Текст книги "Смерть планам не помеха. Часть вторая: Наперегонки со временем (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Ну, дядь Зараки, куда на этот раз? – Елена быстро собралась в небольшой поход (меч и скальпель) и заняла место на плече Зараки, как раз рядом с Ячиру. Зараки усмехнулся – уже девять лет знает Елену, а всё равно не понимает, как в ней могут сочетаться ум, сила и…красота, что ли? Только какая-то странная красота. Чётко очерченное лицо, прямой нос, широкая ухмылка на пол лица, чёрная чёлка, волосы до пояса…Удивительно, как может ребёнок быть похож на отца. Но в одном Елена отличалась от отца и матери: она была сильной физически. Выносливой. И потому опасной. Не так много хитростей, как у Маюри, но сразись много лет назад Урю не с Маюри, а с Еленой, никакой Летц Штиль ему бы не помог. Ну, разве только Урю не догадался бы прыгнуть в канализацию и плыть как можно быстрее.

– А Аска с нами пойдёт?

– Кен-тян, она занята. Она щучку поймала.– имя Камасу означало «щука», что послужило причиной такого прозвища. Для новичков это было забавно, остальные привыкли.

– Тогда пошли.– Кенпачи устраивал для воспитанниц (Ячиру, Елены и Аски) тренировки в Руконгае. Ну, это неофициально. А официально он водил их гулять. И да, Рингоноки обо всём знает. Но она хорошо знает Елену и Аску. Если Елене не дать драться, она будет похищать людей. Попытка уже была. Ханатаро ещё повезло, что Маюри решил посреди ночи проверить лабораторию, а то уже не залатали бы.

– Рингоноки-сама, вот ваш чай.– Хинамори принесла капитан чашку заказанного чая. Как любит капитан: с молоком, двумя ложками сахара и чтобы покрепче был. Рингоноки отпивает…и вдруг кашляет.

– Хинамори, что это такое? Ты что, веник заварила? И без сахара…и без молока…

– Как так? – Хинамори подходит, отпивает, что-то осознаёт…– Рингоноки-сама, я по дороге пересеклась с Ренджи, он нёс чай своему капитану, мы тогда случайно и поменялись чашками!

– Представляю, как сейчас будет плохо Кучики.

Она была права. Только Бьякуя сделал один глоток, как тут же его чуть не затошнило: было слишком сладко, слишком! И вкус странный…неужели Ренджи получил от Рингоноки приказ отравить своего капитана?

Но сейчас не до этого. Бьякуе сейчас надо добраться хотя бы до туалета.

Поздний вечер. Кьёраку спокойно готовится спать. Не на крыше – у себя. Только он разделся и закрыл глаза, как в дверь вдруг настойчиво постучали.

– Кто там? – немного недовольно поинтересовался Шунсуй. Дверь открылась, и зашёл его племянник собственной персоной.

– Дядя, Хиноири опять…– Камасу не договаривает, но этого и не требуется: злобный занпакто опять наслал на него кошмар. Обычно Камасу идёт спать к старшей сестре, но сегодня она в походе, а в таких ситуациях он идёт к дяде. И мнение самого Шунсуя он уже не спрашивает – просто подходит, ложится рядом и затихает. И почему-то его голова всегда оказывается на самом Шунсуе, хотя подушку мальчик с собой всегда берёт. Зачем – непонятно.

А Шунсуй его не прогоняет: приятно знать, что хоть кто-то тебя любит.

====== Поколение героев. Часть вторая: Кровные узы. ======

Утром Шунсуй проснулся в хорошем настроении. Ночной приход племянника он не запомнил, поэтому решил, что вчера у него была отличная ночь с какой-нибудь девушкой. И только когда Кьёраку понял, что на нём дрыхнет его малолетний племянник, он как-то облегчённо-грустно вздохнул. Сейчас Камасу всего семь лет, а такой симпатичный…правильно тогда Кьёраку сказал: как девочка.

– Дядя, вы уже проснулись? Тогда я, наверное, пойду.– Камасу спрыгнул с Кьёраку, быстро оделся и сделал ноги прямо через окно. Как, спрашивается, он не сломал себе ноги и шею? Ну, он, в конце концов, синигами. Это раз. А во вторых…

…кровь Жизель сначала, годов до двух, не причиняла никаких неудобств. А потом Камасу однажды утром проснулся и не почувствовал своего тела. Рукой он шевелить мог, ногой тоже, двигался как надо, но чувствительность…она практически полностью исчезла. Он практически не чувствовал боли, а потому и страх покалечиться исчез. Страх исчез – Камасу развил такие способности, какими не всякий синигами сможет пользоваться. В том числе и прыжки с высоты Цитадели. Благополучные.

– Ну, не бойся, дядя Айзен не страшный.– уговаривала Елена свою единоутробную сестру пройти в подземелье Айзена. Елена и Нидихаями уже давно туда ходили, пора и Магдалине пойти.

Дядя Айзен оказался совсем не таким страшным, как думала Магдалина. Даже напротив – вполне симпатичный мужчина лет тридцати. И он прекрасно знал её, и не только по рассказам её сестры и друга. Девочка даже нашла силы подойти поближе и дотронуться до края одежды Соуске. И тут снизу послышались постукивания. Магдалина кинулась на шею самому сильному в данный момент человеку рядом – Елене. Елена объяснила, что это не землетрясение, а просто тот, кто опаснее дяди Айзена. И что мама что-то знает о том, кто снизу. Магдалине было страшно, но очень интересно.

– Елен, я только одним глазком, только гляну и вернусь, можно?

– Да иди, он сейчас не опасен. – Елена залезла на колени Айзену и начала ждать. Нидихаями было страшно за Магдалину, но он не смел идти за ней – только ждать.

На того, кто сидит под Айзеном, можно было посмотреть только сквозь небольшую решетку в двери, на манер одиночных камер. Несомненно, этот кто-то гораздо опаснее, раз туда так сложно добраться. Магдалина собрала всю свою волю в кулак, заглянула…и окаменела.

Сидел там немолодой усатый мужчина с длинными тёмно-каштановыми волосами. Такого-же оттенка, как её кудри…И тут он посмотрел на неё. Несколько минут красные глаза смотрели в оливковые. За всё это время ни один из них не проронил ни слова. Но вот взгляд как-то потеплел.

– Это ты…– прошептал узник.

Магдалина не помнила, как выбежала из Улья, как добралась до Цитадели, но помнила точно, как кинулась на шею матери с плачем. Она не знала, как объяснить причину страха. Это был даже не страх, это был ужас. Паника. Она рассказала матери о том, кто её испугал. Она ожидала выговора, разбирательств, но Рингоноки только грустно вздохнула и велела дочери сесть рядом. Вздохнув ещё раз, глава клана Куротсучи начала разговор.

– Как ты знаешь, семь лет назад закончилась Тысячелетняя кровавая война. Тогда же был свергнут Император квинси, Юха Бах, он же Яхве.

– Это его я видела?

– Да.

– А почему…почему он так себя повёл, будто узнал меня? И, когда была рядом с ним, со мной что-то происходило! Мне показалось, что я видела его раньше.

Рингоноки погрустнела. Она знала, что однажды разговор всё равно зашёл бы в эту степь, но не сейчас же! «Ладно, пора ей всё рассказать».

– Магдалина, ты его действительно видела однажды. Когда его ещё не заточили туда, я показала тебя ему. Тебе тогда и пары недель не было.

– Почему?

– Потому что отец имеет право увидеть свою дочь. Не ругай меня и не пугайся: такое бывает. Маюри принял тебя как свою дочь, кровное родство тут не при чём. Ты знаешь, что раз в месяц у меня бывает период. Тогда, семь лет назад, он внезапно начался во время моей схватки с Яхве. О своей беременности я узнала в день подписания мирного договора. Но я и не думала от тебя отказываться. Понимаешь?

– П-понимаю…– у Магдалины с трудом укладывалось в голове, что её отец – не Маюри, а бывший правитель квинси. Квинси! Зато теперь многое становится понятно: почему она так отличается от Елены и Камасу, почему не может иметь занпакто, почему дядя Юграм так подробно расспрашивает её каждый раз о здоровье…

Никто об этом разговоре так и не узнал. Кроме Нидихаями, стоявшего за дверью. «Она выше меня. Кто она, кто я – это уже большая разница. Магдалина слаба. Я должен быть ей защитником. Верным рыцарем Императрицы.»

Аска сегодня не смогла найти и поймать Камасу – тот решил находиться рядом со своей старшей сестрой. Это было весьма разумно: самая опасная и непредсказуемая из клана Куротсучи могла вскрыть кого угодно, но за младшего брата голыми руками голову открутит. Чем брат и пользовался, не отходя от сестры ни на шаг. И никто его «тряпкой» не называл: глядя в добрые-добрые глаза Елены, у сильных подкашивались ноги, а более слабым в туалет уже не хотелось. Только Маюри мог ругать сына за страхи.

Проблема Маюри заключалась лишь в одном: один-единственный сын, и тот дибил. Нет, Камасу был умным и сообразительным, на зависть многим, но к лаборатории отца испытывал глубочайшее отвращение. Маюри даже под гипнозом не мог добиться послушания в этой области. Однажды его туда затащили – теперь мальчик в двенадцатый отряд заходит только в сопровождении мамы/мачехи/сестры. А с отцом с тех пор отношения испортились окончательно.

Сутемару занимал как бы среднее положение в своей семье. Не такой подозрительно умный и спокойный, как младший брат, но и не сестра-спринтер. Про Нидихаями надо говорить отдельно: мозгами он пошёл в Рингоноки. Говорит мало и по делу, лишних вопросов не задаёт, спокоен и экономно расходует энергию. Донохане, когда поняла это, ещё долго с подозрением смотрела на подругу, хотя и понимала, что Рин не виновата. По крайней мере, никто ничего не докажет. Аска – с ней всё нормально, она пошла в маму. С Сутемару тоже понятно – он пошёл в папу. А Нидихаями, хотя и считался братом-близнецом Аски, походил на неё весьма отдалённо. И чаще его видели не на улице (в огороженном забором приусадебном участке), а рядом с Рингоноки. Мальчик был так на неё похож по характеру, что её иногда спрашивали, не владеет ли она навыками ЭКО. Она соглашалась, что владеет, но отказывалась признавать своё вмешательство именно в данном случае.

Но существовали ситуации, когда даже такие разные дети, как Сутемару, Аска и Нидихаями сходились в одном. Одно заключалось в детях Маюри и Рингоноки. Сутемару нравилась Елена. Аске нравился Камасу. Нидихаями нравилась Магдалина. На этом хорошие новости заканчивались. Просто потому, что…

…Сутемару не был гением, но прекрасно знал о характере Елены. Маньяк-потрошитель с милым личиком. Она до сих пор не вскрыла его лишь потому, что он тоже член клана Куротсучи. И, к тому же, она выше его. Во всех значениях.

…Камасу Аску боялся чуть ли не сильнее, чем Хиноири. Ведь занпакто всегда рядом, а Аска чует Камасу за три километра. Правда, теперь Камасу чувствует её приближение уже с двух.

…Нидихаями знал о настоящем происхождении Магдалины, а потому считал себя недостойным её. В том смысле, что если он признается ей в своих чувствах напрямую, то это сочтут за расчёт на королевство, а не за любовь. А он не этого хочет.

В общем, им было плохо. А вот Куротсучи…единственный, кто знал о чувствах другого – это Камасу. Только не особенно это ему нравится. Аска его пугает. Почти как Хиноири.

Елену интересуют пока только брат, Зараки, Айзен и папа. Ну, ещё мама. И сестра. Остальные оцениваются в первую очередь на упитанность и здоровье. Омаэда уже давно не появляется на территории Цитадели без занпакто.

Магдалина же пребывает в неведении.

И только Рингоноки вздыхает грустно, рассуждая об идиотизме влюблённых. «И почему у меня такого не было? Неужели это передаётся генетически? Если да, то у моих с этим проблем быть не должно. А если нет? Что-ж, тогда года через четыре я возьму ситуацию в свои руки. Даже если придётся прибегнуть к нетрадиционным методам воспитания…»

Ведь мало кто знал, как Рингоноки поддерживала мир в клане. А кто знал – молчал. Нет, ничего незаконного. Просто немного магии, немного наноассемблеров, немного психологии и помощь Айзена, сведущего в таких делах. И, конечно, Маюри. Его методы давали отличные результаты. И совет Кинушикую. Какой? Ну-ну, тут же дети…наверное.

«Зря ты решила хранить верность своим. Классная бы оргия получилась.»

«Кинушикую, мне только оргий не хватает! Про меня уже анекдот ходит в клане Кучики:

– Как вы относитесь к оргиям и гомосексуализму?

– Простите, но я не отношусь к клану Куротсучи.»

«Знаю. А каждый анекдот имеет долю правды.»

«Но только ДОЛЮ. А если я буду именно этим и заниматься, меня будут бояться. Зачем мне лишние проблемы с Советом 46? Им и так моя политика не нравится.»

«Сами дибилы. И импотенты.»

«Тебе видней. Это ведь не я каждую неделю покидаю Готей в поисках приключений, в конце концов.»

«А я, зато, не накидываюсь на одного конкретного мужчину и на одну конкретную женщину в самых разнообразных местах. Я понимаю, тебе хочется разнообразия…но не в мужском же туалете, в конце концов! Там, кстати, кое-кто ещё был. Но не надейся. Я своих не сдаю.»

====== Поколение героев. Часть третья. Неужели конец? ======

– Э-э-э…Рингоноки-сан, вы уверены, что детей надо посылать именно ко мне? Абсолютно? Нет, я с ними посижу, разумеется, у меня большой опыт общения с трудными детьми, но неужели вы не можете понять, что я бываю занят? Что, никто не может посидеть? А, насекомых травите…понимаю, вопрос исчерпан. Когда ждать малышей? Так, а сколько их? Мда, организованная банда…

Урахара повесил трубку и тяжело вздохнул: ему присылают шестерых детей, двое из которых являются детьми самого Маюри, а ещё трое – Саджина. И один нормальный ребёнок…ну, относительно. Он их однажды уже видел: его пять лет назад приглашала Рингоноки на отмечание годовщины образования клана. Денег они уже накопили порядочно, Цитадель обустроили как положено. Тогда четырёхлетняя Елена очень подозрительно поглядывала на бывшего капитана. Больше Урахара в Общество Душ не ходил.

– Тессай, к нам едут дети. Те самые.

А начиналось всё не так уж плохо. Елена подросла и стала симпатичной девочкой, не сильно при этом отличаясь от родного отца. Магдалина, этот маленький ангелочек, кинулась сразу помогать Дзинте (к тому времени уже молодому красивому пацану) убираться. Камасу стал ещё сильнее напоминать Урю и Нанао попеременно. Сутемару к тому времени возвышался над братом с сестрой на целых три четверти головы и у него покрылись коротеньким мехом удлинённые, как у отца в человеческом облике, уши. Аска сразу же кинулась к конфетам. Нидихаями стал ещё сильнее напоминать Рингоноки – он прошёл и сразу же поздоровался со всеми, после чего сел и разлил чай по чашкам. Чему-чему, а прислуживанию за столом Рингоноки научила всех шестерых, но пользовался информацией только он.

– Ух ты, а вы подросли.– ошарашенно посмотрел Урахара на детишек. Особенно подросла Елена: она выглядела старше своих лет. Это она пошла в маму. Но характер остался папин. Ещё подрос Сутемару: он тоже пошёл в папу. А вот эта мелочь…Магдалина, этот маленький ангелочек, как то странно смотрела на Урахару. Вернее, на щетину Урахары.

С самого детства в ней был талант парикмахера. Укитаке, с его длинными послушными волосами, приходилось около получаса каждое утро сидеть, чтобы Магдалина заплела ему косы, или сделала сложный пучок…однажды она заплела ему дреды, и над бедным Джуширо посмеивались все капитаны. Юмичика, впрочем, обрадовался таланту девочки и заходил к ней в комнату каждую неделю для «поисков лучшей причёски». Магдалина была не против – против был Иккаку. Но его никто не слушал, и ему приходилось запоминать эти сложные названия причёсок.

Но сейчас Магдалина не собиралась причёсывать. В её руках была бритва. И тут Урахара понял, что пора драпать.

– Эй, Киске, а ты без щетины помолодел лет на десять! – ну почему Ёруичи помогла Магдалине?! Судя по словам Елены, после этого снадобья, которым Урахаре смазали щёки после насильственного бритья, у него щетина не будет расти месяц, если не больше. Экспериментальная разработка, чего хотите? Но знаете, ему даже понравлось. Магдалина не стала трогать его причёску «упорядоченный беспорядок», а только побрила. Но сделать кому-нибудь гадость надо. И Урахара даже знает, кому.

– Алло, Иссин? Да, это я. У меня тут…интересные гости. Дети Рингоноки. Они очень хотят с тобой познакомиться. Особенно младшая. Нет, ты что, она сущий ангел! Не то, что старшие дети. Придёшь? Ну и отлично…

То, что Урахара что-то недоговаривает, Иссин понял сразу. Но младшая девочка ему понравилась: чем то похожа на Юзу, с кудряшками и милой улыбкой. Но нравилась она ему ровно до того момента, пока не достала бритву и гель для бритья…

– Ну что же вы наделали? Меня же дети не узнают…– минус десять лет. Урахара отомщён…ну, хоть как-то. А дети тем временем приняли человеческий облик и пошли искать сестру. Сифор нашлась сама: она чувствовала приближение родных по крови людей. И потому сама нашла их. Она за несколько лет повзрослела и похорошела, у неё отросли длинные белые волосы. А вот её дед совсем не изменился: Сифор позаботилась. Способность к регенерации ей передалась отличная. Но заживлять чужие раны – не единственное её предназначение. Сифор это быстро поняла. Итог: как выглядел Рюкен на тридцать-тридцать пять, так и сейчас выглядит. Все удивляются, он удивляется, а Сифор…а что с неё взять? Говорить-то она так и не научилась. Вернее, не захотела. Научилась писать, читать, поступила в университет с высшими оценками, но говорить не научилась. Рисовала отлично. Всё по дому делала. Но молчала, как рыба-партизан на допросе в могиле. Рюкену было всё равно: её «Сифор» он прекрасно понимал, она хранила тайны и любила деда, была послушной и мужчин не заводила – чего же боле? Ему и так все завидовали: не племянница, а сокровище, таких сейчас мало.

Он, кстати, сейчас был с ней. Нет, грудь у Сифор почти не выросла, и сама она была бледной-бледной, но кровь Исиды и Куротсучи дали привлекательность и ум девушке, а это мужчинам нравится. А дед против. Официально Рюкен – дядя, а вообще-то его Сифор в своём дневнике записывает иногда как папу. Это был компромисс между Урю и Рюкеном: Урю живёт как хочет и делает что хочет, Сифор живёт с дедушкой и делает всё, что он хочет. Благо собственной волей Сифор пользовалась редко: это была умная девочка.

– Привет, Сифор, как живёшь? – начала разговор Елена.

– Сифор!– Всё отлично!

– Ну, поступила в университет, как хотела?

– Сифор!– Конечно!– Сифор достала из рюкзака за плечами свой альбом с рисунками и показала. Это были невероятно точные карандашные и пастельные рисунки: звёздное небо, пруд, школа, больница, парк, водопад, лес, вид Каракуры с высоты Весны 207 (отлично себя чувствующей и считающейся членом семьи, а потому официально называющейся Куросаки Хару), Ичиго, Урю, Орихиме, Садо…и Юграм. Прошло уже шесть лет, а она помнит его так чётко, словно они не расставались. В глаза Сифор читается немой вопрос. Единственный вопрос, который нельзя спросить ни интонацией, ни словами, ни на бумаге, ни устно, а только глазами.

– И что ты в нём нашла? Ладно. Дядя Рюкен, можно Сифор на неделю отправить с нами в Цитадель? Она ведь моя едино…ну, получается, единоутробная сестра, хотя и не совсем.– с Еленой лучше не спорить. Эта вредная мелкая гадина доказывала свою точку зрения как в дискуссии, так и на кулаках. И, кстати, Рюкен разрешил. Сифор заслуживает небольших каникул. Тем более, она ещё не пропустила ни одного занятия с начала учебного года, а, значит, имеет право на пропуск учебной недели.

– Если она сама хочет.– махнул рукой Рюкен. Ладно, недельку без внучки он проживёт. Тем более, что у него как раз намечается плановый поход по врачам. Они на него уже давно смотрят с удивлением: курит, а лёгкие вроде здоровы; за сорок, а на вид не старше тридцати пяти; в одиночку растит сына и племянницу, а нервы почти в порядке. Сифор молчала как партизан: справку о здоровье выписывал всегда дедушка, чтобы не было вопросов о наноассемблерах и электричестве. А ему приходится.

– Спасибо большое. Вы такой красивый…сколько вам лет? – Магдалина обычно нравилась людям старшего поколения, поэтому Рюкен решил, что эта малышка не дочь синигами. Он был прав.

– Почти сорок пять. – признался отец Исиды Урю.

– Надо же. А мне показалось, что вам тридцать.– Магдалина почесала затылок и пошла со своими. Кажется, не только синигами скрывают свой настоящий возраст.

– Так, дети, вот обед. Я не знаю, что вы любите, поэтому Тессай приготовил всё, что можно сделать за пять часов. Надеюсь, останется не слишком много.

– Только попробуйте что-нибудь недоесть!– Тессай лежал на полу и никак не мог прийти в себя – он столько приготовил, что можно этим накормить маленький взвод солдат. Но дети считали иначе.

Когда Урахара увидел, как Магдалина-ангелочек выпила суп в один глоток и съела овощи с рыбой в два, он понял, что генетика – штука страшная. Как Рингоноки однажды его объела за час, так и эти живоглоты его сейчас объедят и добавки попросят.

– Урахара-сан, а у вас мороженого нету? – спросил Нидихаями после пяти тарелок еды.

– Ну есть…

– А можно мороженое крем-брюле?

«М-да, это не генетика – штука страшная, а Рингоноки – существо страшное. Интересно, бездонный желудок воздушно-капельным путём не передаётся? А если передаётся?»

– Можно, можно, оно в морозилке…– Нидихаями достал мороженку, начал есть…обратил внимание на обувь Урахары, что-то прикинул…

– Урахара-сан, а что на вас за сандалии?

– Это? Гэта. Я всегда в них хожу.

– Вы в них кажетесь выше…– задумчиво протянул Нидихаями. Тут он сравнил свой рост с ростом Елены, Камасу, Магдалины, Сутемару. – Урахара-сан, а где достать эти гэта? Мне бы пригодились.

– Уверен?

– Да.

– Пошли мерить.

– Как на них ходить?

– Ничего, скоро привыкнешь. – то, что сам Киске привыкал к этим туфлям несколько недель, можно опустить. А парень делает успехи: уже стоит на ногах без посторонней помощи. Глядишь, через пару часов сможет пару шагов сделать. И только теперь Урахара понял, чем же ещё похожи Нидихаями и Рингоноки. Даже шатаясь, даже падая, даже больно ударяясь, они оба НИКОГДА НЕ ОТКАЗЫВАЛИСЬ ОТ СВОИХ СЛОВ. Нидихами сказал, что ему нужна эта обувь – он будет её носить. Зато теперь он понимает человеческих женщин, которые носят такие высокие каблуки.

«Способный мальчик, очень даже способный.»– отметил про себя Урахара: «Рингоноки-сан явно в этом замешана. Надо узнать, как и зачем она это сделала. И надо будет поподробнее узнать о её нынешних занятиях. Чую, она что-то замышляет. Нет, я обязан проникнуть в Цитадель и посмотреть её записи. Вопрос в том, смогу ли я разобрать её почерк? Такое ощущение, что у неё всплыли плохие врачебные гены. Нет, плохого в этом ничего нет, просто почерк…»

Аска тем временем пыталась поймать Ёруичи, Камасу наслаждался обществом старшей сестры, Магдалина что-то творила с волосами Джинты, Сутемару помогал брату ходить на этих ужасных гэта. Идиллия?

Сегодня – да. Но кто знает, что жизнь уготовила им? Они ведь даже не знают главные тайны своего рождения, не знают своих настоящих сил, никогда по-настоящему не воевали…непорядок.

Но жизнь знает своё дело. И ждать-то осталось совсем немного. Хватит одного лишь пинка под зад…