Текст книги "Спорная антипатия (СИ)"

Автор книги: Simba1996

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Нет… хорошо, что я их принёс, – вздохнув, он протянул ей букет алых гербер. – Может, так тебе станет лучше.

Он пожал плечами, наблюдая за сменой настроения на её очаровательном лице. Сакура как будто бы была в восторге и одновременно в смятении и смущении от того, что он принёс ей цветы. А уж тем более те, которые она любит больше всего на свете… но как он узнал, что она любит именно красные? Совпадение? Случайность? Наверное… но, чёрт возьми, невероятно приятная случайность. Улыбнувшись, на этот раз искренне, так что даже на губах Учихи загорелась тёплая и добрая улыбка, Сакура приняла цветы, взяв их в руки.

– Ой! Какие красивые, спасибо! Прямо как я люблю, – она вновь бросила на него быстрый взгляд, прижав к себе цветы и густо раскрасневшись.

На этот раз она была действительно искренна с ним… никакой натянутой улыбки, никаких нарочито вымученных тёплых взглядов… сейчас она смотрела на него с большой заботой и любовью. А ещё в этих зелёных глазах, которые на миг загорелись странным фосфорическим сиянием, – да-да, именно тем самым, ярко-зелёным – была только немереная благодарность этому панку. Саске слегка улыбнулся, кивнув и всматриваясь в неё – она опустила голову, прикоснувшись кончиком носа к кровавого цвета лепесткам, втягивая запах цветов. Густые ресницы снова низко опустились, и сейчас Учихе на какой-то момент показалось, что она поистине счастлива… но тут же всё это словно рукой сняло с лица девушки – она вновь помрачнела

– Так что вчера случилось? У тебя все глаза красные, – заметил Саске, продолжая пристально всматриваться в девушку. Сакура только мучительно вздохнула, язвительно закатив глаза. Было чувство, что эти расспросы ей надоели… однако ей была в какой-то мере приятна забота мужчины. – Ты плакала?

– Нет, ты чего… просто не выспалась, бывает такое, – она наигранно зевнула, прислонив узкую ладонь к губам, надеясь, что он поверит.

Однако Учиха не поверил. С чего бы это она не выспалась? Пришла домой рано… чем тогда занималась всю ночь? Саске был уверен, что это не от недосыпа. Он только вздохнул, глядя на неё, и покачал головой, будто показывая, что не поверил. Следующий вздох был уже от Сакуры – девушка скрестила руки на груди, посмотрев на Саске так, словно он самая большая помеха в её жизни. Быть того не может! Учиха не хотел больше видеть такое выражение эмоций в этих любимых глазах.

– Не хочешь мне рассказывать, значит? – он вновь слегка улыбнулся, слегка склонив голову и прищурившись. Нужно было непременно хоть как-нибудь развеселить её, хоть как-нибудь заставить её искренне улыбнуться… конечно, Саске мог бы купить ей второй букет цветов, но это уже будет слишком глупо. – Вчера я столкнулся с каким-то парнем, когда выходил из подъезда. Потому я и подумал, может быть… ну… то есть… в общем, может, это как раз-таки твой провожающий?

Он решил заговорить об этом именно сейчас. Сакура тут же вытаращила на него глаза, а затем тут же отвела взгляд, задумавшись и закусив нижнюю губу. Чёрт возьми… не хватало ещё того, чтобы Ким высказывал Сакуре каждый день по поводу этого панка! Нет-нет, девушка ни в чём не хотела винить Учиху – уж слишком он хороший. В этом она призналась самой себе только сейчас и тут же поняла, практически внезапно, что испытывает к панку довольно-таки большую симпатию… а почему бы нет? Сакура могла видеть в его глазах нежность и какую-то нескрываемую мужскую сущность, сильную и готовую защитить в любой момент. Внутренне она сравнивала его с Кимом, о чём Саске, быть может, догадывался… и с ужасом для себя понимала, что предаёт первого – Учиха нравился ей куда больше, нежели… сожитель? Теперь Сакура могла окрестить его именно так.

– А говорил, что ни с кем не встречался… – укорила его Сакура, немного нахмурившись и показав кончик языка панку от некой обиды. Саске лишь улыбнулся, показав язык ей в ответ, и девушка усмехнулась столь детскому поведению взрослого мужчины… ту же эта усмешка пропала с её алых губ – Сакура снова погрустнела. – Да, видимо, это был он.

Девушка уже начинала понимать, что разговор будет долгим… однако то, что Саске здесь, рядом, готов поддержать её и готов поговорить с ней, нисколько не удручало – наоборот, успокаивало.

========== Глава 10. ==========

Человек – это звучит гордо, а выглядит отвратительно!

(Шендерович)

И Сакура начала свой нелёгкий для неё рассказ о том, как немного повздорила с Кимом. Мало того, не просто повздорила – молодой человек поднял на неё в очередной раз руку, хватался за тонкое запястье, подтаскивая к себе, так что Сакуре приходилось с силой вырываться, бежать и запираться в ванной комнате до глубокой ночи, чтобы он успокоился и ложился спать. Что она чувствовала в такие моменты? Горечь невыносимого отчаяния, которая выступала мелкими капельками крови на губах от частого прикусывания. Нервы… всё это так надоело, что девушка готова была убежать во что бы то ни стало… но некуда было идти.

А как бы хотелось собрать хотя бы самые важные вещи в сумку, бросить всё и отправиться туда, где её никто не ждёт. Многие ведь так и делают, верно? Многие делают вид, что их ничего не держит в этом банальном и скучном мире, берут в охапку тёплый плед, компас, самую малость денег, надевают ошейник на своего верного пса и идут туда, куда глаза глядят. Как можно так поступить? Как можно взять и бросить всё, что тебя тут держит? Как можно наплевать на чувства других, которые станут тебя искать? Ты не берёшь с собой ничего такого, с помощью чего можно было бы с тобой связаться… просто бросаешь всех и вся, будто бы тебя и вовсе не было в этом прогнившем, развращающем душу мире.

Сакура чувствовала примерно то же самое желание всякий раз, когда Ким начинал кричать и срывался на ней. Она не понимала, в чём дело, и лишь наивно хлопала длинными ресницами, непонимающе глядя на своего избранника. Как быстро человек может превратиться из влюблённого романтика, готового пойти с тобой на край света, в монстра, сжимающего твою руку с такой невероятной силой, что складывается ощущение, будто он собирается её сломать. Как быстро в душе умирают те чувства, которые могли быть раньше, ещё при встрече с ней, Сакурой. Как быстро можно променять любовь, всепоглощающую страсть и нежность на деньги, ради которых он и сидит допоздна на работе…

– Извини, я не думал, что так получится… – помрачнел Саске, выслушав её тяжёлый рассказ. – Он тебя обидел, да?

Конечно, Сакура упустила те подробности о том, что он поднимал на неё руку. Она лишь рассказала о том, что Ким принялся громко кричать практически не из-за чего… да, да, так оно и было, только вот Учихе не следует знать о том, что он и вправду грозился её ударить. Сакура понимала – мужчина перед ней готов заступиться за неё. То выражали его чёрные глаза… в них не было той злобы, которая была в глазах Кима, и ненависти… разжигающей пламенную злость, поглощающую реальность, заставляющей кричать и срываться, повышать голос на невинное существо и замахиваться.

В его агатовых глазах не было и следов той самой ревности, которую испытывал к Сакуре Ким. Саске, казалось, пытался сказать ей, что он спасёт её несмотря ни на что. Его не волновало то, что подумают и скажут о нём другие – теперь, будучи панком, у Саске это отходило на второй план. Он свыкся с тем, что все привыкли показывать на него пальцем и говорить нелестные слова в спину. Он свыкся, что люди принимаются обсуждать его внешний вид и глупо хихикать. Он свыкся с этим мирским холодом – да, он, несомненно, был здесь в очень большом количестве.

Взять хотя бы метро… вам когда-нибудь приходилось бывать в метро? Саске, конечно, приходилось, и даже не один раз. И что он там видел? Толпа серых людей, которые и не смогут себя личностями назвать. Спешка, постоянная гонка, невероятно сильный бег… и всё ради чего? Разве кто-то из них стремится навстречу своей мечте? Разве кто-то из них пытается кому-то помочь или спасти жизнь? Разве кто-то из них хочет во что бы то ни стало поспеть к другому человеку? Заходя в метро, люди перестают быть людьми, точно так же как и в других местах. Метро будто начинает тот самый жизненный отсчёт, по которому ты начинаешь жить: казалось бы, секунда – и вся твоя жизнь полетит к чертям, если ты её упустишь, не успев заскочить в только что закрывшиеся двери поезда.

– Нет, что ты. Не переживай, всё хорошо, – Сакура слабо улыбнулась, стараясь скрыть своё состояние. – Будешь что-нибудь?

Учиха понимал, что всё это немного наигранно. Не то чтобы Сакура была не рада его видеть… нет, нет, она была, конечно, рада встрече с ним, Саске это видел… но было что-то такое, что она пыталась от него скрыть. Что-то такое, что больно кололо душу и сердце. Что-то такое, что больно впивалась какой-то живой верткой иголкой прямо внутрь, разрывая жизненно важные ткани, выпуская наружу ярко-алую кровь.

– Да, наверное, – он кивнул, вздохнув, и положил руки на стойку, скрестив их, а на руки – голову.

Сакура улыбнулась, подперев голову рукой. Впервые на её немного измождённом и покрасневшем лице промелькнула искренняя улыбка, которая могла бы рассказать мужчине обо всех искренних чувствах к нему. Он видел и нежность, и какую-то скрытую симпатию, которая ещё совсем недавно была антипатией… антипатией… ну да, спорной. А почему нет? Ведь Сакура испытывала к нему какое-то отвращение, пока не заговорила с ним. Да, конечно, человек с ирокезом особенно доверия не внушает, но Сакуре он теперь казался чем-то неземным. Он был будто окном в другой мир, который она всегда мечтала открыть. О таком собственном «окне» мечтают дети, стремясь переселиться в другой мир, где нет голода, холода, боли и криков родителей. В этом мире лишь бесконечное количество тепла и света.

– Кофе налить? – поинтересовалась девушка, уже направившись к кофе-машине, стоящей за её спиной. Она обернулась, чтобы увидеть, что он кивнёт или покачает головой, но обнаружила лишь то, что он смотрит на неё, не сводя своих чёрных проникновенных глаз. На пухлых губах была какая-то добрая улыбка, пусть и совсем лёгкая, а щёки от того, что она так резко обернулась, внезапно налились еле заметным румянцем. – Ну, ты чего так смотришь? Как будто первый раз видишь…

Она довольно-таки сильно смутилась, посмотрев на Саске, бросив на него быстрый взгляд своих пронзительных зелёных глаз. Он улыбнулся шире, склонив голову набок и продолжая рассматривать её, практически любоваться каждым движением тонких очаровательных рук. Только вот этот синяк на аристократичном запястье… он немного портил вид фарфоровой, нежной кожи девушки, и из-за этого Саске слегка нахмурил тонкие брови, немного насупившись. Если бы он мог просто взять и забрать её из того ада, в котором она сейчас… что люди называют адом? Свою жизнь, конечно. Нет, вовсе не то пекло, показанное когда-то Данте в виде девяти кругов; не то пекло, воспеваемое древнегреческими философами как самое страшное место на земле. Это всего лишь место, куда отправляешь после смерти, если ты совершил много плохое… но при жизни иногда тоже испытываешь ад, разве нет? Все эти каждодневные происшествия, смерть близких и родных, наблюдение за тем, как матери кричат на своих детей, видение того, как мимо нищего, протягивающего озябшую руку, чтобы туда положили хотя бы гроши, проходят люди, поглощённые своими проблемами и «залипающие» в дорогих смартфонах.

– Не хочу кофе, – он томно вздохнул, чуть улыбнувшись, и Сакура снова вернулась к стойке, оперевшись на неё локтями и задумчиво, немного лукаво посмотрев на своего собеседника, чуть прищурив зелёные глаза.

Лисёнок. Чистый лисёнок, готовящийся играть или веселиться, готовящийся принять игру со всеми её правилами, чтобы потом их нарушить. На её губах расцвела такая же лукавая улыбка, говорящая лишь о том, что Сакура забыла про вчерашний инцидент. Может быть, не до конца, но с помощью Саске она больше не хотела про это вспоминать. Она улыбнулась шире, продолжая смотреть на него испытующим взглядом, а Саске, казалось, раздумывал над тем, что ему заказать, глядя прямо в изумрудные большие глаза напротив.

– А что же ты хочешь? – поинтересовалась она, чуть склонив голову набок, подперев её рукой.

Как бы хотелось поцеловать её хотя бы в щёку… или даже в губы. Легко так, как это делают маленькие дети, чтобы выразить всю свою любовь и чувства. А ещё дети чище взрослых тем, что они умеют искренне обнимать, крепко-крепко. Почему взрослые этого не могут? Потому что ради собственной выгоды готовы притвориться искренним, обнять человека, а после вогнать тому нож в спину, ничего не подозревающему и расслабленному.

– Жалко, что у вас в меню нет поцелуев хотя бы в щёку. Или, на крайний случай, обнимашек, – он принялся водить кончиком пальца по гладкой стойке, немного потёртой от частых касаний. Вид у него был немного удручённый, но вместе с тем даже лукавый, будто он действительно рассчитывал на то, что Сакура склонится к этому панку и поцелует его. – Я уйду расстроенный, а ты так и останешься такой же несчастной…

Он вновь тяжело вздохнул, так что широкие плечи слегка приподнялись, а потом вновь опустились. Сакура искренне засмеялась, пусть и тихо, даже практически не слышно для тех, кто завтракал за аккуратными чистыми столиками. Обнажив ровные белые зубы, девушка улыбнулась, покраснев, и опустила ресницы, стараясь не смотреть на мужчину. Не то чтобы она не хотела на него смотреть или слышать подобные слова… они её смущали. В душе только что-то начинало просыпаться, а в груди сильно колотилось тревожимое повседневными проблемами и скандалами сердце.

– К великому сожалению клиентов, такой услуги нет, – покачала головой Сакура, всё так же улыбаясь.

– Эх-х-х, жалко, – Учиха пожал плечами, опустив глаза. Именно в такой момент Сакура залюбовалась его лицом – длинные чёрные ресницы немного подрагивали, и девушка вполне могла оценить их густоту. Говорят, длинные ресницы у тех людей, которые чувствительны душой… а так сразу, глядя на этого панка, этого и не скажешь. Усмехнувшись, она снова покраснела, продолжая смотреть на него, и Саске поднял чёрные глаза на девушку: – А то я бы заказал с удовольствием…

И снова она раскраснелась… снова на её щеках расцвёл тот приятный румянец, из-за которого он бы непременно стал целовать эти щёки, чтобы на них появились более алые ветки смущения. Казалось, девушка не знала, куда деть себя, посмотрев по сторонам: то ухватилась взглядом за какую-то блондинку, вскакивающую из-за стола и отправляющуюся на выход, то за маленького мальчика, направляющего игрушечный водяной пистолет в сторону какого-то делового и серьёзного мужчины в костюме. Усмехнувшись, девушка оценила инициативу мальчугана – такого серьёзного человека только и нужно развеселить. Быть может, в каждом из нас в душе живёт ребёнок… только вот с каждым днём, когда мы наваливаем на свои плечи тяжёлые проблемы, практически нерешаемые без поддержки, он начинает плакать всё больше и больше и вскоре уходит, оставляя место лишь пустоте, обыденности и горечи.

– У тебя сегодня выходной, да? – поинтересовалась она, вздёрнув бровь, посмотрев на цветы, уже стоящие в вазе, которые он принёс. Они вызывали какую-то дополнительную поддержку… да, и правда, эти цветы были замечательными, и было совсем неважно, что Сакура не ожидала их получить от него.

– Да, вроде того, – он пожал плечами, всё так же глядя на неё. – Скажи только: он тебя не бил?

Сакура опешила от такого вопроса. С чего это он взял?.. а, ну да, Ким оказался настолько неаккуратен, что оставил чёртов синяк на запястье. Практически сразу девушка постаралась его прикрыть, обхватив пострадавшее запястье другой ладонью, немного сжав и почувствовав лёгкую ломоту в кости. И действительно, он едва не сломал её руку… на глаза почти снова навернулись слёзы отчаяния, но Сакура поспешила сглотнуть тяжёлый ком, вставший в горле. Он был неприятный, как будто бы с шипами, которые постепенно и медленно раскрывались в разные стороны, проникая глубоко в кожу и царапая горло и шею. Проглотить такой комок было куда сложнее и больнее, чем просто молча чувствовать его и заливаться слезами…

– Нет, ты чего хоть? Он не такой, просто немного приревновал и поворчал, а так… нет, конечно. Всё хорошо, ты не волнуйся, – попыталась утешить его девушка и, чтобы перейти на другую тему, осторожно потрогала ирокез мужчины, усмехнувшись, – сегодня он у тебя уже другого цвета. Как ты это делаешь?

Саске усмехнулся от лёгкого движения девушки, подняв глаза и посмотрев в сторону её тонкой руки. Всё было бы ничего, если бы не… этот синяк на её хрупком запястье. Учиха попросту не мог оторваться от этой темы, тем более зная, что ей, быть может, вчера причинили боль. И не просто так, а именно из-за него, из-за панка, который проводил её до дома. Он тяжело вздохнул, опустив глаза, но всё же ответил:

– Это баллончики с краской одноразовой.

Он немного смутился от прикосновения, обдумывая свой дальнейший вопрос. Как бы помягче спросить, чтобы вернуться к вчерашнему скандалу Сакуры и её сожителя?.. Саске Учиха искренне не понимал, как можно обидеть этого ангела или просто ударить её, поднять руку. Как можно сказать ей какие-то обидные слова, которые обязательно будут въедаться в память и оставаться там ещё долгое время? Как можно… в голове роилась сотня вопросов, на которые он не могут дать точного ответа, но было ясно одно: Сакура пострадала вчера, и Учиха должен непременно с этим решать вопрос. Он готов был оказывать ей помощь просто так, ни за что, даже если она будет отвергать его и говорить, что всё это – пустая трата времени. Он готов был просто помогать ей, оказывать всяческую поддержку и заботу, которой она явно не получает, находясь в одной квартире с этим тираном. Саске знал, что она – это совершенно другой мир, не обыденный, не тот будний мир, который держит в себе Кима и всех остальных жителей городка Киото. В ней яркий мир, невероятно красивый. В ней тот самый мир, который живёт в Учихе, – доброты, фантастики, мистики, какой-то сказки или волшебства.

– Откуда тогда у тебя синяк на запястье? – внезапно спросил он, даже немного резко, всё так же не поднимая головы. При этом Саске смотрел прямо в её глаза, которые тщательно изучали ирокез с ярко-зелёными кончиками.

Сакура даже как-то остепенилась, отстранив от него руку, немного дёрнулась, приоткрыв губы. Растерянность – это всё, что она могла чувствовать сейчас. Неужели она относится к той категории людей, которых можно читать, будто открытую книгу? И неужели Саске тот человек, который способен видеть остальных людей насквозь, проникая в их душу, сознание и чувства?

– Саске, всё хорошо, это я вчера на работе ударилась. Бывает такое, – ответила она с лёгким вздохом, отведя глаза в сторону. Именно так Саске и понимал, что она его обманывает: отводит глаза, пытается перевести разговор на другую тему, закусывает и так немного покусанные от частых нервных переживаний, но всё же нежные – он в этом не сомневался – губы. И снова Сакура постаралась отвести разговор в другое русло, лишь бы к нему не возвращаться – ей было неприятно об этом говорить, а уж тем более слышать вопросы касательно этого: – Баллончики, говоришь? А потом просто моешь голову и у тебя сходит краска?

Быть может, она понимала, что Саске пытается помочь ей, хочет, чтобы она выговорилась – так станет куда легче, девушка это знала. Немало случаев того, что люди меняются, когда находят человека, которому можно доверять. Каждый из нас должен иметь того человека, который станет выслушивать наши проблемы и делать их своими. Каждый из нас нуждается в том человеке, который станет слушать, а не слышать. Каждый из нас нуждается в человеке, что будет безвозмездно оказывать помощь и поддержку. Сакура видела такого человека в мужчине напротив, с этим ярко-зелёным ирокезом и многочисленными цепями на штанах, но… что-то останавливало и мешало говорить. Быть может, тот самый ненавистный ком в горле, вновь обрастающий шипами ярости и ненависти.

– Да, это легко делается, – он кивнул, однако при этом не сводил взгляда с её запястий. – По-моему, тебе вчера досталось из-за меня.

Чёрт возьми, как уже надоело! Но Сакура никогда бы не смогла сказать этого Саске прямо в лицо… она понимала: он хочет помочь. Но нуждалась ли она в этой помощи? Да, несомненно, нуждалась… тогда что её так останавливало, чтобы она выговорилась? Может быть, глупый стереотип о том, что у каждого свои проблемы и никому не нужны твои? А может, принцип, который гласит: все панки – бесчувственные сволочи? Сакура горько усмехнулась про себя, но внешне даже немного разбушевалась. Особенно она старалась не шуметь, поскольку и так привлекала очень много внимания посетителей к себе – ещё бы, к ней подходит панк, грубый и неотёсанный, приносит ей цветы и о чём-то мирно разговаривает. Боже мой, какой кошмар!

– У нас всё хорошо, и ты здесь ни при чём, ясно? – тихо прошипела девушка, нахмурив тонкие брови и даже слегка стукнув кулаком по поверхности стойки. Саске лишь с улыбкой проследил за этим действием, снисходительно покачав головой, и Сакуру это разозлило ещё больше. – Всё, мне нужно идти, сейчас подойду.

Она отправилась выполнять заказы новопришедших посетителей, а Учихе только и оставалось, что наблюдать за ней издалека. Он подпёр голову рукой, задумавшись и посмотрев в сторону цветов, которые принёс ей. Почему в глазах этой девушки такое невероятное счастье, когда он приносит их и когда он приходит, чтобы навестить её, чтобы просто увидеть и хотя бы минуту посмотреть в очаровательные зелёные глаза? Может быть, потому, что Сакура никогда не испытывала искренних чувств к Киму… а может, потому, что она не получала взаимности. Саске хотелось придвинуть к её ногам весь мир. Хотелось сказать ей о том, как сильно она важна ему. Хотелось сказать, что он готов любить её безответно, даже просто смотреть за ней издалека, и сообщить, что даже короткая улыбка в его сторону и немного смущённый взгляд – это целая награда. Он слегка улыбнулся, задумавшись о том, как хорошо чувствовать себя… влюблённым?

Нет, влюблённость – это такое короткое чувство, которое вспыхивает, а затем резко отмирает. И оно уже не может возродиться, будто феникс из пепла. Саске знал, что чувствовал к этой девушке искреннюю любовь. Ту самую, о которой пишут книги, слагают песни, которая олицетворяет собой нежность, всепоглощающую страсть и жертвенность одновременно. Да, несочетаемые понятия, которые можно отсоединить друг от друга… но вместе они образуют настолько сильное чувство, которое готов перевернуть горы, вызывать падение метеоритов с небес, отторгнуть всяческое зло и заставить круто измениться всё, что окружает.

Улыбнувшись, когда девушка снова подбежала к стойке, чтобы выполнить заказ, – две кружки горячего капучино для молодых людей в деловых костюмах, обсуждающих вчерашние новости, – Саске взял одну из салфеток, сложенных аккуратной стопкой на барной стойке, и принялся писать на ней карандашом, вынув его из кармана. Улыбнувшись, Сакура прочитала, когда он подвинул салфетку к ней, немного смутившись и улыбнувшись так стеснительно, что девушка и сама немного покраснела, закусив нижнюю губу.

«Что ты больше всего любишь из сладкого?» – так гласил вопрос на салфетке, написанный немного неаккуратным почерком. Усмехнувшись, она стала отвечать, старательно выписывая каждое слово…

Так Саске узнал, что из кондитерских изделий она предпочитает сладкую вату, любит кошек и кутаться зимой в тёплый плед. Она склонна к слезам над мелодрамами, любит чёрный горячий чай, обязательно с тремя чайными ложками сахара, и читать классическую литературу. Эта девушка представляла собой много загадок и каждый раз улыбалась, когда отвечала на очередной вопрос Учихи. Это ведь неплохой и весьма романтичный способ узнать человека, верно?..

========== Глава 11. ==========

Комментарий к Глава 11.

Возможны опечатки, ибо очень торопилась выложить главу))) Присылайте, пожалуйста, через публичную бету, буду очень благодарна ^_^

Спасибо за то, что ждёте, и извините за долгое ожидание :3

Приятного прочтения :*

Человек для человека должен быть святыней.

(Сенека Луций Анней)

На следующий день Саске решил прийти к Сакуре совсем рано, чтобы быть первым посетителем. Он проснулся тогда, когда ещё рассветало, и при этом чувствовал себя умиротворённым. В такие моменты начинаешь осознавать, насколько красив мир, когда на улице нет людей. Такая стоящая и немного звенящая тишина, туман, постепенно начинающее пригревать солнце, только проснувшееся и вышедшее из-за горизонта. В особенности пение птиц, постепенно принимавшихся чистить свои гладкие смоляные пёрышки, заставляло чему-то улыбаться и ощущать ту гармонию, которая наполняет мир только с утра и больше ни в какое время суток. Саске не мог объяснить своё теперешнее состояние не только из-за того, что проснулся рано и чувствовал необъяснимую утреннюю нежность, слыша, как кое-где в проёмах домов шумит ветер, а птицы продолжают напевать что-то на своём, известном только им языке, но и потому, что ему хотелось как можно скорее увидеть ту самую девушку, которая смогла изменить его жизнь.

Что он чувствовал к ней? Достаточно много. Если бы его попросили, он бы не перечислил и половины, поскольку не знал, как называются эти чувства, которым даже и нет названия в словарях. Он чувствовал благодарность к ней и такую большую любовь, которая могла бы помочь ему в трудные времена. Изначально, когда Узумаки только-только настоял на том, чтобы сделать ему ирокез, Учиха чувствовал себя растерянным. Как так: он, молодой мужчина, внезапно станет ходить с ирокезом и станет отбросом общества? Однако теперь, после того как он встретил её, ту самую, которая смогла развернуть его состояние в нужное русло и помогла стать увереннее, он не чувствовал себя каким-то покинутым и оставленным. Для него она была целым миром. Миром, в который ему хотелось как можно скорее именно сегодня открыть дверь.

Человек для человека должен быть святыней. Почему? Потому что каждый человек – это своеобразный храм, предназначенный для кого-то особенного, и если в этот храм войдёт не тот человек, то он непременно разрушит всё и принесёт такую боль, которая измеряется в самой большой степени. «Не тот человек» – это вандал, который станет постепенно рушить храм, сквернословить в нём, так что все внутренние иконы станут обливаться кровавыми слезами. «Не тот человек» должен проходить мимо и не останавливаться, ища своё предназначение.

Об этом думал и Учиха, подойдя к окну второго этажа тату-салона, сунув руки в карманы простых чёрных штанов и глядя на пустынную улицу, лишь слегка устланную дымкой серого тумана. Создавалось впечатление, будто некто – серый старик, закутанный в плащ, с длинной бородой и трубкой в зубах – сидел на улице всю ночь и выпускал дым из своей трубки, застилая всю улицу. Этот старик рассказывает сказки маленьким детям и наблюдает за их снами, чтобы им не приснилось ничего кошмарного и зловещего, заставившего проснуться посреди ночи и со всех ног бежать в сторону комнаты родителей, трясясь от страха. Этот старик смотрит за тем, чтобы каждая птица на улице сомкнула глаза. Этот старик наблюдает за каждым человеком, совсем немного заглядывая в окно и еле заметно улыбаясь, изредка снисходительно покачивая косматой головой, держа в морщинистых руках остроконечную шляпу.

Такой старик приходил и к Саске сегодня ночью, он был в этом уверен – он оставил на улице следы в виде туманного марева. Иначе почему ему снились столь прекрасные сны?

– Ну наконец-то я тебя тут поймал, а то всё твоя подруга обычно на меня натыкается, – засмеялся Саске, когда вновь зашёл в небольшое, но такое любимое кафе, как обычно держа за спиной букет цветов.

Здесь было странно пусто, как будто все люди, обычно пребывавшие здесь с утра, отказались приходить именно сегодня и заказывать себе завтрак. Сакура же, немного сонная, протирала поверхность барной стойки, что-то тихонько напевая себе под нос. Сегодня на неё вновь была белая блузка и юбка-карандаш до колен, сверху – накрахмаленный фартук, а нежно-розовые волосы, отдающие переливами в перламутровые коралловые оттенки, были заплетены в толстую, увесистую и длинную косу, из которой выбилось несколько неаккуратных и непослушных прядей. Сразу же, едва заметив панка на пороге кафе, она широко улыбнулась, обнажив белые ровные зубы, и смутилась, густо покраснев. В движении, которое она сделала только что, – заправила прядь волос за аккуратное ушко – было что-то такое женственное и кокетливое, что Учихе, конечно, понравилось. Он готов был пересмотреть это ещё раз, только уже в замедленной съёмке. Тонкие пальцы девушки завораживали не только своей бледной аристократичностью, но и аккуратностью и красотой. Такие пальцы запросто могли бы исполнять Шопена на пианино.

Сакура продолжала улыбаться, ожидая, когда мужчина подойдёт к ней. Её ничуть не удивил его сегодняшний внешний вид: Саске был одет в простую чёрную футболку с какой-то вызывающей надписью на мужественной груди, которую девушка из-за быстроты его движений не успела прочитать, простые тёмно-бордовые штаны и солдатские ботинки, туго завязанные на шнурках. Вновь многочисленное количество цепей, снова в ушах кольца пирсинга, опять его высокий ирокез выкрашен в ярко-красный экстравагантный цвет, явно привлекающий к себе внимание. Раньше бы, ещё несколько месяцев назад, Сакура, конечно, стала бы смеяться над ним, а может, даже показывать тонким пальцем… но не сейчас. Сейчас он вызывал снисходительную улыбку на кораллового цвета губах, и девушка подпёрла голову рукой, выжидательно глядя на него. С чего бы он пришёл к ней сегодня так рано?

– Доброе утро! Что-то ты рано, первый посетитель прямо, – усмехнулась она и тут же присмотрела к нему, когда Саске остановился у барной стойки. – Как дела?

Ей невероятно нравился тот факт, что он выше её на полторы головы. Девушка немного смущённо улыбнулась, глядя на него и подперев голову уже двумя руками, так что и без того немного пухлые щёки надулись, будто у ребёнка, ждущего что-то невероятно хорошее от стоящего напротив человека. Она смутилась, густо раскрасневшись и стараясь этого не показывать, низко опустив длинные ресницы, лишь слегка подведённые тушью. Вновь подняв на него глаза, она заметила, что на голове мужчины ирокез покосился немного в сторону, из-за чего она нахмурилась, слегка наклонив голову набок. Выражение её красивого лица тут же приобрело весьма серьёзный оттенок, что не могло не насторожить Саске.