Текст книги "Мир на продажу (СИ)"

Автор книги: Шлифовальщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

   Егоров любит иногда из себя дурачка строить. Профессиональная привычка, что ли.

   – Витя, у вас же есть конспиративные квартиры! И ещё конспиративная дача. Отвези его туда на три дня. Посидит в подвале, ничего с ним не случится.

   – А кто он такой?

   – Он – не очень хороший человек. Так что подвал ему будет на пользу, может, задумается о своей паскудной жизни.

   В таком духе мы побеседовали с полчаса. Я обещал всем операм Витиного РОВД "поляну" с коньяком и шашлыками, если он согласится. Наконец, опер сдался.

   – Только одно условие, Витя. Надо, чтобы он не успел никому сообщить, что его взяли. Телефон у него сразу отберите...

   – Ты будешь меня учить оперативно-розыскным мероприятиям?! – рассердился Егоров. – Сказал, чтобы втихую его взяли, значит, возьмём.

   – И ещё одно, мне понадобятся его документы, на которых есть фотка: паспорт, права, профсоюзный билет... Чем больше тем лучше.

   – Понял. Не спрашиваю зачем.

   – Правильно, не спрашивай. Тайна следствия. Ладно, давай координаты.

   Итак, первую часть моего плана можно считать выполненной: Витя – человек надёжный, проверенный. А для выполнения второй части моего плана пришлось ненадолго заскочить на работу. Я предупредил Петровича и ребят, что больше не появлюсь, забрал потихоньку из сейфа лицедел и покинул контору. Через час я уже сидел в кафе и беседовал с Шершавым.

   – Ты ведь, Шершавый, у нас художник. Любой документ можешь нарисовать. Мог бы стать вторым Шишкиным. Да только нетрудовые доходы больно любишь.

   – Вы мне позвали, чтобы мораль читать, Василий Александрович? – вздохнул несостоявшийся художник. – Поздно. Возраст не тот.

   – Я не участковый, чтобы наставлять оступившихся граждан на путь истинный. И не проповедник. Если хочешь очистить душу, могу с православным опером познакомить. Исповедует тебя по полной программе.

   По лицу Шершавого заметно, что он силится понять, что мне от него нужно.

   – Мне потребуется твой талант на сегодняшний вечер, – не стал я мучить собеседника. – Знаешь, что такое лицедел?

   – Нет.

   – Это что-то вроде грима, только гораздо лучше. Запрещённый товар из одного мирка, где обожают театр. Позволяет полностью изменить любую физиономию. Захочу я стать похожим на тебя – лёгкое движение кисти, и капитан Гусаров становится жуликом Шершавым.

   – А зачем вам становиться похожим на меня?

   Недогадливый всё-таки народ, эти жулики.

   – Это для примера. Мне срочно нужно стать похожим на одного человека. И ты со своим непризнанным талантом живописца мне в этом поможешь. Я тебе покажу фотку одного человека, и ты меня загримируешь. Доступно объяснил?

   – Я никогда не гримировал... – сопротивлялся Шершавый.

   – Вот и поучишься заодно. Пригодится при твоей... хм... профессии. Так сказать, повышение квалификации. Какая тебе, по сути, разница, бумагу подделывать или рожу?

   – Ну, по сути, да... – не совсем уверенно промямлил жулик. – А посмотреть лицедел можно?

   – Потом посмотришь. Когда рисовать будешь.

   Мы поехали в логово Шершавого – какой-то склад на вещевом рынке. Выставив любопытных за дверь, живописец приступил к новому для себя делу. Он был действительно мастером: моментально понял, как пользоваться лицеделом. Фотокарточку курьера, который работал на Махамета, я запросил в паспортном столе. Теперь, держа её перед собой, Шершавый старательно водил по моему лицу хитрыми приспособлениями, похожими на кисточки для акварельных красок. Недалеко от меня висело запылённое зеркало – собственность местной кладовщицы, и я краем глаза с интересом наблюдал, как медленно превращаюсь в гражданина Смагина Дениса Владимировича.

   Это и есть вторая часть моего плана. С помощью лицедела я маскируюсь под завьяловского курьера Смагина. Витя к поезду привезёт мне его документы, и я под видом Дениса Владимировича еду на онтоярмарку. Махамета мне пришлось тоже посвятить в свой план. Предварительно я доходчиво объяснил хозяину "Клубнички", что я с ним сделаю, если он задумает позвонить в Завьяловск и предупредить о липовом курьере.

   Через два часа умаявшийся Шершавый с гордостью отошёл и издали посмотрел взглядом живописца, только что нарисовавшего шедевр. Несколько раз отходил от меня, разглядывал и снова подходил, делая какие-то ему понятные мазки для большего сходства с оригиналом. Когда работа была окончательно завершена, Шершавый протянул мне пыльное зеркало. На меня смотрел самый настоящий стопроцентный Смагин. По крайней мере, сходство с фотографией идеальное. Единственное, чего я боялся – халатные паспортистки могли подсунуть мне какую-нибудь старую фотографию, и я сейчас выгляжу гораздо моложе оригинала. Тогда придётся врать знакомым курьера, что я помолодел на курорте: грязевые ванны, массаж лица и прочее.

   – Спасибо, Шершавый! Я бы сказал "ты – настоящий друг", не будь мы по разные стороны баррикад.

   – "Спасибо" не булькает, – пробурчал живописец и грубо намекнул. – А я на мели как раз.

   – Ладно, Айвазовский, я что-нибудь для тебя придумаю. Сам вижу, что ты волосом густ, да мошною пуст.

   – Подарите мне остатки лицедела, Василий Александрович, – предложил жулик.

   – Ага, разбежался! Ты – человек ненадёжный, Шершавый. Намалюешь на своей физиономии губернаторскую и наобещаешь горожанам райских кущ. А настоящему губернатору потом расхлёбывай.

   Мне было некогда рассусоливать с Шершавым, потому что я спешил на встречу с Махаметом. Он мне должен заказ для отправки в Миоген и список того, что я должен забрать.

   В это время "Клубничка" практически пустовала. Вчерашний охранник у входа поздоровался, как с хорошим знакомым, и немедленно пропустил меня, чему я обрадовался: значит, в самом деле стал Смагиным.

   Хозяин обомлел, увидев лжекурьера в своём кабинете:

   – Не узнать тебя, Вася-чжан! Вылитый Денис-курьер!

   – Спасибо за комплимент, Маха. У меня мало времени. Давай мне товар.

   – Секунду, дорогой!

   Маха нажал на кнопку звонка у него на столе. Через секунду в кабинете появился здоровенный телохранитель с двумя баулами в руках, на вид очень тяжёлыми.

   – Ты что, Маха, обалдел? – возмутился я. – Дай тебе волю, ты бы и пианино на меня навьючил!

   Хозяин улыбнулся, видя, что смог чуть-чуть мне досадить:

   – Что поделать, дорогой! У курьера работа трудная, но денежная. За одну такую поездку он получает больше чем ты за месяц работы. В одной сумке обычные предметы, а в другой – для подзарядки.

   – Какой-такой подзарядки?

   – Кто знает, Вася-чжан. Некоторые нехорошие вещи нужно подзаряжать, вот и всё, что знает про это старый Махамет!

   – Вернусь, потребую с тебя двойную получку. С премиальными. А ты, прохвост, гордись, что опер-фсеновец на тебя пашет!

   Я взвесил баулы на руке. Да, придётся вызывать такси до вокзала.

   – Пока время есть, расскажи-ка мне, Маха, про Смагина, – предложил я. – Есть у него какие-нибудь особенности, привычки?

   – Какие привычки, дорогой?

   – Ну там, в носу ковыряет или чешется постоянно. Или слова-паразиты.

   Махамет никогда не работал опером, поэтому мой вопрос поверг его в длительные раздумья. Я уже хотел махнуть рукой на привычки Смагина, как вдруг хозяин "вспомнил":

   – Есть одна особенность! У него голос другой. Тонкий такой, как у женщины.

   Тьфу ты! Я совсем упустил это из виду! Пора переходить на кабинетную работу, если такой мелочи учесть не могу. Но я не показал виду, что расстроился.

   – Может, у тебя есть вещица, которая голос меняет? – спросил я у Махамета.

   – Что ты, дорогой! – тут же замазал на меня руками напуганный смеж. – У меня нет ничего!

   – Да ладно, шучу.

   Я успокоился потому, что мне в голову пришла мысль. Я представлюсь простуженным и буду на онтоярмарке усиленно хрипеть. Не бог весть какая мыслишка, но более умного мне ничего не придумывалось.

   – Возвращайся скорее, Вася-чжан! – со слезой в голосе проговорил Махамет. – Ты меня один защищаешь. А то без тебя пожарники ходят проверять, санэпид... санэпидемстанция, трудовая комиссия и всякие разные другие нехорошие люди. И всем денег надо. А откуда деньги у старого бедного Махамета.

   – Не прибедняйся, Маха. Денег нет, как же! Да помогу, помогу. Мы ведь сейчас в одной упряжке. И помни: если меня сдашь... – Я погрозил кулаком. – Помнишь о толстом крюке? От тебя зависит, попадёшь ты на него или нет.

   Я заказал такси к "Клубничке". Загрузив с помощью охранника баулы в багажник, я отправился на вокзал. Звонить при таксисте я не стал, но, когда мы приехали, я набрал номер Шершавого.

   – Привет, Рерих! Я обещал придумать награду за твоё творчество. В общем, я оставлю лицедел в камере хранения на вокзале и предупрежу, что ты заберёшь.

   "Рерих" благодарно прорычал в трубку.

   – Только воспользуйся им так, как я скажу, – предупредил я живописца. – Тебе деньги нужны?

   – Спрашиваете!

   – Нарисовать на собственной роже сможешь?

   – Наверное, смогу.

   – Тогда рисуй на себе начальника отдела по борьбе с нелегальной иммиграцией, езжай в "Клубничку" и потребуй с хозяина Махамета денег: у него весь персонал нелегально работает. Тебе лицедела в аккурат на один раз хватит, там его мало осталось.

   Шершавый ненадолго замолчал.

   – Отдел в нашем РОВД? – уточнил он после паузы.

   – Естественно! Фото начальника найдёшь в Сети. На полицейском сайте все фотки начальства выложены с должностями и званиями.

   – Почему именно Махамета? – осторожно осведомился жулик.

   – Потому что не нравится он мне. Нехороший человек. Я ему обещал, что ФСЕН его не тронет. А по поводу полиции я слово не давал. Так что бери с него денег столько, сколько душеньке угодно. Смотри только аккуратнее, на настоящих полицейских не нарвись.

   Попрощавшись с Шершавым, я набрал Егорова Витю, который должен привезти мне документы курьера.

   – Здорово, Витя! Всё получилось? Ну и слава богу. Вези документы на вокзал, только не пугайся. Я выгляжу немного странно, сам скоро увидишь.

7

   В Завьяловск я приехал туманным ранним утром, совершенно не выспавшийся: обычно сплю на животе, а тут пришлось всю ночь лежать на спине, чтобы не обмазать грим о подушку. В этом захолустном городишке я должен найти почту и спросить письмо до востребования на имя Смагина Дениса Владимировича. В письме будет указано место и время проведения онтоярмарки. "Смежность" – осторожная фирма, свои сборища проводит каждый раз в разных местах. Про письмо мне рассказал Махамет. С собой я взял планшет и бессонной ночью изучал карту Завьяловска, в который я ехал первый раз в жизни. Мне не хотелось расспрашивать прохожих, чтобы не привлекать к себе внимания в маленьком городке, где все друг у друга на виду.

   Я взял такси и отправился в единственную гостиницу в городе. Вообще-то я не хотел останавливаться в ней, но Махамет сказал, что настоящий Смагин всегда делал именно так. Поэтому я снял на сутки самый шикарный номер в этой гостинице (курьер – товарищ не очень экономный), оттащил туда баулы и отправился на поиски почты, на ходу вспоминая карту.

   В письме, которое я получил, мне предписывалось явиться в семь вечера на заброшенный машиностроительный завод, когда-то бывший градообразующим предприятием. На заводе мне следовало найти здание сборочного цеха, где и будет происходить основное действо. В записке также указан пароль, который мне необходимо назвать, чтобы попасть на онтоярмарку.

   До шести вечера я слонялся по городу и успел пообедать в небольшом кафе возле вокзала. Кроме того, я успел проделать ещё одно небольшое, но очень важное дельце – встретиться с одним местным опером, который мне передал сведения об одной очень интересной для меня персоне. За час до открытия онтоярмарки я зашёл в гостиницу за баулами и вызвал такси. Чтобы не вызвать подозрения у таксиста, я велел ехать к магазину с дурацким названием "Сказка", который находился напротив проходной бывшего завода. Осведомлённый таксист хитро подмигнул мне:

   – На онтоярмарку собрался? Так давай я тебя к проходной доставлю!

   – Нет, мне в магазин надо, – упорствовал я.

   Таксист понимающе хмыкнул, пожал плечами и отвёз меня к магазину. В назначенное время я прошёл на территорию бывшего завода через разгромленную проходную, еле волоча за собой здоровенные баулы. Цех было найти не очень трудно – самое большое здание на промплощадке после заводской управы. Пока я шёл к цеху, мне попалось несколько человек с похожими баулами, которые, поминутно оглядываясь, спешили в том же направлении, что и я. У входа прибывающих встречал молодой человек; они шептали ему на ухо пароль, и он пропускал их внутрь здания. Я тоже шепнул кодовое слово, и он отошёл в сторону, впуская меня в цех. Там я долго бродил по ржавым железным лестницам и переходам, пока не попал в большое помещение, битком набитое разномастным народом.

   Мне открылась великолепная картина, ночной кошмар фсеновца-оперативника. Стольких запрещённых предметов, собранных в одном месте, я никогда не видел, за исключением конторского хранилища. В цехе стояло множество проржавелых столов, оставшихся ещё со времён, когда завод действовал, и на них виднелись разложенные товары. У каждого импровизированного прилавка стоял "продавец", объясняющий заинтересовавшимся принцип действия того или иного запретного предмета. Прибывающие курьеры ставили свои баулы в углу зала, и я последовал их примеру.

   – Здорово, Дениска! – жизнерадостно окликнул меня кто-то, когда я, избавившись от тяжёлого груза, выпрямился.

   Я обернулся и увидел молодого человека, протягивающего мне руку.

   – Ночным поездом приехал? – спросил он меня, когда мы обменялись рукопожатиями.

   – Ага, – ответил я осторожно, решив не вдаваться в подробности.

   Отвечать мне пришлось хриплым голосом: я не умею подделывать голоса, и тонким голосом Смагина не заговорю, тем более, что вживую никогда не слышал. Мой хрип удивил юношу:

   – Ты чего сипишь? Простыл?

   Дурацкий вопрос! Неужели есть люди, которые хрипят просто так?

   – В поезде продуло, – старательно прохрипел я.

   Юноша немного поругал железнодорожников, которые не следят за своими вагонами, а затем поинтересовался:

   – Как Махамет поживает?

   – Нормально.

   – Подгляд ему понравился?

   – Ещё бы! – Я понятия не имел, о чём шла речь.

   – А снильниц парочку он не хочет заказать? – не отставал назойливый парень. – Они вроде неплохо идут у вас в городе.

   Я изобразил что-то неопределённое на лице. Юноша истолковал это по-своему и удивился:

   – Ты что, не знаешь? Список не смотрел что ли?

   – Не то чтобы не смотрел... – Оказывается, постоянно хрипеть очень тяжело.

   – У тебя его нет разве?! – пристально вперился в меня приставучий собеседник.

   На моё счастье в зале началось шевеление. Все засуетились и начали глядеть на какую-то кабину, которая возвышалась над залом. Когда-то она была остеклена, но сейчас все стёкла на ней выбиты. В одном из проёмов появился господин Смирнов собственной персоной. Я узнал его по фото; мне его Барышев показывал, говорил, что запросил у местных паспортистов. Молодой человек с неброской дилаперской внешностью. Запомнить трудно, но у меня за время работы во ФСЕНе выработалась профессиональная память на лица, тем более, что приходилось частенько запоминать невыразительные дилаперские физиономии.

   В зале подхалимски зааплодировали. Мелкие торгаши, собравшиеся на это мероприятие, гордо именуемое онтоярмаркой, вызывали у меня раздражение. А вот Смирнов – фигура крупная, несмотря на возраст. К нему, чувствую, на хромой козе не подкатишь. Виталий поднял руку, и зал послушно затих.

   – Дорогие друзья, соратники, единомышленники! – пафосно начал речь Смирнов с истинно дилаперским красноречием (их специально на это натаскивают). – Нас считают преступниками. Нас ловят спецслужбы. Особенно рьяно нас преследуют недоумки фсеновцы...

   "Вот за эти слова ты ответишь! Обещаю!" – мысленно обиделся я.

   – ...Но мы снова вместе, и это здорово! Мы несём свет разума в наш отсталый многострадальный мир...

   Смирнов продолжительно с надрывом распинался, рассказывая о том, какие они, торговцы, хорошие и пригожие, а потом плавно перешёл к онтронике:

   – Наш мир онтологически беден. Мы стиснуты дурацкими законами онтологии, которые наши доморощенные мудрецы считают незыблемыми и вечными. Следствие всегда идёт за причиной. У объекта есть совокупность свойств. Целое собирается из частей. Явления отражают сущность...

   Меня, опера-физика, мало волнуют онтологические законы. Естественный кодекс не предусматривает наказания за нарушение таких законов. Но изменение онтологии, которое проделывает онтроника, влечёт за собой нарушения физических, химических, биологических, геологических и прочих законов природы.

   – ...Мы стиснуты рамками дурацкой биполярности, – вещал бывший дилапер. – Сила-слабость, тёмное-светлое, вещество-поле, бесконечное-конечное... Никаких третьих противоположностей не допускается. До каких пор мы будет это терпеть?

   Толпа торгашей загудела, показывая, что на самом деле терпеть сие безобразие не намерены.

   – Но есть мудрая цивилизация из славного Миогена, которая научилась преодолевать это. Миогенцы научились управлять не только законами природы, но и законами онтологии. И это они делают с помощью онтроники...

   Похоже, Смирнов завёлся не меньше чем на час.

   – ...Дебилы-фсеновцы запретили нам продавать онтронику. Но среди нас есть умные головы, которые нашли выход. Мы продаём обонточку – вещи, которые по физическим и химическим свойствам не отличаются от предметов обихода. Пусть обонточка лишь жалкое подобие онтроники, но с помощью неё мы прольём свет знаний на наших жителей. Мы приучим их к мысли, что законы мира можно менять и управлять ими. Ибо тупицы подчиняются законам, умные – используют их, а гении – изменяют.

   Тут Виталий немного погорячился. Депутаты тоже меняют государственные законы, но гениев среди них я не замечал.

   – Попрошу вас отметить аплодисментами открытие очередной онтоярмарки! – провозгласил демагог, и я с облегчением вздохнул.

   Все зааплодировали, оживились и задвигались между столами. Смирнов возвышался над толпой и, скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдал за курьерами. Чтобы не стоять, как истукан, я тоже засуетился и, затесавшись в толпу, задвигался вместе с ней. Перемещаясь от стола к столу, я прислушивался к зазываниям торговых агентов:

   – Приобретайте вредосос. Обонточивается из пылесоса. Удаляет всё вредное, включая шум от соседей и вредные привычки!

   – А вот загляда! – Другой агент указывал на телевизор, стоящий на столе. – Позволяет заглядывать в будущее. Время заглядывания регулируется.

   – Пакушка нужна? – навязывал третий агент рюкзак ярко-синего цвета. – Позволяет перетаскивать вещи любой массы и габаритных размеров. При этом его масса и размеры остаются неизменными.

   Надоедливый паренёк, который допытывал меня насчёт списка, тряс какой-то кастрюлей и весело взывал к курьерам:

   – Новинка сезона – сырка! Превращает варёное и жареное назад в сырое. Очень полезная вещь в хозяйстве. Может также восстанавливать просроченные продукты.

   Я постарался обойти его стол, чтобы он опять не начал свои идиотские расспросы, пощёлкал тахиоганом у соседнего торговца (ружьё, которое сперва попадает, а потом стреляет), повертел в руках хронозеркало – зеркало, которое позволяет посмотреть на себя, какой ты будешь через энное количество лет, и вдруг почувствовал на себе взгляд. Осторожно посмотрев по сторонам, я заметил, что на меня со своего наблюдательного пункта пристально глядит Смирнов. Рядом с ним стоял мой недавний собеседник и указывал прямо на меня. Наверное, я делал нечто несвойственное обычному курьеру. Я быстро отвёл глаза, взял в руку мозготел – очки, принимающие телепередачи прямо в голову и делающие их объёмными, – и стал внимательно изучать, не обращая внимания на увещевания агента.

   Через весь зал в мою сторону пробирались два бандитообразных парня. Я, перебираясь от одного агента к другому, начал постепенно двигаться к выходу, понимая, что это глупо. Уж если я им понадобился, то скрыться они мне всё равно не дадут. Парни двигались быстрее меня и скоро меня догнали.

   – Подожди, братан! – обратился один из догнавших. Знакомое "братан" убедило меня в том, что я, скорее всего, столкнулся с представителями криминального мира. На мелкую шпану, изображающую киношных бандитов, парни не походили.

   – Это ты мне, братан? – не очень искусно разыграв удивление, прохрипел я. – Проблемы?

   – Да есть малость... – ответил "братан". – Босс тебя хочет видеть.

   Прямо как в кино: "босс", "братан"!..

   Бандиты стиснули меня боками и таким странным манером повели куда-то через зал. Вслед нам смотрели и перешёптывались торгаши и курьеры. Мы прошли через весь зал и поднялись по шаткой лестнице на второй этаж. Меня проконвоировали через разгромленный коридор и ввели в дверь с ободранной вывеской "Кабинет техники безопасности". В кабинете, как я и ожидал, находились Смирнов Виталий и разговорчивый парень, с которым я разговаривал час назад. Быстро осмотрев комнату, я не заметил никаких признаков системы охраны: ни мониторов видеонаблюдения, ни сигнализации. Наверное, технически развитый Смирнов использовал какую-нибудь хитрую охранную технологию из смежных миров.

   – Ба, какие люди! – фальшиво обрадовался Смирнов, вставая из-за стола. – Сам Дениска Смагин пожаловал! А, может, и не Дениска?

   Виталий подмигнул одному из бандитов. Тот профессионально обшарил меня, вынул все смагинские документы, а затем нашарил зашитое в подкладке удостоверение. Зачем я его только взял на онтоярмарку, где оно нужно, как баян на панихиде! Оставил бы, дурак, его в гостинице, но – проклятая привычка силовиков! – без "корочек" я чувствую себя словно голый. Бандит вырвал документ с частью подклада и швырнул "корочки" на стол. Смирнов раскрыл документ и по-дилаперски заулыбался:

   – Добро пожаловать на онтоярмарку, капитан Гусаров!

   Бандит, который обшаривал меня, незамедлительно подскочил ко мне и зарядил под дых. Было не очень больно, скорее, обидно, что я так по-глупому прокололся. Но я на всякий случай громко застонал и, согнувшись, упал на пол, на лету прикидывая, смогу ли вырубить четверых, двое из которых – весьма серьёзные ребята.

   – Не притворяйся, мусорок, я тебя не сильно ударил, – осклабился ударивший и за шиворот приподнял меня как щенка.

   – Где твои соратники, капитан? – посмотрел мне в глаза Смирнов.

   Я отвёл взгляд и начал рассматривать облупившиеся плакаты на стенах, изображающие, как правильно удалять рвотные массы и делать искусственное дыхание рот в рот. Это не понравилось бандиту, и он второй раз ударил меня в то же место. На этот раз я не стал притворяться, всё равно не поможет, только закряхтел от боли. Я не супергерой из индийских фильмов, и с четверыми мне не справиться. Поэтому я не нашёл ничего лучше как выругаться.

   Второй бандит схватил меня и подтащил к столу, где у Смирнова стояла пластиковая бутыль с минералкой. Бандит схватил ёмкость и начал лить минералку мне на лицо. Лицедел закапал на куртку. И скоро перед этой бандой я предстал в оригинальном обличье. Смирнов покосился на моё фото в удостоверении, сличил с "оригиналом" и остался доволен.

   – А знаешь, как мы тебя вычислили? – спросил он ехидно. – Ты не учёл одного, настоящий господин Смагин – хромой.

   Если бы в этот момент в кабинете находился Махамет, я бы пришиб его тем огромным плакатом, на котором нарисованы индивидуальные средства защиты. "Особых примет нет, голос только тонкий!" Пока я мысленно переживал собственную неудачу и клял хозяина "Клубнички", бандит, который смывал лицедел с моей многострадальной физиономии, пихнул меня в бок и ласково спросил:

   – Ну, легавый, когда твои коллеги сюда пожалуют?

   На вопрос бандита вместо меня "ответил" Гриша Шелестов, который пожаловал совершенно неожиданно, как чёрт из табакерки. Пинком распахнув дверь, старший лейтенант ворвался в кабинет и навёл пистолет на всю четвёрку:

   – Руки в гору, живо!

   Опешившие бандиты и Смирнов с надоедливым пареньком послушно подняли руки.

   – В полуприсед! – скомандовал Гриша, по очереди наводя ствол на преступников.

   Они не поняли, что он хочет. Пришлось ему объяснить парой пинков. В результате объяснений все четверо встали в неудобную позу: руки вверх и ноги полусогнуты. Молодец, Григорий, мои уроки пошли ему на пользу! Я всегда говорил, что задерживаемых не надо укладывать на пол, потому что на полу они лежат и отдыхают, а ты держишь их на прицеле и устаёшь при этом. Лучше поставить их в неудобную позу, и когда их конечности начнут дрожать из-за неудобной позы, можно вязать.

   – Живой, Васька? – улыбнулся коллега. – А я ведь тебя от самого вокзала пасу. В одном поезде ехали.

   – А как ты узнал меня? Я ведь в другом облике был, – спросил я, подходя по очереди к бандитам и обыскивая их.

   Мне в качестве трофея досталась пара пистолетов. Один я заткнул за пояс, другой навёл на задержанных.

   – Махамет до тебя не дозвонился, позвонил мне, – пояснил Гриша. – С него полиция взятку вымогала за иммигрантов, он просил помочь. Ну, а дальше я его раскрутил и узнал про тебя.

   Я подошёл к бандиту, который бил меня под дых и вернул ему удар. Пресс у него оказался послабее моего. Он, всхлипнув, согнулся, но я опять поставил его в неудобную позу. Тут я заметил, что Смирнов еле заметно смещается к столу. Я опередил его. Подскочив к столу, я заглянул под него и увидел портативную станцию межмировой связи с "тревожной" кнопкой.

   – Не успел, умник? – спросил я Виталия, нехорошо улыбнувшись. – Хотел, чтобы твой напарник Игнат отключил вещевод?

   Смирнов потупился, подтвердив тем самым, что именно это он и хотел. Не знаю, отключить вещевод или просто дать сигнал туда, в Миоген, что мы их шайка-лейка разоблачена.

   – Послушайте, господа. Есть одно предложение... – начал Виталий, но я оборвал его.

   С дилаперами нужно держать ухо востро, они с помощью словоблудия не из таких ситуаций выпутывались.

   – С этими как поступим? – спросил я Гришу, указав стволом на задержанных. – Надо самим выбираться из этого серпентария.

   – Через час наши подвалят, – обрадовал меня Шелестов. – Два автобуса с бойцами-моментальщиками выехали. Петрович подъедет. Он меня вперёд отправил, за тобой следить и место онтоярмарки узнать.

   Петрович опять поспешил. С одной стороны, конечно, здорово, что он послал Гришу подстраховать меня. Без этого я бы уже, скорее всего, стучался в райские врата. Но этот захват онтоярмарки рушил один мой план. Хотя ещё не всё потеряно.

8

   Он сидел за компьютером в офисном вертящемся кресле и редактировал "болотный" каталог. Рядом с ним стояла кружка кофе, лежал раскрытый пакетик с солёными фисташками и дымилась сигарета в пепельнице. Он был тем самым человеком, про которого мне рассказал Барышев, выудив сведения о нём в "Межмирторге", и о котором я полдня наводил справки у местных полицейских оперативников. Толстяк с бородёнкой, причёской-хвостом, серьгой в ухе, в клетчатой рубахе и потёртых дешёвых джинсах.

   – Ну, здравствуй, Болотников Павел, – поприветствовал я его.

   Он даже не вздрогнул. Обернувшись, Павел, бывший суфлёр-аналитик "Межмирторга", равнодушно оглядел меня глазами, красноватыми от постоянного глазения в монитор.

   – ФСЕН? – спросил он, криво улыбнувшись.

   – Нет, санэпидемстанция, – ответил я. – Ну-ка, Павлик, отодвинься от стола. Чтобы соблазнов не возникало разных. Например, сообщить обо мне своему дружку Игнату.

   Болотников послушно отъехал на кресле на середину комнаты.

   – С кем имею честь? – поинтересовался он.

   Прозвучало это немного издевательски.

   – Гусаров Василий Александрович, – представился я. – Специалист по отлову любителей запрещённых вещей. Заодно и капитан ФСЕН. Думаю, не надо объяснять, для чего я пожаловал?

   Павел пожал плечами. Его равнодушие к собственной участи начинало сердить. В его глазах я прочёл желание поскорее вернуться к правке каталога имени себя, "болотного"; точнее "болотниковского".

   – Одного я не пойму, Павлик, – проникновенно начал я, – зачем ты, умный парень, философ, спутался с бандюками? С Игнатом и Смирновым всё ясно – дилаперы ничем не брезгуют ради денег. А тебе оно надо? Тебе в "Межмирторге" мало платили? Зачем ты уволился?

   Болотников вздохнул:

   – Вы не поймёте, господин капитан.

   – Объясни, я постараюсь. Хоть и не такой умный, как ты.

   – Можно мне закурить?

   – Травись, – разрешил я. – Мудрец без сигареты, что принцесса без кареты.

   Он взял со стола пачку сигарет, зажигалку и пепельницу. Я внимательно следил за ним, чтобы он не нажал никакую "тревожную" кнопку. На той стороне, в Миогене, Игнат Зеленцов ничего не должен знать. Я и ребят-фсеновцев, которые приехали арестовывать посетителей онтоярмарки, предупредил, чтобы внимательно следили за задержанными.

   Павел вернулся в кресло и вежливо протянул мне пачку.

   – Благодарю, не балуюсь.

   Он закурил и деликатно выпустил дым в сторону от меня.

   – Я ушел из "Межмирторга", потому что не хочу больше этим заниматься. Мне никогда не нравилось, что я помогаю дилаперам скурвливать смежные миры.

   Я рассмеялся:

   – Надо же, какой праведник! И ты поэтому решил пойти трудиться на бандитов и жуликов? Похвально!

   – Я ж говорил, Василий Александрович, что вы не поймёте меня...

   – Конечно, как мне понять высокие порывы души философа! – нехорошо улыбнулся я. – Хотя попробовать можно. "Межмирторг" – контора жадноватая, аналитикам платит скромно. А бандиты, с которыми вы дружите, ты и твои дилаперы, кормят посытнее. Смотрю, домишко у тебя неплохой с садом, рядом лес, озеро...

   – Я давно мечтал о таком, – промямлил Павел, давясь дымом. – Здесь хорошо уединяться и думать.

   – И я тоже о домишке мечтаю, представь себе! – рассердился я. – Потому что тоже люблю иногда подумать, и даже головой! Может, похлопочешь перед своими жуликами, и меня в "Смежность" примут? Языком молоть умею, вот только с образованием туговато...

   – Мне хотелось докопаться до истины... – не слушая меня, вещал философ, дымя как паровоз.

   – Ах, извиняюсь, что оторвал от такого важного дела! Истину он, видите ли, ищет! А тут всякие легавые мешают! Может, мне уйти?

   Я встал, прошёлся по комнате, не выпуская Павла из виду, подошёл к окну и полюбовался сосновым лесом и озером.

   – Обонточку ты придумал? – спросил я резко.

   – Я.

   – Умён! Здорово придумано. Онтронику ввозить нельзя, так вы обонточкой занялись, которую не отличишь от обычных вещей! Так что же вы такое с Зеленцовым и Смирновым с вещами проделываете, что они... обонточиваются?