Текст книги "Первопричина 3: СССР, любовь и магия (СИ)"

Автор книги: Stereoman

Соавторы: Артём Соболь
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 40 страниц)

Глава 26

Утро. Школа. Таня.

Настроения после ночных приключений нет вообще. Хмурый Игорь ни с кем не разговаривая всю ночь просидел на крыльце. Потому что он не выдержал и сорвался. Лена хоть и обещала не возникать, хватило её на пять минут. Она снова начала нудить, за что и получила словесный нагоняй. Вместе с ней получила и я, несмотря на то что молчала. Ну и Грибочкина, которая в отличии от нас никакого внимания на ругань не обратила.

А вообще обстановка в доме раскалена до предела.

Лена от случившегося шипит на всех. Женька вставшая утром ведёт себя так как будто ничего не было. Радуется только Грибочкина со своими феноменами. Я же… А что я? Женьку я давно знаю. Тихая застенчивая девушка… Такая застенчивая что в чужие дома проникает и вольно шарахается по ним. И судя по всему это не в первый раз. А Игорь… За что он получил? Он же не виноват в том что всё так. Запечатление не предупреждает, мнения не спрашивает, это явление, оно тоже не может быть виноватым.

Мне надо совсем этим разобраться. Ну не верю я. Не верю ни Жене, ни Игорю, они чего-то не договаривают. Хотя… Если запечатление, то выхода у нас нет. А если нет? Надо всё узнать.

Урок, во время которого никаких тем не обсуждали, заканчивается.

– Тихонова, – глядя на пустующую последнюю парту говорю. – Останься.

Все выходят, даже мрачный старающийся не смотреть на меня и какой-то болезненно бледный Игорь, Женя проявляет около стола и опустив голову вздыхает.

– Так, мы люди взрослые, – смерив её взглядом начинаю. – И нам есть о чём поговорить. Скажем так, твой вчерашний спектакль…

– Это всё правда, – возражает Женя.

– Ты можешь обмануть одноклассников, Лену, Игоря, кого угодно, но только не меня, преподавателя с тридцатилетним стажем. И для тебя же будет лучше, если ты мне сейчас всё расскажешь. Всё. С самого начала.

– Татьяна Ивановна…

– Для девушки, наверняка не в первый раз проникшей к нам в дом и разгуливающей там, такое официальное обращение ко мне, мягко сказать неуместно. Ну, я жду. Давай, с самого начала. Женя?

– Он мне нравится, – выдыхает Тихонова. – Сильно. Он не такой как все.

– Это я знаю. Переходи к сути. Не бойся, ругаться на тебя я не стану.

Вздохнув, Женя вываливает всё. Как запечатлилась едва увидев его в классе. Как пыталась понять что с ней. Как с помощью Игоря убрала от себя Жилина. Как советовала ему и подталкивала к правильному решению. Как помогла нам уронив вешалку. Как потом связалась с Громовой и Ивановой. Всё…

– Но зачем? – не понимая смысла её действий спрашиваю.

– Вы всегда хорошо ко мне относились, – улыбается Женька. – К вам, кроме родителей, я могла прикоснуться. Вы всегда были для меня лучшей и единственной подругой. Я просто не могла не помочь. Да, у меня были меркантильные цели, с помощью вас сломать дурацкие стереотипы Скворцова. Но у меня и в мыслях не было как-то помешать вам. Наоборот, о вас я думала больше чем о себе.

– Почему?

– Мне восемнадцать, я позже пошла в школу. К тому же я просто не знаю что такое одиночество. В отличии от вас, у меня хотя бы родители есть. А вы одна, всегда. Вы можете мне не верить, можете посчитать мои слова отмазками или оправданиями, но это правда.

– Хорошо. Но если запечатление…

– А если нет? – грустно улыбается Женя. – Если я всё придумала? Никаких подтверждений нет. Вполне может быть, что это вымысел. Но… Игорь единственный из парней к кому я могу спокойно прикасаться. У меня… Вот сейчас простите, Татьяна Ивановна. Простите, пожалуйста. Я должна сказать. Мы целовались. Да, можно сказать по-настоящему. Но это не прихоть Игоря, это я устроила. Потому что боюсь. Вполне может оказаться что больше я никого, никогда не поцелую. Мои способности в разы сильнее ваших. Есть вероятность, что в моём случае даже запечатление не поможет. Не считайте меня эгоисткой, повторюсь, вам я никак не мешала. Но я слышала разговоры отца. Он уверен что из-за имплантов, я останусь одна. Навсегда. Не прошу понять меня, это невозможно. Но… Просто простите.

– А Громова и Иванова? Они на что надеются?

– Ну… С ними сложно. Сами понимаете, найти пару учитывая запечатление работающее по непонятным правилам совсем не просто. А тут Игорь. Красивый, добрый, сильный, щедрый. Они очарованы его поступками. Особенно тем, что он богат, но не жаден. Нет, за деньгами они не гоняются, у них своих много. Но то, что он перевёл целый миллион рублей Лене… Они влюблены. Влюблены настолько, что как и я верят в запечатление. Вы не поверите, но они со мной водятся, чтобы привыкнуть, дурочки. Это всё на будущее, чтобы потом, когда по их планам мы все будем жить вместе у них проблем не возникало.

– Нда, намерения серьёзные. Ну, а ты что думаешь, Женечка?

– А что я? Я хочу чтобы запечатление выдуманное мной, было настоящим. По поводу вас… Я здесь родилась и выросла. У меня две мамы. Устои нашего общества меня как и вас не пугают. Это Лена с Игорем до сих пор цепляются за те правила. А я… Ну вы поняли.

– Громову и Иванову это, как я понимаю, тоже не сильно беспокоит. Ну и что делать с вами?

– Пока ничего, – виновато улыбается Женька. – Мои чувства и желания, это только мои проблемы. Запечатление, возможно мнимое тоже. Я сама разберусь. Получится – хорошо, сделаю всё чтобы стать любящей женой Игорю и достойной сестрой вам. Не получится – не судьба, убиваться не стану, переболею, буду жить как раньше. Я могу идти?

– Да, Жень, – киваю и проводив её взглядом подпираю руками голову.

Вот ведь девчонка. Тихая, скромная, а на самом деле… А есть ещё две. Две… И если запечатление случилось, а оно могло случиться…

Дверь класса открывается, внутрь заскакивает странно обеспокоенная Женька. Приложив палец к губам хватает меня за руку и тянет в коридор.

– Куда?

– Тс-с-с, идёмте. Я скрою вас от посторонних глаз. Вы должны это видеть.

Идём по коридору, доходим до курилки у дверей которой страсти накаляются. То есть там Громова прижимает к стене недовольного Игоря, и расхаживающая рядом Иванова.

– Только ничего не говорите, – шепчет мне Женька. – Смотрите…

– Да что ты такой упрямый? – встряхнув Игоря и поднимая его над полом спрашивает Ольга.

– Какой есть, – ехидно тянет совсем бледный Игорь. – А вы как хотели? Думали фоток накидаете и я поплыву? Не угадали. Упираться мне в лицо грудью тоже не поможет. Отвалите от меня.

– Ты же знаешь что мы не отстанем, – улыбается Иванова.

– Знаю, – вцепляясь в руки Ольги и кряхтя пытаясь выбраться шипит Игорь. – Эх… Я вас не люблю. Вы всё придумали. Нет у нас никакого запечатления.

– Врёшь! – кричит Ольга. – Мы видим. Это всё неправда.

– Вы видите то, что сами хотите увидеть. Вы всё придумали. Нет между нами ничего. Совсем ничего. И не будет!

Звенит звонок, красная от ярости Ольга поднимает Игоря выше, встряхивает, как вдруг начинает всхлипывать. Отпускает его, отходит и закрыв лицо руками плачет.

– Дурак, – обнимая её фыркает Иванова. – Мы к тебе со всей душой, а ты…

– Вот такая я тварь, – поправляя рубашку пожимает плечами даже не бледный, а зеленоватый Игорь. – Поищите другую жертву.

– Но мы тебя любим! – обнимаясь кричат обе. – Тебя!

– Я тоже себя люблю, – кивает Игорь, разворачивается и вытирая пошедшую носом кровь пошатываясь уходит в класс.

И тут на лице всё написано. Он врёт. Нет, конечно, никакой любви у него нет, но запечатление случилось. Он втягивает носом воздух, его зрачки видя их сужаются. Девушки ему не просто нравятся. И он сам не хочет обижать их. Однако ещё сильнее, он не хочет обижать нас. Настолько сильнее, что готов сопротивляться. А ещё ему… Больно?

– Вы всё видели? – отпуская мою руку спрашивает Женя.

– Иди в класс, – улыбаюсь ей и как только она уходит набираю номер Лены. – Ты дома? Замечательно. Значит у нас скоро случится очень сложный разговор.

Теперь я понимаю что именно чувствовала Лена. Нет, у меня ревность не в таком размахе, я местная и лучше всё понимаю, но тем не менее… Надо всё решить.

Два часа спустя. Поликлиника. Игорь.

Красиво здесь строят, основательно. И чисто… Народ правда двинутый, по фазе. А так всё замечательно. Вот что бы было, когда в том мире, можно смело искать в прошлой жизни, я понравился бы девушке? Ну… Мне бы строили глазки, бросали записочки на уроках, улыбались. Но вот здесь! За меня уже дрались, меня закидали нюдсами, мои футболки воруют и обещают сесть на лицо как сегодня сказала сама Громова. И это притом что я ни разу не красавчик. Я обычный. Да, тело развито, мускулы имеются, но на этом всё. И это нихрена не повод для такого ажиотажа. За что? За что, блядь? За что мне столько запечатлений? Силы небесные!

Силы небесные, что неудивительно, хранили молчание. Отвечать никто не собирается. Вздыхаю, захожу в больницу, представляюсь и получаю пропуск. То есть не совсем пропуск, а что-то вроде талона, но к главврачу. Главврач, она же Грибочкина, обитает на третьем этаже и со слов работников регистратуры уже ждёт меня.

Заваливаюсь в с трудом найденный лифт, жму кнопку с цифрой три…

– Ух, успела! – залетает в кабину женщина.

Женщина… Настолько необычная, насколько это вообще возможно. У неё белоснежные прямые волосы до плеч, тонкие черты лица… Выделяются слишком большие синие светящиеся глаза. Одето это чудо в белый комбинезон. Белый, тонкий и настолько обтягивающий… А фигура ничего себе. Грудь где-то пятёрка. Ниже… Ох, ниже… Красотка, хоть и странная. Интересно, она замужем?

– Нет, – качает головой женщина. – Не замужем.

– Я это в слух сказал? Извини. Я последнее время сам не свой.

– Голова болит? – с сочувствием смотрит на меня женщина и виновата улыбается.

– Да… А по мне заметно?

– Очень даже. Сильно больно?

– Хм-м-м… Как тебе сказать… Иногда невыносимо. Как припадок. Зачем я тебе это рассказываю?

– Я врач, – пожимает плечами женщина. – Могу помочь.

– Как?

– Алкоголь.

– Ну… Я ещё в школе. Так что… Если я буду на уроке коньяк хлебать, то… Наверное меня выгонят.

– Перед сном, – улыбается женщина. – По сто грамм и лимончик на закуску. Алкоголь расслабит, лимончик поднимет настроение. Полностью боль не снимет, но легче точно будет.

– Эм… Спасибо… А ты…

– Просто совет. Запомни его. Болеутоляющее не советую. Не поможет.

– А ты…

– Большой опыт. Плюс способности. Вижу по-другому. Не забудь мой совет.

Лифт останавливается на втором этаже. Женщина кивнув выходит. Я же…

Как-то подозрительно долго мы ехали до второго этажа. Тут на двадцатый подняться можно было. А мы… Странно.

Поднимаюсь ещё на этаж, выхожу в широкий светлый коридор и…

– Вы почему не работаете? – пролетая мимо меня рычит Маша, останавливается у группы молодых врачей и медсестёр, закрывает глаза, выдыхает…

Слушая как красочно и основательно Маша чихвостит сотрудников, машинально тянусь к телефону и… Снова боль.

– Игорёк, – заметив меня улыбается Маша. – Пришёл. А я уже Ленке звонить хотела. Думала она тебя ко мне не отпускает. Ну что, начнём?

– Ну…

Схватив меня за руку и продолжая ругаться на молодняк, Маша утаскивает меня в процедурный кабинет. Садится за стол, открывает планшет и быстро печатает текст.

– Эм…

– Раздевайся, – не отвлекаясь кивает она.

– Может не надо?

– Эх, Игорь. Я врач, ничего нового ты мне показать не сможешь. Удивить тоже. Хотя я бы удивилась, с радостью. Раздевайся… А пока разоблачаешься, параметры свои скажи.

– Рост сто семьдесят, вес семьдесят шесть. Маш, все мои параметры есть в школе. Меня наш фельдшер уже досматривала.

– Мне в школу за бумажками бежать? А ты… Ты хорош, и это не жир, а мышцы. Протеины принимаешь? Стероиды? Что-нибудь запрещённое.

– Протеины да, а из запрещённого нет, – складывая свои вещи на кушетку киваю.

– Хорошо, – записывая в планшет кивает Маша. – Трусы тоже снимай.

– А их зачем?

– Снимай-снимай.

Делаю как она говорит и от её взгляда прикрываюсь руками. Поворачиваюсь боком, даже ногу в колене сгибаю.

– Что кривляемся, Игорь? Ну будь же ты серьёзным. Так, успокойся, я врач, подруга Лены, тебе здесь ничего не угрожает.

– Ага…

– Ты не Скворцов, – массируя переносицу стонет Маша. – Ты Цаплин.

– Какой Цаплин?

– Царли Цаплин, если судить по твоим кривляниям. Встал! Выпрямился. Руки по швам, грудь вперёд, задницу назад. Голову подними! Молодец, так и стой.

Улыбаясь Маша берёт сканер, подходит ко мне и проводит устройством над моей головой.

– Переломы, травмы, хронические заболевания?

– Нет, не было. Ничего не ломал, кроме ОРЗ ничем не болел. Ну и ветрянкой в детстве.

– Железное здоровье, – водя устройством над моей грудью слегка краснеет Маша. – Это всё арданиум. Предварительно скажу, что концентрация немного повышена. Есть уплотнения тканей у позвоночника. Видимо там кристаллизуются излишки. В остальном, ничего необычного. Мышечная ткань, соединительная, нервная, костная, с виду всё нормально. Не двигайся, я не закончила.

С этими словами Маша опускает устройство к животу, хмурясь смотрит…

– Только попробуй улыбнись, – понимая куда именно она смотрит качаю головой.

– Размер впечатляет. Для твоего возраста более чем…

– Маш…

Хихикнув, Маша убирает сканер в карман, а из другого достаёт рулетку. Глянув вниз прикусывает губы, вытягивает ленту, на двадцати сантиметрах шумно выдыхает… Щурясь прикладывает её к низу своего живота и всё же улыбается.

– Товарищ Грибочкина. Не сметь!

– Я в чисто научных интересах, – вытянув ленту и измеряя обхват груди хихикает она. Улыбается и глянув вниз шёпотом спрашивает: – Проверить влезет или нет. Хи-хи… Лена довольна?

– Маш!

– Да шучу я, – заходя ко мне за спину смеётся она. – О! Ох, какая задница.

– Так, всё. Ну тебя нафиг.

– Спокойно, – поднимает она руки, отходит к столу и надевает перчатки.

– Ты чо задумала?

– Кровь взять хочу, – невинно хлопает она ресницами. – Мне что, без перчаток это делать. Это не по правилам. А ты что подумал?

– Ничего хорошего. Например…

– На обследование предстательной железы ты не согласишься… А я бы с радостью.

– Маш!

– Да что ты заладил? Тут прорыв в науке! У меня в кабинете феномен. Я даже слегка возбуждена. А может и не слегка. Успокойся, тебе ничего не угрожает. Кровь, пункция, биопсия, пара тестов и можешь быть свободен. Что за запах? Туалетная вода? Мыло? Одеколон? Дезодорант? Нет…

– Маш?

– Тихо, – принюхиваясь подходит она ближе. – М-м-м… Ты пахнешь так сам. Пахнешь… Ух ты! Игорёк, да мы же с тобой… Гы-ы-ы…

– Да блин, – понимая что все мои предположения верны выдыхаю. – Ты врач. Не забыла?

– Не-а… Ты так напряжён. Тебя что-то беспокоит?

– Если честно то да. Маш, слушай. Я чувствую запечатление…

– Это невозможно. Это даже сильные менталы не замечают. Ты…

– Но я чувствую. Мне больно. Больно физически. Я… Маш, я сейчас серьёзно. Мне иногда выть приходится. Боль такая… Ты меня слушаешь?

– Да… О чём ты?

Вздохнув более детально рассказываю Маше о своих ощущениях. Эффект вводит в шок. Грибочкина меня слушает, но не слышит. Она смотрит, старается вникнуть в суть. Но как только я заканчиваю, она банально забывает. И нет, она не прикидывается. С ней что-то не так.

Для чистоты эксперимента, ещё раз пересказываю суть проблемы и как только Маша всё благополучно забывает прекращаю бесполезные попытки. Махнув рукой соглашаюсь на всё и тут начинается.

Кровь… Из пальца, потом из вены. Потом пункция, что довольно неприятно. Потом поход в кардиологический где сидя на тренажёре кручу педали. Потом взятие проб тканей. Сканирование в томографе и наконец меня отпускают. С наказом вернуться ещё, в пятницу.

Оглядываясь отхожу от поликлиники…

– Все здесь психи. Все! И я тоже.

****

Приезжаю на автобусе, захожу домой и видя на коврике туфли Татьяны невольно улыбаюсь. Иду на звук разговоров, захожу на кухню…

– Я потом зайду, – видя крайне мрачные лица женщин резко разворачиваюсь.

– Нет ты останешься, – бьёт по столу Лена. – Останешься и будешь вместе с нами во всём разбираться. На повестке дня у нас: Женя, Оля и Маша.

– Какая Маша? Иванова или Грибочкина?

– Игорь!

– Лен, Лена, Леночка. Ну при чём здесь я? Ну вот хоть чем могу поклясться что Громова и Иванова… Я не виноват. Ну не знал я ни о каком запечатлении. Не знал.

– Я знаю, – кивает Лена. – Я всё знаю. Про девушек тоже. И как они за тобой носятся, и про фотографии. Мне Таня рассказала.

– Давай только без истерик.

– Да уж какие тут нахер истерики, – разводит руками Лена. – Ну какие, блядь? Просто кобелина тащит в дом троих сразу. То есть вместе с нами получается пятеро. Игорёк, а у тебя от такой радости хрен штопором не закрутится? Что ты молчишь?

– Ну вот это уже лишнее. Я…

– Ты, – встаёт Лена. – Только ты. Неужели тебе мало? Строил из себя не пойми кого. Ходил весь такой правильный.

– Лен, ты не перегибай, – приглаживая волосы шепчет Таня. – Я же всё объяснила. Он не виноват.

– А я тебе не верю. Для тебя же всё это норма. Ну, а ты что скажешь в своё оправдание? Что узнав о запечатлении этом дурацком решил оторваться? Что ты молчишь? На молоденьких потянуло? Ну да, одной восемнадцать, двоим по шестнадцать. Может тебе с нами неинтересно? Что нам надо сделать, чтобы ты не смотрел на других? Что? Грудь увеличить? Задницу побольше сделать? Волосы перекрасить? Что?

– Для начала замолчать, – чувствую что выхожу из себя опираюсь руками на стол. – Теперь включай мозги и слушай. Ни Женька, ни остальные, ни даже вы обе, не дождётесь чтобы я за вами волочился или прощения выпрашивал. Это будет только в одном случае – когда я буду виноват. Сейчас же, моей вины в том что три долбанутые лахудры придумали запечатление и втрескались в меня нет. Что они думают, о чём мечтают и чего хотят, мне ниже пяток. А ваши истерики и обвинения, Елена Николаевна, уже по горло. Мне вас двоих с лихвой, уничтожать свою нервную систему ещё троими, я не собираюсь. Вам всё понятно? Женьки, Ольги, Машки, пусть идут в задницу. Для меня главное вы. Но терпеть подобное я не стану. Спокойной ночи.

– Игорь…

– Я сказал, спокойной ночи, – глянув на Лену так, что она садится улыбаюсь.

– Но время только к шести…

– Высплюсь лучше.

Ухожу в свою комнату, закрываю дверь, сажусь на подоконник и закуриваю. Ни о чём не думая смотрю вдаль и…

– Привет, – выглядывает из кустов Женька. – А я тут…

Выбросив сигарету закрываю окно, задёргиваю шторы и сажусь за стол. Не обращая внимания на осторожные постукивания в окно, надеваю наушники, включаю какую-то музыку и закрываю глаза.

Надо же, Бах. Не знал что у меня есть классика. А композиция называется… Шутка? Вроде она. А ничего так… Не то чтобы успокаивает, но звучит приятно. Очень даже. Ещё бы в дверь меньше стучали.

А скоро учебный год заканчивается. Скоро торжественная линейка и ученики на всё лето, свободны. Ну не на всё, а до дня Победы в августе. Кто-то уедет в пионерский лагерь. Другие останутся дома. В поход с классом не хочу идти. Совсем не хочу. Потому как сразу три долбанько для меня перебор. Да и поход означает пьянку. Пойду к Грибочкиной, пусть пишет справку что в поход мне нельзя. На следующий год, может быть и схожу, но это не точно потому как нафиг надо. А… Да что они так в дверь долбят?

Снимаю наушники, подхожу, открываю…

– Игорь, – всхлипывает Лена. – Ну хватит. Ну погорячилась я. Прости, пожалуйста. Пойдём чай пить.

Это что… Это… Это как? Проявил твёрдость? Впечатлил? Надо почаще. Чтоб не распустились.

– Истерить не будешь?

– Обещаю, – часто кивает Лена.

Косясь на неё иду на кухню, сажусь за стол и вместо чая получаю стопочку. Женщины суетясь разогревает ужин, моют овощи для салата, разговаривают. Идиллия. Не знаю надолго ли… Хотя… Как-то они подозрительно выглядят…

Глава 27

Следующий день. Школа. Игорь.

Дома капец, в школе капец, на работе всё хорошо. Жизнь удалась. И вот я, красавец мужчина и завидный жених можно сказать нарасхват, стою в курилке и смотрю на злую Вараксину. Хихикаю, кошу под дурачка.

– Ты издеваешься? – краснея от злости шипит Яна. – Что значит ты в поход не идёшь? Как это понимать?

– Буквально, – затягиваясь киваю. – Беру и не иду.

– Через неделю торжественная линейка. На следующий день, в шесть утра, ты должен стоять у ворот школы. Одетый, с рюкзаком, палаткой и гитарой.

Не смей портить нам праздник.

– Так я и сам не хочу. Но обстоятельства… Ты же сама всё знаешь. Представь что будет когда они напьются? Крики, женская драка, выдранные волосы и трусы в разные стороны. Оно тебе надо? Вот и я говорю.

– Боишься? – щурится Яна.

– Опасаюсь. Я без похода проживу. Но если своим присутствием испорчу праздник двадцати своим одноклассникам, то мне будет неудобно.

– Да-а-а-а, – качает головой Яна, встаёт поближе и закурив хихикает.

– Что?

– Да так. Странный ты, Скворец. Любой другой на твоём месте от счастья бы сдох. А ты артачишься. Ладно, в твои отношения с Леной и Танечкой, я не лезу. Но вот эти трое… Да ты смотри сколько плюсов.

Плюсов действительно много. Да и права Яна. Другой на моём месте сдох бы от счастья. Да я и сам в это счастье с головой готов уйти. Но мне больно. Невыносимо. И боль теперь не в виде приступов. Она не давая мне выдохнуть, отдохнуть или хотя бы просто поспать, со мной постоянно.

– Ян, а вы все здесь повёрнутые или просто прикидываетесь. Вот ты…

– Уже год встречаюсь с Макеевым из одиннадцатого.

– Ага! А если твой Макеев вторую взять надумает? Что ты тогда скажешь?

– Не надумает, – улыбается Яна.

– А если вдруг?

– Этого не будет, – мотает головой Вараксина.

– А ты представь.

– Не могу.

– Почему?

– Потому что я третья! Аха-ха-ха. И нет, не шучу. Чистая правда. Можешь подойти к нашему Рыжику и сам спросить. Уже год как мы вчетвером. И знаешь что?

– Что?

– Хорошо всё. Ругаемся, миримся, в кино и на прогулки ходим. О свадьбе мечтаем. И она у нас будет. На следующий год. Квартиру получим. Мой папа обещает машину подарить. Родители нашей второй дачу отдают. А первой, с работой помогут. Вот так. А ты тупи дальше.

– Мне любовь нужна, а не квартиры дачи, – пытаясь увести тему в сторону и понимая что рассказывать про боль бесполезно выдыхаю.

– А у тебя её нет? Ты сам смотри девчонки сохнут по тебе. Будь уже мужиком, наконец. Запечатление, оно такое.

– И ты туда же. Да что за мир такой? Запечатление и всё. И всё этим можно объяснить. Круче запечатления, наверное путь ниндзя.

– А что за путь?

– Им можно объяснить всё. Пропил зарплату, говоришь что это путь ниндзя. Изменил жене, тоже путь ниндзя. Нагадил в раковину, и это тоже путь ниндзя. В этом долбанутом мире…

– Нормальный мир, – пожимает плечами Яна. – Ладно, думай…

Дверь курилки открывается, внутрь шипя как змеи входят Громова и Иванова. Встают перед нами и просят Вараксину отойти. В воздухе начинает пахнуть мордобоем.

– Оу, спокойней, – поднимает руки Яна. – Без глупостей. Вы меня знаете.

– И чо? – сжав кулаки шипит Ольга. – Ну давай, рыжая, моя сила против твоих способностей. Испугалась?

Яна глубоко вздыхает, тушит окурок в пепельнице и нагло улыбаясь качает головой. Резко поднимает голову, широко открывает глаза… По курилке разгоняя дым проходит волна энергии. Ольга и Маша стиснув зубы замирают как стояли.

– Нда, нашли на кого рыпаться, – подходя к ним ворчит Яна. – Пришли, нахамили… Да не нужен мне ваш Игорь, у меня дело к свадьбе идёт. Так, Громова, высоковатая. А ну пригнись! Ещё. Глаза открой. Рот тоже. Язык высунь. Иванова, то же самое. Встань ближе к подруге. Коснись её языка своим. Замечательно. Скворец, теперь ты. Тоже самое и подходи.

Подхожу к застывшим в довольно странной позе девушкам, высовываю язык, тянусь… Оля и Маша судорожно выдыхают, довольно жмурятся и как я понимаю уже мысленно благодарят Вараксину. Как вдруг…

– Целуйтесь, дети мои, – подняв руки улыбается Яна.

– Вот именно поэтому, я и не хочу в поход, – отходя обратно и закуривая качаю головой. – Потому как я сдержусь. Сдержусь чтобы они не делали, но вот куча доброжелателей… То есть вы, легко можете мне всю малину обломать.

– На тебя не действует? – удивляется Яна. – Поразительно. А как?

– А хрен его знает, – развожу руками и подхожу к девушкам. Стучу пальцем в лоб Громовой и спрашиваю: – Есть кто дома? Не важно. Короче слушаем меня, обе. У нас с вами ничего не будет. Не будет, потому что не будет. Никогда. Ни за что. Ни при каких условиях. Предлагаю закрыть этот дурацкий вопрос.

Девушки уныло вздыхают, переглядываются и смотрят на меня.

– Не сдадимся, – в один голос говорят обе.

– Да что вы такие упёртые? У меня есть две. Две! Понимаете? Мне больше никто не нужен. Две!

– Три… – доносится со стороны голос Женьки.

– Нет, Тихонова, – глядя в сторону, туда где предположительно стоит под маскировкой Женька улыбаюсь. – Теперь две. Да. С недавних пор. Всё, бывайте. От меня подальше держитесь. И это… Вараксина. Если хочешь со мной общаться, не делай так больше. А то мало ли.

– Мало ли что? – складывает руки на груди Яна.

– Ну сама подумай. Я, за проявленную глупость, легко могу от девушки отказаться. От тебя, малознакомая мне личность, и твоего драмкружка я откажусь ещё легче.

– Отобьёшься от коллектива? И как потом жить будешь?

– Легко и спокойно. Без лишней головной боли вами вызываемой. Я здесь чтобы учиться, в последствии работать. А не шуры-муры с на голову слабенькими крутить и в их разборках участвовать. Понятно? Так, вопрос с походом закрыт, я не иду. Бывайте.

Выхожу из курилки, выдыхаю и только собираюсь зайти в класс, как меня останавливает дежурный. Говорит что меня очень хочет видеть директор и жестом просит следовать за ним.

Перебирая варианты топаю к директорской. Постучав захожу и вижу странно весёлого Палыча. А вот стоящая у стола Таня, ещё злее чем с утра.

– Здрасте, Иван Палыч. Вызывали?

– Вызывал, – пододвигая к себе стопку бумаг улыбается директор. – Жалобы на тебя. И на Татьяну Ивановну. И на Громову с Ивановой. Вот видишь сколько бумаги извели. Так что там у нас. Аморальное поведение в учебном заведении. Совращение учеников. Нарушение дисциплины. Кое-кто…

– Жилины, – кивнув нагло улыбаюсь. – Вот же неугомонные. И что теперь?

– А ничего, – разводит руками директор. – Комиссия запросила записи с камер, у всех преподавателей взяли показания. Дело подробно изучили в Свердловске, ничего предосудительного в вашем поведении не нашли. Плюс я поручился за тебя. И не только я. На работе положительную характеристику написали. В милиции тоже похвалили и грамота твоя роль сыграла. А раз ничего такого комиссия не нашла, это дело передали под мою ответственность. Но, просто так оставлять это, я вам категорически не советую. Татьяна Ивановна, возьмите вот эти бумаги и идите в милицию. С клеветой, особенно с такой наглой необходимо разобраться. Игорь, без рук. Жилиных, всю их семейку, лучше не трогать. Пусть этим милиция занимается.

– Спасибо, Иван Палыч. Очень тронут. Значит моей жене ничего не будет?

– Ах, – прижав руки к груди краснеет Таня.

– Твоей жене точно не будет, – усмехается директор. – Однако от тебя я жду благоразумия. Всё, идите. Мне ещё с товарищами Громовым, Ивановым и Тихоновым пообщаться надо.

Хватаю Таню за руку, вытаскиваю в коридор…

– О, зятёк, – поймав меня жутковато улыбается Сидор. – А мы тут к директору идём. Представляешь, какая-то падаль, на вас в комиссию накапала. Узнаю кто, ухи оторву. Ну ты как? Смотрю стесняться перестал, Танечку за руку держишь. Молодец.

– Здрасте, дядь Сидор, – глядя на счастливого Громова и выглядывающую из-за него Ольгу киваю. – Извините у нас дела.

– Давай-давай, вперёд. Кстати, на выходных на дачу собираетесь? Вы приезжайте, вместе посидим. Не чужие всё-таки. По сто грамм примем. Лучше, конечно, по семьсот. Шашлычков пожарим, на рыбалку сходим. Леночка и Танечка с Ольгой и Машкой пообщаются. Им же надо контакты налаживать.

– Всенепременно, дядь Сидор. Нам пора.

Тащу Таню в другую сторону. Доходим до лестницы…

– Да блин…

– Игорёк, – поднимаясь кивает Иванов. – Я думал у директора увидимся, а ты уже свободен. Кстати, здравствуйте, Танечка. Как хорошо что мы здесь встретились. Вы на выходные что планируете? Ничего, тогда давайте на дачу. Встретимся, посидим в семейном кругу, пообщаемся. Сидор и Нино рады будут. Да и мы с Рахиль.

– Спасибо, мы постараемся, – глянув на бледную как мел Таню киваю. – А сейчас извините, нам пора.

– Давайте-давайте, удачи вам, – усмехается Иванов.

– Да что же это такое, – утаскивая Таню дальше ворчу.

Спускаемся на этаж ниже, где нос к носу встречаюсь с Тихоновым.

– Игорь, как хорошо что я тебя встретил. Есть разговор…

– Извините мне пора, – не дожидаясь вопросов и предложений убегаю дальше.

Выбегаем из школы, выходим за территорию. Уже там трясущимися руками достаю из пачки сигарету, закуриваю…

– Это как называется? – отбирает у меня сигарету Таня.

– Я не знаю. Ты местная, ты и скажи… Как-то… На ум только что-то матерное приходит. Совсем матерное. Рассказать?

– Не надо. Ух…

– Ага, – прикуривая следующую выдыхаю.

– Домой?

– Нет, пойду прогуляюсь. Не хочу ваши злые лица видеть.

– Игорь…

– Ну что? Ну что Игорь? Ну, скажи. Тоже меня кобелиной считаешь? Прям как Лена. Знаешь, у меня с отцом всегда были сложные отношения. Но вот теперь, за то что они со мной сделали и в какую задницу загнали… Руки при встрече, я ему не подам.

– Они спасли тебя.

– Да лучше бы я сдох! Закончить на столе в лаборатории, многим лучше чем вот это всё мозгоклюйство которое вы мне устраиваете. Ладно, пойду. Сразу говорю, на звонки отвечать не буду. Буду поздно.

– Игорь, так нельзя…

– А трахать мне мозги можно? Что блин за двойные стандарты? Тебе нельзя, а нам всё можно. Вы что у меня, прав больше имеете? Короче ну вас нафиг. Всех пятерых. Блин.

– Игорь…

– Ай, да ну тебя.

– Подожди!

– Да не виноват я! Не виноват! Вы это поймите. Не знал о этих ваших запечатлениях, не знал. У нас там нет такого. И потом… Ну разве вы, две взрослые женщины не видите что это блядь они за мной таскаются, а не я за ними. Не видите? Да пошли вы.

Сунув руки в карманы разворачиваюсь и не обращая внимания на окрики Тани ухожу.

Иду и не понимаю что происходит. То есть понимаю, но уложить весь этот бред в свою больную, теперь постоянно больную голову не могу. Потому что… Ну допустим… Лена и Таня, так сильно любят меня, что не могут держать себя в руках. Но блин, не до такой же степени. Я же на самом деле не виноват в том что так происходит. Ну не мог я знать что здесь это во всех смыслах задолбавшее меня запечатление есть. Не мог! Я даже не знал что меня сюда отправят. Хотя пофиг… Нет не пофиг. Так не бывает. Не бывает и всё. Взрослые женщины так себя вести не могут. Молодые девушки тоже… Так, хрен с ними с девушками, меня эти две интересуют. Почему? Ну любят, ну… Нет, никакой логики в их поступках я не вижу. А что если это запечатление вовсе не запечатление, а типа наркотики? Они во мне банально последний шанс увидели и теперь что-то подсыпают? Может такое быть? К сожалению да. А ещё они могут оказаться агентами Кей Джи Би, под маскировкой, которых приставили ко мне. Тоже не исключаю. Ничего не исключаю. Это всё… Это безумие напоминает мне плохо поставленную пьесу. Всё быстро, коряво, у персонажей не мотивов, ни логики. Дешёвенький хентай в жанре гаремник в антураже СССР. С милфами, школьницами, шкодницами и придурком главным героем, который вместо того чтобы кайфовать от благодати на него свалившейся, подыхает от головной боли, не ест, не спит и ведёт себя как муфлон. Муфлонище… А как иначе? Я же не сплю. Мне выть от боли хочется. Я же даже отвлечься не могу. Ни на секунду. Пойду посижу один, в кустах.