Текст книги "Печать Равновесия (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

========== Глава третья. Именем Света и Тьмы. Элион ==========

Над землей клубиться пар –

Это вырвался кошмар.

Просочился вдруг наружу

Медленно вскипевший ужас.

Нет спасенья в миражах,

Там царит повсюду страх…

Тамара Крюкова

Жизнь и правда оказалась не кинофильмом и не комиксом, где у героев все, даже теоретически невозможное, получается в самый-самый последний момент. До полуночи оставалось еще не меньше получаса, когда сфера Хаоса, разросшаяся уже настолько, что в зале библиотеки умещалась только часть – выгнутая зыбко-серая стена, подползшая почти вплотную к креслу князя, неожиданно окрасилась алыми и золотыми тонами, открывая панораму знакомой уже Огненной Пустыни. Корнелия и Ирма, до того видевшие только “свои” Вехи, потрясенно уставились на океан темно-золотого песка и полыхающее закатным пожаром небо.

– Не слишком-то это соответствует характеру Тарани, – растерянно пробормотала Ирма. – я иначе себе представляла ее внутренний мир! Как огромную библиотеку или даже…

В закатном небе мелькнула и растаяла фантастическая птица, сотканная из золотистого пламени.

– В Хаосе водятся фениксы? – непонятно у кого спросила Корнелия.

– Это жар-птица. Или, как их еще называют, огневка, одно из стихийных созданий Огня, – возразил Фобос. – Фениксы совсем другие.

– Да я своими глазами видела феникса, который не был “совсем другим”! – возмутилась девушка, успевшая заметить, что иногда князь начинает куда больше напоминать профессора колледжа, чем Темного Властелина из комиксов.

– Успокойтесь! – змеелюд, интуитивно чувствующий начальственное недовольство, постарался пресечь зарождающуюся дискуссию. – Зачастую люди называют одинаковые вещи разными именами, или называют разные вещи одинаковыми именами. К тому же в разных мирах…

– Какое это имеет значение? – недовольно проворчал князь, для которого по определению все точки зрения, кроме его собственной, были заведомо ошибочными. – У меня, по меркам вашего мира, четыре с половиной высших образования, пусть она сперва получит больше, а потом уже умничает!

– Четыре?! – в тихом ужасе охнула Ирма.

– Ну да, четыре с половиной, – повторил Фобос. – матушка хотела, чтобы я был разносторонне развитой личностью. И, заодно, чтобы пореже ей глаза мозолил.

– Жаль, я не могу рассказать маме, к каким последствиям приводит злоупотребление образованием… впрочем, я не удивлена! – туманно высказалась неудавшаяся кандидатка в наяды.

– Можешь утешиться тем, что тебе-то оно никоим образом не грозит, – весело заметила появившаяся из Сферы Хаоса девушка, узнать в которой Тарани получалось далеко не с первого взгляда. Корнелия и Ирма пробыли в своих Вехах все же недостаточно долго, чтобы Хаос успел серьезно изменить их – не считая зеленоватых волос Корнелии, обе выглядели так же, как в обличьях Стражниц, только наряды другие.

На Тарани было газовое золотисто-алое платье, трепещущее от каждого движения, словно язычок пламени. Короткие черные волосы вместо привычных африканских косичек украшал небольшой гребень живого огня, а большие глаза потеряли свой мягкий шоколадный оттенок и стали похожи на угольки: черные, то и дело озаряющиеся огненным всполохом. Она была похожа на ожившую статуэтку какой-то языческой африканской богини из черного дерева… и уж меньше всего напоминала тихоню-отличницу! Странно… вроде бы Хаос должен усиливать и ранее доминирующие качества, а вовсе не наделять человека чем-то новым. Когда Тарани шагнула сквозь серебристую завесу, из-под ее ног взлетели лепестки пламени – не причинившие, однако, никакого вреда жемчужному ковру.

Выпорхнувшая следом из сферы Хай Лин была такой же, какой Элион успела мельком ее заметить в облачном мире: призрачной, невесомой, словно сотканной из тумана и лунного света. С ее появлением по библиотеке прошелестел легкий ветерок.

– Хватит устраивать сквозняк! – не глядя, бросил князь. Хай Лин, словно бабочка о стекло, шмякнулась о невидимую преграду и закувыркалась, как в невесомости. – А ты не смей трогать книги!

Алый гребень в волосах Тарани негодующе вспыхнул, на несколько мгновений озарив лицо огненным нимбом, но руку, протянутую было к жутковатых размеров фолианту, она все же отдернула.

– Почему это?

– Согласно правилам пожарной безопасности. – похоже, настроение у Фобоса портилось прямо пропорционально увеличению числа “гостей”. Как Элион успела понять, ее братец органически не переносит толпу, а толпа для него начинается с числа три, так что до того он еще был сама любезность! А тут еще – Стражницы… – Наивно, пожалуй, с моей стороны было полагать, что хоть кого-то из вашей компании я больше не увижу!

Окончательно испортило микроклимат появление Вилл – на фоне преобразившихся подружек какой-то возмутительно мелкой и заурядной – и крылатого Михаила, в присутствии которого в, мягко говоря, немаленькой библиотеке сразу стало как-то тесновато и крайне неуютно: во многом благодаря “теплым” взглядам, которыми обменялись Сокол и Змей.

– Есть люди, которым сказать “рад видеть” получается, только добавив “в гробу”! – судя по легкомысленному тону, Седрик тоже был здорово на взводе. Отчего-то, чем серьезнее, с точки зрения змеелюда, оказывалась ситуация, тем нарочито-безалабернее он начинает себя вести. – Как прошло знакомства Мика с гидрой, о которой нам тут рассказали? Или… раз уж тебе не повезло вернуться целым и невредимым, полагаю, в Поющее Море вы не заглянули?

Что самое интересное, к Стражницам-то никаких личных счетов у Седрика не было. Он, похоже, в отличие от своего господина, большого значения задетой гордости не придает – если у него она вообще есть, гордость эта. Был приказ принца разобраться со Стражницами – змеелюд и старался в меру сил. Нет приказа – нет и дела до девчонок, да и времена «ссылки» на Земле, когда от отчаяния пленник «несовершенной» человечности готов был мстить кому угодно в отчаянном стремлении вернуться, Седрик если и вспомнил, то как ничего больше не значащую информацию. Но Сокол – совсем другое дело. У Элион было нехорошее предчувствие с этими оборотнями: Седрик-то никакого слова никому не давал, а даже бы если – станет он держать обещания для себя невыгодные, как же!

Сокол, словно с усилием сквозь сжатые зубы, но все же ответил:

– Это гидре на этот раз не повезло. К сожалению, для этих тварей потеря одной из голов – всего лишь временная неприятность!

Пустыня Огня за серебряной завесой таяла, сливалась в тускнеющий на глазах красно-золотой фон. Тарани, зажмурившись, сжимала руку Вилл, наверняка до боли, но рыжеволосая Стражница не подавала виду, мягко придерживая подружку за плечи.

– Как интересно, – видимо, убедив себя, что присутствующие не стоят его внимания, Фобос задумчиво наблюдал за догорающими всполохами в серой дымке.

Хоть князь сам и признал, что боится Хаоса, поверить в это, глядя, с каким спокойствием он рассматривает серебристую завесу всего в нескольких сантиметрах от своего лица. Медленно подняв руку, Фобос коснулся переливающегося занавеса – и почти сразу отдернул ее: там, где с серебряному мерцанию притронулись кончики его длинных пальцев, стремительно начало расползаться черное пятно, словно пожирающее завесу. Сфера Хаоса окрасилась бархатной чернотой.

Если вехи Хаоса и правда возникали, как отражения чьих-либо душ, невероятной неожиданностью оказалось то, как красива может оказаться душа с клеймом гордыни. Почему-то Элион всегда считала, что прекрасные души бывают только у хороших людей – это казалось ей почти синонимом. Но красота заснеженных равнин и острых, похожих на огромные бриллианты ледяных скал, пронзающих невероятно ясное фиолетово-черное небо с узором звездной россыпи, иногда озаряемое холодными переливами Северного сияния, пожалуй, превосходила все прочие Вехи. Волшебный Лес и Поющее море, Мир Облаков и Пустыня Огня – все эти фантастические миры были чересчур живыми, чтобы достичь той степени ледяного совершенства, что пугающе-прекрасный мир ночи, снега и далеких холодных звезд.

Сам Фобос, определенно, ожидал увидеть что-то совершенно иное: на несколько мгновений сквозь невозмутимость на его лице проступило непривычное недоумение – в достаточной степени чтобы, зная князя, понять, что он просто шокирован.

– Я говорил моему господину: сознание и душа – зачастую очень разные явления, – нарушил повисшую тишину Седрик.

– Молчать, – рассеянно отмахнулся князь. – Элечка, мы будем вообще ставить Печать на место – или как? Если я еще не разучился считать – это уже все твои подружки.

– Но ты же сам…

– Что опять “я же”? Что бы ни случилось в этом паршивом мирке, к вопросу “кто виноват” здесь подходят весьма консервативно. Репутация есть репутация. Ну так что?

– А что нужно делать?

– Своевременный вопрос, ничего не скажешь…

– Сам мог бы рассказать по существу вместо экскурса в философию! – вступилась за Элион Ирма. – Может, это и интересно: что представляет собой Хаос, но куда полезнее было бы знать, как с этим бороться!

– Бороться с Хаосом – это даже звучит, как абсурд. Я думал, Элион знает, как активировать ключ Созидания, – судя по тому, что Фобос назвал ее не “дорогой сестричкой”, а по имени, ситуация была серьезная. – я не могу ее этому научить. Ключ Разрушения ведет себя совершенно иначе! Это как учить кого-то фехтованию правой рукой, когда сам – левша.

Над раскрытой ладонью князя сгустилась тьма, обретая форму серебристо-черного меча.

– Ключу необходимо придать форму. Любую. Ключ Созидания вряд ли будет оружием… но я не знаю. Скорее всего, ты сама знаешь, но не можешь сформулировать.

Элион едва сдержала неуместную усмешку, вспомнив, как Галгейта в шутку говорила, что стоящая у доски на уроке математики принцесса – тогда еще и не догадывающаяся о своем королевском происхождении и невероятной судьбе – напоминает собачку: “Глаза умные, все понимает… только сказать ничего не может!”

Толку-то от таких “знаний”!

– Ладно. Будем действовать по универсальному методу: упал с самолета – учись летать!

На лице князя ничего не отразилось, но в воздухе ощутимо повеяло чем-то… малодружелюбным. В буквальном смысле – повеяло. В комнате стало ощутимо холоднее, а витающее марево из зеленого окрасилось льдисто-голубым.

Какое-то время Корнелия с отсутствующим видом смотрела даже не в глаза князю, а словно бы сквозь него, потом, ни звука не издав, словно задыхаясь, откинулась на спинку своего кресла. Мгновением спустя к ней, взвизгнув, присоединилась Тарани, вокруг которой свечение сжалось во множество черных мохнатых комочков на тонких лапках, облепивших Огненную чародейку с ног до головы.

– Комната с пауками! – негромко хмыкнул Фобос. – Вот до чего чрезмерное увлечение Достоевским может довести ранимую детскую психику.

Крылья Михаила обледенели, почти придавив его к мраморному полу своей тяжестью, Хай Лин оказалась заключена в медленно сжимающийся полупрозрачный шар, Бесс Грампер, слепо уставившись перед собой, с беззвучным хрипом сжимала обеими руками горло… Ирмы и Вилл в сгущающемся ледяном тумане Элион рассмотреть не успела, но понятно было, что и с ними ничего хорошего сейчас не творится.

В воцарившейся кромешной тишине Элион встала и, посмотрев на брата привычно робким взглядом огромных серых глаз, почти без размаха врезала ему кулаком по лицу – от неожиданности князь даже не попытался уклониться.

– Прекрати это!

– Я не могу. Ты же сама видела, что магия здесь моментально выходит из-под контроля. Ключ Разрушения активирован, а “прекратить это” можешь только ты – активировав ключ Созидания.

– Но я не…

– Знаешь и умеешь. Ты уже делала это. Сказать тебе, чего больше всего боится твоя подруга Корнелия?

– Ледяное озеро… Она едва не утонула тогда. Потом ей часто снились кошмары об этом…

– А почему она не утонула, ты можешь вспомнить? Ты ведь была вместе с ней, верно?

– Я была совсем маленькая и мало что помню… Мне тоже несколько раз снилось это озеро… потом – золотой свет.

– Это ты создала то сияние.

– Я ничего не делала…

– Ты всегда это умела. Будить надежду в душах…

– Почему же я этого не помнила?

– Магический потенциал, как правило, впервые проявляется в стрессовых ситуациях, – задумчиво рассматривающий себя в зеркале Фобос даже не обернулся. – на Землю проникает слишком мало дыхания Хаоса, чтобы в полной мере использовать там настоящую магию, однако в отдельных случаях такое вполне возможно.

– Князь, вы что – диссертацию пишете?!

Не дождавшись ответа, Элион, подошла к потерявшей сознание Корнелии и взяла ее за обе руки.

– Неужели хоть раз в жизни я спасла тебя, а не наоборот? – тихо спросила девочка, закрывая глаза и погружаясь в пучину их общего кошмара.

Им было лет по пять-шесть…кажется. В школу, во всяком случае, девочки тогда еще не ходили. Однако уже тогда Корнелия, случайно увидев по телевизору какой-то олимпийский чемпионат, без памяти влюбилась в фигурное катание и твердо решила посвятить себя этому чудесному спорту. Родители, уже тогда усвоившие, что если дочке что-то приходит в голову и крепко там оседает, спорить с Корнелией бесполезно, пообещали, что с сентября она пойдет в студию фигурного катания, но до сентября было еще больше полугода – зима только-только перевалила за середину. И странно было понимать, что кто-то может не проникнуться твоим восхищением: родители или лучшая подруга.

– Я, правда, очень за тебя рада, – Эля зябко поежилась, чуть ли не по самые глазищи спрятавшись в шарф: после долгой оттепели неожиданно ударил мороз. – но меня можешь даже не уговаривать! С моей – кхем! – природной грациозностью и редкостной везучестью такое дело даже сломанными ногами вряд ли обойдется!

– Ну почему ты всегда такая?.. Надо верить в свои силы, тогда все будет получаться! Это же так здорово!

За разговором подружки подошли к пушистому от недавно выпавшего снега берегу паркового озерца, после заморозков покрывшегося льдом. Разумеется, им строго-настрого было запрещено по этому льду ходить, но Корнелия с детства предпочитала все решать сама, поэтому, в отличие от тихони Элион, не особо радовала родителей послушанием. Иногда об этом все же приходилось жалеть…

Лед казался, да и был, пожалуй, достаточно прочным, чтобы выдержать вес шестилетней девочки. К тому же Корнелия далеко не впервые заходила на него. А уж Эле с ее-то цыплячьим весом опасаться было просто абсурдно!

– Неля, не надо…

– Ну, хватит! Тут нет ничего страшного, – Корнелия крутанулась на одной ноге и, потеряв равновесие, шлепнулась.

Такого унижения не успевший как следует окрепнуть после недавней оттепели лед уже не стерпел. Не успев даже испугаться, девочка врезалась в черную обжигающе-холодную воду. Рука, за которую ее поймала Элион, выскользнула из пушистой перчатки, оставшейся в руках подружки, и девочка с головой провалилась под воду.

– Неля!!!

Намокшая одежда стала невыносимо тяжелой, словно средневековые латы, и не давала даже пошевелиться стремительно коченеющим телом, не говоря уже о каких-то там попытках вынырнуть. Наверное, хладнокровие, обычно помогающее Корнелии в трудностях, теперь играло против нее: не было паники, призывающей бороться, бороться, пусть даже бессмысленно, а было трезвое осознание собственного бессилия, нарастающее с каждым мгновением.

Вблизи берега не могло быть очень уж глубоко, но чувство было, словно от погружения в бездну, казалось, она вечно будет тонуть, постепенно превращаясь в кусок льда…

Ослепительная вспышка, на мгновение окрасившая черную воду золотым сиянием, пришла откуда-то сверху. Корнелии показалось, словно она проснулась, хотя сознания она – абсолютно точно – не теряла! Внезапно Корнелия разозлилась на себя: быстро же, однако, сложила лапки, ленивая дура, а еще считала, что никогда не пасует перед трудностями! Двигаться было больно, но девочка заставила себя оттолкнуться ногами от скользкого дна и попытаться догнать это странное сияние вверху…

Стоит хоть тонкому ручейку подточить плотину – скоро, сметая на пути все преграды, хлынет целый поток. У Элион внутри словно вспыхнула сверхновая звезда, в мгновение спалившая своим светом все страхи, сомнения и опасения. Хрупкое тело девочки-подростка оказалось для этой звезды чересчур тесным, безумное сияние хлынуло наружу, озарив, без всяких преувеличений, целый мир. Что-то подобное было, когда Элион впервые надела корону – она словно бы стала самим миром, ощущающим частичку себя буквально во всем… какие бы девочка ни выбирала слова, пытаясь описать это – все они были не теми и звучали как-то грубо, не передавая и сотой доли того чувства. Мир отражал золотистый свет, словно огромное зеркальное озеро, так, что казалось, будто он сам состоит из этого сияния… Только стоящий рядом Фобос не вписывался в картину… как, впрочем, и в прошлый раз. Зияющая ледяной тьмой рана на солнечно-золотистой картине мира.

Девочка открыла глаза. По залу, слишком тесному для двух враждебных Сил, бушевал настоящий ураган, развевающий фантастические волосы князя. Встретив взгляд сестры, Фобос криво улыбнулся.

– А Сэйлор-Мун не подаст в суд за плагиат?

Опустив глаза, Элион поняла причину насмешки – в ее правой руке появился золотой жезл с хрустальным наконечником, напоминающим огромный бриллиант, из глубины которого сияла маленькая золотистая звезда. Будь на ее месте Ирма – конечно, не растерялась бы с ответом, но Эле нужные слова вечно приходили задним числом.

– И что дальше?

– Короткое замыкание. Давай лапку, сестричка.

Черно-белый вихрь Сил заключил их в плотное кольцо.

Комментарий к Глава третья. Именем Света и Тьмы. Элион

Прошу прощения, рисунок старенький (как и сам фик, в принципе) http://sf.uploads.ru/Si60v.jpg

========== Глава третья. Именем Света и Тьмы. Корнелия ==========

Странно… глаза Фобоса были такими же, как у Элион: серые, словно бы серебряные, и миндалевидного “эльфийского” разреза. Но глаза Элион никогда не напоминали лед, готовый в любое мгновение сломаться и окатить черной обжигающе-холодной водой. На лед из знакомого с детства кошмара, так и не позволившего себя забыть: ломающаяся под ногами опора, черная вода, парализующая своим холодом и лишающая оцепеневшее, тяжелое, словно бы чужое тело воли к сопротивлению, медленное погружение в черную ледяную бездну, когда разум кричит, призывая делать хоть что-нибудь, пока не поздно, кричит – и не может докричаться, а пятнышко света в вышине все дальше и дальше…

Судорожно хватая воздух, Корнелия резко села, заставив испуганно отпрянуть склонившихся над ней девчонок. А ведь раньше она никогда не видела свой кошмар целиком, да и не помнила этот случай из детства. Интересно, помнит ли Эля?

– Что это была за чертовщина?! – не без возмущения поинтересовалась Корнелия.

– Первый уровень “паутины кошмара”. Это не намного опаснее, чем обычный страшный сон, так что моя дорогая сестричка совершенно зря так за вас волновалась, – он потер скулу кончиками пальцев.

– Я извинилась! – сквозь зубы процедила Элион.

– Да, я слышал, причем – три раза, – Фобос тихо усмехнулся.

– А вы абсолютно уверены, князь, что я не захочу отыграться? – сухо поинтересовалась Корнелия. Фобос соизволил-таки обернуться и с улыбкой развел руками.

– Я бы сказал, что это была моя – причем довольно жалкая – попытка отыграться после всего, что вы учинили!

– Яа-а?!

– Ну, поскольку Оракул сказал, что миссией Стражниц было закрывать порталы, а вовсе не лезть во внутреннюю политику других миров, то именно вас, я думаю, мне стоит особо благодарить.

– В таком случае, какого черта Седрик вообще к нам тогда прицепился?

– Это вы сами лезли не в свое дело! – с не меньшим возмущением взвился змеелюд.

– Что до Седрика, его часто подводит излишне творческий подход. – в очередной раз жестом приказав Седрику замолчать, согласился князь. – Ну в общем-то, вероятно, надо было позволить вам просто закрыть все порталы, моей ошибкой стала попытка вести бой сразу на два фронта, следовало бы в Меридиане порядок навести, а уже потом думать о соседних мирах.

– По-моему, это называется “за двумя зайцами погонишься – от обоих схлопочешь”! – заметила Бесс. Князь обернулся в ее сторону и задумчиво потер рукой подбородок. Первая хиттерфилдская сплетница сжалась в комочек.

– Надеюсь, все, что здесь произошло, останется строго между нами? – с опасной вежливостью спросил Фобос. – Клянусь Силой, крыска, если ты хоть заикнешься о Меридиане и всем, что с ним связано – уже навсегда оглохнешь, ослепнешь и онемеешь.

Сноп серебристых искр, сорвавшись с кончиков его пальцев, окутал Бесс сияющим облачком.

– Я обещаю, – едва слышно пискнула девочка.

– Угу, – Ирма скептически хмыкнула. – советую на всякий случай заранее освоить азбуку Морзе!

Вместо перламутрового русалочьего платья на Ирме снова были джемпер и джинсовая юбка. Да и все девчонки, вроде бы, стали сами собой. Корнелия нашла взглядом зеркало и придирчиво изучила родную физиономию: дриадский наряд, венок из травы и зеленоватый оттенок на концах волос исчезли, правда, как ей показалось, глаза – раньше отличавшиеся чистой голубизной – сохранили зеленоватый оттенок. Может, освещение играло…

– Это… все?

Девушка смерила взглядом сперва князя, потом отчего-то притихшего Седрика. Когда имеешь дело с некоторой категорией…гм, людей, к которой эти двое, несомненно, принадлежали, – отсутствие ожидаемого подвоха внушает порой больше опасений, чем сам подвох. Спокойно выдержав взгляд, змеелюд едва заметно улыбнулся.

– Крайне глупо предпринимать что-либо тогда, когда именно этого от тебя и ждут. А ты как думаешь, Майк? – куда более ослепительная во всех смыслах улыбка досталась Соколу. Михаил нахмурился еще сильнее и, молниеносно выхватив меч, попытался без лишних слов укоротить Седрика на голову. Тот с легкостью ускользнул, не забыв даже вставить комментарий. – Майк со мной, как обычно, не согласен.

Двуручный меч крылатого рыцаря расколол мраморную стену, словно яичную скорлупу. Книжные стеллажи, которые змей задел хвостом, уклоняясь от второго удара, посыпались, словно костяшки домино. Девчонки прыснули в разные стороны, кто с взвизгом, кто с не слишком цензурными комментариями на общую тему:

– Что за?!.

– Срок перемирия истек, как я понимаю, – Фобос был само спокойствие. – Змееныш, имей в виду, за все, что вы разгромите, я вычту из твоего жалования.

– Опять я виноват? – возмутился Седрик. – Куда катится мир, Соколы уже нападают без предупреждения… хотя у него все на лбу было написано! Поистине жалкое зрелище: Сокол, пытающийся играть нечестно!

– Почти столь же жалкое, как Змей, которого могут перехитрить пять маленьких девочек! – не выдержал Михаил. Вступать в полемику было явной его ошибкой. Со змеелюдами вообще без особой нужды лучше не разговаривать – лапшу с ушей потом обтряхивать замучаешься!

– Что поделать, когда одному приходиться сражаться с пятерыми – ваша хваленая справедливость чаще берет отпуск, – рассеянно проговорил Седрик, уклоняясь от очередного удара. Меч перерубил металлическую цепь и на Михаила грохнулась огромная люстра. К счастью (для князя и его библиотеки), свечи на ней были погашены. Сокол успел уклониться – люстра только слегка задела крылья, но Седрик, до того играющий не в обороне даже, а довольно малодушном уклонении, в тот же момент атаковал. Длинное змеиное тело свернулось в тугие кольца, а затем молниеносно распрямилось. Отвлекшийся на падение люстры Михаил не успел ни уклониться, ни выставить меч – в следующее мгновение выбитый из когтистых полуптичьих лап – и грохнулся на спину, окончательно лишив себя возможности взлететь. Подняться ему Седрик уже не позволил. Гибкие серебристо-оливковые кольца сжимались все сильнее, страшные лапы в броне чешуи с кинжалоподобными когтями удерживали обе руки крылатого рыцаря – не мне, пожалуй, пугающие полуптичьи лапы – прижатыми к полу, а кончик хвоста обвил рукоять отлетевшего к стене меча…

Элион отвернулась и зажмурилась, уткнувшись в плечо Корнелии. Впоследствии Стражница с некоторым удивлением вспоминала, что никому из них даже на мгновение не пришло в голову попытаться помочь Михаилу. И не потому, что без Сердца Кондракара от девчонок было мало проку – вмешиваться в поединок оборотней было чем-то невозможным. Уж если князь не только не попытался заступиться за Седрика – это-то как раз в его духе – но и позволил библиотеку свою громить!

Неожиданно оттолкнув подругу, юная королева резко развернулась и, прижав побелевшие кулачки к шее, встретилась со змееоборотнем взглядом.

– Седрик, п-пожалуйста… ты же и так уже победил.

– Видишь ли, солнышко… милосердие – самая опасная вещь на свете, – задумчиво сказал змеелюд, останавливая лезвие меча за долю мгновения до того, как отсечь противнику голову. – Думаешь, проиграв один поединок, неубитый враг не предпримет новой попытки взять реванш?

– В этом можешь не сомневаться, – ласково улыбнулся сестре Фобос.

“Всех отрицательных героев всегда губила излишняя болтливость” – неожиданно всплыло в голове у Корнелии где-то давно прочитанное.

Длинное лезвие меча снова взметнулось и вновь обрушилось, лишь скользнув чуть в сторону, и вместо головы отсекло Соколу крыло. Михаил не сдержал клокочущего совершенно птичьего крика, но, когда второй удар лишил его другого крыла, не издал не звука, с безумным выражением стиснув зубы. На жемчужно-серый ковер хлынуло два потока крови, заставившие девчонок с визгом забраться в кресла с ногами, а князя, со скучающим видом наблюдавшего за действом – недовольно поморщиться.

– С другой стороны, однажды я его уже убил… Если ты еще нужен в Кондракаре, тебя снова воскресят. – обращаясь уже к Михаилу, продолжал Змей. – Если же нет… то, что не имеет смысла, просто перестает существовать. Верно?

Седрик скользнул в противоположный конец разгромленного зала. Сокол, сильно подрастерявший свою природную смуглость – словно в кофе хорошенько плеснули молока – тяжело поднялся на ноги. Одно отрубленное крыло осталось лежать в луже крови на полу, второе обвисло за спиной рыцаря изломанной тряпкой. несколько перьев еще кружились в воздухе – кот Наполеон с довольным фырканьем ловил их на лету лапами, брезгливо обходя разлитую кровь.

– Чего…ты надеешься… этим добиться, Змей?

– Я не боюсь противника, который не умеет сперва нападать, а потом уж предупреждать о нападении. Не настолько боюсь, во всяком случае, чтобы убивать. Не возражаешь, если меч я оставлю себе?

Сцепив зубы, Михаил промолчал. Его окутало белое сияние и, мгновение спустя, Сокол исчез. Вместе с ним исчезло отрубленное крыло, лужи крови на полу и даже – к большому неудовольствию кота – перья.

– Его не воскресили бы в Кондракаре во второй раз. Иначе не погибла бы Люба… Совет способен призывать только однажды.

– Подумать только! – насквозь фальшиво разыграл изумление Седрик. Элион шагнула вперед и на пару мгновений положила ладошку на оливковую чешую.

– Спасибо…

– А наше перемирие тоже уже закончилось? – со странной интонацией поинтересовалась Вилл. Князь бросил короткий взгляд на часы, каким-то образом уцелевшие после поединка оборотней, превратившего библиотеку в живописные руины.

– Мы запечатали Хаос чуть раньше. До полуночи еще пятнадцать минут. Если кто-то за это время решит покинуть негостеприимные стены, как только Хранительница выполнит свою часть договора и отдаст мне кристалл – я лично возражать не буду.

– Может быть… ты изменишь плату? – подобная наглость, да еще со стороны Элион, не могла не вызывать удивления. Какое-то время Фобос молчал, с некоторой наигранностью изогнув бровь, а Эля, никогда не любившая игр в гляделки, ежилась, стараясь не отвести и не опустить глаза. – П… пожалуйста!

Наконец, князю надоело сверлить сестренку взглядом, и он, полуприкрыв глаза, откинулся на спинку своего кресла, безразлично бросив:

– Не конвертируется.

– Что?

– “Пожалуйста” не конвертируется. “Спасибо”, кстати, тоже. Не исключаю, что все эти слова и представляют какую-то ценность, но сравнивать с артефактом…

Вот ведь слова в простоте не скажет!

Взгляд князя опять переместился на побледневшую и отступившую на шаг Вилл. Остальные Стражницы, не присутствовавшие при заключении договора, однако почувствовавшие что-то, попытались выстроиться между подругой и князем, но это, конечно, мало помогло. Лихорадочно замигавший светящийся шарик вырвался – Элион не видела, как именно – и, описав дугу над головами девушек, плавной дугой перелетел на раскрытую ладонь Фобоса. Яркий свет затуманился, сменившись жемчужным мерцанием…

– Перевожу на человеческий язык, – безмятежно вклинился Седрик. – а нам что с этого будет, кроме весьма вероятных скорых проблем?

Фобос едва заметно поморщился, но замечаний делать не стал. На мгновение у Элион мелькнула мысль спросить: “А чего ты хочешь?”, но девочка отринула ее, как демонстрацию глубочайшего идиотизма и… продемонстрировала идиотизм еще более глубокий – сняла с головы диадему и положила на кофейный столик перед собой. Взгляды присутствующих трудно было описать словами! “Ревизор”, последний акт, немая сцена, как сказала бы, наверное, Тарани, если бы могла что-то сейчас сказать. Но слов не нашлось даже у Седрика – змеелюд только приподнял хвост и выразительно покрутил кончиком у виска. Трудно было с ним не согласиться!

– Уж не решила ли ты, сестренка, – медленно, словно взвешивая слова, поинтересовался князь. – пошутить, прикинувшись еще большей дурочкой, чем ты на самом деле есть?

Элион, саму себя ошарашившая не меньше других, решила счесть вопрос риторическим.

– Не хотелось бы думать, что ты меня идиотом считаешь, – уточнил Фобос. – а тут одно из двух.

По всей видимости, у него в голове не укладывалась вероятность подобного поступка, а поскольку людям свойственно судить о других по себе, вывод князь сделал однозначный – имеет место какой-то подвох.

– Ты что же, слову моему не веришь? – тихо спросила Элион.

– Ну, ты никакого слова не давала, да и отвечать за него возможности не имеешь.

– То есть?

– За действия своих подружек ты не можешь отвечать: они не слуги и даже не подданные. Как ты думаешь, что будет, как только я верну им артефакт? Причем с тебя никакого спроса, ты слова не нарушишь – совсем как тогда, в проигранном поединке. Собственно, это суть твоего любимого либерализма – сваливать ответственность и свои проблемы на других.

– Стражницы не будут вмешиваться, – Элион закрыла глаза, чтобы не видеть физиономий девчонок, надеясь, что они не станут высказывать свое мнение по этому поводу вслух прямо сейчас. – я обещаю. Ты же сам говорил, их задача защищать Землю, а вовсе не вмешиваться в политику других миров.

– Тем не менее, именно этим они, как правило, и занимаются. Только Оракул, по видимости, так же не чужд своей специфической демократичности, вот и списывается все на их личную инициативу, а Совет Кондракара опять вроде бы и ни при чем. Они до политики не опускаются, опасаясь за чистоту белых риз.