Текст книги "Биологическое оружие деревни Ночи (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Ирука-сенсей, с вами что-то не то творится, даттебайо,– не стал тянуть с объяснениями Наруто.,

– А в чём дело?– не понял учитель.

– Не знаю. Но вы меняетесь!

– И…на кого же я теперь похож?

– Ну…– Наруто обошёл учителя со всех сторон и внимательно посмотрел тому в глаза,– На самого себя, но не совсем.

Наруто можно было верить: мозгами его наделили не лучшими, но дали интуицию (хоть какую-то) и доброе сердце. За шестнадцать лет он таки запомнил Ируку в мельчайших подробностях и всё же заметил, что с ним что-то не так. Но что? И почему? Это оставалось за гранью его понимания. Да, в принципе, за гранью понимания всех остальных тоже.

Если честно, проблема была не в Рисаимин и даже не в Кейригане, а в сыворотке вечной молодости. Орочимару не успел её протестировать как следует, а Кабуто не предполагал, что всё так обернётся. А ничего странного в этом не было: лекарство должно было вернуть молодость – оно его вернуло. Но воздействие на организм в такой деликатной сфере, как гены, может привести к непредсказуемым последствиям. В общем, могло быть гораздо хуже, им ещё очень повезло. Особенно Ируке.

– Что будем делать? – перешёл к главному вопросу Хаширама.

– Подождём Мадару и нападём со спины,– предложил Орочимару дельный план.

– Саске, подходит? – это Джуго.

– Подходит,– буркнул Саске и начал ждать. Рисаимин же тоже захотела задать пару вопросов воскрешённым Каге, и аккуратненько так приблизилась к ним.

– Можно и мне кое-что узнать? – полушепотом спросила она.

– Подожди, мы должны отойти от вопросов Саске. Тебе срочно надо?

– Нет, я могу немного подождать. Просто я хочу знать о слабых местах Мадары.

Минато с облегчением прикрыл глаза – вопрос не к нему,– а Тобирама и Хаширама начали вспоминать. Вспоминали довольно долго, как раз отдохнуть успели. Наконец, Тобирама начал:

– Как и любого мужчину, его пугали удары между ног и под рёбра. Больше я слабых мест у него не нашёл.

– А вот в этом ты ошибаешься,– обрадовался Хаширама,– мне рассказывали, его младший брат (мир его праху) знал у него на спине какое-то место, от почёсывания которого Мадара мурчит и добреет. Только я не знаю, где это место находится, а проверить…ну, не удавалось.

– Ух,– обрадовалась Рисаимин,– Что-ж, теперь я знаю его слабые места. А спина…спина не такая уж и большая, найду.

– Ты думаешь, Мадара будет с тобой обниматься? – явно ехидно, пусть по лицу и голосу не скажешь, поинтересовался Тобирама.

– Не думаю. Но постараюсь выбрать самый подходящий момент. Говорят, Экирей покровительствует Изанами, богиня подземного мира – вот я и проверю. В любом случае всё будет хорошо: не я, так Наруто победит…не Наруто, так Саске…или Обито…или вы, в конце концов.

– Если ты проиграешь, ты умрёшь! – возразил Хаширама.

– Если я не попробую, я буду жить несчастной,– спокойно ответила Рисаимин на возражение. И Хаширама понял: это её последнее решение, она не передумает.

– М-да, я недооценил безрассудство вашей наследницы,– грустно прошептал Изуна. Каручи только кивнул согласно – сам растил, сам знает.

– Как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Назвали «жертва», не удивляйтесь её замашкам,– говорил Хане, глядя на своё отражение в карманном зеркальце.

Дарека работала в штабе. Там-то её нехитрые таланты и пригодились: никто лучше неё не мог договориться с дайме, а за счёт роста и телосложения её можно было принять за маленькую девочку, что тоже полезно. Тем не менее, вот-вот ей должно было исполниться шестнадцать. Её отец, Цубаки, обещал выдать её замуж за Учиху, как только ей исполнится шестнадцать лет. Правда, отдать он её обещал за тридцатилетнего вдовца, но всё равно обещал. Раз он своё обещание не выполнит, а Дарека уже настроилась, выход один: самой найти себе мужа.

Подумав, она начала околачиваться около людей под сорок – нет, её не тянуло на мужчин в возрасте, просто у таких людей могут быть сыновья её возраста. Она показывала им свои лучшие стороны, чтобы быть в их глазах неплохой партией для детей. А потом начала понемногу расспрашивать…

– Ты неплохая куноичи,– сказал ей глава Яманака,– Я бы с радостью обручил тебя с моим сыном…если бы он у меня был.

– Жаль, очень жаль,– пробормотала Дарека и решила спросить ещё кого-нибудь.

– У меня есть один-единственный сын, но у него уже есть невеста,– поделился радостью Чоза,– её зовут Хошигаки Рисаимин.

– Ну, отбивать парня у подруги я не буду, они друг другу прекрасно подходят. О, Нара. Подойдёт.

– Мой сын уже любит одну девушку. Она примерно его возраста, может придать ему ускорение и сможет стерпеть его лень. Идеальный вариант. После войны отдам Шикамару за неё.

– Вы имели в виду «женю на ней?»

– Я имею в виду то, что сказал. Я не первый год знаю и его, и её, и мне придётся очень потрудиться, чтобы она стала его женой,– объяснил Шикаку.

– Чёрт…скажите, а кого-нибудь ещё есть сыновья?

– У Инузуки Тсуме есть сын, но идти к ним я не советую. Характер у его матери мерзкий.

И всё же Дарека пошла туда – негоже отставать в плане женихов от менее умной подруги. Правда, Рисаимин было с этим проще – у неё есть большая грудь, длинные волосы, милая улыбка и доброе сердце. Дарека этим не обладала. Но у неё был острый ум, и она надеялась на него. Итак, она разыскала Инузука Тсуме и ненавязчиво так поинтересовалась, не нужна ли ей невестка. Тсуме внимательно на неё посмотрела и усмехнулась.

– Не, не стоит.

– Что не стоит? Я умею готовить и вышивать бисером, буду верной женой и рожу вам трёх внуков.

– Я и говорю: он тебя не стоит. Ты можешь найти себе парня получше. У Абураме Шиби есть сын – красавец, вот к нему и иди.

Нет, Тсуме никогда не видела открытого лица Шино, но его отец говорил, что если его сына переодеть и снять с него очки, сын будет красивее Саске и Итачи вместе взятых. Нет, глава Абураме, конечно, преувеличивал, но не настолько сильно, чтобы урода красавцем выставить.

Шиби принял Дареку сразу, как узнал о её намерениях выйти замуж за его сына. И сразу же начал её расспрашивать:

– Видела ли ты когда-нибудь моего сына?

– Ни разу,– решила честно ответить Дарека.

– Не испугаешься ли ты внешности его?

– Меня трудно испугать страшной рожей,– ухмыльнулась Дарека. И правда – в деревне Ночи жили самые разнообразные люди, и не все из них были красавцами. Тот же Котонаши, например. У него были кривые зубы и маленькие белесые глазки, как у Кисаме. Но если сравнить Котонаши с Кисаме, Кисаме посимпатичнее будет. Особенно если в полумраке искоса смотреть.

– Отлично,– улыбнулся Шиби,– Благословляю ваш брак. Шино!!!

Молодой синоби вошёл в комнату и встал рядом с отцом. Дарека быстро осмотрела его и осталась довольна – парень хоть куда. Глаз, правда, не видно, и рта не видно, но силуэт приятный.

– Звал меня, отец мой?

– Да. Вот тебе невеста. Умеет готовить и вышивать бисером, будет верной женой и родит мне трёх внуков.

Если сам Шино Дареке понравился, то она ему – не очень. У неё были слишком хитрые глаза. Шино не хотел жениться на первой встречной, а потому решил избавиться от невесты. Отказать отцу не мог, но мог воспользоваться своим главным преимуществом.

– Позволь, отец, снять плащ мне,– попросил Шино. Отец, разумеется, разрешил. Шино снял плащ, и Дарека увидела, что по её…ну, жениху…ползут сотни, тысячи жуков! Один, самый наглый, прыгнул прямо на неё, и нервы Дареки не выдержали. Она боялась насекомых как огня, даже сильнее огня, потому что огонь не залезал в к ней в постель летом и не запутывался в кудряшках.

– А-а-а, жуки!!! – взвизгнула Дарека и сиганула прямо в окно. Закрытое окно. Шиби грустно посмотрел на осколки стекла, на явно довольного сына, на быстро скрывающихся за воротом жуков…

– Это уже девятая невеста. Неужели ты не хочешь порадовать меня внуками?

– Женюсь я на ком угодно, не на ней только. Хитрые, как у Орочимару, её глаза.

– Пусть так. Почему ты тогда отказал ещё восьми?

– Не по мне они.

– А кто по тебе? Тсунаде? Теруми Мей? Скажи кто – найду и уговорю.

Только Шино не ответил, кто по нему. Молчал, как партизан. Нет, как рыба-партизан. Одно ясно было точно – Дарека ему не подходит.

Нет, в самом деле, чем она ему не угодила? Глаза у неё не как у Орочимару (у того глазки подобрее будут), готовить умеет, бисером вышивает, верной женой хочет быть…да и на вид ничего так, смотреть без содрогания можно. Лет через пять-шесть красивой будет, наверное.

Дареке было обидно. Она, понимаете ли, замуж собралась, настроилась на семейную жизнь, нашла хорошего человека, а он оказался весь в жуках. Начала смотреть дальше, теперь уже в досье на всех синоби. Ох, как она ругалась! Ни одного подходящего парня на всю Коноху, на всю Суну и на всю Кири. Точнее, подходящие-то как раз были, и их было много, но…в этот момент Дарека проклинала свою человеческую природу, которая не хотела идти на поводу у разума и логики. Мозг говорил: «Я должна выйти замуж за хорошего человека и стать примерной женой». Сердце говорило: «Я выйду замуж только за того, кого полюблю и кто полюбит меня». К сожалению, какими бы холодными не были мозги Дареки, сердце часто одерживало верх. Только один раз мозги выиграли – когда Дарека обрекала деревню на уничтожение.

Если подумать, как раз Рисаимин-то и не была ни в чём виновата. Подумаешь, ушла бы из деревни по-тихому, ничего бы плохого не было. Может, у неё хватило бы ума прихватить с собой Дареку, может, не хватило бы – разницы никакой, Дарека бы в случае чего сама ушла той же дорогой. Только не надо провоцировать Саикинхеики. Если припереть крысу к стене, крыса будет сражаться до последнего пальца обидчика. Если Рисаимин лишить последнего родного человека в деревне, запустится программа обнуления. Обнуления всего остального на этом месте.

Но Дарека не унывала – будет и на её улице праздник. Всё-таки боги дали ей мозги и удачу, а подходящий человек найдётся.

– Жалко её. Я спросил у кое-кого, что её ждёт, и знаете что выяснил?

– Что?

– На ней род закончиться должен, потому что замуж её никто не возьмёт, а ребёнка без брака она растить не осмелится.

– Хрен с ней. Ты должен думать не о ней, а о моей дочери. Она важнее.

– И всё-таки нельзя так. Пока Рисаимин в безопасности, я могу думать о чём угодно. Эй, босс, можно мне кое-что сделать?

– Нельзя. Мы не имеем права вмешиваться в дела живых.

Хане хотел ещё что-то сказать, но смолчал. Украдкой он достал своё зеркало, вытер рукавом и тихонько так опустил в огонь, прямо на изображение грустной Дареки.

Дарека сидела и грустно вздыхала. Ни одного подходящего человека она так и не нашла. «Ладно, попробую ещё немного подождать». Внешний мир оказался несколько страннее, чем она предполагала. Совершеннолетие здесь, например, наступало на четыре года позже, чем в Ёмигакуре. Ещё здесь было не принято жениться по расчёту. В общем, дело плохо.

Но тут Дарека увидела то, от чего волосы на её голове зашевелились. Из стола потянулась вверх мужская рука, держащая в руках небольшое зеркальце в медной оправе, украшенное красными и синими камнями. Дарека на автомате глянула в зеркало и ахнула – из зеркала на неё смотрела она сама, только гораздо старше. Другая Дарека помахала первой рукой и отошла от зеркала, давая увидеть часть комнаты. Дарека успела заметить не меньше пяти детей и богато расшитые бисером занавески, и тут рука с зеркалом снова вернулась в стол.

– Хане, что это ты прячешь в рукаве?

– Тебе показалось,– хитро улыбнулся Хане и отсел подальше. Он своё дело сделал.

– Риса, дай!

– Хаширама-сама, вы просите слишком многое! – Рисаимин отчаянно краснела и пыталась отодвинуться от Шодай Хокаге..

– Ну, Риса, я имею на это право. Я помогал тебе больше трёх месяцев задаром, и прошу самую малость!

– Хаширама-сама, это уже третий раз за последнюю неделю, а у меня ведь жених есть, он всё чувствует.

На них недоумённо косились все в помещении.

– Ну пожалуйста! – Хаширама прибегнул к «Кавайные глазки-но-дзюцу», и Рисаимин не выдержала. «Ладно, но это будет последний раз!»

– Хорошо, Хаширама-сама, но это будет последний стриптиз в этом году.

Тут другие тоже зашевелились и придвинулись поближе. Минато судорожно начал завязывать себе глаза, чтобы не получить потом по морде от жены, но уходить на другой конец комнаты не собирался. Хаширама создал деревянный шест, Рисаимин грустно вздохнула и закрыла глаза. И так уже в третий раз.

– И так уже в третий раз,– меланхолично сказал Шикамару, глядя на злящегося Чоджи.

Комментарий к Хочу замуж! (с) Дарека. Я уезжаю на месяц в Германию, глав до возвращения не будет. Совсем. Может, хоть так отзывов прибавится...

====== Перед боем, или “Откуда взялась Широу”. ======

«Интересно, а почему меня так легко развести на стриптиз?» – думала Рисаимин, медленно снимая лифчик.

Стояла полная тишина. Изредка, когда Рисаимин выделывала ну очень откровенный пируэт, слышались тихие вздохи и хрипы. Какую музыку слышала в этот момент Рисаимин, можно было понять по танцу. В голове Рисаимин проигрывались красивые композиции, услышанные когда-то или придуманные на месте, потому что её единственной любимой песней была и оставалась колыбельная Экирей. А под неё, увы, не потанцуешь стриптиз.

– О Ками, вот это сиськи…– слышит Рисаимин тихий восхищённый шепот. Играй сейчас музыка, она бы его не услышала, но в полной тишине шепот казался раскатом грома. Это не сдержался Суйгетсу, как Риса догадалась. Почему-то ей было приятно слышать такое лестное мнение о собственном теле, пусть и от постороннего.

Известно: чем больше грудь у синоби, тем тяжелее стать сильным воином. ТенТен, Сакура, Каруи…они быстро добились многого из-за маленькой груди. Другим было тяжелее. Рисаимин, например, разучилась отжиматься уже к четырнадцати, когда грудь перевалила за третий размер. Хинате тоже было тяжело, очень тяжело – техники её клана основаны и на ловкости, и на быстроте, а оба параметра снижаются из-за пышных форм.

Рисаимин не была синоби. Она была биологическим оружием, а её физическая привлекательность – ещё одна часть её силы. Хорошо, что природа наделила её пышными формами, потому что мужчинам это нравится. Да и некоторым девушкам тоже.

Итак, лифчик в сторону, все в восхищении, и Рисаимин переходит к главному пункту стриптиза. Она выгибается назад, приседает, а потом медленно поднимается, немного виляя бёдрами…

Резинка трусов знакомо оттягивается, и слышится шелест купюр. Понять, кто её щупает, невозможно, так-как народу здесь много. Вслед за первой рукой деньги опускает вторая, потом третья рука, четвёртая…и так семь раз. Кружевные трусы потянуло вниз от тяжести денег.

Рисаимин тяжело вздохнула и открыла глаза. На неё с минимального расстояния пялились много-много глаз. В сторонке сидели только Орочимару и Саске. Минато тоже сидел в сторонке, но лучший вид, похоже, открывается именно с его места, поэтому он в самом центре мини-толпы. Рисаимин поднимает с пола лифчик и одевает его к неудовольствию всех. Только после этого Минато снимает повязку с глаз и облегчённо вздыхает – его совесть перед женой чиста, он ничего не видел. Только щупал, а это не считается.

– Деньги оставь себе, после войны пригодятся,– поспешно сказал Хирузен, видя, с какой неохотой Рисаимин достаёт из-за спины купюры.

– Если пригодятся,– поправил Тобирама,– Шанс, что Мадара подставится ей, очень мал. Ещё меньше, чем вероятность возрождения Кагуи.

Если бы эту фразу слышал Зецу, он бы со смеху помер. Тобирама, сам того не подозревая, предрешил исход войны. И приободрил Рисаимин, пусть ещё не понял этого.

– Хахах, племяшка отжигает! Был бы я там, тоже бы ей денег дал.

– Она твоя родственница, как у тебя язык не отсохнет такое говорить!

– Не~е, гадкий Каручи, я старый мёртвый человек, мне всё можно!

– Тебе же не больше тридцати!!!

– Да, я неплохо сохранился.

Время шло, война шла. Уже пять часов Рисаимин сидела и ждала своего звёздного часа. Хокаге знакомились и рассказывали друг-другу истории из жизни. Орочимару слушал рассказ Кабуто о жизни. Джуго, по-видимому, медитировал, а Суйгетсу слушал Каге. Саске сидел и думал. Рисаимин же просто ждала своего времени.

«Хочешь умереть?» – спросила Широу.

– Нет. Но если другого выхода не будет, я и на это готова.

«Я хочу рассказать тебе кое-что…»

«…Не было вначале ни страха, ни боли, ни людей. Там, где жила Широу, было темно, сыро и тихо. Она жила одна, не было в мире никого подобного ей. Деление простейшей бактерии дало сбой, теломеры не разъединились, а процесс вскоре повторился ещё раз. И ещё раз. Бактерия увеличилась до размеров грецкого ореха, и только после этого процесс замер. Там, где она жила, всё было наполнено странной силой, давшей ей подобие разума.

Широу не имела ни имени, ни речи, ни способов передвижения, ни желаний или целей. Она поглощала питательные вещества из окружающей её среды. Это длилось много, очень много лет, пока однажды пища не закончилась. Водоём, где жила Широу, пересох. Тогда бактерию проглотила цапля. Именно тогда же Широу поняла, что может контролировать столь глупое создание, посылая импульсы энергии в мозг. Несколько лет Широу питалась содержимым желудка птицы как умный паразит, давая питаться и цапле, и себе. Так продолжалось долго, Широу смогла подчинить себе все процессы в этом организме. Она видела то же, что видела цапля, слышала то же, чувствовала то же. Но Широу не могла справиться с естественным процессом самоуничтожения организма. Ослабленную цаплю съела лиса. Процесс повторился. Именно тогда Широу увидела человека.

Широу никогда ранее не видела людей. Человек поймал лису и принёс её домой. Он зажарил её и накормил ею свою семью. Сам он съел лисий желудок, где была чуть живая Широу. Той же ночью она попыталась взять над ним верх…но его воля была сильнее её воли, и человек победил. Это был один из Экирей, и жил он при Рикудо Сеннине.

Прошли годы. Человек стал одним из последователей Хагоромо. Мудрец узнал о бактерии и научил Экирей использовать её. Широу же стала симбионтом. Она получала один процент от пищи носителя, позже научилась с ним разговаривать телепатически. Трупной бактерией её начали называть, когда однажды она заставила своего хозяина отправиться на кладбище и разрыть свежую могилу, после чего произвела первое Канкиншоу. Вкус мёртвой человеческой плоти понравился Широу, но она не убила собственного хозяина и его родню, а направила его на войну. Нейрогуморальной и чакро – регуляцией она добилась огромных запасов чакры носителя, замедлила процесс старения, дала красоту и силу.

Но люди смертны. В пылу боя носитель был убит. Широу немедленно поглотила его тело, оголив до костей, и необычайным усилием воли подчинила-таки разум убийцы, заставив проглотить её, не жуя. Затем она довела его до стана Экирей и уничтожила изнутри. Дочь погибшего стала следующей носительницей Широу, она дожила до ста лет, оставив после себя тринадцать детей, из которых до совершеннолетия дожили пятеро – род Экирей был проклят судьбой. Младший из пятнадцати живых внуков стал следующим носителем.

Шли столетия. Род Экирей перешёл на сторону Сенджу в вековой войне с Учихами. Предводитель Экирей всегда был носителем Широу. Но род вымирал. Часть умирала в боях, часть настигало проклятие. Один ребёнок из пяти не доживал до десяти лет, ещё двое умирали до совершеннолетия. Широу внушила Хане, которому на момент соединения было всего два года, мысль о создании деревни Ночи, где род Экирей сможет возродиться, где не будет войн и смертей, где дети доживут до совершеннолетия и продолжат род. К сожалению, Хане поведал эту идею не своим детям, а своему племяннику. Шло время, Хане умер от старости, но Широу не получила нового тела – её спрятали в банке с питательным раствором и заморозили. Изредка её подселяли детям, дожившим до двадцать восьмой модификации, но ни один из них не выживал – от голода Широу выпивала все их запасы энергии, которой у них и так не было.

Рисаимин тоже должна была умереть. Но проклятие Экирей сжалилось над ней, Широу не успела сильно проголодаться, а Риса была крепким и плотным ребёнком, поэтому выжила…»

«Теперь ты всё знаешь».

Рисаимин опустила голову. Мыслеобразы, которые ей передала Широу, приоткрыли завесу тайны её собственного прошлого. Стала понятна причина, по которой Рисаимин до сих пор жива. Но появились ещё вопросы, главным из которых был «Кто проклял наш род и за что?». Что-то подсказывало Рисе, что ответ на этот вопрос не знает даже сам Мудрец.

– Интересно, нам ещё долго ждать? – задумчиво спросила пространство Риса, прикрывая глаза.

– Недолго, думаю,– ответил Хаширама,– На войнах ниндзя события разворачиваются довольно быстро.

– Ладно. А что вы понимаете под «быстро»? Один день, два? Неделю? Месяц?

– Ну…быстро на войне – это два-три дня. Скоро объявится Мадара, мы его быстренько победим, а уже потом ты его обнимешь, если так хочется. Риса, ты меня пойми: тебе его не победить. Да даже МНЕ его не победить, особенно в одиночку.

Рисаимин не ответила. Только улыбнулась. Просто так, немного грустно, немного весело, а немного – самоуверенно. Хаширама обречённо вздохнул – она его опять не слушает. Но тут же вспомнил одну историю, связанную с Экирей…

«…Хане был искусен в ниндзюцу, как никто. Клановой особенностью Экирей было отсутствие какой-либо определённой стихии, только Интон и Янтон, в которых Экирей достигли небывалого мастерства. Но Хане стоял особняком даже среди Экирей. Когда Хашираме было около шестнадцати, Хане узнал о зеркале, обладающем магическими свойствами. И, разумеется, решил его заполучить.

– Хаширама, пошли со мной. Мне понадобится помощник.

– Хане-сенсей, но это зеркало…оно же у Дайме Страны Воды! Вы его не достанете, даже если я буду вам помогать.

– Достану! Вот пока ты не начал меня уговаривать, я так не думал, а теперь я уверен, что достану! Вернусь через пару месяцев с зеркалом,– Хане улыбнулся тогда так же, как сегодня улыбнулась его пра-праплемянница, и ушёл. А через тридцать три дня вернулся помятый, взъерошенный, немытый, но с зеркалом за пазухой. Он так и не рассказал, каким образом спёр зеркало, но зато дал Хашираме взглянуть на своё отражение там.

Увиденное повергло Хашираму в шок: в отражении был он сам, только на несколько лет старше. Тот Хаширама стоял вполоборота к глади зеркала и жал руку Мадаре, а огромное количество народу пялилось на них с одобрением или (см. Тобирама) недоверчивостью и сомнением.

Через несколько лет так и случилось. Зеркало Хане отражало недалёкое будущее человека, посмотревшего туда…»

Но главным в этой истории было не зеркало. Главное – улыбка Хане. Такая же, какая у Рисаимин сейчас. И если причины этих улыбок аналогичны, отговаривать Рису просто бесполезно. Правда, в Хане тоже никто не верил, а он вернулся-таки живым, да ещё и с зеркалом. Кто знает, может, и Рисе повезёт… А если нет? Как тогда Хашираме смотреть в глаза Хане? Как ему потом смотреть на перестраивающийся мир, где больше нет чакры?

Но Хаширама инстинктивно понимает, что переубедить Рису у него не получится, не стоит и пытаться. «Эх, взглянуть бы мне в то зеркало Хане-сенсея…ну хоть на секунду! Сейчас мне бы это очень пригодилось».

– Пора идти,– велел Тобирама и встал. Вслед за ним встали члены его команды, Орочмару и Кабуто, четверо Каге…и Рисаимин.

– Прошу прощения, но я…но я не могу идти в этом. Там много людей, мне стыдно!

Минато молча снял с себя плащ Каге и протянул Рисаимин. Со стороны это выглядело весьма и весьма двусмысленно, но Рисаимин это не волновало. Она накинула плащ, поблагодарила за помощь и двинулась за Саске.

Чтобы добраться побыстрее до поля боя Рисаимин предложила всем забраться к ней на спину и схватиться покрепче.

– Я бы мог телепортировать нас всех прямо на поле боя, если бы там был мой кунай.

– Тобирама-сама, я могу это обеспечить! Давайте сюда кунай и укажите направление, я постараюсь,– Рисаимин, получив кунай, сосредоточила всю чакру силы в руке, а потом метнула…

Описав красивую дугу, кунай долетел прямо до поля боя и вонзился в землю рядом с Мадарой. Чудом (плохим, плохим чудом) Мадара успел увернуться, но настроения это ему не прибавило. Напротив, с этого момента и до конца времён он считал, что всё было подстроено. Его не разубеждали.

А потом на месте куная материализовалась большая группа агрессивно настроенных против него личностей, живых и не очень, а так же Рисаимин в плаще Четвёртого Хокаге.

– Мадара…– прошептала Рисаимин, узнавая человека перед собой.

– Рисаимин…– прошептал он, так же узнавая человека перед собой.

До Муген Цукиёми оставался час.

Комментарий к Перед боем, или “Откуда взялась Широу”. Всё, больше глав до августа не будет. Но комментарии приветствуются.

====== Обнимашки! ======

Однажды Мадара и Рисаимин уже встречались, пусть только во сне. Тогда Рисаимин договорилась не использовать против него Тсуги, а он пообещал хранить договор в секрете. Сейчас, когда они встретились снова, она поняла, что не продешевила: на них смотрели все её знакомые и несколько незнакомцев. Если бы он во всеуслышание объявил об их связи, она бы умерла со стыда.

И тут Мадара её атаковал. Правильно оценив её силы, он даже не воспользовался никаким дзюцу – только грубую силу. Рисаимин отдёрнулась назад в инстинктивном порыве и желании жить. Это её и спасло: рука Мадары не пронзила её грудную клетку, а только схватила за грудь…в том же инстинктивном порыве!

Повисла тишина, нарушаемая лишь тихим «жмяк-жмяк». Мадара привык пользоваться ситуацией.

– Вот нахал,– оценил поступок Эй,– За такое оскорбление незамужней девушки у нас полагается тридцать коз минимум.

– А у нас – мешок серебра,– добавила Мей.

– Гектар плодородной земли,– это Гаара.

– Десяток рабов,– буркнул Ооноки.

– Идите нафиг, это вышло случайно! – взревел Мадара и отдёрнул руку, пусть и с некоторым замедлением.

– Вот это по-нашему,– прошептала Цунаде и уже гораздо громче скомандовала наступление.

– Изуна, готовься. Каручи, возьми зеркало и встань напротив огня и Изуны. Босс…просто отойдите подальше.

– А что будешь делать ты?

– А я, Каручи-дуручи, буду настраивать технику.

– За дуручи я тебе потом ноги в **пу вставлю.

– Опять? Ну и хрен с этим, я и так мёртвый.

Пока шёл бой между Мадарой и всеми, Рисаимин нашла Ируку и получила назад одежду, а Минато получил назад свой плащ – справедливость восторжествовала. Тут же её нашёл Чоджи и начал расспрашивать о её приключениях.

– Чоджи, обязательно женись на ней,– ответил за Рису Хаширама,– Она была готова полуголой пойти за тобой через всё поле боя.

– Ух ты. Только, это…ты зачем стриптиз три раза танцевала? Я это по твоим эмоциям понял.

– В первый раз она танцевала на Шимагаме по просьбе Наруто,– снова ответил за Рису Хаширама,– При этом присутствовали все на острове. Более того, ей даже заплатили пару десятков тысяч.

– Ай-я-яй, Ирука-сенсей, нехорошо смотреть на стриптиз,– шутливо погрозил красному учителю пальцем Какаши.

– Потом она танцевала перед неким злобным господином, который расплатился двумя горстями конфет.

– Обито, ай-я-яй.

– Да с чего ты решил, что это я?!– возмутился предательски краснеющий Обито.

– Ну, во-первых, ты покраснел. Во-вторых, ты – единственный злобный господин, который имел на это время. Ну и в третьих…Кому ещё придёт в голову расплатиться за стриптиз конфетами?

– И, наконец, она танцевала стриптиз перед всеми нами, и все мы расплатились. Да-да, даже перед Саске и Орочимару. Только Йондайме завязал себе глаза и ничего не видел. Правда ведь?

– Правда,– согласился Минато. Кажется, Четвёртого Каге стали уважать ещё больше, потому что не видеть стриптиз Рисаимин и не жалеть об этом – признак исключительной верности жене и сыну.

– Саске…я рад, что ты наконец-то заинтересовался женским полом, поэтому не буду стыдить. Я уже начал думать, что ты по мальчикам, но ты опять превзошёл мои ожидания. Будь ты всё ещё моим учеником, я бы тобой гордился. Но пристыдить кого-то надо…Сакура, ай-я-яй.

– Меня-то за что?!

– А ты стриптиз не умеешь танцевать, бяка. Если бы умела, бы тренировал тебя с большим энтузиазмом. Так, ладно, кого бы ещё пристыдить…Так, вроде всё…а, точно. Минато-сенсей, ай-я-яй.

– За что?– возмутился Намиказе.

– За всё хорошее. Вы рано умерли, повесили на меня сына-болвана, нанесли моральный ущерб…и вообще, вы меня недооценивали.

– Как? Когда? Когда я тебя недооценивал?

– Вы не раз говорили, что я никогда не смогу воспитать достойных учеников, умру молодым и вообще гадом буду. Вот ученики, тридцатилетие позади, а гад…ну, какой я есть, такой я есть, но Наруто и Сакура думают иначе.

– Так, хватит тут рассусоливать, на том свете договорите!– Мадаре надоело их слушать, и он пошёл в бой. Рисаимин начала выжидать подходящий момент для своего «вяк». И ведь дождалась до самого Тсукиёми!

Когда небо странно потемнело, Рисаимин зажмурилась и закрыла глаза руками для лучшего эффекта. Вот о чём-о чём, а об этом она как-то не подумала. Но ей просто повезло: Кейриган, четвёртое великое додзюцу, защитил её от вредного воздействия Шарингана. Прождав для верности минут пять, Рисаимин осторожно открыла глаза. Чоджи и прочих рядом не было – только корни, только коконы. Кокон, где вроде бы сидел Ирука, слабо шевелился.

– Риса, ты меня слышишь? Можешь помочь выбраться, я не могу дотянуться до оружия,– послышался приглушённый голос учителя.

– Знаете, тут сейчас такое начнётся, что лучше вам не вылезать отсюда. Вам там не душно, нет? Ну и замечательно. Не волнуйтесь, это ненадолго, у меня есть план.

– Да хранят тебя боги и демоны.

– Нельзя сказать, что всё пошло плохо или неожиданно. Всё пошло ожидаемо мерзко. Риса, конечно, не гений мысли, но при нашем содействии план годен. Я правильно говорю, Каручи-дуручи?

– Правильно, но ноги в **пу я тебе всё-таки вставлю. Но не сейчас.

– Мадара! – торжественно начала Рисаимин,– Я хочу тебя обнять!

– Хрена себе у неё желания…– подумал вслух Наруто.

– Хоти,– разрешил Мадара, собирая энергию для завершающего удара по Рисаимин.

– А, была-не была! Фукатсу Кейриган! Остановить Мадару на максимально возможное время!

Две зелёные руки потянулись к чуточку удивлённому Мадаре и крепко обхватили, не давая даже шевельнуться. Рисаимин собрала всю волю в кулак и быстро пошла к Мадаре, начиная верить в успех своей затеи. И тут два мира – мир живых и мир мёртвых,– соприкоснулись.

Мадара почти вырвался из пут, но когда на мгновение отвёл взгляд от Рисаимин и снова на неё посмотрел, он увидел уже не её. Младший брат, любимый младший братишка шёл к нему. Несомненно, это был Изуна: знакомая одежда, хвост красивых чёрных волос, тёмные глаза, милое лицо и радостная улыбка. Мысли о Рисаимин отошли на тридцать третий план – какая нафиг Рисаимин, брат обниматься идёт.