Текст книги "Биологическое оружие деревни Ночи (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Заткнись, водомерка, я сама не понимаю её! Она словно ищет что-то!

«А не нас ли она ищет?» – подумали разом Джуго и Саске, но вслух ничего не сказали. Тут Карин почувствовала, что источник странной чакры биологического оружия замедлился, а потом и вовсе остановился.

– Она совсем близко, идём тише! – яростно прошептала Карин, начиная переступать с носка на пятку при ходьбе. И что же увидела команда Саске вместо ожидаемого чудовища (Из всей четвёрки только Саске краем глаза видел Рису)?

– Эта милашка с большими сиськами и есть наша цель? – заинтересовался Суйгетсу. Карин почувствовала соперницу. Саске вздохнул украдкой. И только Джуго смутился и прикрыл глаза – Суйгетсу зрел в корень истины. Оставалось только решить главное: будить Рисаимин или пусть отоспится. С одной стороны, они тоже устали, да и дело подождать может…а другой стороны и не было – команда Хеби тихо расположилась на привал.

Спала Рисаимин крепко, как мёртвая. Да, синоби должен спать чутко, но Саикинхеики тренировали по-другому – сон должен быть регулярным и настолько крепким, чтобы тебя можно было принять за мёртвого. Да и не было ещё таких ситуаций в практике Рисаимин, чтобы засыпать на территории врага.

А потом как-то неожиданно она проснулась и отметила три вещи: она жива, что хорошо; она нашла Саске, что отлично; Саске тут уже давно и ещё не прикончил её, что удивительно, но превосходно. Теперь надо только поговорить с ним по-душам.

– Здравствуте! Извините, что вам пришлось меня ждать…

– Зачем ты меня искала? – перебил её Саске, готовясь услышать очередную в своей жизни ложь. Но Риса его удивила.

– Кабуто попросил меня найти тебя и поругать за убийство Орочимару-самы. Я с ним согласна! Орочимару-сама мог быть не лучшим из людей, но о нём плакали! Если о человеке хоть кто-то плачет, он не может быть таким уж ужасным. И, к тому же, у меня с ним договор о взаимопомощи, а теперь и с его учеником. И что-то мне подсказывает, что вы сами ещё пожалеете о его смерти. Человек, который заботился о вас около трёх лет, не мог быть таким уж плохим.

– Это всё?

– Не совсем. От имени Кабуто я вас уже пожурила, а теперь я выполню обещание Итачи-сана…

Саске заинтересовался.

– …так вот, от его имени…Саске! Дальше я буду говорить с паузами и от первого лица. Мой глупый, глупый младший брат, я совершил большую ошибку…мне не следовало врать тебе…кто знает, если бы я уделял тебе больше внимания в детстве…ты бы не страдал от проклятия ненависти сегодня…но кто не ошибается? Я действительно хотел, чтобы ты стал сильным…чтобы ты отомстил тому, кто послал меня тогда…наш клан. Я никогда не хотел тебя убивать…очень жаль, что я вынужден разговаривать с тобой…через посредника в лице этой девушки…

– Дай угадаю: Итачи говорит текст тебе прямо сейчас? – спросил Саске.

– Вы угадали. Его призрак стоит по левую сторону от меня. Кейриган – моё додзюцу,– позволяет мне видеть и слышать мёртвых.

– Хм. А ты можешь узнать у него, почему он не мог сказать мне этого сразу? Тогда, три года назад! Если он считает, что я хотел уходить из Конохи, он сильно ошибается. Да, Наруто меня бесил, и Сакура достала со своей любовью, но с этими трудностями я почти справился.

Рисаимин прислушалась к кому-то по левую от себя сторону и, хихикнув, передала Саске:

– Тогда ему бы пришлось бросать налаженный быт, напарника, разбираться с Данзо и Третьим лично, искать ему замену или становиться ею, погружать в гендзюцу всех в Конохе, потом в Стране Огня, потом в мире вообще, а зрение у него не вечное, и здоровье не очень было, и тогда ты бы осиротел окончательно, возненавидел этот мир и всё равно пошёл бы мстить, но уже миру.

Суйгетсу захихикал в кустах. Карин пристукнула его по голове и зажала рот.

– Хм, и ведь не поспоришь. Тебе есть что сказать?

– Самой? Да, есть. Если то, что дядя Кисаме говорил мне о Итачи-сане, хоть немного правда, вы должны были молиться на своего брата день и ночь. Это во-первых. А ещё…у меня была старшая сестра-близнец, родилась всего-лишь на пять минут раньше меня. Она была в сто раз сильнее меня, в десять лет вышла в Режим Мудреца, а в двенадцать создала собственное додзюцу! Вот это, у меня в глазах. Она могла стать вторым Мудрецом Шести Путей, но она предпочла убить себя и завещать мне свою силу, вот эту, у меня в глазах. А я тоже могла стать такой же, как вы сегодня. Но я не пошла на поводу у сердца: я послушала свой разум (не хихикайте так мерзко) и он велел мне ждать. А недавно я поняла, что поступила правильно, ведь сестра и после смерти помогла мне стать сильнее! И я…я…– Рисаимин почувствовала, что сердцебиение участилось, но Тсуги-Рисаимин не торопилась появиться. Что очень хорошо, кстати. Саске же вдруг уставился на грудь Рисаимин и вытаращил глаза. Риса удивилась – неужели он только сейчас заинтересовался ею? Может, Шаринган, как и Бьякуган, даёт возможность видеть сквозь одежду? Да нет, не даёт вроде.

– Ты светишься,– пояснил Саске, указывая на центр её груди – туда, где приблизительно должно быть сердце. Рисаимин наклонила голову…и чуть не ослепла от света, исходившего из самого центра её груди. Светится…она действительно светится. От осознания этой простой, пусть и невероятной, мысли, Рисаимин засмеялась. Похоже, она ещё много не знает о собственном теле.

Чоджи и Шикамару чувствовали всё вместе с Рисаимин. Посреди ночи они проснулись от чувства боли, обречённости, страха, пересидели это в любимых местах (Шикамару на крыше, Чоджи на кухне у холодильника), а потом до утра не могли заснуть. Дальше – больше. Целое утро они чувствовали её тревогу и решимость, из-за чего Шикамару развил бурную деятельность (пусть и в виде качания на качелях), а у Чоджи пропал аппетит (ночные перекусы этому поспособствовали. Ино всерьёз задумалась об их психическом состоянии, но потом вспомнила об их синхронизации с Рисаимин и успокоилась – всё это временно.

Ирука же эту ночь проспал сном праведника, никакая шизофрения его не беспокоила. Он раздумал идти к психиатру – галлюцинации не повторялись, никто не отмечал странности в его поведении, а учитель в Академии не может из-за всяких пустяков оставлять учеников, пусть и на несколько дней. Но утром шизофрения в лице Третьего Хокаге снова оказалась у его кровати.

– Привет, Ирука! Ой, а что это ты побледнел…

Ирука спрятался с головой под одеяло и начал вспоминать всех известных ему богов, полубогов и демонов, помянул Рикудо Сеннина и, мать его, Кагую, сыновей его Индру и Ашуру, после чего обиженный Сарутоби растворился в воздухе. Но только Ирука вылез из под одеяла…

– Это я, Оотсутсуки Хагоромо, Мудрец Шести Путей. Чего звал?– спросил страшный человек в белом. Ирука, понимая интуитивно, что психиатр тут уже не поможет, начал изливать шизофрении душу.

– По-моему, я схожу с ума. Со мной беседуют давно умершие люди!

– Твои глаза видят мёртвых, только и всего. Владеющий четвёртым великим додзюцу может не только видеть и слышать мёртвых, но и манипулировать жизнью и смертью. Или ты не знаешь о своих силах? По лицу вижу, что ты впервые об этом слышишь. Я готов объяснить тебе силу, которую Саикинхеики передала тебе со своей кровью.

– Так…так вот от кого мне делали переливание!

– Да, именно так. Тебе дана часть её силы – Кейриган, глаза палача. Стоит их активировать, они выполнят любой твой приказ, но взамен ты отдашь часть себя. Какой-нибудь внутренний орган, очевидно. Есть способ преодолеть это условие, но о нём ты сам узнаешь позже. Ты успокоился?

– Да. Фух, как гора с плеч упала. А вы…вы правда Рикудо Сеннин?

– Да, правда.

– А откуда вы всё это знаете?

– Я многое знаю. В мире то и дело появлялись люди с Кейриганом – они видели меня и других людей. Но Кейриган убивал их, и они не успевали передать додзюцу по крови. Сестра-близнец Рисаимин, Хигаиша, пробудила глаза палача и передала их самому подходящему человеку – родной сестре. А она – тебе. И её дети унаследуют эти глаза. И твои потомки – тоже.

Ирука осоловелыми глазами уставился на очень довольного собой Отсутсуки. Ему казалось, что он сходит с ума – ещё три дня назад он был самым обычным синоби, преподавал в Академии, а сейчас с ним разговаривает Бог Синоби, он получил немыслимую силу и явные привилегии…И он хочет есть.

Рисаимин и Саске беседовали по душам. Он признался, что уже жалеет об убийстве Орочимару – тот вкусно кормил и выслушивал в три часа ночи наболевшее. Она его выслушала, поняла, простила и посоветовала стать…не спокойнее, так хоть практичнее. Был ли смысл в убийстве того, кого можно было просто вырубить? К тому времени они перешли на «ты», поэтому Рисаимин решила задать весьма личный вопрос горе-мстителю.

– Саске, я вот хотела узнать кое-что…а почему ты всем нравишься? Ну, ты симпатичный…но ничего особенного. Ни одного красивого изъяна!

– Не очень понимаю, что ты имеешь в виду под «красивым изъяном».

– Красивый изъян – отличительная особенность человека; что-то, что есть только у него и нет больше ни у кого. Вот у Чоджи – завитушки на щеках, у Хаширамы-самы – длинные каштановые волосы, у твоего брата – полосы на щеках. А у тебя кроме Шарингана ничего особенного и нет…

– Хм, я понял твою мысль. Неужели Шаринган не считается красивым изъяном?

– Нет, должно быть ещё что-то. Визитная карточка, так сказать. Хм…вот у меня есть грудь! И длинная чёлка. И пышные чёрные волосы. И бинты на руках, хотя скоро мне придётся их снять. У Наруто есть полоски на щёках и золотые волосы. У Сакуры – чёткий удар в чел…розовые волосы! А у тебя?

– У меня есть причёска. Стригли меня редко, поэтому я научился сам стричься у зеркала. В клане говорили, что это похоже на воронье гнездо, но потом привыкли и начали считать это моей отличительной чертой.

– Что-ж, похоже на то. Но лично мне кажется, она не слишком меняет дело. Хотя, может, мне просто другие мужчины нравятся.

– Какие? – интересуется Саске. Карин в кустах радуется, что Риса не претендует на Саске, и удивляется её нечувствительности одновременно.

– Живые! Загорелые, здоровые, можно даже плотного телосложения. И весёлые. С длинными волосами. А Учиха мне не нравятся, они все какие-то бледные и болезненные. Один из твоего клана клинья к моей маме подбивал. Даже юбку ей поднять пытался, хорошо она отпор дала.

Суйгетсу дремал. Джуго разговаривал с птичками. И только Карин продолжала слушать беседу Последнего Учихи и Саикинхеики. Она ещё надеялась, что разговор свернёт в правильную степь.

Но её мечтам было не суждено сбыться: Саске и Рисаимин на полном серьёзе обсуждали последние новости Конохи и тренировали «Кавайные глазки-но-дзюцу» – единственный способ для Саске вернуться в Коноху.

====== Последняя Тсуги-Рисаимин. ======

Надо признать, многое в Конохе ещё оставалось для Рисаимин за гранью познаний и/или понимания. Так, например, однажды у неё произошёл неприятный инцидент с Какаши и Ямато.

Какаши сидел и рассматривал старое дружеское фото: на нём у Ямато ещё были длинные волосы. И надо же было такому случиться, что мимо шла по своим делам Рисаимин…Нет, она не хотела подсматривать, совсем нет. Она просто оценила красоту изображённого на фотографии человека и поинтересовалась:

– Это была ваша возлюбленная?

Какаши поперхнулся воздухом.

– Это Ямато.

– Ямато Надэсико*? Похожа, похожа. Вы хотели пожениться, но не смогли?

– Упаси Ками! Что бы ты не подумала, на этом фото нет девушки!

– Она умерла?

– Нет! О, Ямато! – идущий мимо Тензо обернулся на окрик,– Тут человек интересуется твоей половой принадлежностью!

– А меня можно с кем-то спутать? – искренне удивился Ямато, подходя поближе и глядя на Рисаимин. Рисаимин посмотрела на него внимательно, сравнила с фотографией, ещё раз посмотрела на Ямато и заключила:

– На фото я вижу девушку, а перед собой – мужчину. Вы её брат?

И тут Ямато засмеялся. Какаши тоже захихикал, гаденько так. Рисаимин, конечно, играла, и они только сейчас это осознали. Конечно, в первые пару секунд, когда была произнесена первая фраза, Рисаимин действительно приняла Ямато-подростка за симпатичную девушку, но потом быстро сообразила, что девушкой «это» было только по волосам.

Но это так, юмористическое отступление. Именно сейчас Рисаимин возвращалась в Коноху после разговора с Саске.

– Ты всё сделала правильно,– сказал ей Итачи,– Единственный способ победить члена моего клана – вспомнить о его человеческой природе и отнестись к нему соответственно, по-человечески. Надо помнить, что мы тоже люди, и у нас тоже может чесаться спина под доспехами…

– А вы это к чему? Эй-ей, вы куда исчезли?! Ну вот, исчез.

– А что его ещё держало? Он получил прощение от брата и смог отправиться в загробный мир. Если ему ещё что-то не понравится, он снова придёт к тебе. Или к тому, в чьих жилах течёт кровь палача…– глубокомысленно изрёк Хаширама.

– Вы о ком? – удивилась Рисаимин – единственной обладательницей глаз палача была она сама…так Риса думала.

– Один из тех троих, кому ты передала свою кровь, получил от тебя немножко больше, чем предполагала ты и надеялся я. И он уже знает о своей новой силе, пусть пока и не использовал её.

– Кто он? – спросила Рисаимин. Хаширама таинственно улыбнулся и отказался признаваться.

Коноха встретила её приказом Цунаде идти в Амегакуре вместе с Джираей. Ей было выдано разрешение бить его за домогательства и непристойные предложения, но было наказано любой ценой сохранить ему жизнь. Ей разрешалось использовать Канкиншоу любых масштабов, даже задевающих окрестности – но не Джираю. Рисаимин понимающе улыбнулась и поспешила за отшельником – бить его она не собиралась, ведь он старше её лет на тридцать с гаком, но и приставания терпеть не планировала. Итог: она идёт за ним на расстоянии десяти шагов.

– Тебя Цунаде со мной послала? Что, ты её чем-то обидела?

– Нет, просто я в случае чего смогу вам помочь. Способностей у меня не так много, но они направлены на разрушения больших территорий. Да и должна я оправдывать звание биологического оружия,– Джирая сглотнул и полчаса не поворачивался к Рисаимин – он был однажды в деревне Ночи, ещё когда Рисаимин и пяти лет не было, и видел творившийся там кошмар. Там даже гостиницы или постоялого двора не было! Приняли его тогда неплохо, даже женщин нашли красивых, но неприятный осадок остался. Особенно Джираю впечатлила девочка пяти лет, формирующая Райтон. И девочка эта чем-то неуловимо напоминала Рисаимин, но серьёзную и близорукую.

Но через полчаса Рисаимин решила сэкономить время и предложила Джирайе забраться к ней на спину, чтобы она его в несколько прыжков доставила куда надо. Он согласился. Она добавила, что за прикосновения не к тем местам будет бить, используя чакру силы. Что это такое, Джирая не знал, но интуиция ему сказала – лучше не трогай. Что-то в Рисаимин выдавало опасность, заключённую в человеческое тело. Весьма симпатичное тело, но всё же. Бинты на руках Рисы скрывали остатки завитушек – защита бабушки могла рухнуть после одного – единственного Тсуги. И тогда она превратится в нечто вроде Кисаме – человека-акулу с жаждой крови и битв. Её дяде было тесно и душно в Конохе, но плавать в чём-то больше ванны ему нельзя было, а на миссии его ещё не пускали. Какузу было в этом плане легче – прекрасный бухгалтер, талантливый экономист, он за считанные недели разобрался с коррупцией и недостачей денег с помощью логики и нитей, а сердца обновлял в ближайшей больнице.

Пейн негодовал. Нет, он страшно злился! Мало того, что Рисаимин сбежала от него с Гаарой, Кисаме и Какузу, разрушила убежище и лишила энного количества капитала, она ещё осмелилась явиться в Амегакуре! И не одна, а вместе с бывшим учителем! Он с ней обязательно разберётся, но сначала он разберётся, пожалуй, с Джирайей. Он, как Пейн подумал, опасней, потому что опытней и сильней физически. Канкиншоу Риса не осмелится использовать, Тсуги на Шесть Путей не действует, а способностей к тайдзюцу у неё нет. Конечно, если она перейдёт в неуправляемое состояние, она может использовать сильнейшую технику и опустошить всё-всё-всё…но Пейн уже догадался, как этому противостоять. У биологического оружия деревни Ночи было человеческое сердце и женское тело – слабое тело,– Пейну достаточно будет сбросить девчонку в воду, продержать её там минут пять, и всё. Так Пейн думал.

– Мокро…– Рисаимин не могла понять, что чувствует при этом слове. Человеческая часть дрожала от сырости и хотела в тепло, но часть чудовища радовалась свежей воде и плохой погоде. Риса ещё не знала, но ещё несколько завитушек исчезли с рук. Остались только два символа, и Рисаимин потеряет человеческий облик. Но, как уже было сказано выше, она об этом ещё не знала. Только Джирайе показалось, что кожа девушки немного посерела, да на щеках какие-то еле заметные дуги. Только глаза горят болотно-зелёным огнём, немного отсвечивают в полумраке. Футболка намокла и очертила приятные изгибы упитанного, но не толстого тела. Но чёрная футболка не просвечивала, что не могло не огорчать Джирайю.

– Риса? Я там кое-кого вижу вдали, – Хаширама указал на фигуру вдали. Фигура была в плаще Акацуки.

– Рисаимин, Джирайа? – Конан встретила учителя и биологическое оружие.

– Извините меня, пожалуйста! – бухнулась вдруг Рисаимин на колени,– Я не хотела разрушать ваше убежище! Я только хотела вас всех отвлечь, чтобы иметь время убежать. Я не знала, что так рванёт!

– Так ты извиняешься. Хорошо, я передам Лидеру. Так и быть, можешь идти. А вот вам, Джирайа-сама, придётся задержаться.

– Не-не, я не могу его бросить! Мне Цунаде-сама голову оторвёт, если он не вернётся целым и невредимым! Если и уходить, то вместе.

– Достаточно,– Пейн приблизился к Рисаимин со спины,– Ты не уйдёшь, поэтому я сам удалю тебя,– телекинез захватил Рисаимин и швырнул со всей силы в воду. От неожиданности Рисаимин наглоталась воды, в ушах зашумело, а глаза заволокла тьма. «Это конец. Но я не хочу умирать!» – подумала Рисаимин.

Не хочу умирать…

Вдруг Рисаимин почувствовала, что может дышать. При том, что из воды её никто не вытаскивал! Она открыла глаза и посмотрела вверх – сквозь толщу воды она видела слабый свет, и решила плыть на него. Но когда до края оставалось совсем немного, на неё сверху упала туша пронзённого Джирайи…

– Хватай его и плыви подальше отсюда! – пробулькал Хаширама,– И не задерживайся, а то он сам тут не задержится!

Рисаимин имела очень полезную особенность – она сразу выделяла важное дело из нескольких. Так что удивляться своему состоянию и осматривать новую себя она будет потом – жизнь Джирайи важнее. Не ей, разумеется, а Цунаде. Проплыв под водой метров сто, она выплыла на сушу за пределами Аме и вытащила тушу Отшельника на землю.

Джирайа помер. Но Рисаимин было не остановить – она пообещала сохранить ему жизнь, и она её сохранит, любой ценой…в конце концов, свиток переноса к Кабуто у неё есть. Поспешно вытащив из Джирайи арматуру (иначе Рисаимин это назвать не могла), она тяжело вздохнула и произнесла на одном дыхании:

– Кейриган, Фукатсу! Вернуть его к жизни! – и, немного тише,– Только бы не сердце...

Хаширама посмотрел в глаза Рисаимин и ноги у него подкосились: зрачки приняли форму крестов и казались матовыми. Чакра Рисаимин высвободилась и приняла форму двух зелёных рук, потянувшихся к Джирайе. Свечение того же цвета окутало двух синоби. Хаширама смотрел, как раны Джирайи затягиваются, а потом слышит стук сердца – Рисаимин…и Джирайи. Стучат вразнобой, приглушаются звуками дождя и ветра, но стучат. А потом руки из чакры тянутся уже к самой Рисаимин – проходят по телу, ощупывают всё,– и Рисаимин вздрагивает от ощущения прикосновения к своей голове. «Уж не мозги ли собирается Кейриган забрать?» – думает Хаширама, но тут руки исчезают, а Рисаимин с удивлением понимает, что ещё что-то понимает!

Только вот почему-то все звуки природы разом исчезли.

Теперь она могла рассмотреть себя, и увиденное её сильно огорчило: исчезли последние знаки на руках. На серо-синих, как у двоюродного дяди, руках. Волосы стали гораздо жестче, и притом цвета стали. Пощупав щёки, Рисаимин обнаружила по три жаберные щели с каждой стороны. Футболка, штаны и сапоги страшно промокли, но свиток вроде не промок насквозь. Рисаимин не могла понять, что же у неё забрали на этот раз, а Хаширама не собирался ничего объяснять…или нет? Риса с ужасом осознала, что он что-то говорит ей уже вторую минуту, но она его не слышит!

– Я вас не слышу, Хаширама-сама…– Из её глаз потекли слёзы. Хаширама закрыл рот и погрустнел. Рисаимин не могла представить свою жизнь без звуков, потому что без слуха синоби – не синоби. Без зрения Рисаимин могла бы справиться, без голоса – запросто, но без слуха…Без слуха практически невозможно. Но сначала надо высохнуть и решить, что же делать с Джирайей.

– Хаширама-сама, если вы согласны со мной, кивните. Я считаю, что его нельзя в лабораторию Кабуто.

Кивок.

– Но и бросить его в лесу нельзя.

Кивок.

– Но его можно припрятать где-нибудь, пока я не восстановлю слух.

Кивок-кивок-кивок. Хаширама знаками велел Рисаимин хватать Джирайю и идти за ним. Рисаимин так и поступила, хотя мокрая одежда неприятно облегала фигуру, а в сапогах страшно хлюпало. Но организму вроде бы нравилось – дышалось легко-легко, выпускать кому-нибудь кровь не хотелось, а хотелось в воду и плавать, плавать, съесть рыбу прямо с чешуёй (благо заострившиеся зубы позволяли), ещё плавать, а потом к Чоджи и снова в воду. Но это желание легко можно было сдержать. Так что Рисаимин тащила на себе тяжеленную тушу с длинными мокрыми белыми космами, которые наматывались сами собой на руку. И тащила под дождём и ветром, безропотно, и даже не думая о неудобствах – не замечать их было нельзя, но можно было не думать.

Наконец Хаширама привёл их в небольшой грот на берегу, где было относительно сухо и не чувствовалось ветра. Оттуда Рисаимин и отправилась к Кабуто.

– Не говорите мне ничего, Кейриган забрал у меня слух! Покажите знаками, что мне делать, пожалуйста,– Рисаимин не сразу обратила внимание на некоторую странность во внешности Кабуто, а когда заметила, выругалась. Может быть, даже вслух. Один глаз Кабуто изменил свой цвет и разрез, кожа вокруг него побелела. Выглядело жутко.

Кабуто провёл Рисаимин в лабораторию и, сделав местную анестезию, начал копаться в ушах. Рисаимин обречённо закрыла глаза и вздохнула – интересно, справится медик на этот раз или нет? Так она незаметно задремала.

–…меня. Рисаимин, ты меня слышишь?

– Слышу! Спасибо большое, вы меня опять очень выручили. Чем могу отплатить?

Кабуто вдруг покраснел и отвёл взгляд. Рисаимин удивлённо посмотрела на него и, на всякий случай, напомнила:

– У меня парень есть, если что.

– Я хотел только потрогать твою грудь. Ни у одной из подопытных такого не было…ну, я и…

Рисаимин подумала и решила – почему бы и нет. Только пощупает – разве ей жалко. Тем более, кто узнает-то? Поэтому ободрённый Кабуто подошёл и начал тискать большие груди с выражением крайней заинтересованности на лице.

Чоджи и Шикамару в Конохе только отошли от упадка сил и настроения, и им было абсолютно плевать, кто трогает девушку Акимичи.

Через несколько минут Кабуто прекратил ощупывание груди Рисаимин, кивнул благодарно и вернул её обратно в пещеру, где Рисаимин ждал Хаширама, оставшийся присматривать за Джирайей. Узнав, что проблема со слухом улажена, Хаширама обрадовался и попытался обнять Рисаимин…но, как уже было сказано, призрак не может коснуться живого человека. Джирайя в сознание не приходил, но и не помирал, что радует. Подумав, Рисаимин решила не расталкивать бедного пострадавшего…но что-то подсказывало ей, что Коноха в опасности, а Джирайа – единственный, кто сможет победить Пейна, если очнётся раньше. Самой Рисе появляться в Конохе нежелательно из-за внешности.

Словом, Рисаимин понятия не имела, что ей делать.

Комментарий к Последняя Тсуги-Рисаимин. * – идеал японской женщины, если кратко.

====== Воля Огня – Воля моя. Плохая кровь. ======

Джирайа проснулся уже почти ночью, когда дождь перешёл из состояния «ливень» в состояние «мерзкий осенний дождик». Мягко говоря, он был удивлён – он уже почти видел неясный силуэт Яхико сквозь толщу воды, как вдруг огромные зелёные руки из чакры схватили его и потянули вниз, в холод и сырость.

– Похоже, не суждено нам встретиться! – услышал Отшельник крик ученика и очнулся. Очнулся в относительно сухом месте. Прокашлявшись, он обратил внимание на Рисаимин – и чуть не вскрикнул. Он точно помнил, не было у неё жабр и серой кожи! И она не плакала.

Она вообще не должна была выжить, по мнению Нагато-Пейна. Но выжила, и его спасла. И не так уж страшно изменилась, по мнению самого Джирайи.

– Эй? Ну, о чём плачешь? Спасибо, что спасла (хоть я и не понял, как).

Рисаимин подняла на него заплаканные тёмно-зелёные глаза. Что-то с ней было неладное, и не во внешности дело. Был человек, как человек – а сейчас Рисаимин на человека не похожа. Дело даже не в серой коже, не в жабрах, а в чём-то другом. У Орочимару тоже не было этого чего-то, что делало человека человеком, и это не из-за равнодушия и многочисленных модификаций.

Тут девушка вздрогнула и оттаяла, в глазах появился живой, тёплый огонёк.

– Вы очнулись, Джирайа-сама! Очень хорошо. Нам надо возвращаться, все нас уже заждались, наверное.

–…Пожалуй, мне лучше не возвращаться. Я сейчас тебе накатаю письмо к Цунаде, чтоб не волновалась, а сам доберусь в Коноху своим ходом, окольными путями.

– Но почему? – Рисаимин посмотрела вопросительно,– Она ведь вас очень ждёт. Я уверена, она будет плакать, если вы не вернётесь.

– Ты так думаешь? – с сомнением спросил Джирайа.

– Я уверена.

– И всё же я приду позже тебя. Лучше переждать её…релаксацию…вдали от неё.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Рисаимин.

– Да она меня прибьёт на радостях!!!

– Это, Риса,– обратился к ней по дороге в Коноху Хаширама,– А почему ты плакала?

– Ничего особенного. Просто перенапряглась и решила дать волю эмоциям,– Рисаимин не назвала настоящей причины своих слез. А плакала она по непростой причине – вспомнила о том, что вечная молодость не равна вечной жизни, и что биологическое оружие остаётся простым смертным человеком. Но даже не в этом была проблема…проблема, достойная слёз Рисаимин, не могла быть выражена одним словом.

Поэтому, когда Хаширама спросил Рисаимин о настоящей причине её слёз, Рисаимин пропела:

– Капли становятся всё тяжелей.

Их не могут сдержать облака,

И скоро на нежную зелень полей

Прольются они, как река.

Вода зашипит в золе.

Хорошо лежать под дождём на земле.

Эволюция, сделав прыжок,

Проявилась в прекрасности всей –

Это кожаный тонкий мешок

Для кишечника и костей

С ненасытным провалом рта

Человеческая красота.

С ненасытным провалом рта

Человеческая красота.*

– Красиво. Ты грустишь, потому что всё меньше напоминаешь человека, и всё больше – биологическое оружие, машину для убийств?

– Да.

– Чушь. Ты – человек, даже лучше человека! Хорошая, милая девочка, позволяешь подглядывать за собой в ванной. Был бы я материальным, я бы тебя затискал. А так – просто прекрати грустить и прибавь скорости – я вижу вдали Коноху!

Слова Первого Хокаге приободрили Рисаимин, она прекратила грустить и к утру достигла Конохи.

Цунаде сидела в кабинете и плакала. Это было видно по красным глазам и дрожащему голосу. Рисаимин пришла в кабинет и протянула ей письмо. В нём Джирайа, как позже выяснилось, благодарил Цунаде за такого хорошего охранника и велел не ругать её за задержку. Рисаимин стояла у дверей и ждала реакции. Она ожидала, что её похвалят и отпустят отдыхать…птица-наивняк, не иначе.

– То есть как «жив»?! Нет, это наглость! Я уже заказала, понимаете ли, памятник ему за счёт деревни, а он жив! Гад! А ты чего улыбаешься, ты опоздала на целый день! – Рисаимин уже не улыбалась, она дрожала от ужаса. На неё кричали только отец с дедом, они же и били её за бесполезность. Когда Цунаде приблизилась к Рисе на расстояние удара, психика девушки не выдержала – с криком ужаса Рисаимин вылетела из кабинета и забилась в самый тёмный угол коридора, закрывая голову руками и плача. Ей было страшно и обидно – в чём она-то виновата? Она старалась, использовала опасное додзюцу, приобрела внешность дяди, и всё это ради Хокаге! А она на неё закричала и явно собиралась ударить.

Цунаде опомнилась уже через секунду после крика Рисаимин и вернула способность правильно оценивать происходящее. «Нет, почему я на неё-то накричала? Рисаимин ни в чём не виновата – она выполнила приказ, пусть и задержалась немного, спасла Джирайю, сама пострадала, а я…блин, она же привыкла, что после криков следуют побои!» Цунаде выбежала из кабинета и, после нескольких минут поисков, нашла дрожащую от страха Рису. Пышные тёмно-серые волосы помогали ей скрываться в тёмном углу.

– Ну извини, я немного погорячилась, (всхлип Рисаимин), ну хорошо, я сильно погорячилась! Но и ты виновата, не надо так сильно реагировать на крики! Синоби не должен себе позволять таких вольностей.

– Меня воспитывали не как синоби,– тихо начала говорить Рисаимин,– Меня учили спать крепко, как мёртвая, и наедаться впрок. Если у нас что-то не получалось, нас ругали и били, иногда тайдзюцу. Через два дня после модификации её проверяли на правильность, иногда боем. Учиха Катоном защищал свой сад от посягательств на яблоки. Я привыкла к тому, что если на меня кричат, значит, я провинилась и заслуживаю наказания. Это уже не привычка – это инстинкт самосохранения.

– Чёрт, Шикамару, вылезай из туалета! – ругался Шикаку, стуча в дверь,– Сын, имей совесть, ты тут не один!

Шикамару от нервного перенапряжения Рисаимин было плохо – её инстинкт самосохранения срикошетил и на него, так что беднягу скрючило прямо в ванной. Сейчас Нара сидел в тёмном углу и дрожал от её ужаса, шепотом поминая недобрым словом синхронизацию.

Чоджи тоже сидел в тёмном углу и дрожал, но ему повезло немного больше – накрыло не в туалете, а в спальне, и он сумел успокоиться до того, как Чоза прибежал с валерьянкой. Отец прекрасно знал о связи сына и биологического оружия и смирился с этим. Но о ТАКОЙ связи он даже не думал. Так что Чоджи надо было притвориться, что всё нормально.

Тем временем Рисаимин пришла к дяде за советом – вдруг он сможет помочь племяннице? Кисаме её метаморфоза понравилась, он попытался убедить Рису в эстетичности акулоподобной внешности, но она настаивала, и он сдался.

– Значит так, есть способ принять человеческий облик без татуировок, но он ненадёжен и даст слабину при первом же прикосновении к проточной воде.

– Ванная считается?

– Нет.

– Отлично. Что я должна делать? – Рисаимин приготовилась запоминать действия, даже печати, но ничего не последовало – только фраза «Из рыбы в мясо» и хлопок в ладоши. Тело Кисаме окутал плотный кокон из чакры, а потом проявилась настоящая внешность Биджу без Хвоста…