Текст книги "Отражение (СИ)"

Автор книги: SmileGin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Ты поспи, выглядишь неважно, – участливо посоветовал Рокудо, скучающе подпирая рукой щеку. Хибари одарил его ледяным взглядом.

– Из нас двоих ночь выдалась худшей только для тебя. Или я ослышался, и в комнате вздыхал и метался туда-сюда другой человек?

– О как! Кажется, ты тоже не посапывал в объятиях Морфея, раз умудрился насладиться моими стенаниями. Скажем так: мне приснился не самый приятный сон, вот и все. Не тешь свое самолюбие, представляя, что целыми ночами я только и делаю, что предаюсь мечтаниями о тебе – это просто смешно. Тем более… ладно, забудь.

– «Тем более» – что?

Мукуро покачал головой, усмехаясь. Ну не говорить же горе-папаше, что по возвращению он с лихвой отыграется на его сынишке. Хибари смерил его подозрительным взглядом, развеселив его еще больше, и отвернулся, скрещивая на груди руки.

Возраст ему шел только на пользу.

Мукуро помнил его мелким, угловатым подростком с упрямо лезущей в глаза челкой и непомерным эго. Он редко думал, полагаясь лишь на грубую силу, был неразговорчив и угрюм, а после того памятного случая закрылся в себе еще больше. Чем он становился взрослее, тем привлекал все больше. Мукуро не особо интересовался им, пока тому не перевалило за двадцать пять. В их первую встречу им руководило не вожделение или любопытство, приправленное хоть чем-то похожим на симпатию, а желание унизить и показать свое превосходство. Лишь много позже он начал вспоминать ту неделю, что Хибари провел в Кокуе, пока Савада со своей компанией его не нашел, с настоящим удовольствием и ностальгией. Тогда, когда Кея стал пользоваться своими мозгами, которыми его природа весьма щедро наградила, и научился общаться с окружающими его людьми – пусть и не настолько, чтобы заводить друзей направо и налево. Тогда, когда он научился думать о чем-то, кроме своей мести. Тогда, когда Мукуро перестал его интересовать.

И непонятно, сказалась ли привычка постоянно видеть его в поле зрения или же Кея действительно стал интересным, но свою явную зацикленность на нем Мукуро признал уже довольно давно. На его свадьбе, где он соизволил даже улыбаться. На его свадьбе с девчонкой, которая по его меркам должна была зваться обычной травоядной.

– Черт побери, – не сдержавшись, пробормотал Мукуро, дернувшись от злости. Хоть та женщина уже давно мертва, каждое воспоминание о ней вызывало вспышку гнева. Но Хибари, видимо, воспринял эту вспышку на свой счет.

– Мог бы сохранить остатки достоинства и не так явственно показывать свои мучения, извращенец.

Мукуро закатил глаза.

– Кея, если когда-нибудь ты услышишь, как я стону от удовольствия, прежде чем самовлюбленно принимать это на свой счет, будь добр, проверь, может быть, я просто ем шоколад. Даже твоему эго должен быть предел.

Хибари нахмурился и снова отвернулся, угрюмо уставившись в окно.

– Тебе никто не говорил, что у тебя красивый профиль? – после некоторого молчания спросил Мукуро, понаблюдав за ним.

– Ты специально выводишь меня из себя?

– Просто подчеркиваю очевидное. Даже таким сухарям как ты, иногда приятно услышать комплименты.

– Точно не от тебя.

– А малышка Наги? Она говорит тебе приятные вещи? Или по-прежнему тебя побаивается?

– Моя личная жизнь тебя не касается. И я хотел бы провести всю оставшуюся дорогу в тишине. Спасибо.

Мукуро посмеялся и, вытянув ноги, откинулся на спинку сиденья, чтобы немного прикорнуть.

***

– Тебе обязательно возвращаться в дом этого придурка? – недовольно бросил Кен, подхватывая с широкого блюда одну из множества ароматных и все еще дымящихся булочек.

– В дом Кеи, Кен, – у него есть имя, – терпеливо поправила его Хром и протянула ему бумажную салфетку, чтобы он вытер промасленные ладони. – Тебе тоже пора бы найти пару.

– А ты думаешь, что этот… «Кея» рассматривает тебя как пару? Скорее как прислугу.

– Не обращай внимания, он просто ревнует, – подал голос Чикуса, который лежал на диване, ожидая завтрака, и оживленно щелкал пальцами по планшету. – Тебе повезло, что ты с ним не живешь, потому что я в его упреках утопаю.

– Эй, это несправедливо! – крикнул Кен, оскорбившись. – Я просто чувствую себя покинутым. Даже Мукуро-сама не захотел здесь жить.

– Никто тебя не бросал, Кен, – обняла его за руку Хром, улыбаясь. – Если будет одиноко – звони, я сразу же приду. И уверена, что Чикуса или Мукуро с удовольствием составят тебе компанию.

– Это вряд ли, – меланхолично ответил Чикуса, откладывая планшет в сторону и поднимаясь. Кен одарил его сердитым взглядом. – Ячи обижается, что я провожу с ней мало времени, так что я стану появляться дома еще реже.

– Вот видишь? Я все время один!

– Тогда чаще выходи прогуляться, чтобы завести новые знакомства. – Хром подобрала с комода ключи от машины и быстро впрыгнула в свои туфли. – Сегодня вернется Кея, и я хочу позвать Катсу, чтобы их помирить, так что пожелайте мне удачи.

– Удачи, – не синхронно произнесли они, и Хром выбежала за дверь, торопливо щелкая брелоком сигнализации.

Она немного нервничала, и с самого утра ее подташнивало от волнения, но она была твердо уверенна, что семейный обед им всем просто необходим. За время, проведенное в доме Хибари, она слишком привязалась к обоим представителям этой фамилии, чтобы спокойно воспринимать их конфликты. К сожалению, Катсу не брал трубку, сколько бы она ему не звонила, а где он живет – неизвестно.

Припарковавшись у гаража, Хром взяла пакеты с покупками и едва не выронила их, когда увидела возле дома Катсу, которого как раз собралась искать. Он стоял у барьера и медленно водил перед собой рукой, словно пытаясь потрогать пламя.

– Катсу? – окликнула она его, и тот вздрогнул, опуская руку. – Ты вернулся. Я звонила тебе, но…

– Где отец? – перебил ее Катсу. – Барьер едва теплый, значит он его не поддерживал какое-то время… Он уехал?

– Да, босс дал ему задание. Ему и… Мукуро.

– Мукуро с ним? Но… он мне не сказал, что едет с отцом. – Он полез за телефоном и понял, что забыл его в квартире.

– Заходи, я налью тебе чай, – дружелюбно кивнула в сторону дома Хром, но он особой радости в ответ на приглашение не выказал.

– Мне там делать нечего. Я просто хотел поговорить с отцом, и раз его нет…

– Он скоро вернется. Я бы тоже хотела, чтобы вы поговорили, да и он наверняка этого хочет.

Катсу нерешительно замялся, но все же двинулся к дому, нервно сминая слишком длинные рукава рубашки.

Он боялся. О, как боялся. Во рту и в горле было сухо как в пустыне, и сердце в груди билось как сумасшедшее, и подкашивались ноги от почти животного ужаса, сковавшего его тело. Сначала он с облегчением принял факт того, что отца нет дома – появилось больше времени на подготовку к разговору, но теперь понял, что лучше было побыстрее отмучиться, чем кусать локти в ожидании тяжелого разговора.

– Тебе нехорошо? – беспокойно спросила Хром, заглядывая ему в лицо.

– Н-нет, все в порядке, – отдернулся Катсу и обратил внимание на пакеты, что она несла. – Давай помогу, – предложил он, чем сильно ее развеселил.

– Кота, я член мафиозной семьи и бывший хранитель – пакеты до кухни я донести смогу и без твоей помощи. Но спасибо.

В доме все, как ни странно, было по-прежнему. Катсу немного стало смешно: почему-то ему казалось, что все изменится до неузнаваемости, что Хром наведет свой порядок, но ей это не было нужно – она и так практически жила в доме уже довольно долгое время. И все же чувствовалась какая-то… иная атмосфера. Он ощущал себя гостем, а не жильцом, и это угнетало.

Хром быстро переоделась, повязала фартук и, налив Катсу чай и отрезав ему кусок мясного пирога, принялась за готовку.

– Так где ты сейчас живешь? – буднично спросила она, нарезая овощи. Катсу ни разу не видел ее в бою, но каждый божий день видел ее за плитой или с метлой в руках, поэтому… не мог представить ее хранителем или вообще как кого-то, связанного с мафиозной семьей.

– У Мукуро, – буркнул он с неприязнью и запихнул в рот огромный кусок пирога. Резкий звук стукнувшего по столу ножа заставил его вздрогнуть, и он удивленно взглянул на Хром. Она стояла к нему боком и зажимала порезанный палец рукой, испуганно уставившись на доску. – Я… я принесу аптечку, – вызвался Катсу, подрываясь с места, но Хром его остановила.

– Я сама. Продолжай есть… пожалуйста, – с трудом выдавив улыбку, попросила она и быстрым шагом вышла из кухни.

Катсу сел, прожевывая пищу, и схватился за стакан с чаем. Аппетит резко пропал.

Хром вернулась через некоторое время и вновь принялась за готовку – молча. Но долго она не выдержала и повернулась к нему, сев за стол и взволнованно теребя подол фартука.

– Катсу, я думаю, что… тебе лучше не говорить отцу про то, что ты живешь с Мукуро. Ты же знаешь, у них натянутые отношения, так что он этого не одобрит.

– Ну… мне ведь нужно было где-то жить. Он сам меня выгнал! Если бы не Мукуро…

– Для твоего же блага, Кота-кун. Не говори. Тогда вы точно не помиритесь. – Хром порывисто поднялась, схватилась за нож и принялась бешено им орудовать. Катсу хотел возразить ей, но в дверь вдруг затарабанили, а через секунду в кухню влетела Юи.

– Так вот ты где?! – свирепо воскликнула она, хватая Катсу за шиворот. – Я с ног сбилась, пока искала тебя, а ты даже звонки игнорируешь?!

– Да я оставил телефон…

– Иди в свою комнату, у нас будет серьезный разговор, – ткнула она пальцем в сторону лестницы и подтолкнула его к ней. Ошарашенный Катсу даже не стал возражать и поплелся наверх, опасливо оглядываясь на нее.

Юи проводила его взглядом и, удостоверившись, что он действительно скрылся в спальне, посмотрела на Хром, которая удивленно наблюдала за их коротким диалогом.

– Вы готовите для Кеи-сана? – спросила она, подходя ближе и заглядывая в миски с заготовленной нарезкой. – Могу помочь вам? Всегда хотела научиться готовить.

– А… как же Катсу?

– Надо же было от него избавиться, – весело произнесла Юи. – Сначала я хотела бы поговорить с будущим свекром.

Хром улыбнулась, подвигаясь в сторону. Показное дружелюбие девочки ее насторожило; она нервно поправляла непослушную прядь волос, выбивающуюся из-за уха, и ее глаза бегали туда-сюда, выдавая ее беспокойство. Тем не менее, Хром решила вести себя как ни в чем не бывало, чтобы лишний раз не нервировать ребенка.

– Нет, постой. Никуда такие куски не пойдут, нужно нарезать немного тоньше, чтобы успело прожариться, – подсказала она, когда Юи, взявшись за нож, принялась «помогать».

Юи смотрела, как ловко и быстро она орудует ножом, пробует специи и смешивает их, и немного ей завидовала. Она плохо помнила жену Кеи-сана, но запах ее выпечки застрял в ее голове надолго. И Мей, и Хром были замечательными хозяйками, женственными, красивыми и скромными – Юи была совсем другой. Ей следовало родиться мальчишкой, но судьба распорядилась иначе. До тринадцати лет она искренне считала себя особенной: пока подружки обсуждали мальчиков и вдохновлено наряжались, она тренировалась с отцом и Кеей-саном, лелея мечту возглавить Вонголу в свое время – как Восьмая. Потом как гром среди ясного неба ее помолвка с Катсу, которого она тогда лишь мельком видела, и Кея-сан, похвала которого вдруг стала восприниматься совсем по-другому. Отец всегда говорил о нем с глубоким уважением и даже восхищением, и это ее невероятно увлекало, ведь ее отец был самым сильным и самым влиятельным. Когда Кея-сан приходил к ним, она садилась к отцу на колени и внимательно вслушивалась в их разговоры, пытаясь вникнуть в смысл, и смотрела, смотрела и не могла насмотреться. На легкую полуулыбку-полуусмешку, вздернутые брови и непроницаемые серые глаза; слушала ровный голос и с содроганием сердца ловила каждый смешок… Она его любила, и это нельзя было спутать с детской влюбленностью, на которую она поначалу все списывала. Она просто слишком рано повзрослела.

– Извините за вопрос… – сказала она, когда они закончили с нарезкой и Хром включила плиту. – Вы любите Кею-сана?

– О… это неожиданный вопрос, – смутилась Хром. – Я не привыкла обсуждать такие личные вещи с… другими, извини.

– Ничего. Это вы извините, что задала такой вопрос.

Хлопнула входная дверь.

– Я дома, – раздался хмурый голос, и Хром удивленно взглянула на часы, вытирая руки полотенцем.

– Ты рано, – радостно произнесла она, выходя из кухни. Первым порывом Юи было тоже выбежать навстречу, но она все же осталась, понимая, что увиденное ее явно не порадует. А потом она вспомнила о своем признании, что вылетело у нее тогда совершенно случайно, и ей захотелось провалиться сквозь землю. – Если немного подождешь, то сможешь утолить голод – я не ждала тебя так рано.

– Я все равно собирался в душ и проверить почту, – подал плечами Хибари и увидел Юи, замершую у плиты в растерянности. – У нас гости.

– Да, и Катсу пришел домой. Я накрою на четверых.

– С возвращением, Кея-сан, – весело подлетела к нему Юи, решив вести себя привычно, но Хибари не улыбнулся как всегда, а мрачно посмотрел на нее. – Я… просто зашла…

– Говорила с Катсу?

– Нет, пока нет.

– Отлично. – Кея развернул ее за плечи и подтолкнул к двери. – На выход тогда, есть разговор.

Он вывел ее в гостиную и, посадив в кресло, встал напротив нее, скрещивая на груди руки.

– Я не хотела говорить вам о том, что я… Это просто вырвалось и…

– Меня это волнует меньше всего, Юи. Я хочу знать о том, что наплел тебе твой отец, – процедил Хибари.

«Волнует меньше». Что ж, от него именно такой ответ и ожидался. Даже не обидно. Почти.

– Он мне рассказал все. О том, как… Рокудо с вами поступил.

– И ты поверила? Я был куда более высокого мнения о твоих мыслительных способностях.

Юи удивленно вскинула брови. Хибари смотрел на нее без тени улыбки на лице, жестко и предельно серьезно.

– В каком смысле? Ну, вы же ненавидите его и…

– И? Твой отец просто хотел, чтобы ты перестала на него наседать, вот и ляпнул первое, что пришло в голову.

– Отец бы мне никогда не соврал.

– Подумай сама: если бы такое произошло, разве я позволил Рокудо Мукуро до сих пор ходить по этой земле?

Юи замолкла, поникнув. У Хибари с врагами всегда был разговор короткий, поэтому да – странно, что этот Рокудо до сих пор жил, после такого-то…

– Простите, я… и не подумала…

– Юи, больше не пытайся копаться в моем прошлом – оно тебя точно не касается. Что о твоих словах после… – Юи напряглась. – Я сделаю вид, что ты мне ничего не говорила, а ты поскорее выбей эту дурь из своей головы, займись тренировками и учебой. Это детское и скоро пройдет. Иди домой. – Хибари поправил галстук и вышел из гостиной, оставив ее одну.

В первый раз в жизни ей действительно хотелось расплакаться.

***

За столом стояло напряженное молчание. Юи ушла, несмотря на просьбу Хром остаться на обед, и спустился вниз Катсу, которому надоело сидеть в своей комнате. Едва оказавшись в кухне, он нос к носу столкнулся с отцом, и чуть не грохнулся в обморок от уничтожающего взгляда, которым тот его одарил.

Разговор не завязывался. Хибари ел, изредка отвлекаясь на телефонные звонки, разрывавшие его мобильный, Хром беспокойно переводила взгляд с него на Катсу, возившего палочками по тарелке, и в целом было очень неуютно.

– Ты хочешь вернуться? – вдруг спросил Кея, и Катсу резко выпрямился.

– А можно?

Ответ Кее явно не понравился: он нахмурился и молча отпил чай, сверля сына тяжелым взглядом.

– Я столько раз говорил, что терпеть не могу, когда отвечают вопросом на вопрос, а ты все продолжаешь наступать на те же грабли.

– Простите.

– Снова извиняешься. Что-нибудь, кроме этих жалких слов, присутствует в твоем словарном запасе?

– Кея, перестань, – не выдержала Хром. – Катсу пришел, чтобы вы смогли помириться, отнесись к этому с пониманием и пойди навстречу.

– Мы не ругались, чтобы мириться, просто кто-то повел себя глупо и отвратительно, – отрезал Хибари. Катсу чувствовал себя ничтожным и крошечным, и изо всех сил пытался не отводить взгляд – отец бы тогда просто взорвался. – Ты не прогуливал школу?

– Н-нет.

– Нет? Странно, учитывая то, что я получил письмо от руководства. У тебя опоздание и прогул – всего за два дня. Почувствовал свободу? И посмел соврать мне?

– Я просто… – Катсу убрал со стола руки, когда понял, что не может унять дрожь в них, и попытался перевести дух. Было безумно страшно и горько – в его тщательно лелеемых мечтах эта встреча происходила куда более тепло. – Я был сбит с толку и… забыл поставить будильник… Если бы Мукуро… – Он прикусил язык, заметив, как побледнела Хром, но было уже поздно.

Хибари прищурил глаза и слегка подался вперед, откладывая в сторону палочки для еды. Катсу вцепился в край стола, задерживая дыхание. Сердце буквально провалилось в пятки.

– Что «Мукуро»? – произнес он таким голосом, что это выбило из головы все внятные и невнятные мысли. – Ты забыл поставить будильник, и если бы не Мукуро…

– Он позвонил мне и разбудил, – быстро нашелся Катсу.

– А где ты ночевал?

– У… Савады-сана. У Юи.

Хибари вдруг улыбнулся. Но от этого стало еще более жутко.

– Ты в моем доме, врешь мне в лицо. Чего ты ожидаешь от меня?

– Кея… – взяла его за руку Хром.

– Это тебя не касается, – отдернулся он и поднялся. – Ты живешь у Рокудо? – почти по слогам процедил Хибари, и Катсу испуганно вскинулся, отступая. – Живешь?

– Да… – еле выдавил Катсу, и Хибари, мгновенно изменившись в лице, ударил его наотмашь, опрокидывая на пол. При падении Катсу схватился за скатерть, и вся посуда посыпалась с нее, оглушительно разбиваясь.

– Кея, перестань, это же ребенок!

– Не лезь, – терпеливо повторил он и, схватив сына за пиджак, поднял.

– Я не понимаю, что я такого… – Катсу вцепился в его запястье, пачкая светлую ткань рубашки кровью – порезался об осколки, когда пытался подняться.

Хибари дернул его за воротник, обрывая пуговицы, и уставился на его шею, замерев. Катсу с ужасом смотрел в его разом побелевшее лицо, стеклянные глаза, а потом его лицо скривилось в отвращении, и он отпустил его, отворачиваясь.

– Папа… отец…

– Не смей так меня называть, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Ты с ним… – Он закрыл глаза. – Ты с ним спал.

– Кея, ты что такое говоришь!

– Ты посмотри на него! – несвойственно для себя повысил голос Хибари, вновь хватая Катсу за шиворот и швыряя его к Хром. – Этот ублюдок еще и смеет… оставлять доказательства… Он смеется надо мной… Этот…

Хром осторожно обняла Катсу, словно закрывая собой, и мельком увидела на коже в разорванном вороте рубашки потемневшее пятнышко – словно синяк.

– Ты не похож на меня, – сказал Хибари с омерзением. – Ты ничем на меня не похож. Ты – не я. Убирайся из дома. Я больше не хочу тебя даже видеть. Как мой сын ты для меня просто не существуешь.

– Отец, пожалуйста, выслушай меня, – дотронулся было до него Катсу, но Кея отпрянул от него, словно он был зараженным.

– Вон, – уже более спокойно повторил Хибари, пронизывая его ледяным взглядом. – Иди к Рокудо и предавайся утехам дальше. Ничтожество, которое и травоядным даже не назовешь. – Он усмехнулся. – «Тем более»… Так вот что он имел в виду. Сублимировать свои омерзительные желания… какого это, Катсу? Быть в чьих-то глазах лишь отражением. Это то, чего ты достоин. Чего вы оба достойны. Проваливай, в моем доме тебе больше делать нечего.

Катсу на негнущихся ногах двинулся к двери, сгорая от стыда и обиды. Хром ринулась за ним, но Хибари поймал ее за локоть.

– Не иди за ним.

– Я тебе не рабыня, – отрезала Хром и, вывернувшись, вышла из кухни.

Хибари сел за пустой стол и запустил в волосы пальцы. На какое-то мгновение он словно окунулся в свой ночной кошмар. Заученным движением он вынул из кармана пакетик с таблетками и жадно проглотил сразу три.

Иногда ему хотелось стереть себе память.

========== Глава двенадцатая. О свадьбе и вреде алкоголя ==========

Стучаться пришлось очень долго – Хром даже успела пожалеть, что слишком рано отдала свой комплект ключей. Катсу стоял рядом, облокотившись на стену, и пустым взглядом смотрел в землю, замерев, словно изваяние.

Хром догнала его у самой дороги. Он бежал так быстро, что потерял полуобутый ботинок, и, споткнувшись, упал, проехавшись ладонями и коленями по асфальту. Он весь трясся и кусал губы, а из глаз текли редкие слезы – было видно, как он отчаянно пытался их сдержать, но не мог. Она не смогла сказать ему ни слова – просто не знала. Слова утешения вряд ли его успокоили бы, а давать ложные надежды она не имела права. Поэтому она лишь протянула ему руку, чтобы помочь встать, а он, наверное впервые, взялся за нее и по-настоящему расплакался.

Пока они ехали, он немного собрался, хотя и молчал весь путь, мрачно наблюдая за мелькавшим мимо окон пейзажем. Хром видела, как из разбитой губы текла кровь, как дрожат его плечи, но старательно хранила тишину, позволяя ему прийти в себя.

Конечно, она понимала чувства Кеи: он всегда все держал в себе, делал вид, что ему все равно, но она-то знала, что ничего он не забыл, как трудно ему смириться. Как после долгого взгляда на нее иногда передергивает плечами, как он старается не смотреть ей в лицо, когда наклоняется, чтобы поцеловать, как злится при упоминании имени Мукуро, и как пытается держать дистанцию с людьми, позволяя им касаться себя в редких исключительных случаях. Он не боялся – вряд ли существовало хоть что-то, чего он мог бы испугаться, – он ненавидел. Ненавидел Мукуро, свою тогдашнюю слабость, ненавидел Кокуе Лэнд и даже порой ненавидел Саваду, из-за которого этот человек вообще возник в его жизни.

Она прекрасно понимала чувства Хибари к Мукуро – его злость, ненависть и беспокойство, но она не могла принять отношение Кеи к собственному сыну, к ребенку, который в нем души не чаял, старательному, милому мальчику, которому просто не повезло родиться не таким, каким его хотел видеть отец.

– Йей! – радостно крикнули из-за двери, и послышалось щелканье бесчисленных замков. – Так и знал, что… – Кен удивленно замер, увидев на пороге Хром. – О, это ты. Разве ты не свалила к своему любимому Хибари с концами? – состроил он оскорбленное лицо. – Или этот мудак тебя уже выгнал?

– Кен, – одернула его Хром и посторонилась, подталкивая к порогу Катсу. – Можно он поживет у тебя какое-то время?

– Эээ… – Парень, казалось, выпал из реальности и просто бессмысленно пялился на Хибари-младшего. – Нахрена? В смысле, нафиг он мне нужен?

– У него небольшие проблемы… с Кеей, так что… не откажи.

Кен почесал затылок; ему совсем не улыбалось разделять одну крышу с отпрыском Хибари, которого он терпеть не мог, но после того, как Чикуса нашел себе зазнобу, в доме стало несколько… одиноко. Да и появилась возможность поиздеваться над пацаном, представляя, что это на самом деле его отец.

– Будет делать, что я скажу, – деловито произнес он, приняв важный вид. – И недолго, а то у меня и свои дела есть.

– Конечно, – улыбнулась Хром и вошла в дом, буквально на буксире таща за собой Катсу. – Принеси, пожалуйста, аптечку. Он… немного поранился.

Кен с подозрением оглядел их и, ворча, поплелся на второй этаж, а Хром, усадив Катсу на диван, села напротив.

– Только не говори, что все будет хорошо, – глухо попросил он, глядя в сторону.

– Не буду. – Она протянула руку и коснулась его разбухшей губы. Катсу зашипел и отдернулся, мгновенно ощетинившись. – Я обработаю порез и ушиб. Посиди спокойно.

Кен принес аптечку и на всякий случай – полотенце и миску с теплой водой, а потом Хром отправила его на кухню заваривать чай. Она хотела без посторонних хотя бы немного приободрить мальчика.

– У твоего отца сложные отношения с Мукуро… потому он так разозлился. Я не прошу его понять, просто… такой он человек. Глупое оправдание, но оно правдивое.

– Я всегда твержу себе об этом, – выдавил Катсу. Голос его то и дело надрывался, но он силился держать себя в руках. Он все еще смотрел куда-то в стену, морщась от боли, пока Хром промокала смоченной в спирте ватой его ушибы. – Мама говорила… такой характер у отца… что нельзя человека изменить и… все в таком же духе. Неужели мне терпеть всю жизнь?

Хром отложила в сторону медикаменты и положила ладонь на его трясущуюся руку. Ей было так его жаль, и так горько, что она не могла ничем помочь – ни ему, ни Кее.

– Он так разозлился, потому что… – он запнулся, и его лицо приобрело практически багровый оттенок, – потому что я был с Мукуро?

Хром растерялась от такого прямого вопроса и сама покраснела. В голове все еще не укладывалось, что Мукуро – тот Мукуро, которого знала она – мог… совратить ребенка. И не просто ребенка, а сына Кеи. Хотя, это-то было как раз и понятно. Неужели все его слова о переосмыслении жизни были очередной ложью? Осознавать это было тоже чертовски тяжело.

– Тебе лучше держаться от него подальше, – выпалила она и, порывисто поднявшись, вышла из гостиной, едва не сбив с ног Кена, шедшего к ним с подносом в руках.

– Эй, сдурела?! – возмутился он, но ответом послужил лишь хлопок входной двери. – Совсем с ума сошла, как переехала к этому уро… к твоему папочке. – Он швырнул поднос на журнальный столик, расплескав по нему половину содержимого кружек. – Черт! Что за непруха сегодня… Это точно все из-за тебя, коротышка, – разозлился Кен и упал рядом с Катсу на диван. – И зачем я согласился на тебя?

– Я могу уйти.

– Да щас прям. Я же пообещал этой дуре, что пригляжу за тобой. – Он вздохнул, откидываясь на спинку дивана, и уставился в потолок. – Каки-пи, наверно, сегодня опять не придет, так что придется торчать с тобой.

Катсу с отсутствующим видом кивнул, вряд ли осознавая услышанное. Было больно думать – обо всем. Об отце, о Мукуро, и Хром, о себе. Наконец-то с его глаз спала пелена наивности и слепого детского обожания, хотя он хотел бы остаться с ней навсегда. Стоило бы уже признать, что ему никогда не видать одобрения отца, ласковой улыбки, приветливых слов. Это все было не в его ХАРАКТЕРЕ. Долбаном характере! Мама постоянно твердила: «у отца такой характер», Савада-сан повторял слово в слово, и Хром говорила то же самое. У всех есть характер, но почему в других семьях так… тепло? Уютно.

Катсу не раз ночевал в гостях у Савады-сана, и там атмосфера была совсем иной. Юи трещала без умолку, шутила, Савада-сан улыбался, много их хвалил, рассказывал интересные истории про свое и хранителей прошлое. Когда не было веселой Хару, которая готовила им ужин, они заказывали пиццу и сидели вместе у камина. Савада-сан часто отлучался, его телефон постоянно разрывался от звонков, но это нисколько не мешало. Вот такой должна быть семья. И таким должен быть отец.

Да, отец сильный, его боятся и уважают, но Катсу с этого-то что?

Впервые в его жизни появился человек, которому есть до него дело. Который интересуется его жизнью, проявляет заботу… которому он нравится не потому, что он сын самого Хибари Кеи.

– Есть телефон? – спросил Катсу, заставив Кена вздрогнуть. Тот уже успел погрузиться в собственные думы и совсем забыл о своем навязанном госте.

– На кухне. Эй, если будешь с папашкой болтать, пусть сюда не идет, а то получит!

Катсу промолчал про то, что, скорее всего, он просто боится с ним увидеться и ринулся на кухню. Он знал номер Мукуро наизусть и просто жаждал поговорить с ним, увидеть его. Раз отец вернулся, значит и он должен.

Пока он набирал номер, у него вспотели руки и сбилось дыхание. Он не видел Мукуро с того самого момента, как… как они… того самого. Как с ним говорить, как реагировать. Кто они сейчас друг другу вообще?

Очень резко его мысли приобрели совсем иной оттенок.

Мукуро взял трубку после первого же гудка.

– Я же сказал, что сегодня слишком устал, чтобы тебя выгуливать, – услышал веселое Катсу, и от сердца мгновенно отхлынуло. И почему-то сразу захотелось расплакаться. Мукуро бы обязательно нашел нужные слова.

– Это я…

– Катсу? Эй, ты что там делаешь? – его голос сразу изменился – стал удивленно-взволнованным, и даже такая мелочь грела сердце. – Я приехал с кучей еды, думал, что мы завалимся… на диван и будем болтать всю ночь напролет, а тебя и след простыл. Что-то не так?

– Я говорил с отцом…

– О… это все объясняет. Тяжелый разговор?

– Очень.

– Он тебя ударил?

Катсу не ответил, но, очевидно, Мукуро и сам все понял – не нужно быть оракулом, чтобы догадаться.

– Я сейчас буду.

– Постой… Я… не знаю, стоит ли.

Тишина в трубке воцарилась на несколько томительных мгновений.

– Вот как. Могу узнать причину немилости?

– Отец догадался. Ну, о том, что мы сделали…

– Что мы занимались любовью?

– Д-да! – выпалил Катсу, невероятно смутившись. Такая прямолинейность выбивала его из колеи.

– Это плохо. Как любой родитель, он, должно быть, в полнейшем шоке. И, конечно же, безумно зол. – Мукуро снова ненадолго замолк. – Я скоро буду. Твой непутевый отец и так выгнал тебя, зачем же следовать его правилам снова и снова? Одобрения ты все равно не получишь – это не в его характере. – На этой фразе Катсу скрипнул зубами. – Ждите.

Биение сердца медленно приходило в норму. Катсу повесил трубку и опустился на стул, накрывая дрожащей ладонью другую. А в следующий миг из гостиной раздался удивленно-радостный голос Кена, удивленно-радостно выкрикивающий имя Мукуро.

– Да-да, я тоже рад тебя видеть. Решил разбавить твою скуку, так что ставь какую-нибудь новинку Голливуда, а я разогрею пиццу.

Катсу вскочил, растеряно заметался по кухне и, запрыгнув обратно на стул, нервно застучал пальцами по столешнице. Что ему сказать? Что сказать?!

Мукуро появился на пороге, улыбающийся и счастливый, с влажными после душа волосами и в домашней одежде, в руках он держал пакет с чипсами, картошкой и коробку с пиццей.

Катсу вылупился на него, не зная, что делать, и Мукуро едва не рассмеялся, прекрасно понимая чувства подростка. Тепличные дети такие наивные и глупые, что он даже порой не жалеет, что детство у него выдалось… несколько трудное – он хоть вырос вполне дееспособным. Немного сумасшедшим, но у кого нет недостатков?

– Что, не соскучился по мне за два дня-то? – склонив к плечу голову, поинтересовался он, положив продукты на стоявший рядом стул, и раскинул в стороны руки. Катсу расплылся в улыбке и бросился ему на шею. – Вот это я понимаю – встреча. Этого я ждал, когда пришел домой. А тебя не было, – укорил его Мукуро. – И ты забыл мобильный, дурачок, – добавил он и, выудив из кармана телефон, протянул ему. – Больше так не делай.

– Угу. Прости. Я хотел увидеться с отцом, думал, что смогу помириться с ним.

Мукуро рассмеялся. Катсу, насупившись, недоуменно посмотрел на него.

– Прости, это не повод для веселья, но заслужить благосклонность Кеи можно только посмертно. Знаешь, сколько раз я пытался с ним помириться?

– Но я ведь его сын.

– Не думаю, что для него это такой уж важный критерий. Мне жаль. – Мукуро потрепал его за щеку и обнял, зарываясь лицом в его волосы. – Может, вместе сходим к нему, и я попытаюсь объясниться? Не хотелось бы, чтобы он считал меня растлителем, маньяком или извращенцем.