Текст книги "Твои грехи...(СИ)"
Автор книги: София253
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Просто ей хотелось задержатся там, где стоило сразу же уйти.
Просто ее влюбленность захотела держать ее там.
А она подчинилась, ведь нет чувства сильнее любви.
Громкие аплодисменты раздались ей в спину, но она не повернулась. Яна начала хлопать первой, вставая с кресла и веря во внутреннюю силу этой девушки. Это не был дешевый спектакль на несколько актов. Это были самые настоящие чувства, которые рвали ее изнутри.
– Я надену, – шепчет Рыбакова, хоть и знает, что Фролова уже ушла на приличное расстояние. Одноклассница ее больше не слышит, да и не хочет слышать. Сейчас ей стоит выплакаться и создать свой мир, который она собственноручно разрушила, заново – как и Яна в начале лета. Ломать себя намного труднее, чем позволить это кому-то постороннему.
Девушка больше не оборачивалась,
ведь решила,
что хватит ей оставаться там,
откуда стоит бежать, разрушая мосты.
*
Главное – это полет
я падаю и снова встаю
ведь главное – это полет
и мне не страшно, что опять упаду.
Девушка сейчас точно знала, куда она бежит. Не стали ей преградой даже каблуки или Екатерина Евгеньевна, которая хотела уже что-то сказать, но вовремя замолчала, видя, как уверенно, быстро и твердо бежит ее ученица. Женщина даже успела пожалеть Максима, который как раз и сидел в том кабинете. Рыбакова вбежала, рывком открывая дверь, и оглянула помещение. Кроме курящего Табакова здесь сидел еще и Анатолий Персицкий, а также Пелагея Попова. Этих двоих Рыбакова смутно знала, ведь они вдвоем учились в параллели Максима. Знала только – двое спят, но не встречаются. И это не были даже слухи, эта парочка сама говорила так, не скрывая ничего. Темноволосая шумно выдохнула, привлекая внимание, а затем закусила губу.
– Выйдите, пожалуйста, – твердый взгляд и голос со стальными нотками. Поля переводит взгляд на Максима, поднимая одну бровь в немом вопросе. Но парень молчит, внимательно всматриваясь в лицо Рыбаковой, которая ждет около входа выполнения своей просьбы. Он не понимает, что случилось, но знает точно – это важно. Анатолий вальяжно растягивается в кресле, изучая раздраженную девушку взглядом. Он запускает ладонь в копну своих темно-русых волос и приглаживает непослушные пряди. Персицкий также курит, выпуская клубы дыма, и никто не спешит уходить.
– А что, – парень приподнимается, ехидно улыбаясь, – если нет? – в его глазах сверкает азарт. Ему так интересно, что будет дальше, ведь раньше он не имел дела с этой девчонкой, но, по слухам, она была жестче и сильней даже самого дьявола. – Сколько времени тебе понадобится, чтобы раскопать скелеты в моем шкафу и подать их обществу на закуску, так сказать? – Толик сидит, продолжая курить, и так внимательно всматривается в реакцию темноволосой, которая всего лишь поднимет одну бровь. И он не понимает: или он ее приструнил, или она сейчас его спалит живьем. Даже ее взгляд совершенно не колкий.
– Хм… – Яна выдыхает, прикусывая губу, и улыбается. Да, этот молодой человек ее определенно заинтересовал, только вот бедный не учел, что она и без своих друзей на что-то и способна. – Мне не понадобится время, – ее ответ удивляет Анатолия, и он даже немного напрягается. Персицкий с самого начала знал, кто помогает Яне, но молчал, не открывая все карты Табакову, хоть они и друзья. Пелагея и Максим предпочитали молчать, не встревая в их перепалку, – ведь сейчас ты встаешь, берешь ее за руку, – темноволосая бросает взгляд на ничего непонимающую Полю и ехидно улыбается, – достаешь золотую подвеску из правого кармана своих джинсов и признаешься ей в любви, – Анатолий резко выдыхает, обреченно улыбаясь. Он даже не понимал, откуда ей известно, что лежит в его карманах. Да, а о чувствах никто даже не знал, ведь Персицкий всегда прикрывался улыбкой и фразой: «О чем ты? Секс лучше всяких отношений!»
И парень встает, берет Полю за руку и тянет в сторону двери, кидая удовлетворенный взгляд на Рыбакову, которая уверенно стоит и испепеляет взглядом Максима, причем последний продолжает курить. Табаков не знал о чувствах друга и очень удивился, когда его Яна открыла так быстро все карты. Дверь закрывается и Рыбакова выдыхает. Так тяжело. Так протяжно.
– Мне уже прятаться? – спрашивает парень, стоя к ней боком и продолжая курить. Его фраза не пропитана сарказмом, он говорит вполне серьезно, ведь уже начинает бояться этой девчонки. Она так спокойно может изменить чью-то жизнь буквально за секунды, потому что Персицкий бы не признался. Быть отвергнутым для него – хуже смерти, и дело даже не в самооценке. Просто ему больно чувствовать негатив или обыкновенное равнодушие к собственным чувствам. Яна продолжает молчать, поэтому Максим разворачивается и тушит сигарету об пепельницу.
Этот кабинет был специально выделен для элиты школы. Кремовые стены с несколькими картинами и красные кожаные диванчики, между которыми стоит стеклянный журнальный столик. Красные розы отлично вписываются в этот дизайн, придавая комнате роскошь и почти незаметный нежный аромат этих цветов. Большой деревянный стол, за которым решаются важные вопросы и шкаф с различными бумагами. А также в нем Яна сразу заметила произведения Булгакова, Есенина и Гоголя. Рыбакова тут была не раз и даже однажды пила здесь вино всю ночь с Машей и Лизой, слушая шутки Сергея. Но чувствовала себя здесь как-то никак. Очень странное ощущение, но эта комната просто не вызывала в ней чувств. Ни позитивных, ни негативных.
– Если хочешь, можешь даже убежать, – бросает она, подходя к диванчику и садясь на него, – но я найду тебя в любом уголке мира. И убью, если это будет нужно. Помни: если я тебя еще не нашла, значит, я не искала, – Яна расслабляется, откидывая голову назад. Если честно, девушка даже не знает, что хочет ему сказать, просто у нее появилось дикое желание в ту секунду накричать на него и даже ударить по лицу, как и в первый день их знакомства. Возможно, это должна быть месть за Алену, но почему-то сейчас ей просто хочется поговорить с ним и посидеть рядом. Она устала ненавидеть его. Или даже делать вид, что ненавидит. – Я говорила с Аленой, – начинает она издалека и видит непонимающий взгляд парня. Она так и знала, Табаков даже не помнит имени девушки, с которой он спал и которая так искренне его любила. – Если ты не вспомнишь свою последнюю девушку с фамилией Фролова, я убью тебя, – Рыбакова говорит это вполне серьезно и внимательно смотрит в глаза парню. Она, и правда, убьет его, ведь ей стыдно за Максима. Когда лицо парня озаряется, темноволосая продолжает. – Она дала мне это, – девушка ставит на столик кольцо и Табаков смотрит на него с интересом, после чего оборачивается. Ему противно, словно эта вещь измазана в грязи так, что даже смотреть противно. Юноша брезгливо улыбается и смотрит на Яну, – и попросила беречь, – теперь и девушка смотрит на кольцо. Оно красивое, и она его наденет на тот вечер. Она обещала. – Алена любила тебя, и это кольцо, – Рыбакова бросает взгляд на маленькое украшение, – часть ее любви, которую она разрушила в себе самостоятельно, – девушка стискивает кулаки, но продолжает все также говорить. Серьезно. Осторожно. Немного отстраненно. – Я надену его на бал, я обещала. Но после – ты заберешь его, ведь эти чувства принадлежат тебе, – голос твердый. Она уже все решила и он не посмеет ее ослушаться. А тогда она просто встает и уходит, не давая ему вставить и слова, тихо прикрывая за собой дверь.
От слов остался только яд
И пепел грусти в лапах дыма
И нервы пламенем горят,
Она вновь стала нелюбима.
*
Вторник
Сегодняшнее утро Яне кажется – как минимум – прекрасным. Директор позволил десятым и одиннадцатым классам не идти на первые три урока, потом они должны прийти и снова помогать украшать зал. Естественно, каждый ученик воспользовался бы такой возможностью, и учащиеся этой школы – не исключение, ведь выспаться любит каждый. Даже дошли слухи, что кто-то устроил вечеринку в честь такого.
Яна просыпается довольно рано при том, что заснула уже под утро. Этой ночью она фактически не спала, размышляя над всем, что успела услышать вчера. Девушке даже не стыдно, а как-то горько за свое отношение к Алене, для нее странно поведение Табакова, которому она вчера незавуалированно приказала – а этот парень не терпит такого тона. Но в тот момент ей было абсолютно плевать на все, кроме чувств сероглазой. Ведь быть влюбленной безответно – так больно.
Если честно, кушать Рыбаковой совершенно не хочется, но она обещала маме нормально питаться, поэтому хоть и совсем немножко, но девушка ест. Надев свои, красные домашние ласины и белый топ, Яна решает немого убраться. В своей комнате она поддерживает чистоту каждый день, ведь жутко не любит пыль, причем аллергии у темноволосой нет. Возможно, это потому, что ее папа всегда протирал все полки каждые три дня, морщась при виде полупрозрачного слоя пыли. Яне не нравилось, когда он злился, поэтому, будучи совсем маленькой, все время она пыталась ему угодить. Сегодня девушка решает прибраться в комнате мамы, ведь Татьяна никогда не была чистюлей, и у нее на полках можно найти разные вещи: от обычного освежителя воздуха для ванной до журналам, взятых из гостиной. Это, наверное, больше всего злило Яну в маме. Эта женщина никогда не чувствовала на себе ответственность за что-то или кого-то, поэтому темноволосая и Денис выросли сначала под опекой отца, а затем – заботясь друг о друге.
В комнату мамы и папы после смерти последнего девушка заходила очень редко. Каждый уголок напоминал ей о покойном Алексее. В столе еще лежали его любимые книги Афонина Леонида Николаевича и Бавильского Дмитрия Владимировича. Эти писатели всегда вдохновляли ее отца. По рассказам бабушки – матери папы – в детстве он мечтал стать писателем. Яна отчетливо помнит, что сказки, которые он рассказывал ей на ночь, сочинялись им в процессе рассказа. И всегда она и Денис с открытыми ртами переживали за будущее главных героев, а после еще долго не ложились спать, обсуждая сюжет и детали. Они делились собственными мыслями и догадками – именно это и формировало их как личность. Такие своеобразные дискуссии, где они не ссорились, как практически всегда бывало в семьях, а высказывали свои точки зрения, позволяло чувствовать себя не просто людьми – а взрослыми. Около кровати стоит большое мягкое кресло, на котором практически всегда Алексей читал книги или просматривал журналы. Большая кровать, кажется, пропиталась запахом папы и не теряет его уже столько лет, поэтому Яне так хочется лечь в нее, зарываясь носом в подушки. Лишь бы прочувствовать цветочный аромат духов своей мамы и притягательный, с нотками горчинки, запах своего папы… Ведь только так она бы ощутила себе в полной безопасности и уюте. А также на ней лежала папина подушка. Маленькая, круглая, цвета горького шоколада, с незамысловатым узором. Эта подушка словно часть Алексея, которую он оставил в этом мире. Где-то на дне большого шкафа еще лежат футболки ее отца и несколько рубашек. Да, Рыбаковой не раз хотелось вытянуть их и надеть, чтобы ощутить себя около отца, но каждый раз девушка боялась, что расплачется, не успев даже взять в руки эту вещь. Ей казалось, что как только она ее увидит, из ее глаз сразу же потекут маленькими ручейками прозрачные капли. И Яна не сможет прекратить плакать. Девушка оглядывает картины на стенах и замечает очень старую фотографию в белой квадратной рамке. Темноволосая помнит тот момент, хотя там ей даже и четырех лет нет. Она еще совсем маленькая девчушка с причудливым хвостиком и большими зелеными глазами, любопытно изучающими все вокруг, даже не смотря в объектив камеры. На ней красивое желтое платье с белым ремешком и маленькие туфельки. Маленькая Яна держит за руку папу и маму. Ее родители такие счастливые, с настоящим огнем в глазах и яркой улыбкой. Татьяна держит руку на округлом животе, ведь она ждет маленького ребеночка – Дениса. Бледно-розовое платье хорошо подчеркивает женственную фигуру женщины и беременность, которая только красит ее. Еще тогда она замечает, что отец забыл поправить свою синюю футболку, и та немного оголяет живот. Алексей потом еще долго не хотел вешать именно эту фотографию из-за своей забывчивости и этой футболки…
Девушка поворачивается к маленькому столику и видит письмо. Белой конверт лежит на столе и Яна бы его даже не заметила, если б не с краткая и очень лаконичная фраза: «Маленькому солнышку». Именно так называл ее отец раньше. Подбежав, Рыбакова начинает осторожно разрывать конверт, пытаясь унять дрожь в руках.
«Здравствуй, моя маленькая девочка!
Хотя сейчас мне кажется, что ты совершенно не маленькая, а уже взрослая и состоявшеяся личность. Надеюсь, у тебя все хорошо, и ты продолжаешь заботиться о маме и брате, как делала это несколько лет назад. Также я буду искренне верить в то, что ты не предаешь себя и свои правила…»
Яна закусывает губу и немножко, совсем чуть-чуть, сминает края письма. Знал бы ее отец, как подло она вела себя еще полгода назад, он бы точно отказался от нее. Ведь тогда она предала все свои идеалы, пошла на поводу у окружения и стала монстром. Стала той, кем хотела меньше всего быть в детстве. Алексей никогда не говорил дочери, что не нужно общаться с курящими и пьющими людьми, он просто повторял, что ей не стоит поддаваться тем людям и пытаться из себя слепить кого-то другого даже ради авторитета и власти.
«У меня, я думаю, сейчас все хорошо, поэтому за меня не беспокойся. Не забывай кушать и помни – ты должна питаться не меньше четырех раз в день. Ты и так красивая, поэтому и сама знаешь, что никакие диеты тебе не нужны. Не убивай себя ради внешности, моя дорогая. И обязательно надевай перчатки и шапку, ведь я знаю, как ты ненавидишь их…»
Алексей еще с самого начала понял, что головные уборы и такое, как перчатки, его дочка ненавидит. Она часто спорила с отцом, что она чувствует себя неудобно в этих вещах. А суть в том, что он верил, ведь в какой-то мере знал – таким образом это сковывает ей голову и руки. Яна не может делать две самые важные вещи: думать и действовать.
«Если ты получила это письмо, я уже наверняка не с вами… не с тобой. Честно говоря, я знал… Я знал, что мне осталось совсем немного. Я услышал это ночью. Врачи разговаривали и не заметили, как я проходил мимо, или просто не хотели заметить. Услышав фразу «…ему недолго осталось…», я вернулся в комнату и заплакал, ведь я так не хотел терять вас».
Секунда – и из груди девушки вырывается всхлип. Чертова больница. Чертовы врачи. Яна никогда даже не думала, какого это: знать, что скоро умрешь. И что бы она делала, если б знала, что скоро потеряет все? Рыбакова сжимает до боли в пальцах концы письма и прикусывает губу. Она понимает, что слезы уже не остановить, поэтому позволяет им просто течь по щекам, оставляя влажные следы.
«И мы часто смотрели фильмы, где люди узнавали о таком же. Они сразу же бежали делать разные необдуманные вещи, но я скажу тебе, что это – ложь. Когда ты узнаешь, что скоро умрешь, ты начинаешь хотеть жить. А не хотеть сделать все невозможное за одну ночь. В этом и разница между реальностью и миражом. Мы уже не хотим кем-то становиться. Мы хотим просто быть тем, кто мы есть. Мы понимаем, что уже поздно. Нужно просто быть собой. До последнего вздоха. До последней улыбки. До последнего взгляда. До конца.»
Плечи девушки дрожат, и она улыбается горько. Вот подлые лгуны. Папа ей сам расскажет истину, не нужны ей какие-то фильмы. Продолжать читать очень сложно, ведь глаза продолжают слезиться, и все идет словно кругом и очень нечетко. Будто она за секунду потеряла зрение. И отца.
«Будь счастлива, солнышко! Улыбайся, плачь и главное – живи так, как тебе бы хотелось самой. Не нужно быть сильной или слабой, просто будь собой – и тогда ты будешь счастлива! Удачи, Яна. И не забывай меня!»
– Я буду, папа, – Яна улыбается, но слезы продолжат течь по ее щекам, лаская кожу. Девушка аккуратно кладет бумагу обратно на стол, и в следующий момент ее тело содрогается от истерики. Она плачет навзрыд, не успевая даже дышать, хотя сейчас Рыбаковой кажется, что ей и не нужен воздух.
Сейчас она будет биться в истерике и громко рыдать.
А потом выйдет на улицу, улыбаясь, и будет счастлива.
Потому что она обещала это многим.
И она обещала это себе.
*
Свежий ветер подхватывает темные волосы девушки, словно убаюкивает их. На улице довольно прохладно, хотя снега уже нет. Несколько дней назад подряд была плюсовая температура, поэтому это и неудивительно. Большие бетонные блоки разной формы стояли по кругу, немного отделяя эту территорию. Они не были очень низкими, но и недостаточно высокими, чтобы на них нельзя было сесть. Также это место отделяли от школы большие деревья и несколько гаражей. Школа находилась недалеко за городом, фактически в лесу, а в таких зданиях стояли какие-то старые вещи со школы и даже старая машина директора. Это место называлось «Курилка». На этой площади курили все, даже самые послушные отличники. Те, кто имел больше власти, дымили в некоторых кабинетах и на крыше школы, ну, а те, кто не имел привилегий, попыхивали здесь.
Яна не курила, она просто хотела посидеть в тишине, и сделать это можно только сейчас. Девушка просто не хотела больше находиться в душном актовом зале, терпя громкие звуки, сливавшиеся в монотонный шум. У нее совсем чуть-чуть болела голова от долгого плача, но она не жалела, ведь с этими слезами ушла и вся боль. Ближайшие несколько недель она будет скучать по папе немножко меньше. И Рыбаковой даже не было стыдно, что оставила там Свету одну. Тем более, блондинка поймет, что ее подруге просто было жизненно необходимо выйти на улицу.
Темноволосая так задумалась, что даже не замечает как к ней подходит мужская фигура. По сути, она здесь никого не видела, поэтому сначала ей даже кажется, что это галлюцинации, но потом девушка крепко цепляется взглядом фигуру.
– Привет, – напротив нее стоит ее друг. Тот юноша, с которым она обсуждала любимые фильмы, тот человек, который так смешно шутил, тот парень, который чуть не изнасиловал ее несколько дней назад. На лице Артема красовалось несколько царапин и синяки. Но сказать, что это портит его, значит – солгать. Мечников продолжал быть таким же красивым, даже когда хромал на правую ногу. – Я… – парень замолкает, внимательно наблюдая за тем, что девушка не вскакивает и не бежит от него или даже не пытается его остановить. Она просто смотрит. Так пронзительно смотрит, что даже мурашки бегают по коже. Он останавливается на расстоянии вытянутой руки. Ее вытянутой руки. А это всего лишь несколько десятков сантиметров. Очень мало. – Я мудак, Ян, – парень улыбается, но Рыбакова видит, как горчит его взгляд и как ему тяжело. Девушка вымучено улыбается, опуская глаза. Да, она полностью с ним согласна.
– Когда это все началось? – Рыбакова говорит это тихо, но не шепотом. Она не поднимает глаз, а Артем, словно забывает, как дышать. Его подруга, которую он так любит, не хочет на него даже смотреть. Парень прекрасно помнит, как Яна говорила ему – если она не смотрит на человека, значит, ей даже противно его видеть. После этих слов, он поставил себе цель: не делать ничего такого, что могло бы обидеть его девочку. Артем не выполнил своего обещания, он предал себя же. – Просто… – она замолкает, привлекая его внимание, и парень начинает еще сильнее въедаться в ее хрупкую фигуру взглядом. Пусть продолжает, ведь ему так важно, что она сейчас скажет, – я пытаюсь найти оправдание тому, что ты хотел сделать, – Яна говорит эти слова хоть и тихо, но так уверенно, что у него выходит весь воздух из легких, словно кто-то ударил его в солнечное сплетение. Насколько же эта девочка невероятна. Он сделал то, за что можно убить, а она ищет объяснение этому поступку.
– Ян, – выдыхает Мечников, отходя немного назад. Его глаза гаснут, и ему хочется просто убежать, а потом – с горя напиться. Потому что Артем слабый, а Яна – сильная. Он не знает даже, что сказать, ведь понимает, что те извинения будут водой. Прозрачные. Быстро утекающие. Совсем неуместные здесь. Парню даже не хочется смотреть на нее. Такую грустную, немного сломленную и чужую. Мечникову кажется, что больше он никогда не увидит ее ярких глаз, не услышит звонкого смеха и просто не насладится моментом с ней.
– Не смей, – юноша не смеет сделать даже шаг назад, как девушка рывком хватает его за руку, крепко стискивает, даже причиняя ему минимальный дискомфорт. Он безумно удивлен, поэтому резко поднимает глаза, глядит на лицо девушки и видит пронзительный, такой сосредоточенный и наполненный болью взгляд. – Не смей убегать сейчас, – она говорит громко, потом прикусывает губу, словно хотела ругнуться не очень приличным словом. Артем изучает ее взглядом, – когда я уже придумала тебе оправдание, – и Яна рывком обнимает его. Она хватает его за шею, поднимаясь на носочки. Мечников пораженно выдыхает, ведь она простила его. Юноша, не теряя ни минуты, обнимает ее и чувствует, как приятное тепло разливается где-то там внутри. Оно расслабляет и заставляет чувствовать себя живым. – Артем, – ее голос звучит где-то внизу, в области его груди и он немного наклоняется, чтобы услышать, – ты ел рыбу? – Рыбакова возмущается и это смешит парня. От его приглушенного и до жути сексуального смеха у нее подкашиваются ноги, мурашки табуном бегут по коже. – Не смейся, жутко воняет, – и она еще крепче стискивает его в объятиях, вдыхая запах его духов.
А он, и правда, ел рыбу.
*
Актовый зал еще не был до конца украшен. Многим даже казалось, что они не успеют к пятнице воплотить все задуманное в реальность. Возможно, это потому, что многие ученики прогуливали и ленились заниматься таким делом. Или же потому, что запланировано было слишком много. И плюс к этому – вместо подготовки какой-то придурок назначил собрание учеников школы прямо в актовом зале.
Если говорить откровенно, Яне жутко не хочется идти туда и слушать тот бред, который будет говорить любой из элиты, ведь они очень редко говорили что-то полезное для таких учащихся, как Рыбакова. Ей плевать на эти конкурсы и развлечения, что дают привилегии, ведь у девушки собственные правила, по которым она живет. А еще, вероятно, там очень жарко. Но Лиза позвонила ей еще минут пять назад и попросила придти, потому что Максим обещал сказать что-то очень важное. Именно поэтому Яна сейчас стоит около входа, опираясь спиной на стену. Если ей станет скучно или противно, она быстро и почти незаметно уйдет с этого собрания.
На передних рядах сидели несколько куколок, которые пытались быть ближе к элите. Там Рыбакова заметила и своих одноклассниц и уж очень мелких девчонок из девятых и восьмых классов. На вторых рядах сидел Шевченко с каким-то странным парнем, немного ребят с параллели, с ними – Злата и Кусинский. Абсолютно все обсуждали что-то совершенно неважное и громко смеялись. Темноволосую это начинало раздражать, поэтому девушка шумно выдохнула сквозь нос и стиснула зубы. Слишком много шума. Все эти люди слишком громкие.
– Всем привет, – на сцену выходит Сергей, внимательно изучая взглядом публику, будто он ищет кого-то. Серая рубашка на нем смотрится восхитительно, а мужественные руки, которые виднеются из-под закатанных рукавов, заставляют девушек на первых рядах просто пищать. – Вы здесь находитесь не просто так, – Рыбакова закатывает глаза на этой фразе, ведь она так совсем не считает. – Произошло изменение в правилах, касающихся последних вечеринок определенного сезона, – Шарапов поворачивается немного в правую сторону и улыбается. – Ни один парень не может насиловать девушку во время таких вечеринок. Если об этом кто-то узнает, то парень теряет все, что он имел. И его ждет ужасное наказание, – парень немного шипит, придавая своему тону угрозы и злости. Видимо, сам Сережа не знает, почему появилось такое правило, вот только Яна, у которой уже ладошки вспотели, точно знает, кого оно касается. Вот только боится она не за себя, а за Мечникова. – А также Максим посчитал нужным сделать голосование, ведь выборы довольно скоро. Кто за монархию? – Яну не удивило то, что абсолютно все в помещении поднимают руки, кроме нее, конечно. Ее удивило больше другое. С каких пор элита интересуется желаниями и мыслями своих подчиненных? Как бы грубо это ни звучало, но так оно и есть.
– Малышка, ты имеешь что-то против монархии? – Этот голос Рыбакова узнает из тысячи, хотя узнавать не понадобилось, ведь через несколько минут слышатся писк и аплодисменты народа. Сам Максим выходит на сцену, внимательно смотря на Яну, словно выделяя ее из толпы и ухмыляясь. В первых рядах, казажется, уже некоторых учениц инфаркт хватил. Вот черт. Рыбакова хотела просто немножко здесь постоять и тихонечко уйти, а не выдерживать эти взгляды, которые так и прожигали ее. – Будущая королева против монархии, – парень испускает смешок, на секунду опустив взгляд голубых глаз. Ему безумно нравилось выделять ее из толпы и дразнить. Ведь только тогда Максим сможет наблюдать за ее мимикой и слушать ее фразы. – Довольно необычно, – он разводит руками, и слышится смех с первых рядов. Рыбакова даже не замечает, как начинает ухмыляться, видимо, ссорится с ним – у нее уже рефлекс.
– Черт, – из нее вырывается немного истеричный смешок. Она сдерживала себя с последних сил, пытаясь не задевать никого и не комментировать ничего, но этот парень сам ее провоцирует. – Странно, что все они, – Яна бросает взгляд на толпу, которая уже затихла и внимательно наблюдала за этот перепалкой, – поддерживают монархию. Неужели они не могут жить без правил, созданных совершенно посторонними? Почему бы не создать свои правила и жить по ним? – эти слова ударяют по ушам присутствующих, и те начинают странно переглядываться, будто она открыла им глаза на что-то невероятное и неопознанное. Даже Табаков не ожидал такого результата от людей, которые так любят правила и ограничения. Они же обожают жить по чужой указке и желаниям. Тогда почему сейчас начинают смотреть так, словно их заставили? Его такая маленькая девочка умела говорить так громко, что слышал каждый. Громкие слова – это не те, что сказаны на повышенном тоне, а те, что дошли к мозгу, сердцу и заставили действовать.
– Тебе не нравится, что они живут по моим правилам, а не по твоим? – Провокация с его стороны не сработала, но Яна невольно задумывается над этим вопросом. Сначала она серьезно глядит на парня, который уже спустился со сцены. Аккуратно подперев стену, он выглядит довольно спокойно и расслабленно. Хотела ли Рыбакова, чтобы все они подчинялись ей и жили так, как хочет она? Хочет ли она развешивать ярлыки и их же срывать? Хочет ли она снова быть королевой? Нет. Ей не нужны куклы около себя. Ей нужны люди.
– Говоришь так, словно о куколках, а не о людях, – девушка выдыхает. Вся эта ситуация так напомнила ей прошлое, что захотелось даже умереть немного. Да, она вроде рассталась с ним, но оно еще немного царапало ее изнутри. – И нет, я не хочу, чтобы они жили по моим правилами, – Рыбакова смотрит на парня, замечая, как глубоко он дышит. Девушка улавливает, как плавно двигается его грудь от каждого вдоха и выдоха, и ей кажется, что она видит тот воздух, выходящий из его легких. Сама не замечая этого, она начинает дышать также. Смотрят друг другу в глаза и дышат. – Потому что не хочу ограничивать себя, ведь я меняю свои правила каждый день, – Яна выдыхает глубоко. Он это замечает и даже слышит. Люди в актовом зале начинают исчезать, их словно больше нет на этой планете. Ни человечка. Только он и она. И они смотрят. И дышат, – каждую минуту, – эти слова девушка говорит на вдохе, поэтому выходит немного скомканно, но всем ясно, о чем это она. Рыбакова видит, как зажигается его взгляд, и ее глаза тоже начинают пылать. Странно только то, что окружающие не замечают этой резкой смены атмосферы. Или замечают?.. – Каждую секунду, – она выдыхает эти слова и задерживает дыхание. Парень перестает дышать вместе с ней, и они теперь просто смотрят.
Максим срывается с места и хватает ее за руку, затем выбегает из актового зала. Она еле успевает за ним, но молчит и не противится. Девушка слышит стук своего сердца и чувствует: его сердце бьется также. Быстро. Рвано. Непривычно. Табаков бежит на старое крыльцо, и ему хватает несколько секунд, чтобы оказаться уже там. Парень нежно, но в тоже время со страстью дергает ее за собой. Эти коридоры кажутся ему слишком длинными, поэтому он прибавляет шаг. Ззабегает в первый попавшийся кабинет. Да, их резкий уход не остался незамеченным, но им плевать.
Девушка не успевает даже возразить, как он прижимает ее к стене и впивается страстным поцелуем в ее губы. Парень чувствует вкус клубничного блеска, а она – запах мятной жвачки, которую он, видимо, недавно жевал. Максим кусает ее губу почти до крови, после – зализывает рану. Он хватает ее двумя руками за лицо, опускает руку на шею. Парень совсем чуть-чуть стискивает ладонь, перекрывая доступ воздуха девушке. Яна впивается ногтями ему в руки, оставляя на них красные, почти кровавые следы. Максим рычит, заставляя ее еще больше вжаться в стенку. Тогда Табаков проводит ладонью по талии, опускает руку на бедро и стискивает его. Но он не останавливается на этом, юноша заводит руку ей за спину и уже теперь стискивает упругую ягодицу. Девушка кусает его за нижнюю губу, а пальцами крепче хватает за воротник и притягивает ближе. Закидывает ему сначала одну ногу на бедро, затем другую. Он подхватывает ее руками и ласкает ее язык своим. Девушка прогибается в пояснице и яростно отвечает.
Больше они не смотрят. И не дышат.
Теперь они просто любят.
*
На улице пахнет зимой.
Этот запах Яна не могла спутать ни с чем другим. Словно запахи льда, снега и холода смешались в один. Яна еще с детства различала ароматы сезонов. Чувствуя один из этих запахов, она представляла, что оказалась в снежном королевстве или в цветочном саду, где дозревают вишни. В общем, с фантазией у девушки было все очень даже хорошо.
Из-за этого аромата зимы Яна позволяет себе дышать полной грудью. Он проникает в легкие и словно замораживает ее изнутри. Но это не такой болезненный холод, который сковывает, когда тебе холодно. Это – мятная свежесть, только не во рту, а внутри. Спокойствие Рыбаковой прерывает телефонный звонок. Девушка засовывает руку в карман пальто и достает оттуда телефон. Звонит Макарова и, видимо, у нее какая-то важная новость, ведь слишком настойчиво блондинка пытается добиться ответа. Чаще всего она ждет несколько секунд после того как начала звонить, а затем отключается.
