Текст книги "Мы говорим на разных языках (СИ)"

Автор книги: Серый Шут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Подняв взгляд, Аника недовольно дернула бровью и капризно скривила губы.

Она не любила вспоминать крошечную двушку в «хрущевке», где не было даже лифта.

– А что? – заметно напряглась она.

Так и не научившись вычислять перепады настроения своей богатой подруги, Аника предпочитала подстраиваться под ситуацию и быстро находить нужные слова.

– Вот это хоромы у вас! – шмыгая носом и давясь горячим шоколадом, Аня оглядывает высокий потолок с лепниной. – Вот повезло же!

Герда молчит, наливая себе кофе. Она не очень понимает, чему тут можно завидовать. Большой, заставленной дорогой мебелью квартире, где отец и мать словом не обмолвятся и стараются не пересекаться?

То есть мать старается не видеть отца, хотя он по-прежнему ласков с ней и каждое утро сам делает ей зеленый чай.

«Польстилась я тогда на подающего надежды художника. Красивый, улыбчивый такой. Толку-то. Молодая была и глупая. Думала о какой-то романтике идиотской, как будто ее на хлеб намажешь».

Эти слова Герда запомнила навсегда, в душе осуждая мать за них.

– Аня, слушай, – Герда садится рядом. – У меня есть вакансия на работе – секретарь. Не хочешь попробовать?

– У тебя?! – глаза подруги становятся огромными. – У тебя??

Герда грустно улыбается этому удивлению.

– Мама считает, что мне уже пора вникать в бизнес. Что скажешь?

– А сколько платят?

Герда постучала ручкой по столу и решилась.

– Я просто подумала, может, вместе могли бы к ней сгонять? Что скажешь?

Аника задумчиво покачала головой, пристально изучая подругу глазами.

– Зачем?

– Мне нужно посмотреть кое-что, – Герда отвела взгляд. – Понимаешь, хочу поставить один эксперимент с дешевыми кассетами, но надо влиться в массу и не выделяться, а я как-то далека от того, что народ сейчас носит.

Аника усмехнулась и закатила глаза.

– Для этого совершенно не обязательно ехать к моей матери, – авторитетно заявила она. – Тебе надо затесаться в народ? Ты по адресу, подруга! Я подберу тебе шмотки и расскажу, как надо общаться.

– Круто! – Аня с восторгом охает, оглядывая небольшую, но чистую квартиру. – Это тоже все оплачено?!

Герда кивает. Она рада помочь подруге.

– Вещи я купила тебе, но если что-то еще понадобится – можем сгонять по магазинам. До офиса тут 15 минут на метро, так что завтра уже жду на рабочем месте. Не опаздывай, Ань.

Та оборачивается, сияя глазами, полными восторга.

– Аника, – поправляет она. – Не хочу быть деревенской Анькой-шманькой.

Герда смеется, но согласно кивает – сейчас все спешат поменять имена, чтобы отказаться от «совкового» прошлого.

«Если это в радость – пусть будет. Мне-то какая разница, как называть человека?»

– Хорошо, Аника. До завтра.

– С чего начнем перевоплощение? – Аника оттолкнула клавиатуру, в душе обрадованная возможностью быстрее закончить рабочий день и заняться чем-нибудь поинтереснее. – Надо шмотки правильные подобрать.

– Я думала джинсы надеть, – Герда кивнула, понимая, что она-то на самом деле полный профан в том, что надо на себя нацепить, чтобы не выделяться из толпы в сомнительном районе. Вон, в прошлый раз вроде все продумала, а тут же оказалась «хреновой мажоркой».

– Пф-ф! – Аника мотнула головой. – Не то. Если ты хочешь сойти там за свою и втесаться в торговые дела, то надо выглядеть соответственно – шпили, шелковое пальто…

– Да мне бы попроще как-то, – Герда совсем смутилась, поняв, что подруга сейчас нарядит ее в крикливые тряпки с рынка, вместо того, чтобы помочь как-то понезаметнее просочиться в толпу и снова поискать там Грэя, который так и не приехал к ней. – Ладно, давай потом это обсудим – закончим сейчас рабочие вопросы, а потом уже займемся подбором гардероба.

Аника явно расстроенно вздохнула и вернулась к компьютеру.

====== Душа и трешка ======

– Я на кладбище хочу съездить.

Грэй оторвался от просмотра фильма и подозрительно покосился на Ника.

Тот казался абсолютно нормальным, сосредоточенно заполняя заявление в какой-то Институт. Но Ник всегда такой – спокойный и доброжелательный, что под этим – поди разбери.

Особенно после вчерашней попойки.

– Я знаю, ты считаешь Кира скотиной, – Никита вертит в руках очередную бутылку пива. – Но это не так, Грэй. В нем много хорошего было… очень много…

– В глаза бросается, – не выдерживает Грэй, в чьей голове тоже плещется изрядное количество алкоголя, и многие стопора просто не выдерживают. – Одна сплошная добродетель, бля.

Никита качает головой и улыбается. Горько, совсем не весело, и поднимает взгляд.

– Я знаю, почему ты так думаешь, – возражает он. – Но, Грэй, это же… это было и мое решение тоже.

Грэй вздрагивает и передергивает плечами – есть темы, на которые ему не хочется говорить с Ником, и в то же время как-то неприятно болезненно интересно – что должно происходить в голове человека, чтобы пойти на подобное?

– Я очень любил Кира, – Никита опускает голову, болтая пиво в бутылке. – Всегда… Не он меня, а – я, понимаешь? Так что если кто из нас и урод, так это я, Грэй. Это я его любил.

Грэй залпом допивает остаток пива и тут же тянется за следующей бутылкой.

Нет, его не удивило это откровение – что Ник любил брата – и так ясно. Грэю просто позарез надо сейчас заткнуть себе рот и ничего не сказать, успеть остудить мысли и не вылить их на голову другу.

«О мертвых хорошо или – никак. Теперь-то какая разница, что я думаю. Сука! Сука, блядь поганая ты, Кир!! Ублюдок! Выродок! Твою мать и тебя самого тоже, как можно пользоваться чужой любовью?! Зачем тебе это надо было?!»

– Я пойду, ладно? – Никита поднялся, аккуратно запечатав конверт. – По дороге письмо заброшу.

Грэй хмуро кивнул, размышляя, не стоит ли сходить с ним, но топтаться на свежей могиле человека, которого он уже тихо ненавидел, желания не было никакого.

– Давай не долго, – попросил он. – На ужин котлеты сделаю.

Никита улыбнулся – опять по-детски чисто и совершенно открыто.

– Я домой пойду. Спасибо, Грэй, но не хочу раздражать твоего брата.

Грэй сморщился, понимая с одной стороны справедливость этого замечания, а с другой бастуя в душе против него. Он же не выгоняет Юму, даже когда она его бесит! Почему же Ник должен уходить?

– Я тебе совет один дам, – Никита вышел из комнаты и стал обуваться. – Не ссорься с ним. Твой брат на самом деле замечательный человек. Спасибо ему передай от меня – он Кира столько раз поддерживал.

Грэй озадаченно почесал скулу и промолчал. Замечательным Грэнзэ даже ему не казался.

– Пока, – Никита вышел и закрыл за собой дверь.

Грэй минуту постоял, рассматривая забытый на калошнице конверт, а потом махнул рукой и вернулся к себе, решив, что это хороший знак – за забытыми вещами люди всегда возвращаются.

Никита не вернулся.

Грэй сходил за Лиссой, дождался позднего вечера, тупо глазея в телек, услышал, как пришла Юма и сразу стала что-то готовить.

А за полночь домой ввалился Грэнзэ, за которым по пятам бежал Сэльва.

– …Ну давай хоть обдумаем все! Это ж какие бабки!..

– На хуй! Сэльва, мать твою, ты хоть вкуриваешь, откуда такие деньги берутся?! Ты соображаешь, что надо сделать, чтобы получить такой кусок?

Грэй выглянул из комнаты, заинтересованный этой перепалкой.

Грэнзэ швырнул на пол свою ветровку и прошел мимо него, даже не поздоровавшись.

Сэльва потоптался в коридоре, бросил на Грэя умоляющий взгляд, но, не получив поддержки, пошел на кухню.

– Юма, хоть ты скажи ему, а? Ну других же найдут, не таких щепетильных! Я б сам… но в одиночку не смогу все провернуть.

Грэй вздохнул и пошел в комнату к брату, чтобы узнать, что происходит.

Грэнзэ сидел у стены, откинув голову, и смотрел в потолок.

– Что случилось? – Грэй сел напротив. – Поминки удались? Вы разбили всю посуду в его баре или разнесли зеркало?

Грэнзэ промолчал. По повисшему в воздухе напряжению Грэй понял, что шутка не зашла.

– Никита спасибо тебе передавал, – сказал он, поднимаясь.

На диалог брат явно не настроен, значит, придется утром выяснять, что еще случилось в их и так сумасшедшей жизни.

Грэнзэ закрыл глаза и кивнул.

– Мир ему.

Грэй замер у двери, настигнутый этими словами, как ножом в спину, и обернулся.

– Что?

Грэнзэ медленно открыл глаза, словно не хотел этого делать, и качнул головой.

– Закрой дверь, – тихо-тихо попросил он. – И скажи Юме, чтоб включила Лиссе мультики.

Грэй давно так не бегал.

Кувырком слетая по лестнице, с грохотом отшвырнув подъездную дверь, он, кажется, даже что-то кричал.

Только не помнил сейчас что. И кому.

Себя проклинал? Грэнзэ? Сэльву? Кира?..

Кажется, всех вместе и каждого в отдельности.

Знакомая подворотня, прыжок через забор и кубарем скатиться по короткому заросшему травой откосу.

«Бля, зачем я его отпустил?!!»

– Стой! – Грэнзэ впечатывает Грэя в стенку, оттолкнув от двери.

Он ниже ростом, но Грэй совершенно забыл, что Грэнзэ намного сильнее, чем он.

– Ты уже ничем не поможешь! Все!

– Надо его вытащить! Надо! Надо хоть что-то сделать! Почему ты ничего не сделал сразу?!

– Я поздно узнал, – Грэнзэ отпускает Грэя, но не отходит, готовый помешать любой глупости. – Я сожалею. Честно.

– Да плевал я на это! – Грэй вцепляется в волосы, проклиная себя за то, что поленился и не пошел с Ником на кладбище. – Как это произошло… как это могло произойти?..

– На районе его бы терпеть не стали, – Грэнзэ убирает за ухо прядь волос и отводит взгляд. – Ожидаемо в целом…

– Но никто не знал, – Грэй мотает головой, отпинывая от себя саму мысль о том, что Ника больше нет в живых.

«На могиле Кира. Гребанного ублюдка Кира! Перерезали горло и подожгли!»

– Наташа знала, – Грэнзэ с отвращением передергивает плечами. – Сама догадалась, или Кир сказал – не знаю. Пока он был жив – молчала, потому что боялась. А теперь – не страшно сказать. Защищать его некому…

– Сука! Я убью ее!

Грэй так и не смог вспомнить, откуда у него взялись силы отшвырнуть брата в сторону и вылететь прочь из дома.

Как был – босиком, в домашних джинсах и одной футболке.

Перекатившись через парапет, он вскочил и побежал к казино, отлично зная, где обретается белобрысая мразь Натали.

– Сука! – Грэй одним прыжком взлетел на ступеньки и поймал девушку за горло, ударив головой в стену. – Блядь поганая!

На него бросился охранник, но Грэй подставил под его удар Натали, которую держал, и добавил ей кулаком в лицо, сломав нос.

Наташа закричала, подавившись кровью, и попыталась закрыться руками.

– Зачем ты это сделала?!!! Зачем?!!

Охранник поймал Грэя за руку и оттащил от девушки, дав ногой в живот.

Грэй задохнулся на секунду, успел закрыть голову от второго удара и свалился без чувств, получив чем-то тяжелым по затылку.

Холод у виска заставил прижаться к нему сильнее, потому что башка невыносимо горела и плыла. Во рту пересохло.

– Очухался, мать его, – кто-то дернул Грэя за волосы, заставив поднять голову. – Что с ним делать, Леонид Карминович?

В нос ударил запах дорогущих сигарет, и Грэй сглотнул, не открывая глаз – курить хотелось невыносимо, хотя к горлу подкатила отвратительная тошнота.

– Да туда же. Район чище будет, – ответил бесцветный холодный голос.

Грэй сморщился, узнав его – хозяин казино. Пятидесятилетний спокойный, как танк, делец, скупивший уже половину ларьков в районе.

След.

Под этим именем его знали почти все.

– Натали сказала, он с этим пидорком общался. Может, и такой же… в любом случае – мне не нужен.

– Понял Вас, – холодное у виска щелкнуло, чуть вдавившись в кожу.

Грэй запоздало сообразил, что именно дарило ему приятную прохладу, отгонявшую ноющую боль, и даже не успел испугаться.

«Блядь…»

Глаза распахнулись сами собой.

Перед ним за большим красивым столом сидел След собственной персоной, неторопливо пересчитывавший купюры, толстой пачкой лежавшие на столе.

– Не здесь, Глеб, – он даже глаз не поднял на звук взводимого курка. – Не сори в кабинете. Не люблю грязь, знаешь же.

Грэя рывком вздернули на ноги.

– Как скажете.

И потащили прочь.

– Леонид Карминович, – дверь открылась, заставив охранника остановиться.

Прямо перед ним и Грэем стоял Грэнзэ.

Тяжело дышавший, как после быстрого бега, на ходу собиравший волосы в хвост и нервно поправлявший мятую футболку.

Грэй готов был поклясться, что впервые в жизни видит Грэнзэ напуганным, хотя тот старался скрыть это.

– Грэнзэ? – След отвлекся от своего занятия. – Удивлен.

– Простите за беспокойство, – Грэнзэ вошел в кабинет, даже взгляда на Грэя не бросив, словно не знал его. – Кир должен был мне изрядную сумму, но не успел отдать.

Грэй скосил глаза, пытаясь рассмотреть, что будет происходить в кабинете дальше.

Охраннику тоже, очевидно, стало интересно, поэтому он решил задержаться.

– Кир преставился, – След подпер массивный подбородок кулаком и чуть склонил голову набок, заинтересованно подняв взгляд. – Но долги отдавать надо, согласен с тобой. Сколько он тебе задолжал?

Грэнзэ нервно сунул руки в карманы и качнул головой.

– Я бы не деньгами взял.

– Да ну? – След дернул бровью, выдав крайнее удивление. – Я слышал, ты в полной жопе сейчас.

– Выгребусь, – Грэнзэ скривился. – Я хочу забрать брата.

Блеклые серые глаза хозяина казино на секунду насмешливо улыбнулись и, Грэю показалось, как будто бы потеплели.

– Вот этого, – Грэнзэ ткнул пальцем себе за спину.

Глаза стали скучными и снова холодными, вернувшись к банкнотам на столе.

– Нет, – След отрицательно качнул головой, продолжив пересчитывать деньги. – Он попортил Натали личико, она профнепригодна на месяц точно. Моих шлюх никто пальцем тронуть не смеет без моего ведома.

Сидевшая на подлокотнике его кресла девица хихикнула и закинула ногу на ногу, демонстрируя широкую резинку чулка, вылезшую из-под платья.

– Она сама на нем висла, – Грэнзэ качнул головой. – И не раз портила Вам репутацию, давая бесплатно и в долг.

След насмешливо дернул бровью, погладив девицу по ноге, и снова поднял взгляд.

– Давай кое-что разъясню тебе. Бесплатно она давала только Киру. Это я ей сказал сделать. У него осталась шикарная трешка от отца – нужно было найти подход к недвижимости.

Грэй чуть не заорал, услышав это, но Грэнзэ остался стоять с каменным выражением лица.

След удовлетворенно кивнул и продолжил.

– А как подход нашелся, пришлось убирать несговорчивого владельца, – он взял следующую пачку денег, обернув первую тонкой резинкой, словно разговор стал ему неинтересен. – С Киром все было просто – плохая компания, наркота. Ни один мусор не станет копать, кто мог его зарезать. Да у него врагов полрайона было. Хоть вот тебя взять. Мог и ты порешить подельничка, разве нет? За долги, за телку, да мало ли, что между вами бывало.

Грэнзэ дернулся, как от пощечины, но промолчал, явно не спеша перебивать и оправдываться.

Грэю стало стыдно за брата, который молча все это выслушивал.

«Раньше я думал, что он реально крутой».

– А вот с его братцем все оказалось сложнее, – След вздохнул, щелкнул пальцами, давая девице рядом с собой понять, чтоб прикурила ему сигару, и глубоко затянулся. – Мальчик-отличник, надежда районной управы. Медали, олимпиады, городские конкурсы. Такого будут искать – это очевидно. И будут докапываться, кто и зачем порезал. Вот тут-то моя Наташенька и вступила в дело, раздвигая ноги где надо и выискивая, за что можно зацепиться. Все не святые, Грэнзэ. Все абсолютно. Я-то это отлично знаю.

Грэй выматерился, но дуло пистолета вжалось в висок сильнее, не располагая спорить.

– И – надо же – такая удача! – След тихо брезгливо засмеялся. – Щенок оказался пидорком. Я ментам сразу сказал, что такого тут точно завалили бы сразу – никакой аттестат не спас бы, им жопу не прикроешь. Да они ж с понятиями мужики – сразу откатили. Я отблагодарил, конечно же. Ну, а квартирка Наташе досталась, как супруге покойного.

– Что?! – Грэй дернулся еще раз и тут же получил пинок в бок.

– Кир не был женат, – Грэнзэ опустил голову, упорно игнорируя своего младшего брата. – Я бы знал.

– Верно, – След холодно усмехнулся. – Но паспорт Кира у меня же лежал. Один паспорт, второй, вот и законный брак задним числом. У Наташи алиби – с подружками была тут – все ее видели. Ее не заподозрили – дело закрыто.

– Так дело в их квартире? – Грэнзэ пошарил по карманам, достал сигареты, но закуривать не стал, пока не дождался разрешающего кивка.

– Большая трешка. Ремонт. Коллекция марок от отца осталась. Оно того стоило, поверь мне. Наташе откат за молчание и самые богатые клиенты, мне – деньги в бизнес. А тебе что? Этого дурака взбалмашного, решившего мне тут великое возмездие устраивать, или..?

Рука с золотым перстнем аккуратно перетянула резинкой очередную пачку денег и протянула Грэнзэ.

След вопросительно поднял бровь.

– Леонид Карминович, Вы не сочтите за хамство, – Грэнзэ отвел взгляд, нервно затянувшись два раза. – Но я все же предпочту брата забрать. Он мелкий – не подумал, че творит.

– Научи думать тогда, – След внимательно глянул на Грэя и кивнул охраннику. – Забирай. За Кира я тебе ничего не должен.

Грэнзэ благодарно кивнул и отвернулся, собираясь уходить.

Глеб насмешливо подтолкнул Грэя следом за ним пистолетом и сунул его за пояс.

– Вот еще что, – уже у двери настиг их голос Следа. – Шлюха моя по тебе скучает очень. Задержись на часик. А брат твой с Глебом в машине подождет.

К ногам Грэнзэ шлепнулась пачка купюр.

– Чисто из уважения к тебе. И помни, что у тебя есть дочь, а у меня твой адрес. Я знаю – молчать ты умеешь.

Грэй увидел, как у брата побелели скулы, но он поднял деньги и сунул в карман.

– Иди, – коротко бросил Грэнзэ, отворачиваясь. – Я догоню.

Грэй курил, заливая в себя стопку за стопкой. Его мелко потряхивало, а мозг отказывался воспроизводить дорогу до дома.

«Так даже лучше… так лучше…»

Помнилась только черная тонированная машина, за руль которой сел Глеб, закурил и стал ждать, прогревая двигатель.

Спустя какое-то время, потраченное Грэем на попытки осмыслить все услышанное, в машину завалился Грэнзэ.

Злой, остро пахнущий дорогими духами и тихо матерящий весь белый свет.

Он отвесил Грэю подзатыльник, как в детстве, и уставился в окно.

Глеб не спрашивал адрес, молча доставил братьев к самому подъезду и укатил.

Грэнзэ молчал, глядя в сторону и меланхолично перебирая браслет на руке, а Грэй смотрел на него и не знал, что сказать.

Впервые за всю жизнь он испытывал к своему старшему брату презрение, помноженное на брезгливую жалость.

– Я думал, ты хоть что-то сделаешь, – Грэй опрокинул еще одну стопку и потушил сигарету. – Ну, хоть что-то. Хоть скажешь…

–У меня были дела поважнее, – Грэнзэ устало потер глаза.

Грэй не смог удержаться от саркастического смешка и покачал головой.

– О да! Ублажать сучку Следа, на которую его самого не хватает. Это, бесспорно, важнее смерти Ника.

– Закрой рот, – Грэнзэ встал и, отвернувшись к столу, начал резать валявшийся на нем огурец. – И впредь думай башкой.

Грэй вскочил и швырнул стакан в стену.

– Я думаю, Леха!!! Я, блядь, думаю, пока ты трахаешься хер знает с кем и молчишь, как шавка, на оскорбления. Они убили твоего друга, каким бы дерьмом он ни был!!! Убили Никиту! Просто потому, что кому-то нужна была их хата! И все теперь в белом и при деньгах, и вышли сухими из воды…

В стену рядом со стаканом врезалась доска с нарезанным огурцом и нож.

Грэнзэ медленно оглянулся, вцепившись в край стола до того, что побелели костяшки.

– Заткнись, – тихо попросил он. – Твоя выходка ничем бы не помогла Нику. Его уже нет. Все. Точка. А ты чуть не отправился следом за ним просто потому, что решил поиграть в героя. Если бы он был жив – было бы о чем говорить, но его нет. И Кира нет. Все! Мне надо было дать прострелить твою тупую башку?! И потом тоже геройски лезть на баррикады?!..

– Ты трус! – Грэй скривился, окатив брата ледяным взглядом. – Ты однажды сказал мне, что у нашего мира есть душа. Где она? В том, чтобы предать память о друге, подбирая объедки, брошенные к твоим ногам?

Он отвернулся, сделав шаг из кухни.

– Я думал, ты не такой.

Грэй вышел, сунул ноги в ботинки, сдернул с вешалки свой балахон и открыл входную дверь.

Грэнзэ минуту стоял, уронив руки, потом подобрал с пола нож, доску и огурец, дорезал его и сел на стол. Взял бутылку и выпил прямо из горлышка жгучую водку.

– Земля тебе пухом, Никита. Встретишь брата в раю, скажи, что он был хорошим другом.

====== Визитка ======

С грохотом обрывая кик-стартер, Грэй завел мотоцикл, развернул его и рывком воткнул передачу.

Больше всего на свете ему хотелось как можно быстрее деться из родного района, уехать, исчезнуть, стереть из памяти все, за что цеплялся взгляд.

Здесь прошла вся его жизнь.

На парапете у подъезда они совсем недавно пили с Никитой «Фанту», по стоптанной траве за домом ходили смотреть на проспект…

«Ник еще постоянно в учебник таращился какой-то. Нет бы хоть взгляд от него оторвать и вокруг посмотреть».

Грэй замотал головой, отгоняя навязчивые воспоминания.

«Бля, а ведь только ночью разговаривали… вот только же поступать хотел…»

Ветер упруго ударил в лицо, отшвырнув назад волосы и мысли. Улица встретила яркими фонарями и фарами встречных машин, заставив сконцентрироваться на себе.

Петляя между автомобилями, не соображая, куда он едет, Грэй думал только о том, чтобы убраться куда подальше.

Он понимал, что Грэнзэ будет его искать, как только переварит все услышанное, что наверняка потащится по знакомым, выискивая брата, но быть найденным не хотел совершенно.

«Плевать! Вот пусть поищет и подумает хорошенько, что не только у него есть свое мнение и не только его внутренние проблемы что-то значат. Он нажрался, когда Кира грохнули, но ничего не сделал! Узнал, как и почему, и опять ничего не сделал, молча сожрав все это вместе с подачкой. И плевать от кого! Главное – молча сожрал! Молча!»

Вывернув руль, Грэй лег в поворот, обходя какой-то жигуленок, матернулся, чуть не упав, и вылетел на проспект.

Промчавшись несколько километров, немного остыв и успокоившись, он затормозил около тротуара, закурил и стал думать, собирая по карманам деньги. Надо было где-то зависнуть на пару дней, как-то взвесить все и решить, куда дальше.

«Домой не пойду. Обойдется!»

В ладонь ткнулся картонный прямоугольник, уколовший кожу и память.

Грэй вытащил визитку и внимательно ее рассмотрел.

«Герда».

Он склонил голову набок, усмехнувшись себе самому, и стряхнул пепел.

Брат не раз говорил ему держаться подальше от таких, как она. Не раз высказывал свое холодное, едкое мнение о людях с дорогими машинами… он говорил, что кроме красивой обертки у них нет ничего.

«А что у него-то у самого есть? Даже обертки и той не осталось. Долги, проблемы, память о какой-то красотке. Мне кажется, Грэнзэ давно прозакладывал свою душу или забыл ее в постели очередной бабы, и с тех пор только рассуждает о чем-то хорошем, а когда от него реально требуется это хорошее сделать – прячется, как трус».

Звонок в дверь застал Герду на кухне, за чашкой кофе и завтраком.

Прошла почти неделя с тех пор, как она вручила едва знакомому парню свою визитку и вернулась в привычный мир денег, работы и пустых вечеров с воспоминаниями об отце. Ночами, лежа без сна, она невольно возвращалась мыслями к той встрече, пытаясь снова и снова понять мотивы поступков Грэя и его суждения о мире. Рассматривая безупречную лепнину на потолке спальни, слушая ровное дыхание спящего рядом Димы, она не могла отделаться от мыслей о чужом ей человеке, его глазах, улыбке и том, как легко он протянул ей руку, взяв ее ладонь в свою.

Когда их пальцы переплелись, Герде показалось, что именно этого ждало ее холодное сердце всю жизнь, почему-то именно на горячий бьющийся пульс этого незнакомца отозвалась душа. Девушка понимала, что больше всего это напоминает миф или сказку, где прекрасная принцесса встречает на первом балу своего намечтанного принца, но не могла остановиться и перестать думать о Грэе.

Она понимала, что он исчез и никогда не появится снова, а искать его еще раз в трущобах бессмысленно и смешно…

Ну что она ему скажет?

«Почему не приехал?» – нелепо. Он ничего ей не должен.

«Ты обещал». Мало ли кто и что обещал, чтобы отделаться от навязчивой полузнакомой девушки. Наверняка, за ним таких толпы ходят, хоть вспомнить истеричку со скамейки…

Звонок.

Герда немного удивленно вскинула голову, пытаясь понять, кто мог прийти к ней самым ранним утром в выходной день. Подруги и мать старались не беспокоить ее, зная, что она предпочитает отдыхать в одиночестве. Аника точно раньше пяти не зашла бы, да и позвонила бы предварительно, опасаясь разозлить подругу. Дима укатил в Египет…

Звонок повторился.

Поднявшись из-за стола и пройдя в коридор, Герда открыла дверь.

На пороге стоял Грэй.

– Привет!

– Привет, – Герда с трудом справилась с минутным удивлением. – Я только что думала о тебе…

– Да? – он фыркнул, приподнимая брови, и немного неловко переступил с ноги на ногу. – А меня ваш консьерж пропускать не хотел, пока я визитку не показал, к кому именно иду. А что ты думала?

– Я думала, что ты не появишься, – Герда чуть посторонилась, приглашая Грэя войти, и закрыла за ним дверь.

Застыв в коридоре, она с интересом наблюдала, как Грэй снял ботинки и огляделся по сторонам, как будто оценивая обстановку.

Конечно, с тех пор, как в детстве он представлял себе эти шикарные особняки и квартиры, прошло много лет, и эта изысканная роскошь уже не вызывала восторга или трепета. Дорогая квартира не тронула Грэя совершенно, а вот высокие потолки с лепниной почему-то едва не заставили пригнуть голову, словно с них нависал невидимый лед.

– Пройдешь? Или так и будем в коридоре стоять? – Герда улыбнулась, стараясь скрыть свою растерянность.

Она сама не поняла, почему ей вдруг стало так неловко, и словно извиняясь, указала рукой на кухню.

Вообще приди к ней в гости подруга или мать, ей бы и в голову не пришло звать их туда, но Грэя просто нелепо было пытаться пригласить в гостиную и подать туда чай. Единственное место в квартире, которое показалось хоть сколько-то подходящим, была именно кухня, где в раковине лежала пара немытых блюдец и стоял кофейник.

Герда прошла следом за ним и с некоторым интересом стала наблюдать, как Грэй уселся в низкое кресло, поджав ногу, и начал изучать взглядом потолок и стены.

– Чай?

– Нет, – он отрицательно качнул головой. – Кофе.

Герда ткнула кофеварку, на миг оставшись спиной к своему внезапному гостю. Ей нужен был этот короткий промежуток времени, чтобы привести в порядок лицо и справиться с паникой. Она поняла, что не знает, что сказать Грэю и о чем вообще с ним говорить. В ночных иллюзиях все было как-то просто и легко, но вот сейчас, в реальности, она почему-то ощущала себя очень скованно и неловко. Как и в их первую встречу, когда все запланированные реплики и жесты разлетелись вдребезги.

– Ты в порядке? – неожиданно прозвучал вопрос за спиной, и Герда невольно вздрогнула от хрипловатого тембра голоса, какого никогда не бывало у Димы.

– Да, конечно, – соврала она, слегка пожав плечами. – Почему ты спрашиваешь? Я так плохо выгляжу?

Грэй поднялся и подошел к ней почти вплотную.

– Сегодня, как я понимаю, 9 дней со смерти твоего отца, если я все правильно посчитал, – негромко объяснил он. – Подумал, что ты снова можешь убежать в дождь… Там моросит уже.

Герда сжалась, поняв, что он все верно сопоставил, и, вероятно, не случайно не беспокоил ее эти дни. Он не исчез, как она думала, просто выдерживал вежливую паузу траура.

– У нас в семье не принято отмечать эту дату, – словно оправдываясь, сказала она. – Так повелось… Мы оплакиваем умершего только три дня.

–А у нас принято в этот день говорить о том, кого не стало, только хорошее, – возразил Грэй.

Герда резко обернулась и уперлась глазами ему прямо в лицо. Грэй подошел слишком близко, с точки зрения ее общества, переступив границу личного пространства, в которое ее еще с детства учили не вторгаться без дозволения. Он смотрел на нее с сочувствием и легкой нотой беспокойства, словно жалел.

– Твой кофе, – Герда протянула чашку и отвернулась, стараясь скрыть горечь во взгляде.

Грэй взял фарфоровую чашечку и поставил на стол, неожиданно положив руки ей на плечи.

– Сколько горе ни прячь, меньше его не станет, – негромко произнес он. – Расскажи, выпусти из души боль. Она же все равно сожрет тебя изнутри, если ты будешь делать вид, что ее нет. Со мной можно не врать, что ты не тоскуешь.

– Откуда ты знаешь о том, как меряют горе? – Герда обхватила себя за плечи, невольно сплетя пальцы с пальцами Грэя. – Ты тоже терял кого-то?

Короткий вздох шевельнул волосы на ее виске.

– Это мой брат так говорит. Он уверен, что беду нельзя пережить, запирая ее в себе… и сам так делает все время.

Герда повернулась, подняла глаза и окунулась в грозовой омут чужого взгляда. Слишком живого, слишком настоящего для того, чтобы можно было ему противостоять. Да она этого и не хотела совсем.

Глаза Грэя просто непозволительно ярко выражали сочувствие и понимание. Таких глаз не должно было быть в мире, потому что так не дано смотреть людям… тем людям, к которым Герда привыкла.

– Я не хочу сегодня говорить о боли, – возразила она, не отводя взгляда. – Отец был таким же, как ты, живым и настоящим… он очень меня любил…

Последние слова она уже прошептала ему в губы, прежде чем коснуться их своими.

Грэй коротко ответил на поцелуй, но тут же отстранился.

– Не пожалеешь? – только и спросил он.

Герда улыбнулась и снова потянулась к нему губами, едва качнув головой.

О чем она могла пожалеть? О Диме? О том, что с точки зрения общества совершает дурной поступок? О чем нужно было жалеть сейчас, когда ее сердце колотилось бешеным ритмом вечного чувства, отвечая на такой же быстрый пульс рядом?

Ночные фонари не могли разбудить Герду, давно привыкшую к тому, что они бросают свои холодные синеватые лучи в окно. Тогда что вдруг вырвало из сна и заставило резко сесть на кровати?

Оглянувшись, она поняла, что кровать рядом пуста, хотя засыпала она рядом с живым человеком, уютно устроив голову у него на плече. Она совершенно точно была не одна.

– Грэй?

– Что?

Герда обернулась на голос.

Он сидел на подоконнике, рассматривая что-то за окном.

– Почему ты не спишь?

Грэй дернул плечом и нехотя оглянулся.

– Я не привык спать ночью.

Герда потерла виски и потрясла головой. А у нее вот как песка под веки насыпали, и спать хотелось немилосердно. Она поборола дремотное состояние и, накинув халат, подошла к окну. Помолчала минуту и облокотилась подбородком ему на плечо.

– Что ты там видишь? – после долгого молчания Герда все же решилась спросить.

Ей было очень интересно, что именно он может так пристально рассматривать в этом совершенно чужом для него районе.

Грэй снова дернул плечом и усмехнулся.

– Много дорогих машин, яркие картинки и немного знакомых лиц.