Текст книги "Смерть планам не помеха. Часть вторая: Наперегонки со временем (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Говори, я подскажу.

– Как ты знаешь, после нашей последней битвы Хогиоку пропал. Мне кажется, я его поглотила. Что делать?

– Ничего.

– Спасибо, так и сделаю. Следующее, уже сложнее: фамилия великого японского прозаика двадцатого – двадцать первого века, восемь букв, четвёртая «А».

– Мураками Харуки?

– Подходит.– Рингоноки записала ещё одно слово в европейский кроссворд,– Теперь следующее, самое важное: мне кажется, сегодня что-то произойдёт, что-то очень нехорошее и странное, но не вижу будущего про это.

Тут Айзен понял, в чём на самом деле проблема, но решил подождать, пока Рингоноки не поймёт этого вслед за ним.

– Если ты не видишь будущего этой проблемы, значит она просто не достойна серьёзного внимания. Иди наверх. Тебя скоро хватятся.

Рингоноки ушла, а у почти-бога пронеслась невысказанная мысль: «Паранойей не надо гордиться, её надо лечить.»

Кинушикую неожиданно подала голос, когда Рингоноки оказалась в своём внутреннем мире после сытного обеда. Она выглядела непривычно подавленной и удручённой.

– Эй, Ноки-Ноки, у меня проблема.

– По тебе видно. Ну, что случилось?

– Судя по всему, я беременна. Нетсуден сказал, что я на второй неделе. УЖЕ тошнит, портится настроение, остальное по мелочи…Ты, чудовище, как ты могла так спокойно свою беременность безо всяких проблем пережить? У тебя даже голова не кружилась! Эй, чудовище? Ноки-Ноки, тебе плохо? Чёрт, Нетсуден, тащи воду, ей совсем плохо!

Рингоноки очнулась только после второго ведра. В её голове уже уложилось осознание того, что в её Пустой теперь развивается маленькая душа, а значит это только то, что Пустые не бесплодны, как считалось ранее, и теперь Рингоноки перешла к практической стороне вопроса.

– Так, тебе что-нибудь хочется? Поесть, или какую-нибудь вещь?

– Я хочу эклеров. И Хичиго.

– Ты так Пустого Ичиго называешь?

– Да. Что, он имени иметь не может? Мы с ним уже больше года *****емся, можно уже и на ты!

– Не злись, просто вопрос. Что ж, принесу после ужина. Отдыхай.

Рингоноки устало потёрла виски при выходе из внутреннего мира – чутьё не обмануло её. Но предчувствие чего-то плохого никуда не делось. «Если это только цветочки, то что же за арбуз мне подкидывает судьба?»

Через три недели, ровно за восемь месяцев до предполагаемого нападения квинси, Рангику пришла к Рингоноки с очень нескромной просьбой. Начала она, как нормальная женщина, издалека.

– Вы ведь поглотили Ичимару Гина, так?

– Хочешь узнать, что он сейчас чувствует? – перешла к делу Рингоноки. Сначала Матсумото удивилась прозорливости Рингоноки, но потом вспомнила о весомом отличии искомого объекта от нормальной женщины и согласно кивнула. Рингоноки раскрыла ворот юкаты до живота и показала на то место, где находится печень.

– Рингоноки-сама! Я нормальной ориентации! Лёгкий флирт с Орихиме ещё ни о чём не говорил, мне просто стало интересно!

– Руку клади туда. Там они все и находятся, потрохами чую. – с очень серьёзным выражением лица сказала Рингоноки. Конечно, Рангику мысленно покрутила пальцем у виска, но всё же положила руку на предполагаемое место. Несколько минут она просто стояла, замерев на одном месте, в одной позе, дыхание замедлилось, а зрачки расширились. Потом Рингоноки надоело так стоять и она отвела руку лейтенанта десятого отряда. Та «отошла» и непонимающе уставилась на теневого синигами.

– Ну, чувствовала?

– Чувствовала.

– И как?

Рангику только неопределённо махнула рукой и собиралась было уходить, но вспомнила что-то и прямо с порога спросила:

– А. Рингоноки-сама, я забыла вас поздравить!

– С чем?

– Хайнеко беременна от вашего меча, вторая неделя. Э, Рингоноки-сама? Хинамори, твоей капитан плохо!

Рингоноки тогда отошла, но Унохана запретила так шокировать несчастную, объяснив это расшатанной нервной системой и неназванными проблемами со здоровьем. И не соврала! В общем, Рингоноки смирилась с ролью будущей тётушки, и теперь ожидала следующие потрясения. Которые, кстати, быстро заявили о себе.

Нанао неожиданно стало плохо с утра пораньше. Рингоноки сразу же провела сканирование Нанао собственной реацу и…угадала, а не почувствовала, что надежды Маюри на наследника могут оправляться.

– Ты беременна. – спокойно объявила Рингоноки.

– Что? Как беременна? Мы же предохранялись!

Рингоноки молча сняла одну заколку и продемонстрировала на собственном пальце, какая же она острая. Палец очень быстро зажил, но Нанао всё поняла. Рингоноки вздохнула и повела жену к Унохане – чтобы уж наверняка.

Всё подтвердилось. Ретсу порадовалась, что Рингоноки не упала в обморок, как в прошлый раз, но предупредила о семейном проклятии рода Исе.

– На протяжении веков в их роду рождались только девочки. Если рождался мальчик, то чаще всего мёртвым, или умирал в последующие несколько часов. Как Маюри ещё жив, я не понимаю. Поэтому присутствует угроза выкидыша.

– Ничего не будет. – уверенно сказала Рингоноки,– Я не допущу смерти ребёнка. Если понадобится, я не буду отходить от Нанао ни на минуту.

– Этого не требуется,– улыбнулась Ретсу,– Ваша реацу благотворно действует на окружающих вас людей. Достаточно всего раз в день небольшим количеством энергии питать ребёнка. Если что и поможет, то только это. Кстати, Рингоноки-сан,– тут Ретсу посерьёзнела,– сколько у вас времени?

– Не более года. Уже меньше. Одиннадцать месяцев.

– Если вы скажете об этом генералу, вас не отстранят от должности.

– Если я скажу ему об этом, с моей жизнью будет покончено в ту же секунду. Я буду молчать. А пока…капитан Унохана, не знаете ли вы название опасного токсикоинфекционного заболивания, восемь букв, последняя «М»?

– Ботулизм?

– Спасибо, подходит.– Ещё одно слово было внесено в европейский кроссворд. Унохана заглянула в сборник кроссвордов класса «18+» и присоединилась к разгадыванию.

Через два часа Исане принесла капитан на подпись кое-какие бумаги, но той было не до этого: в данный момент они с Рингоноки пытались вспомнить то, чего с роду не знали.

– О, Исане, не знаешь ли ты фамилию человека, который написал «Жюстину»?

– Сад? Маркиз де Сад?

– Не подходит, больше букв. Стоп, тут надо не фамилию, а имя!

– Донасьен?

– О, подходит. Документы подпишу позже, мы тут заняты…– Рингоноки и Ретсу в данный момент пополняли своё кроссвордное образование. Уже третий кроссворд, кстати, решали. Исане запаниковала и, вежливо попрощавшись, побежала к младшей сестре. Она читала в глазах двух сестёр по интересам «Третьей будешь?», и это ей ну очень не нравилось.

«Что-ж, надо будет хоть это перед смертью вспомнить. Ничего я, конечно, по-настоящему достойного не совершила, но хоть посмеюсь над собой. Так, Нестуден?»

Нетсуден промолчал. Рингоноки успокоилась и временно отстала от своего меча, чем тот и воспользовался, прошептав:

– Правду говорят, что гений не осознаёт своего ума, как безумец не осознаёт своего сумасшествия. Но не бойтесь, хозяйка – я вас обязательно спасу! Только вот…– тут Нетсуден погрустнел, – Только кто же спасёт меня?

– А ты не волнуйся. – посоветовала Кинушикую, поглощая очередной эклер,– Она ведь не волнуется, я не волнуюсь, ну и ты не волнуйся. Всё образуется. Она ведь всегда так говорит.

– Да, но кто же скажет это самой хозяйке?

Комментарий к Ещё одна цепь неприятностей. Пояснение: Исане всё сказала правильно. Полное имя Маркиза де Сада именно Донасьен Альфонс Франсуа де Сад.

====== Метаморфозы. ======

К беременности Нанао особое внимание проявила Елена. Этот маленький женский аналог Маюри в свои год с хвостиком очень быстро заметил что-то неладное в Нанао. Елена начала подолгу наблюдать за ежедневными процедурами Рингоноки с животом Нанао. И однажды Елена решила познакомиться с тем, кого папа называл «Долгожданным наследником», поближе. Она с утра пораньше подошла и положила маленькую ручку на живот второй мамы. Та решила подождать и посмотреть, что же дальше будет.

– Латик? Латик? – Елена ещё не выговаривала «Р» и «Б», но смысл Нанао поняла и только печально улыбнулась – угу, как же. В её семье всегда рождались девочки. И, судя по успешно пройденному первому месяцу беременности, это будет девочка.

– Нет, Елена, это будет сестрёнка. – на такое смелое заявление Елена скопировала саркастическую ухмылку отца и уже увереннее сказала:

– Латик!– и очень нежно, почти по-взрослому погладила живот Нанао. Так иногда Рингоноки утром будила своих любимых, а так же лейтенанта и Донохане. Впрочем, как известно, понятие «друг» в понимании Рингоноки не сильно отличалось от «любимый». Елена же вдруг сделала серьёзное лицо и начала целенаправленно рисовать пальцем круги на животе Нанао. Рука её при этом слабо засветилась жёлтым. Тут Нанао запаниковала и, остановив Елену, позвала Маюри. Тот заключил, что Елена уже имеет собственную постоянную реацу и даже может её осознанно вызывать. И что она не хотела причинить предполагаемому брату или сестре вреда, даже наоборот, хотела помочь. Тут Маюри и Елена переглянулись и зловеще захихикали. По Елене уже сейчас было видно, что она пошла в отца: прямой нос, широкий рот, медовые глаза и просто неодолимая тега к знаниям. Палец в рот ей уже нельзя класть – не откусит, но обследует тщательно. Акону она понравилась – это милое создание ухитрилось с помощью подручных предметов вылезти из кроватки, преодолеть преграду в виде закрытого окна и вывалиться оттуда, после чего поднять рёв на весь Готей 13, испугать маму и в конце с чувством выполненного долга смерить Акона истинно Маюриевским оценочным взглядом, как тот оценивал своих подопытных.

Кинушикую же с эклеров перешла на малосольные огурцы и мясо – первый Пустой, который родится естественным способом, вёл себя беспокойно только до десятой недели, после чего более-менее успокоился и занял выжидательную позицию. Кинушикую ещё не могла точно определить, кто это будет, да и не особо хотела, но могла предположить, что это будет девочка: по очень слабым толчкам, больше напоминающим поглаживания изнутри; по весьма умеренных изменениях в самой Кинушикую и её аппетитах; по очень положительному отношению к сладкому и фруктам. Но слишком много сладкого есть вредно, поэтому пришлось ограничивать себя только одним эклером в день. Или двумя безе. Или тремя шоколадными конфетами. А ещё малышка очень хорошо реагировала на репертуар Рингоноки. Очень разнообразный, кстати: от «Спят усталые игрушки» до «Zombie» (The Cranberries), песни же с неприличным подтекстом Рингоноки исполняла только на английском или немецком и очень тихо, чтобы Кинушикую не смогла перевести. Вело себя создание, в общем, очень хорошо для Пустого.

Хайнеко было нехорошо – беременность протекала со странным осложнением. Ребёнок страшно ударял о живот матери изнутри и становился немного спокойнее только в присутствии рядом Рингоноки или Нанао, что очень удивительно. Самой Матсумото было тоже плохо: от саке она почти полностью отказалась, начала вести подозрительно здоровый образ жизни, но работать лучше не стала. Впрочем, Хитсугая всё же не стал её ругать и даже пробовал помогать методом Рингоноки – пропусканием небольшого количества реацу сквозь тело Рангику. Метод работал, Матсумото не работала. Зато Рингоноки благодаря этому методу стали звать в Академию на конференции, попросили выпустить диссертацию на тему «Прикладное использование реацу в мирных целях». Диссертацию Рингоноки составила за один вечер и составляла она пять страниц нечитаемого текста. Словом, Момо пришлось перепечатывать на чистовик. В итоге четыре страницы сочли за достаточный объём и присвоили Рингоноки звание доктора духовных наук. А Хайнеко становилось легче.

Легче, но не постоянно же рядом с капитаном находиться! Поэтому Рангику нашла очень хорошее решение – отправила Хайнеко к Рингоноки в голову, а в случае отправления на миссию возвращала обратно. Кира путём старинного гадания на картах определил, что будет мальчик, пойдёт в отца, жить будет плохо, но к совершеннолетию выкарабкается. Хайнеко об этом, разумеется, не сообщили.

Несомненным идеалом отношения к детям был Укитаке. Он так радовался, так поздравлял будущих мамочек, что Ретсу пришлось ОЧЕНЬ НАСТОЯТЕЛЬНО порекомендовать ему отдых в поместье.

Кира, кстати, сделал предсказания каждому из детей. Прежде всего он тяжело посмотрел на Рингоноки и сообщил очень грустным и серьёзным голосом, что у неё скоро будет пополнение в семействе, но радости отцу это не принесёт. Что это означало, Рингоноки не поняла. Потом сообщил, что ребёнок Кинушикую будет очень стесняться своей красоты, способной соблазнить святого. Елене Кира предсказал будущее синигами с одинаковой силой мозгов и кулаков. Ребёнок Нанао родится в рубашке, но первая любовь его будет странной и никогда не закончится. Ещё он сказал, что скоро и на улице Донохане будет праздник. Учитывая, что для синигами и десять лет считались «скоро», Рингоноки только усмехнулась. Значит, детишек подруги она просто не успеет увидеть. А зная Донохане, которая до сих пор верила в истории про аистов и капусту, то с неба в день её зачатия должны будут сыпаться ангелы.

– Что такой подавленный? – осторожно спросил Шухей Киру тем же вечером.

– Я не сказал Рингоноки-саме всей правды.

– А почему?

– Я увидел, что её мечу грозит любовное помешательство, а ей самой – смерть. Я не мог их так пугать. И тебя прошу не говорить им это.

Елена очень привязалась к ещё не рождённому ребёнку Нанао. Шёл уже третий месяц беременности, вероятность выкидыша снизилась, так что Рингоноки немного успокоилась. Но процедуры проводила исправно. И Елена помогала маме и своему «латику», что-то шептала ему-ей ночью, пыталась воздействовать своей реацу. Маюри в очередной раз убедился, что его дочь не по годам развита и очень сообразительна. Донохане же с удивлением поняла, что Елена и Маюри смотрят на неё с одинаковым чувством собственного превосходства. А Рингоноки – с лёгкой полуулыбкой.

Однажды утром Донохане проснулась с омерзительным ощущением во всём теле: всё ломило, жало в груди…как жало? У Донохане же НЕ БЫЛО груди!!!

Донохане вскочила и кинулась к зеркалу. И не узнала себя. За одну ночь она повзрослела на целых два-три года и выглядела уже на тринадцать лет! Обозначилось что-то, напоминающее первый размер, появилось чёткое разделение бёдер и талии.

– УРЯ!!! Я выросла! Хогэн, я выросла! Выросла!

– Как я и думал, результат моей операции тебе понравился. – Маюри просто смотрел в окно на неожиданно покрасневшую Донохане.

– Так это ты! Пусть твой рёв сотрясёт горы, Хогэн! Обращаюсь в дракона!!!

– Что за шум? Доно…хане…– Комамура в шоке сделал два шага назад. Маюри исчез. Шикай тоже. Донохане внезапно поняла, что не выросла ни на сантиметр. А Саджин, покраснев, удалился.

– Что за бардак? Ой, Донохане…– Иба последовал за капитаном, утирая капельку крови из носа. Как показала практика, кровь из носа от размера груди не зависела. Даже если грудь разного размера, как у Рингоноки.

– Так, из-за чего шум? А, так Маюри всё-таки сделал это…– Рингоноки протянула Донохане её одежду и очень спокойно объяснила принцип эксперимента мужа. Оказалось, тот решил разобраться с неизменяемым телом Донохане и искусственно состарил её до тринадцати лет. Со всеми вытекающими. Кроме характера – это оказалось слишком тяжело, заставить Мори вести себя старше. Но на росте это не отразилось, к сожалению – Донохане могла спокойно стоять у своего капитана на одной руке-лапе. Пятьдесят килограммов – это для Саджина совсем немного.

Сифор развивалась, пусть и незаметно для большинства квинси, но Юграм ясно видел всё. Сифор научилась понимать своего учителя-воспитателя с полувзгляда, они даже наловчились разговаривать друг с другом, несмотря на проблемы Сифор. Удивительно, но Сифор просто не могла что-то сказать, кроме своего имени! Даже имя своего воспитателя. Хотя – Юграм это видел – она очень старалась. Но у Сифор словно комок в горле – она молчит.

Однажды он проснулся среди ночи и осторожно, чтобы не разбудить Сифор, пошёл в некую комнату для уединений. Но когда он вернулся, Сифор уже заправляла его постель. Хотя раньше от неё можно было хоть чего-то добиться только приказом.

– Я этого тебе не приказывал. Почему ты это сделала?

– Сифор…– Я не знаю…

– Ты сделала это потому, что я вышел из комнаты…или чтобы угодить мне?

– Сифор…– Я не знаю…

====== Послезавтра будет война... ======

Незадолго до предполагаемого вторжения квинси в Готей 13 произошло неприятнейшее событие: мозаику Рингоноки пришлось перенести в другое место. Рингоноки обиделась, но согласилась. А потом Ямамото внезапно назначил экстренное собрание капитанов на четыре утра. В это время Рингоноки нельзя будить даже на конец света.

– Рингоноки-сама, собрание. – тихо сообщила Момо. Рингоноки проигрорировала.

– Рингоноки-сама, вас ждут. – Рингоноки сквозь сон обложила Ямамото трёхэтажным матом на неизвестном языке.

– Рингоноки-сама, поднимайтесь!

– Отстань…

– Рингоноки-сама!

– Тебе надо, ты и волоки меня…– делать было нечего, Хинамори вздохнула и засучила рукава.

– Что-то опаздывает Рингоноки, не?

– Джу-тян, я её прекрасно понимаю…– Кёраку очень хотел спать. И не он один – Бьякуя пришёл нечёсаный, сонный, с криво завязанным шарфиком и перекошенным кенсейканом; сейчас он спал с открытыми глазами (экзамен на этот предмет все будущие главы клана Кучики сдавали в сто лет). Ямамото сопел в усы. Его лейтенант, чтобы не спать, бурчал токкату ре-минор Баха. Лейтенанты резались в карты на щелбаны. Тоширо спал на груди у Матсумото, сам того не замечая. И тут в дверях показалась филейная часть Момо. Все сразу же очнулись и начали ожидать прихода Рингоноки. Момо же, как выяснилось, волокла постель Рингоноки вместе с самой капитан. Та спала сном праведника, не обращая внимания на ступеньки и тихие ругательства.

Ямамото понял бровь.

Рингоноки медленно села на постели. Мужчины сразу закрыли руками глаза, Укитаке это сделал ещё и за Кьёраку.

– Джуширо, открой мне личико…

– Это не честно, смотреть на голую замужнюю женщину!

Маюри глаза не закрывал, за что получил было пинок от Сой Фон, но потом та махнула рукой – а что он там не видел? Рингоноки приоткрыла глаза на целых два миллиметра и отдала всем честь. Да, с пустой головой честь не отдают, но никто не сомневался в полноте головы именно этого существа.

– Служу Готею 13…– тут Рингоноки снова заснула. Ямамото был единственным мужчиной, кроме Маюри, кто не закрыл глаза, и сейчас именно он кивком головы велел Момо накрыть капитан и унести обратно.

Бьякуе ну очень не нравилась Рингоноки. Причём с её общим внешним видом он был готов мириться, но отдельные части тела и характер просто его бесили. Его бесили её оливковые глаза, его нервировал её голос, а если она ещё раз покажется перед ним без одежды, то он использует банкай. И он всё-таки узнал, кто ограбил тогда его сад…

– Ренджи, зачем ты ходишь к капитану пятого отряда?

– Ну, она хорошо готовит, вместе мы решаем кроссворды, фотографируем природу и синигами, она меня тренирует иногда.

– Вот как? А вы обсуждаете синигами?

– Конечно! Рин-но-сама хочет знать о всех всё, но из-за занятости не может быть везде, поэтому просит ей всё рассказывать. О вас она, кстати, очень хорошего мнения.

– Действительно? И что же она говорит?

– Она считает вас очень красивым, капитан. Но ей не нравится, что вы так отрицательно относитесь к ней и её семье.

Бьякуя немного смутился: о нём так хорошо говорит та, чьё исчезновение он с таким размахом праздновал. И ведь нельзя слишком тщательно расспрашивать Ренджи о Рингоноки – решит ещё, чего доброго, что Бьякуя в неё влюблён, как он потом отряду в глаза смотреть будет? Над ним уже Сенбонзакура подшучивает!

«Ладно, надо замять эту тему.»

Рингоноки же снова и снова перепроверяла расчёты. Через две-три недели родит Кинушикую, ещё через две недели родит Хайнеко, ещё через три недели максимум родит Нанао. Плохо: согласно расчётам, в это время Яхве предпримет поход на дворец Короля Душ. Самое мерзкое при этом было то, что Рингоноки не знала главного: как спасать тех, кого убьют квинси?

«Нетсуден, тебе придётся потесниться.»

«Да. Хозяйка, а капитан Укитаке выживет?»

«Вообще-то нет. Я даже не знаю, как я буду его спасать, у него слишком серьёзные раны будут. Нетсуден?»

«Да, хозяйка?»

«Ты помнишь Риндоу?»

«Да, бедный лейтенант…»

«Нетсуден, я всё знала с самого начала. Ты и есть Риндоу. Сходство поразительное. И ты не можешь врать мне. Скажи: ты любишь Хайнеко?»

«До недавних пор я считал, что да. Но потом…»– Нетсуден рассказал хозяйке об эпизоде с Укитаке. Рингоноки ничего не сказала, и Нетсудену стало страшно. Вдруг она неправильно всё поняла?

А Рингоноки всё поняла правильно. Она слышала разговор Киры и Шухея. Кира даже не подозревал, насколько прав.

– Лейтенант Абараи, между тобой и моей женой что-нибудь было? – как бы случайно поинтересовался Маюри.

– Нет. – Ренджи насторожился сразу, потому что во время обычного разговора Маюри не крутил бы задумчиво в руках скальпель и кляп!

– А ты не знаешь, кто нравиться моей жене?

– Ей в основном женщины нравятся…в одностороннем порядке.

– Тогда это проблема…– Маюри отложил скальпель и задумался.

– Простите, а что происходит?!

– Я увидел сон, где моя жена изменяла мне с каким-то мужчиной много старше её. Лейтенант третьего отряда сообщил мне, что это вещий сон и что это вот-вот произойдёт.

– Кира не ошибается,– уверенно сообщил Ренджи,-Когда я учился в Академии, он нагадал мне продолжительные отношения с красивым, но холодным синигами. И вот уже который год я служу Кучики Бьякуе…И Момо он нагадал ложного жениха, и Шухею встречу со спасителем. Ему можно верить.

– Что-ж, эти суеверия всё же иногда сбываются. А с Рин я поговорю лично.– Маюри сначала удивился хихиканью со стороны Акона и Рина, а потом побледнел сквозь макияж и пошёл прочь, бормоча: «Я не его имел в виду! Какое непозволительное нарушение имиджа…»

Ренджи же пошёл к Рингоноки и рассказал о разговоре с Маюри. Она даже не улыбнулась и серьёзно объяснила, что в женском теле её мужчины почти не привлекают, а в мужском теле адюльтера практически не будет заметно. Если Ренджи настаивает, то после завтрака она примет чьё-либо обличие – скажем, Бьякуи – и Ренджи убедится в этом на практике.

– Вы что, с дуба рухнули? Я Рукию люблю!

– Я знала, что ты откажешься. Но и против пророчества не попрёшь. Сделаем так: если я изменю Маюри, то ты поможешь Маюри наказать виновника. И горе Готею, если всё начнётся с меня… – Ренджи знал, что Рингоноки даже за очень большие деньги не изменила бы Маюри – Омаэда проверял. Но Ренджи знал и то, что раз в месяц у Рингоноки наступал фертильный период. В эти несколько часов к ней нельзя было приближаться – изнасилует. На женщин, правда, не кидалась – но мужчин чуяла за километр. И горе тому, кто к ней приблизится.

В общем, картина складывалась странная, но забавная: Рингоноки ждала измены, не желая этого, Маюри ждал её измены и тоже не хотел этого, Ренджи готовился бить кому-то морду, Нанао готовилась рожать, Кинушикую готовилась рожать, Хайнеко готовилась рожать…а знали бы все то, что знает Рингоноки, весь Готей проснулся бы седой. Кроме Иккаку. У него бы поседели только брови и ресницы. И кроме Маюри. Он так хорошо знает свою жену, что уже привык к слову «внезапно».

Комментарий к Послезавтра будет война... Адюльтер – супружеская измена.

====== Милосердие. ======

Квинси сразу поняли, что чего-то не поняли – их должны были встречать синигами всей ордой, а встретили только трое: две женщины и симпатичный мужчина с косым хвостом до пояса. Из всех троих информация была только на одну – Хинамори Момо собственной персоной. Вторая, судя по хаори, была каким-то капитаном. Юграм ужаснулся – его очень напугало слово «какой-то»! Неужели они проглядели?

– Квинси. – изрекла неизвестный капитан.

– Квинси. – подтвердил Базз Би.

– И что вы тут делаете?– продолжила разговор неизвестная капитан.

– На Готей идём. – в тон ей ответил всё тот же.

Женщина внимательно осмотрела всё войско скучающим взглядом. Зольдатен стушевались: на тёплый приём они не расчитывали, но хоть какое-то оживление должно быть!

– Вы идёте на Готей.

– Да, блин!

– И что вам у нас надо?

– Слушай, да вообще кто?

– Капитан пятого отряда Куротсучи Рингоноки, занимаю пост уже около двух лет, мне девятнадцать. Я замужем, у меня есть дочь. А ты кто?

– Штернриттер «The Heat» Базз Би, занимаю пост более тысячи лет, мне вроде бы тысяча пятнадцать. Неженат, детей нет. Или есть, но я не в курсе. Приятно познакомиться.

– Надо же. А так молодо выглядишь…Ладно, вы к нам не разговаривать пришли. Кинушикую, открывай гарганту!

И из открывшейся гарганты полезли синигами.

Рингоноки решила деморализовать войско Яхве необычной встречей. И ей это удалось – среди штернриттеров шептались: «Но ведь нам докладывали, что капитан пятого отряда – мужчина!» или «А может, она их тайный боевой потенциал?» В данный момент Рингоноки решила не встрявать в самое пекло, а помогать Кенпачи. Ну, как помогать? Он бьёт, она поглощает. Яхве в последний момент решил не руководить первым походом на Готей и остался у себя, но прислал Сифор. В данный момент она сражалась рядом с Бамбиеттой…

– Сифор, заходи к нему со спины и коронным в спину ату! – Сифор быстро добежала до указанного места, занесла кинжал, но тут активировался динамик у неё в голове и появилась другая команда…

– Сифор! – Подчиняюсь!

Сифор прыгнула обратно к Бамбиетте и вовремя – там, где она стояла до того момента, стояла молния. То, что молния не уходила в землю, а именно стояла, особенно насторожило Бамбиетту. Комамура сообразил, что к чему, и быстро удалился. Молнии же постепенно окружили Сифор с Бамбиеттой в сплошное кольцо, которое ещё и сжималось. Хаширазай Нетсуден, однако.

– Сифор, я тебя не забуду. Спаси меня!!!

Сифор подумала немного, взяла Бастербайн за руки, раскружила и закинула за уровень облаков. Бамбиетта вспомнила поговорку: «Рождённый ползать летит недолго», но банкай Комамуры уже грел грудь и в фольштендинг выйти нельзя. И теперь она равноускоренно несётся к земле. А там стоит Маск де Маскулин…

Когда он отлепил её от себя, зубов у Бамбиетты оставалось только пять, глаз растёкся, но она ещё дышала. До Сифор вдруг дошло, что она натворила. Маск же решил хоть немного показать себя героем перед женщиной…ну, остатками женщины, поэтому он собрался защищать. Сифор же села рядом со «спасённой» и несколько мгновений раздумывала. Приказов не поступало, поэтому Сифор решила действовать самостоятельно. Сифор достала обоюдоострый нож (подарок на первый день рождения в Силберне) и на глазах офигевших синигами, квинси и Рингоноки сделала глубокий надрез на своей руке. Бордовые капли крови закапали на изуродованное лицо Бастербайн, на открытые раны и порезы. Через пять минут от надреза на руке Сифор осталась быстро бледнеющая полоска розовой кожи. Тогда Сифор закутала подругу (Бамбиетта достаточно времени проводила рядом с Сифор) в шинель и понесла прочь. Только тогда все отмерли. Рингоноки удовлетворённо усмехнулась – её «дочь» уже проявляет основные признаки разума, но главного ещё не достигла.

«Она уже способна на самостоятельные решения, но ещё не способна на главное, что отличает робота от человека…»

Кенпачи уничтожил троих штернриттеров – всех их Рингоноки поглотила. Была у неё, конечно, мысль оставить «The Question» жизнь, но Беренике слишком много болтала, поэтому Кинушикую её лично добила и сунула в Механизм. Остальные вели себя примерно, даже человек-горилла.

– Ты похожа на падальщика. – сказал в конце Зараки,– Ты не убила сегодня ни одного квинси, но поглотила более десятка.

– Я не хочу убивать людей.– Сухо сказала Рингоноки и поспешила к Кучики Бьякуе.

Очнулась Бамбиетта в больнице, в родном Силберне. Лицо закрывали бинты. «Спасибо, что жива».

Рядом сидела Сифор. Она по-прежнему ждала приказа.

– Ты всё-таки спасла меня. И сама спаслась. Но как ты это сделала? – Сифор неопределённо кивнула головой. Это означало что-то вроде «долгая история». Сифор всё ещё ждала приказа.

– Ладно, иди уже.

Яхве, когда узнал о Рингоноки, страшно удивился. Он искренне полагал, что капитаном пятого отряда является Хирако Шинджи! И как он мог её пропустить?

– Послезавтра повторим вылазку. Я лично разберусь с непредвиденным противником. Она действительно поглощает побеждённых противников?

– Сам видел, Ваше Величество! А главное: такое ощущение, что она нас знает.

– Прокол разведки?

– Нет, кое-что другое. Она явно знала Базза, но не знала его внешности.– Аскин смотрел в корень. Корнем была Рингоноки. Уважение к ней Яхве возросло. Император заинтересовался этой синигами.

Бьякуя медленно просыпался. Он лежал в четвёртом отряде, всё болело, в ушах звенело, остатки ужаса ещё сжимали печёнки…или то, что от них осталось. А ещё рядом сидела Рингоноки и протирала меч.

Почему-то в голове Бьякуи не возник закономерный вопрос: «А что она тут делает?». Зато появилась уже готовая и логичная схема: Ренджи его обманул, Рингоноки пришла убить Бьякую пока тот слаб и договориться с Уноханой о неразглашении обстоятельств смерти.

– Убирайся. – велел он, безуспешно пытаясь сесть. Рингоноки непонимающе посмотрела на него и даже не дёрнулась. Тогда Бьякуя перешёл начал ругаться. Разумеется, по аристократичному: он рассказал, как же низко пала Рингоноки, что собирается убить тяжело раненого, что она вышла в князи не выходя из грязи, что он знает всё о её похождениях и осуждает её поведение, что он проклинает её и всю её семью… Рингоноки слушала молча. Природа молчала. Унохана молчала. Ренджи молчал. Рукия молчала. Потом Рингоноки так-же молча встала и пошла прочь. На пороге она остановилась и спокойно прошептала, что в наступившей тишине казалось пощёчиной:

– Неблагодарная свинья.

После чего ушла. В Готее опять шёл дождь из свежих слёз. Рукия, пришедшая было проведать брата, ушла раньше, чем зашла в комнату. Исчезла и Унохана, и Исане, и даже Ханатаро. Остался только ошеломлённый Ренджи. И тут Бьякуя начал понимать, что сказал что-то не то. На правду такой реакции не бывает.

И Ренджи неохотно начал рассказывать.

«…Рингоноки нашла Бьякую в тот момент, когда Эс Нодт уже почти прикончил капитана. Она отбросила чудовище в сторону банкаем и поспешила к помирающему капитану. Рингоноки пришлось добить его, чтобы с помощью так называемого поцелуя соединить вместе душу и духовное тело. Потом Рингоноки рассекла, как пару десятков минут Сифор, свою правую руку и с помощью наноассемблеров и собственной реацу восстановила самые главные органы, а другие временно заменила вставками из реацу. Она волокла мужчину, весом равного ей самой, до самого четвёртого отряда, не решаясь переправлять его в свой внутренний мир. Когда испуганная Унохана обратила внимания на многочисленные синяки и глубокие порезы на теле самой Рингоноки, та назвала их «пустяками, который сами заживут к ужину» и велела поскорее восстановить Бьякую. Рингоноки не отходила от капитана шестого отряда несколько часов, пока тот не очнулся и не выгнал её, перед этим оскорбив…»