Текст книги "Отражение (СИ)"

Автор книги: SmileGin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Катсу же был идеальным вариантом: несчастный маленький ребенок, которому достался далеко не самый лучший отец, от него будут ожидать тех же успехов, той же силы, а каждый провал будет сопровождаться недоумением и, возможно, некоторым сочувствием к Кее.

Логично было бы попытаться захватить сознание Катсу в юном возрасте – быстрее сломить сопротивление, и особых навыков иметь для этого было не нужно, но Мукуро быстро отмел этот вариант. Решение далось просто: Хибари сразу бы пресек любые поползновения в его сторону, Мей, откровенно не доверявшая Мукуро, вряд ли бы светилась от счастья, что ее сын с ним общается, и мальчишка вполне мог его испугаться, послушать родителей и избегать контакта с ним.

Понаблюдав за Катсу несколько дней и удостоверившись в том, что его отношения с горе-папашей весьма и весьма прохладны, но не так и ужасны, как могло показаться на первый взгляд, он решил выйти из тени, чтобы закинуть удочку.

Катсу тренировался, и тренировался много. Было видно, что он предпочел бы развлечься, как любой ребенок в его возрасте, но он терпеливо и усердно изучал технику ведения боя, дрался с быстро меняющимися тренерами, изредка Кея удостаивал его своим вниманием и проводил с ним учебную программу такой сложности, что несчастная Мей едва слезами не обливалась, зализывая своему ребенку раны и успокаивая его. Особенно трудно давались уроки по контролю пламени: пламя облака у него было сильным и ярким, он пугался или терял над ним контроль, а Кея добавлял масла в огонь, свербя его пронзительным ледяным взглядом и обзывая травоядным и слабаком. Мукуро видел, что потенциал у мальчишки был неплохой: количество пламени зашкаливало, и это заставляло немного нервничать. Если тренировки принесут плоды, отношение Кеи к отпрыску может сильно смягчиться, а тогда к Катсу будет не подобраться. Нужно было вмешаться, и Мукуро с легкой совестью это сделал.

Подгадав время, когда Катсу будет в одиночку тренироваться на заднем дворе своего поместья, он стащил у него кольцо – это было нетрудно, даже не пришлось ждать, когда малец решит отдохнуть. Катсу до самых сумерек искал кольцо, и в конце концов так разрыдался, что потом упал на траву без сил и лежал так с добрые полчаса, пока Мукуро не появился перед ним и не вернул кольцо, которое якобы нашел невдалеке. Конечно, кольцо он подменил. Это позволяло не опасаться того, что Катсу со временем научится управлять своей силой и заслужит тем самым благосклонность Хибари.

Но тут же возникла новая проблема: Кея довольно умен, просто захватить сознание Катсу будет недостаточным, чтобы заставить его подчиняться, нужен стопроцентно беспроигрышный вариант. После долгих размышлений он понял, что ему нужны кольца Ада, которые были у него в будущем параллельного мира и которые он так и не пожелал искать. Одно кольцо позволило бы связать свое сознание с чужим, не вселяясь при этом в его тело, а второе – связало бы их жизни. Тут уж, как бы Хибари не изворачивался, возможности без потерь уйти от него он бы не нашел.

Когда он овладел в полной мере силой одного из колец, то сразу же связался с Хром. Ему ничего не стоило заставить ее создать между ними цепь, и первым его приказом для нее стало убийство Мей, которая в этот момент лежала в больнице после очередного осложнения при болезни. Хром противилась и умоляла его не заставлять ее исполнять поручение, и новоприобретенная сила никак не могла с ней поладить. Раздосадованный Мукуро решил действовать по старинке, влез в ее сознание и сам сделал всю грязную работу, а после – принялся за изучение колец с еще большим усердием.

Параллельно с работой над ними, он развернул среди семей Альянса обширную пропаганду против Вонголы. Вселялся в донов, их главных помощников, расписывал в красках о тирании Савады, о перспективах после его устранении, и понемногу огонь недовольства возгорался, порождая массовые отказы от сделок с Вонголой и недоверие к ее союзникам.

В конце концов, переманить на свою сторону Кею было одно, а вот уже после уничтожить Саваду – совсем другое. Его нужно было сломить, заставить нервничать, истерзать морально, а потом уже и физически.

Мукуро вернулся в Намимори и, увидев Катсу, остался в полном шоке от его поразительного сходства с Кеей. Никогда бы не подумал, что можно быть настолько похожими внешне, даже если речь шла об отце и сыне.

Первоначально он не намеревался набиваться мальчишку в любовники, даже мысли такой не возникало. Он думал, что просто подружится с ним, заменит отца, так сказать, но не удержался, глядя в его лицо, глаза, которые принадлежали совсем другому человеку. Но так вышло даже лучше.

Как и ожидалось, Кея к сыну совсем охладел, бросив даже попытки слепить из него хоть что-то стоящее.

Отношение других людей к Катсу было теплым, но жалостливым, что ребенок, конечно же, прекрасно чувствовал и еще сильнее уходил в себя. Поэтому расположить его к себе было совсем нетрудно. Катсу не доставало внимания и заботы после смерти матери, поэтому он со всей страстью отдался Мукуро, не думая ни о последствиях, ни о том, как все быстро развернулось, что уже должно было вызвать подозрение.

Потом, к его удовольствию, Савада объявил о войне с Альянсом, что развязывало ему руки.

Следующей ступенью было налаживание отношений Катсу и Кеи, чтобы в определенный момент Хибари решил его спасти даже ценой себя самого, и это оказалось даже труднее. По большей части из-за Хром, что довольно сильно удивило Мукуро. Она с четырнадцати лет любила его, и было странно видеть ее, влюбленной в кого-то другого, тем более, когда этим «другим» выступал Кея – их внезапно общий камень преткновения. Мукуро не особо переживал за их отношения – Катсу в любом случае должен был стать для него приоритетом в выборе между ним и любовницей, но тут же опять произошла досадная неприятность.

Хром забеременела, а это уже рушило почти все. Кея вполне мог со скрипом отказаться от жизни Катсу в пользу жизни своего второго ребенка, рожденного к тому же от любимой женщины, а этого он допустить не смог.

Он встретился с Катсу, рассказал об истинной причине смерти его матери, умолчав о своей причастности к убийству. Хром простила Мукуро за тот приказ и за то, что все это он сделал ее руками, но простить саму себя никак не могла, хотя на самом деле ее вины не было совсем. Когда Катсу позвонил ей и на эмоциях пригрозил все рассказать отцу, если она сама не признается, Мукуро предложил им встретиться и поговорить наедине, и даже место выбрал заранее. Хром приехала быстро, долго просила прощения и плакала, умоляя Катсу не рассказывать Кее, говорила, что любит их и что боится его реакции. Мукуро ждал, когда она скажет, что во всем виноват он, а не она, но Хром молчала о нем, только смотрела испуганно и просительно, а Катсу, вспылив, хотел накинуться на нее, чтобы убить, но тут же остановился, едва она выпалила о том, что ждет ребенка. Он долго собирался с духом, но в итоге сжалился, и Мукуро вновь пришлось брать на себя всю работу. Он стоял в стороне, наблюдая за тем, как, подчиняясь его воле, Катсу вытаскивает оружие и идет к Хром. Она не умоляла пощадить ее: она хорошо его знала и понимала, что жалость – это не про него. Она хотела сражаться, хотела защититься, но она не могла убить Катсу, ведь она была частью их семьи и любила его не меньше Хибари. Поэтому она даже не сопротивлялась, просто плакала и просила не трогать их.

Мукуро счел все это трогательным, но выполнять ее желание не спешил. Ему было немного ее жаль, но он всегда осознавал, что эти ребята с ним не до самого конца. Он просто не мог позволить им умереть вместе с остальным сбродом. Для каждого была подготовлена своя смерть, о чем, впрочем, Чикуса и Кен знали всегда.

Следующей на очереди была раздражающая дочь Савады. Юи оказалась весьма проницательной девчушкой, которая сразу почуяла неладное и невзлюбила Мукуро с первой их встречи. Поняв, что она неровно дышит к Кее, Мукуро даже порадовался, что она умрет, так или иначе.

Подговорив семью Трелинно из Альянса попугать Саваду, он похитил детей из школы, решив убить двух зайцев сразу: избавиться от девчонки, а заодно посмотреть, изменились ли отношения Катсу и Кеи, и как сильно. Глава Трелинно – Витор – буквально спустя пять минут после похищения затрясся в ужасе, запоздало осознав, что Савада ни за что не простит ему такого преступления, и Мукуро успокоил его тем, что забрал детей, пообещав вернуть их родителям.

Он запер их на заброшенной стройке и присоединился к группе поиска, не без удовлетворения наблюдая за тем, как усиленно работает Хибари, чтобы найти сына. Все шло удивительно хорошо.

Мукуро дернул за цепь, связывающую его с Катсу, заставил его создать барьер возле их импровизированной камеры, отвлекся на разговор с Гокудерой, а когда вернулся к маленьким жертвам, увидел, что Юи уже очнулась и смогла освободиться. В отличие от Хром она сопротивлялась до последнего, хотя полную силу не высвобождала, не желая сильно вредить Катсу. Она сразу поняла, что им управляют и безошибочно угадала, кто именно, держась при этом самоуверенно и нагло. Мукуро надоело гоняться за ней, он отбился от поисковой группы и просто поменялся с Катсу сознанием, захватывая его тело. Как бы сильна ни была Юи, ей было не по силам с ним справиться, и Мукуро, довольный работой, вернулся к себе, оставляя Катсу в одиночестве.

Когда они вбежали в здание и нашли Юи, Тсуна едва не сошел с ума, а Хибари только понял, насколько все серьезно. Мукуро смотрел на его отчужденное лицо, безразличный взгляд, и понимал, что на самом деле его обуревают совсем иные эмоции. И когда он нашел Катсу, то убедился в этом, потому что Хибари впервые его обнял и попытался остановить его, чтобы тот не увидел Юи.

Хибари лишился Хром и своего будущего с ней, но у него был Катсу, и все тепло, что должно было достаться будущей жене и нерожденному ребенку, перешло к нему.

Нападение Трелино на базу было неожиданным, Витор стал действовать самостоятельно и весьма глупо. Если бы его захватили в плен, он стопроцентно развязал бы язык, и Мукуро без всяких сожалений избавился от него под шумок.

Мукуро ликовал. Савада был раздавлен, Хибари потихоньку сближался с сыном, а это значило, что все приготовления завершены, осталось лишь подождать, пока не настанет точка невозврата для Кеи. Это должен был стать момент, когда он решит оборвать его отношения с Катсу, а это могло произойти только в том случае, если ему удастся объяснить ребенку, в чем дело. Он должен рассказать о себе, о том, что произошло в Кокуе Лэнд на самом деле. Кея всегда молчал об этом, никогда никому не рассказывал и не обсуждал это с теми, кто знал, для него тот инцидент был пятном позора и унижения, и гордость не позволяла о нем даже заикаться.

Но сейчас Кея сказал. И тем самым поставил жирную точку в тщательно подготовленном плане Мукуро.

***

Катсу не знал, сколько прошло времени, он очнулся лишь когда сквозь забитые досками окна проступили лучи солнца.

Скрипнула протяжно дверь, и он увидел в подернутой светом темноте смутный силуэт отца. Он стоял, вцепившись в дверной косяк, а потом отступил от него, неровным шагом приближаясь к Катсу.

– Отец… – прошептал он пересохшими от волнения губами. Хибари присел перед ним на корточки, напряженно глядя куда-то позади него, и Катсу с болью смотрел на него, разглядывая разбитую губу и открытую шею, испещренную темными синяками.

– Как ты? – спросил Кея, и Катсу вздрогнул от неожиданности.

– Как… я? Как вы, отец?

– Со мной все в порядке, – помолчав, ответил он, но было заметно, как дрожит его рука, которую он положил ему на плечо. – Слушай меня внимательно. У тебя будет какое-то время, когда Мукуро снимет с тебя контроль, чтобы захватить тело Савады. Прислушивайся к ощущениям, к этой цепи, и жди, когда она ослабнет.

– Х-хорошо, но как же ты?

Кея отвел взгляд, поджав губы, и вдруг улыбнулся.

– Савада знает, что делать. Я оставлю все на него. – Он провел рукой по его волосам, с трудом выдавив улыбку. – Тебя всегда называли моим отражением, и это действительно так. В зеркале все отражается совсем наоборот, как и ты – полная моя противоположность. Ты такой, каким должен быть нормальный человек. Может быть, я должен был быть таким. Может, я даже хотел. – Отец замолк, устало и тяжело глядя в сторону. Катсу бы отдал многое, чтобы разделить с ним хотя бы часть его боли. – Я всегда держался подальше от других, чтобы не зависеть ни от кого, чтобы никогда… Когда ты один, то отвечаешь только за себя. Прошу, запомни это.

– Почему ты так говоришь, как будто… прощаешься? – глотая ком в горле, спросил Катсу, и отец вновь надолго замолчал.

– Потому что это прощание. Как только цепь упадет, найди тело Мукуро, оно должно быть где-то рядом, и оборви его жизнь.

– Нет, – в ужасе замотал головой Катсу, – ты же умрешь вместе с ним, если я так сделаю! Я ни за что…

– Катсу, просто сделай так, как я тебе сказал. Для меня все равно такая жизнь, которая меня ожидает, хуже любой смерти. Я… не делай так, чтобы то, что мне пришлось сделать, было напрасным. Освободи себя. – Он потянулся навстречу, словно хотел поцеловать его в лоб, но вдруг остановился, скривив лицо в отвращении. Ему было противно от того, что он делал совсем недавно, и после такой грязи пачкать еще и Катсу он не хотел. – Ты единственный, кто важнее моей гордости. Единственный, ради кого я могу ею поступиться. Я… откровенно говоря, я был ужасным отцом.

– Нет, это не так! – Катсу обнял его, буквально стискивая в руках, и Кея, сначала дернувшись, осторожно погладил его по спине. – Ты всегда был замечательным отцом! Ты хороший! Не уходи, пожалуйста. Мы что-нибудь придумаем, обязательно.

Хибари улыбнулся и мягко отстранился.

– Я… Катсу… – Он ни разу в жизни не говорил эти слов, потому что они казались бессмысленными. Он всегда сомневался, испытывает ли эти чувства, но сейчас сомнений не было. Жаль, что он так поздно все осознал. – Я люблю тебя… – признался Кея, и ему даже стало легче. Никто больше не был настолько важен для него, никто.

– Папа… – выдохнул Катсу, и Хибари поднялся. – Стой! – Он хотел броситься следом, но цепь держала его на месте. – Папа, пожалуйста! – Он ударил кулаком по полу, разбивая пальцы в кровь, и продолжал звать, снова и снова, пока не охрип.

Катсу бился, пытаясь вырваться из невидимых пут, проклинал себя за то, что так легко позволил Мукуро ее создать, и рыдал без остановки, обливаясь слезами. Если бы он был хоть чуточку умнее. Если бы послушал отца и Хром, которые предупреждали его. Если бы он прислушался к себе, когда видел, что что-то не так в его поведении. Так много если бы, которые он пропустил.

Это он был виноват во всем, с самого начала. И Мукуро. Мерзкий подонок, отравивший всю его жизнь, убивший так много близких ему людей, грязно пользовавшийся его руками, причинивший такую боль отцу… Какой же равнодушной, жестокой тварью нужно быть, чтобы сделать так много дерьма?

Он скрипел зубами, представляя его лицо, эту лживую улыбочку, этот заискивающий взгляд, который в один момент сменившийся в снисходительно-покровительский.

Он ожесточенно дернул рукой и внезапно это далось ему легко. Он тут же подорвался с места, выстраивая в сознании миллионы барьеров, чтобы цепь к нему вновь не подобралась. Он стоял, прижавшись к стене, осознавая, что теперь свободен, и тяжело дышал, пытаясь собраться с мыслями.

Отец сказал убить тело Мукуро. Но разве он мог сделать это? Зная, что отец умрет вместе с ним.. это было невозможно.

Но отец сказал, что для него подобная жизнь будет хуже смерти. Катсу даже не мог представить, что пришлось пережить ему за эту неимоверно длинную ночь.

Катсу побежал по комнатам, чувствуя, как бешено бьется в груди сердце, и нашел Мукуро на одном из верхних этажей, спокойно лежащим прямо на полу. Он был похож на фарфоровую куклу, красивую, но бездушную, и ему хотелось поднять его и швырнуть о стену, чтобы поглядеть, как разлетятся в стороны осколки.

Он подобрал кусок бетона и, прижав его к груди, подошел к телу.

Если он убьет сам себя, то отец сможет вытолкнуть Мукуро из своего сознания, он ведь сильный. Если бы Мукуро мог удержать его сознание сам, то не стал бы использовать его, чтобы этого добиться, так? Но отец не узнает о его смерти, пока они не вернутся, а тогда уже будет поздно. Захватив Саваду-сана, Мукуро станет непобедимым, и тогда отец уже ничего не сможет сделать. Катсу затрясло от мысли о том, что отец будет переживать подобные ночи снова и снова, и занес камень над головой Мукуро.

– Прости меня… – прошептал он и стиснул зубы до боли в челюсти. Он жаждал смерти Мукуро, но убивая его, он обрывал и жизнь отца. Драгоценное время шло, цепь могла снова натянуться в любой момент, но он не мог заставить себя сделать то, что нужно. Он был слабым, физически и духом, он не смог бы…

Внезапно он почувствовал ее – тонкую нить, что быстро переплеталась в тяжелые звенья, и запаниковал. Возвращается. Сейчас все будет кончено.

Он с криком опустил руку и повалился на пол, буквально слыша, как лопнула цепь. Он катался в пыли, стискивая окровавленный камень, и звал отца, хотя понимал, что он не придет.

Все кончено.

Цепь оборвалась, значит ему удалось убить Мукуро… убить отца. Значит, Савада-сан в безопасности. Он успел.

Убил Мукуро.

Катсу раскинул руки, глядя в серый потолок, и глупо захихикал. Он смеялся до коликов в животе, свернувшись в позе эмбриона, дергал ногами, покатываясь, а потом разрыдался.

Он упустил момент, когда неожиданно успокоился, и просто валялся в луже крови, бессмысленно глядя в обшарпанную стену.

Очнулся он от звука шагов.

Он подобрал выроненный из рук камень с налипшими на нем волосами и кровавыми ошметками и побрел к двери. Ему даже не было страшно. Если это Мукуро, то он накинется на него без всяких раздумий и либо убьет его, либо умрет сам.

Катсу спустился вниз и увидел Саваду-сана. Он стоял к нему боком, глядя в одну из комнат. Его руки горели ярким теплым пламенем, и на голове метался огонь.

– Савада-сан… – с облегчением вымолвил Катсу, выронив булыжник из рук. – Савада-сан! – крикнул он и побежал навстречу, но тут же запнулся, едва тот повернулся к нему. Савада мягко улыбался, и его глаз поблескивал алым цветом, давая понять, что он обознался. – Мукуро… Ты!..

Мукуро без особо труда швырнул его ударом в стену и стиснул горло.

– Я же убил… я ведь…

– Да, верно. Какой ты нехороший сын оказался, – елейно пропел Мукуро. Глаз Савады мерцал то красным, то родным карим цветом, и это было еще то жуткое зрелище. – Убил «меня», зная, что отец умрет тоже. Даже Савада не смог убить его.

– Что?

– Тсунаеши не так уж глуп, он раскусил меня в самый последний момент и даже ранил тело Хибари, но когда мог нанести решающий удар… просто не смог. Слишком много потерь пережил, чтобы допустить еще одну. Как я и говорил.

Катсу ошарашено смотрел на него, не узнавая в лице Савады эти незнакомые отталкивающие черты. Савада-сан мог убить, но не смог себя пересилить?

– А отец?..

– С ним все хорошо. Я, правда, почти распрощался с ним, когда Тсунаеши напал на меня, мне даже стало грустно, что Кея погибнет после всего-то одной ночи, но все прошло как по маслу. – Он приблизил к нему лицо, чуть ли не соприкасаясь с ним кончиком носа. – Я же просил, чтобы ты хорошо себя вел.

– Я убил тебя…

– Ты уничтожил одну из иллюзий. Не думал же ты, что я так просто оставлю свое тело у тебя под носом?

Катсу клацнул зубами, когда пальцы на его горле стиснулись сильнее, до хруста в позвонках.

– У меня сделка с твоим отцом, но я не давал ему никаких гарантий. Я говорил тебе, чтобы ты слушался меня, и тогда, может, я бы дал тебе шанс. Теперь, когда у меня есть Савада, нет нужды беспокоиться о тебе, контролировать Кею я смогу и без тебя.

Катсу вцепился в его руку, закатывая глаза. Горели огнем легкие, и в голове больно стучало, а он не мог даже открыть рот, не то, чтобы сделать вдох. В ушах стоял гул; Мукуро, кажется, еще что-то говорил, но он не мог понять, что именно, все слилось в единый звук – словно помехи радио.

А потом его захлестнула темнота. Спасительная темнота.

Комментарий к Глава двадцатая. Об убийствах и подчинении

Ну, вот и подошла к концу очередная работа.

Дорогие читатели, последняя глава выйдет очень скоро, и это будет эпилог. Он совсем короткий, и уже пишется.

Спасибо за внимание!

========== ЭПИЛОГ. О будущем и надежде ==========

Дул холодный морской ветер, подгоняя к берегу мутные грязно-красные волны. В воздухе пахло кровью и разлагающимся мясом, а от пыли, поднимающейся с будто бы прокопченной земли, першило в горле и щекотало в носу.

Совсем молоденькая девушка с короткой рваной стрижкой и в испачканном черном спортивном костюме неловко ступала по камням, устилавшим серый песок.

Где-то вдалеке пронзительно крикнула чайка, и девушка остановилась, высоко задирая голову к темному небу, которое застлали устрашающие тучи, изредка освещаемые вспышками молний. Она хотела увидеть птицу и солнце, но его не было так давно, что казалось блаженным сном. Чайка пролетела высоко-высоко, печально клекоча.

– Хибари-сан! – крикнула девушка, подбегая к высокому мужчине, ботинки которого лизали подступающая к ногам вода. Она взволнованно остановилась в полушаге от него, тоскливо наблюдая за тем, как он гасит пламя и присаживается на корточки.

Он стянул кольца с рук поверженных врагов и спрятал их в штопанный мешочек, прикрепленный к поясу. Он словно не услышал оклика, и девушка хотела было позвать его снова, но мужчина выпрямился и бросил в ее сторону недовольный взгляд.

– Что ты здесь делаешь? Возвращайся в убежище.

– Я думала, что вам нужна помощь, – сказала она и боязливо осмотрела груду тел, то поднимающихся над водой, то полностью скрывающихся под ней.

– Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи.

– Это вы так говорите. А на самом деле вам не помешает человек с пламенем солнца, – она прижала к груди руку с золотой коробочкой и покосилась в сторону. – Почему вы некоторых просто убили, а вот этих, – она кивнула на труп, у которого не было глаз, и руки были вырваны чуть ли не до самых локтей, – так жестоко?

– Потому что они иллюзионисты. А я их ненавижу. – Хибари передернул плечами, помрачнев еще сильнее, и стрельнул в ее сторону холодным, как гуляющий по коже ветер, взглядом. – Уходи, Като. Я не собираюсь с тобой нянчиться.

Девушка упрямо нахмурила брови.

– Моего отца убил этот ублюдок, – процедила она, стискивая челюсть. – Я хочу отплатить ему той же монетой.

– Ты слишком слабая. Возвращайся обратно. Ты для меня лишь обуза.

Девушка болезненно поморщилась и вдруг обняла его со спины, прижимаясь к его напряженному телу.

– Я беспокоюсь о вас. Вы всегда уходите и приходите так неожиданно, не даете о себе знать, заставляете волноваться… Пожалуйста, позвольте мне помочь вам. Я… я не смогла помочь своему отцу, но я хочу спасти вашего, Хибари-сан…

– Ты меня услышала, – холодно отозвался Катсу, убирая ее руки со своей груди. – Возвращайся в убежище. Сейчас же.

Она помолчала, печально глядя в его невозмутимо спокойное лицо, и отвернулась, вытирая ладонью глаза.

– Я поняла.

Катсу поджал губы, провожая ее взглядом, и одернул воротник, выходя на сушу. Ему не нужны были ненужные отношения, эти связи были цепями, что держали бы его в дали от своей истинной цели, сбили бы его с пути, ослабили. Отец говорил об этом, о том, что нужно держаться особняком, чтобы никто никогда не смог бы поставить его перед выбором между своими амбициями и чужой жизнью. Эта простая истина буквально выжжена в его сознании, вовремя пресекая все поползновения чужих людей подобраться к нему ближе. От Мукуро Катсу тоже кое-чему научился. Недоверию. Люди могут наплести что угодно, притвориться милыми и добрыми, любящими, а на деле они просто хотят использовать тебя.

Прошло уже четыре года с тех пор, как Мукуро заполучил Саваду и контроль над Тринисетте. Он без особого труда справился с мафией, перетянул на свою сторону множество людей, которые считали его несущим справедливость героем, корпящим на благо общества, но когда Альянс пал, под нож попали и прочие. Мукуро не щадил даже приближенных к нему, но обезумевшие от страха люди все равно ползли к его ногам, в надежде, что он пощадит их. Мукуро выдавливал из них все соки, заставляя сдавать своих же, совершать настоящие зверства, а потом отправлял в утиль, словно сломанную игрушку.

Все, что осталось у человечества – маленькие убежища, где количество человек не превышало двух сотен, разбросанные по всему миру. Им приходилось питаться крысами и сутками искать питьевую воду, а прятаться в чудом уцелевших бункерах и подвалах домов, скрываясь от очищающего пламени Мукуро. Он не переставал вещать о том, что их жертвы не напрасны, о том, каким прекрасным станет мир, когда все живое на нем переродиться заново, говорил много и красиво, и Катсу не мог не признать, что он убедителен, и находились безумные фанатики, верящие каждому его слову. Они приносили в жертву детей и юных девушек, сжигая их заживо или бросая в море, окрасившееся в темно-красный цвет. Когда Катсу встречал их на своем пути, то без всякой жалости убивал, а потом шел дальше. Иногда он виделся с Варией, в рядах которых заметно поредело, с Ямамото и Гокудерой, с Каваллоне, однажды встретил даже Козато Энму: они все еще возглавляли стремительно теряющее позиции сопротивление, и Катсу даже иногда помогал им. Он не ставил себе цели помочь людям; единственное, чего он хотел – освободить отца, а дальше пусть все хоть проваливается в ад.

Катсу отслеживал и смотрел на своем портативном видео приемнике кровавые ролики, которые в целях устрашения распространял Мукуро, и очень часто в них в роли карателя и палача выступал отец. Катсу иногда отрешенно и болезненно отмечал его стеклянный взгляд, механические, лишенные ловкости и гибкости движения, и думал, что безнадежно опоздал, но потом ловил в кадре его руки с незаживающими стертыми запястьями, улавливал быстрое подергивание радужки в глазах, когда цвет менялся с серого на красный и обратно, и понимал, что отец тоже борется. И что его сражение точно такое же тяжелое и отчаянное, как и у него.

Катсу шел на риск, появляясь в стратегически важных для Мукуро местах, устраивал там диверсии, порой с трудом оставаясь после таких выходок в живых, но он надеялся, что такой шумихой он даст отцу знать, что он жив, что он не оставил его, не забыл. Он хотел, чтобы отец тоже на него надеялся, чтобы не сдавался. Неважно, сколько времени это займет, он найдет способ его освободить.

Вдалеке прозвучал взрыв. В воздухе взметнулось красное и синее пламя – где-то шел ожесточенный бой, но для Катсу он не представлял особого интереса.

Он подкинул в воду камешек и бесстрастно уставился в нее, разглядывая себя в зеркальной глади. Он видел по ту сторону отца, словно он вот тут – под водой, совсем рядом, и стоит только протянуть руку, чтобы коснуться его руки. Когда-нибудь… когда-нибудь это случится. Он снимет с себя маску безразличия, обнимет его и, может быть, даже заплачет, если еще не разучился.

– Просто подожди еще немного, – попросил Катсу и улыбнулся самому себе.

Своему отражению.

Комментарий к ЭПИЛОГ. О будущем и надежде

Я очень надеюсь, что вы не разочаровались в рассказе. Я нежно люблю эту работу и хочу сказать огромное спасибо всем, кто поддерживал меня все это время. Спасибо за отзывы, за то, что читали, за вдохновение, что вы подарили – за все.

Я с грустью ставлю статус “закончен”, но в то же время я рада, что смогла дописать до конца, не растянув работу на еще большее количество глав (а это я умею).

Еще раз большое спасибо!

========== Бонус. О кошмарах и сожалении ==========

Мукуро никогда не рвался к власти над миром – это было желанием Бьякурана Джессо из параллельной реальности – никак не его. Он не мстил, не корчил из себя великомученика, просто искренне и от всего сердца хотел сделать мир лучше, и шел к этой цели буквально по головам. На земле столько несправедливости, жестокости и боли, которые несут люди, что шанса на их бескровное исправление уже не предвиделось даже далеко на горизонте. Мукуро не то, чтобы ненавидел людей – скорее, даже жалел их, наблюдая за ними с изрядной долей снисходительности и превосходства. Здесь нужно было начинать заново, как в мифах (а Библию Мукуро именно сборником легенд и считал) о всемирном потопе, с небольшими отличиями от устаревшего сценария: безобидных безгрешных животных убивать он не планировал, так что собирать всех тварей по паре не было нужды, да и потоки воды сменятся реками крови.

После того, как с лица земли исчезнет последний человек, он с легкой совестью и чистой душой погибнет сам. Он не был слепцом с завышенным самомнением и прекрасно осознавал, что сам никогда не был праведником, и грешков за его спиной предостаточно – потому он и не мог возвышать себя над остальными и оставить себя в живых, чтобы лицезреть воочию возрождение нового мира. Нет, все должно начаться с чистого листа, и если это означало и его смерть тоже – он был к этому готов.

Но перед этим он был готов сполна насладиться жизнью, чтобы возвращаться в хорошо знакомый ему ад, который ждет их всех без исключения, было не так печально. В райские чертоги он справедливо не верил и абсолютно не боялся гнева божьего. Если бы высшие силы существовали, разве появилась бы когда-нибудь нужда в таком, как он? Разве позволили бы ему творить все, что вздумается?

Мукуро, довольный собой и раскладом его резко поднявшихся в гору дел, приоткрыл один глаз, наблюдая за Хибари, застывшим у дверей.

Мукуро не хотел власти над миром – никогда, но почему бы ему не желать власти над одним человеком? Ему всегда импонировали честолюбивые, сильные и непокорные люди себе на уме, а Кея легко совмещал все эти качества в себе. Но еще больше ему нравилось таких людей подчинять. В прошлом Мукуро одолел его в бою, а сейчас наслаждался победой, давшейся ему без рукоприкладства. Если не считать потраченное время на осуществление своего замысла, он не потерял ничего. Зато получил очень многое.

– Ну чего ты ждешь? – протянул он нарочито лениво. – Раздевайся.

Он ждал много лет, и не так сложно было потерпеть еще несколько минут, чтобы сполна насладиться тем, как единственный человек, неспособный признать свое поражение, прощался со своей тщательно лелеемой годами гордостью и сам делал то, что раньше невозможно было выбить из него даже силой.

– Может, тебе помочь? – с нескрываемой насмешкой поинтересовался Мукуро, заметив, как тяжело дается Кее расстегивание пуговиц на рубашке. Должно быть, он до сих пор не может поверить в то, что его ждет. – Ее можешь не снимать. Мне нравится, как выглядит.