Текст книги "Первопричина 3: СССР, любовь и магия (СИ)"

Автор книги: Stereoman

Соавторы: Артём Соболь
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 40 страниц)

Глава 29

Появление дома, не обернулось скандалом, истериками или косыми взглядами, всё прошло тихо, гладко и… И женщин банально не было дома. Поэтому, ухожу в свою комнату, включаю компьютер на всякий случай проверяю закрыто ли окно, сажусь…

– Запечатление, болевые ощущения… – бормоча набираю запрос.

Ответов мало. Все они сводятся к тому, что если сопротивляться, то можно довести себя до депрессии. Помогают в этом случае крепкий алкоголь и лимонный сок в соотношении один к трём. Но лучше регулярно принимать лимонный сок. То есть не тогда, когда плохо станет, а постоянно.

– Бред какой-то… Чем может помочь лимонный сок с алкоголем? Спиться? А, ну да. Здесь даже спиться не получится. Надо попробовать. Боль не отступает. Она сильнее становится. Да и самочувствие…

Подхожу к зеркалу, смотрю на своё отражение, от увиденного залепляю ладонью по глазам. Если раньше, во время приступов я походил на чучело, то сейчас… Свежий утопленник. Синеватый, опухшие глаза буквально светятся красным. Рожа перекошена. Руки трясутся, уголок губ дёргается.

Неудивительно, я же почти не сплю. И не ем… Но не худею. Страшно…

– Ну и рожа у тебя, Скворцов.

А… Неужели никто не замечает что я в таком вот состоянии? Да на меня же смотреть страшно.

В прихожей слышится грохот. Женщины, явно навеселе, врываются в дом и судя по топоту бегут ко мне. Залетают в комнату, хватают за руки и тащат к выходу. На вопросы что случилось, обе говорят что мне нужна помощь и они нашли того кто мне поможет. На этом объяснения заканчиваются. Меня садят в ожидающее такси, после чего мы втроём, отбываем в центр. У двадцатиэтажки останавливаемся, заходим внутрь, на лифте поднимаемся на семнадцатый, проходим по коридору и…

– Иванов-Таганский, – зачитываю с позолоченной таблички на двери. – Лев Борисович. Хе-хе-хе… Семейный психолог?

Ну и нахрена мы здесь?

– Найти выход из сложной ситуации, – поправляя очки улыбается Лена.

– Да его и искать не надо. Леночка, радость моя, просто перестань выдумывать обвинения и всё.

– Знаешь, Игорь, когда у тебя были подозрения, без посторонней помощи обойтись не получилось.

– Если бы ты нашла у меня презервативы в кармане… Нет, я не уверен, но всё же подозреваю, что ты меня замочила бы. Ножом по горлу. А потом расчленила в ванной и прикопала в лесу. Я прав?

Лена фыркает и демонстративно отворачивается. Таня стучит в дверь, заглядывает и жестом зовёт нас за собой. Заходим, здороваемся, садимся на диван. Семейный психолог, чем-то похожий на Гомеса Аддамса, особенно улыбкой, ну и усиками, что-то пишет в блокноте перьевой ручкой и бросает на нас изучающие взгляды.

Сижу ровно, осматриваю кабинет, ничего особенного кроме грамот в рамочках не вижу. Ну и…

– Лев Борисыч… – начинает Лена.

– Знаю, всё знаю, – откладывая блокнот улыбается психолог. – Трудный подросток, ни во что не ставящий своих матерей. Это в его возрасте нормально. Да, они считаются взрослыми, имеют право жениться, работать, но некоторые субъекты так и не могут выйти из тени матери. Особенно когда отца нет.

– Так, я пошёл отсюда, – потерев переносицу говорю. – Это уже за гранью.

– Молодой человек, – останавливает меня психолог. – Время оплачено и я просто не могу отпустить вас. Вернёмся к вам и причинам вашего плохого поведения. Скажите честно, вы влюблены в одну из своих матерей? Да, по глазам вижу, так и есть. И это нормально, многие испытывают сексуальное влечение к своим родительницам. Но это не приговор, пять шесть сеансов и ваша жизнь изменится до неузнаваемости. Влечение пройдёт, жизнь наладится, вы найдёте себе девушку.

– Бред, – закрыв рукой глаза стонет Таня. – Лев Борисыч, вы хотя бы нас выслушайте. Мы же…

– Я, милочка, профессионал. Вижу всё и сразу. У меня таких проблемных, полгорода и практически всем я помог. Но, не буду заниматься самовосхвалением. Время идёт и до продления сеанса, я хочу поглубже вникнуть в вашу проблему. Молодой человек, вам есть что сказать?

– Без комментариев.

– Уходите в глухую оборону? Понимаю, сам таким был. Но вы не стесняйтесь, рассказывайте. Врачебную тайну я сохраню. Признайтесь, вы вожделеете своих мам.

– Да, доктор, – вздохнув качаю головой. – Я… Ох, я сам не знаю что со мной. Ворую их трусики, наблюдаю за ними когда они спят… А иногда, когда совсем сдержаться не могу, проникаю в их спальню и глядя на них… Извините, прижимая из грязное нижнее бельё к лицу, самым бессовестным образом занимаюсь… Извините, самоудовлетворением. С окончанием на их волосы. Эх…

– Ага, – побледнев говорит психолог. – Интересно. Продолжайте.

– Ты что несёшь? – шипит на меня Лена.

– Подождите, – останавливает её психолог. – Так что дальше?

– Тебе сколько заплатили, шарлатан? – подходя к столу рычу.

– Почему вы разговариваете со мной в таком тоне? – ещё сильнее бледнеет психолог.

– Слушай сюда, дохтор балабол. Если сейчас вернёшь деньги и забудешь о нашем существовании, я не разнесу твой кабинет, и не засуну тебе в зад вот эти грамоты.

– Я дипломированный специалист! Вы…

– Ты, если верить грамотам, отличник торговли. Сука, я до трёх считаю. Не вернёшь деньги, хана тебе. Я тебе лицо разобью, а потом милицию вызову. Ты падла зекам за полярным кругом о влечении рассказывать будешь. А может и показывать. На себе. Наглядно, так сказать.

– Не надо милицию, – доставая из стола деньги, если точнее сто пятьдесят рублей стонет психолог. – Забирайте и уходите.

– Смотри мне, – забирая деньги киваю. – Узнаю что продолжаешь людям мозги пудрить, найду и такой сеанс устрою, поседеешь. Лена, Таня, за мной. Бегом!

Выбегаем из кабинета. Спускаемся вниз, прямо у многоэтажки заходим в магазин где покупаю пару лимонов, большую шоколадку и бутылку коньяка. Выйдя ловлю такси, называю адрес школы и прошу водилу ехать побыстрее.

– Зачем нам в школу? – смотрит на меня Лена.

– Едем к настоящему психологу, – глядя на них киваю.

– К кому?

– К Иван Палычу.

– О нет. Это личное и я… Мне неудобно, – возмущается Таня.

– Разговаривать с хрен пойми кем за большие деньги удобно, а с директором нет? Странные вы. Короче едем и это не обсуждается.

Доезжаем до школы, сразу идём в кабинет директора, который к счастью на месте. Заходим и… И сразу вываливаю на него суть проблем. Ну и заодно рассказываю про психолога.

Иван Палыч, разливая коньяк и нарезая лимоны внимательно слушает. По завершении глубоко вздыхает и смотрит на Лену. Переводит взгляд на Таню и усмехается.

– Иван Палыч, – мнётся Таня. – Я… Извините.

– За что? За то что обратились за помощью? Да вы смеётесь. Так, давайте разбираться. На повестке дня у нас, Игорь и его девушки. И тут я не понимаю что вам не нравится. Игорь, несмотря на их усилия, не поддаётся и всеми силами пытается предотвратить отношения. Несмотря на то, что это невозможно. Он всегда и в открытую говорит, что любит Лену с Таней и никто ему больше не нужен. Так что вам не нравится?

– А если ему кто-то станет нужен? – спрашивает Лена.

– А вы, Леночка, видимо забыли в каком обществе и по каким правилам живёте. Или вы как и Игорь продолжаете цепляться за прошлое? Ну можете продолжать. Я в молодости тоже чудил. Кричал, возмущался, не помогло. От запечатления не убежать и не спрятаться. И я вам точно скажу, сопротивляться бесполезно, ничего хорошего из этого не выйдет. Ваша семья просто не выдержит и рухнет. К этому всё идёт. Видно, вы мрачные ходите, фыркаете. Учитывая ваши совсем непростые характеры, единственный выход это искать компромисс. Идти на уступки, обсуждать появившиеся проблемы, не идти против нашей природы как Игорь делает. Да, Игорёк? От похода отказался, из драмкружка вышел. Девушек обидел. А всё почему? Потому что идёшь против себя.

– Так я… – понимая что директор ничего не помнит мямлю.

– Ты мужик, Игорь. Мужик. И ты должен решать. Не они, а именно ты. В вашей семье, извините, яйца есть только у тебя. Так вот сожми их и вперёд решать проблемы. Хотя… Нет у вас никаких проблем.

А вы, женщины, научитесь уже думать, пока семью не развалили. А развалится она может не из-за того что к вам девушки прилипли, а потому что вы думать не хотите. У вас запечатление, вы радоваться должны. Да, тебе Лена и тебе Игорь, учитывая то откуда вы, сейчас сложно. Но Таня, ты же у нас местная. Почему ты не можешь взять дело в свои руки?

– Я…

– Понятно, – вздыхает директор. – Игорь, твои слова не шутка? До осени я тебя не увижу?

– Да, Иван Палыч, пока мне в школе делать нечего.

– В поход ты так же не идёшь?

– Нет.

– Ладно. Сиди дома, занимайся. Решай проблемы с собой и со своими женщинами. Вот только это не поможет. Сколько бы ты не ломал голову, запечатление не пройдёт. Это не отменить, не выключить, не убежать. А Оля, Маша и Женя, наскучаются и перейдут к другим, более решительным действиям. И если вы не примите их, то сделаете только хуже. И себе, и им.

– Да блин… – схватив стакан киваю, выпиваю и тут же съедаю половину лимона. – Ладно, спасибо. Я пойду. Я второй заберу, вкусно очень.

– И не жалко тебе их? – качает головой директор. – Всех, пятерых? А знаешь что, ты правильно поступаешь. В походе ничего интересного не будет. В драмкружке тоже. Для тебя, будет лучше отсидеться дома. В тишине.

– В смысле отсидеться, – вдруг, то есть с какого-то перепуга почувствовав укол самолюбия спрашиваю.

– В прямом. Всё, Игорь, иди. Молодец что обратился, прости что ничем не смог помочь. Увидимся осенью. Ты свободен. А вы немного задержитесь. На пару слов.

– Но я… Ладно…

Киваю, выхожу из кабинета. Встаю в коридоре, приваливаюсь спиной к стене. Откусываю от целого лимона, морщась жую…

– Блин, помогает. Мне легче. Как это работает? А с чего вдруг? А почему так? Что значит мне надо отсидеться? Нихера не понимаю. Я… Да как так-то?

Кабинет директора. Таня.

Довольный Иван Палыч, пробует коньяк, закусывает лимоном и посмеиваясь смотрит на нас. Выглядит так, как будто во всём разобрался и помог нам.

– Иван Палыч… Позвольте узнать, в чём причина вашего веселья?

– Девушки, родные мои, ну сами посмотрите. Игорёк, он человек очень хороший, но в тоже время сложный. Знаю, потому что когда-то сам таким был. Жил по правилу вижу цель не вижу препятствий. Головой стены пробивал, однако… Стоило начать заставлять меня, как я терялся и не знал что делать. Игорь такой же. Он пойдёт вперёд, всегда идти будет. Будет решать проблемы, находить выход. Но как только вы начнёте заставлять его, он спрячется.

– Тогда что делать? – спрашивает Лена.

– Вы видели? – улыбается директор. – Стакан коньяка, залпом. А на закуску половину лимона.

– И что? – ничего не понимает Лена.

– А то что он сопротивляется запечатлению, – наливая себе ещё кивает директор. – Сопротивление запечатлению приводит к глубочайшей депрессии. Помогают в этом случае, крепкий алкоголь и лимонный сок. И Игорь знает об этом.

– Ох… И что нам делать?

– Идти за ним и поддерживать. Ждать его дома, встречать. Радовать, а не сцены устраивать, поверьте это бесполезно. Вы сами его выбрали, и выбрали как главу семьи. Не надо заставлять его, надо только подталкивать. Не надо ставить ультиматумы, надо поднимать вопрос и без криков и истерик решать его. Вы семья, вы уже вместе и вместе навсегда. Но как будет это навсегда, зависит от вас. Запечатление увы не панацея, несмотря на любовь, другие светлые чувства, ревность всё это разрушит и превратит вашу счастливую жизнь в каторгу. И своей ревностью, вы вполне можете это устроить…

– Но мы…

– Парню очень трудно, – строго смотрит на нас директор. – Он всю жизнь прожил в совершенно другой реальности по другим правилам. А вы, вместо того чтобы помочь, только нагнетаете

Теперь идите домой, приготовьте что-нибудь вкусное, оденьтесь в красивое, а потом в спокойной обстановке поговорите. И не забывайте про лимонный сок. Я знаю людей которые сопротивлялись, которые как ваш Игорь находились в депрессии. Поверьте, ему сейчас очень плохо. Помогите ему, всё в ваших руках.

– Эм-м… Спасибо…

– Да не за…

Договорить директор не успевает. Звенит телефон, он снимает трубку и хмурясь слушает. Кивая говорит что сейчас будет, извиняется и идёт к выходу.

– А что случилось?

– Тихонова Женя, похоже нервный срыв. Я в медпункт, а вы забирайте своего Игоря и приводите в порядок. Про тренировки пока в себя не придёт пусть забудет.

– И что? – смотрит на меня Лена.

– И всё, – развожу руками. – Ты как хочешь, а я своё счастье терять не собираюсь.

– Давай… Давай! Тащи в семью всех кого ни попадя. Начинай.

– Да иди ты.

– Тань!

Уже не слушая выхожу в коридор и бегу в медпункт. Там у входа виду заплаканных Олю и Машу, директора, Тихонова и. Игоря нет. Спросив где он, получаю ответ что он внутри. Захожу и вижу что Игорь сидит у койки и держит всхлипывающую Женьку за руку. Бледный, серьёзный, он натянуто улыбаясь и морщась как будто от боли, вытирает идущую носом кровь и слушает признания в любви, извинения и просьбы не бросать её. На что Игорь шепчет что-то успокаивающее и крепче сжимает её руку. Его выдают глаза… Он любит женьку. Сильно любит, но рядом с ней быть не может.

А девчонка не такая крепкая. Да и Игорь не такой упёртый каким хочет казаться. Но это…

Подхожу, присаживаюсь рядом и беру Женьку за вторую руку. Глажу её по волосам и целую в лоб. От чего Женька закрывает глаза и громче всхлипывает. Тянется ко мне и обнимает.

– Ну всё, не надо. Всё будет хорошо.

– Правда?

– Обещаю. Не плачь, всё наладится.

Открывается дверь, заходит недовольная Лена, подтаскивает стул и садится рядом. Ничего не говоря осторожно гладит Женю по ноге и толкает в плечо Игоря.

Который выглядит так, как будто его пыльным мешком из-за угла ударили.

Сидим молча, Женька успокаивается, мы все смотрим друг на друга.

– Нам пора, – вставая улыбается Игорь. – Завтра увидимся. Ну и поговорим. Всё, уходим.

Выходим в коридор, где на Игоря с кулаками накидывается Маша Иванова. Накидывается и пытаясь придушить спрашивает доволен ли он. На это, Игорь хватает её за голову, целует и посадив на пол, опустив голову и роняя на пол капли крови, пошатываясь уходит. Нас уже не ждёт. Пытаясь догнать его бежим по коридору, но так и не находим.

– И вот, он снова сбежал, – разводит руками Лена. – Ну и что делать будем?

– Пока ничего. Надо дать время успокоиться. А потом… Предлагаю вести себя так, как будто ничего не было.

– А если приведёт? Троих сразу?

– Будем жить вместе.

– С ума сошла? – округляет глаза Лена.

– Слушай меня! Я тридцать лет хотела сдохнуть. Тридцать лет, каждый вечер я брала из сейфа пистолет, взводила и приставляла его к виску. Каждый грёбаный вечер я делала так. И когда я уже решилась, когда поняла что по другому никак. Пришёл он и вернул мне любовь к жизни. Ты думаешь я смогу снова вернуться в этот кошмар? Не-е-е-ет, ты ошибаешься. Я не могу потерять вас, не могу и сделаю всё для того чтобы мы все были вместе. Можешь психовать, можешь ревновать, можешь чудить, можешь делать всё что захочешь, но я поступлю по своему и счатье наше сохраню. Ты со мной?

– Тань, но это…

– Я спрашиваю, ты со мной?

– Да, – опустив голову выдыхает Лена. – Но я… Раз я первая, то я буду старшей!

– Да хоть главнокомандующей. Пошли, надо заканчивать с этим вопросом. Надоело уже.

Вечер. Игорь.

Весь день прятался у тренера. А сейчас, хоть и не хочется, придётся заходить домой. К Резнову идти не стоит. Он там издавая звуки оргазма, сдувает пылинки с супер-мега-крутого фотоаппарата и угрожает подарить что-нибудь равноценное. С остальными же. Остальные просто не разговаривают. А дома ждёт скандал, по-любому. Женьку за руку держал, Иванову поцеловал. Ой, да ну и хрен с ними. Задолбало уже.

Подхожу к дому, открываю дверь и первым делом вижу стоящий в коридоре рюкзак и палатку к нему привязанную.

– Выселяют что ли? Ожидаемо.

Прохожу дальше, слышу смех на кухне, заглядываю и вижу Таню с Леной. Обе хихикают, смотрят на меня и улыбаются.

– Что задумали?

– Ничего, – мотают головами обе.

– Чо за рюкзак?

– Твой, – улыбается Лена. – У тебя же не было. Вот мы и купили. Продукты, вещи, сигареты, водка, всё там. Хотели купить гитару, но мы в этом не разбираемся.

– Может хватит, а? Ну не смешно! Что придумали, сознавайтесь.

– На выходные едем на дачу, – пожимает плечами Таня. – Нас сегодня Громовы пригласили. А потом, ты идёшь в поход с классом.

– Значит так, – понимая что дело нечисто стараюсь держать себя в руках. – Ни на какую дачу, я не еду. Не еду совсем, даже чуть-чуть. Тем более после приглашения Громовых. В поход, я тоже не иду. Совсем не иду. Окончательно не иду. И не еду. Всё, вопрос закрыт. Ещё что-нибудь?

– Писала Грибочкина, – улыбается Лена. – Напоминала что тебе в пятницу к ней. Просила взять с собой те презервативы, с пупырышками и какую-нибудь смазку.

– Хорошо, значит в больницу я больше ни ногой.

– Игорь.

– Всё, с меня хватит! Меня не трогать. Я учусь. Грибочкиной привет. Громовым тоже. Всё, бля… Умалишённые. Угораздило же мне сюда попасть. Нет бы как всем нормальным попаданцам в Наруто загреметь, так мне и в этом не повезло. Спокойной ночи.

Ухожу к себе, запираю дверь и присев за компьютер включаю музыку. Понимаю, что в семье у нас, дело близится к разводу. От чего вздыхаю, на стук в дверь делаю музыку громче и отключаю телефон. Меня нет…

Глава 30

До пятницы сижу в комнате и никуда не выхожу. Днём учусь, ночью совершаю вылазки в душ, магазин за сигаретами и алкоголем с лимонным соком пить который почему-то не решаюсь. Попутно скупаю всё лимонное, включая мармеладки и даже сигареты. Складываю все это на столе.

Ну и на концерты выбираюсь, работу никто не отменял. В остальном обстановка напряжённая, женщины пытаются проникнуть в комнату или выманить меня, пока только уговорами. Кто-то по вечерам скребётся в окно. Телефон разрывается от звонков и сообщений. Не отвечаю.

Не знаю сколько ещё продержусь. И сам понимаю что веду себя как последняя скотина. Но боль… Сопротивляться ей я не могу. И это ещё этих нет рядом, так бы вообще свихнулся. Почему? За что? В чём я провинился что теперь так мучаюсь? Может это мой персональный ад? Может это всё мне наказание за что-то? Ну не может человек просто так заработать такую пытку.

От размышлений отрывает вспышка головной боли и тут же стук в дверь. Шаркая ногами и стараясь не упасть подхожу к двери, прислушиваюсь…

– Кто там?

– Игорь, это Маша, – слышится спокойный голос Грибочкиной. – Открывай.

– Игоря нет больше с нами, он ввязался в разборку между северными и южными и в итоге его замочили и те, и другие.

– Что ты как маленький?!

– Уходите! – кричу и слушая удаляющиеся шаги улыбаюсь.

– Хэ-я! – выдаёт Грибочкина, от чего дверь распахивается. – Задолбал.

– Маш…

Сказать ещё чего-то, банально не успеваю. Грибочкина хватает меня, бросает через бедро и двумя пальцами бьёт в живот и плечи, что очень болезненно. Встаёт, сдувает упавшую на лицо прядь волос…

– Здоровый, конь. Ну что, сайгак, допрыгался?

– Насиловать будете?

– Исследование предстательной железы проведу. Тремя пальцами. Буду искать в твоих самых тёмных уголках зачатки разума.

– Маш…

– Цыц! – выдаёт Грибочкина, смотрит на стол и качает головой. – Ты почему молчал, придурок? В могилу свести себя захотел? Ты хоть знаешь что люди от этого кони двигают?

– От лимонного сока? Так я не пил.

– Идиот! – убегая к столу кричит Маша. – Лекарство под рукой, а он…

Возвращается Маша с бутылочкой лимонного сока и бутылкой коньяка. Выливает половину бутылочки на пол, доливает туда коньяк, встряхивает и встав на колени подаёт мне.

– Не буду…

Грибочкина нехорошо улыбаясь тычет пальцем мне в шею. Подносит к лицу бутылочку и заливает мне в рот коктейль. Водя по шее пальцем заставляет глотать и как только сок заканчивается, улыбаясь смотрит на мою перекошенную от кислого сока рожу.

– Ну как?

– Блин. Хорошо. Мне…

– Лучше? – улыбается Маша. – Отлично. Значит сейчас я тебя отпинаю. Нет, не от злости и даже не потому что ты вёл себя как кретин. Это в целях профилактики. Готов? Я не сильно. Выбирай, в лицо или по почкам?

Блин… Не могу поверить, но мне реально хорошо. Мне настолько хорошо, что прям… Ух! И Маша ничего такая. Прям красавица. Почему я этого не замечал? Да она же чудо. Светится, пахнет вкусно. А я…

– Выбрал?

– Маш, а ты знаешь, я всё понял. Это я раньше почему такой был? Да потому что по тебе соскучился. А теперь всё изменилось. Ты светишься, Машенька. Ты как, замуж за меня пойдёшь? Вшестером будем жить. Кстати мне очень понравились твои фотки. Я сам не знаю зачем удалил их. Маша…

– На чувствах моих не играй, – закрыв рот руками шепчет Маша. – Так! Великомученик, блин. Встал!

– Не могу, парализован. Оу… А можно я тебя поцелую? То есть я не могу, а ты… Мы же запечатлены. Маш…

Маша, слушать отказывается. Несмотря на хрупкое телосложение поднимает меня, встряхивает и нехорошо улыбаясь смотрит в глаза.

– Слышь ты, птичка мозгоклюй. Ты можешь загоняться, можешь грызть себя, можешь делать что хочешь. Но играть на чувствах Лены и моих, я тебе не позволю. Понял меня?

– Маш, так я же не играю. Я серьёзно. Боль… Мне после сока лучше стало. Ай… Какая же я свинья… Я?

– Пошутил? – встряхнув меня

рычит Маша. – Ошибся?

– Нет, я серьёзно. Маш, это не шутка. Я… Глупо, но я… Ты… То есть мы… Будь моей женой…

– Ты-ты-ты… Ты спятил? Может сок просроченный? Да нет, такого быть не может. Игорь, если ты шутишь, то советую прекратить. Это не смешно…

– Люблю тебя… – глядя на Грибочкину улыбаюсь.

Грибочкина взвизгнув отскакивает. Падаю на пол, пытаюсь пошевелиться.

– Ты сейчас серьёзно? – садится на меня Грибочкина. – Ты не шутишь. Ты принял наши правила, ты осознал что от запечатления никуда не деться? Я правильно понимаю?

– Да, – пытаясь пожать плечами киваю.

– Сучонок… – выдыхает Маша. – А я… Я… Ну конечно! Я же тоже запечатление отхватила. На тебя. И я… Поцеловать можно?

– Да, я с радостью. Маш, только это… Лена узнает, ну о том что мы целовались, скандал будет до небес. Она вспылит, а потом как ебанёт, со спутников Сатурна видно будет. Она такая…

– Да как вы задолбали, – качает головой Маша. – Почему вы не понимаете что запечатление это хорошо? Почему не признаёте, что от этого никуда не деться? Я всё устрою. Целуемся.

Целуемся… Слюняво, с языком и стонами Маши. Горячо, приятно, но быстро. После чего счастливая Маша, смахивая слёзы вытирает мои губы, жмурясь хихикает.

– Я всё устрою, – вставая и волоча меня к кровати хихикает Маша. – А теперь подыграй мне. Любимый. Ну…

Маша поднимает меня, топает ногой. Хлопает в ладоши, от чего я с грохотом падаю, рычит… И снова поднимает.

– Стой! Хватит бить! Вроде отпускает.

– Наконец-то! – бросая меня на пол и подмигивая шепчет блондинка. – Учишь вас учишь, а всё одно и тоже. Живите радуйтесь, вместе. Такая семья собирается. А вы что?

– Я стараюсь. Теперь после избиения, я исправлюсь.

– Дурак ты, Цаплин, – улыбаясь и качая головой нарочно громко говорит Маша. – Сам дурак и дураков вокруг себя собираешь. Точно отпускает?

– Да, – прислушиваясь к себе и понимая что боли почти нет уверенно киваю. – Может снимешь уже…

– Ну нет, – поднимая меня и закидывая на кровать улыбается она. – Тут кое-какие образцы взять надо. Будет лучше если ты спокойно полежишь. А теперь не кричи.

– Ты чо удумала? – глядя на то как Грибочкина меня раздевает спрашиваю.

– Ничего сверхъестественного. Просто, при детальном исследовании твоих анализов я нашла в тебе столько аномалий, что чуть сознание не потеряла. Надо более тщательно всё изучить. Лена, Таня! Сюда, быстро! Пациент обездвижен и готов выдавать образцы.

В комнату забегают Лена и Таня, хихикая садятся на кровать по бокам от меня и умиляясь тому какой я беззащитный начинают гладить. Грибочкина уходит, возвращается с сумкой, надевает перчатки и открывает баночку.

– Так, мне нужны образцы, – с умным видом говорит Маша. – Некрасова, снимай с него штаны и бери дело в свои руки. Кошка, грудь вываливай, пусть возбуждается. Нет, лучше задницу. Грудь у тебя не очень.

– А что не так с моей грудью? – задирая юбку спрашивает Таня.

– Маловата, форма дурацкая. Вот жопа загляденье. Наклонись, булки раздвинь. Лена…

– Грибочкина, а ты смотреть будешь? – продолжаю подыгрывать.

– Ещё что-нибудь вякнешь, и я присоединюсь. Тем более запечатление у нас случилось. Некрасова, ты чего как неживая? Сожми крепче, быстрее руками двигай. Кошка, ты уснула?

Сюр, набирает обороты. Красная Лена кусая губы ласкает меня руками. Не менее красная Таня, стоя спиной ко мне гладит себя по заднице, шлёпает и нервно хихикает. Грибочкина, с банкой в руках сидит на мне и командует. И я… Не могу сказать что мне не нравится. Нравится и очень, и даже присутствие пока ещё посторонней, нисколько не смущает. Но взгляд Грибочкиной… Столько похоти, я даже в глазах Лены не видел. Что настораживает. Однако… Всё что можно уже сказано, обратного пути нет. Да и без боли, я совсем не против.

– Лен, слишком долго, – качает головой Маша.

– А как ускорить?

– Ротом, потом сплюнеш в баночку.

– Может не надо? – мямлит Лена. – Я стесняюсь.

– Меня? Некрасова, ты охренела? Нашла кого стесняться, свою будущую сестру. Совсем не можешь? Хорошо, тогда давай я, – выдаёт Грибочкина. – Двигайся. Всему вас учить надо. Смотри и запоминай. Так, как в том фильме было? Языком по головке… Ага! Короче смотрите и учитесь. Ща как заглочу! Маха вас всему научит.

– Не надо их учить! Они сами смогут!

– Тогда давай быстрее, – пожимает плечами Маша. – Может мне тоже раздеться? А что? Тебе же мои фотографии понравились. Ты сам сказал. На, смотри.

С этими словами Маша приподнимается, задирает юбку и шлёпнув себя по заднице виляет задом.

Видимо, чтобы я не видел, Таня меняет тактику и наваливается голой грудью мне на лицо. Лена зарычав сильнее сжимает пальцы и ускоряет движения.

Понимая что близок дёргаюсь, как вдруг…

– Во, процесс пошёл! – восклицает Грибочкина. – Так, сожми и направь в банку. Не останавливайся. Ого! Как много… Да чтоб тебя, в глаз попало. Тань, дай салфетку, по щеке течёт.

– Аха-ха-ха! – представляя картину громко смеюсь.

– Что ты ржёшь, придурок, – бьёт меня по ноге Маша. – Фотки оценил, запечатлился, замуж позвал, не успела я ответить как взял и на лицо кончил. И что ты теперь сделать должен?

– Застрелиться? Два раза?

– О нет, хуже. Жениться ты на мне должен. А что? Я мозги тебе делать не буду. Нервы мотать тоже. Со мной хоть десятерых заводить сможешь. Ну, пожалуйста. Замуж хочу, сил никаких нет.

– Маш, не смешно уже, – вздыхает Лена.

– Ну да, перегибаю. Да и запечатление пока слабенькое. Вот когда усилится. Ладно, образцы у меня. Идёмте, чаем меня угощать будете.

– А я?

– А ты ещё час будешь лежать, – хихикает Грибочкина.

Женщины уходят, лежу на кровати, пытаюсь прийти в себя и понимаю что единственным выходом не двинуться в этом сумасшедшем доме, будет принять их всех. Потому как, не принять их я просто не смогу. А жить так, с постоянной болью, специально строя из себя хрен пойми кого, будет невыносимо. Но и вести себя как урод мне тоже противно.

Ладно, надо приходить в себя. Стискивать зубы… Но, Таня тоже вызывала у меня боль. Однако потом всё это прошло. Может и с остальными также?

Надеюсь. Сегодня пятница, у меня концерт, завтра едем на дачу. А потом идём в поход. Надо закупиться лимонным соком. Эх… А ещё мне надо как-то исправить то что накосячил

****

Слушая смех женщин, лежу и жду когда паралич пройдёт. Как только становится легче, кое-как поднимаюсь и шлёпаю на кухню. Целую сидящих рядом Лену с Таней, подмигиваю Маше, сажусь и тянусь к торту.

– Аппетит разыгрался? – пододвигая ко мне блюдце хихикает Лена.

– Ага, аппетит. Вы… Ну что, я могу сказать вам, красавицы. Ситуация выдалась ну очень непростая. Но, это послужит для нас хорошим уроком. Особенно для меня. Теперь мы, будем сильнее держаться друг за друга. Я прав?

– Конечно, – улыбается Лена. – Но… Прости, но я должна спросить. Оля, Маша и Женя…

– Я не знаю. Давайте просто посмотрим что будет дальше. Никаких шагов к ним на встречу я не сделаю. Возможно…

– Я не об этом, – хмурится Лена. – Девчонки от тебя не отстанут. Ни они, ни Женя.

– Я тоже не отстану! – поднимает руку Грибочкина.

– До подожди ты. На чём я остановилась? Ах да… Учитывая особенности Жени. Она как и мы, кроме тебя ни с кем больше не сможет. Поэтому… Мне как и всегда тяжело, но учитывая обстоятельства и то что я привыкла к Тане… Попробуй. Но только ты знаешь как. Всё по-человечески, без тайн. Ты кстати не передумал? Нам на дачу надо, Сидор Макарыч очень хотел с нами встретиться. Да и Маша…

– А что Маша? Маша всегда готова, – подрывается Грибочкина. – Вот только я после обеда приехать смогу. Ух, в баньку сходим! Шашлычков покушаем. Я кстати поострее люблю, ну вы поняли. А ещё я хочу видеть как Игорь мясо на шампуры насаживает. М-м-р-м, насаживает. Всё, заболтали вы меня. До завтра, извращенцы. С меня тортики.

Допив чай, Маша целует Лену в лоб и убегает. Возвращается, берёт свою сумку и теперь уже точно убегает.

– Она всегда такая? – округляет глаза Таня.

– Это она ещё трезвая, – качает головой Лена и прижимается ко мне. – Странная у нас семья. Долбанутая.

– Как и мы все, – улыбается Таня. – Может…

– Может нас прокляли? – хмурясь спрашиваю. – Так, ладно. Завтра на дачу, значит сегодня мне на концерт пора. А ещё надо придумать как косяки исправить.

– И с Машей разобраться, – хихикает Лена. – А как ты хотел? Запечатление оно такое. На счёт Махи. Понимаю, она покажется…

– Шлюховатой?

– Нет, Игорь, – хмурится Лена. – Она не шлюха. Оторва, баламошка, злая начальница, кто угодно, не не такая. Она. Нет, она не как мы. Но запечатление у неё не происходит, а из-за бесплодия она никому не нужна. Если она выдаст головокружительную историю, то знай, что все её рассказы, выдуманы на ходу. Если она и ударяется в разврат, то не с кем-нибудь, а со своими игрушками. А россказни о бравых офицерах, моряках, лётчиках, молоденьких солдатиках и студентах. Она врёт, чтобы казаться сильной. На самом деле она очень одинока и несчастна. Хотя, да, извращенка она та ещё. В смысле с игрушками, там такие образцы встречаются, сразу не поймёшь каким концом к какому месту прилаживать. Мне её жалко. Блин, почему мне всех жалко? Вот смотрю, иногда убить хочу, а в тоже время… Жалко.

– Хм… Вы на концерт идёте?

– Спрашиваешь! Конечно да.

Четыре часа спустя. Квартира Тихоновых. Женька, Маша и Ольга.

Собрание тайного ордена «Ловцов Скворца на живца.» Сегодня проходит в унынии. Виной тому Иванова, которая называет себя дурой и говорит что всё это из-за неё. Девушки, вяло, но всё же успокаивают подругу.

– Если Маша не в себе, – встаёт с дивана Ольга. – То я начну. Итак, предлагаю отлупить Скворцова. Сильно, по лицу, возможно даже ногами.