Текст книги "Твои грехи...(СИ)"
Автор книги: София253
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Извините? – спросила девушка немного громче, чем надо было. Возможно, она ошиблась, но, судя по виду Екатерины Евгеньевны, это было правдой. Учительница немного сгорбилась, и в ее глазах проплывали нотки воспоминания и чего-то хорошего, ведь взгляд и улыбка были такими горькими, но в тоже время нежными. Рыбаковой даже не хотелось отрывать ее от мыслей. – Екатерина Евгеньевна… – начала темноволосая, но:
– Называй меня просто Катей и на «ты»… – второй удар словами пришелся Яне по животу. Не зная почему, она ощутила там легкий дискомфорт и жжение. Это было не от вируса, а от этого чувства. – В неформальной обстановке, конечно, – добила женщина, смотря на оцепенение собеседницы, которая потеряла характер их отношений. Она что, в друзья к ней хочет?
– Катя… – неуверенно сказала девушка, словно нервничая. Называть учителя так – казалось не просто странным, а почти что невозможным. Видя удобрительный кивок со стороны Васильевой, а именно так звучит фамилия этой женщины, темноволосая продолжила. – Что происходит? – этот вопрос уж очень долгое время крутился в голове девушки.
– Ничего, – просто и лаконично ответила Екатерина, кинув взгляд на монитор компьютера, а потом снова посмотрела на Рыбакову, которая еще продолжала переваривать информацию. Если бы ей так сказали, то крики Васильевой слышала бы вся школа, если не город. – Максим так изменился, и ты, как никто другой, причастна к этому, – улыбнулась женщина, складывая руки в замок и кивая в знак подтверждения своих слов.
– Вы… – начала темноволосая, но, увидев пронзительный взгляд, исправилась. – Ты меня обвиняешь или поощряешь? – этот вопрос был довольно интересен, ведь интонация голоса Кати была и довольной, и упрекающей одновременно. Яна подняла одну бровь, держа руки на коленях, но чувствовала она себя не плохо, а вполне даже уютно, и мерзкий запах духов куда-то исчез. Катерина всего лишь невнятно хмыкнула и отвела взгляд.
– Я сама еще не знаю, – неуверенный голос и легкая хрипота вырвалась из уст женщины. Она была не уверена не в том, что говорит, а в том, нужно ли это вообще говорить. – Понимаешь… – рвано выдохнула она и посмотрела на Яну, причем прямо в глаза. – Я не могу узнать его, и это меня пугает… – она действительно запуталась, и девушка видела это в ее глазах и голосе. Она чувствовала, что нет больше того вражеского барьера между ними. Есть только две женщины, которые пытаются и помочь одна другой, и наладить отношения, которые были натянуты, как старая струна от гитары.
– Он просто пытается быть собой… – эти слова самостоятельно вылетели из рта Рыбаковой и вызвали странный звук у Кати. – Ты привыкнешь к нему со временем, ведь лучше видеть настоящее «Я» человека, а не маску, не так ли? – Этот вопрос не нуждался в ответе, ведь все и так было ясно. Екатерина понимала, что она должна смирится с изменой парня, попытаться принять и понять его настоящего, но сумеет ли она это сделать? Женщина привыкла жить среди марионеток, которыми управляют или родители, или общее мнение. Им глубоко наплевать на свои принципы и правила, они делают все так, как требует этого толпа чужих людей, ну, или своей родни. Васильева резко открыла глаза и даже немного приоткрыла рот от удивления. Яна раскусила ее так легко и просто. То, что она хранила в себе, вот уже два года, распалось, разбилось, умерло.
Чтобы понять его, ей придется снять маску и стать самой собой…
– Катя, – легкий шепот девушки выводит женщину из шока и ее собственного маленького мира, в котором ей два года назад так хотелось остаться навсегда. И она почти сломала эту черту. Почти отвернулась от реальных людей и материальных вещей. Но ей помогли. Вывели оттуда почти силою и пинком. Но после того ее душа искалечена и, чтобы люди не видели те раны, женщина надела маску, – тебе было так тяжело? – Если Васильева сейчас была бы более подвижной, она бы больше удивилась этому вопросу. Чаще спрашивают: «Что случилось?». А эта девушка спросила совершенно другое, причем, попала прямо в точку. Именно на этот вопрос Екатерине хотелось так ответить.
– Да… – тяжелый всхлип учительницы прошелся мурашками Яне по спине. Ее глаза увеличились, и она увидела те стрелы, что ломались в теле женщины. Они разлетались и исчезали, принося последней спокойствие и легкость. Рыбакова всегда видела, что она была очень ограниченной, ведь одевалась только в строгие костюмы, даже в нерабочее время. А также она имела тяжелую душу. Если ты умеешь хорошо чувствовать людей, то увидишь это. Они словно давят, но не на тебя, а на себя. С глаз Кати потекли прозрачные слезы и начали падать на стол, разбиваясь о твердую поверхность. Яна уже во второй раз увидела, как ломается маска человека. В первый – она разбила маску Кусинского. Неужели Табакова такое также ждет? – Мне было двадцать два, когда я встретила его, и его зовут Валерий. Он был безумно красивым мужчиной, статным, с выразительными чертами лица и голубыми глазами. Валерий работал диджеем в популярном клубе и зарабатывал прилично, я же на тот момент была студенткой и подрабатывала в том клубе официанткой. Мне казалось, что это любовь с первого взгляда. Он меня прикрывал, а я готовила ему кушать. Мы даже начали жить вместе… А потом Валерий сделал мне предложение, – женщина издала всхлип и жалко заскулила, как брошенный щенок, – и я согласилась. Но перед свадьбой я застала его с барменшей в нашей кровати. Любила до безумия, поэтому простила. А на свадьбу он не явился. Валерий просто сбежал, оставив на листку сообщение: «Ты такая жалкая. Я тебя никогда не любил…», – она закрыла лицо ладонями и сгорбилась. Ей безумно больно вспоминать это, но она должна. – Я закрылась в себе. Начала сходить с ума, а спасали меня только книги. Со мной работали лучшие психологи, мои друзья и родители пытались вывести меня из того состояния. В итоге мне помог Максим. Мои родители довольно состоятельные личности, поэтому они однажды встретились с родителем Табакова. Так познакомились и мы, – она весело улыбнулась. Даже сквозь слезы, Яна увидела эту улыбку. Легкую, почти незаметную, но такую теплую и нежную. Главарь элиты помог этой женщине что-то почувствовать после столь длинного «сна», поэтому она и влюбилась. – Впервые я увидела человека более убитого, чем я сама. Он был так искалечен и так жалок, что мне хотелось позаботится о нем. Это я и сделала… – Катерина посмотрела на влажные ладони, не поднимая взгляда. Ей казалось, что это очень сложно рассказать и даже вспомнить, но теперь она говорила об этом как о драгоценном опыте. Неужто простое присутствие Яны так повлияло на ее моральное состояние? И все ее раны в один миг зажили ровно тогда, когда она решила снять маску?
– Ты сильная, – прошептала девушка, опуская взгляд. Она всегда осуждала эту женщину, но никогда не думала, что все настолько серьезно. Теперь ей казалось, что Екатерина не пустышка, она просто раненая женщина. – Ты справилась со всем… Ты изменилась, – после этих слов образ Валерия развеялся, как пепел на ветру, в мыслях Васильевой. Больше не существовало боли, предательства, недоверия.
Можно ломать миры, если ты хочешь создать новые…
*
У Максима была поистине большая и мягкая кровать. На ней могло уместится почти четверо людей. Горничные всегда застилали ее большим коричневым пледом с белыми ромбами, и под низом виднелось белое постельное белье. Его комната уже была пропитана запахом его одеколона и геля для душа.
Сейчас парень лежал на этой кровати, раскинув руки и ноги в разные стороны. Его лицо было расслабленное, и он имел совершенно непринужденный вид. Сквозь открытое окно в комнату залетал свежий ветер, колыхая занавески белого цвета. В комнате царила свежесть и легкость. Кстати, комната была оформлена в коричнево-синих тонах, которые странно, но довольно хорошо сочетались. По насыщенности они не уступали друг другу, но вместе выглядели очень даже гармонично. В комнате стоял большой комод с одеждой Максима, и сбоку к нему еще стоял большой шкаф. Также здесь находился массивный деревянный стол с креслом и небольшой диванчик, перед которым весела плазма. Просторная комната позволяла такое количество мебели.
– Извините, – в комнату вошла Оля. Она работает горничной в этом доме, и ей всего лишь девятнадцать. К сожалению, жизнь студентов слишком трудна, и кроме сессии они должны идти еще и на подработку, чтобы хотя бы есть. Черная юбка, белая кофта и белый фартук – типичная форма для горничной в этом доме. У нее была красивая фигура, и лицом она также удалась, но Оля имела парня, поэтому она никогда не кокетничала с Табаковым.
Любовь сильнее разврата…
– Что такое? – лениво поднял голову юноша и спросил, смотря на хладнокровную девушку, которая уверено стояла около двери, смотря в глаза Максиму. Ее руки красиво сложены вместе, и она готова ответить на его вопрос. Оля легко скользнула глазами по телу парня, не одобряя его внешний вид. Юноша лежал на кровати в одних боксерах.
– Ваш отец ждет Вас в столовой. Обед уже подан, и он хотел бы поговорить, – у нее была особенная манера говорить. Она разделяла каждое предложение, говорила четко и правильно. То, как эта девушка строила предложения, было действительно невероятным. Также парню нравилось в ней то, что она не поучала его, не читала морали, но иногда давала ценные советы.
– А самому прийти тяжело? Он, наверное, уже забыл, как выглядит комната его драгоценного сына, – на словосочетании «драгоценного сына» Максим сделал совершенно другой тон. В нем было очень много наигранности и злости. Его раздражало то, что папе верят в его «истинную отцовскую любовь».
– Максим, – спокойно начала девушка после того, как послушала всплеск эмоций этого парня. Она сохраняла здравый рассудок даже в стрессовых ситуациях, и парень представлял ее уже как начальником какой-то большой компании, – Вам стоит поговорить с ним. Если Вы не придете, то это будет уже трусостью. Вы же равный своему отцу? – Она сказала это легко и непринужденно, а у юноши рот открылся от удивления. Она никогда не пыталась подбодрить его или повысить ему самооценку. Ко всем его причудам она относилась с серьезностью и непроницаемым видом. Даже когда он в наглую подкатывал к ней, она не пыталась отойти от него. А в просто сдала фартук ему и сказала: «Вам стоит хотя бы попытаться уважать людей независимо от их статуса…». В тот момент он задумался над ее словами и попросил ее вернутся, клятвенно обещая не трогать ее. – И лучше бы Вам одеться… – это она бросила напоследок, выходя из комнаты с легкой улыбкой на губах.
В какой-то мере она ему напомнила Яну. Такая же спокойная и хладнокровная, но в тот же момент веселая и проста в общении.
Тот день, когда они поговорили, стал для него роковым. Максим стал меняться на глазах, хотя сам он не замечал столь больших перемен в себе. Изменилась немного его аура и взгляд. Теперь он не приносил с собой той тяжести и груза, а в глазах пылали искорки надежды и веры. Он теперь полон сил и готов делать что-то новое.
«– Поговори со своей мамой. Ты так или иначе должен узнать, почему она бросила тебя, ведь ты – ее дитя», – в голове всплыли отрывки их разговора. Ему было приятно осознавать, что она поддерживает его и готова помочь ему.
«– Она не посмеет отвергнуть тебя второй раз…», – а эта фраза придавала уверенность в своем поступке. Рыбакова дала ему надежду, и он так просто поверил ей, будучи совершенно недоверчивым человеком.
Максим наспех надел джинсы и белую майку. Сверху, чтобы не замерзнуть, он набросил кожанку и выбежал с комнаты, приводя в бегу волосы в порядок руками. Даже вот такое пятиминутное собрание не смогло испортить его. Он выглядел просто отлично. Синие джинсы с серой ноткой подчеркивали его накачанные ноги, немного облегая их, обычная белая футболка выглядела безумно сексуально на подкаченном теле, а кожанка придавала его образу жестокости, дерзости. Она была своеобразной изюминкой.
Словно молния, Табаков пробежался мимо столовой, чуть не сбивая на пути горничную, которая с писком отбежала в сторону, смотря на парня, как на сумасшедшего.
– Максим, – послышался удивленный голос отца, который быстро выбежал в прихожую, смотря на то, как его сын обувается и ищет нужные вещи по тумбочкам. Леонид Олегович был одет в строгий официальной костюм, только не было бабочки или галстука. Такие вещи этот мужчина не любил, ведь они создавали ему дискомфорт, поэтому, возвращаясь домой, он первым делом снимал этот элемент гардероба. А также, скрипя зубами, надевал его, – что происходит? – спросил мужчина, опираясь спиной на стену и складывая руки под грудью. Его вид говорил о серьезности и строгости, но юноше было на это плевать.
– Я должен отлучиться, – сквозь рваное дыхание ответил парень, пересматривая ключи на полках. Ему нужны были серебряные ключи с белым брелком в виде футбольного мяча. От спешки его дыхание сбилось, и говорил он быстро, но внятно, с короткими паузами. – Отец, пообедай без меня, – крикнул Максим, выбегая из дома.
– Ты куда? – этот вопрос заставил юношу остановится и обернуться лицом к Леониду Олеговичу, который с удивлением наблюдал за всей суматохой сына. На него смотрел не только папа, но и горничные с интересом смотрели это представление. Табаков посмотрел в глаза папе, осознавая, куда он бежит.
– К маме… – Крикнул юноша и отправился к мотоциклу. Он прямо почувствовал те взгляды, которые были устремлены в его спину. Отец просто опешил от ответа сына и сейчас с открытым ртом смотрел в спину Максима. Гордый и уверенный в своих словах. Некоторые горничные ахнули, прикрывая рты и раскрывая глаза от удивления. Все в этом доме знали о маме парня, но эту тему при владельцах дома никто не поднимал. А если кто и осмелился, то его обдавали ледяным взглядом и презрительной просьбой что-то сделать.
*
Тепло его любимого кафе с названием «Ласка» сильно контрастировало с холодом, идущим с улицы. За последние дни погода значительно испортилась, заставляя подтянуть шарф повыше. Легкий ветер стал более жестоким и холодным, а небо заполонили большие грозовые тучи. Но в этом кафе ничего не поменялось: все такая же непринужденная и легкая обстановка. Весь персонал, словно на подбор, передвигался по заведению с яркими улыбками и заботой о посетителях. Здесь не было той серой нуги и тумана, здесь не было хладнокровия и предательства. Люди улыбались друг другу, встречая новых посетителей, как долгожданных гостей.
Здесь все казалось ярче и красочней. «Ласка» казалось совершенно нереальным миром, которого просто не существует, и это всего лишь выдумка юноши.
– Здравствуйте, – к нему сразу подбежал молодой официант возрастом примерно как и Максим. Он был одет в типичную форму работника кафе, но украшала его светлая улыбка и теплота во взгляде. Хоть его глаза были холодного оттенка синего, они словно отдавали добротой и заботой о каждом человеке. Русые волосы делали из него мини-солнышко, а больше всего были заметны маленькие веснушки, хаотично расположенные по лицу парня. Как гласил маленький картонный квадратик на груди у него, то его зовут Мишей. – Вы хотите присесть или возьмете все с собой? – Миша легко отклонил голову в бок, приветливо разглядывая посетителя. В его глазах не было упрека или удивления внешнему виду. В его глазах была доброта. Он – совершенная противоположность Максима во всем: начиная с характера, заканчивая внешним видом. Они были словно лед и огонь.
– Здравствуйте, – поздоровался Табаков, оглядывая помещение, в которое вошел. Все чисто, но не стерильно. Здесь можно найти и несколько жвачек под столиками, но он верил, что они с этим борются, и об этом гласила аккуратная табличка: «Не создавайте неприятностей другим гостьям и не добавляйте, пожалуйста, работы персоналу! Большое спасибо!». Также, возможно, где-то на полу лежало несколько крупинок хлеба, но все это выглядело правильно. Вот так выглядит неидеальная идеальность. – Я хочу поговорить с владелицей этого заведения, – практически всегда, если слышишь такие слова от незнакомца – напрягаешься, но этот парень лишь улыбнулся уголком губ.
– Позвольте вас проводить, – говорил он вежливо и, поворачиваясь спиной к клиенту, пошел в глубь помещения и тогда вошел в узкий коридор. Табаков все же решил потом здесь пообедать, ведь ему совершенно не хотелось кушать с папой. Почти всегда с ним пропадал аппетит, а живот начинало сводить судорогой.
Коридор, как оказалось, не очень длинный, но оформлен просто и со вкусом одновременно. Стены здесь также были сделаны под дерево, но на них висели картины с разными звездами и награды этого заведения. Все выглядело очень гармонично. Юноша и не заметил, как оказался перед большими дубовыми дверями. Максим кивнул официанту в знак благодарности и толкнул преграду. Дверь распахнулась, пропуская его в довольно просторное помещение, и в нос сразу ударил легкий, ненавязчивый аромат духов на основе какого-то цветка. Здесь уже были окрашены стены – в зеленых тонах. Этот цвет был очень мягким и совершенно ненасыщенным. Также кабинет заполняло несколько цветков и большой стол. За ним сидела женщина, не отрывавшаяся от ноутбука, очень занятая. На вид ей было где-то сорок, больше и не дашь. Темные волосы, завитые в локоны, струились по плечам, придавая женственности и хрупкости ее образу. У нее были голубые глаза, такие же, как и у парня. У женщины виднелись морщинки. Легкий макияж подчеркивал цвет и миндалевидную форму глаз. Она сосредоточено смотрела в экран ноутбука, сжимая губы в одну линию.
– Здравствуйте, – женщина улыбнулась, когда увидела парня. Максим же посмотрел на нее и улыбнулся, а тогда присел на кресло напротив. Она оглядела его, всматриваясь в лицо. Оно казалось ей очень родным и знакомым, но совсем женщина не могла вспомнить, где видела этого человека. – Меня зовут Лилия, и я владелица этого заведения, – продолжила она, не дождавшись ответа от Табакова. Он не знал, что его маму так зовут, ведь горничные, которые долго там работали, молчали по этому поводу, а отец об этом никогда и не говорил. Он всего лишь злился и хмурился, когда кто-то вспоминал его жену. Лилия нахмурилась, ожидая хоть какой-то реакции от незнакомца.
– Привет, мама, – ответил Максим, смотря на реакцию женщины. Она широко открыла глаза и въелась взглядом в силуэт своего сына. Лилия не узнала его сразу, но она чувствовала в нем что-то родное. Мы не видим их, но эти нити и правда существуют. Они очень мелкие и тонкие, но только благодаря им мы чувствуем родственные души.
– М-максим?! – Ее голос дрогнул, а глаза наполнились слезами и стали кристальными. Он увидел в них удивление и воспоминания, которые, как картинки, пробегали в ее глазах:
Молодая девушка стояла в туалете, смотря на свое отражение. Кристальные глаза, обрамленные черными ресницами, маленький носик, пухлые губы. Ее худое – с хорошо выраженными скулами – лицо украшали шоколадного цвета густые волосы, завитые в легкие локоны. Она тяжело выдохнула, кинув положительный тест на беременность. Лилия ненавидела человека, с которым сейчас состояла в браке. И это золотое кольцо с диамантом, которое блестит на ее безыменном пальце, выглядит, словно клеймо.
Девушка поправляет волосы и смотрит на свой живот. Пока еще он плоский и красивый. Но через несколько месяцев он округлится и создаст ей много проблем. Лилия аккуратно кладет на него руку, затем резко отдергивает ее. Может, его уничтожить? Может, сделать аборт, пока не поздно?
– Чего ты там копаешься так долго? – за дверьми слышится раздраженный голос дьявола – ее законного мужа. Ровно два месяца назад она вышла за него, хотя совершенно не любила и не любит. Леонид был очень серьезным человеком с жестокими принципами. Он не считался с мнением чужих людей. Наверное, именно поэтому он добился таких успехов в бизнесе и теперь возглавляет большую корпорацию. Также этот человек мог поспорить на чувства или на другого человека. Жестокая, эгоистичная и лживая тварь. Они встретились совершенно случайно. В больнице. Ее мать умирала от сердечной недостаточности, ей требовалась срочная операция. Денег в семье хватало только на проживание. Без роскоши. Лиля работала на трех работах, параллельно учась в университете, а ее папа ушел от них, как только узнал о болезни ее матери. Он большой трус, ведь испугался такого испытания. Какая, блядь, вечная любовь, если ты даже брезговал поговорить с ней? Зачем ты клялся в верности, если изменял ей с каждой шлюхой? Зачем ты давал ей надежды, если просто растоптал все?
А тогда появился Леонид, но не с белым конем, а с банковской карточкой, на которой лежала круглая сумма. Взамен на жизнь мамы – он попросил руку и сердце Лилии. А она согласилась, но не влюбилась. А поженился он из-за спора с другом, что он, мол, женится на первой девушке, которая войдет в кафе. Глупый спор, который равнялся с детскими шалостями, если бы на кону не стояла судьба и жизнь другого человека. А потом он привязался к ней, ведь она закрывала глаза на его пьянки, измены.
Пышная свадьба, дорогие кольца, много совершенно незнакомых гостей и новоиспеченный муженек. Со временем, смотря на его жалкие попытки унизить ее, показать свой статус среди коллег и друзей, она начала ненавидеть его. Ведь он был жалок во всех смыслах этот слова. Он не умел сочувствовать и понимать.
И вот сейчас Лилия носит в себе плод, но не любви, а его плотских утех.
Девушка, последний раз бросив взгляд на тест, взяла его в руку и выбросила в мусорное ведро. Пусть не мозолит ей глаза и не портит настроение, которое, если честно, было уже испорчено. Впрочем, как и ее жизнь.
– Ты чего так долго? – холодно спросил мужчина, смотря на легкую усталость на лице жены. Она была так молода, но она так устала от этой жизни, что ему иногда хотелось отпустить ее. Леонид знал, что она не испытывает к нему ничего, но почему-то он не отпускал ее.
– Пыталась избавится от твоего ребенка, но ничего не вышло, – презрительно прошипела Лилия, смотря злым взглядом в эти глаза. Она не считала, что этот ребенок и ее тоже. Ей казалось, что он родится таким же, как и его отец.
– Что? – впервые на его лице появились какие-то эмоции, кроме холодности и брезгливости, смешанной с презрением. Его глаза широко открылись, и зрачки увеличились. Он даже немного приоткрыл рот, смотря на злую и очень серьезную девушку. Леонид и сам не понимал, хочет ли он ребенка, но, видя состояние жены, понимал, что к ней нужно приставить еще несколько телохранителей и горничных, чтобы они защищали ее не от кого-то, а от нее же.
– Вот здесь, – Лиля показала жестом руки на живот и поморщилась, – твой сын или дочь. Этого я уже не знаю, – пожала она плечами, смотря ненавистным взглядом голубых глаз в его. У нее был сильный взгляд, имеющий в себе некую апатию и огонь. Эта девушка не плакала, она была слишком сильной для слез и не показывала их никому.
*
– Да, мам… Мы скоро будем, – Лидия услышала мягкий баритон своего мужа за дверью. Она не особо любила его родителей, ведь они считали своей миссией поучать ее жизни и говорить, какой хороший муж ей попался, ведь их сынок «самый завидный жених на всей планете». Знали бы они, как он унижает ее, а однажды даже ударил, когда она сказала, что хочет расстаться. Знали бы они, скольких он избил ради забавы или выгоды.
Знали бы они…
Но они не знают…
И им не стоит знать…
Девушка посмотрела в большое зеркало с красивой золотой оправой, которая обрамляла зеркало, приукрашая его разными узорами. Легкое воздушное платье нежно-голубого цвета подчеркивало цвет ее глаза и идеально бы ложилось, если бы не заметная выпуклость в месте живота. Лиля заметила, что теперь за ней больше следят, чем раньше, и все пытаются ей угодить. Видимо, муженек постарался, чтобы его чадо хотя бы родилось.
Она тяжело выдохнула и приложила руку к животу. Упругий, местами твердый. Именно из-за этого «чуда» внутри, она так растолстела и до сих пор сама не понимала: нужен ли ей этот ребенок. Также Лилия видела, что ее муж тоже не особо был готов стать отцом, но судьба распорядилась иначе. Также девушка никогда не считала, что дети – цветы жизни, но хорошо к ним относилась.
– Ты долго еще? – в комнате показался улыбающийся Леонид, смотря на силуэт жены. В ней живет маленькая жизнь, у которой течет его кровь. Он еще немного сомневался, но от ребенка отказаться он бы не смог. Девушка покрутилась перед зеркалом, демонстрируя больше себе, чем ему платье, и тогда, удовлетворенная своим видом, пошла в сторону двери.
– Идем, – Лиля легко улыбнулась мужу и обулась в белые балетки. Ей нравился ее образ. Нежный и теплый, как солнечная погода. Мать Леонида похвалит ее за вид, ведь девушка уже поняла, что та любит нежные женственные образы, и, зная, что она еще и беременна от ее сына, вообще сойдет с ума. Помнится, как они только женились, она сразу говорила им о внуках.
– Лилия, – строгий голос мужа и то, как он резко поймал ее за руку, остановили девушку. Она внимательно посмотрела на Леонида, поднимая одну бровь, – пожалуйста, веди себя прилежно. Не говори лишнего, а лучше вообще молчи и отвечай только на вопросы. И будь осторожна, пять месяцев – это много, и внутри тебя уже живет жизнь. Если не бережешь себя, побереги его, – он показал рукой на живот девушки, и она нахмурилась. Сколько поручений и правил он ей дал на сегодняшний день. Боюсь, она не справится. – И я люблю тебя, – его голос стал более мягким, но это ложь, и она заметна. Его глаза все такие же холодные и пустые, а аура совершенно не поменялась.
«И я тебя ненавижу…»
*
– Это мальчик! – выкрикнула женщина в белом халате. Сколько ей было лет – Лилия не знала, да и смотреть на нее ей не хотелось, а во всем виновата эта режущая боль внизу живота. Она помнила только ее красивые зеленые глаза и нежный голос: «Держись, ты сильная и справишься!». Схватки вымотали ее не так физически, как морально, ведь именно сейчас она рождает ребенка от нелюбимого человека, и только эта женщина смогла немного поддержать и успокоить ее. – Какой богатырь родился! – восхищенно пролепетала она же.
Сквозь серую пелену в глазах Лилия смогла разглядеть в палате своего мужа, несколько врачей и ту женщину. Они стояли и мило улыбались друг другу, радуясь рождению маленького чуда. Но почему мать не рада рождению сына?
«Отпусти меня! Хватит унижать и избивать меня…»
«Ты ничтожен…»
«Прекрати напиваться! Мне надоело видеть твою мерзкую рожу…»
Белый цвет. От него уже темнело в глазах и тошнило. Эта яркость и светлость помещения мозолила глаза и заставляла прикрыть глаза. Плохо, безумно плохо.
– Мисс, вы в порядке? – строгий голос врача немного пробудил девушку и заставил ее повернуть голову в сторону силуэта. Легкое головокружение и тошнота начали беспокоить ее, а еще невыносимая усталость. Ответом ему послужило легкое кивание головы, которое означало, что она в норме.
Она слышала смех в палате и видела искреннюю улыбку своего мужа, наверное, впервые в жизни. Все поздравляли их с рождением первенца и издавали громкие, но непонятные звуки. Лиле не хотелось брать на руки ее чадо, ей просто хотелось поспать и расслабиться.
В ней не проснулось это материнское чувство. Ей не хотелось брать его на руки, ведь она не видела в нем своего. Возможно, он просто слишком маленький…
Но он не ее…
Она не любит его…
*
– Как ты? – тихий шепот сорвался с губ парня и потонул в легкой улыбке. Так нежно и непринужденно улыбался этот человек, наверное, впервые, но ему понравилось. Этот вопрос немного странный, но сейчас это никого не волновало. Максим хотел задать его и услышать четкий ответ. Юноша не знал: сильно ли поменялась Лилия с того времени, ведь не помнил ее совершенно.
– Неплохо, – отвечает женщина и улыбается горькой улыбкой. Она бросила этого маленького человечка семнадцать лет назад, но он нашел ее. И как она должна теперь смотреть ему в глаза? Ей безумно стыдно, это отражается в ее глазах, и он видит это. Лилия опускает взгляд и тяжело выдыхает. – Как ты жил все эти семнадцать лет? – эти слова заставляют Максима выпрямиться. Уголок его губ немного опустился, из-за чего улыбка стала немного кривой, а в небесных глазах отобразилась боль от предательства и одиночества.
– Нормально, – он лжет, и женщина поняла это. Как бы этот человек ни пытался, она чувствовала эту атмосферу, пропитанную чем-то горьким, как коньяк, и в тоже время чем-то приторно-сладким, как крем с глюкозой. Такой была его жизнь. И очень приторно-лживой и лицемерной и горько-жестокой и холодной. Мерзкое чувство поселилось в его душе уже тогда, когда на оклик «Мама!» никто не ответит. – А если честно, ужасно… – Максим опустил голову, разглядывая свои колени. Только сейчас он осознал, насколько ужасной была его жизнь. Насколько ужасным был он.
– Мои извинения не принесут пользы, ведь они не вернут меня на семнадцать лет назад. Это будут просто пустые слова, никому не нужные слова, – тяжелый выдох, больше напоминающий всхлип, вышел из уст женщины. Она не плакала, но не могла говорить. Тяжелый комок засел в груди и не давал возможности издать ни звука. Плохо, когда нет матери, но еще хуже, когда твоя мать не с тобой. – Я скажу тебе честно… – на этих словах парень резко поднял голову вверх и увидел твердые, но влажные глаза самого родного человека. Он не услышал больше виноватого голоса с нотками грусти, это Лилия сказала твердо и четко, – …я не жалею… – эти слова хоть и звучат обидно, но имеется виду совсем не то, о чем думается на первый взгляд. Если хотите понять человека, просто посмотрите ему в глаза, ведь они – зеркало души.
Женщина не жалеет не о том, что бросила сына на жестокого мужа, фактически оставляя собственное чадо одиноким. Она не жалеет о том, что поменяла свою жизнь в лучшую сторону, пусть это и звучит эгоистично. Она не жалеет, что ее ребенок вырос именно таким. Она не жалеет, потому что не знает своего сына.
– Мам, – с громким воплем в помещение забежал тот официант, что встретил черноволосого около входа. И если бы не то слово, которое он выкрикнул, Максим бы даже не обратил внимания на парня. Миша забежал с широкой улыбкой, даже не замечая атмосферы в кабинете. И даже казалось, что с этим человеком она резко поменялась на легкую и непринужденную. – Ой, извините, – только спустя пол минуты Миша увидел, что недавний гость еще не ушел.
– Миша, – немного дрожащим голосом сказала женщина, подзывая сына подойти поближе. Она даже не знала, что сказать Табакову и как объяснить все то, что здесь происходит, – это твой старший брат – Максим… – тишина. Пауза немного затянулась, заставляя женщину смотреть то на одного сына, то на другого. А парни просто разглядывали друг друга, совершенно ничего не понимая.
