Текст книги "Биологическое оружие деревни Ночи (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

«Не знаю. Вам проще их спросить самому».

Рисаимин всё же простила старого синоби: он действительно хотел ей помочь, пусть и неправильно. Только Чоджи, когда узнал причину выкидыша, много чего нелицеприятного сказал про Хашираму. Рисаимин он доверял безоговорочно, как и она ему. Но, как уже было сказано много выше, старого друга ни он, ни она не забыли. Будь их воля, они бы и с Ино что-нибудь сделали, но тут воспротивилась уже она. На предложение потереть спинку в четыре руки ответила пощёчиной обоим.

– Чёрт, мне их тандем не нравится. Ладно бы ворковали в стороне, так они ещё и ко мне лезут!

– Они не лезут. Они хотят, чтобы мы не чувствовали себя забытыми и покинутыми. Мне нравится,– Шикамару не врал. Правда, в этот раз он не сам до этой простой истины додумался, а просто спросил их самих. Иногда это был самый простой способ узнать правду – просто спросить.

– Тебе нравится, а меня это нервирует. Их любовь может помешать нашей команде. Мы ведь и так не самые сильные, а сейчас лишимся ещё и главной ударной силы.

– Хм, а не наоборот? Рисаимин ведь биологическое оружие, она нас неоднократно спасала из таких заварушек, которые ты сама помнишь. Тем более, Чоджи и Риса в первую очередь синоби, а уже потом любовники.

– Ты их спрашивал?

– Более того, я видел каждую их встречу. Перед, кхем, любовью они, как правило, взбадривались небольшой тренировкой на пару. Так что о боеспособности нашей команды они заботятся. Как могут, но заботятся.

По возвращению в Коноху Чоджи первом делом расстроил отца, что со внуками тому придётся подождать. Но пообещал как можно скорее поправить ситуацию. Рассказывать об истинных причинах затруднений он не стал: Чоузе лучше не знать ничего о Хашираме и его невольном вкладе в создавшуюся ситуацию.

Когда Цунаде узнала о тайне Рисаимин, она не стала это высвечивать как событие мирового масштаба. Джонинам она об этом сказала так: «Это – Экирей Рисаимин, последняя из деревни Ночи. Обладает кеккей генкаем неустановленной мощи, «Саикинхеики». Найдите ей задание посложнее, и она станет джонином». На Кисаме и Какузу она отреагировала гораздо хуже – только техника «Кавайные-глазки-но-дзюцу» смогла её разжалобить. Остаться в Конохе им разрешили. Под тройной охраной. С испытательным сроком. Если за два месяца ничего не совершат, контроль будет ослаблен, но не снят.

«А знаешь, как меня вон тот в шрамах пытался убить? Это официально битва шла на ножах и нитях, а вообще-то на мочалке и табуретке. Ну не было в онсене оружия, не было. Только я всё равно выиграл, хотя шрам от табуретки ещё три года болел к дождю и ныл к снегу».

«Шрам от табуретки?» – удивилась Рисаимин.

«Это была какая-то неправильная табуретка».

После всех бюрократических заморочек Кисаме решил совершить самую страшную вещь в своей жизни – показать Рисаимин фотоальбом с фотографиями Акацук…в не самом презентабельном виде.

– Смотри внимательно: это – наше первое убежище.

– Такой миленький домик?

– Снимали у старухи на окраине Страны Молний. К сожалению, он часто ломался, поэтому пришлось съехать в пещеру. А это – Итачи-сан в тринадцать лет.

Итачи в тринадцать лет выглядел очень милым и почти безобидным, а ещё ему был явно великоват форменный плащ.

– Так, это Итачи на первой миссии со мной, это он работает на полях Страны Земли, это фотки со дня рождения Пейна, так выглядела наша пещера на следующий день, а это…чёрт, как сюда попало мамино фото?

На старой фотографии были изображены две женщины. Одна – белокожая, с серо-синими волосами, в одежде АНБУ Кровавого Тумана. Другая же была гораздо больше похожа на Кисаме, только была одета немного иначе. Обе женщины неприветливо скалились острозубой ухмылкой от уха до уха.

– Моя мама – в одежде АНБУ. А другая – моя тётя, я её никогда не видел. Её украли синоби деревни Ночи, когда она возвращалась с очередной миссии ранга «S». Это было лет тридцать назад.

– Тридцать лет назад?– Рисаимин побледнела,– А как её звали? Как звали вашу тётю?

Кисаме задумался.

– Кам…Кар…Камаире! Хошигаке Камаире.

Рисаимин посерела и осела на пол. Всё сходилось как нельзя лучше, и от этого хотелось ругаться.

– Мою бабушку звали Экирей Камаире. Она взяла фамилию деда после свадьбы. Ваша тётя не хотела выходить замуж, её выдали насильно…а потом родилась моя мама и семь её братьев и сестёр первого типа, ни один из них не дожил до детородного возраста. Бабушка незадолго до смерти набила мне эти татуировки,– Рисаимин размотала бинты и показала руки,– А теперь они сходят. Господин Кисаме, вы мой дядя, получается.

Несколько минут сидели молча. Потом Кисаме тихонько спросил:

– А если тест покажет положительный результат, мне придётся тебя удочерить?

– Если будет так, то да.

Ещё несколько минут молчания, а потом оба решительно встали и направились к медикам – проводить тесты на сходство генов. И, к тому же, Рисаимин было бы интересно узнать о своём кеккей генкае поподробнее – чакра жизни активирована, всё можно увидеть чётче. Все модификации, все гены и все кровные связи должны стать ещё чётче и прочнее, закрепиться в крови и ДНК.

«Ничего не бойся, Риса. Чоджи Акимичи не отвергнет тебя, даже если ты превратишься в чудище».

«Почему вы так думаете?»

«По нему видно».

Комментарий к Хорошего на двоих, плохого на одного. Камаире(яп) – жатва.

Саикинхеики(яп) – биологическое оружие.

====== Наследственность. ======

Всё шло своим чередом – это были лучшие три дня за последнюю неделю. Чоджи и Рисаимин часто гуляли, травя анекдоты и неся на спине АБСОЛЮТНО счастливого Шикамару. Кажется, он слегка изменил своё мнение о женщинах, переведя их из категории «проблемные создания» в «иногда приносят пользу», причём Рисаимин постепенно приближалась к «доверяю». Несёт без особых затруднений, не мешает спать, тихо травит анекдоты…правда, какие-то странные.

– Разгромил однажды клан Сенджу клан Учиха. Хаширама и говорит: «Женщин в казармы, мужчин в карцер». Ему Тобирама возражает: «Но ведь это – Учиха!» «Ты прав, брат, что-то я задумался. Тогда Мадару мне, Изуну тебе, а остальных отпустить на все четыре стороны».

– Чёрт, а откуда ты знаешь эти анекдоты?

– Мне Хаширама рассказывает. Он в своё время большую часть сам выдумал, или с братом, и Мадара тоже придумывал. В перерывах между войнами они этим поднимали себе настроение.

По возвращению в Коноху Сай немедленно предложил Рисе позировать ему для практики в «ню» стиле. К сожалению, Рисаимин знала, что это такое.

– Сай, я должна спросить мнение Чоджи!

– А чего меня спрашивать? Я против!

Сай не обладал способностью Кисаме «Кавайные-глазки-но-дзюцу», он умел нравиться людям, хоть и не всегда. Так что он уговорил Чоджи. Ну, не совсем он…он просто понравился Рисаимин, а уж с ней-то Чоджи согласился. Прошли всей тройкой в квартиру Рисаимин, она разделась догола и села на стол. Сай сел на пол у двери и начал рисовать. Конечно, Рисаимин немного стеснялась себя, она-то не походила на модель даже издали, но Сай уже понял, что словами о лишнем весе её не разозлить, так что молчал. Почти.

– А вы с ней идеально подходите друг другу по обхвату.

– Намекаешь на наш вес?!

– Чоджи, Сай просто отметил нашу схожесть. Так? – Рисаимин почувствовала, что Сай не такой уж плохой – просто он не умеет ладить с людьми. В их деревне все дети получали социальные навыки и подобие детства вовремя, чтобы не вырастали психопатами, как Орочимару, и не пытались уничтожить семью/деревню, как Итачи. Другое дело, что их детство было в тренировках и опытах, но там оставалось порядочно времени на игры и общение. Собственно, именно в них и выяснились особенности психики Рисаимин, позволявшие ей переживать без проблем те модификации, после которых сошли с ума её братья, и покончила с собой сестра-близнец.

– Да, именно так. Не понимаю, почему ты на меня так взъелся, я ведь всего лишь сказал свои мысли.

– Он мог сказать это другими словами.

– А зачем? Смысл-то не изменился?

Пятнадцать минут Сай рисовал карандашом в тетради Рисаимин. Всё это время она сидела неподвижно, редко моргая и не разговаривая. А Чоджи наблюдал за работой Сая: вот появляются складки живота, прорисовываются широкие бёдра…

– Половые признаки рисовать? – как бы невзначай спросил Сай.

– Рисуй то, что видишь,– уклончиво ответила Рисаимин.

Тогда художник встал с насиженного места и приблизился к Экирей, а теперь Хошигаке. После серии проверок выяснилось, что Кисаме с девяностопроцентной вероятностью приходится ей родственником, причём совпадения в ДНК у обоих слишком велики для «двоюродный дядя – племянница». Да ещё и внешность отдалённо схожая. Учитывая, что жабры на плечах у Рисаимин всё же исчезли, да и приступов удушья пока не наблюдалось, это было очень отдалённое сходство. Только глаза горят – у одного белым, а у другого болотно-зелёным цветом. И один очень забавный факт – оба имели чувство юмора, причём неплохое, только с нездоровыми оттенками. Кисаме засмеялся, когда Ино избила Шикамару за лень, но Рисаимин засмеялась, когда Сай указал Сакуре на её первый размер. Чоджи тоже.

Но вот рисунок готов, и Рисаимин смотрит на себя. Она и не думала, что так хорошо выглядит. Кажется, Чоджи тоже очень понравилось. По Саю нельзя сказать, был он доволен своей работой или нет, но вырывать листок он не стал. Пусть будет.

После трёх месяцев отсутствия на задании Асума вернулся домой.

Он помнил бледную забитую девочку, которая спасла его команду от смерти, но не понятия не имел, что с ней сейчас. Стала ли она чунином? Поправилась ли? Подружилась ли с кем-нибудь? Жива ли ещё?

– Экирей Рисаимин? – Шикамару посмотрел на учителя странным взглядом,– она сейчас гуляет с Чоджи в лесу.

– И где её найти, ты знаешь?

– Знаю, но лучше их сейчас не беспокоить. Они давно не гуляли вместе,– Шикамару таким тоном произносит слово «гуляли», что Шикамару понимает – у Чоджи наконец-таки наладилась личная жизнь. Действительно, зачем ему им мешать?

– Ну, как жили эти три месяца? Что она успела сделать?

– Много чего. Спасла Казекаге, его брата, притащила с собой двух нукенинов: один сейчас в бухгалтерии, а другой оказался ей родственником. Оказалась тем самым биологическим оружием, которое уничтожило деревню Ночи. Забеременела, но произошёл выкидыш. Разговаривала с Первым Хокаге и Мадарой Учихой. Сейчас они гуляют в лесу: им там один пень очень понравился. А так живём неплохо. Только Ино постоянно заставляет что-то делать.

– Ух ты. Мощно Риса задвинула…А нукенины, разве их не должны были…

– Должны были,– ответил за Шикамару Ирука, пришедший сюда с бумагами,– Но Рисаимин они понравились, и теперь за ними всего лишь следят.

– А одного из них даже допустили в бухгалтерию, он там деньги целый день пересчитывает и никуда не уходит,– добавил Шикамару. Сай, проходивший мимо, улыбнулся чуть шире и протянул Асуме лист с изображением Рисаимин…тот самый. У Сарутоби сигарета изо рта выпала – да это не хуже Куренай! Хотя…нет, он задержал взгляд только на пару секунд, а потом отвёл взгляд – Юхи Куренай всё равно лучше. Хотя бы потому, что Юхи – его девушка, а Риса – девушка Чоджи. И изменять любимой как-то не хочется.

– М-да, действительно мощно…Стоп. Как это она ухитрилась разрушить деревню?

– Техникой своей,– объясняет Шикамару, переворачиваясь на другой бок,– Канкиншоу. С этой техникой можно всю Коноху за минуту-две уничтожить, но Рисаимин не будет этого делать.

Рисаимин тем временем шла домой, как гордо называлась однокомнатная квартирка с кухней и ванной. Рисаимин хватало, ведь у неё никогда не было даже собственной комнаты, не то, что квартиры. Правда, сюда она зашла ненадолго, только принять душ и перекусить парой яблок. А потом пошла к дяде, который жил в соседней квартире. За домом велось постоянное наблюдение, но АНБУ тактично (насколько можно им позволить) сидели в кустах и играли в карты, развлекая детей и молодёжь своим видом.

Кисаме совершал самое плохое, что только мог: вёл себя хорошо. Даже не угрожал никому. И не привлекал к себе внимания. Он вообще сидел дома, по вечерам гуляя в лесу и наблюдая за птичками. Иногда с племянницей, иногда без.

– Убивать хочется,– признался ей сегодня Кисаме,– А нельзя. Котят топить нельзя. Птичек душить нельзя. Даже рыбу ловить нельзя. Приходится сублимировать,– и показал свои рисунки. Красный там преобладал, и чёрный, и синий. Рисовал Кисаме всех подряд, только неживыми. Какаши в петле, Шикамару без головы, голову Цунаде без тела, утонувшую Ино, костёр с кем-то на нём. Рисаимин удостоилась чести быть не жертвой, а палачом. Хошигаке вздрогнула, когда увидела этот рисунок – как же она на нём похожа на Тсуги-Рисаимин! И ведь не видел Кисаме её в этой форме никогда. Рисовал он, конечно, плохо, но зелёные глаза и развевающиеся волосы, зубастая улыбка от уха до уха и приблизительные формы (особенно верхние передние) были хорошим отличительным признаком.

– Дядя Кисаме, а вы ведь в Акацуки не только убивали на заказ, верно? Что вы там ещё делали?

– Сажали картошку в Стране Травы, охраняли разных особ, посещали рудники, крали и вызволяли людей, бесчестили и очищали имена, но чаще всё-таки убивали. Иногда бывали дурацкие задания, про которые рассказывать стыдно.

– Какие? Неужели…в борделе?

– Однажды и такое было, только не у меня, а у Сасори. Надо было большую шишку в Стране Воды убить по-тихому, а он без охраны только в бордель ходил. Акасуне пришлось себе специальное тело для такого случая вытачивать. И целую неделю репетировать перед зеркалом. А потом ждать этого идиота целых две недели. За это время мы заработали на Сасори около миллиона рё. Могли бы и больше, но после миссии он сжёг марионетку и выбил у Какузу неделю отпуска в качестве моральной компенсации.

– Хорошо вы там жили, однако…– Рисаимин не отказалась бы посмотреть на Сасори после первого дня в качестве женщины. Хотя, скорее всего, это бы было то же выражение лица, что и всегда – Сасори же ничего не чувствует, и ему всё равно.

– Дядь, а пойдём гулять! Не волнуйтесь, я буду вас защищать,– Рисаимин сначала не поняла, почему это Кисаме свалил приступ хохота, а потом присоединилась.

Гулять они всё же вышли. Не было в Конохе уже человека, который не знал бы о биологическом оружии Деревни Ночи и её злобном дяде. Какузу же нашли работу – перепроверить всю бухгалтерию, с чем тот почти что справился. Как казначей с большим стажем, и как большой скряга, он прекрасно разбирался в деньгах и производных от них. Третью ночь в штабе раздавался нехороший голос:

– Куда пропали две тысячи прошлого года? Сколько было потрачено три месяца назад? Где тот идиот, сортировавший бумаги до меня? Валерьянку мне, быстро! Почему так мало? У меня пять сердец, а тут даже для одного не хватит!

Так что тройка, следившая за Кисаме, могла похвастаться кучей свободного времени, тишиной и спокойствием. Рядом с ними дети играли в наблюдателей, а тенёк был таким приятным и нужным в такую жару, что АНБУшники даже не шевельнулись, когда Кисаме с Рисаимин пошли гулять. Они их даже не заметили.

В лесу было более-менее прохладно и очень тихо. В такую жару даже птицы не пели. Рисаимин была в зелёном сарафане до колен и, в кои-то веки, сандалиях. Любимые чёрные сапоги сорта «через болота и горы» сейчас слишком грели ноги. Лифчик в такую погоду носить слишком тепло, так что во время прогулки на Рисаимин пялятся все. Да, пухлая. Да, занята. Да, рядом с ней двухметровое чудище, по недоразумению приходящееся её двоюродным дядей, опекуном и единственным живым родственником. Просто если человек кому-то нравится, другие автоматически начинают искать в нём привлекательные черты. И находят!

У воды было прохладнее всего. Рисаимин скинула сандалии и опустила голые ноги в воду. Стало хорошо. Спокойно и уютно. Как будто рядом с ней Чоджи, мама и жаровня с шашлыком разом.

«Засада, Рисаимин». – испортил всё умиротворение Хаширама.

– Многовато, двадцать человек. Без Самехады быстро расправится не получится.

Рисаимин приняла мгновенное решение. Да, будет непросто, но у неё есть лишние семь килограммов.

– Дядя, отойдите подальше…я с ними разберусь,– Рисаимин почувствовала, как накопившаяся за недели злость даёт выход, преобразует тело по образу и подобию Кисаме, выбивает наружу всё самое плохое в Рисаимин…

…и делает жертву палачом*.

Кисаме сидел и смотрел с чувством полного удовлетворения на Тсуги-Рисаимин. Синекожая, с жабрами и острыми зубами, поднятыми вверх серо-чёрными волосами и горящими зелёными глазами, она больше походила на животное, чем на человека. Как и Кисаме, впрочем. Рисаимин не пользуется Канкиншоу, она голыми руками может вспороть живот и оторвать голову. Обычно она слушала рассудок и сердце, теперь же ею двигали инстинкты и последняя мысль перед трансформацией: «Победить их». А Тсуги-Рисаимин всегда выполняла последнее желание оригинала, причём самым жестоким способом.

Те идиоты знали, на что шли. Но надеялись уговорить девчонку пойти с ним добровольно. Наивные. Сейчас Тсуги-Рисаимин невозможно остановить. Биологическое оружие, всё-таки. Девять, восемь…ни одного. Тсуги-Рисаимин хохочет и окунает руки по локоть в тёплую, ароматную кровь, рисует ей на лице полосы, а потом подходит к Кисаме и залезает к нему на колени.

Рисаимин отпускает.

АНБУ прибыли в тот момент, когда Кисаме отмывал обморочную Рису от крови. Как не странно, ему поверили. Уж слишком красноречивым было отсутствие на его руках и одежде крови, да и очнувшаяся Рисаимин всё подтвердила. Хотя и признавала, что её альтер-эго проявляет нездоровые наклонности, это всё же Рисаимин. Пусть и Тсуги, но Рисаимин.

– Хошигаке Рисаимин, вас просила к себе Цунаде-сама,– говорит вдруг один из АНБУ.

– Что-то плохое?

– Она хочет отправить вас на миссию ранга «А». Кажется, это связано с Райкаге.

– Его убили? Украли? Напугали?

– Хуже: он хочет на месяц заполучить себе толкового помощника в лице лучшего из чунинов…то есть вас.

– Но ведь я…

– Думаете, Цунаде-саму это волнует?

Комментарий к Наследственность. * – “Рисаимин” переводится как “жертва”.

====== Никакие люди: моя старшая сестра. ======

Рисаимин похудела в тот день на семь килограмм. Опять. За каждое использование Тсуги жертва отдавала семь килограммов своего веса. Но одно дело похудеть за несколько недель, и совсем другое – за несколько минут. Тот же Хидан за день отдавал столько же калорий, сколько съедал, поэтому для него потеря веса была незаметна и несущественна. Но в Рисаимин из семидесяти килограммов остались только шестьдесят три, и это стало заметно сразу же. Чоджи расстроился: Риса с таким трудом в прошлый раз набрала семь кило, и теперь всё придётся делать снова?

– Меня отправляют на миссию в Страну Молний…– говорит она всего одну фразу. И фраза эта звучит как приговор. Будь всё просто, задание не было бы ранга «А». И нашли же время! Мало того, что на Рисаимин объявили охоту, так ещё и отсылают подальше от самых близких и родных людей. Кисаме пробормотал, что именно поэтому он предпочитал вырезать семьи целиком, включая домашних животных и слуг, если таковые были. Наверное, они ещё не осознали весь масштаб грядущей катастрофы.

Проводы были быстрыми, но грустными: хмурый Шикамару, грустный Чоджи, Кисаме с напутственным «прячь трупы в корытах с помоями для свиней», недовольная Ино и воодушевлённая Цунаде. Рисаимин отказалась от сопровождения, потому что её способ передвижения не подходит для большинства шиноби. Со всеми вопросами к Ируке и Чоджи.

– Ну, буду ждать.

– Пока,– и Рисаимин, в последний раз поцеловав Чоджи, побежала на север, в сторону Страны Молний. Что-то подсказывало ей, что путь назад будет тяжелее, чем туда. И поэтому сегодня ночью они с Чоджи договорились: если что-то произойдёт, Рисаимин будет в разрушенной Деревне Ночи. Она как раз между Конохой и Кумо. Хошигаке бежала быстро: с момента проведения двадцатой модификации её скорость постепенно возрастала. Воспоминания о модификациях заставили Рисаимин вспомнить и другие мучительные дни из своего далёкого прошлого:

«…Рисаимин и Хигаиша, её сестра-близнец, были действительно похожи как две капли воды. У них даже имена означали одно и то же. Но характеры у них были диаметрально противоположными: Рисаимин радовалась жизни, любила бывать в лесу, играла с мальчишками в салочки и мечтала однажды сбрить бороду Цубаки – главе Деревни Ночи. Хигаиша же дни и ночи просиживала за фолиантами, усиленно тренировалась, чем радовала отца и деда. Пока Рисаимин учила младших братьев лазать по деревьям, Хигаиша освоила технику теневого клонирования, Стихию Воды и Инь-Ян, а незадолго до двадцать второй модификации (её проводили в тринадцать лет) вошла в Режим Мудреца. Это была действительно сильная синоби, по силе равная Саннинам и, как она однажды призналась Рисаимин, скоро приблизится к уровню Мудреца Шести Путей. Рисаимин тогда, конечно, смеялась, но вскоре произошло то, что заставило её подумать над словами сестры-близнеца.

В тот день Хигаиша позвала «глупую сестру» на тренировку. Рисаимин, конечно же, не могла управиться с сюрикенами и кунаями, чудом сама не поранилась. Когда она увидела, как все три куная сестры вонзились в колоду под разными углами, но в одно место, Рисаимин расплакалась. Хигаиша вздохнула и, вдруг, протянула Рисаимин подарок на прошедший день рождения: чудесные всепогодные сапоги на рифлёной подошве.

– Но сестра, в нашей деревне никто такое не делает!

– Делает. Смотри: я использую Стихию Ян (материализует шар энергии) и Стихию Инь (шар принимает форму статуэтки женщины). Это несложно, если научиться. Занимайся ты со мной, ты бы умела не хуже.

– Нет,– подумав, сказала Рисаимин,– Мне это не нужно. Сапоги хорошие, буду носить. Кстати, завтра у нас модификация, ты помнишь?

– Помню,– Хигаиша как-то странно посмотрела на сестру, но больше ничего не сказала. Она знала прекрасно, что искусственное изменение положения потоков чакры свело в могилу более тридцати их сверстников. Но ещё она знала и то, что её сестра переживёт и эту модификацию. Рисаимин могла быть слабым воином, но она очень вынослива. Она гораздо сильнее Хигаиши…пусть сама сестра об этом и не подозревает. Сила, она ведь не в мускулах…

…Как Хигаиша пережила этот ад, она не понимала. Рисаимин уже через два дня после операции встала с постели и заботилась о сестре. Сестра же провела всю неделю в кровати, под одеялом, что-то творя. На исходе седьмого дня Хигаиша пришла к Рисе и начала говорить спокойно и серьёзно.

– Глупая младшая сестра, слушай меня внимательно: возможно, мы с тобой разговариваем в последний раз, и я хочу кое-что тебе сообщить. Час назад было создано невероятное оружие, сила которого нарушит законы природы. Сила живой материи в моих глазах. Запомни это раз и навсегда, второй раз я это повторять не буду. Глупая младшая сестра, однажды ты сможешь меня понять…– на этом Хигаиша замолчала, щёлкнула по лбу сестру-близнеца (родившуюся позже на несколько минут) и ушла в свою комнату, велев напоследок не заходить туда час. Когда Рисаимин зашла туда через час, Хигаиша была уже мертва. Закололась…»

Рисаимин до сих пор не до конца понимала причину самоубийства сестры. Хигаиша была гораздо сильнее и умнее Рисаимин, почему же она предпочла смерть дальнейшему развитию? Ответ на этот вопрос Рисаимин искала уже третий год.

«Твоя сестра действительно была гениальна. Сегодня она бы могла сражаться в одиночку против меня, Тобирамы и Мадары».

«Но разве эта гениальность принесла ей что-то хорошее?»

«Тоже верно».

Какой бы быстрой не была Рисаимин, но ночь застала её на полпути к Кумо. Рисаимин решила заночевать прямо в лесу, в каком-нибудь кусте или на дереве. Жизнь в Деревне Ночи кого угодно сделает неприхотливым. Но сегодня просто так заснуть ей не получится…

Она увидела небольшое озеро, в котором купался кто-то бледный, высокий и длинноволосый. Спина была закрыта чёрными волосами, а так определить пол Рингоноки не смогла – слишком далеко. Но, скорее всего, это женщина. Высокая, красивая женщина. Значит, она не будет против, если Рисаимин освежится после дня дороги вместе с ней.

Разделась Риса за пять секунд, а потом быстро вошла в тёплую воду. Женщина недовольно обернулась на звук…и Рисаимин поняла, что это не женщина. Нет, Рисаимин неоднократно видела голых мужчин, но этот её чем-то насторожил. Она не могла понять, сколько ему лет – то ли тридцать пять, то ли пятьдесят. Сложен хорошо, это да. Но страшный. Не внешне – просто он очень напомнил ей учёных из родной деревни.

– И что же девушка делает в этом лесу поздно вечером? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Хошигаке Рисаимин, чунин, отправляюсь в Кумогакуре. Извините, мне показалось, что вы женщина…вот я и присоединилась.

– Тебе показалось. А ты знаешь, кто я?

– Нет, я вас впервые вижу.

– Имя «Орочимару» тебе что-нибудь говорит?

– Папа мне рассказывал о каком-то Орочимару, лучшем из учёных, который почему-то не пошёл в Деревню Ночи…

– Так ты оттуда? Что-ж, тогда я должен пригласить девушку оттуда к себе в гости…– Орочимару быстро оценил ситуацию и пришёл к выводу, что это девушка ему пригодится. Добрая, наивная и глупенькая, на первый взгляд. Впрочем, она явно что-то умеет. Биологическое оружие обязано что-то уметь.

Рисаимин быстро вымылась, вышла на берег, высушила волосы при помощи Стихии Огня и оделась. Орочимару смотрел на неё с интересом, но не с вожделением. Орочимару интересовали закорючки на руках, еле заметные шрамы на спине и ногах, да и только. Надо показать девушке, что Орочимару добрый, и можно будет с ней всё что угодно делать…по её же согласию.

– Орочимару-сама, а где вы живёте?

– Сейчас покажу, только оденусь…ох-ох, спина! – конечно же, Орочимару играл. Но ведь надо выяснить реакцию биологического оружия на всё! Впрочем, такой реакции он не ожидал.

– Не волнуйтесь, Орочимару-сама, я вас понесу! Лезьте мне на спину,– Рисаимин оделась и наклонилась, чтобы тому было удобнее залезать. Орочимару офигел, но залез к ней на спину и начал указывать дорогу.

«Ты ведь понимаешь, что он – злодей?»

«Конечно!»

«И всё равно доверяешь ему?»

«Конечно!»

«Тобирамы на тебя нет. Это он мне в уши жужжал: не верь Учихам, брат, не верь Учихам…а я его не слушал…и до сих пор не слушаю…ладно, доверяй Орочимару на здоровье».

«Спасибо ^^».

«Не за что ^^».

Орочимару указывал дорогу к логову…но не прямую, разумеется. Рисаимин покорно ходила кругами по лесу, а он всё выдумывал новые и новые повороты. Наконец, он сжалился над девушкой и довёл до убежища. Рисаимин сносила всё безропотно. Это ему понравилось.

Кабуто стоял на пороге, но не нападал. Он в ужасе смотрел, как незнакомая девушка несёт в логово его господина. «Орочимару-сама, как вы могли…вы никогда не разрешали мне вас нести…а ей разрешили». Медик расстроился. Он почувствовал себя бесполезным.

– Орочимару-сама, вам плохо?

– Нет-нет, уже нет. Это наша гостья, Кабуто, будь с ней повежливей,– и подмигнул Якуши. Кабуто всё понял и пропустил их в логово.

Рисаимин у них понравилось. Орочимару осторожно спрашивал её о её жизни, о её модификациях, о силах…А Рисаимин говорила правду, но не всю, а только часть. Да, модифицирована полностью. Да, осталась одна. Да, она на стороне Конохи. Но большего из неё выбить было тяжело: Рисаимин профессионально уходила от прямого ответа, пудрила мозги и травила анекдоты. Орочимару пытался сделать то же самое. Кабуто не знал, что делать: помогать или смеяться. Девчонка знала своё дело, да и Орочимару тоже.

– Орочимару-сама, вы ведь хотите у меня что-то узнать, почему же не спросите прямо?

– Я хочу узнать, какой была твоя последняя модификация.

– Максимальное раскрытие чакры жизни.

– Отлично, и что это такое?

– Потеря невинности, конечно же! – Рисаимин нравилось видеть, как Орочимару злиться. Саннин знает: если напасть на биологическое оружие, можно самому умереть, но если убедить её помогать ему…

Рисаимин тоже это понимала. С одной стороны, она хотела быть в Конохе, рядом с Шикамару, Чоджи, Ино и прочими. Но с другой стороны, ей может понадобиться помощь Орочимару. Как же убедить его помогать ей? Решение пришло мгновенно:

– Давайте договоримся, Орочимару-сама!

– Решила заключить договор с врагом Конохи? Умно, умно…

– Может, Конохе вы и враг, но я вас таким не считаю. Вы мне ничего не сделали. Давайте договоримся!

– И что ты можешь мне предложить?

– Я приглашу вас на нашу с Чоджи свадьбу…

Громкий смех Кабуто и Орочимару был слышен, похоже, во всём убежище. Рисаимин понимала, что говорит глупости, но это было необходимо. Орочимару и так уже наверняка догадался, что она не такая дурочка, какой кажется, не надо показывать ему ещё больше.

– Ты думаешь, этого достаточно? Ты пройдёшь ещё несколько модификаций под моим контролем. Мне интересны твои способности, но гораздо больше меня интересует твой предел. Пережила невероятное…но не невозможное. Взамен можешь просить меня о чём угодно.

– Я с-согласна. Двадцать девять модификаций в деревне, одна в Конохе…мне не привыкать к операциям и курсам препаратов. Пожалуйста, можно хотя бы не сегодня, я спать хочу. И вы тоже.

Орочимару улыбнулся. Этой девушке…ей действительно не привыкать к операциям на себе. Удивительная психологическая особенность – воспринимать операции как должное,– помогала ей выживать и даже сохранять адекватность. А ещё она действительно не считала Орочимару своим врагом. Опасным – да. Подозрительным – да. Но не враждебным…пока.

– Кабуто, проводи её в комнату…ей надо отдохнуть перед дорогой в Кумогакуре.

– Не волнуйтесь. Мне дали неделю на дорогу, а вышла я сегодня рано утром. Если хотите, можем начать выполнять договор…хоть с завтрашнего дня,– Рисаимин не боялась боли. С самого детства она проходила жесткий отбор по выносливости, не сдавшим который грозила смерть от болевого шока и разрыва тканей. Зато теперь она способна в кратчайшие сроки восстанавливаться после операций, даже тяжелейших. Хигаиша таким не обладала. Она всегда тяжело привыкала к модификациям, пусть и использовала эффективнее. А ещё сестра-близнец была синоби без кеккей генкая, на ней не было татуировок и пометок, как на Рисаимин. Только не сильно это что-то меняло, ведь Хигаиша в тринадцать лет оставалась сильнее, чем Рисаимин и вся команда №10 вместе взятые сегодня.

А ещё Хигаиша всегда была для Рисаимин кем-то вроде Итачи для Саске. Плохая старшая сестра. Только мстить не получится – не за что и некому. Но почему Хигаиша закололась? Рисаимин этого не понимала.

«Я могу поговорить с твоей сестрой в загробном мире, только для этого мне придётся тебя покинуть на несколько дней. Надеюсь, ты не попадёшь в нехорошую ситуацию за это время».