Текст книги "Путешествие от края до края (СИ)"

Автор книги: Сиераминатана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Кошка заурчала от удовольствия и прикрыла глаза, периодически выпуская когти и царапая высокие сапоги. Примерно через час на животном не осталось и волосинки.

Она потянулась, выгибая спину и обнажая выступающие позвонки, а затем с коротким мяфком стала меняться.

С брызгами крови, из спины вырвались перепончатые крылья, которые с каждой секундой увеличивались и крепли. Лысый хвост, больше похожий на крысиный, хлёстко ударил по кожаному доспеху, оставляя след от прорезавшегося шипа на кончике.

Сквозь кожу пробивалась тёмно-зелёная шерсть, сопровождая своё появление волнами крупной дрожи. Крылья прижались к спине, сливаясь с ней. Острый шип спрятался в хвост, напоследок капнув мутноватой жидкостью на вмиг пожухшую траву.

Наконец изменения закончились, и на руках у Хельгена оказалась милая кошечка. Чёрная, с легкими зелёными бликами на шерсти.

Наёмник осторожно поднял животное и поднес её морду к своему лицу.

– Да ты, оказывается, Нэнатис, – с восхищением произнёс мужчина. – Вот это чудо.

Нэнатис мяукнула и зевнула, обнажая огромное чёрное горло и острые зубы в три ряда.

– Судя по твоему виду, ты избрала меня своим спутником. Верно, вольная гулёна?

Животное мурлыкнуло и коснулось лапкой лица Хельгена.

– Имя у тебя есть? Или мне придумать?

Нэнатис лизнула шершавым языком нос наёмника.

– Значит второе. Ладно, – Хельген усмехнулся и уложил Нэнатис на колени, – я предлагаю – ты мурлыкаешь, если нравится, и выпускаешь когти, если нет. Только осторожно, а то ты меня проткнуть можешь.

Мяуканье было ему ответом, и мужчина задумался. Давать имя столь редкому и умному созданию было тяжело, и он не сомневался, что остаток ночи провёдет в обнимку с заживляющим зельем, пытаясь избавится от мелких ранок на ногах.

– Вэнэна?

Когти проткнули ткань и едва коснулись кожи, не оставив на ней и следа.

– Алата?

Снова то же самое. Хельген вздохнул и принялся перечислять все имена, которые ему были известны, попутно перекрещивая их между собой и создавая новые, но Нэнатис отвергала все. Лишь когда солнце показалось из-за края, существо откликнулось громогласным мурлыканьем и довольно потёрлась о руку наёмника.

Тот удивленно взглянул на счастливую спутницу и изумленно изогнул брови.

– Что? Правда? Ты хочешь быть Хильдой?

Нэнатис довольно сверкнула оранжевыми глазами и свернулась клубочком.

– Ну Хильда, так Хильда, – пожал плечами наёмник, почесав животное за ухом, – не спи, мне уже в путь пора, всю ночь провозились.

Хильда лишь дёрнула ухом и не пошевелилась, намереваясь спать как можно дольше.

Вздохнув, Хельген усмехнулся. Теперь у него есть копия в животном мире и к тому же женского пола.

========== Глава одиннадцатая ==========

Вирий еле слышно произносил молитвы, даже не пытаясь вложить в них веру или силу. Словно набор слов, и не более того.

Мысли были заняты произошедшим несколькими днями ранее.

Очнувшись от действия зелья, Вирий не смог сдержать тошноту. Свесившись с кровати, он испачкал пол и едва не кувырнулся вниз от помутнения в глазах.

С трудом сообразив, где находится умывальник, он дополз до него, спешно полоща рот. Вода почти не смыла кислый привкус рвоты и ещё чего-то. Вернее, известно чего, но думать об этом не хотелось.

Вытащив из шкафа чистую одежду, попутно выпотрошив всё на пол, Вирий поплёлся в купальню.

Ноги привычно несли по лестницам в подвал. Именно там, рядом с кухней, находилась огромная купальня на весь культ. Только у Верховного и 13 его приближённых была особая комната омовения.

От щёлока быстро защипало кожу, но даже это не могло смыть все ощущения. Казалось, наёмник стоит рядом, усмехается и вновь хочет прикоснуться.

Изведя весь настоянный раствор и вылив не меньше десятка вёдер воды, Вирий наконец пришёл в себя.

Первой мыслью было убить мразь, вторая мало чем отличалась от первой. Третья посоветовала идти спать и обдумать всё на свежую голову, а не носиться по огромному храму в поисках наёмника.

Тем более, болела поясница, да и не только она.

Вирий вздрогнул и поплёлся за остальными братьями и сёстрами в сторону обеденной. Есть он не мог и за последние несколько дней сильно осунулся. На него уже стали обращать внимание.

Сев на своё место, парень всё же впихнул в себя немного похлёбки. Если он хочет отомстить, то ему нужно будет набраться сил, и как можно быстрее.

Орфео настороженно косился на лес, подступающий к самому берегу моря. Из-за деревьев и кустов, из-под старых пней и поваленных деревьев на него смотрело множество глаз. Лешаки и лесавки не спешили выходить из своего укрытия: морские девы куда сильнее пресноводных русалок. Пусть для лесных жителей их пение не страшно, но магия во много раз опаснее. Пробудят ото сна подводного змия, а тот солёной водой всю опушку изгадит или, ещё хуже, поднимут прилив до небывалых высот, да и затопят все норы у опушки.

– Боишься? – Хардеб кинул взгляд на спутника, отмечая рубиновые блики на волосах.

– Скажем так, опасаюсь. Морские девы – это тебе не речные русалки, если просить у них помощи, замучаешься долг отдавать. Вот я и думаю, как нам дойти до порта и не попасться на зуб лешим. Они и сами не дураки, но, если полезут, придётся бить в полную силу, что неизбежно привлечёт внимание.

– Ну привлечет, и что? – боевик нахмурился, рефлекторно наматывая прядь волос на палец, – полюбуются и свалят.

– Если бы, – покачал головой маг, – они вступят в бой, и не важно, могли бы мы разобраться сами или нет.

– Хитро, – нахмурился Хардеб и ускорил шаг, – но ведь большинство существ относится к псевдо-разумным, как маги могли проморгать столь проницательный ум?

– Их никто не исследовал, – снисходительно глянул на друга парень, – постановили резолюцию по парочке существ типа горных троллей, и всё.

– Мда, – выдохнул боевик, – а мы потом удивляемся, почему большинство учеников не выживают в большом мире. Может, мне начать записывать всё, что мы узнаем в путешествии? Вроде путевого дневника?

Орфео остановился и повернулся к Хардебу.

– Тебе больше нечем заняться? – тихо прошипел стихийник, – подожди, пока в море не окажемся, живо забудешь обо всех дневниках. Так нагружу, что имя своё забудешь.

Парень от неожиданности слишком сильно дёрнул прядь, вырвав несколько волосков. Разозлившийся Орфео – это было почти нереально.

– С тобой всё в порядке? – настороженно произнёс Хардеб, убирая волосы за ухо, от греха подальше. – А то ты нервный.

– Никаких записей в пути, всё на память, – прищурился Орфео, поправляя лямку заплечной сумки, – учти, когда начнётся обучение, все катрены, ритуалы, а так же все рунические символы нужно будет знать лучше, чем себя. Ещё раз услышу о записях, пущу по серому миру без какой-либо подготовки.

Боевик опустил голову, прикрывая глаза. Сейчас перед ним стоял не друг и спутник, а Ментор серого мира. Слишком опасный, чтобы с ним спорить.

– Я понял, – быстро пробормотал Хардеб, разглядывая песок под ногами, – никаких записей.

Орфео фыркнул и быстрым шагом направился к виднеющейся скале, о которую бились волны.

– Переночуем у каменного выступа, утром двинемся дальше, – наконец произнёс стихийник. – Заодно узнаем, насколько поднимается уровень воды, чтобы не оказаться затопленными во время сна.

Хардеб поспешил за Орфео, замечая, что стихийник едва заметно прихрамывает на левую ногу. Нахмурившись, боевик остановился, внимательно приглядываясь к походке спутника. Хромота то появлялась, то исчезала, и это было странно.

Хельген тихо проскользнул в комнату Вирия, неся на плече спящую Хильду. Нэнатис довольно облизывалась после обильного обеда в виде толстых крыс, отловленных ею по дороге сюда.

Наёмник почесал спутницу за ухом и с лёгкой усмешкой взглянул на Вирия.

Парень привычно сидел за столом, что-то строча на длинном свитке. Перо едва слышно поскрипывало, а редкий, но регулярный стук о дно чернильницы вызывал сонливость.

Мужчина бесшумно приблизился к Вирию и провел кончиками пальцев по шее, зарываясь в волосы.

Секунду спустя Хельген ошарашенно хлопал глазами, смотря на испуганного послушника, сидящего на подоконнике.

– Решил покончить с собой? – несколько нервно хихикнул наёмник. – Оригинальный способ. Прыжок с двух метров точно убьёт тебя.

– Сволочь, – прошипел Вирий, осторожно спускаясь на пол и незаметно касаясь скрытого в рукаве кинжала, – ты меня до удара доведёшь.

– У тебя крепкое сердце, – хмыкнул мужчина, почесав Хильду между ушей. – Было бы иначе – та мазь прикончила тебя к утру, а так твоя магия всё сильнее разворачивается и потихоньку начинает исправлять вред, который был причинён.

Послушник опёрся бедром о стол, сложив руки на груди.

– Значит, ты посредством насилия пытаешься меня вылечить? Очень оригинальный подход.

– А это и не было насилием, – наёмник снял с себя Нэнатис и положил на свободную кровать, – ты хотел этого сам.

– Не сам, – возразил Вирий, чувствуя, как заалели щеки, – это из-за той мази.

– Ну, мазь пробудила желание, но действия были подконтрольны тебе. Мог бы смущаться и краснеть, как сейчас, или попробовать отбиться. Ты лишь стонал и показывал, что жаждешь большего, – Хельген нагло усмехнулся, обнажив клыки. – А потом, когда ты очнулся, то обвинил во всём меня. Уверен, ты до сих пор чувствуешь мои прикосновения на себе.

Вирий закрыл горящее от стыда лицо ладонями. Наёмник бил точно и не сомневался в своих словах ни на секунду. Возразить нечего, ведь всё сказанное – правда.

Парень почувствовал, как Хельген притягивает его к себе и немного лениво поглаживает по спине. Тело пронзила дрожь.

– Ты и сейчас будешь отрицать своё добровольное участие? – тёплое дыхание щекотало пунцовое ухо. – Мне почему-то кажется, что ты и без её помощи будешь таким.

Короткий свист – и кинжал Вирия, спрятанный в рукаве, угодил точно в человечка на картине.

– И мысль убить менятлучше оставь, – нарочито сладкий голос мужчины заставил побледнеть, – ведь я – самый надёжный способ выбраться из этой клоаки.

Вирий прижался щекой к теплому плечу наёмника, вдыхая слабый аромат крови, которым тот пропитался. Мысль об уходе из культа зазвенела в голове, и он наконец обрёл опору под ногами, которая была выбита много декад назад.

Я, конечно, сволочь, так как выкладываюсь теперь не так часто, но меньше желать отзывов, от этого не буду.

========== Глава двенадцатая ==========

Орфео держался с трудом. Раньше он каждую декаду проваливался в серый мир. Теперь долгое присутствие в мире живых вызывало раздражение. Лес резал глаза, море вызывало тошноту одним своим видом, а крики животных заставляли морщиться от боли в ушах.

Серый мир манил, притягивал своей тишиной и спокойствием. Никакой пестроты, никаких криков, никакого ветра, который пробирал до костей здесь. Безумно хотелось вновь оказаться на серой пустоши, где под ногами пыль и прах, а тихий шелест душ напоминает неведомую музыку.

Оказавшись у скалы раньше своего спутника, стихийник опустился на нагретый солнцем валун и тяжело вздохнул. Есть один способ побороть желание оказаться в сером мире, и несмотря на то, что из-за него всё взрывалось яркими красками, это помогало немного передохнуть и не так тянуться к Смерти. После действия и обычный мир будет немного приглушён, разум будет переваривать случившееся, вот только…

Орфео кинул взгляд на Хардеба, который уже подготавливал место для костра. Он – его ученик и спутник, единственный человек, который мог бы помочь в этом деле. Проблема была в одном: спать с боевиком Де Лука не желал. Пусть тот и не пытался привлечь внимание, но его повышенная заботливость и взгляды, от которых горела спина и не только, указывали на начальную стадию одержимости. Это уже не влюблённость, а фанатизм. Сам Хардеб своё подобострастие ещё не осознаёт, так что это легко можно будет исправить, просто оставив его. К несчастью, это можно будет сделать только на другом континенте, и только после начала обучения в сером мире. Магия не простит нарушения договора.

Орфео прикрыл глаза и прислонился к скале, но тут же вздрогнул и отошёл от ледяного камня. Это было странно. Солнце почти весь день освещало эту сторону, но почему-то не нагрело скалу.

Стихийник вытащил из-за пояса тонкую длинную кисть и быстро прочертил на камне руны опознания, вливая свои силы в рисунок. Знаки слабо засветились, а затем, вспыхнув, погасли.

Цокнув языком, маг принялся вычерчивать более сложную вязь, которая повторила судьбу предыдущей. Неудачи только раззадорили Орфео. Вновь и вновь он чертил руны, не обращая внимания на Хардеба, который уже приготовил ужин и чуть притушил костер, чтобы лечь спать.

Когда загорелись первые звёзды, руническая вязь, вспыхнув, загорелась ярче и стала перестраиваться, выдавая подробный отчет о месте стоянки.

Орфео оглянулся на спящего ученика и приступил к взлому. Простейшие не дали результата, зато первая же сложная вязь рассыпала заклинание стазиса, открывая следующий слой защиты.

Стихийник азартно улыбнулся и вытащил шкатулку с зельями из сумки.

Выпив слабо мерцающее восстановительное, Орфео вынул из пазов три склянки, и, выплеснув суп из своей миски, принялся смешивать зелья кистью.

Затем, поднявшись на ноги, Де Лука начал чертить довольно большую пентаграмму с множеством мелких рун. Зелья, смешанные в одно, чуть булькали в миске, но едва касались камня – застывали серебряным узором.

Когда последняя руна была начерчена, рисунок вспыхнул ослепительным, в ночной темноте, светом, разрушая сразу два защитных круга.

– Что ты делаешь? – настороженный голос Хардеба заставил Орфео раздражённо передёрнуть плечами.

– Взламываю древнюю могилу мага, – сквозь зубы процедил стихийник. – Раньше с ними хоронили мощные артефакты, а от такого подарка судьбы отказываться нельзя.

– Там может быть страж, – боевик поднялся на ноги в поисках своего снаряжения.

– Вот ты и пойдёшь первым, когда я открою, – фыркнул Орфео. – Зелье берсеркера только не забудь.

– Сам знаю, – хмыкнул Хардеб, уже утянутый в защитный костюм и проверяющий надёжность креплений кинжалов. – Открывай.

Стихийник принялся за работу. Вновь проверка, и тут же находится слабая точка из-за разрушения камня. Точный удар по нити, и последняя, третья, преграда осыпается пылью, открывая проход в скале.

Боевик перекинул сделанный факел Орфео и первым шагнул в зияющую темноту склепа.

Пахло гнилью и затхлостью. Серые стены из грубо обтёсанного камня были чуть влажные от близости моря, но пол – совершенно сух. Тоннель шёл под наклоном и вёл куда-то вниз.

Могильный холод не приносил никаких неудобств после зелья берсеркера. Он ощущался лишь прохладой, которая приятно освежала.

Зрачок расширился, закрыв собой радужку и позволив видеть даже в малейшем отблеске огня. Слух стал много острее, и теперь можно было услышать даже могильную сороконожку, перебирающую своими лапками по камню, спасаясь от губительного тепла.

Закрыв на секунду глаза, Хардеб выдохнул и встряхнул руками, сбрасывая слабую печать в проход.

Та не пролетела и метра, когда её с двух сторон пронзили копья, моментально выдвинувшиеся из стен, и так же быстро спрятавшиеся.

Боевик сплёл пальцы и через несколько секунд отправил в путь целую связку печатей. Семерых постигла та же участь, а восемь остались целы, плывя дальше до тех пор, пока тяжёлая плита не прижала их к полу, разрывая на части.

– Первая ловушка реагирует на всё живое, а вторая – на магическое, – пояснил Хардеб, прикидывая, как бы обезвредить сразу обе, и при этом не пострадать. Чутьё подсказывало нужный узор, который боевик тут же стал чертить на стене, совсем близко от первой ловушки. – Но мы оба живые и оба маги, поэтому нужно найти деактиватор.

– Обычно могилы запирают так, чтобы туда не возвращаться, – тихо произнёс Орфео, покорно держащий факел и наблюдающий за стараниями ученика, – но если ты прав, то я советую осмотреть потолок.

Хардеб тут же вскинул голову оглядывая отшлифованный камень с фресками, рассказывающими жизнь древнего мага, покоившегося здесь.

Если верить выбитым картинам, маг был почти равен по силе аватару Нодмису, богу войн и дуэлей. Вся его жизнь – сплошное сражение. Даже Смерть настигла его в бою с горным великаном, вызвавшего лавину. Одно не понятно: зачем тащить труп как минимум две декады, чтобы похоронить у моря. Желание покойного?

В свете факела сверкнул драгоценный камень, от которого тянулись магические нити к ловушкам. Судя по всему, именно он удерживал их и заставлял реагировать на движение и магию.

Кинжал со свистом рассёк воздух и с хрустом вонзился в опал. Нити вспыхнули алым светом и рассыпались пылью, а опал вывалился из ниши прямо к ногам путников, в последний раз блеснув точёными гранями.

Вновь печати плывут по коридору, но в этот раз их путь ничем не нарушаем. Хардеб кивнул и быстрым шагом преодолел довольно длинный наклонный коридор, чтобы замереть у арки.

– Орфео, напомни, что значат эти две руны, – боевик поочередно ткнул пальцем в загогулины на проёме и отступил.

Стихийник поднёс факел и очертил им круг.

– За аркой находится страж из серого мира. Не мёртвый, и не живой. Он спит, но, если его разбудить, он нападёт на всякого вошедшего.

Хардеб улыбнулся и первым скользнул за арку, сбрасывая печати огня с рук и поджигая факелы, расположенные в стенах винтовой лестницы.

– Придётся спускаться, видимо, страж внизу.

Орфео дёрнул плечом и поспешил за учеником. Деревянные ступени нещадно скрипели, отдаваясь эхом со всех сторон. Вскоре к треску дерева прибавилось еле слышное шуршание. Казалось, где-то скребутся грызуны.

Стихийник резко дёрнул Хардеба за шиворот и закрыл ему рот ладонью, замирая на месте.

Шорох, изначально казавшийся мышиным, на самом деле больше напоминал шуршание сыплющегося песка. Еле заметный цокот множества острых когтей, добавляли скрежета.

Факелы чуть колыхнулись, и шорох усилился. Теперь он шёл откуда-то сверху.

– Это ещё не страж, – Орфео чуть наклонился и зашептал прямо в ухо ученика, – обманка, я не чувствую силы серого мира. Медленно спускайся и будь настороже.

Боевик кивнул и, поведя плечами, продолжил путь. Доски ещё иногда скрипели под их ногами, но уже много тише.

Оказавшись на ровной площадке перед ещё одним коридором, Хардеб вытащил из петелек кинжалы и начертил несколько рун на стенах.

Серый камень мягко вспыхнул бледным светом, освещая коридор до новой арки. Вот только, между ними и этой аркой стояло нечто.

Если бы не зелье берсеркера, Хардеб уже бежал к выходу, вопя от ужаса, но сейчас хитрый состав блокировал эмоции, оставляя лишь ярость и желание драки. Мышцы заныли от нетерпения, требуя немедленно атаковать.

Орфео за спиной боевика попятился и усилием воли удержался от крика.

Осклизлое тело не менее двух метров в длину отдалённо напоминало человека. Излишне длинные руки заканчивались полуметровыми когтями с множеством зазубрин. Задние конечности больше напоминали животные, но были лишены шерсти.

Существо двинулось, раскрывая пасть, которая, как оказалось, оснащена не одним рядом треугольных, загибающихся назад зубов. Сам рот открывался, как крышка у шкатулки. Часть черепа завалилась назад, оставляя дыру для попадания пищи.

Нечто захлопнуло пасть и глубоко втянуло воздух, раздуваясь как шарик.

Водный щит принял на себя смесь воздуха и какой-то зеленовато-бурой жижи с кусочками мертвой плоти и останками насекомых. Невыносимая вонь от рвоты этого существа вызывала резь в глазах и желание немедленно опустошить желудок. К счастью для Орфео, он уже давно ничего не ел, но ком в горле с трудом укатился куда-то к желудку, оставляя после себя горьковатый привкус во рту.

Засвистели кинжалы, сияющие голубоватым светом. Через пару секунд воздух зазвенел от их количества, а руки Хардеба так и мелькали, вновь и вновь посылая смертоносное оружие в бой.

Существо резво уворачивалось, и пока не пыталось приблизиться. Оно вновь набрало воздуха для плевка, но на этот раз водяной щит свернулся шариком вокруг исторгаемой жижи и, преобразовавшись в снаряд, ударил в само создание.

Истошный визг твари и то, как серо-зеленая кожа стала сползать клочьями, подтвердили подозрение стихийника.

Смазанным рывком тварь кинулась к магам. Резкое движение мага, – и тварь врезалась в толстый ледяной жит, на мгновение останавливаясь.

Три кинжала вонзились в голову, ещё два – в глотку, вспыхнув ослепительным пламенем.

Дикий визг твари больно резанул по ушам. В крике слились боль, ненависть и дикая ярость.

Последняя вспышка, – и тварь осыпалась пеплом.

Хардеб качнулся и рухнул на каменный пол рядом с останками существа. Из глаз потекли кровавые слезы.

Орфео присел рядом и, перевернув боевика на бок, принялся убирать выводимое через слёзные железы зелье берсеркера.

Платок быстро пропитался, и пришлось жертвовать захваченной простыней для артефактов.

Несколько зелий привели ученика в чувство.

– Неплохо, – усмехнулся Орфео. – Зелье обычно через сутки выходит, а ты выложился настолько, что продержался всего пару часов.

– Осматривай уже эту могилу и вытаскивай меня отсюда, – еле ворочая языком, произнес Хардеб, – я пока тут полежу.

Стихийник хмыкнул и, поднявшись, направился к арке. Быстрая проверка не выявила никаких препятствий, и Орфео шагнул в гробницу.

Каменный гроб плотно закрыт плитой, скрывая в себе покойного, но Де Лука даже не думал вскрывать захоронение. Его больше интересовали артефакты, стоящие в изножьи.

Связка великолепных боевых кинжалов опустилась на белую простынь, расстеленную прямо на гробнице. Хищно сверкнул гранями кнут из пока неизвестного серебристо-чёрного металла. Следом опустилась небольшая статуэтка свернувшегося клубком дракона.

Осталась лишь шкатулка со странным узором.

Аккуратно примостив её поверх всего, Орфео завязал вещи в узел и, погладив каменное надгробие, вышел из гробницы, весело насвистывая.

Статуэтка дракона чуть изменила своё положение, и сверкнули радостью глаза-изумруды. Новый хозяин.

========== Глава тринадцатая ==========

Молодой эльф, еле заметно морщась, смотрел на приближающуюся землю. Даже на таком расстоянии от столицы, в море, свежий воздух не мог справиться с вонью города.

На палубе суетились матросы, готовясь к прибытию в главный порт этого мира. Они спешили выполнить всю работу до того, как окажутся совсем близко к пристани. На берегу их ждут дешёвые пабы, доступные девки и разгульное веселье в течении декады, пока судно будет ремонтироваться и наполняться припасами.

Через пару часов корабль уже входил в широкую бухту, а воздух отравляло городское зловоние. Эльф закрыл часть лица платком, пытаясь привыкнуть к смраду. Сглотнув, он сошёл с палубы, направившись в свою каюту за вещами.

В походной сумке было зелье, которое могло перебить любой запах. Им редко пользовались, но оно было единственным способом избежать глубокого обморока.

Достав выточенную из дерева круглую коробочку, благородный отвинтил крышку и осторожно нанёс немного мази над верхней губой. Она чуть пощипала кожу, моментально впитавшись оставив лишь аромат леса.

Вернувшись на палубу с сумкой, эльф был оглушён городом. После стольких дней спокойного плаванья, шум был в новинку. Стиснув зубы, эльф глубоко вздохнул и дёрнул ушами. К грохоту привыкнуть легче.

Наконец корабль пристал, и пассажиры потянулись на берег. Кто-то был навьючен не хуже ослов, кто-то шёл налегке, а некоторые, спустившись, ожидали свой тяжёлый груз, стоя на причале.

Благородный ступил на землю, ожидая, когда из трюма выведут его коня.

Ждать пришлось недолго. Эльфов уважали и не желали оскорблять их чувства. Пусть и терпение благородных было почти безгранично, всё же их приказы выполняли в первую очередь. За что получали точно затребованную сумму, без торгашества. Это считалось ниже достоинства эльфа.

Заполучив карого тонконогого коня, благородный поспешил уйти с пристани.

Стукнув по руке конопатого мальчишку, пытавшегося срезать кошель, путник направился на узкую улочку, ведущую к одной из главных улиц. На ней могли поместиться лишь четверо пеших, идущих плечом к плечу, или один конный. Из окон серых обшарпанных домов периодически выплёскивали помои.

Пара детей, снующих по улочке, замирали, стоило им увидеть благородного. На их чумазых лицах отражался чистый восторг, смешанный с лёгким страхом.

Одна девочка в замызганном платьице выронила куклу и не даже не обратила внимания, что её треплет лопоухий щенок.

Эльф поспешил проскочить улочку. Дети – единственные, кто мог тронуть его сердце. Ещё чистые, не испорченные реальностью, живущие в своём мире веселья и счастья. Они напоминали ему дриад, пусть и были не столь красивы внешне.

Наконец под копытами коня перестала хлюпать грязь, и подковы звонко ударили по каменной брусчатке одной из главных улиц.

Здесь пришлось спешиться и чуть перевесить кошель. Зоркие глаза без зрачков прекрасно разглядели ещё одну стайку воришек, сновавших среди толпы горожан.

Один из богато украшенных магазинов привлёк его внимание. В витрине был выставлен манекен, выполненный искусным мастером по дереву. Больше похожий на статую, чем на манекен, деревянный эльф целился из некого подобия лука благородных. Чуть мерцающая ткань, пропитанная травами, привлекала внимание многих, но не многие спешили её покупать. Эльфийский шелк был одним из самых дорогих.

Благородный чуть усмехнулся и быстрым шагом пересёк улицу, ведя коня под уздцы. В тот момент, когда эльф уже собирался вновь запрыгнуть в седло, на луку вскочила нэнатис.

Путник дёрнулся и чуть отступил. Эти создания никогда не любили его род, но сейчас на него смотрели оранжевые глаза без зрачков. Такие же, как у его отца.

– Хильда, – в голосе зовущего присутствовали нечеловеческие нотки.

Эльф повернул голову и подавил желание схватиться за оружие. К нему шёл полукровка. Причём, самый странный из когда-либо видимых им. Высокий рост, присущий лишь людям и лунным эльфам, слишком яркие губы, из-под которых чуть выпирали орочьи клыки и странная пластика, которой не было ни у одного из существующих в мире созданий.

Полукровка подхватил нэнатис с луки седла и сверкнул оранжевыми глазами без зрачка.

– Что ты такое? – тихо спросил эльф, отступив на шаг от странного существа.

Полукровка в одежде наёмника усмехнулся, и позволил нэнатис улечься на свои плечи.

– А ты разве не видишь? – мужчина чуть приподнял брови. – Мне казалось, что моё происхождение написано у меня на лице.

– Эльф, орк и человек? – изумлённо произнёс благородный. – Но это невозможно.

– А это уже не моё дело, – полукровка почесал нэнатис за ухом и, насмешливо взглянув на эльфа, отвернулся и зашагал прочь.

Благородный несколько секунд постоял, глядя вслед наёмнику, и запрыгнул в седло, продолжив путь к знакомой гостинице. Загадка рождения странного существа будоражила разум. Но больше всего путника волновало сходство полукровки с отцом. Случайности не случайны.

Хардеб почти сутки отсыпался после боя с тварью. По пробуждению его сильно тошнило – побочный эффект зелья, но несколько часов, проведённых где-то в кустах, избавили его от этой проблемы.

Окунувшись в море, боевик наконец полностью пришёл в себя и мог продолжить путь.

Новая перевязь кинжалов заняла место под плащом и вызывала лёгкую улыбку. Артефакты привыкали к новому хозяину, но всё же иногда посылали еле ощутимые волны боли, как бы пытаясь проверить на прочность носителя.

С каждым разом волны становились всё слабее. Вытащить из петель их пока было нельзя, но уже через пару дней можно будет напоить их кровью для полного признания.

Орфео же мучался головной болью. Последние пару часов она становилась всё сильнее и сильнее, заставляя морщиться и периодически терять ориентировку в пространстве. Самые сильные зелья не помогали. Насланное извне можно было блокировать медитацией, если только виновником был не артефакт.

Стихийник резко остановился и, сев на песок, вытащил из сумки статуэтку дракона.

Едва солнце коснулось идеально выточенной фигуры, как она вспыхнула и стала меняться.

Разматывались длинные кольца узкого тела, трескался камень, выпуская на свободу кроваво-красную чешую. Два изумруда упали на песок, а вместо них открылись голубые глаза. Торчащие усы улеглись вдоль тела. Острые шипы по хребту наоборот встопорщились, превращаясь в шерсть, которая стремительно удлинялась и наконец улеглась, образовав на хвосте странную кисточку.

Пара секунд – и дракончик чихнул синим пламенем, моментально превратившее песок в стекло, не принеся никакого вреда Орфео, который не успел одёрнуть руку.

– Это что, – ошарашенно произнес Хардеб, стоявший за плечом стихийника, – дракон?!

– Судя по всему, – сдавленно ответил парень, – да.

– Но… как? – Хардеб от волнения стал наматывать прядь волос на палец, периодически подергивая её, будто пытаясь прийти в себя.

– Он что-то вроде фамильяра, – собрался с мыслями Де Лука. – Вернее, он и есть фамильяр. Обычно они не переходят к другому владельцу, но те существа, которые живут в разы дольше людей и эльфов, зачастую могут менять хозяина после смерти оного. Правда, должно пройти время, и к тому же, не всех признаёт.

– Этот, хм, этот дракончик тебя признал?

– Раз ожил и изменился, то да. Судя по всему, изначально его глаза были изумрудные, сейчас они другие. К тому же, он не обжёг меня.

Стихийник постучал ко куску стекла, в который превратился песок. Дракончик, услышав постукивание, горделиво вскинул голову, увенчанную выросшими рожками, и снова выдохнул огонь.

– И что ты будешь с ним делать? – осторожно поинтересовался Хардеб, отпуская прядь волос и с некоторым удивлением смотря на волосинки, оставшиеся в руке.

– Выберу имя, и он станет полноправным спутником, – пожал плечами Орфео, отмечая, что головная боль наконец-то прошла.

Поднявшись с песка, стихийник отряхнулся и, подобрав вещи, зашагал дальше, неся дракончика на руках. Пока имя не будет выбрано, отпускать его опасно. Пусть он и выбрал себе хозяина, но может и передумать.

========== Глава четырнадцатая ==========

Хельген вытер кровь с лица и задумчиво взглянул на свои труды.

Светлая ткань на стенах украшена яркими брызгами; несколько кинжалов воткнуты почти по самую рукоять. Их придётся оставить.

Упав в изодранное кресло, наёмник устало вздохнул.

Перед ним лежали пять трупов. Мужчина, две женщины и двое маленьких детей. У мужчины стрелой пробита грудь, он лежит у камина. Одна из женщин убита мечом, и рваная рана пересекает её от ключицы до бедра. Вторая улыбается горлом, из которого уже перестала течь кровь.

Дети.

Хельген чуть вздрогнул.

От эльфийского и орочьего народа ему досталась любовь к детям. Убивать их было неприятно.

По удару кинжала точно в сердце обеим девочкам – и они лежат, обнявшись, неразлучны даже после смерти. Белокурые волосы спутались, а глаза закрыты.