или… может, ей показалось, и он говорил совсем иначе?

Он говорил, что она рождена для чего-то особенного. Иначе. И с другим смыслом.

И они снова пошли по этой тонкой тропинке. Тишина была не очень приятна. В мыслях капрал снова ожил, в своей зелёной неформенной куртке, с растрёпанными волосами и лёгкой улыбкой, которой вскрывал сердца людей лучше, чем какой-либо вор пользовался отмычкой. Он снова ожил и снова говорил – и его слова заставляли дышать чаще.

“Кто-то должен быть сильным”.

“Всё будет хорошо, Дэл”.

“Ты ничего не могла с этим сделать…”

Единственный, кому она хоть немного, но доверяла свои мысли и переживания. Единственный, кто переживал за неё. Единственный, за кого она была бы готова умереть, но вместо этого умер он. А она его не спасла. И это была её вина.

Она подняла глаза на небо, застланное ветками. Ещё светло. Они до сих пор шли, и конца этому пути не было видно. И каждый шаг давался всё тяжелее и тяжелее, словно что-то давило к земле, словно на плечах что-то увесистое держалось.

Машинально Дэл схватилась за бок и… почувствовала что-то мокрое. Пот? Она подняла руку и усмехнулась, увидев красные разводы. Ах, там же были раны. Старые и давно забытые, но почему-то открывшиеся только сейчас. Впереди остановился Лука, обернулся и проговорил:

– Тебе нужен целитель.

Она подняла глаза с окровавленной руки на него. Один вздох – и она поняла смысл. Ей действительно нужен был целитель.

Тот самый светловолосый целитель, который прижимал её к себе как что-то тёплое и ценное. Брайс. Он умел обращаться с её ранами, но в этот раз что-то пошло не так… она сжала кулак.

“Ты только вернись, тихоня Дэл”. И она действительно пообещала, что вернётся. Дэл зажмурилась. Не сейчас. Она не имеет права умереть от этой проклятой раны. Даже если шансов убить колдуна и вернуться в город почти нет, с её смертью их вообще не останется.

– Мне нужен целитель, – повторила она.

Ей нужен Брайс. С ним было проще. С ним она могла открыто говорить, открыто злиться и не думать о последствиях. С Матфеем ей было иногда тревожно, потому что одно неловкое слово – и он может исчезнуть из её жизни, а это страшно, без него она не выживет, без него будет отвратно. Брайса не жалко. Брайс сам за себя постоит – пошутит глупо или наорёт.

И Матфей исчез из её жизни. По её вине.

“Ты никогда не была виновата в этом”. Упрямый Брайс и тут высказался. Тогда он сказал это про тот самый случай с Лексом. Что она тогда ему ответила?

“Тебя никогда рядом не было, чтобы ты мог оценивать степень моей вины”.

Она всегда была одна. Только с Матфеем она была не одна. Именно это она и боялась потерять. Именно это она и потеряла, и осталась в итоге одна. Зачем же она тогда вспоминает того дурака-целителя? Одни объятия смогли что-то изменить в их отношениях? А были ли у них вообще отношения, кроме обязанности целителя лечить раненных солдат? Без этого всего она бы никогда не заглянула в палатку Брайса. Его и в самом деле никогда не было рядом, и когда он наконец-то оказался, то снова глупо пошутил и… её забрал проклятый Лука.

Он аккуратно снял окровавленную повязку и положил тёплую ладонь прямо на рану. Дэл зашипела от боли. Лягнуть бы этого колдуна… и она почувствовала слишком странное тепло, идущее из его руки. Настолько странное, что боль отошла куда-то далеко. Магия? Он точно лечил её магией. И от осознания этого по телу пошла дрожь.

– Не беспокойся… – мягко проговорил Лука и взглянул ей в глаза.

Тёмные. Совсем тёмные, даже блика в них не видно. И в них отражалась она сама. И пусть в отражении не видно, но Дэл помнит, что её глаза точно такие же. И от этого хотелось выть. Неужели боги и в самом деле решили так устроить ей жизнь, чтобы она постоянно сомневалась в себе? Если так, то чувство юмора у них не лучше, чем у Брайса.

– Бес подери… – он отстранился, – Кажется, я переоценил свои возможности.

Прежде безмятежное лицо изменилось, тёмные глаза забегали, кажется, что-то вывело колдуна из привычного равновесия. Она оперлась рукой о ствол дерева. Кажется, её равновесие тоже под угрозой. Он же должен был залечить рану, прошло достаточно дней… колдун резко рванул с себя накидку, да на земле её расстелил.

– Придётся нам здесь задержаться, – он попытался улыбнуться, но на его лице никакой радости не читалось. Что-то пошло не так.

– Магия уже не помогает, да? – ухмыльнулась Дэл.

Дело касалось её жизни, и рядом на этот раз не было никакого целителя. А она всё равно находила, чем может задеть этого колдуна.

– Поможет. – хмуро проговорил Лука и вдруг поднял на неё взгляд, – А ты пока поспи.

– Я не собираюсь… – и вдруг она осеклась. Это было что-то больше, чем предложение. Это был приказ. И тело на него отреагировало раньше, чем она успела это осознать.

Нет, она не будет его слушаться. Нет, этот фокус не пройдёт. Она надавила с силой на дерево. Глаза слипались сами собой, но она сможет выстоять против этого. Сможет ведь?

Дэл кулаком ударила по дереву. Боль вспыхнула в руке.

– Иди ты к бесам со своей магией, тварь!

– Это не конструктивно и не вписывается в…

– Да мне плевать! – вспыхнула Дэл, – Я не просила мне помогать! И не хочу, чтобы ты своим колдовством на меня… колдовал! Лучше уж сдохнуть, чем…

– Пожалуйста, Дэл, давай обойдёмся без этих выступлений…

– Нашёлся умник! Иди к бесам со своими речами!

Лука тяжело вздохнул. На его лице явно читалось, что его достал весь этот диалог. И когда Дэл остановилась, чтобы перевести дух, он негромко, но жёстко проговорил:

– Я сказал: спи.

И с этими словами что-то окончательно сломалось в ней, словно какая-то струнка, державшая её волю, лопнула и вся тяжесть, давившая на плечи, наконец погребла её под собой. Слишком быстро. И все бушующие эмоции куда-то исчезли, ничего не оставив с собой, даже хоть какие-то мысли. Это был конец.

Матфей улыбнулся, да положил ладонь на её плечо:

– Я давно хотел тебе кое-что сказать.

Солнечный день ещё ярче делал эту улыбку. Тёплые лучи и по её плечам скользили, согревали, напоминали о том, что жизнь может быть и не путём страдания и вечной борьбы. Жизнь – это не только ночь, в которой горят лишь глаза тёмных тварей. Жизнь – это и вот такие встречи, где тебе рады, и где ты сам кому-то рад.

Она посмотрела на весёлого капрала и почувствовала, как становится чуть спокойнее. Всё хорошо.

– Что такое?

– Как насчёт того, чтобы хлебнуть чаю?

И они пошли в сторону её дома, потому что там всегда был готов чайник, наполненный и готовый к кипячению. И пока они шли, Матфей что-то рассказывал о службе, но это явно было не то самое, что он хотел “давно сказать”. Просто мелочи, как они с отрядом охраняли мешки с яблоками и в итоге даже тварей не встретили по пути. Всё тихо и мирно, это не походило на нечто особенное, о чём можно сказать только с чаем.

В дом к Дэл заходил только Матфей. Больше никого она не приглашала, да и никто не хотел.

И солнечный свет всегда был желанным гостем в доме – шторы всегда раскрыты, пыль почти не кружилась под лучами света. Матфею всегда нравилось здесь, может, именно поэтому они пили чай именно у неё дома, а не где-либо ещё.

– Даже у меня такого порядка дома нет, – хмыкнул Матфей, вешая свою куртку на крючок.

– Я не так часто здесь бываю, чтобы испортить это.

Перед выходом в лес она проводила ритуальную уборку. Это помогало проснуться после дневного сна, да и мысли хорошо приводило в порядок. Больше некому здесь было испортить эту чистоту. Всё оставалось неизменным, и Дэл почти ничего не двигала. Лишь иногда на столе то стоял керамический чайничек с заваркой, то к нему присоединялась сахарница.

– Три ложки, да?

Матфей кивнул, и она облегчённо засыпала сахар ему в кружку.

На улице он очень много говорил, а здесь сразу стал тихим и спокойным. Эти разные стороны капрала восхищали Дэл, и… она иногда думала, что в этом доме он становился самим собой, открывался перед ней не как весельчак и капрал, а как Матфей, тот простой и умный парень.

– Каждый раз удивляюсь, как ты можешь пить чай без сахара, – проговорил он, наблюдая за тем, как она присаживается со своей кружкой за стол.

– Привычка, – она заметила заинтересованный взгляд Матфея и решила дополнить, – С детства так пью. И сложно перестроиться.

Матфей понимающе кивнул. Он всегда понимал. И это в нём ей очень нравилось. Что же он хотел ей рассказать? Почему-то сейчас он выглядел немного взволнованным – рука с чашкой подрагивала, да и взгляд у него блуждал по комнате.

– Что-то произошло.

Он вздрогнул – и тут же замотал головой. Впрочем, это ничуть не убедило Дэл. Всё сводилось к этому. Вскоре Матфей всё же вздохнул и проговорил:

– Ладно, произошло.

Что? Мысли Дэл были быстрее любых слов – кто-то умер, переехал или дал сложное задание. Или… от чего может так волноваться Матфей? А может…

Нет. Мысль хотелось выбросить из головы. Этого не могло произойти. Но, как любая мысль, которая нежелательная, она засела надёжно, свои корни пустила и продолжала развиваться. Именно в такой обстановке можно было признаться во всём, что угодно. Особенно в том, что страшно признаться.

Она отхлебнула чай из кружки. Матфей продолжал молчать, наверно, боялся сказать что-то страшное.

Он влюбился. Признаться в этом было сложно. Но стоило только осознать эту мысль, принять её – и стало как-то легче. И он пришёл к ней, чтобы это сказать и наконец перестать скрывать эту истину. Он чувствует что-то сложное, и это наверняка его пугает.

Как и её это пугало.

Она никогда бы не смогла в этом признаться, даже самой себе. Это было неправильно. Это было… ненужно и ему, и ей. Но если он первый признается, что ей придётся сделать? Сделать тоже самое, или… спрятаться от этого, не дать себе открыться?

– Я… – он поднял глаза от чая, – Я говорю это тебе первой, потому что… с тобой я чувствую себя правильно. Смешно, да?

– Не смешно. Это… наверно, очень хорошее чувство.

Матфей кивнул.

– Я… сложно о таком говорить, но ладно… я скоро стану капитаном.

Лицо его просветлело. Признался. Признался, но только не в том, что она от него ждала. Признался – и сразу же почувствовал лёгкость, как это всегда и бывает. Дэл сделала глоток чая и кивнула, толком ещё не осознав, что он сказал.

– Я стану капитаном и… у меня будет свой отряд. Конечно, не гвардейский, как сейчас, но… тоже хороший, я постараюсь, чтобы он был хорошим.