Текст книги "Мы говорим на разных языках (СИ)"

Автор книги: Серый Шут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Я сказала соседям и на работе, что ты в отпуске, – мать вышла за ней на площадку. – Телефон у меня включен.

Герда кивнула и бегом спустилась по лестнице, понимая очень и очень ясно, что сюда она больше не вернется и не позвонит матери никогда.

====== 1/4 на ужин, “мы сами справимся” ======

– 200 зеленых, девушка, – сквозь решетчатое оконце на Герду мельком глянули блекловатые карие глазки, наполовину скрытые тяжелыми ярко накрашенными веками. – Мы только по весу принимаем.

Герда прикусила губу, нервно постучав ногтями по оббитому прилавочку.

Она рассчитывала на другую сумму, заехав в ломбард.

– Если с договором о выкупе, то могу 220 предложить, но тогда за каждый день просрочки процент пойдет, и залог оставляйте, – женщина за окошечком нетерпеливо подняла голову. – Решайте уже.

«Интересно, этого хоть на что-то хватит? Сколько стоит это лобовое стекло? Или новая дверь в гараж? Так-то там просто убраться же можно, наверное… А сколько они за квартиру платят?»

Коротко вздохнув, Герда кивнула и просунула под решетку футляр с отцовским колье, забрала деньги, уже не слушая ворчание оценщицы о потертом бархате и западающем замочке. Она спрятала все в сумочку и вышла, стараясь не смотреть на людей, стоявших в очереди следом за ней. Почему-то царапала душу мысль, что все они тут не от хорошей жизни толпятся, готовые отдать за бесценок последнее.

«В целом, у меня еще кое-что осталось, справимся. И работу новую найду, это не так уж и сложно, я думаю».

– Привет, – у ступенек ее ждал Грэй. – Все хорошо?

Герда кивнула, нырнув в его объятия, как в теплый плед. Она позвонила Грэю от дома матери, решив сразу поехать в ломбард, и попросила встретить ее там.

– А у вас как?

Грэй усмехнулся и качнул головой, потянув ее за руку за собой.

– Давай прогуляемся, – предложил он. – Дома все норм. Сэльва сказал кому надо, так что этого горе-конкурента найдут и заставят за все заплатить. Лобовуху успели привезти и поставить, так что заказчик довольный ушел, вернее, укатил на этой злополучной тойоте. Даже приплатил Грэнзэ за роспись, представляешь? Так что брат не совсем уж задарма убивался.

– Как он? – Герда кивнула. С ее точки зрения, рисунок на борту машины и в самом деле получился замечательный, только вот стоил ли он вложенных в него сил и нервов?

Раньше ее учили, что каждый труд стоит определенных денег. Например, дворник не делает ничего, кроме тупого механического махания метлой, поэтому и платить ему стоит копейки, нянька в детском саду тоже ничего не делает – жрет дармовые харчи, вытирает сопли и орет на детей. За что ей, спрашивается, платить сверх минимума? Секретарша тоже ничего особо не делает, но она – лицо фирмы, и должна хорошо выглядеть, а это дорого, так что ей надо оклад повыше, официант и так получает чаевые – вот и хватит с него. И больше всего должен получать тот, кто придумал, как именно заработать – хозяин бизнеса, потому что он работает головой, а это самый дорогой труд.

«Интересно, а как оценивать труд, когда человек работает и головой, и руками одновременно? Сам придумал и сам воплотил в жизнь? Это же должно стоить еще дороже?.. Сколько же Грэнзэ получает за такую вот потрясающую роспись? Оно того стоит? Почему они живут в такой нищете, если его работа должна стоить дороже, чем работа той же Аники?»

Грэй, шедший рядом, пожал плечами, отвлекая Герду от ее мыслей.

– Да в целом-то норм. Башка быстро заживет – ничего кроме царапин и синяков, врач сказал, что слева трещина в одном ребре, но это не мешает ходить и думать, кисть правая сломана – гипс наложили. Ему повезло, что он левша, а то вообще бы на месяц из работы выпал. Мне кажется, Юма переживает больше, чем он. Грэнзэ сказал, что хочет проспать сутки в тишине и потом уже о чем-то думать.

Герда понимающе кивнула.

– Давай заскочим в магазин, купим чего-нибудь вкусного на ужин? – предложила она.

Грэй пожал плечами, давая понять, что ему совершенно все равно, но свернул к «Универсаму», выкрашенному в ярко-желтый цвет. Пришлось еще задержаться в обменнике, чей грабительский курс просто убил Герду.

Купив колбасы, печенья и консервированных ананасов, они направились в сторону дома.

«Четверть от полученной суммы на один только вкусный ужин! Жуть какая-то! И это все из-за этих хапуг в скупке и пункте обмена. Блин, что вообще вокруг происходит?!»

Входя в квартиру, Герда испытала огромное желание увидеть Грэнзэ и хоть как-то извиниться, а лучше отдать ему оставшиеся деньги, тем самым показав, что она тоже может быть полезной, но в коридоре их встретила Юма, жестом попросившая не шуметь.

– Привет, – Грэй вручил ей пакет и пошел ставить чайник. – Чего не спишь?

– Да я только встала, – она пожала плечами, начав разбирать продукты. – Хозяйка заходила, я сказала, что вас нет, и оплату послезавтра отдадите.

Герда присела к столу и стала ждать кофе. Она только сейчас сообразила, что не ела ничего абсолютно с ночи, и теперь ее желудок, словно отыгрываясь на ней, начал булькать и срочно требовать к себе внимания.

На столе, как назло, стоял шоколадный десерт в красивой креманке…

«Это из кафе, – Герда запоздало вспомнила, что именно его Юма забрала с собой. – Так это не собаке?..»

Ее начало тошнить. То ли от голода, то ли от острого понимания того, что рядом с ней живут люди, ставшие ей близкими, которые питаются объедками. И это не фигура речи.

– Давайте колбасу порежем, – предложила она, торопливо отвернувшись от десерта. – Я могу бутерброды сделать.

– Спасибо, – Юма улыбнулась, положив перед ней доску и нож. – А мне пора уже бежать скоро. Лисса, похоже, всю ночь мультики опять смотрела, так что проснется не раньше часа. Побудете с ней? Чтоб Грэнзэ не дергать. Я хотела дать ему выспаться.

– Конечно, – Герда кивнула, но Грэй отрицательно мотнул головой, досадливо скривившись.

– Я не смогу, – возразил он. – Мерс разбирать надо. Сэльва сказал, что кое-какие запчасти уже заказали и их бы отдать.

Он взъерошил волосы и качнул головой.

– Так что я – пас.

Юма вздохнула, окатив его странным взглядом, но ничего не сказала.

– Давайте я, – Герда отрезала еще один кусок колбасы и отодвинула ее в сторону – слишком уж откровенный краситель потек с ножа. – Мне не сложно. Почитаем там, или погулять сходим.

– Спасибо, – Юма улыбнулась ей. – Я так рада, что ты появилась тут, честно.

Герда улыбнулась в ответ и спрятала взгляд.

«Я бы тоже была рада. Вернее, я только два дня назад рада была… а теперь не знаю, что делать…»

Кофе выпили быстро и молча – Юма торопилась по каким-то своим делам, чтобы успеть до работы, а Грэй решил поспать часок, а потом уже идти разбираться с машиной. Герда последовала его примеру и тоже отправилась немного поспать, потому что в голове была полная каша и бардак, а в висках давно уже сидели два дятла, решивших пробить ей череп насквозь.

Просыпаться в 12 часов дня оказалось очень тяжело. Свинцовые веки еле-еле приподнялись, и в затылок тут же немилосердной жалящей осой впилась боль, да еще все тело ломило так, словно Герда всю ночь таскала что-то тяжелое с места на место. Она совершенно не выспалась, но лежать дальше не позволяла больная голова.

– Ох, – Герда села, сжав виски руками, и огляделась.

В комнате никого не было.

«Наверное, Грэй на кухне, – решила она и прислушалась, но в квартире царила полная тишина. – Пойду посмотрю, он же собирался ехать в гараж».

Поднявшись и переждав головокружение, Герда осторожно вышла на кухню, стараясь шагать как можно плавнее. На столе красовалась тарелка из-под шоколадного десерта, большой рисунок цветными карандашами и кружка с недопитым какао. В раковине громоздились чашки и сковорода.

«Папа, доброе утро!» гласила надпись на рисунке.

Герда слабо улыбнулась и рассмотрела большой лес с плоским озером, домик с одним оконцем и без двери, а рядом девочку с собакой.

«Мило как, – взяв рисунок, она села к столу и стала рассматривать его с точки зрения психологического портрета художника, как учили на курсах по приему персонала. – Но у девочки явная задержка развития и, скорее всего, море комплексов, потому что растет без мамы…»

Герда вздохнула, отложила рисунок и оглянулась на плиту, как на классового врага. Ей очень хотелось кофе и горячий завтрак. Взяв зажигалку, она попробовала поднести ее к конфорке, как это делала Грэй и быстро повернуть ручку регулировки подачи газа. Ничего не получилось.

Потратив минут 10 на бесплодные попытки, Герда бросила зажигалку и уселась обратно, чувствуя себя совершенно беспомощной.

«Господи, ну как так жить-то можно?! Как дикари, честное слово!..»

Трель телефонного звонка оборвала ее размышления, вынудив вскинуть голову – звук был незнакомый. Ее аппарат звонил иначе.

Прислушавшись, Герда поняла, что звонит телефон в комнате Грэнзэ. Помятуя его крайне теплое к себе отношение, она решила не ходить и не проверять, проснется он на звук или нет.

«Так сам проспит звонок и сам виноват, а если я его разбужу, виноватой точно буду…»

Звонок оборвался, а спустя минуту зазвонил уже ее телефон.

– Алло, – Герда вбежала в комнату и схватила трубку. – Да, что случилось?

– Грэнзэ дома? – устало спросил Грэй. – Не могу ему дозвониться – трубку не берет.

– Он спит.

После минутной паузы раздался короткий вздох.

– Разбуди его. Скажи, что я звонил по поводу машины. Мне тут помощь нужна.

Герда покосилась на дверь, решая, стоит ли выполнять эту просьбу.

– Сейчас, – сказала она. – Пока.

И повесила трубку.

Уже в коридоре, взявшись за ручку двери комнаты Грэнзэ, Герда вдруг испытала острый приступ злости. Юма ушла на работу, попросив побыть с Лиссой, Грэнзэ хотел выспаться, и только они с Грэем ничего не могли нормально сделать, получается!

«Вот сейчас я разбужу Грэнзэ и получу порцию мата в свой адрес, потом гору упреков в своей бесполезности и наивности, очередных советов, что мне надо маме позвонить или Диме, и что сама я ничего не могу. Отлично просто!»

Она отвернулась от двери, стиснула зубы и решительно стала натягивать ботинки.

«Сами разберемся. Если Юма могла помочь, то и я справлюсь!»

====== ногти, двигатель, счастливица ======

Прокрутив в пальцах отвертку, Грэй вздохнул и еще раз заглянул под капот, внимательно уставившись на движок.

«Сначала снять крышку… Соберись, елки-палки! Надо же хоть что-то сделать».

Он сел на пол, мотнув головой, бросил инструмент и уперся лбом в сцепленные пальцы. За три часа все, что было сделано – это снята водительская дверь и отключен стеклоподъемник.

«Бля, ну это же просто невозможно в одиночку сделать! Ну, как?!»

Сидевшая на верстаке Герда тоже вздохнула и потерла виски.

– Давай помогу, – предложила она. – Я же за этим и пришла. Справимся как-нибудь вместе. Что тут сделать надо?

Грэй пожал плечами, не поднимая головы.

– Еще раз позвонить Грэнзэ. Я не смогу один ее разобрать. Тем более до ночи.

Герда вздохнула и немного досадливо дернула уголком губ. Ее больно кольнуло то, что она так старалась дать брату Грэя выспаться, а его самого это вообще не заботило, похоже.

– Ну, а как ты раньше справлялся? – спросила она. – Если нужно что-то подержать или открутить, давай я помогу.

– Я всегда с ним работал, – Грэй поднялся, дернув решетку радиатора, взял отвертку и начал ковырять крепление. – Грэнзэ говорил, что делать.

«Надо было запоминать, – чуть не ляпнула Герда, но вовремя прикусила себе язык. От ее раздражения хорошо сейчас точно никому не станет. – Так хоть мне мог бы сказать, что делать…»

Решительно соскочив на пол, она взяла гаечный ключ и начал пробовать открутить большой засаленный болт, державший капот. Грэй скосил на нее глаза, хмыкнул и ничего не сказал.

«Ну, Юма же сама находит, чем помочь, – Герда сдула со лба прядь волос, изо всех сил налегая на рычаг. – Не слышала, чтобы Грэнзэ ей говорил, что делать – сама берет и делает. И я сама смогу…»

– Ай! – пальцы соскользнули с грязного промасленного ключа и больно врезались в крыло мерседеса.

Грэй вскинулся, бросив на нее встревоженный взгляд, отложил отвертку и подошел.

– Может, не надо этого героизма, а? – чуть раздраженно спросил он. – Покалечишься же.

– Юма что-то не покалечилась, – Герда зло сверкнула глазами, глядя, как Грэй достает аптечку. – Я не сахарная, справлюсь.

Снова усмехнувшись, совсем не весело дернув только уголком губ, Грэй окатил ее снисходительным взглядом.

– Каждому же свое, – возразил он. – Юма, знаешь ли, и стреляет неплохо, если что, и с ноги может дать. И то она не лезет в машины, хотя уже несколько лет наблюдает, как и что в них устроено. Я не уверен, что тебе это нужно. Ты другая.

– А я уверена, – Герда упрямо наклонила голову, однако позволив замазать царапины на своей кисти каким-то жутко щиплющим прозрачным клеем. – Я не хочу быть просто украшением и девочкой-дурочкой, как считает твой брат. Я могу помочь, могу делать что-то полезное, я ничем не хуже, что бы он там ни говорил!

Грэй тихо засмеялся, вернул аптечку на место и снова склонился над двигателем.

– Ладно, – бросил он. – Давай тогда, помоги крышку поднять.

В его голосе прорезались злые металлические нотки, каких до этого Герда ни разу не слышала. Она не смогла понять причину этого гнева, но что-то смутно-знакомое заставило ее насторожиться – такие же нотки звякали в голосе Димы, когда он разговаривал с Грэнзэ.

«Ревнует? Неужели? Да для этого же нет повода, я ничего не говорила… В Диме-то я не ошибаюсь, я его знаю вдоль и поперек – его точно трясло от ревности. Только почему он ревновал к Грэнзэ? Он же не знает, где я и с кем… Или он сам сказал ему, что мы теперь вместе?..»

Герда подсунула пальцы под измазанную маслом деталь двигателя, постаралась нащупать подушечками хоть что-то, за что ее можно было бы удержать и поднять. Ногти с коротким отвратительным скрежетом проехались по металлу, выгнувшись наружу, и сломались под корень.

Герда вскрикнула, подавшись назад и слушая, как колко хрустят нарощенные типсы, выдирая с мясом живые ногти, и осыпаются куда-то в двигатель, а кончики пальцев, зажатые тяжелой крышкой, как будто горят.

– Бля! – Грэй уронил крышку почти одновременно с ней и дернул Герду за руки.

Она закричала от боли, но пальцы вырвались из стального капкана и не были раздавлены деталью двигателя.

Герда прижала кисти к груди, стараясь не закричать от пронзительной жалящей боли и не заплакать от обиды.

«Ну почему у нас не получается? Ничего не получается! Почему Грэй не умеет это делать?! Грэнзэ же учил его, он же с ним работал!..»

Грэй зло дернул какой-то трос над головой, матернулся и начал сдвигать с места двигатель, приподнявшийся на лебедке.

– Видишь, чем заканчивается вот это «не на своем месте»? – сердито спросил он Герду. – Хорошо еще пальцы целы остались. Сейчас перевяжу.

Повинуясь давлению на рычаг, лебедка протащила трос под потолком, и двигатель приподнялся со своего места, выбираясь из нутра машины, как монстр из гнезда. Грэй качнул его одной рукой, желая сместить на верстак, но не смог и снова начал ругаться. Обиженная и злая на него Герда, подошла и, не спрашивая, толкнула двигатель вместе с ним.

–Ты че делаешь?.. – вопрос утонул в грохоте, от которого дрогнул пол.

Трос вырвался из руки Грэя, хлестнул в воздухе, как плеть, и двигатель завалился на пыльный пол, дав здоровенную трещину по боку.

– Твою…. – Грэй замер, уставившись на вытекающее черно-глянцевое масло.

Герда молча замерла рядом, тоже глядя на жирную лужу, быстро скапливавшуюся под грязным движком. Ей почему-то бросились в глаза пылинки, которые, как рой мух, взвились с пола и теперь медленно оседали серым кружевом в черное и вязкое масло. Это было красиво.

– Брат, разбудил? – коснулся ее слуха тихий голос Грэя. – Приезжай. Я кофе куплю. Нет, она тут… ладно…понял тебя.

Герда вздохнула, с трудом заставив себя оторваться от созерцания пылинок и включиться в реальность. Пальцы болели так, что хотелось кричать, в душе бесился шторм из собственного бессилия и злой обиды на мир. Ну, почему?! Почему все так?!!

– Что он сказал?

– Сейчас соберется и приедет, – Грэй вздохнул и зло провел руками по волосам, пачкая их в масле. – Лиссу с собой привезет. Бля, Сэльва его уроет за это.

Герда прикусила губу, сев рядом с Грэем на пол.

– Я за ней присмотрю, – тихо проговорила она. – Только пальцы заклею вот…

Грэй хмыкнул и ничего не сказал на это, потом вскинул голову и поднялся.

– Сейчас Юму позову.

– Вот и все, – Юма внимательно осмотрела заклеенные пластырем пальцы Герды и ободряюще улыбнулась. Чуть через силу, но искренне. – Заживет. Только наращивание теперь не скоро сделать сможешь, пока не отрастут хоть немного.

Герда кивнула ей, избегая смотреть в глаза. Она была безумно благодарна Юме за заботу, но не могла отделаться от странного и колкого чувства ревности в груди, наблюдая, как девушка легко вытирает руки передником и оборачивается к Грэю, что-то спрашивая. Она была им своей. Родной и привычной. А Герда, как ни старалась, никак не могла вписаться в ритм их жизни и хоть как-то приблизиться к тому, чтобы стать частью этой семьи.

«Все что ни сделаю, все не так! – горько подумала она. – Вот почему картошка из ее рук вкусная, а на мои покупки даже не смотрит никто? Или почему она может помочь, а я только все порчу? Как будто это я виновата в том, что мы уронили двигатель… я же помочь хотела…»

Дверь грохнула об стенку, заставив ее вздрогнуть и обернуться.

В гараж ввалился Грэнзэ, у которого на спине сидела смешная девочка с широкой открытой улыбкой и торчавшими во все стороны, как у домовенка, черными волосами. Герда так и застыла, забыв обо всем и залюбовавшись малышкой – хорошенькой, как куколка, но чумазой и одетой совсем неподходяще к этой ангельской внешности. На девочке были джинсы, футболка с машинками, задом-наперед, ярко-рыжие кроссовки с развязанными шнурками, а на шее красовался большой клык на кожаном шнурке.

«Ей бы платье или брючки в клетку…»

Взгляд зацепился за пустую банку из-под ананасов в руке девочки и скатился по самому Грэнзэ вниз. Всклокоченный, как и его дочь, в мятой белой футболке, старых джинсах, тоже расшнурованных кроссовках, с разбитым лицом, он производил немного пугающее, но, к удивлению Герды, не отталкивающее впечатление.

Она боялась, что все гораздо хуже.

Грэнзэ оперся о стену, тяжело дыша и хватаясь здоровой рукой за бок, правая висела на шее на вытертой серой бандане.

Окатив хмурым взглядом всех по очереди, он подошел к несчастному мерседесу, сел около двигателя и погладил его расколотый корпус, как живое существо, улыбнулся, ласково и открыто, как Герда вообще не видела, чтобы он улыбался, а потом тихо засмеялся.

– Ну, вашу мать, – сквозь смех проговорил он. – Елки зеленые… вашу маму… помогуи, бля…

Герда виновато опустила голову, потому что смотреть на дочь Грэнзэ ей было неловко.

Девчонка была просто копией папы, если не считать курносого носика и огромных ореховых глаз. Она отцепилась от Грэнзэ, поставив ножки на пол, и побежала к Юме, протянув ей руки.

– Привет! – малышка уткнулась ей в ноги головой, задев колготки жестяной банкой и тут же распустив по ним стрелку. – А я так рада, рада, рада! Я подарок делала тебе.

Юма вздохнула, подняла ее на руки и подошла к Грэнзэ, с короткой тревогой посмотрев на его серое, уставшее лицо.

– Она тебя разбудила?

Грэнзэ отрицательно качнул головой, с трудом перестав смеяться.

– Нет, что ты. Она тихонечко добывала обои со стенки, чтобы устроить к твоему приходу салют, и съела целую банку ананасов. Надеюсь, плохо ей не будет. Спасибо всем.

Герда еще ниже опустила голову, понимая, что в произошедшем виновата она – обещала присмотреть за девочкой и не сделала. А с другой стороны – как правильно поступить было? Разбудить Грэнзэ, который…

«Которого, в итоге, все равно разбудили, но теперь еще и с ободранными обоями и размазанным по полу сиропом…»

– Папа дал мне таблетку, – радостно сообщила Лисса, цепляясь на шею Юмы. – Сказал, это полезно для живота.

– Да, детка, так и есть, – Юма с коротким вздохом поставила ее на ноги. – Грэнзэ, я пойду, скажу Сэльве, что мне отгул нужен, если он не разрешит Лиссе остаться тут.

– Я потом поговорю с ним, – Грэнзэ все еще внимательно рассматривал двигатель. – Не морочься этим.

Юма кивнула, подошла и, покопавшись в кармане, достала расческу.

Герда во все глаза уставилась на то, как она совершенно спокойно и даже по-хозяйски собрала гриву Грэнзэ в хвост и начала вычесывать. Он скривился, дернул головой, но возражать не стал.

– Грэй, дай ключ на 18 и подержи вот тут.

Герда посмотрела на Грэя, который как-то сразу расслабился и включился, начав быстро помогать брату. Она прислонилась к верстаку, глядя на этот единый организм, состоявший из двух братьев, Юмы и малышки-Лиссы, и ей стало больно и горько. Потому что для нее тут места не было. То есть рядом с Грэем было много пустого пространства, которое она легко могла бы занять, но ей хотелось сейчас оказаться на месте Юмы. Стоять, как она, чуть улыбаясь, разбирать на пряди длинную черную гриву и так же заплетать в косу, кивать девочке, которая дергала за рукав, а потом завязывать ей шнурки…

У Юмы было все. Все-все, чего Герда так хотела, и это нельзя было измерить в долларах или машинах.

«Как я матери и сказала – это не купишь за деньги. Юма – счастливица. Все у нее есть».

– Ну вот, детка, – Юма поднялась, поправив подол своего платья. – Теперь все, как положено, пойдем, я дам тебе клубничный рулет, а ты тихо посидишь на кухне, хорошо?

– А у папы тоже шнурки не завязаны, – Лисса протестующе мотнула головой. – Почему ему можно, а мне нет?

Грэй не выдержал и засмеялся. Греда тоже.

– Потому что папа причесанный, а маленький чертенок – нет, – ворчливо отозвался Грэнзэ. – Иди с Юмой и будь зайкой, – тогда вечером куплю киндер и кассету про твою чертову русалку.

– Ладно, – Лисса уцепилась за Юмину руку и пошла с ней из гаража. – Обещай!

– Обещаю.

За ними закрылась дверь, и в гараже повисло такое тяжелое молчание, что, казалось, оно способно раздавить кого угодно.

====== Живой, Альпы и “опять дрожат руки” ======

Грэнзэ откинул голову, рассматривая рулевую тягу, лежавшую перед ним на верстаке, и едва заметно улыбнулся. Опять тепло-тепло и ласково.

«Опять железке, а не человеку».

Герда вздохнула, аккуратно передвинув затекшую ногу.

Грэй задремал, удобно устроив голову у нее на коленях, пока его брату не нужна была помощь.

– Не трогай, – Грэнзэ недовольно морщится, увидев, что Грэй бьет кулаком в стойку мерседеса, потому что закисший болт не откручивается. – Я сам.

Грэй вздыхает и бросает гаечный ключ в ящик, устало запрокидывая голову.

– Задолбало.

– Да ну? – Грэнзэ насмешливо дергает бровью, продолжая копаться под капотом. – Тогда кофе сделай.

Герда дергается помочь, но Грэй только улыбается ей и двигает к брату термос.

– Скажи, как помочь надо будет.

Получив в ответ утвердительный кивок, он заваливается на спальник и откидывает голову Герде на колени.

– Как пальцы? – тихо спрашивает он, бережно погладив замотанные пластырем ногти.

– Нормально, – Герда чуть пожимает плечами.

Ей неловко, что они опять сидят и ничего не делают – она и Грэй.

– Может, Юме сходить помочь, как думаешь? – тихо спрашивает она. – Ну, там хоть посуду помыть или приготовить?

Грэй отрицательно качает головой, закрывая глаза.

– Она сама разберется. Да и не стоит попадаться Сэльве на глаза – хватит и того, что Лисса там крутится. Потом будет высказывать, что мы работу в балаган превратили.

Герда не знает, что ответить, и надолго замолкает, наблюдая за Грэнзэ. Когда она опускает взгляд, то обнаруживает, что Грэй крепко спит.

Ей очень хотелось прервать тягостное молчание и заговорить.

«Почему с ним не получается просто поговорить? Хоть о чем-то. Как будто стена ледяная выстроена вокруг».

– Домой пойду, – Грэнзэ вытер руку об футболку и устало потер глаза. – Грэю скажи, как проснется, что тут только сиденья снять осталось. Сэльве я сейчас скажу, что заказ на верстаке собран.

Герда проводила его взглядом, остро ощутив обиду за то, что он даже не глянул в ее сторону, высказав просьбу.

Она опустила голову, закрыв глаза, и горько вздохнула.

Вот было в Грэнзэ что-то по-настоящему живое – не как в Грэе, поверхностное.

Да, Грэй был намного легче своего брата и гораздо приветливее и теплее. С ним было просто. Но Грэнзэ оказался на самом деле живым – стоило только понаблюдать за ним и увидеть очевидное.

«Которое, надо сказать, он хорошо прячет».

Он готов был ради своего брата на многое, если не сказать на все. Просто чтобы Грэю было хорошо и спокойно.

«Были бы мы в американском фильме, о нем бы сказали, что он за брата и жизни не пожалеет».

Сумерки.

Дождливые, слякотные и промозглые.

Город стремительно уходил из закатного марева в глухую глянцевую ночь.

Одна за другой вспыхивали рекламы магазинов и баров, искажая свой смысл отражением в лужах, где плавали вчерашние газеты и пластиковые крышки от бутылок.

«Все измерено деньгами. Все абсолютно. Здоровье, сытый желудок, крыша над головой…»

Грэнзэ запрокинул голову, подставляя лицо накрапывавшему дождю, и на минуту остановился.

Иногда ему начинало казаться, что вот еще немного, еще чуть-чуть стоит напрячься, и он сможет вырваться из круговорота этой поганой нищеты. Вытащить брата, дочь и себя, перевести дыхание, поехать в отпуск… В его комнате хранилась палатка, купленная у Кира, и крутой рамный рюкзак для походов в горы.

Старый подарок.

– Давай в Альпы поедем, – Лия лежит и смотрит в потолок огромными темными глазами, медленно затягиваясь тонкой ментоловой сигаретой. – Все дороги открыты теперь. Мы можем уехать куда угодно – ты и я.

Грэнзэ сидит на подоконнике и смотрит в окно. Он не любит ее дом – большой холодный и совершенный, выверенный своими четкими углами до неживой симметрии. Но Лие здесь хорошо, она тут дома.

– Возьмем палатку и просто уедем, – тихо продолжает она. – Будем на закаты смотреть вместе и дышать сосновой смолой.

Грэнзэ отворачивается от окна, от города с его машинами, деньгами, суетой и грязью, и, улыбаясь, смотрит, как Лиины глаза светятся в темноте комнаты, отражая фонари.

Большие-большие, как две темные лунищи, они заключают в себе для него весь мир и уверенность в том, что Альпы стоят того, чтобы Лия смотрела на рассвет с их высоты.

Темная дверь подъезда оказалась распахнутой настежь.

Грэнзэ нахмурился, недовольно отметив, что лампочка на площадке выбита, и пошел пешком.

«Вот кому на хер эта лампочка мешает, а? Светит себе и светит. Чего, другого места нет пообжиматься, что ли?..»

Он остановился, прижав к груди неприятно пульсировавшую кисть, и потер ее.

Да, ему казалось, что он справится со всем, выплывет и вытащит своих, но по какой-то невероятной причине каждый раз, когда он почти вырывался на поверхность и начинал уверенно думать о завтрашнем дне, ему на голову что-нибудь да обрушивалось.

«Правда, в этот раз как-то уже перебор».

Все началось с того, что Кир не смог вовремя отдать деньги за машину, сказав, что ему надо вложиться в какое-то дело, которое точно выгорит, и он сразу вернет долг с процентами.

Грэнзэ не очень поверил в проценты, но отказывать Киру не стал. За другом стоял След, который был чертовски щепетилен в вопросах долгов своих подчиненных. Если бы Кир по какой-то причине не смог вернуть деньги сам, их можно было бы попросить у его руководства…

Грэнзэ криво усмехнулся, вылавливая из кармана ключи.

«А пришлось просить не деньги, а Грэя. Хорошо еще, что было за что. Вот все что ни делается, все на самом деле к лучшему. Хорошо, что был этот долг в запасе».

Он всунул ключ в замок и повернул его.

«И выплыл бы. Так кстати тойота эта подвернулась. Все бы хорошо было, но нет же! Грэй умудрился «кажется» влюбиться в эту чертову Орлову!..»

Замок не поддался – ключ как будто упирался во что-то, не проворачиваясь да конца.

«И этого мало оказалось. Елки-палки, ухитрились просрать пять штук за мерин! Вот два дебила – это сила! А потом еще и за Лиссой не уследили – она обои оборвала в детской. Придется ремонт сделать, чтобы хозяйка не вопила особо…»

Грэнзэ раздраженно дернул ключ и только тут сообразил, что дверь открыта.

«Бля, я же точно ее запирал. Неужели приперлась-таки за оплатой сейчас?»

Он распахнул дверь и вошел в темный коридор, немного удивленный тем, что хозяйка не удосужилась даже свет включить.

– Привет, – дверь с грохотом захлопнулась у него за спиной и над головой вспыхнула лампочка.

– Грэй, – Герда осторожно потрясла Грэя за плечо. – Просыпайся.

Она сама не могла понять, что вдруг начало ее так тревожить. Видимых причин не было, но отчего-то в груди словно спекся большой холодный ком, настырно ворочавшийся так колко, что усидеть на месте уже не получалось.

«Да что случиться-то может? – рассуждала она, кусая губы. – Все хорошо же. Грэй спит, Грэнзэ домой ушел, тоже спать, наверное. Лисса с Юмой… матери дела до меня нет… Что случилось?»

– Что? – Грэй приоткрыл глаза, немного удивленно на нее посмотрев. – Что случилось?

– Не знаю, – Герда опустила голову. – Что-то мне тревожно.

– Угу, – Грэй сел, потер затылок и тряхнул головой. – А Грэнзэ где?

– Домой ушел, сказал, что там еще что-то доснять надо в машине, а остальное он уже сделал.

– Гений, – Грэй улыбнулся. – Ладно, сейчас кофе попьем, и тогда уже доделаю. Принесешь?

Герда кивнула, поднялась и пошла к Юме, надеясь попросить у нее сладкий крепкий кофе Грэю и себе.

– Я даже не удивлен, – Грэнзэ сел за стол и поискал в кармане пачку сигарет. – Скорее раздражен твоим настырством.

– А я удивлен твоей непонятливостью, – напротив него сел Дима, брезгливо мазнувший взглядом по столу. – Ты же не глупый человек и все понимаешь. Где Герда?

– В пизде, – Грэнзэ обнаружил, что сигареты кончились, и в кармане валяется только пустая пачка и зажигалка. – Я же сказал – сама вернется.

– Но этого не происходит, – Дима смахнул крошки и уперся локтями в стол. – А ждать я не могу больше. Мне и так пришлось изрядно заплатить, чтобы найти этот гадюшник, который ты называешь домом.

– Не нравится – проваливай, – Грэнзэ вздохнул, с какой-то тупой усталой тоской заметив у Димы в руках все тот же маленький пистолет.

«Ну почему всегда все не вовремя, а? Я просто хочу покурить сейчас, а потом лечь спать. Почему именно сейчас надо разводить разборки?..»

– Свалю, можешь не сомневаться. И мига не задержусь в этой помойке. Проблема в том, что она купилась на красивые глазки бедного героя с хорошей фигурой? Это решаемая проблема, Леш, ты же понимаешь, да?

Грэнзэ промолчал, с отстраненным интересом глядя, как Дима поднимает пистолет на уровень его лба.

«Опять руки дрожат… забавно…»

– Если ей не к кому будет сюда приходить, она вернется домой.