Текст книги "Оковы и плети (СИ)"

Автор книги: StilleWasser

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

– Мы с ним немного больше, чем просто друзья, – наконец призналась она. – Гарри, он понимает меня как никто. И… заботится обо мне, можешь себе представить? Драко Малфой и грязнокровка. Звучит как бред безумца, но это правда. И я не позволю Рону…

– Рон поссорился с Лавандой, – вдруг сказал Гарри, взяв со столика Костерост и бездумно крутя его в руках. – У нас было тяжелое дежурство в Аврорате, когда поступил сигнал из Хогвартса. Узнав, что на тебя напали, мы, конечно, вызвались на это дело. У Рона и Лаванды были планы на вечер, но он, не раздумывая, отменил их. Можешь себе представить, какой был скандал.

– Да уж, – задумчиво пробормотала Гермиона. – Лаванда умеет создать «отличное» настроение.

– Он извинится, совсем скоро, вот увидишь. Меня больше беспокоит, что мы перерыли весь Хогсмид и не нашли ни следа человека, которого описали Алиса и Саира. Зачем ты ему понадобилась, Гермиона?

– Это долгая история, – устало сказала она, борясь с желанием рассказать ему всё со всеми интимными подробностями. Это же Гарри, в конце концов, он поймет. Они столько прошли вместе, столько пережили, и вот они снова одни, а Рон ушел, совсем как тогда.

– Расскажи мне, – Гарри смотрел на нее с таким беспокойством и такой бесконечной дружеской любовью, что она было решилась, но потом вспомнила, что у нее теперь есть человек, который знает о ней все самые сокровенные тайны и не просто принимает её такой, какая она есть, но помогает раскрыться и не бояться себя. Нет, эта сторона её жизни не для них, не для Гарри и Рона, и даже не для Джинни. Пусть считают её и дальше правильной всезнающей Гермионой. А с демонами лучше всего справится тот, в чьей душе их не меньше.

– Я расскажу вкратце. Мне еще нужно принять эту штуку, – она кивнула на флакончик с зельем у Поттера в руках, и тот поставил его обратно на стол.

Как Гермиона ни старалась по возможности кратко поведать всю историю о Джеймсе, рассказ все же затянулся. В Гарри проснулась его хватка аврора, и он задавал все новые вопросы, чем вконец утомил уставшую подругу. Поэтому, когда наконец пришла мадам Помфри и сказала, что пора принимать Костерост, Гермиона распрощалась с Гарри почти с облегчением. До тех пор, пока не осталась одна и зелье не начало действовать. Несмотря на принятую вторую порцию обезболивающего, ощущения в руке были сравнимы с пыткой Круциатусом, и сложно было представить, как Гарри на втором курсе перенес такое по всему телу. Гермиона витала где-то между мучительным бодрствованием и полусном, куда проваливалась от крайней степени усталости и откуда её каждый раз выдирал образ Беллатрисы, снова и снова являющейся мучить ее.

В очередной раз вынырнув из тягучего кошмара, чтобы снова встретиться с выкручивающей мышцы болью, Гермиона вдруг поняла, что она не одна и её окутывает знакомый аромат имбиря и лимона, а голова лежит на мужском плече.

– Драко…

– Я обещал не оставлять тебя с этим одну, – услышала она тихий шепот, от которого безликая больничная палата, наполненная кошмарами, вдруг стала почти по-домашнему уютной. Сильные пальцы начали интенсивно растирать ноющую руку, отчего напряженные мышцы расслабились, и боль вдруг слегка утихла, став из ужасной хотя бы выносимой.

– Спасибо, – пробормотала Гермиона и тут же провалилась в сон без сновидений.

На следующее утро она проснулась в палате одна, а сломанное запястье уже было как новое. Несмотря на это, мадам Помфри не выпускала её из больничного крыла до полудня, пока не убедилась, что последствия травм, особенно сотрясения мозга, устранены. Все занятия на сегодня, к большому сожалению Гермионы, уже были закончены, хотя она с удовольствием заняла бы свои мысли продвинутым зельеварением и заклинаниями, чтобы отвлечься от тяжелых размышлений о Джеймсе. Бесцельно побродив по пустой комнате – её соседки все еще находились в больничном крыле под наблюдением авроров, – она решила всё же сходить на обед, хотя аппетита не было совсем.

На всем пути к Большому залу её снова сопровождали взгляды окружающих, только в этот раз с настороженно-осуждающих они сменились на любопытно-изучающие. Проходя мимо группок девчонок, она слышала вслед смех и шушуканье. Гадая, что из произошедшего вчера стало достоянием общественности и что теперь будут болтать о ней в коридорах Хогвартса, Гермиона собралась было толкнуть двери Большого зала, когда кто-то за её спиной успел сделать это раньше, на самом пороге вдруг ухватив её за руку.

– Привет, – ослепительно улыбнулся Драко. – Рад, что тебе лучше.

– Что ты делаешь? – ошарашенно прошептала Гермиона, когда он приобнял её за талию и повел вперед, к столу Гриффиндора. Казалось, все взгляды в зале, в том числе преподавателей, были прикованы к ним, а разговоры удивленно поутихли.

– Даю людям то, чего они хотят, – невозмутимо отозвался Драко, смотря на нее и улыбаясь, словно больше никто в мире не существовал для него. – МакГонагалл постаралась, чтобы сочные подробности вашей вчерашней пижамной вечеринки в Визжащей Хижине не стали достоянием общественности. Однако, согласно официальной версии, которая стала основой для запрета на визиты в Хогсмид, где-то вокруг Хогвартса бродит маньяк, который проклинает учениц Империусом. И знаешь, что из всей истории больше всего потрясло школу?

– Ч-что? – пробормотала Гермиона, уже начиная догадываться.

– Наш с тобой роман, – он остановился, немного не дойдя до стола, прямо посередине прохода, чтобы их было отлично видно со всех сторон, и слегка приобнял её, улыбаясь самой обаятельной из своих улыбок. – Интересно, что бы ты сделала, чтобы прекратить эти слухи?

– Объяснила бы, что это неправда! – выпалила смущенная Гермиона, всей кожей ощущая на себе чужие взгляды и отчаянно краснея.

– Что, к каждому в Хогвартсе лично подошла бы? – лукаво улыбнулся Драко. – А то, что твоя версия – сильное прегрешение против истины, не терзало бы твою гриффиндорскую совесть?

– М-м-м… – протянула Гермиона, еще больше смутившись. С тех пор, как они в самом начале решили, что их отношения ограничатся Темой, впервые Малфой открыто признал их чем-то большим. К тому же публично.

– Я решил разобраться с тем, что наши имена звучат на каждом углу школы, по-слизерински: отнять у людей пищу для фантазий и дать им увидеть то, о чем они болтают, собственными глазами.

– Ну конечно же! – отодвинув в сторону чувства, Гермиона включила холодную голову, и план Драко ясно нарисовался у нее в голове. – Слухи рождаются тогда, когда истина скрыта, но если показать её каждому желающему, интерес пропадет, а вместе с ним умрут и сплетни. Это просто гениально!

– Все слизеринцы отличные манипуляторы общественным мнением. Сейчас толпа жадно накинется на то, что мы им в данный момент показываем. Я даю им два-три дня, максимум неделю, чтобы перемыть нам косточки, после чего мы станем скучны и неактуальны, как вчерашний номер «Ежедневного пророка». Сейчас я провожу тебя на твое место за столом и мило пожелаю приятного аппетита, а потом мы вместе пойдем в библиотеку, и я буду тебя там обнимать и рассказывать, что ты пропустила сегодня на зельеварении. Ты ведь туда собиралась после обеда, не так ли?

– Так, – подтвердила Гермиона, улыбаясь тому, насколько хорошо он её знает.

– Нам нужно обсудить последние новости по расследованию авроров. Расскажу тебе после того, как ты поешь, – непререкаемым тоном Верхнего заявил Малфой, видя, что она уже готова вывалить на него миллион вопросов. – Тебе нужны силы, а после услышанного кусок в горло не полезет.

– Он и так не полезет, если ты в двух словах не расскажешь прямо сейчас, – возразила Гермиона, игнорируя опасный блеск глаз недовольного её неповиновением Доминанта.

– Мы вспомним об этом разговоре в субботу в клубе, – пообещал он, а затем вздохнул, понимая по решимости в её взгляде, что она не отстанет. – Хорошо. В двух словах, а потом ты наполнишь свою тарелку до краев и съешь всё, что там окажется. Тебе всё понятно?

– Да, сэр, – послушно прошептала Гермиона.

– Кинг – приятель Стефана, тот самый легилимент, который работает сейчас с твоими соседками, выяснил у них, как выглядел человек, который представился им Джеймсом и наложил на них Империус. Судя по описанию, его внешность не имеет ничего общего с тем, кто напал на тебя тогда у ворот Хогвартса, и, соответственно, с Уорвиком тоже, – Драко нахмурился. – Кажется, мое извинение перед ним должно быть намного более искренним, чем я планировал.

Комментарий к 14.

Спасибо Tea for Two и Нами Судзуки за комментарии и замечания. Некоторые эпизоды этой главы появились благодаря вам :)

========== 15. ==========

Наверное, в эту субботу в клубе собрались все его действующие члены. И возможно, кто-то прибыл еще из других филиалов по всей стране, по крайней мере, так казалось Гермионе, потому что в Белом зале яблоку негде было упасть. Они с Драко стояли за сценой и ждали своей очереди, и это было самое долгое и выматывающее ожидание на её памяти. Несмотря на то, что Малфой предлагал перенести наказание на следующую неделю, опасаясь за её состояние после пережитого нападения, Гермиона упросила его не откладывать, убедив, что с ней всё в порядке, и страстно желая поскорее со всем разделаться и забыть как страшный сон.

– Ты помнишь, за что будешь наказана? – холодно спросил Драко, пока ведущий объявлял их имена. После проведенного вместе дня напоказ, чтобы, согласно плану Малфоя, слухи об их романе дошли до критической точки, после которой должен был начаться спад, Драко исчез из школы до самых выходных, сославшись на неотложные семейные дела. А с их встречи сегодня у ворот Хогвартса был предельно строгим и отстраненным, жестко одергивая свою нижнюю за любую оплошность, поэтому Гермиона, несмотря на то, что её мысли разбегались от волнения в разные стороны, поспешила ответить:

– Да, сэр. За нарушение вашего приказа и правил клуба.

– Хорошо. Помни об этом на протяжении всего наказания, – взяв её за руку, он подошел к небольшой лесенке, ведущей на помост, но перед тем как подняться, обернулся. – Когда мы окажемся там, ты будешь смотреть только на меня или себе под ноги, слушать и реагировать только на мой голос. Тебе всё понятно? Повтори.

– Я буду смотреть только на вас или себе под ноги, сэр, слушать и реагировать только на ваш голос, – послушно отчеканила Гермиона, пытаясь унять нервную дрожь. Сейчас ей предстоит выдержать тридцать ударов девятихвосткой на глазах у всего клуба. В прошлые выходные Драко уже продемонстрировал, что её ждет, дав вполовину меньше, и это было безумно, почти невыносимо больно. Сегодня её реакцию на каждый удар, каждый крик и каждую слезинку будет оценивать огромная толпа опытных Тематиков. Ей нельзя подвести своего Верхнего снова.

– Гермиона! – вырвал её из размышлений, близких к паническим, голос Драко, который, как показалось, слегка потеплел. – Смотри на меня. Плевать на Уорвика, плевать на всех, их тут нет! Есть только я. Ты делаешь это для меня. Ты поняла?

– Да, сэр, – сосредоточившись на его лице и чувствуя, что действительно становится легче, прошептала она, следуя за ним на сцену. Увидев угловым зрением собравшуюся внизу толпу, она тут же опустила глаза, начав тщательно изучать блестящие ботинки Драко.

– Повернись и встань к кресту, – услышала она приказ и немедленно подчинилась. Развязав пояс её черного шелкового платья, похожего на халат, Малфой помог ему соскользнуть с плеч, оставив Гермиону в черном кружевном боди, скрывающем непрозрачными вставками все интимные места и довольно целомудренно прикрывающем ягодицы. Драко настоял, что сам выберет ей наряд для этого визита в клуб, и утром сова принесла большой сверток. Платье должно было легко сниматься, чтобы не возиться с ним на сцене, и оно отвечало этому требованию, будучи при этом довольно элегантным. Если было бы возможно, Малфой и вовсе не снимал бы его со своей нижней, собственнически не желая чужих взглядов на её теле, но при порке требовалось хотя бы минимально оголить место, на которое лягут удары, чтобы не было возможности ошибиться или схалтурить и чтобы свидетели смогли оценить степень наказания – а иначе нет смысла делать его публичным.

Повинуясь невербальному заклинанию, плотные черные ленты крепко обхватили запястья и лодыжки Гермионы, привязав её к андреевскому кресту. Пока Драко, повернувшись к собравшимся, в изящных выражениях, но при этом довольно холодно, очень по-слизерински, приносил официальные извинения Кастору Уорвику и администрации клуба за поведение своей нижней, Гермиона, закрыв глаза, сосредоточилась на повторении ингредиентов, входящих в Напиток живой смерти. Такие умственные упражнения всегда её странным образом успокаивали, и сейчас почти получилось представить, что она в родной уютной библиотеке Хогвартса, где ей всегда было хорошо и спокойно. Когда она дошла до корня асфоделя, на её спину, затянутую в черное кружево, легла рука Драко, возвращая к реальности.

– Считай, – негромко сказал он и, сделав пару шагов назад, обрушил на её задницу первый удар. Он не был сильным, и ожидавшая вспышки боли Гермиона почти с удивлением произнесла:

– Один.

Следующие четыре по силе были примерно такими же, но когда шестой заставил её вскрикнуть, она поняла, что тогда был всего лишь разогрев и реальное наказание началось только сейчас.

Малфой работал плетью равномерно, стараясь не наносить два удара в одно место, однако коварные узелки каждый раз будто сдирали мельчайшие клочки кожи, заставляя Гермиону кричать. Всё, о чем она могла думать, это не сбиться со счета.

– Двадцать! – выкрикнула она, пытаясь сдержать слезы, навернувшиеся на глаза от невыносимой боли. Руки, стянутые лентами, дрожали, а ноги отказывались держать, но следующего удара всё не было.

– Ты прекрасно справляешься, – вдруг раздался рядом ласковый шепот Драко, и его нежные пальцы убрали с её лба налипшие пряди растрепавшихся волос. – Всё хорошо. Осталось еще десять. Ты сможешь, милая.

Он стоял рядом и просто гладил её по голове, никуда не спеша, словно у них была вечность. Огненная боль превратилась из адского пламени в обычный пожар, дыхание немного выровнялось, и хотя дрожь по всему телу не унималась, Гермиона искренне была благодарна Драко за этот перерыв.

– Продолжаем, – холодно объявил он, чтобы слышали остальные, и снова отошел.

Последние десять ударов показались Гермионе пыткой. Она безостановочно кричала, уже не пытаясь сдерживаться. Казалось, на заднице не осталось ни клочка кожи, и узелки с каждым разом выгрызали кусочки живой плоти.

– Тридцать! – срываясь на крик, сосчитала она, бессильно повиснув на удерживающих руки лентах. Кажется, раздались одобрительные аплодисменты, но Гермиона уже ничего не слышала, потому что Малфой подхватил её на руки, не давая упасть, когда исчезло сковывающее заклинание. Он обнял её, закрывая собой от всего мира, за пару шагов пересек сцену и спустился вниз, где стояло несколько диванчиков, скрытых от взглядов толпы. Устроив ничего не осознающую, словно хмельную Гермиону у себя на коленях, так чтобы пощадить выпоротые ягодицы, он тихо прошептал:

– Всё закончилось, милая. Ты выдержала. Я горжусь тобой… Поплачь, не сдерживайся. Дай эмоциям выплеснуться.

Будто повинуясь приказу, слезы сами собой хлынули из глаз, катясь безостановочным потоком, и она еще крепче прижалась к нему, тихонько всхлипывая. Казалось, с каждой слезинкой уходили напряжение и страхи, а вместе с ними – пережитый ужас последней недели. Боль от плети потихоньку стихала, трансформируясь в приятный жар и, к большому удивлению, в возбуждение. Всё еще подрагивая от эмоциональной встряски, Гермиона, не веря самой себе, поёрзала на коленях Драко, чувствуя липкую смазку, уже успевшую пропитать ластовицу кружевного боди.

Подняв на своего Верхнего полубессознательный-полубезумный взгляд, она жадно потянулась к его губам, и Малфой охотно подался вперед, отвечая ей. Тяжело дыша, она растворилась в поцелуе, упиваясь им, словно отыскав вожделенный оазис в пустыне, наслаждаясь его ласкающими губами, как будто это последний поцелуй перед неминуемой смертью или же первый в возрождении после нее.

Едва не потеряв голову от охватившей их обоих страсти, сходя с ума от нежности и податливости своей храброй нижней, только что выдержавшей жестокое наказание на глазах у всех ради него, Драко всё же неимоверным усилием взял себя в руки, чувствуя, что забывшей как дышать в горячке возбуждения Гермионе не хватает воздуха и она вот-вот потеряет сознание, не в силах оторваться от его губ.

– Всё-всё, милая, – он мягко отстранился, проведя по её разгоряченной мокрой от слез щеке прохладными пальцами. – Гермиона, дыши. Просто сделай глубокий вдох. Вот так. А теперь еще один. Молодец. Тебе лучше?

– Да, сэр, – хрипло прошептала она, когда вместе с хлынувшим в легкие кислородом прояснилось в голове, и она вспомнила, что случилось и где они находятся. – Я… я…

– Я знаю, – улыбнулся Малфой, невесомо проводя по огненно-горячей болезненной коже её ягодиц, скользнул пальцами ниже, туда, где было еще горячее, и коснулся липкой влаги. – Будь я просто твоим парнем, я бы трахнул тебя прямо сейчас на этом диванчике, и плевать на остальных и на правила. Но я твой Верхний, и у меня в планах кое-что другое для тебя. Ты готова?

– Д-да, сэр… можно мне еще пару минут, пожалуйста? – она снова поёрзала у него на коленях, на этот раз пытаясь понять, в каком состоянии находится её задница после узелковой «кошки», а затем потянулась рукой и коснулась горящей кожи, ожидая глубоких ран и кровавого месива.

– Хочешь посмотреть? – понимающе улыбнулся Драко. – Идем. Осторожней, я помогу тебе.

Убедившись, что она в состоянии твердо стоять на ногах, он подвел её к ряду нешироких зеркал, высотой до потолка, висящих у стены за сценой и служивших скорее украшением, чем по-настоящему функциональных. Однако увидеть себя было вполне возможно, и Гермиона с удивлением рассмотрела свои ярко-красные ягодицы, уже кое-где начавшие наливаться фиолетовым, и несколько мелких ранок там, где узелки, по всей видимости, прорвали кожу.

– Хм, – пробормотала она, поворачиваясь другим боком.

– Что, ожидала худшего? – улыбаясь, спросил Малфой. Он явно был весьма доволен собой и проделанной работой.

– Вообще-то да. Да, сэр, – поспешно добавила Гермиона, встречаясь с ним в зеркале взглядом. – Мне казалось, там места живого нет!

– Ну, сидеть ты завтра не сможешь, – поглаживая слегка распухшие ягодицы своей нижней, удовлетворенно сказал Драко. – Ты ведь не желаешь, чтобы я исцелял синяки и другие следы.

– М-м-м, нет, сэр.

– Что ж, если передумаешь, дай мне знать, – целуя в шею тут же растаявшую от этой нехитрой ласки Гермиону, шепнул он ей на ухо.

– Так-так, – послышался сзади смутно знакомый голос, высокомерно цедящий слова, словно за каждое приходилось платить по галлеону. – Когда мне рассказали, что мой сын снова начал появляться в клубе и не один, а с… как сейчас модно говорить? Ах да! Маглорожденной! И не с кем-нибудь, а с самой подружкой Мальчика-который-всех-достал… Сперва я думал, что это очередные байки, поэтому поспешил убедиться во всем сам. И что же у нас тут?

Платье Гермионы, невербально призванное Драко с дивана, было моментально накинуто ей на плечи, скрывая фигуру и выпоротую задницу, и прежде чем повернуться, он собственнически положил руку ей на талию, словно подчеркивая её принадлежность ему.

– Отец, – процедил он, опасно сощурив ставшие ледяными глаза. – Что ты здесь забыл? Помнится, в последний раз ты убедительно заявил, что ноги твоей в «Трискелионе» больше не будет. Или слово Малфоя больше ничего не стоит, как и твоя честь?

– Придержи язык, мальчишка, – прошипел Люциус, гордо вздернув подбородок и откинув полы шикарной черной мантии, являя миру свою неизменную спутницу-трость с рукоятью-змеей. Он как всегда был блистателен и великолепен, словно явился на прием к королеве, а не на собрание БДСМ-клуба. Казалось, долгие судебные процессы и полоскание его имени в прессе совсем не повлияли на хитрого и изворотливого бывшего приспешника Темного Лорда, способного извлечь выгоду из любой ситуации. Очевидно, что даже после всего случившегося он сумел адаптироваться к новым реалиям магического мира и найти твердую почву под ногами.

– Мы поговорим с тобой позже, – небрежно бросил он сыну и перевел свой цепкий взгляд на Гермиону, при виде давнего врага снова забывшую, где она находится, и с вызовом смотрящую на него в ответ. – Для начала позвольте мне выразить восхищение великолепным представлением, которое мы только что наблюдали на сцене. Мисс Грейнджер, я получил большое удовольствие лицезреть ваше прекрасное тело под плетью. Вы достойно выдержали это испытание. Очевидно, вы нашли, наконец, свое место в жизни. Жаль, что этого не произошло раньше. Вам очень идет ошейник.

– Гермиона, – жестко проговорил Драко, видя, что она яростно набрала побольше воздуха, чтобы ответить на завуалированный выпад Люциуса. – Мой отец – Верхний, и я напоминаю, что ты не можешь с ним разговаривать без моего разрешения. Я сам с ним разберусь. Ты меня поняла?

Волна бешеного негодования поднялась внутри Гермионы, так что застучало в висках и гневно раздулись ноздри. Этот чистокровный высокомерный мерзавец будет оскорблять её и всех маглорожденных в её лице, а ей запрещено даже ответить ему? Она столкнулась яростным взглядом с Драко, готовая рвать и метать от негодования и… опустила глаза. Её Верхний смотрел на нее холодно и спокойно, одним своим видом напоминая о только что перенесенном наказании за неповиновение, и Гермиона ощутила укол стыда, вспомнив, как в прошлый раз разочаровала его своим самовольством. Если уж она отдала себя в его руки, значит нужно доверять ему до конца и позволить самому разобраться с отцом и защитить её. В том, что ему это по силам, она нисколько не сомневалась.

– Хорошая девочка, – одними губами шепнул он, словно прочитав всё у нее на лице.

– Как мило, – процедил Люциус, внимательно за ними наблюдая. – Неужели мой сын, наконец, отрастил себе яйца, если сумел объездить эту дерзкую гряз…

– Мистер Малфой! У вас всё в порядке? – перебил его безупречно вежливый голос, и рядом вдруг возник Стефан, цепко окинувший взглядом обоих мужчин и раздосадованную Гермиону. В отличие от прошлого раза, когда он встретил их у входа в особняк, замещая дворецкого, сегодня глава охраны клуба «Трискелион» был одет на удивление неформально: вместо официального костюма-тройки со значком БДСМ на лацкане пиджака на нем была обычная черная рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, кожаная куртка и, к удивлению Гермионы, потертые магловские джинсы.

– Мистер Грейвери, – процедил Люциус, словно увидев перед собой ядовитую жабу. – Мы с сыном просто общаемся. Ваши услуги здесь не требуются.

– Простите, мистер Малфой, – всё так же отточенно-вежливо ответил Стефан, но глаза на его обманчиво спокойном лице предупреждающе сощурились, – я недостаточно ясно выразился. Я обращался к вашему сыну.

– Всё в порядке, спасибо, Стефан, – сдержанно улыбнулся Драко. – Впрочем, у меня есть к тебе небольшая просьба. Если тебя не затруднит, не мог бы ты проводить Гермиону к выходу из зала, пока я перекинусь парой слов с отцом?

– Конечно, мистер Малфой, никаких проблем. Я позабочусь о мисс Грейнджер, – с готовностью кивнул он и с улыбкой протянул ей руку. – Вы позволите?

– Конечно, – сказал Драко, и Гермиона вспомнила о правиле клуба, которое запрещает прикосновения к чужой нижней без разрешения её Верхнего. Поправив пояс платья, она приняла руку Стефана и, прежде чем позволить ему себя увести, нерешительно обернулась.

– Ты можешь общаться со Стефаном свободно. Я найду вас совсем скоро, – ободряюще улыбнулся Драко. – Здесь нет ничего, что могло бы меня задержать.

– Всё-таки мать тебя отвратительно воспитала, – с отвращением проговорил Люциус, одаривая на прощание Гермиону ядовито-сладкой улыбкой и полностью игнорируя вспыхнувшее от ярости лицо сына, судя по пылающему пламени в его глазах, готового метнуть в отца Непростительное. – Рад встрече, мисс Грейнджер. Надеюсь вскоре увидеть вас снова. У андреевского креста.

Драко что-то сказал ему в ответ, но Стефан уже увел её довольно далеко, чтобы разобрать слова. Какое-то время они пробирались через толпу молча, и Гермиона ловила на себе взгляды окружающих, которые явно были свидетелями её наказания. Возможно, будь с ней Драко, кто-то из них подошел бы с комментариями, но при виде её теперешнего спутника все резко теряли интерес и спешили ретироваться с дороги. Когда людей вокруг стало меньше и появилась возможность спокойно идти рядом, Стефан вдруг нарушил молчание:

– Я довольно давно знаю Драко, – увидев, что Гермиона подняла на него вопросительный взгляд, он чуть улыбнулся и добавил: – При желании он может вцепиться в глотку и растерзать кого угодно. Главное, дать ему повод захотеть.

Почувствовав, как после этих слов ее отпускает напряжение, вызванное появлением Люциуса, Гермиона с благодарностью улыбнулась:

– Спасибо, мистер Грейвери.

– Просто Стефан. Пожалуйста. В клубе меня обычно зовут по имени и на ты. При моей работе часто случается так, что необходимо меня срочно вызвать, и «мистер Грейвери» заставляет потерять при этом несколько лишних секунд. «Стефан» куда проще и оперативнее.

– Хорошо, Стефан. Тогда и ты зови меня просто Гермионой.

– Сегодня я здесь как частное лицо, поэтому без проблем, Гермиона, – он улыбнулся, и она заметила, как в уголках его глаз собрались морщинки: он явно был старше, чем казался на первый взгляд. – Но когда я на работе, я должен следовать протоколу поведения сотрудников клуба…

– Я понимаю, – заверила его Гермиона, вдруг задумавшись о том, какую Тематическую позицию он занимает. В прошлый раз Драко обмолвился, что он является сессионным нижним самого Кристофа. При этом Стефан тогда всячески избегал до нее дотрагиваться и сегодня спросил на это разрешение. Как уже успела понять Гермиона, данное правило касалось в первую очередь Верхних, общение же между нижними не подразумевало строгих ограничений. И еще эта фраза Драко о том, что она может свободно с ним общаться, словно Стефан всё же Верхний. Совсем запутавшись, она решилась спросить:

– Могу я задать личный вопрос? Я, правда, еще не совсем знакома с этикетом клуба. Обычно, как правильно себя вести, мне подсказывает Драко. Поэтому, если это покажется тебе грубостью…

– Ничего страшного, – он кивнул на небольшой диванчик неподалеку от выхода из зала, на удивление пустой. – Присядем? Тут довольно тихо, и Драко сможет нас легко найти.

Устроившись на вежливом расстоянии от Гермионы, Стефан заметил, как она в нерешительности перебирает в руках пояс своего платья.

– Все мы когда-то были новичками в клубе. Строгие правила тут касаются, в первую очередь, безопасности. Всё остальное – на усмотрение собеседника. Желающий к чему-либо придраться найдет повод для обиды и на пустом месте. Обо мне говорят, что я неумолим и непреклонен, когда речь идет о защите клуба и его членов. К Тематическому этикету, над которым многие тут дрожат, словно от этого зависит их жизнь, я отношусь более лояльно. Поэтому можешь не переживать насчет меня. Так что тебя интересует, Гермиона?

– Драко сказал, что я могу с тобой свободно общаться… Это значит, что ты Верхний? – слегка покраснев, спросила она.

– Нет, – Стефан широко улыбнулся, словно собирался сказать что-то кощунственное и намеренно шокировать консервативного собеседника. – Я свитч.

– А-а, – протянула Гермиона, словно только что нашла решение сложной задачи.

– Знаешь, что это? – Стефан продолжал улыбаться, явно наслаждаясь обсуждением своей Тематической позиции.

– Да. Свитчи могут переключать свои Тематические предпочтения, выступая попеременно то «снизу», то «сверху». Читала об этом в одной книге… И подумала тогда, что не смогла бы так, – против воли Гермиона тоже улыбнулась, заразившись настроем своего собеседника.

– Многие «серьезные» Тематики считают, что такой позиции вообще не может быть, – Стефан усмехнулся, явно вспомнив всех тех догматиков Темы, которые рьяно пытались доказать ему, что его не существует, как утверждают, что не существует фестралов, те, кто не может их видеть. – Якобы есть только классические Верхние и нижние, а свитчи просто забежали на огонек поиграть в БДСМ, выбирая себе по настроению сегодня одну, завтра другую роль и не «живя Темой» как они.

– Какая глупость, – вырвалось у Гермионы, прежде чем она успела подумать, что говорит.

– Правда? – живо заинтересовался Стефан. – Почему же?

– Думаю, те, кто так считает, забыли, что терминология и правила Темы созданы не для того, чтобы догматизировать их, а чтобы урегулировать и облегчить взаимоотношения членов БДСМ-сообщества. Если какие-либо законы не работают, устарев со временем, их меняют, подстраивая под новые реалии. Нынешние реформы правительства Бруствера, касающиеся равенства чистокровных и маглорожденных волшебников, – отличный тому пример. Очень жаль лишь, что магическое сообщество пришло к этому через войну и кровь, – с болью в голосе сказала Гермиона и, поняв, что отвлеклась, со смущенной улыбкой махнула рукой, извиняясь. – Так вот, те самые «серьезные» Тематики, о которых ты говорил, консервативно цепляясь за имеющиеся позиции Верхних и нижних, видимо, не хотят помнить о том факте, что люди приходят в Тему по разным причинам. И хотя зачастую это какие-либо внутренние проблемы или конфликты, у каждого они индивидуальны и проявляются по-своему. Так почему же тогда нужно стремиться подогнать всех под одно клише и навесить всего два ярлыка – Верхний или нижний? Согласна, что так гораздо удобнее, но если существует определенное количество людей, считающих себя свитчами, то почему бы не провести реформу классической терминологии БДСМ вместо того, чтобы закостенело продолжать утверждать, что свитчей не бывает, и подозревать их в несерьезном отношении к Теме!

Стефан с улыбкой кивнул, а затем перевел взгляд куда-то за спину своей собеседницы.

– Я смотрю, вы нашли общий язык, – сказал незаметно подошедший Малфой-младший, который уже пару минут стоял там, прислушиваясь к горячему монологу Гермионы.

– Драко! – воскликнула она с облегчением и бросилась к нему, а оказавшись в его объятиях, окончательно расслабилась.

– Думаю, Гермиона могла бы сделать неплохую карьеру в администрации клуба, – Стефан тоже поднялся, улыбкой отвечая на благодарный кивок Драко за заботу о его нижней. – У нее весьма свежие взгляды на некоторые застоявшиеся Тематические мировоззрения. Думаю, она смогла бы внести немало полезных новшеств.