Текст книги "Оксана (СИ)"
Автор книги: Simply M
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Оксана
Simply M
Пролог
Галлиулина Зульфия Абдулловна, доктор физико-математических наук, профессор и преподаватель кафедры механико-математического факультета, завтракала в столовой своего дома. Простой завтрак: чашка остывшего растворимого кофе и ломтик черного хлеба с кусочком сыра, едва ли занимал десятую часть роскошного обеденного стола.
Зульфия Абдулловна поежилась и набросила на плечи шаль. Она глотнула кофе, посмотрела в окно и с удивлением заметила, что старый клен почти оголился, а ветер треплет редкие листья так, словно намеревается сорвать последние покровы с дерева.
Зульфия Абдулловна допила кофе, отнесла чашку в раковину и вышла в холл. Она накинула пальто, набросила на плечо сумку и обернулась, задумчиво оглядывая дом.
Прошло больше года как не стало ее мужа, и ровно два года как ее сын Альберт, профессиональный хоккеист, уехал играть в команду молодежной хоккейной лиги.
Зульфия Абдулловна когда-то считала, что будет большой дом – будет и большая семья, вкладывала в дом силы, хотела сделать его уютным и гостеприимным. Но жизнь оказалась системой уравнений, в которой было слишком много неизвестных. И хотя профессорша заслуженно носила свое звание, единственное уравнение в котором она так и не смогла найти ту самую неизвестную – была ее собственная жизнь. Шесть спальных комнат на втором этаже, обеденный стол на двенадцать персон, большой двор с фонтаном, беседкой и яблоневым садом – все это много лет простояло впустую.
Теперь, помимо нее, здесь живет глубокая тишина. Тишина, которая, казалось, навсегда поселилась в доме, соперничает с хозяйкой и гонит прочь.
Профессорша уже несколько раз получала предложение о продаже дома, и это казалось разумным, но она прожила здесь самые счастливые годы и все еще чувствовала надежду, что однажды этот дом наполнится детским смехом, а ее сердце – счастьем. Дом должен унаследовать ее сын, хотя он не собирался в нем жить, о чем и заявил матери при последней встрече.
Зульфия Абдулловна вышла во двор, села в машину и завела мотор. Черный пес Бруно, вильнув хвостом, проводил ее взглядом, но не поднялся с места. Она часто задавалась вопросом, почему поколения профессоров, живших в этом доме, мало беспокоились о продолжении рода. Словно развитый ум и накопленные знания выступили на передний план, подавив инстинкт размножения и обесценив рождение детей.
Сейчас единственным представителем старинного рода Журавлевых был ее сын – Альберт. Но он выбрал карьеру спортсмена, нарушив, тем самым непрерывную череду служителей науки. И более того – даже не окончил университет, что сильно ее расстраивало.
Профессорша выехала со двора, закрыла за собой ворота и отправилась в университет. Впереди ее ждал долгий рабочий день. Лекции. Студенты. Много людей вокруг. А вечером она снова вернется домой и будет вяло бороться с тишиной и одиночеством.
Накануне звонил Альберт и сообщил, что контракт продлевают еще на год. Очевидно, он был отличным игроком, и его карьера только набирала обороты. Абдулловна в ответ рассказала сыну о предстоящей конференции, и что у Леонидовны родился второй внук. Он спросил, нашла ли она кого-нибудь. Ей пришлось отшучиваться в ответ. Он задавал этот вопрос в каждом разговоре, и профессорша всерьез стала задумываться о том, чтобы выдумать воображаемого ухажера.
Зульфия Абдулловна припарковалась на стоянке для преподавателей, вышла из машины, взглянула на ручные золотые часики с мелкими бриллиантами и прибавила шагу.
Высокие ели, росшие с обеих сторон широкой аллеи, протягивали ей колючие голубые руки. В ветвях мелькнуло пушистое тельце белки, заставив ее вздрогнуть. Скупые лучи солнца, пробиваясь сквозь затейливый узор ветвей, отражались бледным светом от опавших мокрых листьев.
Осень веселилась вовсю, чередуя туман со снегом, сменяя хмурую дождливую ночь нежным, солнечным утром.
Зульфия Абдулловна тянула за ручку массивной входной двери, когда заметила машущую ей Тамару Леонидовну, преподавателя юридического факультета и свою лучшую подругу. Она остановилась, поджидая ее и придерживая дверь.
– Доброе утро Тамара.
– Здравствуй Зулечка. – Тамара Леонидовна последовала за Зульфией Абдулловной внутрь.
– Как спала сегодня? – Леонидовна на две головы ниже ростом едва поспевала за своей высокой длинноногой подругой.
– Хорошо. – Ответила Зульфия Абдулловна, кивая головой проплывшей мимо стайке студентов.
Тамара Леонидовна тоже кивнула студентам.
–Есть новости от Альберта?
– Контракт продлили еще на год.
Они дошли до фойе, и Тамара Леонидовна молчала, пока они миновали вывешенные портреты заслуженных преподавателей университета, среди которых на почетном месте висела фотография покойного мужа Зульфии Абдулловны в черной рамке. Скользнув по нему взглядом, словно ища поддержки, Тамара Леонидовна открыла было рот, но Абдулловна ее опередила.
– Извини Тамара, но у меня сейчас подряд две поточные лекции. Что-то случилось?
– Да. У меня к тебе просьба.
– Просьба? – Абдулловна удивленно приподняла бровь. Они дружили больше двадцати лет, и это был, пожалуй, первый случай, когда Леонидовна пришла просить.
Тамара Леонидовна схватила Абдулловну за руку, увлекая за собой в уголок с высокой финиковой пальмой.
– Послушай, Абдулловна, у меня есть студентка. Я...
Абдулловна нетерпеливо взмахнула рукой, перебивая подругу.
– Ясно. Первый курс. Провинциалка. И ты сразу подумала обо мне.
– Да. Она из провинции. Родители оба школьные учителя. Ты же знаешь, какая у них зарплата!
– Можно подумать у нас намного больше. – не удержалась Абдулловна.
Тамара Леонидовна продолжила.
– Квартиру арендовать не в состоянии. Она в общежитии уже два месяца, но ей там не место. Она – хорошая девочка.
Абдулловна нахмурилась. Между ее густых черных бровей появилась складка. Овальным лицом и крупным, слегка крючковатым носом, она напоминала задумчивую хищную птицу.
– Денег за жилье она платить не сможет, во всяком случае в первое время. – продолжала Леонидовна, буравя подругу блестящими черными глазками. – Но ты смело загружай ее работой по дому. Я бы взяла ее к себе, но ты же понимаешь. Два внука... – Леонидовна закатила глаза.
– Ты прекрасно знаешь, что денег я не возьму. – Абдулловна подозрительно уставилась на подругу. – Чувствую здесь подвох, но не пойму в чем.
– Нет здесь никакого подвоха! Девочке негде жить, а у тебя большой профессорский дом. Не понимаю, чего ты артачишься? У тебя уже жили студенты.
– Да. Но те студенты попали ко мне случайно. Их никто не подсовывал.
– Но ты ведь живешь совершенно одна!
– Вот он, подвох! – Абдулловна ткнула указательным пальцем, украшенным массивным перстнем, в грудь Леонидовны так, что та качнулась. – Ты меня жалеешь потому, что считаешь одинокой!
– Заметь, не я это сказала.
– То, что я вдова, а мой сын уехал за тысячи километров на другой континент, и что бабушкой я стану неизвестно когда ,и что в моем доме эхо, а я даже кота не могу завести потому, что меня весь день не бывает дома – продолжала Абдулловна, не обращая внимания на прозвеневший звонок – не значит, что я одинока!
– Да, да, да. Ты не одинока. – Тамара Леонидовна заговорила тоном студента, передразнивающего зануду-профессора. – У тебя есть работа, студенты, коллектив, я, в том числе, и облезлая дворняжка дома. – Тем не менее, подруга хорошо знала на какую мозоль наступить и не задумываясь на нее наступила. – Подумай о сыне. Он будет меньше за тебя волноваться, когда узнает что ты не одна!
Некоторое время обе молчали.
– Ненавижу, когда меня жалеют. – Наконец сказала Абдулловна.
– Я тебя не жалею. – сказала Леонидовна. – Ну, может самую малость.
Абдулловна молчала, и Тамара Леонидовна сделала вид что смирилась.
– Извини, что просила тебя помочь хорошей девушке. Поживет пока в общежитии. – Она пожала плечами и метнула на Абдулловну обиженный взгляд. – Как говорится, не она последняя.
Лекции уже начались, коридор опустел. Студенты и преподаватели разошлись по аудиториям. Торопливые шаги опаздывающих на несколько мгновений нарушили тишину и стихли.
– Хорошо. Только ради Альберта! – сдалась Абдулловна. – Но сначала я должна на нее посмотреть. Кого попало в дом не пущу, даже если буду умирать от одиночества!
– Ах ты моя татарская интеллигенция! – Леонидовна кинулась к подруге и заключила в объятия. – Ты не пожалеешь, обещаю.
– Из-за тебя я опоздала на лекцию. – проворчала Абдулловна, отцепляя руки Тамары Леонидовны.
– Я передам ей, чтобы она перебиралась сегодня же! – крикнула ей вслед Леонидовна, расплываясь в улыбке.
Оксана достала бумажку и сверилась с адресом, который утром дала ей Тамара Леонидовна. Она еще плохо ориентировалась в городе, поэтому, выходя из общежития, показала ее вахтерше. Та нарисовала подробный маршрут на обратной стороне листочка, а рядом приписала номер автобуса. Оксана прошла две улицы, волоча за собой коричневый чемодан на колесиках, и не могла поверить, что идет верной дорогой.
Высокие этажки с широкими улицами внезапно сменили низкие дома с зелеными улочками. Это был длинный старомодный квартал, сохранивший сентиментальную атмосферу прошлого. Несмотря на хроническую нехватку земли в городе, чопорный район невозмутимо расположился в центре, занимая самый лакомый кусочек, и снести его у градоначальства не хватало духу.
С каждым шагом горы становились ближе, деревья – выше, воздух – чище, а дома старше. Изредка Оксана замечала новенькие, яркие коттеджи, которые в этой череде добротных домов, казались неуместными, подобно золотым коронкам в ряду естественных зубов.
Отыскав, наконец, нужную ей улицу профессора Подольского, Оксана стала высматривать номера домов и, остановившись перед большим двухэтажным домом, не поверила своим глазам. Особняк, другого слова в ее голове не нашлось, был украшен белыми колоннами, и прятался за высокими тополями, на вид такими же старыми, как и сам дом. Оксана подошла к широким металлическим воротам и замерла с вытянутой рукой не решаясь нажать на звонок.
Послышалось тявканье и, спустя мгновение, Зульфия Абдулловна распахнула ворота, жестом приглашая Оксану войти.
– Добрый вечер.
Оксана взглянула на возникшую перед ней женщину. Та была в простой белой футболке, на плечах – вязаная шаль. Крупные серьги с малахитом оттягивали мочки ушей. Кто бы мог подумать, что доктор наук ходит дома в джинсах! Оксана отдала должное тому, как эти на первый взгляд не сочетаемые вещи здорово смотрелись на профессорше.
– Здравствуйте. – Оксана смутилась. Она чувствовала себя неловко, стоя у ворот с чемоданом, набитым вещами.
В общежитии она делила комнату еще с пятью девушками, и каждый раз чувствовала тошноту, переступая использованные средства личной гигиены, вываливающиеся из корзины общего туалета. К тому же соседки по комнате не стеснялись воровать друг у друга одежду, а когда она попыталась изобличить виновного, девушки лишь дружно пожали плечами и указали друг на друга.
За два месяца проживания в общежитии Оксана так и не смогла проникнуться тем самым духом настоящей студенческой жизни, о которой столько вспоминали мама и папа, и когда Тамара Леонидовна предложила ей пожить в доме у Зульфии Абдулловны, она согласилась не раздумывая. Днем, в перерыве между лекциями, она даже успела сходить в фойе, чтобы посмотреть на фотографию покойного мужа Абдулловны. Теперь же, глядя на нее так близко, она решила, что они наверняка хорошо смотрелись вместе: мечтательный профессор Журавлев и суровая Зульфия Абдулловна.
Профессорша, в свою очередь, разглядывала девушку. У Оксаны было миленькое, еще не потерявшее подростковой округлости лицо, аккуратный нос, и очень пухлые губы. Каштановые волосы, заплетенные в косу, гармонировали со светло-карими глазами. Она была высокой, почти одного роста с ней самой. «Застенчивая» оценила ее на глаз Абдулловна.
Оксана понравилась ей сразу. Она перевидала много студентов на своем веку и могла позволить себе судить о молодых людях по внешности.
Они прошли во двор, одна – с чемоданом, друга с тявкающей собачкой в руках. Оксана разглядывала большой участок, который в сравнении с шестью сотками отчего дома, казался в три раза больше.
– Поставь чемодан у крыльца, я покажу тебе двор. – Абдулловна отпустила собачку. Та, продолжая тявкать, подбежала к Оксане и принялась обнюхивать ее ноги. – Не бойся. Он просто хочет познакомиться.
Оксана наклонилась и потрепала пса по голове.
– Я не боюсь собак. Как его зовут? – удовлетворив собачье любопытство, песик перестал лаять и засеменил вглубь двора.
– Бруно. – Абдулловна шла вперед, согнувшись под низкой яблоневой веткой.
Они дошли до конца участка, и Оксана, окинула взглядом двор.
– Здесь сауна, летняя кухня с мансардой, теплица. – Абдулловна водила рукой по периметру, перечисляя. – С этой стороны сарай, кладовка.– она махнула в сторону длинной одноэтажной пристройки с мансардой. – Студия. Когда-то там был гостевой дом. Мой муж был художником, ты, наверное , уже слышала? – Оксана кивнула.
– Раньше он рисовал в доме, а потом работал здесь. Я туда редко захожу. – Она развернулась и не торопясь пошла в сторону дома.
Оксана заметила в центре участка небольшой бассейн с фонтаном, вокруг которого росли плодовые деревья.
– Вишни, яблони, абрикос, груша – Абдулловна на ходу указывала рукой на деревья – В основном у нас посажены яблони. А это дерево – эксперимент мужа. Павел привил к яблоне ветку груши. Как ни странно она прижилась. Весной это дерево цветет двумя цветами, а осенью плодоносит... Ну вот на земле еще видно остатки яблок, а с другой стороны груш.
«Дерево-франкенштейн» – мысленно окрестила его про себя Оксана, хотя на вид оно было безобидным. «Интересный человек был – Павел Егорович вспомнила она имя, подписанное под портретом в университете».
– Здесь виноград. – Оксана взглянула на бугорки земли, укрытые пленкой вокруг беседки с затейливыми узорами из кованого железа. – Дамский пальчик, кишмиш, мускат. Летом они полностью закрывают беседку.
Оксана живо представила себе беседку, укрытую виноградными лозами. В детстве она простояла много часов возле отца, помогая ему укрывать виноград на зиму. Отец насвистывал мелодии, она подавала инструменты для обрезки. И хотя в такие моменты они почти не разговаривали, это занятие доставляло удовольствие им обоим. В эти моменты она чувствовала крепкую связь с отцом.
Оксана улыбнулась. В этом году помогать отцу будет Маруся.
– Кто закрывал виноград?
– Я конечно. Раньше садом занимались муж с сыном. – Абдулловна горько усмехнулась. – Я только собирала урожай. – Она поправила шаль. – Пойдем в дом. Похолодало уже.
Оксана была под впечатлением. В доме родителей тоже был небольшой огород и сад, но все их хозяйство казалось теперь таким маленьким по сравнению с этим старым двором. Она шагнула на крыльцо, взяла чемодан в руки и вслед за хозяйкой дома вошла.
В прихожей, Оксана разделась, аккуратно повесила пальто и шарфик, прошла внутрь и постояла минутку, впитывая в себя первое впечатление.
Огромный холл, с высоким потолком в два этажа, напоминал иллюстрации к старой книге. Две лестницы из темного дерева справа и слева вели на верхний этаж. С потолка свисала большая, под стать этой комнате, люстра с гранеными кристаллами и колпачками, похожими на перевернутые стаканы. У дальней стены находился старинный камин с чугунной решеткой. Сейчас в нем пылали настоящие дрова, разливая уютное тепло по комнате, а перед ним неизменный атрибут старых домов – уютное кресло-качалка, покрытое старым пледом.
Коричневые кожаные кресла мирно соседствовали с плюшевыми диванами, деревянные напольные часы отчитывали секунды тяжелым качающимся маятником. Все вещи вокруг были старые и почти живые.
– Я покажу тебе дом, а потом поужинаем. – Абдулловна прошла вперед. – Это мой кабинет и библиотека. Павел работал в студии, к лекциям готовился редко, как правило на кафедре. Поэтому эта комната перешла ко мне.
Оксана пробежалась взглядом по многочисленным полкам, на которых в ряд выстроились книги. Научная и художественная литература, многочисленные тома в старых, потрепанных переплетах. Было заметно, что книги здесь не для солидности, их часто читали и перечитывали. На массивном столе из темного дерева стоял современный компьютер с принтером. Единственная вещь в комнате, напоминающая о двадцать первом веке на дворе.
Огромный зал для приема гостей, занимал всю правую половину нижнего этажа. Центр комнаты был пуст, словно здесь часто устраивали танцы. В левом углу стоял большой раскладной стол с резными ножками. Вдоль стены в ряд выстроились массивные деревянные стулья. Эта комната легко могла вместить банкет на сто человек.
Возле стола стоял большой сервант, три полки которого занимали фотографии молодого человека разного периода жизни. И почти все они были связаны с хоккеем. Оксана подошла ближе, разглядывая фотографии игрока в хоккейной форме, снятые с разных ракурсов. На одной он был вместе с командой. Очевидно, снимок был сделан после чемпионата. Команда улыбалась, грудь каждого игрока украшала золотая медаль. Вся верхняя полка была заставлена медалями и наградами. Четкие снимки больших форматов, сделанные профессиональной камерой с крупных чемпионатов, были развешаны на стенах в строгих рамках.
– Это мой сын. Альберт. – Абдулловна подошла и взяла в руки одну из рамок с фото. Погладила глянцевую поверхность. – Два года назад ему предложили контракт, и он уехал. Когда отец в первый раз отвел его на хоккей, я и подумать не могла, что это станет его профессией.
Зульфия Абдулловна задержала мягкий взгляд на детской фотографии сына.
– Вы скучаете. – сказала Оксана.
– Да. С тех пор как я впервые взяла его на руки, он стал смыслом моей жизни. – Абдулловна вздохнула и поставила фото на место.
Альберт был высок и широк в костях. На фото, где он был без шлема, его густые черные волосы торчали в стороны, словно он расчесывал их пятерней. Глаза ясные, черные, под цвет волосам. Большой нос был кривым, уголки губ приподняты вверх, словно их обладатель еле сдерживал смех.
Он был совсем не красив, но Оксана почему-то долго не могла отвести взгляд от его фото.
Они прошли в столовую, и аппетитный запах пирогов и тушеного мяса ударил в нос. Оксана почувствовала, как сильно проголодалась.
– Давай сразу поужинаем. На втором этаже и показывать-то нечего. Всего шесть спален: моя, старая детская сына и гостевые комнаты. Ты будешь жить в комнате Альберта. Она небольшая, но очень светлая, и в ней есть маленький балкон.
Современная кухня со встроенной техникой и ярким коралловым цветом резко отличалась от остального дома.
– У вас очень современная кухня.
– Это подарок Альберта. Он как-то приехал, и решил сделать мне сюрприз. Я уехала погостить к подруге, а он пригласил дизайнера и все здесь поменял.
– Вы наверное ужасно разозлились!
– Не то слово! – Абдулловна улыбнулась, вспомнив, как потеряла дар речи, увидев новую кухню и как ругалась на сына. – Я люблю этот дом и совсем не хочу ничего менять. Альберт даже обиделся слегка. Но потом я привыкла ко всей этой технике, оценила удобство и сейчас мне нравится.
Оксана уловила легкую грусть в ее голосе.
– Мои родители тоже скучают. – сказала Оксана. – Мама в первый месяц звонила каждый день. А сейчас только два-три раза в неделю.
– Ты единственная в семье?
– Есть еще сестренка, но ей всего семь лет.
– Твоя мама счастливица! Я всегда мечтала о большой семье, особенно о дочке. Бог послал мне только одного сына, но я надеюсь дождаться внуков.
Оксана промолчала, не найдя подходящих слов в ответ. Ее родители всегда еле сводили концы с концами. Может быть, поэтому их с сестрой было всего двое.
– Вы всегда так много готовите? – Оксана оглядела кучу тарелок с разными снастями: свежий салат, разносолы, круглый румяный пирог, и жаркое в порционной тарелке для нее. Нарезанный мелкими кусочками чак-чак, липкий от меда и обсыпанный жареным кунжутом дожидался своей очереди к чаю.
– Мы татары – любим готовить. Чистые окна и пироги – наше клише. – Зульфия Абдулловна налила чашку чая. Она улыбнулась. Всего час назад она носилась по кухне в ожидании молоденькой девчушки, словно от этого зависела вся ее жизнь.– Ну как тебе наш район?
– Я почувствовала себя в другом измерении, едва свернула на эту улицу. Здесь так много старых домов. – Оксана приняла из рук Абдулловны чай.
– Эти участки, еще при старой власти, раздавали преподавателям нашего ВУЗа. Задумывалось что-то вроде жилого городка для сотрудников университета. Это сейчас здесь центр, а когда-то был край города. Когда строили новый корпус сюда подвели коммуникации, проложили дороги. Даже со строительством помогли. Мой свекор получил участок и построил этот дом. После свадьбы Павел привел меня сюда. В-общем то и соседи все – преподаватели или потомки преподавателей.
– Теперь понятно почему названия улиц показались мне знакомыми. Это фамилии старых профессоров?
Абдулловна кивнула.
– Время от времени появляются желающие купить дом в нашем районе. Но какой потомок станет продавать дом, который построил его дед, и который стоит на улице, названной в честь его прадеда.
Абдулловна подвинула ей чак-чак.
– Попробуй. Я готовила на скорую руку. Одной мне даже завтрак готовить не хотелось, но сегодня на меня напало кулинарное вдохновение. Такое удовольствие готовить, если есть, кого накормить.
Оксана откусила кусочек.
– Это потрясающе! Я люблю готовить, но так хорошо у меня не получается. У вас настоящий талант!
Простой комплимент растрогал профессоршу. «Хорошая все-таки у меня подруга» подумала она. Леонидовна неплохо разбиралась в людях. Оксана была воспитанной, неглупой и скромной – редкие качества для современной девушки.
– Опыт – вот и все, что нужно хорошей поварихе. Если захочешь, я научу.
Она сказала это уверенно, и Оксана расслабилась и, впервые за весь день, напряжение ее отпустило. Зульфия Абдулловна ей понравилась – интеллигентная женщина с суровой внешностью и добрым сердцем. И если Оксане удастся избавить ее от одиночества, она с удовольствием это сделает.
– Ну как тебе учеба? Не слишком тяжело? – Абдулловна положила себе в тарелку немного салата.
Оксана взяла вилку и тоже начала есть.
– Честно говоря думала будет гораздо сложнее. Но я постараюсь закончить семестр на отлично, чтобы получить повышенную стипендию. Родители посылают немного денег, сколько могут, но мне хочется содержать себя самой.
Она слегка покраснела, но все же сказала – Я не смогу платить вам за проживание в первое время, но...
Абдулловна мягко перебила ее – Тамара меня обо всем предупредила. Давай договоримся так. Ты будешь помогать мне по дому с уборкой и два раза в месяц ходить со мной за продуктами. Присмотримся друг к другу месяц-другой, а там посмотрим, хорошо?
– Я могла бы покупать себе продукты. Вы вовсе не обязаны меня кормить.
– Судя по тому как ты ешь, тебе и тратиться не придется. Скорее я буду приплачивать тебе, чтобы ты ела мою стряпню. Я обожаю готовить! – И отметая всякие возражения, придвинула девушке тарелку – Ну-ка, налегай на ужин.
Когда профессорша заглянула к Оксане пожелать спокойной ночи, та уже спала. И ей показалось, что ровное дыхание потеснило глубокую тишину дома.
