Текст книги "Финишер (ЛП)"
Автор книги: РуНикс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
– Миссис Вилланова, верно? – спросила клиентка.
Зефир продолжала вежливо улыбаться, осматривая даму. Лет сорока, вороньи лапки в уголках карих глаз.
Она молчала.
– Ваш муж управляет девушками, вы знали об этом? – она не стала дожидаться ответа. – Девушки с улиц, он берет их под свою охрану, дает им лучший выбор. Это плохо для бизнеса. Но, по крайней мере, вам не придется гадать, где он проводит ночи, когда его нет дома. Такой человек, как он, не успокоится на достигнутом.
Зефир внешне никак не отреагировала на то, что по ее коже поползли муравьи. Что-то в этой женщине настораживало, и не только то, что она знала о ее муже. Ощущение было неприятным, словно она притащила с собой запах чего-то гнилого.
Включив фен, чтобы больше не слушать ее слов, Зефир быстро закончила с волосами, почти не тратя времени на то, чтобы прическа выглядела так хорошо, как она умела.
Она кивнула одной из ассистенток, чтобы та занялась окончательной работой, оставив противную женщину позади, а сама направилась к главной стойке, чтобы передохнуть.
Администратор подняла брови.
– Плохой обед?
Что означало «ужасный клиент».
Она слабо улыбнулась, в ее голове роились вопросы, не об Альфе, потому что она уже знала, чем он занимается, а о женщине и о том, кто она, черт возьми, такая. Откуда она все это знает о ее муже, и, что более важно, что она делает на рабочем месте Зефир, рассказывая ей все это? Какой в этом смысл?
Демоница подошла к стойке и расплатилась, все это время пристально наблюдая за Зефир. Как только она отошла, та согнулась.
– Синдикат наблюдает за тобой сейчас.
И ушла.
Зефир не знала, что такое Синдикат, но это точно не было похоже на клуб, в который она хотела бы вступить. Нахмурившись из-за этой странной встречи, Зефир покачала головой и закончила свой день, совершенно выбитая из колеи этой случайной женщиной. Выйдя из салона, она обнаружила Виктора, своего верного телохранителя и водителя, читающего газету, прислонившегося к огромному Роверу, несколько девушек рассматривали его, проходя мимо.
Серийный убийца на улицах? гласила первая полоса. Тот ли это убийца, о котором шла речь в записке на свадьбе в Тенебре?
– Он в Трайдент? – спросила она о своем муже без предисловий.
Виктор сложил газету и кивнул.
– Хорошо. Отвези меня к нему, пожалуйста.
Поскольку ее салон находился всего в нескольких кварталах, дорога до башен заняла не более нескольких минут, еще меньше у них ушло на то, чтобы подняться на 28 этаж.
В этот поздний вечер, когда солнце садилось над городом, на открытой площадке было на удивление больше мужчин, чем днем. Все они повернулись посмотреть на нее, когда она выходила из лифта, и большинство из них почтительно кивнули ей. То, что она стала женой их босса, подняло ее на более высокий уровень.
– Йоу, – поприветствовал ее Гектор, его лысая голова, как всегда, сверкала на свету.
– Йоу, он у себя? – поприветствовала она его с улыбкой.
Это должно было обеспокоить ее, быть единственной девушкой в комнате, полной мужчин, которые выше, сильнее и определенно злее ее. Но осознание того, что все они люди Альфы, что он самым высокий, самым сильный, самый злой из всех, и что она его, заставило теплый клубок бабочек запорхать в ее животе. Она чувствовала себя в безопасности, защищенной, зная, что, хотя он еще не любил ее, ни один из этих мужчин не мог и пальцем тронуть ее, не испытав на себе гнев ее мужа.
– У него звонок, – усмехнулся Гектор. – Но заходи.
Кивнув им, она повесила сумочку на плечо, поправила топ, показывая большее декольте, и постучала в его дверь, входя.
Его золотистый взгляд остановился на ней, когда он откинулся в кресле, наблюдая, как она закрывает за собой дверь.
– Она подставляет себя, выходя из бизнеса. – сказал женский голос из динамика на столе.
Зефир замешкалась, ожидая, что он сделает звонок приватным, но он этого не сделал, просто не сводил с нее взгляда.
Заинтригованная желанием увидеть его, с другой стороны, она опустила сумочку на пол, обошла стол и села к нему на колени, обхватила его руками и положила голову ему под подбородок. Она почувствовала, как его тело напряглось от прикосновения, и сжала его, закрыв глаза и вдыхая его запах. Боже, она любила его запах, теплый, мускусный и мужественный, как дикий лес и влажная земля, как дом.
– И она не держит это в тайне, – продолжал женский голос. – У меня такое чувство, что она может быть следующей, кого он ударит.
Его руки остались на подлокотниках кресла, а тело напряглось под ней.
Если он думал, что ее оттолкнет отсутствие взаимности, то он ошибался. Она сделана из упрямства и своеволия. Она ломала его объятия за объятиями, пока ему не пришлось обнять ее от ярости. Она прижалась к его груди, глядя на В, обнаженное тремя верхними пуговицами его черной рубашки, на край одного шрама, выглядывающего на его груди.
– Присмотри за ней, – приказал он девушке на линии, его голос был более хриплым, чем обычно. Зефир хотелось думать, что это благодаря ее близости. – Я хочу знать, как только что-то пойдет не так.
– Будет сделано, босс, – заверила девушка и отключилась.
В кабинете воцарилась тишина, лампы включались одна за другой по мере того, как солнце садилось за лес, освещая весь город.
– Что ты делаешь? – потребовал он, все еще держа руки при себе.
Зефир улыбнулась.
– Обнимаюсь.
Она почувствовала, как он вдохнул, как его грудь прижалась к ее щеке, а затем сдулась, когда он выдохнул. Черт, ей следовало сесть наоборот. Она пропустила удары его сердца. В следующий раз.
– Это не часть контракта, – напомнил он ей, его руки вцепились в подлокотники.
Боже, иногда он был милым.
– Ты даришь мне умопомрачительные оргазмы – тоже не часть контракта, но ты не слышишь, чтобы я жаловалась.
– Умопомрачительные?
Конечно, он сосредоточился на этом.
– Умопомрачительные, расплавляющие кости, сжимающие пальцы ног, сокрушающие землю оргазмы.
Он не ответил, но она почувствовала, что он доволен.
Мужчины.
– Итак, эти девушки под АВ? – начала она, ковыряясь в пуговице его рубашки. – Ты их знаешь?
Пальцы его левой руки начали постукивать по подлокотнику, кольцо, которое она ему подарила, выглядело изящно на его грубой, большой руке.
– Не всех, нет.
– Но они все там добровольно, верно? – ей нужно быть уверенной. – Их не… принуждают или что-то в этом роде?
Она почувствовала, как он отстранился и посмотрел на нее сверху вниз.
– Откуда это?
Она рассказала ему о встрече с женщиной, чувствуя, как он снова напрягся.
Он нажал на динамик.
– Виктор. Принеси записи камер с сегодняшнего рабочего дня Зефир. Я хочу увидеть каждого клиента, который входил и выходил.
Зефир продолжала возиться с пуговицей.
– Это Синдикат, не так ли? Плохие новости.
Он не подтвердил и не опроверг.
– Девушки под АВ, – отвлек он ее, пока они ждали. – Возможно, они пришли в этот мир не по своей воле, но выбраться из него нелегко. Многие слишком привыкают к этому, боятся обычного. Многие наслаждаются деньгами, которые здесь можно заработать. И многие хотят сбежать, но не знают как.
– Ты не можешь помочь им выбраться? – спросила Зефир, искренне желая знать.
Его мир начал проникать в ее, но она все еще не понимала, как это работает.
Он беззлобно усмехнулся.
– Я не спаситель, Зефир. И будет лучше, если ты не будешь думать обо мне как о спасителе. Самое большее, что я могу дать этим девушкам это выбор: присоединиться ко мне и быть в безопасности, или оставаться в безопасности. И как только они присоединяются ко мне, они могут в любой момент уйти. Но я не хороший, моральный человек. Я могу убить тебя так же легко, как и довести до оргазма. Кровь или сперма – мои руки хорошо носят и то, и другое.
Это было, пожалуй, больше всего, что он когда-либо говорил ей за один раз, и это было трудно принять. Зефир нравилось думать, что она нравственна, но насколько это обусловлено ее воспитанием? Чувствовала бы она себя так же, если бы жила одна на улице, а не в теплой, любящей семье? Стала бы она заботиться о добре или зле, если бы целью было выживание?
Она не знала. И она должна принять того, кем он стал сейчас, а не того мальчика, которым он был когда-то, хотя его мораль всегда была искажена.
Она обняла его, и, хотя он не ответил, она почувствовала, как он слегка расслабился.
Один день за один раз.
ЧАСТЬ 2
МАНТИЯ
И в конце концов, мы все были людьми, опьяненные идеей, что любовь, только любовь, может исцелить нашу разбитость.
– Кристофер Пойндекстер
Глава 15
Зефир
В течение следующего месяца они вошли в привычный ритм.
По понедельникам и четвергам Альфа вставал рано, отправлялся на пробежку с собаками, а затем тренировался со своими людьми, пока она готовилась к работе. Она видела только Налу, которая приходила готовить, и Лию, которая приходила заботиться о доме, и собак после пробежки. Медведь, к которому она привязалась больше всего, потому что он был просто клубочком любви, нуждающимся в ласке и объятиях, обычно следовал за ней по пятам, как только она просыпалась. Бандит, которому удалось найти один из ее любимых лифчиков и сделать его своей игрушкой был угрюмым и приходил к ней, когда хотел. Барон, которому по-прежнему было наплевать на все, кроме своего сварливого хозяина, едва смотрел на нее, как бы она ни старалась привлечь его внимание.
В будние дни она ходила в салон, заканчивала свой день и шла к Альфе в Трайдент, где сидела у него на коленях, пока он обычно заканчивал звонки. Иногда приходил Гектор, они общались, и он позволял ей сидеть, никогда не убирая руки с подлокотников. Но тот факт, что он позволял ей присутствовать на своих личных встречах, вселял в нее надежду. Благодаря этому она многое узнала об этом новом Альфе.
Она узнала, что раз в неделю он встречается со своими дозорными, получая свежие новости, что его беспокоит убийца, убивающий девушек, которые хотят выйти из бизнеса, что Синдикат – организация, которая ему не нравится. Она также узнала, подслушивая его звонки и наблюдая за тем, как его люди подчиняются ему, что его одновременно уважают и боятся, что его девушки благодарны ему, что он создал для себя нечто такое, чего не видит весь остальной мир. Для посторонних он просто магнат недвижимости. Для преступного мира он человек, к которому относились очень серьезно. А она, с ее совершенно нормальным происхождением, удивлялась каждой мелочи, которую узнавала о нем.
После Трайдента они вместе возвращались домой, вместе ужинали, и, если ей удавалось уговорить его посмотреть какой-нибудь сериал или фильм, что она обычно и делала, они смотрели это вместе. Время, которое они проводили, вливало жизнь в ее кровь, прокачивало через сердце, делая ее более живой, чем она когда-либо себя чувствовала. Несмотря на то, что она была самой разговорчивой между ними, он слушал, и это делало ее нежной. Она болтала о своей семье, о своем дне, о своих мечтах, а он слушал каждое слово. Он не отвечал на большинство из них, но был восприимчив, и только это заставляло ее не терять надежду, даже когда он постоянно напоминал ей, что это всего лишь на несколько месяцев и срок приближается.
По пятницам он уезжал за город, чтобы проведать свою империю, и Зефир ужинала с родителями, ночевала у Зен, а на следующее утро возвращалась обратно. Хотя ее отец и потеплел к Альфе, в основном потому, что она была отвратительно счастлива, ее мать все еще не понимала, хотя их брак определенно пошел ей на пользу. Ее дочь, вышедшая замуж за неуловимого, но грязно богатого Вилланова, определенно повысила свои социальные баллы.
По выходным она проводила время с сестрой в ВЛФ, а затем возвращалась домой и проводила время с мужем. И все это было прекрасным домашним счастьем.
Вот только он сдерживался.
Эмоционально, физически, между ними была пропасть, которую она не знала, как преодолеть. Сколько бы она ни пыталась соблазнить его, ничего не получалось. Он никогда не заходил в ее комнату, не прикасался к ней, когда она обнимала его, не смотрел на нее, если она была полуголой. Она покупала самые откровенные бикини и плавала в смехотворно большом бассейне, когда он сидел на палубе в наушниках и слушал рок-музыку, которая ей была не по вкусу, но его взгляд никогда не обращался к ней. На ужин она намеренно надевала нижнее белье, и он не сводил взгляда с ее шеи. Она пользовалась своим вибратором с самой громкой настройкой, а его дверь оставалась запертой.
Проходили недели, а ее разочарование росло. Хотя ей казалось, что в некоторых отношениях она делает успехи, в других она чувствовала себя застрявшей. Он все еще называл их временными, все еще придерживался контракта, и, хотя она стала его соседкой по дому, она все еще чувствовала себя нежеланной. Это ощущение было мимолетным, словно она могла уйти и ничего не изменится.
И иногда это действительно тянуло ее на дно.
Но она не позволяла ему увидеть это. Она не позволяла ему увидеть, как его намеренное отдаление разрушает ее день за днем, мало-помалу, кусочек за кусочком. Она не позволяла ему увидеть, как сухое замечание иногда вызывало воспоминания, которые она хотела бы, чтобы он вспомнил, чтобы он мог заключить ее в свои объятия, и она перестала бы бороться за них. Она не позволяла ему увидеть ничего этого, просто дарила ему свою любовь и улыбки и надеялась, что он влюбится в нее, как когда-то.
И с каждым днем ее надежда понемногу угасала.
Зефир стояла у входа в башню после рабочего дня, ссутулив плечи.
Это медленно настигало ее, отдавая, отдавая и отдавая, надеясь, надеясь и надеясь. Они женаты уже месяц, а он ни разу не поцеловал ее, не обнял, не ответил на ее ласки в любой форме. Тот единственный раз, когда он пришел к ней в комнату, казался просто промашкой.
– Ты в порядке? – спросил Виктор, когда она стояла у входа в башню, не входя внутрь.
Она улыбнулась, хотя ей этого не хотелось.
– Да, просто… заблудилась в мыслях, наверное.
Виктор колебался, прежде чем сжать ее плечо.
Она оценила это. Виктор был для нее хорошим другом. Часть ее хотела не идти в здание, только чтобы обнять его, когда он не обнимал ее.
– Знаешь что? – решила она. – Я пойду перекушу. – она указала на кафе через дорогу в другой башне. – Ты иди.
Прежде чем Виктор успел ответить, она перешла улицу и вошла в кафе, нашла место в углу и заказала себе капучино. Пока она ждала, Зефир играла со своим кольцом, молчала и обдумывала вопросы, в душу закрадывались сомнения. Она говорила с Зен о том, чтобы найти медицинского специалиста и узнать его мнение по поводу его амнезии, но сестра посоветовала ей не обращаться ни к кому в городе. Учитывая его связи и тот факт, что она его жена, она не хотела поднимать тревогу по поводу сложившейся ситуации.
Она отпила кофе и посмотрела на телефон, колеблясь, прежде чем нажать кнопку вызова.
Он прозвонил несколько раз, прежде чем хриплый женский голос ответил.
– Доктор Амара Марони.
Зефир была влюблена в Амару, и ей даже не было стыдно за это. Несколько дней назад она нашла контакт Амары в кабинете ее мужа рядом с кабинетом Данте и сохранила его, зная, что она практикующий психотерапевт. Что еще важнее, она была членом семьи и не представляла опасности для Альфы.
– Привет, Амара, – поприветствовала Зефир. – Это Зефир Вилланова. Жена Альфы. Мы познакомились на твоей свадьбе.
– Конечно, – услышала она удивление в голосе другой.
– Сейчас подходящее время для разговора? – спросила Зефир, проводя пальцем по ободку кружки. – Мне нужно твоё профессиональное мнение о… кое-ком.
Раздался какой-то фоновый шум, и Амара вернулась, звуча серьезно.
– Хорошо. Для начала, я хочу, чтобы ты знала, что все, что ты мне скажешь, останется конфиденциальным, между нами. Ты можешь открыто говорить обо всем, что хочешь обсудить. Я здесь.
Абсолютная богиня.
Зефир глубоко вздохнула, убедившись, что она одна.
– Один мой знакомый несколько лет назад попал в аварию. Недавно я встретила… его снова, но он ничего не помнит ни обо мне, ни об аварии. Мой вопрос в том, возможно ли, что напоминание ему о нашем времени повлияет на него отрицательно? Ведь его мозг должен держать определенные вещи подальше от него с целью защитить его, верно? Или…, – она запнулась, контролируя свой язык, пока он не разболтал ещё больше от нервозности.
Амара слушала, не торопясь отвечать, ее голос был мягким.
– Мозг очень хитер, Зефир. Он может запрятать травмы на всю жизнь, защищая людей. Проводишь ли ты сейчас время с этим человеком?
– Да.
– И он не помнит тебя? Ничего? Даже намека на знакомство? – спросила она для подтверждения.
– Нет, – покачала головой Зефир.
Тон Амары стал сочувственным.
– Тогда мне очень жаль. В подобных случаях я советую не напоминать пациенту о травмирующем инциденте или обо всем, что его окружает. Это может вызвать крайне негативную реакцию, в некоторых случаях даже психотические срывы. Если его мозг подавляет тебя или воспоминания о тебе, то добрым делом было бы просто начать все с чистого листа.
Зефир уставилась на стол.
– Я пробовала, и это не работает.
Амара колебалась.
– Это Альфа?
– Да.
– Мне жаль, – сострадание в голосе другой девушки почти разжалобило ее.
Зефир почувствовала, что ее нос горит.
– Спасибо за помощь. Я просто в растерянности, что теперь делать.
И она рассказала всю историю, схему брака, расстояние, которое он держал между ними, все девушке, которая слушала без осуждения.
Когда она закончила, Амара снова заговорила.
– У меня есть несколько советов, но скорее, как от подруги, чем от профессионала.
– Валяй.
Амара усмехнулась.
– Не говори так при этих людях. Они воспримут буквально.
Зефир улыбнулась, но подождала, пока другая заговорит.
– Я не очень хорошо знаю Альфу, – начала Амара. – Но в чем-то они с Данте очень похожи, и в этом есть смысл. В моем случае, единственное, что всегда подталкивало Данте к действиям, это расстояние. Точнее, то, что я каким-либо образом ставила дистанцию, между нами. Я не говорю, что это сработает с Альфой, но учитывая, что ты в тупике, это может подтолкнуть в любом случае.
– Но по крайней мере я буду знать, есть ли надежда или мы обречены.
Зефир обдумала идею. Ей это понравилось, в основном потому, что она уже чувствовала себя истощенной из-за постоянного сокращения разрыва между ними. Возможно, ей нужно остановиться ненадолго, просто подзарядиться, никуда не делать шаги, но и не идти к нему. В этом имелся смысл. К тому же Амара, дававшая совет, поддерживала отношения с таким мужчиной, как Данте, более десяти лет, так что это вполне оправданно.
– Спасибо, Амара, – искренне произнесла Зефир. – Ты мне очень помогла.
– Конечно. Я очень рада, что ты чувствуешь, что можешь обратиться ко мне.
На заднем плане раздался плач Темпест, и Амара вздохнула.
– Напомни мне никогда не заводить еще одного ребенка.
Зефир почувствовала, как ее губы скривились.
– Данте не помогает? Я думала, что он практичный отец.
– Да, – подтвердила Амара. – Но, когда она играет и счастлива. Помогает ли он, когда она капризничает и доводит меня до бешенства? Нет. Его нигде нет в доме. Словно у него есть внутренний радар или что-то в этом роде. Я сама подумываю о том, чтобы дать ему немного дистанционного лечения.
Посмеявшись над этим, Зефир отпустила Амару заниматься дочкой, а сама потягивала кофе, ее настроение вновь упало. Она взяла столько времени и пространства, сколько хотела, заказала карамельный латте и читала готический роман про замок на телефоне. Клиенты приходили и уходили, на улице темнело, и наконец, после двух часов сидения, она оплатила счет и вышла, все еще чувствуя себя подавленной.
И ей просто хотелось домой.
К счастью, Виктор сидел в машине возле кафе, ждал, несмотря на то, что она просила его уйти, и она села в машину, сказав, чтобы он отвез ее обратно. Это будний день, и она должна быть в Трайдент, но она чувствовала себя не в своей тарелке. Виктор бросил на нее вопросительный взгляд в зеркало заднего вида, но она проигнорировала его. Через полчаса, несмотря на пробки, она увидела знакомую шпалеру. Она вышла из машины и пошла по холму к лифту, приветствуя по пути сотрудников. Простой лифт поднял ее наверх, лай Медведя и Бандита поприветствовал ее еще до того, как она преодолела уровень, вызвав автоматическую улыбку на ее лице. Они приветствовали ее лизанием и вилянием хвостов, радуясь ее возвращению, и даже Барон, прежде чем лечь на палубу, лаял ей «о, ты вернулась». В столь поздний час дом был уже пуст.
Зефир быстро приняла душ и впервые за несколько недель поужинала одна, нарушив привычку есть вместе. Затем, хотя уже стемнело, отправилась на прогулку по дорожке вокруг периметра, взяв с собой Медведя, чтобы проветрить голову. Хотя она не часто ходила по этой дорожке, тропа была достаточно знакомой, чтобы ей было комфортно среди зелени. Помогало и то, что через каждые двадцать футов или около того патрулировали охранники.
Вернувшись через некоторое время к дому, она открыла дверь, спустив Медведя с поводка, и встретилась с громовым взглядом мужа.
И впервые с момента их встречи она проигнорировала его, повернувшись к лестнице.
Его рука схватила ее за руку, когда она проходила мимо, повернув ее к себе лицом.
– Где ты была? – выкрикнул он, и Зефир уставилась на его грудь.
Его пальцы схватили ее за подбородок, после столь долгого времени, что она почти забыла, каково было его прикосновение. Как это чертовски грустно.
Он поднял ее лицо вверх, его золотые глаза впились в нее. Она позволила ему. Она молчала, что было на нее не похоже, и дала возможность ему увидеть все, что он хотел увидеть.
– Где ты была? – спросил он, уже тише.
Она пожала плечами.
– Просто гуляла.
Его большой палец провел по ее подбородку.
– Ты не пришла сегодня в башню.
Надежда. Глупая, идиотская надежда.
– Ты ждал? – спросила она, ненавидя то, что ее голос не скрывал надежды.
Он не ответил, и она вздохнула. Чего она ждала? Что он обнимет ее и скажет, что ждал ее, что волновался, что аж приехал домой пораньше, чтобы узнать, в чем дело? Он мог сделать все это, но он никогда не признается, не тогда, когда он намерен отрицать, что между ними что-то серьезное.
Сглотнув, она вырвалась из его объятий.
– Спокойной ночи, Альфа.
Она услышала позади себя его резкий оклик.
Да, она никогда не называла его Альфой.
Видимо, все когда-нибудь случается в первый раз.
Глава 16
Зефир
Два дня она находилась в подавленном состоянии и избегала посещения его кабинета. Но ее глупое сердце не позволило ей пропустить их обеденный ритуал, зная, что он начал наслаждаться их совместными трапезами, особенно когда у него никогда раньше не было спутницы. Есть в одиночестве было отвратительно, и она это знала, поэтому, хотя она и была раздражена, она не отказалась от их ужинов. Но перестала одеваться для них в нижнее белье. Вместо этого она стала надевать свою обычную пижаму, не собираясь соблазнять его в своем нынешнем настроении. Списал ли он ее смену настроения на ПМС или что-то еще, она не знала, а он не говорил.
Но Амара оказалась права.
Хотя ее муж не сделал ничего прямого, он начал больше наблюдать за ней. Он чаще звонил Виктору, проведывая ее. Сидел за столом даже после того, как доедал еду, если она продолжала есть. Он даже оставил смежную дверь между их комнатами слегка приоткрытой прошлой ночью. Но все это не было похоже на победу. Наоборот, у нее возникло ощущение, что он испытывает ее. Ей нужно только посмотреть, к чему это приведет. Теперь, когда она не снимала напряжение своим юмором и болтовней, когда она молчала и заставляла его взглянуть в лицо тому, что сгущало воздух, когда они находились в одной комнате, что-то нарастало, активизировалось, как спящий снаружи вулкан, бурлящий лавой, ожидающий подходящего момента для извержения и разрушения. Она стояла в устье вулкана, наблюдая, как лава выходит из мантии почвы, зная, что это может разрушить ее, но ожидая этого. Она хотела стать дождем, который падал на магму и обжигал, пропитывал ее, пока она не становилась богатой. Она хотела просочиться к его иссохшим корням, напитать почву его сердца и снова наполнить его жизнью.
Стоя в кабинете впервые за два дня, будучи замужем, но без особого прогресса уже больше месяца, Зефир наблюдала за солнцем, садящимся над лесом вдали, и размышляла о своих мыслях, опустив плечи. Она пришла в башню, потому что пребывание вдали от него ничего не давало, только делало ее еще более несчастной. И хотя что-то изменилось, этого все равно было недостаточно.
Звук закрывающейся двери кабинета эхом разнесся по помещению, прервав ее мысли.
Ощущение присутствия за спиной заставило ее обратить внимание на него, его тепло согрело ее замерзающее сердце. Ей всегда нравилось это в нем, то, что он мог быть карликовым, но при этом заставлять ее чувствовать себя в безопасности, то, что он мог воспламенять и согревать ее одновременно. До того, как она встретила его, мысль о нем восхищала маленькую девочку, но после, реальность его жизни побледнела. Что бы ни случилось или не случилось за эти недели, Зефир начала еще больше влюбляться в его реальность. Ей нравился человек, которым он стал, то, каким он был со своими подчиненными, то, каким он был со своими собаками, то, каким он просто был. Ей нравилось, что он носил свои шрамы без стыда, что пережил все, что было, и прошел через это с другой стороны более сильным. Упорство, которое он носил на своей коже, уважение, которое он вызывал у своих людей, доброта, которую он проявлял к уязвимым, – он был человеком, ради которого стоило пасть. И иногда, когда он немного ослаблял бдительность и смотрел на нее с нежностью, это зажигало надежду в ее сердце.
Она все еще любила его. А он нет.
И она одновременно и смирилась с этим, и мучилась от знания.
Она отошла от окна, чтобы взять со стола свою сумочку, и его рука снова остановила ее. Он часто так делал, просто останавливал на пути и смотрел на нее, пытаясь понять.
– В какую игру ты играешь? – спросил он наконец, разрывая напряжение, которое нарастало в течение последних нескольких дней, его взгляд сузился на нее.
Мило.
Она попыталась выдернуть руку. Он держал ее крепко, но не сильно.
Ей хотелось крикнуть, что она играет в эту игру, но она не могла. Она не могла так поступить с ним, и теперь она оказалась в ловушке, созданной ею самой, с мужем, которого она любила, но который не помнил ее, не любил и даже не доверял ей. И это приводило ее в бешенство. Ее умирающая надежда приводила ее в ярость.
Зефир толкнула его в грудь и подняла на него глаза.
– Отпусти меня.
– Нет, пока ты не скажешь мне, что ты задумала, Зефир.
Он уже давно не называл ее радугой, как и она не называла его иначе, чем Альфа.
– Моя цель, – шипела она, – Заставить тебя полюбить меня.
Его хватка на ее руке усилилась.
– Это не сработало, потому что я тебе не верю.
Ай. Небольшая трещина.
– Скажи мне правду, – потребовал он, холодный и собранный, совершенно незатронутый, в отличие от ее внутренностей. – Я теряю терпение.
– Твое нетерпение не моя проблема.
– А вот мой гнев да, – опасно проговорил он. – Я тебе не нужен, Зефир.
Она смотрела на него, не понимая, что делать. Сказать ему что-либо означало подвергнуть риску его психическое состояние, а он уже достаточно исцелился, чтобы быть в порядке. Был только один способ отвлечь его внимание.
– Что ты собираешься делать, зверь? – нарочито подначивала она его, вырывая руку из его хватки.
В его глазах что-то вспыхнуло. Он посмотрел на нее, его ноздри раздувались, напряжение нарастало, пока они оставались запертыми.
Прежде чем она успела сделать еще один вдох, он прижал ее к окну, а его огромная фигура оказалась позади нее, поразив ее внезапностью, когда его знакомый запах донесся до ее носа.
В какую игру он играл?
– Я собираюсь дать тебе то, о чем ты так долго умоляла меня. Да или нет? – прорычал он ей в ухо, сжимая ее волосы и откидывая голову назад одной рукой, прикасаясь к ней так долго, что она утонула в ощущениях.
В этом было что-то темное, в том, как он допрашивал ее, как тянул ее волосы, как прижимал ее к стеклу. Зефир не знала, что произошло, что внезапно вызвало его желание, и хотя она хотела только одного – чтобы их тела соединились, она попыталась повернуть голову и посмотреть на него, дабы понять, что происходит.
Его рука в ее волосах ограничила ее движение.
– Что…
– Да… – он не дал ей закончить, потянув ее за шею назад. – Или нет?
Это была одна из тех вещей, которые она обнаружила в мужчине, которым он стал, его одержимость ее волосами. Ему нравилось тянуть их, играть с прядями, для контроля или чего-то еще, она не знала. Ей это тоже нравилось: дергать за волосы, заставлять ее подчиняться его воле, чувствовать себя желанной, словно она перешла границы его контроля, и он просто не мог больше сдерживаться. Его кулак в ее волосах стал ее якорем. И она не знала, что на нем ездит, но что бы это ни было, он рядом. Это должно что-то значить, верно?
– Да, – прошептала она.
Слова не успели сорваться с ее губ, как она почувствовала, что его большая, грубая рука залезла под платье и подняла его. Она почувствовала, как он схватил в кулак ее трусики, с одной стороны, резко потянул шелк, пока тот не уперся ей в бедро так, что ужалил, и только после этого затрещал и порвался по шву, звук раздался в кабинете.
Ее дыхание участилось, ее неподвижность и его грубость заставили ее руки вжаться в стекло, холод ладоней и жар ее тела заставляли плоть дрожать в предвкушении, ее тело готовилось к нему.
Наконец-то.
Она хотела этого, хотела его, так долго, что не помнила, когда такое было раньше. Их первый поцелуй тоже был чем-то подобным: она прижалась к металлической ограде, а он стоял сзади, на коленях позади нее, раздвигая ее, прежде чем погрузиться внутрь. Он съел ее прямо там, где мог бы пройти любой, а потом встал, закружил ее, целуя с ее соками, прижав ее так сильно к ограде, что она чувствовала это на своей спине несколько дней. Как и подобает первым поцелуям, это было грязно, но это были они, и это было прекрасно, и это она вспоминала, когда он прижимал ее к стеклу.
В некоторых отношениях он совсем не изменился.
Она почувствовала, как его пальцы проверяют ее влажность, и раздвинула ноги шире, давая ему доступ, наслаждаясь уверенностью, с которой его пальцы касались ее нижних губ, дразня клитор, слегка погружаясь в нее, прежде чем выйти, достаточно, давая ей почувствовать вкус того, что должно произойти.
– Мокрая насквозь, блядь, – прорычал он ей в шею, просунув руку под ее правое колено и подтянув ее ногу к себе, раздвигая ее до неприличия широко, когда она переходила на пальцы другой ноги. – Тебя возбуждает мой гнев?
Да. Ей даже не нужно было отвечать, он знал. Тот факт, что она прижата к стеклу, что позади нее горел свет, и любой, кто смотрел вверх, мог ее увидеть, что она обездвижена в том положении, в котором он ее держал, заставлял ее пульс биться.
