Текст книги "Спорная антипатия (СИ)"

Автор книги: Simba1996

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Ого, ты так любишь читать… я же говорил, что ты особенная, – подытожил Саске, улыбнувшись.

Расстояние между ними постепенно сужалось, и Учиха немного смутился, почувствовав, как её тёплая рука коснулась его холодной ладони. По телу будто пробежал ток, который Учиха не ждал от такого простого прикосновения. Виновато улыбнувшись, он немного отстранился, мотнув головой, а Сакура раскраснелась ещё гуще, пожав плечами:

– Да нет, такая же как и все.

Она явно засмущалась, и это было заметно – смущённая улыбка, смущённый взгляд, опущенные длинные ресницы… всё это заставило Саске мечтательно и тихо выдохнуть, глядя на неё, а она тут же вдруг резко посмотрела в его сторону, когда они проходили мимо очередной витрины. В тусклом отражении высокий молодой человек с ирокезом, звенящий многочисленными цепями на штанах, шёл рядом с небольшого роста девушкой с необычным цветом волос, которая с какой-то детской радостью в глазах смотрела в сторону витрины. Саске перевёл взгляд туда же, только сейчас поняв, насколько забавна вся ситуация… оба они были словно из другого мира: она из того, что покрыт серой толпой, а он – другого, неизведанного, яркого и неповторимого.

– Смешно, наверное, смотримся, – пожал плечами Саске, усмехнувшись.

– Да, есть немного, особенно твой хохолок, – хихикнула Сакура, посмотрев на его ирокез и подавив в себе дикое желание потрогать его и убедиться, что это действительно обычные волосы. – Сам делаешь или помогает кто-то?

Саске отмахнулся, немного смутившись:

– Помогают, я в этом не спец.

Неловко улыбнувшись, Сакура кивнула. И кто же, интересно, ему в этом помогает? В голову сразу закралась назойливая, словно муха, мысль, что это девушка, которая явно любит его… но… что тогда он делает здесь, если не со своей девушкой, которая делает ему ирокез? Саске, казалось бы, понял это, будто прочитав её мысли, и тут же усмехнулся: «Узумаки, наверное, обиделся бы, если бы его посчитали девушкой».

– А хочешь такой же? – покраснев, спросил он явно на полном серьёзе.

Сразу же рядом раздался звонкий смех – Сакура не выдержала, рассмеявшись, но не так, как это обычно бывает, а тепло и по-доброму. И действительно, только сейчас Учиха понял тот факт, что смех – самое волшебное, что есть на этой земле. Такой непосредственный, невинный, практически детский, волной прокатившийся где-то рядом и медленно затихающий. В этом смехе чувствовалась игра юной жизни, радость и счастье. И панку показалось, что не смеялась так искренне она довольно давно…

– Нет, пока воздержусь, если не против. Тем более… не ты же делаешь, и вряд ли твой помощник будет мне рад, – успокоившись, произнесла Сакура, с неким намёком посмотрев на него.

– Кто? Узумаки? – недоумённо поинтересовался Учиха, почесав затылок и чуть сдвинув тонкие чёрные брови. Сакура поспешила вздёрнуть свои, явно удивившись тому, что ирокез ему делает друг, а не подруга. – Если приведёшь и свою подругу, то он счастлив будет.

Теперь уже была счастлива Сакура. И она сама не хотела признавать того, что его слова доставили ей большую радость. Значит, у него никого нет?.. «Это же не удивительно, – начала совесть, отмахнувшись, – посмотри на него: как у него вообще может кто-то быть? Это же панк, он грубый и неотёсанный…» Однако Сакура уже не могла с этим согласиться. Ужасно суждение о том, что представитель этой субкультуры непременно должен быть невоспитанным и злым. Таким может быть любой человек, от которого даже иногда и не ждёшь подобного проявления эмоций. Таким был он. Тот, кто обещал встретить Сакуру, но не приехал. Что же касается Саске?.. теперь ей казалось, что этот человек вообще не способен на проявление грубости и агрессии.

– Узумаки – это тот блондин? Да уж… он твой парикмахер, да? – усмехнувшись, поинтересовалась девушка. Саске с улыбкой кивнул. – А что, ему понравилась Хината?

Быть может, это был глупый вопрос. И что мы называем симпатией? Как отличить симпатию от такого чувства, как любовь? Симпатия бывает только на короткое время, к тому же иногда лишь к внешнему виду и к манере человека говорить. Мы смотрим на то, как он говорит и что он говорит, мы судим о нём у себя внутри и делаем выводы: ошибочна наша симпатия или, наоборот, оправдана. Но любовь… сильнее любви ничего быть не может. Любовь – это жертвенность. Любовь – это чувство, которое помогает понять, способен ли ты видеть себя в этом мире без своего возлюбленного. Любовь – это не обязанность, она не требует ничего взамен и ни к чему не призывает. Любовь должна быть порывом, должна сопровождаться быстротой чувств и в то же время гармонией, которую ничто не способно разрушить. Первым признаком, который сейчас немного испугал Сакуру, стала эта гармония, царящая внутри и идущая где-то рядом с ними, невидимая и неосязаемая…

– Хината?.. наверное. Он работает в тату-салоне… ну, заодно и парикмахер мой, потому что сам я с этим не справляюсь, – виновато улыбнулся Саске, подняв голову и явно с намёком указав на свой ирокез. Усмехнувшись, Сакура поинтересовалась так же лукаво, немного прищурившись, будто лисёнок, и склонив голову набок:

– А татуировки он тебе тоже набивает?

– Ну да… слушай, а ты с ним живёшь? Ну, со своим провожателем… – уточнил Учиха, махнув головой куда-то в сторону дома Сакуры.

Девушка слегка нахмурилась. Она сама не понимала, разозлилась из-за этого или нет, но… было что-то в этом мужчине такое, что явно успокаивало её и говорило, что всё нормально, не стоит волноваться, всё будет хорошо. И только сейчас Сакура познала тот факт, что совсем не хотела бы жить с тем человеком, с которым она жила. Что в нём хорошего? Ничего… он груб, иногда зол, частенько замахивается на неё, словно собирается ударить, и агрессивен. Сакура вообще не помнила, когда видела последний раз на его лице улыбку. Несмотря на привлекательную внешность, он казался ей монстром, который обязательно когда-нибудь убьёт её и даже ухом не поведёт. Поникнув, девушка кивнула.

– Да. А тебя это смущает? – вздохнула она, посмотрев на Саске и пересёкшись с ним взглядом.

Чёрные глаза… омут, затягивающий куда-то в глубину. Но Сакура была уверена – при близком рассмотрении эти глаза вовсе не чёрные…

– Нет, просто спросил ради интереса, – Саске отвёл глаза, сунув руки в карманы, и замолчал, больше не решаясь ничего спросить.

Разговор то ли не клеился, то ли им просто нравилось молчать в обществе друг друга. Сакура то и дело улыбалась, глядя на него, будто с ней шёл действительно нормальный человек, приятный мужчина, хорошо одетый и вовсе без ирокеза. Она не смотрела на него осудительно или с презрением, как несколько дней назад, когда впервые его увидела – теперь в этих глазах была заметна теплота, коей раньше не доводилось видеть практически никому. Она верила, что столь необычный во внешности человек необычен и внутри. Во внешности… и что её так в нём привлекло? Ирокез? Или просто одежда? Нет, наверное, большое количество татуировок… но и это не привлекло Сакуру в Учихе. Черты его лица были мягкими и вместе с тем совершенными, аккуратными и идеальными, а разрез глаз заставлял посмотреть в эти глаза и смотреть долго, стараясь увидеть там не просто чёрную бездну.

– Не сочти за грубость – просто интересно, – много у тебя тату? – наконец поинтересовалась девушка после длительного молчания, любопытно посмотрев на него.

– Было две, не так давно Узумаки ещё три набил, – пожал плечами Учиха, мысленно сосчитав всё, что было на его коже.

Сакура как-то совершенно по-детски вытаращила на него глаза, тут же кашлянув и поняв, что показала этим своё огромное удивление. И без того большие глаза расширились, а затем она тут же вновь упёрлась взглядом в асфальт, не решаясь смотреть на него. Пять татуировок… это кто же такое выдержит? Хотя, быть может, это не так уж и больно, как думала Сакура. Учиха смущённо улыбнулся, глядя на неё, и девушка тут же приоткрыла губы, вновь заговорив:

– Ничего себе… больно, наверное, да?..

– Нет, если привыкнуть, то терпимо. Хотя сейчас он делал одному парню, так тот весь издёргался… правда, Узумаки смешно на всех орёт из-за того, что дёргаются – это его отвлекает, – усмехнулся он, покачав головой, вспоминая сегодняшний день.

Стемнело довольно быстро, и на улице количество людей стало заметно меньшим. До самого дома Сакура не решалась больше что-то спрашивать у него, а Учиха не спешил задавать ей вопросы, боясь надоесть. Уже то, что она разрешила ему проводить её до дома, было большой радостью для Саске. То и дело он мечтательно смотрел на неё, а губы сами собой растягивались в улыбке. Она казалась ему волшебной, совершенно неземной. Учиха знал, что она из другого мира, не такой, как его… но всё же что-то сближало их. Вся эта непохожесть, внутренняя и внешняя, отличительные черты от серой массы… и нить судьбы, которая тесно связывала их. Изредка они касались друг друга руками и сразу же отстранялись друг от друга, как от удара током. А Сакура поняла одну вещь только тогда, когда они подошли к её дому – руки его заметно потеплели…

– Ну, вот ты и дома, – огляделся Учиха, подняв голову на высотные дома и остановившись возле её подъезда.

Сакура замедлила шаг перед ним, крепко прижав к себе букет роз и снова улыбнувшись – казалось, они дарили дополнительное тепло… внутри было как-то жарко, а сердце словно рвалось наружу. Она хотела сказать ему что-то очень важное, что явно бы его обрадовало… но не смогла – ком в горле, внезапно встрявший, мешал ей разговаривать. Из окон, в которых горел свет, высунулись любопытные головы, и Учиха тут же вздёрнул бровь:

– М-да, когда я тут в тот раз был, на меня жильцы так же из окон смотрели…

– Ещё бы, – усмехнулась Сакура, порадовавшись тому факту, что этот дурацкий комок в горле, мешавший говорить, внезапно испарился, растопившись. – Во-первых, они смотрят на тебя, а во-вторых, на меня… ладно, я тогда пойду…

Саске не хотелось отпускать её, особенно когда она открыла дверь в тёмный подъезд. Ему казалось, что ещё секунда – и её выхватят из его рук какими-то грязными и когтистыми лапами. Как же глупо… фантазия рисовала странные картины, и Учиха, сам того не желая, немного неуверенно потоптавшись на месте, ляпнул:

– А можно тебя до квартиры проводить? Просто в подъездах сейчас опасно.

Он сразу же покраснел, опустив голову и отведя глаза. Сакура слегка улыбнулась – неужели он и вправду просто хочет проводить её до квартиры? Ну что ж… в душе зародилось к нему доверие, и Сакуре, казалось, уже не было страшно за свою жизнь. Она не могла поверить в то, что этот мужчина мог причинить кому-то боль, тем более ей. Всю дорогу они так мило и тепло общались, лишь под конец их беседа прервалась, но только из-за того, что жажда гармонии пересилила… а теперь он мог бы, к примеру, прижать её к какой-нибудь холодной стене или ударить? Нет, у Сакуры не могли соединиться две эти картины воедино…

– Давай, если уж провожаешь, то проводи до конца, – согласилась девушка, проскользнув в подъезд и обернувшись, ожидая панка.

Он зашёл следом, и до квартиры они дошли довольно быстро. Что странно, Сакура действительно чувствовала себя в безопасности, а что уж говорить про то, что она давила в себе дикое, неизвестно откуда взявшееся желание прижаться к нему на прощание и поцеловать хотя бы в щёку? Нет… нет, так нельзя. Что тогда он подумает? «Что я такая же как все», – заключила девушка, покачав головой и горько усмехнувшись про себя. Ей льстила та фраза, сорвавшаяся с её уст, что она отличается от остальных… Сакура всегда к этому стремилась, но не прилагала для этого особых усилий – волосы у неё были такими необычными с самого рождения, если говорить о внешности. Но свой внутренний мир она стремилась никогда и никому не показывать – не нашёлся ещё тот человек, который смог бы его понять…

– Ой, как-то глупо получилось… – внезапно произнесла девушка, остановившись возле дверей своей квартиры после недолгих размышлений.

Саске недоумённо посмотрел на неё: неужели она жалеет, что он её проводил? В голову уже закралась опять та назойливая муха, которая настойчиво «жужжала» о том, что Учиха вряд ли будет нужен такой девушке, как Сакура.

– В смысле? – спросил он, с надеждой посмотрев на неё и явно боясь услышать обидные слова.

Что мы предпринимаем, когда разочаровываемся и обижаемся? Мы можем запереться у себя в комнате и горько плакать, пока вся эта боль не выйдет из нас солёными каплями, а можем запереться у себя внутри и никому, ни единой душе не показывать своих чувств. Кому нужны все эти чувства внутри нас? Чужим людям? У них и без того много проблем, свои ощущения, своё понимание этого мира… кто-то может осудить, а кто-то понять и поддержать. Мы никому не нужны со своими проблемами, кроме как себе и… близким нам людям. Саске готов был закрыться, если она скажет ему, чтобы он больше не ходил за ней. Он готов был любить её искренне, безответно, так, чтобы она не отвечала ему взаимностью… но это доставляло бы сильнейшую боль, о которой он не рассказывал бы никому и на которую не жаловался бы даже самому себе. В этом и заключается душевная сила, свойственная далеко не каждому…

– Да я даже твоего имени не знаю… – виновато произнесла Сакура, стараясь не смотреть в чёрные глаза напротив и то и дело отводя свои, будто бы действительно чем-то провинилась.

Огромное облегчение накатило на Учиху так внезапно, что ему казалось, будто с души свалился тяжёлый и огромный камень… а ведь действительно вышло забавно.

– Ну… да, немного глупо, – не мог не согласиться мужчина, усмехнувшись и представившись: – Я Саске.

Потянув ему руку – на этот раз уверенно и совершенно без боязни, – девушка улыбнулась:

– Очень приятно, Саске. А я Сакура.

«И всё же у неё очень красивое имя, даже если я его знаю и слышал несколько раз», – пронеслось в голове у Учихи. Рука у него была тёплой, а от Сакуры не ускользнула та деталь, что его ладонь стала значительно горячее после того, как они зашли в подъезд. Неужто он просто согрелся? Нет, это было тепло, которое прилило не только к рукам, но ещё и к щекам – мужчина немного покраснел, всё так же улыбаясь ей. Внутри была какая-то неизмеримая радость от осознания того, что она снова завтра увидит его… но что скажет тот провожающий, который не явился на встречу в назначенное время? «Не всё ли равно, – фыркнула про себя девушка, – я же с Саске просто общаюсь…»

– Спасибо, что проводил, – поблагодарила девушка, улыбнувшись и не зная, что и делать дальше.

Он так и не выпускал её руки из своей, а затем Сакура стала постепенно её раскачивать, чтобы он пришёл в себя. Это походило на какую-то детскую игру, так что оба невольно тихонько и неуверенно засмеялись. В конце концов он постепенно стал отпускать её руку, из-за чего вспотевшие от волнения тонкие женские пальцы скользнули к его, захватив указательный и снова еле ощутимо по-детски раскачав. Вновь улыбка на его губах, снова сорвавшаяся усмешка, и искренняя улыбка в изумрудных глазах напротив…

– Да не за что, – он пожал плечами, улыбнувшись, когда она наконец отпустила его руку. – Ладно, спокойной ночи.

Он отправился в сторону лифта, подавив в себе желание всего лишь поцеловать её в щёку. Всего лишь… а что было бы, если бы он так и сделал? Саске тяжело вздохнул, повернув голову к ней и нажав на небольшую красную кнопку – лифт вот-вот должен приехать. Саске понял – кажется, сегодня вечер совершения глупых и необдуманных поступков, которые могут привести к чему-то большему. Быстро подойдя к девушке, он слегка наклонился, поцеловав её в заалевшую от смущения щёку. И Сакура усмехнулась, словно от щекотки, ощутив на виске тёплое дыхание и нежность бледно-розовых губ на покрасневшей коже… он почувствовал приятный лёгкий запах фруктового парфюма, исходящий от неё… и Сакура явно не собиралась его отталкивать или укорить в этом поцелуе – он понравился ей, такой искренний, чистый и невинный, несмотря на то, что был всего-то в щёку. Так целуют маленькие дети – просто ни за что, благодаря за то, что ты есть на этом свете.

– Удачно добраться домой, – практически прошептала она, когда он слегка отстранился.

Оба смутились, и девушка повернулась к двери, чтобы открыть её, а Саске вернулся обратно к лифту, уже зайдя в него. Душу переполняли такие эмоции и чувства, каких он раньше никак не мог ощутить. Этот невинный поцелуй, её покрасневшие щёки, длинные ресницы, которые тут же опустились, едва он близко наклонился к ней. Казалось бы, она даже не испугалась его и не посмела оттолкнуть… и как всё же хорошо и тепло на душе от того, что лишь от одного пребывания рядом с ней обычно холодные ладони способны согреться…

Зайдя внутрь квартиры, Сакура тут же привалилась к стене возле двери, даже не включая свет. Что она чувствовала? Некую радость и счастье. Такое бывает, когда видишь то, что нравится тебе, но никак не можешь понять, нуждаешься ли ты в этом или это просто мимолётное желание. Такое вдохновение, которое внезапно нахлынуло на неё, бывает, должно быть, только у художников или других мастеров – желание просто закричать от счастья. И Сакура пугалась своих чувств – если первым толчком к чему-то большему, нежели просто симпатия, послужила гармония, воцарившаяся между ними, когда они шли, то вторым было это необъяснимое счастье и радость. Она широко улыбалась, глядя на верхушки красных роз, которые он принёс сегодня утром. Пускай Сакура и считала эти цветы проявлением банальности, никогда не любила их, и ей был противен их запах, то сейчас они казались ей самыми желанными на свете.

Продолжая улыбаться, девушка включила свет, разувшись, и поспешила пройти на кухню, чтобы поставить цветы в вазу. Что скажет этот её провожающий, который вернётся с работы с минуты на минуту и явно будет зол? Сакуре уже не было интересно. Налив прохладной воды в вазу, девушка поставила в неё цветы, буквально на глазах принявшиеся распускаться и оживать.

Дальше последовало то, что обычно делала Сакура после прихода домой: девушка переоделась в лёгкую майку и короткие шорты, чтобы не было жарко и удобно было совершать домашние дела, распустила нежно-коралловые волосы, расчесав их, и последовала на кухню, чтобы приготовить ужин. Типичная домашняя рутина не очень нравилась Сакуре… и только сейчас какое-то странное понимание, почему ей всё это противно, закралось к ней в голову: противно ей это только потому, что отвратителен сам человек, с которым она жила. Сакура чувствовала себя слабой от того, что не могла просто взять и уйти, собрать вещи и куда-то убежать. Она ощущала власть этого человека на себе, боялась его до дрожи, а уж тот факт, что он способен в порыве ярости ударить её, и вовсе пугал. Что было бы, если бы её сожителем был тот самый панк, который проводил её до дома? Миллионы секунд яркости, тысячи минут радости, сотни часов счастья и десятки лет гармонии сопровождали бы Сакуру до конца жизни, она была в этом уверена. С этим человеком она ощущала родство, схожесть… схожесть, такую непохожую на остальных представителей, живших в этом городе. А то, что он отважился поцеловать её сегодня в щёку при прощании… и вовсе выбило её из колеи.

Услышав, что дверной замок стал открываться, девушка накрыла сковороду, в которой готовилась еда, крышкой, убавив газ, и направилась в прихожую, натянув на себя радостную улыбку. Ким пришёл сегодня поздно, и он явно был очень зол. Только вот Сакура не понимала, при чём здесь она, наивно хлопая изумрудными глазами. Это был высокий молодой человек с копной каштановых густых волос на голове, царящей в вечном беспорядке. Точёные и тонкие черты его лица внушали резкость, понимание того, что этот человек агрессивен, яростен и зол. На самом деле Ким был довольно спокойным человеком… но вот вывести его из себя было очень и очень легко.

Сакура сама не понимала, как повелась на всё это – изначально всё было так, как бывает в романтических фильмах: цветы, конфеты, плюшевые медвежата, романтическая обстановка и ласковые слова… но потом всё как будто резко изменилось, едва она переехала к нему: он стал задерживаться на работе, срываться на несчастную девушку без причины, грозиться выставить её из дома… а ещё было то, что раздражало его больше всего на свете – она работала, зарабатывала себе на жизнь сама и не просила у него ничего, за что её можно было бы когда-нибудь упрекнуть. Ким не хотел признаваться самому себе, что Сакура ему надоела… но это, кажется, было так. Он привык к ней, к её мягкому голосу, к её пребыванию рядом с ним и этим проницательным зелёным глазам… так что приходилось просто терпеть и сдерживать всё в себе, несмотря на частые скандалы.

– Вот уродов-то развелось… – разувшись, он прошёл в комнату, принявшись переодеваться в домашнюю одежду вроде спортивных штанов и майки.

Сакура пошла следом за ним немного испуганно, поникнув головой, и шмыгнула в сторону кухни, видя, что Ким не в настроении. Значит, сегодня будет так же, как и обычно – скандал, слёзы, ругань и крики, стуки соседей по батареям, лишь бы всё это прекратилось… и душевная боль, переживание, страх и паника – это было единственным, что сопровождало Сакуру в этой квартире.

– Ты про кого? – осторожно поинтересовалась она, когда он прошёл в кухню, приоткрыв губы и недоумённо посмотрев в сторону букета. Вздёрнув брови, он опустился на стул, принявшись наблюдать за девушкой и за тем, как она готовила. Пожалуй, это было единственное, что успокаивало его в этой девушке… всё остальное заметно бесило: начиная с этих розовых длинных волос и заканчивая кончиками пальцев длинных красивых ног. А особенно его бесило то, что его едва не сбил какой-то псих с ирокезом, когда Ким зашёл в подъезд.

– Да зашёл в подъезд, а оттуда какой-то раскрашенный с петухом на голове вылетел – чуть с ног не сбил… – нахмурившись, он с подозрением посмотрел на неё. – И к кому только такие уроды ходят?

Последний вопрос прозвучал с намёком. Он не сказал бы, что Сакура странная или имела какие-то отличительные внутренние особенности… но было в ней что-то такое, что заставляло его заподозрить, будто этот панк и вправду ушёл от Сакуры. Что в ней такого было? Да чёрт разберёт эту девчонку, которая относилась со снисхождением ко всем подряд! Она повернула к нему голову, слегка улыбнувшись, даже как-то нервно, будто действительно была виновата. Коленки её мелко дрогнули, он это видел, и девушка поспешила согнуть одну ногу в колене, оперевшись о плитчатый пол кончиками пальцев. Дыхание постепенно учащалось, а в сердце зарождалась паника и желание убежать, кричащее ей едва не в рупор, чтобы ноги унесли её куда подальше.

– Не знаю. Не думаю, что в нашем доме есть те, которые принимают у себя таких… ты кушать будешь? – поинтересовалась девушка, всё так же нервно улыбаясь.

Он мотнул головой, нахмурившись. В голубых глазах промелькнул холодный огонь, который мог сжечь всё дотла.

– Нет, не хочу, – отрезал Ким. – А не к тебе ли он заходил?..

Этого вопроса Сакура никак не могла ожидать. Во всяком случае, именно сейчас и именно в таком тоне. Он бы непременно задал его, зная характер Сакуры… и девушка боялась уже не за Саске, которому Ким явно мог разбить нос (хотя в этом Сакура сомневалась и надеялась, что Учиха сделает это быстрее, несмотря на свою миролюбивость), а за себя, учитывая то, что Ким угрожающе поднялся с места, сжав тонкие пальцы в кулаки. Если в Учихе Сакуру не пугал его рост, а наоборот, даже как-то вызывал воодушевление и благоговение, то роста Кима она боялась, пусть он был немного пониже Саске…

– Ко мне? Да что ты? Нет, он не заходил сюда, – покачала головой девушка, отвернув её и снова принявшись за готовку, убрав за аккуратное ухо прядь длинных волос.

– Да ну? А мне кажется, что он, такой довольный, только от тебя мог выйти, – предположил Ким, скрестив руки на груди и прислонившись к кухонному столику спиной, пристально изучая девушку глазами.

Покраснев, она неуверенно и медленно подняла на него глаза, кашлянув и не зная, что ответить. Если будет пререкаться с ним, то явно может получить пощёчину, пусть и лёгкую… что за дурацкий стереотип, что женщина должна подчиняться мужчине? Этот стереотип разделял Ким, а вот Сакура не была с ним согласна, боясь за свою жизнь именно сейчас и иногда косясь в сторону стойки с ножами. Сердце заколотилось так быстро, что готово было вырваться прямо на сковороду, где жарился картофель. Будет неплохой ужин для Кима – кажется, он только этого и ждал, разглядывая Сакуру и стараясь понять её чувства. Он был детектором лжи, перед которым Сакура не могла соврать. Оставался лишь один выход – перейти на другую тему и попытаться его успокоить…

– К чему такие подозрения? – она слегка улыбнулась, успокаивающе и с нежностью, пусть эта улыбка и была лживой.

Посмотрев на него, Сакура оторвалась от приготовления ужина и уже хотела обнять его, но он отстранился от неё будто бы с отвращением, так же скрестив руки на груди. Поджав губы, девушка покачала головой, снова взявшись за ручку сковороды и помешивая картофель, чтобы он не пригорел. Пахло очень вкусно и аппетитно, но Ким явно не соблазнялся этим запахом, всё так же разглядывая девушку, уже готовую сгореть на месте или провалиться сквозь землю от такого взгляда.

– Мне хватает того, что ты вечно задерживаешься на работе, да ещё и в какой-то забегаловке, – хмыкнул с презрением он, прищурив голубые глаза.

Вновь прошла некая параллель, только уже почему-то с Наруто, который имел такой же цвет глаз, но более интенсивный. Те голубые глаза, принадлежащие Узумаки, никогда, казалось, не могли смотреть на кого-то с отвращением или ненавистью, как сейчас Ким смотрел на Сакуру, говоря о месте её работы… в конце концов стоило девушке признать: панки заметно отличались от обычных и ничем не примечательных людей, и дело было не только во внешности, но и в мироощущении.

– Прекрати меня ревновать к каждому столбу! – уже не выдержала Сакура, нахмурившись и бросив на него быстрый взгляд, так что Ким немного опешил. – Я никогда не давала тебе поводов для ревности.

– Позволь узнать, – он показал пальцем в сторону роз, которые, видимо, только что попались ему на глаза, – откуда у тебя здесь цветы? Какой-то настойчивый поклонник появился?

Он сказал это с насмешкой, так что Сакура фыркнула. Настойчивый поклонник… она бы не назвала Саске таким словом никогда только из-за искренности его чувств, которые она видела как на ладони. Да, она могла догадаться, что Учиха влюбился в неё с первого взгляда, и это казалось диким и невозможным. Однако всю осторожность, нежность и заботу, которую он проявлял, Сакура не испытывала никогда, несмотря на то, что была знакома с Кимом достаточно долгое время.

– Это не поклонник, просто знакомый, – отмахнулась она, тяжело вздохнув. Было заметно, что Сакура уже устала от этого разговора, однако Ким не хотел просто так отступать – молодой человек всё так же пристально смотрел то на неё, то на ставшие ненавистными ему розы. – И что с того? Мне надо было выкинуть цветы в помойку, дабы не разозлить тебя?

Последнее она произнесла с вызовом, чего сама же и постыдилась. Зря она так с ним, Сакура уже знала, что это потом ей выльется… и будет не очень хорошо, если она повздорит с Кимом и он перестанет с ней разговаривать. Хотя… может быть, Сакура к этому как раз и стремилась. Раздражал тот факт, что он не смог встретить её с работы, а снова задержался на работе. Но Сакура, благодаря своему снисхождению, уже простила ему это, но вот то, что он собрался трогать цветы, да ещё и снова приревновал её… бесило! Хотелось рвать и метать, сносить всё на своём пути, а потом… резко убежать, словно ничего и не было, чтобы не попасться ему на глаза вторично и не получить за всё это звонкую пощёчину.

– Могла бы и выкинуть. Сил не хватило? Ну, тогда я могу это сделать, – он направился в сторону роз, но тут же резко остановился.

Сакура уже хотела почти плюнуть ему в лицо: «Что, кишка тонка?», но не решилась, отвернув от него голову и опять поджав пухлые губы, так что они превратились в тонкую полоску.

– Конечно, давай, губи все красивое на своем пути! Что ж, выкидывай, раз они так тебя напрягают, ведь от тебя никогда не дождешься такого! – хмыкнула она, не обращая внимания на то, что Ким явно разозлился ещё больше. Она повернулась к нему, выключив газ, и тут же не дала ему возразить, продолжив: – Слушай, ты и сам задерживаешься на работе, но я всё понимаю. Если тебе мешают розы, то выкинь, но впредь – прошу – не надо этих скандалов и упрёков, хорошо?

Он промолчал, явно не ожидая такого от девушки. Тяжело вздохнув от бессилия, Сакура опустила голову, смягчив голос.

– Я и так не гуляю, не встречаюсь с друзьями и подругами… что же мне теперь? Сидеть дома вечно одной, потому что ты приходишь, – бросив быстрый взгляд на кухонные часы, висящие на стене, она покачала головой, – только в половине двенадцатого?..

Не выдержав, она отправилась в другую комнату, всё так же качая головой. Эта битва была проиграна ею, Сакура понимала. Но завтра будет новый день, а значит, новое сражение…

Сражение, которое обязательно ей поможет выиграть он. Нет, не Ким, который после сегодняшнего дня стал ей и вовсе ненавистен… а Учиха, к которому с этого дня Сакура стала относиться совершенно иначе.

========== Глава 9. ==========

Человек должен иметь силу быть самим собой.

(Элиас Канетти)

На следующий день Саске чувствовал себя воодушевлённым. Ему не просто хотелось как можно скорее прийти в небольшое кафе к Сакуре, но даже прибежать к ней, примчаться со скоростью света и узнать, как она себя чувствует, во что она одета, как ей спалось и что ей снилось. Такие типичные вопросы волновали Саске каждое утро, когда он только-только просыпался, именно после встречи с Сакурой. Ему казалось, что должно произойти что-то особенное. А уж после того, как она поцеловала его вчера в щёку, на его лице и вовсе появился неприкрытый и подозрительный румянец, который Учиха заметил только стоя перед зеркалом. Оделся он так же, как и обычно: в чёрные бриджи с многочисленными цепями, а на стройном торсе была майка с какими-то разноцветными пятнами, судя по всему, от краски, но смотрелись они так, будто майкой занимался какой-то дизайнер. Саске усмехнулся, посмотрев на ирокез – сегодня самые кончики были ярко-зелёного цвета, что нравилось Учихе, пусть даже это будет видно за несколько метров.

Наруто немного удивлённо смотрел в спину Учихе, не понимая, почему тот просто сияет от сегодняшнего дня. Казалось, что Саске действительно счастлив – на пухлых губах играла красивая и счастливая улыбка, а ресницы прикрывались от того внутреннего наслаждения и томления, какое бывает только перед встречей с тем человеком, какого больше всего жаждешь увидеть. Узумаки язвительно вздёрнул бровь – любви, стало быть, всё возрасты покорны?.. а ещё, как оказалось, и субкультуры… Наруто никогда не хотел верить в такое чувство, как любовь, несмотря на то что длительное время провёл с хиппи… однако это уже совсем другая история, которая ни в коей мере Саске в данный момент не касалась. Он принялся поправлять ирокез, вытягивая его чуть выше, слегка жмурясь от неудовольствия – кожу головы неприятно стянуло.