Текст книги "Оксана (СИ)"

Автор книги: Simply M

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 10

Во вторник Оксана пыталась успокоить Алена Марленовича, «вредного клиента», который в свою очередь успокаиваться никак не хотел.

– Я прекрасно помню, что обещала перезвонить в течении недели.

Трубка что-то прокричала в ответ.

– Нет. К сожалению, встретиться с ней не удалось. Она перенесла встречу.

Оксана закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пережидая когда схлынет волна негодования Алена Марленовича и продолжила.

– Все готово, но предварительно переговорить с ней необходимо. Просто ваша сотрудница...

...бывшая сотрудница... да... м-хм... До свиданья. – пробормотала Оксана уже в отключившуюся трубку. И тут же набрала номер «бывшей сотрудницы».

Должна же эта Надежда поднять трубку когда-нибудь! Оксана отсчитала двадцать гудков, когда услышала на том конце трубки запыхавшееся алло.

–Добрый день. Вас снова беспокоит Оксана, юрист. Может быть, сегодня вы сможете выкроить полчаса на встречу? Крайне необходимо обсудить некоторые вопросы до суда. – Оксана говорила спокойным тоном, хотя ей это давалось с большим трудом.

– М-м... Не уверенна, что смогу сегодня. – Ответила Надежда явно нервничая – Может быть завтра?

– Послушайте, Надежда. Вы пытаетесь перенести встречу в третий раз. – Оксана уже не пыталась скрыть своего раздражения – Пока есть шанс уладить все мирным путем, надо его использовать. Суд – крайне неприятное место, где задают двусмысленные и провокационные вопросы, личного характера в том числе. На глазах у посторонних люей. – Оксана передернула плечами. Она терпеть не могла присутствовать на судебных разбирательствах.

– У меня ребенок не совсем здоров. А наша бабуля уехала на неделю к родственникам в другой город.

– Может быть возьмете его с собой? Я могла бы прислать за вами машину. – предложила Оксана.

– Я же говорю вам – ребенок не совсем здоров! Если вам так приспичило познакомиться со мной – приезжайте сами.

Оксана быстренько записала адрес, радуясь такому повороту событий. Ее вовсе не затруднит заехать к Надежде домой. Особенно важно выяснить насколько она подготовлена к суду. Иск написать не так сложно, но вот выиграть дело. Хотя шансы у женщины были низкими, клиент требовал решить дело мирным путем. Хорошо бы взглянуть на документы и бумаги Надежды, все, что она подготовила для суда. Хотя Оксана и сомневалась, что та ей покажет. Или же у нее есть какой-то козырь в руках, либо она просто глупа и не понимает что делает. Ну кто в наше время судится с работодателем?

Оксана подъехала к дому и вышла из машины. Послеобеденное солнце пекло так, словно собиралось поджарить землю. Высокие деревья, такие же старые как сами дома, отбрасывали густую тень на подъездную дорожку. Это был спальный район состоящий из старых двухэтажных домов, с высокими балконами и облупленной краской. Единственный подъезд прикрывала новая дверь с кодовым замком. Ее яркий бордовый цвет смотрелся неуместно, словно накрашенный рот на морщинистом лице старухи.

Надежда оказалась молодой женщиной на вид лет тридцати. «Хорошенькая женщина. Но эти круги под глазами. И взгляд какой-то затравленный.» – размышляла Оксана, проходя по узкому коридору в зал.

– Хотите чего-нибудь выпить? У меня есть прохладный чай с лимоном. – Надежда говорила вполголоса. – Малыш спит. – пояснила она.

– Спасибо. Ничего не нужно. Вы, кажется, говорили, что он заболел? – так же тихо спросила Оксана.

– Он инвалид с рождения.

– Мне очень жаль. В вашем личном деле нет документов об инвалидности ребенка.

Она села на старый, продавленный диван, который скрипнул от тяжести, огляделась. Чисто. Уютно. И очень скромно.

– Я пришла работать в эту компанию три года назад. – Издалека начала Надежда, подходя к окну. – За полгода до этого я вышла замуж. А после свадьбы вдруг осталась без работы. Попала под сокращение. В кризис ведь многие стройки встали. Муж работал тогда у Алена Марленовича прорабом. Компания казалась стабильной и надежной. Зарплату платили вовремя. Стройка продолжалась. В-общем муж отнес мое резюме на работу и меня взяли.

Она перевела дыхание и продолжила.

– Поначалу все было хорошо. Мы оба работали и на жизнь нам хватало. Но вскоре я узнала что беременна и когда сказала об этом шефу, тот вдруг начал злиться и кричать что все подстроено. Что я мол специально устроилась на работу, и забеременела, чтобы получать декретные и прочую ересь. Он сразу же потребовал написать увольнение, но я наотрез отказалась. Контракт у меня был всего на один год. Я понимала, что продлевать договор со мной уже не будут, но хотя бы оставшиеся восемь месяцев я могла работать и откладывать немного денег. Так и сказала Алену Марленовичу, что не буду писать никакого заявления, хоть и боялась его жутко.

Оксана усмехнулась про себя. Уж она-то знала какого страху может нагнать вредный клиент и как громко он кричит.

– Конечно он сразу же заявил, что продлевать контракт со мной не будут. Да я и не рассчитывала на это. В-общем я проработала как и положено до семи месяцев. До истечения договора оставалось четыре месяца, когда я вышла в декрет. – Надежда замолчала, нервно теребя золотую цепочку на шее. – Мой сын родился с пороком сердца. Врачи сказали, что оптимальный возраст для операции – год, если ребенок продержится. И мы продержались. Полгода назад мы ездили в Москву, на операцию. Операция прошла успешно. Сейчас у нас период восстановления, но прогнозы врачей положительные. Конечно, спортивные рекорды он не установит, но в остальном сможет жить как все нормальные люди.

– Так значит операцию уже провели? – Оксана почувствовала облегчение. – Теперь ваша жизнь наладится.

– Да. Сейчас со здоровьем ребенка все хорошо. Но если б вы знали чего мне это стоило. У вас есть дети?

– Пока нет. Но я живу вместе в племянницей. И очень ее люблю.

– Ну тогда вы сможете меня понять. Это тяжело. День за днем жить в страхе за своего ангелочка. Знать, что жизнь его висит на волоске, а сердце может остановиться в любой момент. – По ее лицу скатились две слезинки, но она справилась и продолжила спокойнее. – Частые приступы, когда лицо становится белым как полотно, лишали его сил. Список очередей на операцию двигался медленно. Ждать пока наступит наша очередь было глупо. Я стала искать другие клиники и разослала нашу историю болезни в другие города и даже страны. Самую низкую цену на операцию предложили в Москве. Ответ пришел с примерной сметой на операцию и прочие расходы. Жизнь сына стоила десять тысяч долларов. Но для меня тогда эта сумма была непосильной.

– А как же ваш супруг? – спросила Оксана.

– Он сказал, что я перестала уделять ему внимание, и ушел к другой женщине. – Надежда горько усмехнулась. – Моложе. Здоровее. И без проблем. Она, кстати, наша коллега. А я переехала к маме. Слабый мужчина оказался.

«Мужчина – это еще громко сказано» – возмущенно подумала Оксана. – Где же вы раздобыли деньги на операцию?

– Сначала я пыталась насобирать денег в долг у знакомых и родственников. Но такой суммы на руках у людей просто не было. Работать я не могла. Продать было нечего. Так и жили, на мамину пенсию, все больше увязая в долгах. Надо было покупать лекарства, одежду, хорошо питаться. Любая простуда могла оказаться смертельной. Муж приносил немного каждый месяц, но этих денег едва хватало на подгузники. Время поджимало, поэтому пришлось взять кредит в банке под залог этой квартиры. Мы не платим кредит уже несколько месяцев. Проценты капают. Из банка звонят с угрозами выселить нас отсюда. Сын пошел на поправку. Конечно, ему все еще требуется уход, но теперь мама вполне может справиться с ним сама. И вот я решила выйти на работу. Но мне просто показали приказ об увольнении, и сказали, что максимум, что они могут сделать – это дать мне возможность доработать оставшиеся по договору четыре месяца.

– И они абсолютно правы. – мягко сказало Оксана. – Я не понимаю зачем вы подали иск о восстановлении на работу?

– Но ведь все время, пока я пребывала в декретном отпуске, работодатель оплачивал мою медицинскую страховку? Значит он признавал меня как работника. То есть я остаюсь его работником по сей день. Это значит контракт мой автоматически продлился и теперь является бессрочным, раз его не расторгли. Я ошибаюсь?

– Вы ошибаетесь. Все, что вы сейчас сказали о страховке – весьма слабый аргумент для суда. Вы можете рассматривать ее как жест доброй воли со стороны вашего работодателя.

– Ха-ха, доброй воли! Не смешите меня. Я знаю, что был прецедент, когда женщине удалось восстановиться на работу, в похожей ситуации.

– Это был единственный случай, который мне известен. Женщину приняли на работу с грубыми нарушениями трудового законодательства, и ей удалось доказать это в суде. К тому же у нас беспрецедентное право. – Оксана вовсе не собиралась напирать на женщину. Она решила зайти с другой стороны. – Послушайте, почему бы вам не найти другую работу? Отработайте четыре месяца у Алена Марленовича. За это время можно найти что-нибудь более подходящее. В конце-концов вы даже выиграете от этого – не придется изо дня в день сталкиваться с бывшим мужем и его любовницей. С ребенком слава Богу все хорошо. Начнете новую жизнь на новой работе.

Надежда презрительно улыбнулась.

– Ах, как же все у вас легко и просто получается! Неужели вы думаете, что я сама не додумалась до этого? Мне нужна не просто работа, а оплачиваемая работа. Которая покроет ежемесячные выплаты по кредиту, долги и еще останется на питание и подгузники.

– Значит на бывшей работе вы получали именно такое жалованье?

– Совершенно верно. Я бы не стала рваться туда обратно, но после того ада, что мы пережили, я готова закрыть глаза и на мужа, и на крикливого начальника и на любовницу. Мой сын выжил! Неужели теперь после всего пережитого мы должны еще и остаться на улице? – Голос Надежды дрогнул и не в силах больше сдерживаться она разрыдалась. Снова отвернулась к окну.

Оксана смотрела на ее вздрагивающую спину и поняла, что жалости все же удалось проникнуть к ней в душу. Конечно, Надежда сейчас в отчаянии. Ей придется погашать кредит, растить ребенка и отдавать долги. Одной. Без помощи.

– Простите меня. – Надежда высморкалась в платочек. – Это все от нервов и переживаний.

– Не извиняйтесь.

– Но ведь в законе ничего не сказано конкретно. Я читала трудовое законодательство и советовалась с некоторыми людьми.

– Для этого и существуют юристы. – Оксана решила все же отрезвить немного Надежду. Она вызывала в ней симпатию и уважение за слепую любовь к сыну. – Чтобы толковать закон. Наверняка вы разговаривали с людьми без юридического образования, иначе вас бы отговорили. В случаях, когда закон может толковаться двояко, в соответствующее министерство отправляется запрос. Могу вас заверить – мы его уже отправили. И я не думаю, что судья решит дело в вашу пользу, игнорируя официальный ответ министерства. К тому же не забывайте о судебных издержках и услугах адвоката, которые вероятнее всего суд обяжет оплатить именно вас. Вы только усугубите свое и без того тяжелое финансовое положение. – Оксана медленно поднялась, завершая разговор. – Но даже если вы выиграете дело, мой клиент обязательно оспорит его в верховном суде. А это уже совсем другая песня. Подумайте, пожалуйста над моими словами.

– Пока я не начала работать у Алена Марленовича, в моей жизни все было хорошо. – уставшим голосом сказала Надежда. – Компания отняла у меня все – мужа, здоровье, жалованье. Я просто не знаю, что делать дальше.

– Я понимаю, что вы сейчас не в лучшей ситуации. Но все не так уж плохо. – Оксана хотела улыбнуться, но передумала. – Ваш сын жив и идет на поправку. Вы тоже слава богу живы и здоровы, хотя многие люди ломаются или смиряются. Но вы все еще находите в себе силы бороться. Только не с теми мельницами вы боретесь.

Надежда хотела что-то возразить ей, но тут вдруг послышался детский лепет из смежной комнаты. Она отправилась к сыну, а Оксана к выходу. Она задержалась на мгновенье, пока застегивала обувь и тут показалась Надежда, с ребенком на руках. Худенький мальчик, с огромными глазами и воздушными волосиками сонно таращился на незнакомую тетю. Оксане взглянула на него. Малыш обнимал маму за шею тоненькими ручками, прислонившись щекой к ее щеке. Надежда тут же преобразилась. Губы растянулись в улыбке. По лицу щедро разлилась нежность. Взгляд, обращенный к ребенку, был полон огромной материнской любви.

– До свиданья – сказала Оксане Надежде. И помахала рукой мальчишке.

Его алые губки раскрылись и совершенно сладким голоском он ответил ей – Пока-пока – помахивая ручкой на прощанье.

– И все же подумайте еще раз. У вас есть несколько дней. Отзовите иск.

До конца рабочего дня оставался час, и Оксана отправилась в офис. Конечно, никто на работе и не вздумал бы проверять ее человеко-часы, но работы есть работа. Оксана знала, если сегодняшние дела отложить назавтра, то завтрашние соответственно сдвинутся на час. Значит, придется задержаться на работе до семи. И тогда вечерние пробки неминуемы. Домой она доберется к девяти. Поест, умоется, доплетется до кровати и никакого личного времени в результате.

Оксана просмотрела пару бумаг, набросала план работы назавтра и напоследок проверила почту. Письмо из министерства труда в ответ на ее запрос пришло в шестнадцать часов. Как раз когда она разговаривала с Надеждой. Сначала Оксана бегло просмотрела его, не сомневаясь в содержании. Затем взгляд зацепился за отдельные слова, она прокрутила мышкой к началу и теперь уже вдумчиво прочла текст. Министерство подтвердило, что в шансы у истца и ответчика равны.

Оксана откинулась назад в кресле, закрыла глаза и задумалась. Значит, шансы у Надежды все же есть. Вероятно, похожий случай, о котором она упоминала и вправду сыграет ей на руку. Добавить к этому инвалидность ребенка, о которой выяснилось только сегодня и шансы возрастают. Оксана позвонила Алену Марленовичу, назначила встречу на четверг и отправилась домой.

Глава 11

Зоя позвонила Альберту в пять утра, с просьбой начать работу пораньше. Альберт пробыл в Зоиной студии всю первую половину дня. К обеду его настолько клонило в сон, что он начал отчаянно зевать, не в силах сдержаться. Зоя смерила его недовольным взглядом и отложила кисть.

– Окей. Придется взять перерыв. Мне кажется, ты сейчас вывихнешь челюсть.

– Перерыв до завтра? – Альберт оглянулся на диван, но передумав, растянулся прямо на голом полу.

– Я бы конечно поработала еще пару часов. Но боюсь, нарисую тебя с перекошенным лицом. Ты сегодня не в форме.

– Ты позвонила в пять утра. – напомнил ей Альберт.

– Ночью на меня напало вдохновение и, честно говоря, ты должен сказать спасибо за то, что не вытянула тебя из кровати в четыре.

– Спасибо. – буркнул он, чувствуя, как слипаются веки. Абсолютная тишина студии и одинокое жужжанье мухи на окне убаюкивали сильнее, чем колыбельная матери в детстве.

Зоя растянулась на диване. Невысокий рост позволял ей уместиться на нем целиком. Глядя на дремлющего Альберта, она сказала – Я бы предложила тебе свою кровать, но на твой великанский рост она будет коротковата.

– Вот черт, заснул. Уже ухожу.

Альберт с усилием открыл глаза и рывком сел. Потянулся к одежде. Он надеялся сегодня перехватить Оксану, но она ушла на работу пораньше, он слышал как завелась ее машина. Сейчас только два часа дня. Черт, как же он соскучился по ней! Потребность увидеть ее мучила сильнее, чем жажда в эти жаркие дни. Придется ждать до вечера. Но до чего же хочется спать! Что и говорить, безделье сказывалось на нем не лучшим образом. В былые дни он легко переносил недосып, ранние тренировки и смену часовых поясов.

– До завтра. Надеюсь, утром твое вдохновение будет крепко спать.

– Я позвоню! – крикнула ему в спину Зоя.

Он вошел в дом поздороваться с матерью, а заодно и перехватить чего-нибудь съестного. Прошелся по первому этажу, но матери не нашел. Услышав шаги Сонечка выбежала из комнаты и свесившись с перил второго этажа окликнула его.

– Привет. Где бабуля?

– В кабинете.

Альберт шагнул в сторону кабинета, затем постоял в нерешительности и снова развернулся. Сонечка, наблюдавшая за его действиями, одобрительно кивнула.

– Она просила не мешать ей.

– Бабуля работает?

Сонечка пожала плечами.

– Ты не хочешь спуститься вниз? – Альберт разглядывал Соню. – Когда я смотрю на тебя снизу, у меня начинает болеть шея.

– Значит теперь ты меня понимаешь. – Девочка захихикала, демонстрируя восхитительные ямочки на щеках. – Пойдем на кухню и подождем пока бабуля освободится. – внезапно предложила она, спускаясь вниз. – Мы вместе что-нибудь съедим. Бабуля говорит, что все мужчины любят поесть. Но я не люблю есть, потому что я не мужчина.

Она подошла к Альберту, а он внезапно подхватил ее на руки и подкинул вверх. Сонечка взвизгнула и засмеялась. Он покружил ее и усадил к себе на шею. Они поскакали еще немного в холле, а затем вместе отправились в кухню.

Альберт ел разогретый в микроволновке обед. Сонечка сидела рядом с ним, ковыряя ложкой половину арбуза.

– Мне нравится кататься у тебя на шее. Ты высокий. Это все равно как сесть на шею жирафу. Если мой папа когда-нибудь найдется, я хочу чтобы он был такой же высокий как ты.

Альберт почуял под ногами зыбкую почву. Он знал только, что была какая-то причина, по которой Роза растила ребенка одна. Он решил сменить тему.

– Почему ты не в садике?

– У нас был выпускной неделю назад. Я теперь все лето буду сидеть дома, а в сентябре пойду в первый класс.

– Так ты значит совсем большая? Как же ты быстро выросла!

Он усадил Сонечку к себе на колени. Она обеими руками ухватила его лицо, развернула к себе и глядя в глаза тоненьким голоском сказала – Оста-а-а-анься еще ненадолго. Мы поиграем или просто посмотрим мультики. Мне скучно одной.

Насытившись, Альберт хотел спать. Но отказать ребенку он не смог и уже через мгновенье она тащила его за руку наверх.

Они играли до вечера в домики, в прятки и в куклы. Когда ему удалось освободиться от девочки, старые часы пробили семь раз. Он выпил чаю с матерью, но Оксана все еще задерживалась на работе, и Альберт не в силах больше бороться со сном распрощался с женщинами, отправился в свою берлогу, упал на кровать и мгновенно заснул.

Все утро Оксана улыбалась. Улыбка не покидала ее, пока она мылась под душем, пока завтракала, пока стояла в пробках. И даже удручающая горка бумаг, каждое утро выраставшая на рабочем столе, на сей раз не смогла испортить хорошего настроения.

Вчера вечером Сонечка с важным видом сообщила, что Альберт оставил ей записку, которую они сообща заклеили в самодельный конверт. Оксана приняла письмо из детских ручек, умиленная девочкой, невольно напомнившей ей купидона. На розовом листочке с логотипом Барби, Альберт совершенно непонятным почерком написал ей пять предложений. Оксана расшифровывала его каракули добрых полчаса, зато теперь знала их наизусть.

«Надеялся застать тебя после работы, но этот маленький чертенок с ангельской внешностью совершенно меня вымотал. Ты снилась мне прошлой ночью. Не могу больше ждать. Увидимся в субботу.

P.S. Если ты откажешься, мне придется тебя похитить.»

Сонечка вертелась возле Оксаны, пока та читала записку, и возбужденно рассказывала, как весело они играли. И что ей удалось спрятаться целых пять раз и Альберт ее ни разу не нашел – так здорово она пряталась. А он прятался плохо потому, что он очень большой и Сонечка его все время находила по торчащим рукам, ногам или голове. И что он плохо играл роль Деборы, подружки Барби и хотел быть Кеном. Но Кена у Сони не было, и Альберт обещал подарить его в следующий раз. В-общем теперь он самый близкий друг Сонечки. Почти как Оксана и Зоя.

Оксане нравилось слышать восторженный рассказ ребенка. Он как бы подтверждал, что она встречается с хорошим парнем, который ко всем прочим своим достоинствам еще и любит детей.

Юля что-то щебетала о своем Зайке, но Оксана ее не слушала. Она не хотела торопить события и одергивала себя. Это не любовь. Просто влюбленность.

Оксана вошла в конференц-зал, где ее дожидался Ален Марленович, поздоровалась и одарила его широкой улыбкой. Он опешил на мгновенье, но затем снова насупился и сразу же перешел к делам. И Оксане пришлось спуститься с небес на землю.

– Вам удалось уговорить Надежду отозвать иск?

Оксана не ответила. Прямо посмотрела на него и задала вопрос, который хотела задать уже второй день.

– Вы знали, что ребенок инвалид с рождения?

– Разумеется знал. – Он вскочил и нервно зашагал по комнате в своей обычной манере. – только не говорите мне, что ей удалось разжалобить вас. И вам сейчас не удастся надавить на мою жалость! У этой женщины был муж. Вот с него и спрашивайте! У меня таких как она еще тысяча человек. Если я буду вникать в семейные дела каждого, то мне проще будет переименоваться в Благотворительную организацию, а не дома строить.

Он перевел дух. Оксана молчала.

– Так она отзовет иск?

Оксана поняла, что женщина колеблется. Скорее всего удастся ее уговорить это сделать.

– С министерства пришло разъяснение и оно не совсем такое как мы ожидали. Думаю, что в конечном итоге все будет решать судья. И если приложить сюда свидетельство об инвалидности ребенка, то шансы у нас равны. Насчет иска она обещала подумать.

Ален Марленович покраснел от ярости – Насчет шансов придется волноваться вам а не мне! Именно вам придется идти в суд и выиграть дело!

– Я не могу обещать вам положительный исход. Вы были предупреждены. – Оксана недоумевала. В конце-концов речь ведь шла не о миллиардах. Всего лишь принять обратно на работу женщину. Рано или поздно можно будет уволить ее под любым предлогом.

– Я не позволю женщине одержать надо мной верх! – Ален Марленович вытянул указательный палец тыча им в сторону Оксаны, словно ты была в ответе за весь род женский. – Стоит только одной выиграть и все побегут рожать и требовать отпуска и денег.

Оксана посмотрела на него с отвращением. Он знал, что ребенок инвалид и не сказал. Он очень сильно боится проиграть это дело, только потому, что иск подала женщина. И поэтому хочет, чтобы Надежда отозвала иск.

– Я думаю, что вы могли бы предложить женщине денежную компенсацию и тогда, быть может, нам удалось бы с ней договориться. Она очень нуждается в деньгах.

Оксана с удовольствием сказала бы ему что она думает о нем и о таких как он. Но она сейчас на работе. Она должна быть беспристрастной и помнить о том, что клиент всегда прав. Пусть даже клиент – такой хрыч как этот Ален Марленович!

– Она не получит ни копейки! Я не хочу ей ничего предлагать. Не хочу с ней разговаривать. Не хочу ее вообще видеть. Мне надоели женщины, и будь моя воля, я бы вообще запретил всем женщинам работать! – Он внимательно посмотрел на Оксану, словно оценивая к какой категории женщин стоит отнести ее. – Для меня это дело принципа! Если вы не можете обещать, что выиграете это дело, то я попрошу вашего шефа дать мне другого юриста.

– Не думаю, что юрист мужского пола – Оксана выделила слово «мужского» – сможет гарантировать вам положительный результат. – Она изо всех сил стиснула зубы, и сделав над собой усилие спокойно продолжила. – Единственный шанс не доводить дело до суда – это сесть за стол переговоров. Или пустить все на волю судьи и молиться богу.

– Я уже сказал, что я об этом думаю. Лучше бы Она задумалась о том, почему это случилось именно с ней.

Ален Марленович прорычал что-то еще и не попрощавшись вышел, заставив Оксану чувствовать себя опустошенной, словно высосал из нее давешнюю радость и счастье.

Следующим утром, перед работой, Оксана направлялась в студию с намерением уговорить Зою съездить с ней после работы на птичий рынок. Сонечка прожужжала ей все уши о котах, хомячках и щенках. Оксана не стала стучаться, памятуя о том, что Зоя все равно забывает закрыть дверь.

– Зоя, ты спишь?

Альберт появился из спальни, на этот раз в синих боксерах.

– Доброе утро!

Оксана изумленно заморгала.

– Доброе. Что ты здесь делаешь в такую рань?

– Подрабатываю натурщиком. Я подумал, что это может быть мама и спрятался в спальне.– Он медленно приближался к ней, и Оксана смотрела на него как завороженная. – Зоя отлучилась куда-то.

– Хотела попросить ее съездить со мной на птичий рынок. – Оксана заставила себя отвернуться от него и принялась рассматривать герань в горшке, хотя ей очень хотелось рассмотреть его могучее тело. – Когда будет закончен твой портрет?

– О, я бы не называл это портретом. Кажется, я буду кем-то между кентавром и гладиатором.

– У Зои неплохо получается абстракция. Ты можешь попросить ее изобразить тебя в виде какой-нибудь вещи. Чем бы ты хотел быть?

Альберт почесал подбородок. – Э-м-м. Может быть твоим любимым стаканом? – Он задержал взгляд на ее губах. – Ты бы оставляла на мне следы губной помады, а я бы утолял твою жажду.

Оксана почувствовала, как розовеют ее щеки.

Он блуждал по ней взглядом, вовсю наслаждаясь тем, что видел. Возможно, к созерцанию прекрасного, располагала сама атмосфера студии, в которой они находились. С каждой встречей Оксана нравилась ему все больше и больше. Она была максимально естественной от натурального цвета волос, коротеньких ногтей и светлой кожи, до пышных бедер и хрупкой талии.

– Ты получила мою записку?

Оксана кивнула.

Альберт остановился в полуметре от нее, сложив руки перед собой, как футболист перед пенальти, скрывая натянувшуюся ткань боксеров.

Всего несколько секунд они пожирали друг друга глазами, а затем вспыхнула искра. Альберт крепко схватил Оксану за плечи, притянул к себе и жадно впился ей в губы. Она попятилась назад, не в силах устоять от его натиска, пока не уперлась спиной в стену. Руки ее при этом уже сомкнулись вокруг его мощной шеи. Его полуобнаженное тело возбуждало ее так сильно, что она, забыв обо всем на свете, прижалась к нему бедрами. Он двинулся ей на встречу, упираясь в ее офисную строгую юбку возбужденным концом сквозь тонкий слой боксеров.

Альберт хотел повалить ее на пол, но затем вспомнил про крохотный диван и подтолкнул ее к нему.

К чему ждать до завтра, если они оба хотят этого сегодня.

– Мне надо... на работу... – Оксана полулежала на диванчике. Альберт склонился над ней лихорадочно расстегивая ей блузку. – Кто-нибудь может войти...

Он резко оторвался от нее и направился к двери. Эта краткая передышка подействовала отрезвляюще на Оксану. Она оглядела себя. Ее грудь торчала из расстегнутой рубашки. Юбка задралась, оголив слишком много тела. Еще немного и она бы отдалась ему ранним утром прямо в студии. Вот уж действительно потерять голову от страсти.

Альберт подошел к ней и снова поцеловал. – В двери нет ключа... – Одной рукой он нащупал выступившую из расстегнутой рубашки грудь, заключенную в кружево бюстгальтера. – М-м-м... Может рискнем...

– Не стоит... – Оксана шумно выдохнула и отодвинулась от него на пару сантиметров. – В любой момент может войти Зоя. – Оксана проворно застегнула пуговицы на груди, оправила юбку и снова села.

– Она не растеряется. Просто схватит свой карандаш и станет быстро рисовать все, что увидит, пока мы не растеряли свои «живые» эмоции. – Альберт закрыл глаза. Он шумно дышал, руки сжались в огромные кулаки.

Оксана рассмеялась, и ее смех звонкой трелью прозвучал у него в ушах. Как она может смеяться, когда ему совсем не до смеха?

– Я не могу больше терпеть. Встретимся сегодня.

Оксана отвернулась. – Завтра. Хочу закончить дела, иначе не смогу расслабиться.

Он взял ее за подбородок и сказал глядя в глаза – Хорошо. Пусть будет завтра. И ты останешься у меня.

Оксана кивнула, стараясь не смотреть на его вздутые боксеры. Ее вдруг охватило смущение, неужели это она только что умирала от страсти?

Он хмуро смотрел на нее. Как ей удается так быстро брать себя в руки? Альберт еле сдерживался, чтобы не превратится в животное.

Она взглянула на часы и вскочила.

– Черт побери, почти девять! Мне пора бежать.

– До завтра. – напомнил он продолжая хмуриться.

Оксана убежала, а Альберт смотрел ей вслед, сожалея, что не успел урвать еще один поцелуй напоследок.