Текст книги "Биологическое оружие деревни Ночи (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Сасори встаёт и тихонько уходит. Он увидел достаточно. Не джинчурики. Но интересно и опасно. Велик соблазн прихватить её с собой и сделать марионетку, а сердце отдать Какузу – ему оно будет весьма кстати. Но не сейчас: сейчас тут слишком много народу, слишком много синоби, а Сасори не следует привлекать к себе лишнего внимания. Девчонка его заинтересовала этой своей трансформацией. Такое чувство, что этом состоянии она становится как Кисаме. Сасори провёл аналогию со своим товарищем по Акацуки неслучайно – та же кожа, те же жабры, тоже волосы встают дыбом и приобретают непонятный, нечеловеческий оттенок. Словно Рисаимин и Кисаме лепили из одного теста: серо-синего, жесткого и долговечного. Как дуб. Но это уже ассоциация Сасори.

Лидер будет доволен. Он нашёл последнего из деревни Ночи. Самого лучшего. Он нашёл совершенное оружие.

Какаши и Гай нашли уже прочитанную ими информацию. Но, в отличие от Анбу, Акацуки знали, где и как искать человека. Ведь в тридцатом томе была ещё одна страница, выдранная. На ней и была вся информация о Рисаимин. Вся, кроме имени. Но это было уже неважно.

– Ты нашёл её?

– Да, Лидер-сама. Её имя –Рисаимин Экирей. Она вчера сдала экзамен на чунина.

– Неудивительно. Что она может?

Сасори пересказал всё, что увидел во время боя Ируки и Рисаимин. Он добавил, что до этого её сильно ударили в грудь, и после этого и началась трансформация. Пейн подумал и, наконец, сказал следующее:

– Без всякого сомнения, её надо захватить живой и невредимой. Её надо убедить пойти с нами по доброй воле. Судя по всему, это не будет большой проблемой. Кто пойдёт?– это Пейн обратился к подчинённым. Руку поднял один из самых полезных членов организации: Какузу. Ещё не было случая, чтобы у него не сошёлся баланс.

– Я приведу её сюда. Будет лучше, если я пойду один, без Хидана. Девушки её возраста бояться мужчин его возраста. А к пожилым людям испытывают смутное уважение.

– Это ты себя пожилым назвал, ****ый старик? Я пойду и принесу её сюда с переломанными руками и ногами!

– Ты не слышал, что сказал Лидер? ЖИВОЙ и НЕВРЕДИМОЙ, а не трупом. Пойду я.

– Пусть они идут вдвоём. Девушки её возраста обычно влюбляются в таких мужчин, как Хидан. Но Какузу тоже прав. Если не сработает одно, может сработать другое,– Конан говорила правильно. Итак, сезон охоты на Рисаимин начался.

Только вот сама Рисаимин сейчас только-только отошла от шока и начала биться головой о стену. Пришедший в себя ещё вчера вечером Ирука говорил, что ничего страшного, что он в порядке, что вообще ничего не помнит с момента её странного преображения и сам виноват, что не успел убежать.

– Но я тоже ничего не помню! Я не помню, как я вас вырубила…я вообще, с момента начала битвы ничего не помню! Последняя моя осознанная мысль: «Не убить. Только оглушить».

– Так это была твоя мысль? А мне показалось, что ты сказала это вслух. Ну, в любом случае, всё нормально, ты прошла испытания и становишься чунином. Жилет…

– Можно и без него.

– И правильно, он чаще всего только мешает. Но всё же возьми, так надо по правилам.

– Хорошо. И…ещё раз извините. Я не понимаю, как так случилось. И почему я похудела?– за один день Рисаимин сбросила семь кило – и снова вернулась к пятидесяти восьми килограммам. Теперь она очень хотела есть – желудок обиделся и закрыл поставки чакры силы. Экирей вздохнула и пошла прочь, всё ещё чувствуя вину за незначительное, но ранение Умино. Ну набил он пару синяков, когда упал, но разве это рана? Рисаимин считала, что да.

В это время Какузу и Хидан отправились на сложнейшую миссию: уговорить биологическое оружие ДОБРОВОЛЬНО пойти с ними в Акацуки. Правда, тогда они ещё не считали эту миссию сложнейшей.

====== Первая попытка. ======

Рисаимин быстро набрала недостающий вес, но неприятный осадок всё же остался. Чоджи было всё равно, что произошло с его вторым лучшим другом (первым был, разумеется, Шикамару), он сочувствовал в данной ситуации обоим: шокированному учителю и испуганной Рисе. Кажется, она испугалась сильнее Ируки. Но постепенно успокаивалась, и к моменту добора семи килограммов она уже почти не вспоминала тот инцидент. Она снова стала смешной упитанной Рисаимин, к какой все уже привыкли. И осталась в одной команде с Шикамару и Ино.

С Шикамару отношения у неё были основаны на доверии и взаимопонимании: она любила поваляться на солнышке с чипсами во рту, а он любил поспать на чём-нибудь мягком и тёплом. Чоуджи почти не ревновал: другу нравились мягкие девушки, но Ино нравилась немного больше. Немного, но больше.

Несколько раз Рисаимин пересекалась с Какаши. Тот так пристально за ней наблюдал, что она забеспокоилась. Он думал, что его не видно, и его действительно никто не видел…никто, кроме Рисаимин. В один момент, когда Риса мылась, он опять наблюдал за ней в окно. Какаши был спокоен – его редко ловили в таких случаях. Редко…но ловили.

И сегодня поймали.

– Так это был клон? – спросил Копирующий ниндзя у настоящей Рисаимин, стоящей за его спиной.

– Да. Дядя, почему вы за мной наблюдаете? Уже третью неделю подряд…мне неловко. Вы, по-моему, даже в туалете за мной следите.

– Ну, вот это точно преувеличение. Ну, хорошо, я слежу за тобой.

– По приказу доброй госпожи Цунаде?

– Нет, не по её приказу.

– Неужели я вам нравлюсь как женщина?

– Да нет же, не совсем…нет, ты симпатичная, но нет, не по личному желанию. Мы ищем того, кто уничтожил деревню Ночи. Я слежу за тобой, что найти в твоём поведении что-то странное. Эти татуировки…их видели все, почему же ты принимаешь ванну в бинтах?

– Не знаю. Мне страшно на них смотреть. Мне татуировала руки бабушка незадолго до своей смерти. Это было вскоре после моего рождения. Мама говорила, что эти узоры приносят счастье. Но когда мама умерла, я стала их скрывать. Я считала, что недостойна больше счастья, раз не могу его сохранить. А сейчас мне просто страшно.

– Покажи мне их. Татуировки. Мне тогда, на экзамене, узор показался знакомым.

Рисаимин покраснела, но размотала бинты и протянула обе руки Какаши. Тот несколько минут рассматривал на первый взгляд бессмысленные закорючки, а потом покачал головой и сказал:

– Твоя бабушка была из Кровавого Тумана?

– Да, была. Её оттуда похитили тридцать лет назад. А как вы поняли?

Какаши несколько минут молчал, а потом начал рассказывать:

– Во время Третей Мировой Войны синоби из Кровавого Тумана придумали особую технику на случай поражения. Они наносили на себя узоры, использовали технику и принимали человеческий облик. Их нельзя было отличить от обычных людей, потому что кеккэй генкай переставал работать. Но стоило свести узоры, как они возвращали себе настоящий облик и силы. Но они обычно не делали татуировки, просто рисовали несколько десятков закорючек на спине или животе. Или, что чаще, на попе. Чтобы совсем не было заметно.

– Так, значит…

– Ничего это не значит. Я и так тебе секретные сведения выдал. Ну, ты понимаешь, что такое секрет? Ну и отлично.– Какаши собрался уходить, но вдруг повернулся и добавил:

– Увы, слежку я прекратить не могу. Но могу постараться убедить всех в твоей невиновности. Цунаде убеждать не надо, она в тебя и так верит.

– Кто бы не уничтожил деревню Ночи, я ему благодарна. Все мои друзья погибли, я рано осиротела…почти. Отец руководил проведением экспериментов надо мной и моими друзьями. Хорошо, что он погиб. Он меня совсем не любил. Ни меня, ни маму, ни бабушку. Ни братиков и сестричек.

– У тебя была большая семья?

– В нашем роду редко рождалось меньше двух детей за раз. Мама говорила, что наш род по линии бабушки всегда был очень плодовит. Чтобы хоть кто-то из детей выжил в Кровавом Тумане и продолжил род. У меня была сестра-близнец, три сестры и два брата…до тринадцати дожила только я. Я была четвёртой по старшинству.

Какаши чуть не прослезился. У Рисы, оказывается, была большая семья, любящие мать и бабушка…а теперь у неё есть только она сама и Чоджи.

Какузу и Хидану пришлось ждать три дня, пока Рисамин отправят на одиночную миссию в Суну, к Гааре. По дороге они и её и подкараулили. Первым вышел Какузу.

– Экирей Рисаимин, недавно исполнилось шестнадцать лет, чунин, из деревни Ночи?

– Всё так, а откуда вы знаете?

– Девочка, Акацуки обязаны всё знать о том, кого надо привести к Лидеру.

– Акацуки…А, эта организация отступников? Но ведь я просто шиноби, чуть менее трёх месяцев назад сдала экзамены, я ещё совсем слабая.

– Ага, конечно. Лидер наш хочет тебя видеть. Скажем так, ты ему понравилась.

– Передайте ему, пожалуйста, что я не смогу ответить ему взаимностью. Ведь я уже…влюблена.

Какузу почувствовал, как Хидана в кустах трясёт от беззвучного смеха.

– Я не имею в виду влюблённость. Ему интересны твои способности. Пошли, тут недалеко.

– Господин, я на миссии. Я очень тороплюсь. Может быть, на обратном пути загляну?

– Что-ж, я подожду тебя здесь. Меня зовут Какузу, девочка. И не говори никому о нашей встрече, ты ведь понимаешь…– Чёрные нити показались из-под маски казначея. Рисаимин даже не вздрогнула. Она пообещала обязательно пройти этой же дорогой через пару дней и тогда снова поговорить с таким хорошим и совсем не страшным Какузу.

И только когда она ушла, Хидана прорвало. Сначала он ржал, а потом начал ругаться.

– Мы,*****, уже три дня в кустах сидим! Оглушить, перебросить через плечо и всё, никаких ****** заморочек!

– Повторяю последний раз: принести ЖИВОЙ и НЕВРЕДИМОЙ! Она должна прийти к нам сама, по доброй воле. Иначе превратится в чудовище и уничтожит тебя.

– Почему сразу меня?

– Так это ты ударять собрался, а не я.

Рисаимин задержалась в Суне на один день: Гаара предложил ей перекусить перед дорогой назад, за обедом они разговорились и выпустили её только утром. Но разрешили (читай: уговорили) заходить почаще. Чтобы не опаздывать, Рисаимин побежала совсем напрямик и прыжками. Для этого потребовались чакры силы и восстановления. Десять метров разбега, прыжок вперёд и вверх – и видишь землю с высоты птичьего полёта. Такими темпами она доберётся до Конохи за один день, но она обещала поговорить ещё раз с Какузу. Она уже знает, что ему говорить.

– Господин Какузу, я не могу с вами пойти. Мне слишком страшно. Может, договоримся? – Рисаимин сделала такое милое выражение лица, что Какузу решил послушать её.

– И сколько же у тебя денег? – перешёл к делу Какузу.

– Я могу расплатиться не деньгами. Хотите, ваш напарник, сидящий сейчас в кустах, станет добрым, вежливым и тихим? На месяц.– Рисаимин говорила тихо, но Какузу всё слышал.

То, за что он был готов отдать солидную часть его денег, ему сейчас предлагают почти бесплатно.

– Хорошо, можешь идти своей дорогой. Накладывай технику.– Какузу внимательно смотрит на руки и рот Рисаимин, решив во что бы не стало запомнить эту очень-очень полезную технику, если девочка, конечно, не врёт.

Рисаимин соединила руки в подобие сферы и начала шептать странные слова: она взывала к сердцу, лёгким и мозгам одновременно. Пространство между пальцами начало заполняться чакрой, немного напоминающей по консистенции расенган. Тем не менее, эта была совсем белой с незначительными зелёными переливами. Наконец, Когда Хидан выполз из кустов, чтобы вмешаться в дело и просто размяться, Рисаимин очень чётко произнесла:

– Тсуги. Четыре недели. Фукатсу! – Шар чакры на высокой скорости направился к Хидану и ударил его прямо в лоб, впитавшись в голову. Напарник Какузу рухнул навзничь, как подкошенный. Какузу посмотрел на Рисаимин, которая явно была довольна собой.

– И это всё?

– Как только он очнётся, он будет вести себя по-другому четыре недели, начиная с момента пробуждения. Я такое уже применяла.

– Только четыре недели?

– У меня дольше не получается пока. Извините. Ну, свою часть уговора я выполнила, прощайте. Сила юности!!!– с последним боевым кличем Рисаимин продолжила путь в уже описанном прыжковом темпе.

Какузу посмотрел на своего оглушенного напарника. С одной стороны, Рисе он не до конца верил. С другой стороны, она вырубила эту бессмертную гадину хотя бы на время. «Будем считать, что мы договорились»– подумал Какузу и потащил напарника в организацию. Что ж, хотя бы несколько часов он будет отдыхать от ругательств и молитв, причём первое иногда нельзя было отличить от второго.

Рисаимин не стала говорить своей команде о встрече с Какузу и Хиданом. Они и не спрашивали. Гораздо больше их волновал другой вопрос:

– Гаара к тебе приставал? – то, что приставала к Рисаимин в данный момент именно Ино, Яманака опустила.

– Так, дайте вспомнить…

Два дня назад, в резиденции Казекаге:

– …дядя-гад, ну я его и того, убил. Но ты же понимаешь, я не мог терпеть предателей! Канкуро, дай сюда ещё саке. Нет, ты представляешь, он столько лет пудрил мне мозги, а я ему верил, верил.

– Эм, Гаара, тебе уже хватит. Ты уже пять минут гладишь нашу гостью по заду!

– Ничего страшного, Гааре-саме надо выговориться,– Рисаимин не предпринимала попыток уйти, она выслушивала Гаару с таким сочувствием и пониманием в глазах, что Канкуро и Темари оставалось только удивляться.

Застолье длилось уже полчаса, Гаара выпил уже две большие рюмки и сейчас уговаривал третью. Рисаимин съела свой суп и его суп, своё второе и половину его второго, а так же сделала один глоток саке – это была всё та же рюмка, которую ей налили в самом начале обеда. На неё саке не произвело практически никакого действия.

После первой рюмки Гаара разрешил ей называть себя по имени. После второй начал рассказывать о своём детстве. На третьей начал приставать. У Рисаимин было такое одухотворённое выражение лица, словно ей доверили нести шлейф невесты Рейкаге, не меньше.

Когда он закончил свой рассказ, она начала свой. Рыдали в обнимку, у Гаары потекла тушь. Потом он повёл её на организованное им самим только что мероприятие – прогулка по Суне. Вечером он предпринял попытку разместить её на своей кровати, но из-за возникших разногласий с дверным косяком попытка была провалена, и Казекаге с Рисаимин заснули на полу у комнаты. Утром Казекаге извинился за предоставленные неудобства и своё поведение, накормил перед дальней дорогой и проводил до выхода. Проводил бы и дальше, но уж слишком сильно у него кружилась голова.

Прокрутив в памяти тот интересный день, Рисаимин покачала головой и твёрдо сказала:

– Не переходил границы.

– Так он тебя всё-таки касался? – тут уже и Чоджи подключился к разговору.

– Да, но не переходил границы,– улыбалась Рисаимин.

Она помнила лица Канкуро и Темари, когда они уговаривали её никому не рассказывать о, кхем, неподобающем поведении Казекаге. Да и сам он говорил ей, что был «слегка» пьян, что гормоны бурлили, что он согласен на ней жениться, если вдруг что…Рисаимин тогда только улыбалась, кивала и говорила, что даже не думала обижаться. И вообще, за пару пирожков инцидент будет забыт навсегда.

– Гай, а что у этой Рисаимин за кеккэй генкай?

– Врачи говорят, что такого не видели уже лет тридцать, наверное. Понимаешь, в стране Воды была какая-то семья, в которой передавалась из поколения в поколения две особенности, которые давали семье уважение и страх. Первая – умение открывать все восемь Врат без особых негативных последствий для себя. А вторая – исключительная плодовитость. Называлось всё это богатство просто: Сеймей. Жизнь, в общем.

– А что же случилось с этой семьёй?

– Передавалось это богатство по женской линии, причём не всем, а только половине всех девочек. Тех, кто не подходил, выбраковывали сразу. Тридцать лет назад деревня Ночи спёрла предпоследнюю обладательницу улучшенного генома. А вторая потерялась.

– Рисаимин говорила, что все её братья и сёстры уже погибли…получается, на данный момент она – последняя из клана…как их там по фамилии?

– Чёрт их знает.

– Значит, последняя из Экирей. Похоже, эта девочка интереснее, чем мы даже могли себе представить…Раз клан был такой плодовитый, почему же они их тогда оставалось только двое?

– Война? – предположил Гай,– Травля? Болезни? Голод? Снижение частоты появления девочек?

– Чёрт их знает. Надо продолжить наблюдение за Рисаимин. Но теперь это будешь делать ты.

– С чего бы вдруг?

– А я стесняюсь.

– …Ты издеваешься.

====== Вторая попытка, или близкие контакты пятой степени. ======

– И где же биологическое оружие? – недовольно спрашивает Пейн Какузу. Тот сгружает всё ещё обморочного Хидана на землю и говорит уже давно придуманную историю:

– Этот придурок влез в самый неподходящий момент и всё испортил. Ему повезло, что она его только вырубила.

– Жаль. Так, хорошо, кто хочет попробовать вместо Какузу и Хидана? – обратился к оставшимся Пейн.

– Ну, тогда я пойду, что ли,– Кисаме встал и начал собираться.

– Она тебя испугается,– убеждённо говорит Какузу. Кисаме фыркает и качает головой.

– Не успеет. Я знаю, на что давить…

Тренировки Рисаимин и Чоджи шли полным ходом. Она смогла передать ему все свои знания в области управления чакрой, кроме самого главного…она не хотела раскрывать потоки чакры жизни. Если она это сделает, произойдёт последняя модификация, и она не знает, к чему она приведёт. Это с одной стороны.

С другой стороны, она влюбилась. С первого взгляда она влюбилась в Чоджи Акимичи, такого доброго и упитанного. Она хотела от него детей, как бы это не было страшно. А ещё Рисаимин знала, что для борьбы с Акацуки её сил может не хватить. Для активации режима берсерка нужно сильное, но не смертельное ранение. А именно этого может не быть. Единственное, что сможет её спасти в таком случае, это чакра жизни. Лёгкие могут поддерживать жизнь, но не возобновлять её. Итак, выхода нет. Рисаимин готова.

Сегодня они с Чоджи отправились тренировать его семейную технику – Контроль Калорий. Одни на десятки километров. Свежий воздух. Лес кругом. Безграничные возможности.

– Рисаимин, а…я знаю, это звучит пошло, но…давай вместе…– Чоджи краснеет, запинается, но Рисаимин понимает друга (или возлюбленного) с полуслова:

– …давай вместе раскроем чакру жизни, ты хочешь спросить?

– Да, именно это я и хотел сказать! Рисаимин, всеми жирами своей семьи я клянусь, что в случае непредвиденной беременности возьму всю ответственность на себя…

– Я верю, конечно верю тебе! Не бойся, у меня недавно закончились критические дни, а овуляция должна быть позже, так что я не забеременею, не беспокойся,– доверительно сообщает Рисаимин. Она не врала. Фертильный период у женщин ДЕЙСТВИТЕЛЬНО наступает позже. Но в её семье мама всегда говорила: «Любая, даже самая просчитанная таблица для нашей семьи не работает». Так что тут уже пятьдесят на пятьдесят: или забеременеет, или нет. Причём первые пятьдесят как-то более вероятны.

– А где мы будем? – Чоджи прав. У них не было палатки, не было спальных мешков…зато был пень. Большой пень, без обилия муравьёв и острых опилок. Именно он привлёк внимание Рисаимин.

– Почему бы и не на нём?

– А как?

– Очень просто. Сейчас мы разденемся, я постелю футболку на пень, упрусь в него руками и приму устойчивое положение. Тебе останется только держать меня за бёдра.

– Ум,– Чоджи покраснел. Рисаимин же начала раздевать его. Она была девственницей, но дверь в спальню мама редко успевала закрыть. Отец не церемонился с матерью и брал то, что принадлежит ему по праву, почти всегда. Да и в школе половому воспитанию уделили особое внимание. В Конохе синоби не получали никакого просвещения…официально. Но однажды Ирука сжалился над парнями и распространил по классу весьма красноречивую литературу. Так что Чоджи знал точно – в первый раз ей будет больно.

– Риса…кровь же…

– Не волнуйся, я крепкая. Не медли, пожалуйста, мне уже очень хочется…и без всяких ласк и поцелуев, что странно. Ну, что-о-ОХ?!

Вернулись Рисаимин и Чоджи под утро. Шикамару заметил две странности: широченные улыбки и тёмные круги под глазами двух друзей…или, что гораздо вероятнее…

– Вы переспали? – прямо спросил Шикамару друга.

– Да.

– Молодец,– Шикамару замолк. Через несколько минут он вдруг продолжил разговор:

– А вы предохранялись?

– Да,– когда Шикамару отворачивается, Чоджи шепчет,– Мы молились.

Рисаимин же радуется, что Чоджи догадался не кусать её в шею – шея у неё открыта, о порочной связи быстро станет известно. Ходить не слишком легко, но Рисаимин ведёт себя как обычно – будто не было бурной ночи на пне. А так же рядом и над пнём.

Отличный пень. Хорошо, что она его отметила.

– Риса, ты какая-то заторможенная и довольная. Что, вчера вместо тренировок обжирались? – это Ино.

– Ну…Почти.– Рисаимин уходит от прямого ответа. Незачем Яманаке знать, что у Рисы теперь есть парень, с которым её связывают минимум две любимые вещи.

С тех пор дело пошло интереснее: встречались Рисаимин и Чоджи через ночь при молчаливом согласии Шикамару, ставшего как бы хранителем их секрета…пока что секрета. А Гай их больше не посещал – постеснялся. Да и в АНБУ как-то поверили в слова Какаши о непричастности Рисаимин к уничтожению. Не полностью, но контроль ослабить разрешили. Но не полностью.

Так что за встречами Чоджи и Рисаимин наблюдали минимум двое – один по службе, другой по дружбе. И это можно было объяснить: Рисаимин и Чоджи хорошо скрывались только по собственным убеждением. Так что Шикамару должен был сидеть неподалёку и следить, чтобы никто не пришёл. Другу он завидовал, но не чёрной завистью. Когда он видел, в каком состоянии Чоджи возвращался (весь мокрый, и еле передвигая ногами), он понимал – это очень выматывающая, но приятная вещь.

Так просто и приятно время проходило ровно до того момента, как команду десять отправили на миссию всем составом. Ничего сложного Рисаимин там не нашла, кроме одной очень странной вещи в своём теле – орган чакры жизни сиял и переливался яркими цветами. И потому, когда они вернулись через неделю в Коноху, она рванула первым делом к врачу.

Пожилая ирьёнин внимательно просмотрела живот девушки, покачала головой и начала говорить:

– Половой жизнью живёте? Постоянные партнёры имеются?

– Уже две недели живу, партнёр постоянный.

– Вы беременны, вторая неделя. Аборт делать не рекомендую, это может привести к нарушениям потоков чакры.

– Об этом речи и не идёт. Скажите, а до какого срока я могу ходить на миссии?

– Решайте сами. Обычно ходят до того момента, пока можно скрывать признаки.

– Ну, значит, ещё три месяца. Спасибо большое,– Рисаимин не особо удивилась новости о своей беременности. Даже как-то легче стало. Зато теперь Рисаимин может использовать чакру жизни. И детей сохранит обязательно – её силы защитят в первые месяцы от выкидыша, а потом от несвоевременных родов.

А пока надо молчать.

Кисаме и Итачи выслеживали Рисаимин уже неделю. Но она постоянно была рядом со своим упитанным любовником, или под надзором Гая с Какаши, или в ванной. Часто все три обстоятельства накладывались друг на друга, так что застать Рису одной было почти так же сложно, как увидеть смеющегося Итачи.

Но для Кисаме ни первое, ни второе не представили сложности.

– Рисаимин Экирей, месяц назад встречалась с Какузу и Хиданом из Акацуки?

– Да. А вы тоже оттуда? – Рисаимин не испугалась огромного серо-синего зубастого человека-акулу, чем повысила его мнение о себе.

– Разумеется. Ну, для начала, меня зовут Кисаме Хошигаке. Лидер очень хочет тебя видеть. О-очень хочет.

– А зачем я ему?

– Ну хочет он тебя видеть. Ты же последняя из деревни Ночи. Слушай, пошли со мной! Если я тебя не принесу целой и невредимой, с меня голову снимут! Или марионеткой сделают. Ну что тебе, жалко? Тут всего-то три дня вплавь. Если не понравится, сможешь пойти домой,– Сейчас Кисаме пытался освоить технику «Жалобные глазки-но-дзюцу».

Подействовало. Рисаимин вытерла украдкой слёзы и согласилась ехать куда угодно хоть сейчас. Только напишет записку, чтобы никто не волновался за неё, и пойдём.

Те пять минут, которые она потратила на выписывание иероглифов, показались Кисаме ничуть не короче его недельной слежки за Рисаимин.

– Всё, закончила. Ну, показывайте дорогу.

– Сейчас зайдём в лес, у меня там напарник сидит, а потом поплывём.

Так и случилось. Итачи внимательно посмотрел на Кисаме, проигнорировав Рисаимин, и сказал:

– Выдвигаемся немедленно, мы потеряли слишком много времени. Ты понесёшь её.

– Хорошо, Итачи-сан.

– Погодите, я знаю более быстрый способ,– Рисаимин велела им держаться за себя покрепче, поднатужилась, призвала на помощь желудок и подняла двух здоровых и отнюдь не худощавых мужчин. Потом разбежалась и прыгнула. С грузом прыгать было чуть тяжелее, но только чуть-чуть.

Кисаме как-то посерел. За воротником не было видно, но у Итаче приоткрылся от удивления рот. На мгновение.

– Нам в какую сторону? – весело спросила Рисаимин.

– Туда! – Кисаме указал дрожащей рукой направление.

– Скажите, когда остановиться! Сила юности, помоги мне!– и Рисаимин начала прыгать в нужном направлении.

Чоджи заволновался, когда Рисаимин не пришла на обед. Он запаниковал, когда она не явилась на послеобеденное валяние на солнышке. Когда она пропустила их ужин, он пошёл к ней в квартиру.

На бумажке, приколотой к холодильнику, было написано то, от чего у Чоджи волосы встали дыбом.

«Дорогой Чоджи,

Ничего страшного не происходит. Лидер организации Акацуки пригласил меня к себе зачем-то. Ничего со мной страшного не произойдёт, не бойся. А ещё я беременна. Мы недостаточно молились.

С любовью, Рисаимин Экирей.»

– Стой, Чоджи! Куда ты собрался на ночь глядя?! – Шикамару увидел, как его друг направился в сторону леса.

Чоджи молча протянул другу записку. Шикамару прочитал и заявил сразу, что пойдёт с другом.

Через пять минут записку пришлось показать встретившимся по пути Гаю и Какаши, которые с огромным трудом убедили пару очень злых парней подождать хотя бы утра. А утром они соберут компанию посолиднее.

– Ну вот, стоило её на один час оставить одну, как её похитили! Да ещё и записку заставили написать.

– Я видел её почерк – это она писала сама и добровольно. Вероятнее всего, её уговорили пойти к ним по доброй воле. Ты ведь знаешь Рисаимин…стоит надавить на жалость и всё, она пойдёт куда угодно.

– Или запугать!

– Тоже верно.

Утром на поиски Рисаимин (после рассказа Какаши о её настоящем прошлом) вышла не только команда номер десять, но и Киба с Акамару. Чоджи нашёл в однокомнатной квартирке своей девушки лифчик четвёртого размера, по которому Акимару должен был выйти на след Рисаимин.

Заценив размер и прикинув объёмы девушки Чоджи, Киба вздрогнул. Акимару же понюхал и как-то обиженно заскулил.

– Не можешь?– Киба нюхает лифчик, что-то прикидывает на местности,– Действительно не можешь. Нет, она слишком далеко.

– Дай сюда! – Чоджи чакрой знания усиливает своё обоняние и тут же понимает, куда надо топать,– Да, она далеко, но я её чую. За мной!

Перед тем, как отправиться, Киба несколько минут ошарашенно смотрел на Акамару.

– Такое ощущение, что нас опозорили.

– Гав-гав,– согласился Акимару.

Поздно ночью Рисаимин остановилась передохнуть. До убежища оставался час ходьбы, но Кисаме и Итачи сами должны её туда привести, а не она их. Да и хотелось в туалет…и чего-нибудь поесть. Ну хоть чего-нибудь. Она сама не знала, что последнюю половину пути рассуждала вслух о гастрономической ценности человечины и плащей Акацук. Кисаме шепотом поминал тот день, когда согласился на самую опасную и сложную миссию, которую только можно получить. После удара по голове на этой миссии Хидан сошёл с ума, перестал материться, спрятал косу и начал помогать Какузу во всех начинаниях – это действительно страшная судьба.

Как только Рисаимин уединилась в кустах, Кисаме кинулся к реке за рыбой. Ещё никогда Итачи не разводил костёр с помощью Катона так быстро. За какие-то пять минут Кисаме выловил с полдюжины здоровых рыбин, выпотрошил на ходу, наколол на предоставленные Итачи прутики и сунул жариться. «Лишь бы не съела нас» – думали оба.

Рисаимин задержалась в кустах – начался токсикоз. Организм подстраивался под нужды ребёнка, а Рисаимин было плохо. Но в деревне Ночи у неё были и не такие последствия приёма лекарств и настоек. Тошнота – самое безобидное последствие некоторых. Поэтому уже через пятнадцать минут она вытирает рот и идёт на запах жареной рыбы.

Пять из шести рыбин исчезли в её желудке. По Рисаимин и не скажешь, что она ест ничуть не меньше Чоджи, но так оно и есть. Её личный идеал – её любовник, отец её будущих детей, её вероятнейший жених. И сейчас, когда её фигура далека до 90-60-90, она чувствует внутреннее удовлетворение. И никакие Яманака её не переубедят!

– Спасибо, очень вкусно! А почему вы не едите?

– Мы сыты,– в один голос, одним тоном сказали Итачи и Кисаме. Они успели съесть одну рыбину на двоих, и теперь есть точно не хотели. От нервов и (самую малость) после такого аттракциона им кусок в горло не лез. С Итачи такое было только один раз – в день уничтожения клана. С Кисаме тоже – в день первого убийства. А сейчас они…нет, не боятся, просто при взгляде на биологическое оружие, на вершину научных достижений деревни Ночи, они чувствуют приглушённую опасность. С каждой съеденной ею рыбиной это чувство утихает.

«Сбагрю её Лидеру – и пусть сам её кормит».

«Надеюсь, никто не видит моё удивление».

«А они не такие уже и плохие».

====== Настоящее биологическое оружие. ======

Утром Кисаме привёл Рисаимин в убежище Акацуки.

Официально, так это и было. Про то, что вчера она несла их на руках большую часть пути, он умолчал. Как и Итачи.

Пейн велел оставить их с Рисаимин наедине. Конан он разрешил встать у двери, а остальные могут только подслушивать через стены.

Рисаимин стояла спокойно и смело. Никакого оружия она не доставала, легко улыбалась и сама приближалась к Пейну. Смелость граничила с безрассудством, но Рисаимин не пересекала невидимой границы в шесть метров до Лидера.

– Ты ведь знаешь, почему тебя сюда позвали? – начал издалека почти-Бог.

– Вам стали интересны мои способности? – предположила Рисаимин.

– И это тоже. Но главная причина в твоём улучшенном геноме. Не так ли, биологическое оружие?

– Вы ошибаетесь. Чтобы стать биологическим оружием, мне надо провести не меньше тридцати модификаций, а выполнены только двадцать девять,– соврала Рисаимин.

– Так значит, ты всё ещё девственница? Что-ж, это легко можно исправить,– Пейн легко усмехнулся и начал приближаться к Рисаимин.

– Не в этом дело,– она без труда соблюдала дистанцию,– Для становления совершенным биологическим оружием надо подчиняться одному-единственному человеку, с которым связан крепче всего, и который испытывает к тебе такие же чувства. Тогда все силы усиливаются многократно и него, и у тебя, и тогда в мире на два одиночества станет меньше – и вы станете непобедимы.

– Красиво говоришь. Так значит, ты бережёшь свою невинность для того, кого взаимно полюбишь?