Текст книги "Призрачный Легион (СИ)"

Автор книги: Ruby Lancaster

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

В общем, Зенон поспел, что называется, к шапочному разбору. Было только два варианта. Первый – не покупать никого. Но Зенон не привык менять своих решений. А второй вариант заключался в том самом неудачнике, который так неосмотрительно попытался вывезти меня на разведку третьего дня.

Что до его приятеля, то он как вариант не рассматривался. Из всех пятерых он более всех зверствовал и над Зеноном и надо мной. Поэтому его смерть представлялась вполне закономерной, если бы не одно «но». Он должен был умереть один, один заплатить за всех, а это как-то не совсем правильно. Представляю себе его состояние, когда всех его товарищей увели, и он остался сидеть на земле в одиночестве.

Солнце к тому времени практически закатилось, хотя несколько его лучей еще освещали горизонт, до темноты оставались считанные минуты. Похоже, несчастный был обречен на расправу, несмотря на то, что настроение толпы сменилось на гораздо более благодушное. Это ничего не меняло: правило есть правило. Видимо, пленник это понимал. На окружавших его людей он не смотрел. Из ненависти? Не хотел их видеть? Или из гордости, из боязни, что во взгляде промелькнет мольба? Он смотрел на небо, на ту его часть, что еще была освещена солнцем.

Мужество всегда мужество, особенно перед лицом смерти. Люди приумолкли, здесь умели такое ценить. Можно презирать ничтожного раба, но человека, который, не смотря на то, что вот-вот умрет, держится с достоинством, должно уважать.

Остатки солнечных лучей соскользнули за горизонт. В этот момент от толпы отделилась миниатюрная фигурка Орлы.

– Мне хотели сделать подарок, я слышала, – сказала она. – Хочу ответить тем же.

========== 6. Более тесное знакомство ==========

Вот так в нашем Легионе оказалось трое новых людей. Хорошо хоть не пятеро! Причем, все трое в непосредственной близости от меня. Один даже в нашем с Орлой трейлере, вот блин. Я заранее решила, что больше там спать не буду. Переберусь к Весеку. Орла смотрела виновато. Анджей мрачно. Ольгерд делал вид, что все это его не касается. Я попыталась представить, как с ним будет уживаться Саша. И неизвестно еще, как ко всему этому отнесутся Гоноратка и Болеслав.

И все-таки тому парню крупно повезло, скажу я вам. Орла не вредная. И не очень любит когда, вредничают в ее присутствии. Посему для козней Хальки и остальных эриний этот раб был недосягаем. И хорошо, ведь лично он мне ничего не сделал. Ему и так досталось. Когда я спросила Хальку, почему она так на него набросилась, та лишь пожала плечами.

– Не понравилась мне его рожа, вот и все. Слишком слащавая. Похоже, ему раньше слишком хорошо жилось.

Что касается остальных двоих… Ну, быть собственностью Зенона, наверно, не так плохо… Насколько вообще может быть не плохо являться чьей-то собственностью. К тому мужику у меня тоже претензий не было. А вот третий… Когда я вспоминала, что он со мной делал, то чувствовала злобу, что скрывать.

Халька, похоже, это улавливала. Ей хотелось на ком-то сорвать злость. Это была злость голодной хищницы, у которой из лап вырвали добычу. Ее жажда мести не была стихийным чувством. Это было ее обычное состояние. И злость эта требовала постоянного удовлетворения. Раз уж в такой непосредственной близости от нее оказалось несколько ее врагов, она просто не могла этим не воспользоваться. И самой доступной жертвой был как раз раб Мив. С ней у Хальки всегда были хорошие отношения. Жили они по соседству. Да и у меня не было морального права возражать против этого.

Я сидела около нашего трейлера и затачивала ножи, когда ко мне подошла Халька в сопровождении Уны и Рены.

– Ну что, – спросила Халька, – пойдем, познакомимся с нашим приобретением?

– Вообще-то, это приобретение Мив, – осторожно поправила я.

– Ну, думаю, она не будет возражать. Пошли, просто посмотрим, что хоть за тип.

Я хотела отказаться, честно. А потом подумала, что это вряд ли что-то изменит. По сути, Халька делает это для меня, точнее, из-за меня, так что…

Он сидел возле маленького фургончика, в котором жили Мив и Мэрид. Я подумала, а где он, интересно будет спать, неужели с ними? Впрочем, у некоторых рабы спали прямо на земле под фургонами. Почему у нас должно быть иначе?

Бывший пленник, а теперь раб сидел, уронив руки между колен и низко опустив голову. Кандалы с него сняли, это была собственность Взвода. Но на ноге у него теперь была деревянная колодка. При ходьбе она почти не мешала. При том условии, что носящий ее не будет ходить далеко. И долго.

Он никак не отреагировал на наше приближение, будто и не заметил. А вот это меня немного задело. Притворяется, что все равно? Ну, ничего, сейчас Халька ему покажет! Я думала, что она заговорит с ним в своей обычной язвительной манере, но Халька, похоже, избрала другую тактику.

– Как тебя зовут? – спросила она резко.

Невольник поднял на нее взгляд, но тотчас же снова опустил голову. Отвечать он, похоже, не собирался. Глаза у Хальки потемнели, а губы побелели и сжались. Даже мне стало не по себе.

– А ну, посмотри на меня, – произнесла она тоном приказа, которому нельзя было не подчиниться.

Никакой реакции. Ну, это уже что-то! Он или дурак или…

Губы Хальки превратились в узкую полоску. Резко подавшись вперед, она схватила мужчину за горло.

– Слушай, ублюдок, – процедила она, – или ты чего-то недопонял, или мечтаешь о смерти, долгой и насыщенной. Именно это я могу тебе пообещать. Вполне. Правда, не я тебя купила, ты не моя ВЕЩЬ, но в случае чего твою стоимость я компенсирую, хоть за тебя и переплатили, на мой взгляд. К тому же, если я сейчас отрежу тебе ухо, от тебя не убудет. С гораздо большим удовольствием, я бы отрезала тебе кое-что другое, да, боюсь, Мив расстроится. Тебе ясно? – она еще крепче стиснула руку, хотя мужчина уже начал хрипеть и задыхаться. – Ясно, я спрашиваю?!

– Ясно, – с трудом смог из себя выдавить англичанин.

Она разжала руку.

– Вот так. А теперь не смей отводить взгляд и отвечай на мои вопросы. А не то пожалеешь, что мы тебя сразу не прикончили.

– Я об этом уже жалею, – тихо сказал англичанин. Он не опускал взгляд, но смотрел мимо Хальки. – И мне безразлично, что вы со мной сделаете.

– А вот тут ты не прав, красавчик, – усмехнулась Халька, – ты думаешь, тебе это безразлично? Собираешься погеройствовать? Но, знаешь, умирать можно очень грязно и некрасиво.

– Мне все равно.

Это было произнесено таким тоном, что я ему почти поверила. Хоть и знала, что Халька права. Безусловно права.

– А что будет с твоими дружками, тоже все равно? – ангельским голоском поинтересовалась она. – Мы ведь можем и с ними поразвлечься, раз тебе все равно. Устроим совместную вечеринку.

Англичанин снова отвел глаза и сглотнул.

– Итак, последняя попытка. Так как тебя зовут?

– Брюс.

– Замечательно. У тебя даже есть имя. Вернее, было имя. Потому что у вещей имен не бывает. А если Мив решит поднять тебя до уровня домашнего животного, так ведь у них тоже нет имен, только клички… Эй, я, кажется, велела смотреть мне в глаза!

– Что вам от меня нужно?

– Грубишь? Ладно. Так даже интереснее. А сколько тебе лет, малыш?

– Зачем вам?

Халька с размаху пнула его между ног.

– Слушай, сука, не вые…ся передо мной. И не строй из себя мученика. Вы с дружками обидели мою подругу, думаешь, вам это с рук сойдет. Знаешь, а я даже рада, что так все вышло. Месть – это лакомство, которое следует есть холодным.

– Если вы мне хотите отомстить, хорошо, но ведь мои друзья ее не трогали.

– Но так меня вы тоже не трогали. Друзья ведь должны отвечать друг за друга, если это друзья.

– К тому же я думаю, – вступила Рена, – что они ее не трогали, не потому, что такие святые. Думаю, у них просто не встало.

– Может, просто Лин не в их вкусе? – предположила Уна.

– Эй, полегче, – возмутилась я, – я же тут рядом стою.

– Извини, неудачная шутка.

– Но ты-то что молчишь! – возмутилась Халька. – Молчит, будто это ее не касается.

– Подожди, Халька.

Я отстранила ее и подошла к англичанину. Впервые мне захотелось посмотреть на него вблизи. В конце концов, он меня изнасиловал. До этого момента я почему-то не отождествляла этого убитого отчаянием человека с тем. Тогда, у них в плену, я слишком была занята мыслью, как спастись, чтобы обращать внимание на то, что со мной делают, но сейчас… Сейчас я вспомнила. Мне было больно, было противно. И ему не было меня жалко, ни секунды. Так почему я должна жалеть?

Когда я подошла вплотную, невольник еще ниже опустил голову, я почувствовала, как он напрягся. Хальку он не так боялся, а ведь она гораздо опаснее меня.

– Привет, Брюс – сказала я, – не хочешь поздороваться? Почему ты отворачиваешься? Я, что, тебе уже не нравлюсь? А ведь я гораздо лучше выгляжу, чем тогда, на ферме.

– Подонок, – взорвалась Уна. – Мерзкий выродок! Все вы такие, все. Все мужики, особенно американцы!

– Думаю, англичане им не уступят, – продолжала я. – Знаешь, Брюс, а ведь мне почти понравилось… Ты ведь профессионал в этом плане не так ли? Может, повторим?

Халька взглянула на меня удивленно.

– Да ты в своем уме, Лин?

– Вполне. Давайте, девочки. Лично мне уже терять нечего. Я думаю, Брюс не откажется, верно, Брюс? Ты ведь наверняка привык трахать все, что движется.

Девчонки расхохотались. Они поняли мою игру.

– Верно, Лин, – подхватила Рена. – Это ты, пожалуй, права.

Она ухватила Брюса за плечо и рывком заставила подняться. Он был чуть ниже ее ростом. Некоторые отнесли бы ее к разряду мужеподобных девушек, но это было совсем не так. Она могла бы быть красавицей, если бы захотела. Высокая, мускулистая и смуглая, и волосы она стрижет гораздо короче, чем большинство парней. Но лицо у нее красивое и правильное, когда она не кривит так презрительно губы.

– Ну, что поиграемся, сладенький? Кого предпочитаешь, блондинок, брюнеток? Халька тебе вряд ли даст. Так что придется выбирать между мной и Уной. Она самая красивая у нас в Легионе. Зато я опытней.

Насчет опытности Ренаты я не в курсе. А вот что Уна первая красавица, это точно. Ослепительная блондинка, с голубыми глазами. Хотя я знаю и других ослепительных блондинок, но ни одна из них и вполовину так не хороша, как Уна. Ни у кого нет ее живости и обаяния. Разве что у меня. Но я не блондинка.

– А я уже не в счет, да? Я ведь тебе понравилась, да, Брюс? Тебе ведь было хорошо со мной и не один раз, правда?

У Брюса было такое выражение лица, будто еще немного, и он на нас бросится. Но от последних слов он как-то съежился. И вообще на меня он избегал смотреть.

– Зараза, – прошипела Халька, – если тебе так нравится трахаться, как же вы там жили раньше, без женщин? Или друг с другом развлекались?

– Точно, – подхватила Рена. – То-то он так беспокоится. И кто из них твой любовник? Может, устроить вам романтическое свидание? А мы посмотрим.

– Обязательно, – Рена обошла Брюса, заламывая ему руку за спину.

– Но сначала, – промурлыкала Уна, подходя к нему, – сначала мы.

– Надеюсь, тебе на нас всех сил хватит, – Рената задумчиво потеребила ему волосы на затылке. – Впрочем, в случае чего, ты и языком поработаешь.

Уна потрепала его по щеке, потом провела пальцем по губам.

– А знаешь, у меня возникла идея, – сказала она лукаво, – давайте его с козой спарим.

– С чем… с кем?

– С козой. У нас же есть. Держу пари, он не откажется.

Рената просто пополам согнулась от смеха.

– Да ты с ума сошла?

– А почему бы и нет? – усмехнулась Халька. – Давайте. Давайте попробуем. Согласен, Брюс?

– Пошли на хер, сучки.

Уна отшатнулась. Вот такого она не ожидала. Такого откровенного хамства. Это было совершенно не по правилам. Они с Реной просто онемели от изумления.

– Ну все урод, ты нарвался, – сказала Халька очень спокойно.

Вообще я заметила, что все люди говорят очень спокойно, когда приставляют кому-нибудь пистолет к подбородку.

– Думаю, тебя утешит мысль о том, что за вышибленные у тебя мозги мне ничего не будет. Ничего такого, что могло меня серьезно огорчить. Разве то, что мне не удастся с тобой позабавиться. Но ты не единственный раб-англичанин в Легионе.

– Огорчить можно по-разному.

Мы разом обернулись. Халька лишь скосила глаза. Позади нас стояла Мив с карабином на локте.

– Огорчение – понятие растяжимое. Здравствуй, Халина. Опусти пистолет, пожалуйста. И отойди от моей вещи.

Халька очень неохотно опустила пистолет. Взгляд, который она при этом подарила Брюсу, не сулил легкой жизни в дальнейшем.

– Я понимаю и разделяю ваши чувства, девочки, но этот… англичанин нужен мне. Я уже как-то сроднилась с мыслью, что стала рабовладелицей, и мне не хотелось бы с ней расставаться. К тому же, это подарок Орлы.

– Тебе самой-то не противно, Мив, от того, что ты говоришь? Рабовладелица! Гадость какая, – Халька с отвращением сплюнула.

– Что поделать, с возрастом становишься практичной. Извините. Извини, Лин.

– Да я ничего… Можно мне с ним поговорить, Мив?

– Можно, только без рук.

Вот еще, руки о него марать. Кажется, понимаю теперь, почему не ненавижу их. Они просто недостойны этого. Особенно это ничтожество.

Я пыталась ощутить в нем страх за свою жизнь, за будущее, но этого не было, только усталость. Впрочем, о каком будущем могла идти речь для него. Он ведь больше никто. Почти ничто.

– Вот ты мне скажи, – начала я. – Удовлетвори мое любопытство, пока еще в состоянии. Тогда… на ферме… когда ты… Я помню ты сказал своему… мм, другу: «Странно, что она не кричит». Тебе это, похоже, не нравилось. Вот мне и интересно, что же, мужчины, подобные вам, могут получать удовольствие, только когда жертва кричит и умоляет о пощаде, иначе никак?

Как только я начала говорить, лицо Брюса приобрело какое-то пренебрежительное выражение.

– Послушай, – ответил он. – Я не знаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь о мужчинах, подобных нам. Мужчины или все разные, или все одинаковы. Я сделал то, что сделал. Но я плачу не за это. Даже если бы я ничего вам не сделал, вы бы… Я бы жалел, если бы вы были людьми. Тогда я бы боялся сильнее, чем теперь. Но вы такие же звери, как и все… Вы так же мучаете и убиваете невиновных, так что… Не вам меня судить. Нам просто не повезло.

Я пожала плечами. Такое мне уже приходилось слышать.

– Может, и так, – вступила в разговор Мив. – Но вот я не совершила никакого преступления. Могу и судить. У тебя и твоих товарищей был выбор: делать или не делать, допускать или не допускать, понимаешь? Так что невиновных среди вас нет.

Брюс вздохнул и снова отвернулся.

– Пусть, – произнес он медленно. – Но все же… Если бы у меня была возможность заплатить за всех… Хотя бы за тех, кто в этом не участвовал…

– И каким это образом? – сухо прервала его Мив. – Умереть три раза ты не сможешь.

Брюс поник. Видимо понял, что игра в благородство здесь не прокатит.

– Ладно, пошли отсюда, – махнула рукой Халька. – Все равно он… Разве раб может чувствовать?

Я все же думаю, что может. Это приговоренный к смерти может прогнать от себя чувства, а тот, кто вынужден жить, вынужден и чувствовать. Как бы ему этого не хотелось.

– Советую подумать, какая интересная теперь у тебя будет жизнь, – крикнула Халька на прощание. – Кстати, надеюсь, у тебя где-нибудь есть дочь. И, надеюсь, она тоже свое получит.

========== 7. Наша семья ==========

Есть ли вещи более важные, чем дружба? Есть, семья, например. В мире должны быть приоритеты. И этот – незыблем. Я никогда не смогу понять женщину-англичанку, которая, спрятавшись за славянина-мужа, позволила расстрелять старика-отца. Вернее, не умерла с ним. Другая его дочь именно так и поступила, и я уважаю ее решение. Сейчас принято смеяться над героями трагедий, которым смерть родственников мешает заключить брак.

А по-моему, это естественно. Разве брак на основе предательства семьи может быть браком?

Итак, семья святое. Я, конечно, люблю всех наших. И статного красавца Кари. И Марти с Нелу (они тоже красавчики, хоть Нелу и слишком смазлив для парня), несмотря на то, что они могут бывать редкими подонками, и Адася, хоть он и страшненький, вечно небритый, с выцветшими короткими волосами, со слишком выступающей челюстью. Но он такой угарный парень! С ним всегда весело. И Хальку люблю, она моя лучшая подруга, и даже Иштвана. И Зенона, Бог ты мой, как же я обожаю Зенона. Он мой напарник к тому же.

Но они не моя семья. Мы не живем вместе. Мы вместе сражаемся, спим под одним одеялом, едим из одного котелка, но… После походов и битв каждый возвращается в свой трейлер, фургон, палатку… В свой дом, короче.

На больших стоянках трейлеры и прочую технику всегда ставят в строго заведенном порядке, дабы избежать неразберихи и недоразумений. При таком заведении твоей семьей оказывается тот, кто живет с тобой в одном трейлере и в двух ближайших. Люди, на которых ты в случае чего должен рассчитывать, как и они на тебя.

По крайней мере, у нас было так и в Балканской Дружине тоже. У русских… не знаю. Вот у итальянцев всего восемь человек и все мужики. Какая уж там семья. А у скандинавов как-то все вместе, но их тоже совсем мало. Один норвежец со взрослой дочерью, зятем-датчанином и внуком, их сыном. Два брата-шведа. Пожилой датчанин с взрослыми дочерью и сыном. Причем дочь недавно вышла за младшего шведа. То есть, их было, вроде, и три семьи, но как бы одна.

Вот и у нас также. Наш Ударный Отряд, впрочем, кучкуется вместе. Кари со свой теткой Кайсой живет в маленьком фургоне. Хотя теткой она приходилась не самому Кари, а его матери, но была старше той всего на пять лет. В таком же крохотном фургончике живет ирландка Мив с приемной дочерью Мэрид. Приятели Марти и Нелу живут вместе в палатке. Вот только не надо дурацких ухмылок. Воспользуйтесь для разнообразия какой-нибудь умной мыслью. Зенон тоже живет в палатке, но один, как и Адась.

Я живу в трейлере со своей семьей. В таком трейлере можно свободно жить вшестером. Но сначала мы жили ввосьмером. Я, Орла, Веслав, Ольгерд, Анджей Младший, Гражина, маленькие Гоноратка и Болеслав. Потом Веслав раздобыл свой фургон и перебрался туда с Ольгердом и Анджеем. Гражина от нас ушла жить к каким-то мальчишкам, но ее место заняла Саша.

То есть мы теперь живем впятером, считая Болеслава, который уже подрос и собирается перебираться к Веславу. Вместе с Веславом живут теперь еще и Анджей Старший со своим другом Виктором. Ну, да тем самым, с которым они бежали из лагеря.

Вот моя семья, мое окружение, близкие мне люди. И когда в этот устоявшийся мир вторгается что-то извне, это не может не напрягать. Особенно если это «что-то» – три раба-англичанина.

***

Я вошла в трейлер, чуть не споткнувшись о нашего нового жильца. Вот жизнь, а. Нет, все перебираюсь к Весеку. Орла, разумеется, заметила мои сборы.

– В чем дело, Лин? – спросила она тихо.

– О, я могу ответить, в чем дело. Я не собираюсь больше здесь жить. Не собираюсь терпеть присутствие вот этого.

Орла опустила голову. Я с беспокойством ждала, что она скажет. Она ведь обладает уникальной способностью убеждать. Но не в этот раз, о нет!

– Я думала ты поймешь, Лин, как мне трудно и поддержишь меня.

– Трудно, в чем? И когда это мы тебя не поддерживали?

– Есть вещи, в которых вы мне помочь не могли. Я уже взрослая женщина, не так ли? И скоро состарюсь. А мужа у меня нет и не было.

– И ты решила купить себе в мужья раба. Здорово. Ничего поумнее не придумала?

– Нет. А что еще я могу?

Я молчала. Как-то не задумывалась над этим.

– Я же говорю, я старая, мне почти сорок, а столько молодых девушек одиноки, так что я вряд ли найду себе мужа. А быть с кем-то просто так… Меня не так воспитывали, знаешь ли.

– А на раба твоего воспитания хватает?

– А почему бы нет? Меня разве кто-то осудит? Не думаю.

– Для тебя важнее всего то, чтобы не осудили?

– Нет, для меня важнее спасти чью-то жизнь. Даже если это жалкая жизнь выродка-англичанина.

Я не сразу нашлась, что ответить.

– Значит, ты это сделала из чистого альтруизма.

– Не совсем. Но я не собираюсь никому мстить. Тем более ему.

Вообще-то, я ее понимала. Этого парня мне действительно было немного жаль. Ему и так досталось больше всех на данный момент, и в принципе ни за что, как бы там Мив ни рассуждала. Но мне было не просто вот так признать это.

– Ладно. Можешь хоть женить его на себе, мне-то что. А мне противно. Я его видеть не могу. Поставь себя на мое место.

Орла вздохнула.

– Я понимаю. Но мне так неприятно, что ты уходишь. Может, что-нибудь придумаем?

Я упрямо дернула плечом. Честно говоря, я просто обиделась, причем довольно по-глупому. Надо рассуждать, как Халька. Если кто-то становится рабом, то он все равно уже не человек, и подходить к нему со старыми мерками просто глупо. Хотя конкретно к этому рабу было довольно трудно относиться подобным образом. В отличие от Брюса, в нем не было отрешенности и равнодушия к окружающему. К нашему с Орлой разговору он прислушивался с тревожным интересом. Вряд ли он хоть что-то понимал в нашем сленге, за исключением, может быть, отдельных слов. Глаза его с беспокойством перебегали с меня на нее.

Сейчас я впервые смогла его как следует разглядеть. Тогда на ферме я его толком не видела. А во время торга все лицо у него было залито кровью. Сейчас лицо было обмыто, а рана зашита. Орла позаботилась. Я снова почувствовала нарастающее раздражение. Тоже мне, нашла игрушку. Хотя он симпатичный, надо сказать, хоть и не молод. При других обстоятельствах он бы мне даже понравился.

– А ты не поделишься со мной? Как-нибудь…

– Ну как ты можешь!

– А что? Думаю, он был бы очень даже не против.

– Слушай, у тебя есть причина… его ненавидеть?

– У него спроси.

Орла устало покачала головой. Потом обернулась к невольнику.

– Ты понимаешь, о чем мы говорим? – спросила она по-английски.

Он отрицательно покачал головой.

– Послушай… а как тебя зовут, кстати?

Я мысленно закатила глаза. А раньше не могла спросить? Или просто… не подумала?

Невольник посмотрел на нее с удивлением. Как будто ему тоже показалось странным, что кому-то здесь нужно его имя. Ответил как-то неуверенно.

– Дэйв.

– Дэвид, значит. Так вот Дэвид. Эта девушка возражает против твоего присутствия здесь. Она мне как дочь.

Дэйв быстро взглянул на нее и тут же отвел глаза.

– Так вот. Я хочу сразу выяснить. Ты… ее трогал? Делал с ней что-нибудь?

Дэйв явно занервничал. Я с интересом ждала, что он скажет. Вообще-то на этот вопрос я бы и сама не дала точного ответа.

– Н-нет, – сказал, наконец, Дэйв не очень уверенно. – То есть я… просто… просто…

– Что просто? – жестко спросила Орла. – Так ты трогал ее или нет?

– Нет, Орла, он меня не трогал, – пришла я ему на помощь. – Он просто стоял и смотрел, как его дружок, тот, лохматый, трахал меня, не раздеваясь. А потом предложил ему. И ты ведь СОБИРАЛСЯ это сделать, не так ли, Дэйв? Но в последний момент передумал. Почему, интересно? Пожалеть меня решил? Так одним разом больше, одним меньше, мне уже было без разницы.

– Я бы просто не смог такого сделать, – почти прошептал Дэйв. – Хоть мне и хотелось. Поэтому я и… – Он замялся и покраснел.

– Ага. Поэтому ты просто потискал меня, и тебе этого хватило. Очень благородно. А потом твои дружки издевались надо мной, а ты хоть слово сказал им? Так что это все равно, если бы ты сам это сделал.

Я поняла, что говорю все это и плачу. Поняла только, когда Орла обняла меня.

– Не надо, успокойся, Лин, – она мрачно посмотрела на Дэйва. – Хочешь что-нибудь возразить?

– Нет… – Даже странно, ну почему он так спокоен? – Но ведь мы… не знали. Я не знал…

– Чего ты не знал?

– Что есть вы… что все так. Я думал, она… – Он провел ладонью по лицу. Похоже, запутался окончательно.

– Ага, – сообразила я. – Кажется, догадываюсь, о чем ты. Ты как-то не подумал, что мы живые люди, такие же как вы, что мы можем чувствовать, что у нас могут быть близкие, которым мы дороги… Все так.

– А вы об этом думали? – Дэйв выкрикнул это почти с яростью. – Вы же пришли нас убить!

– Вы первые на нас напали! Устроили засаду!

– А у нас был выбор? Вы были с ружьями! И вы бы начали стрелять как только услышали бы, что мы говорим по-английски! Разве нет? Мы думали, что имеем дело просто с бандитами. У меня тоже были близкие… И я даже не знаю, где они… У меня не осталось никого кроме…

– Хватит, – сказала Орла устало. – Это никого не оправдывает. Вы сделали то, что сделали.

– Да. А вы делаете то, что делаете. И если бы даже ничего не было… Делали бы тоже самое.

– Все сказал? А теперь послушай. С тобой тут никто церемониться не будет. Это я сильно добрая, а остальные… Так что держи язык за зубами. И делай то, что велят, тогда проживешь… какое-то время. А о друзьях забудь. Уверяю, если ты их больше не увидишь… это будет лучше для тебя.

Дэйв кивнул. На его лице появилось уже знакомое мне выражение полной апатии, как и у Брюса. Почему-то мне это совсем не понравилось. Я заторопилась вон из трейлера.

– Ты все-таки уходишь? – резко спросила Орла.

– Не хочу вам мешать продолжать знакомство.

***

Я не знаю, куда после стычки с Мив намеревалась пойти Халька, но достоверно известно, что туда она не дошла. Так как наткнулась на Иштвана. Иштван как лучший друг Хальки прекрасно разбирался в ее настроениях.

– Что-то не так?

– Да! – рявкнула Халька. – Этого урода здесь быть не должно! Гад, ненавижу!

– Ты об англичанине? – спокойно уточнил Иштван. – Ну так разберись с ним, кто мешает.

– Мив! Да и сам он, ведет себя так, будто ему все по фиг, ничем не проймешь!

– Ну, такого быть не может, – возразил мудрый Иштван. – Чтобы ничем было не пронять.

– Говорю тебе, ему плевать. Он ко всему готов. Что бы ни придумали.

– Ну, так ему не все равно, он просто готов ко всему, это две большие разницы. Значит, надо придумать что-то такое, чего он не ждет.

– Вряд ли получится. Даже то, что нам никогда не разрешат провернуть, даже этим его, боюсь, не удивишь. Он нас ненавидит и ждет всего. Понимаешь? Ненавидит! Да какое он право имеет!

– Это ты, пожалуй, права. У них теперь одно право – бояться. И – кричать, если мы позволим.

– Этот не закричит. В этом я разбираюсь.

Иштван помолчал немного.

– Ты очень хочешь его достать, Халька? – спросил он, наконец.

– Еще как!

– Есть способ. Только… Строго между нами, поняла?

– Поняла, а почему такая тайна?

– Потому что… это как раз то, чего никто не ждет. И этого нам запретить не могут, так как никто и не представляет, что можно такое делать.

Халька посмотрела на него заинтригованно.

– А это… действенный способ?

– Очень. Тебе понравится. Обещаю.

– Но он останется жив?

– Физически почти не пострадает. А вот душевно…

– Это как раз было бы неплохо… Но черт возьми, Иштван! Этот мудак изнасиловал Линде. Нашу Линде! Приковал наручниками к кровати и измывался всю ночь. И ты думаешь, что-нибудь покроет это? Даже смерть?

Иштван недобро усмехнулся.

– Это покроет. Это намного страшнее изнасилования. Намного хуже.

***

– Почему мы ненавидим их, Мив? Потому что они англичане?

– Думаешь, этого достаточно?

– Не знаю. Ведь не все англичане плохие?

– Не все. Там, где я жила раньше, было полно очень неплохих англичан.

– Значит, просто за то, что англичан надо ненавидеть? Всех?

– Я из Ирландии, ты знаешь. И Орла тоже. Для нас обеих родной язык – ирландский. Но я говорю на коннахтском наречии, а она на донегольском, немного на английский манер. Так исторически сложилось, что донегольцы говорят с английским акцентом. Ты как думаешь, этого достаточно чтобы их ненавидеть?

– Нет, конечно!

– А почему? Потому что сейчас мы можем себе позволить считать ее нашей. Пока у нас достаточно еды. Люди начинают ненавидеть, когда им не хватает еды или земли, или чего-то еще. Но они хотят считать себя людьми, вот и выдумывают причины для ненависти. Нам не хватает еды, так давайте не будем делиться с чужими. А почему? Потому что чужие все плохие. Ну-ка, кто у нас там чужой? Ага, тот у кого нация другая, язык другой… Произношение пока недостаточная причина для ненависти. Но если еды станет еще меньше, сойдет и это. Что угодно сойдет. Когда еды становится совсем мало, а чужие уже все перебиты, принимаются за своих. И уже плюют на то, что они люди, убивают друзей, близких… собственных родителей и детей. Стоит только начать. Начать убивать своих – и ты не человек. Проблема в том, что чужих людей не бывает. Мы все свои… пока люди.

– Значит те, кто убивают, все… они не люди? Тогда у нас тут и людей-то нет.

– Наверно. А впрочем, я не социолог. И не антрополог. Спи, Мэрид, завтра поговорим.

========== 8. Польский Легион ==========

Добро пожаловать в наш Польский Легион!

Ну, наш ударный отряд вы уже немного знаете. Есть еще два. Один из которых состоит в основном из околодвацатилетних девушек. Если по старшинству: Янка, Эленка и Марианна, им по двадцать три, Ренате девятнадцать, Вите и Уне по восемнадцать, Карине семнадцать или шестнадцать, она сама точно не знает. Еще там три парня – бедные. Антоний, Рафл и Бела. Бела и Рената – венгры. Брат и сестра, так они говорят. Остальные, вроде, поляки. Все они славные ребята, смелые и надежные. Но они не умеют так хорошо убивать, как мы.

Второй отряд – ветераны: Маринка, Ярослав, Лешек, Тадеуш, Томаш, Иза, Тереска, Михал. Михалу уже, кажется, тридцать один, Ярославу двадцать девять. Почему-то его напарницей была и остается Маринка, а не его собственная жена Малогжата.

Маринка самая красивая женщина из всех, кого я знаю. Да, сестра Малгоси Кася тоже красивая, и Карина с Уной тоже, и Божеряна со Стоянкой из Балканской Дружины… но это все не то. Маринка нереально, ослепительно красива, таких и не бывает на свете. Волосы до колен, не рыжие, а цвета летнего заката. Глаза светло-синие, похожие на звезды. Лицо такой дивной красоты, что невозможно смотреть на него долго и не лишиться рассудка. Маринка одна из лучших наших воительниц. Нет такого врага, что был бы ей не по силам. Когда она мчится на битву, ее волосы развеваются по ветру, как знамя. Как можно не любить ее, не восхищаться ею? Так что стоит ли удивляться, что любой предпочтет ее? Впрочем, ни Малгося, ни муж Маринки Рышард в боевой отряд не входят.

В оставшуюся часть отряда входят: Шимон, Сергей, Мечек, Кароль, Урсула, Кайса, Орла, Мив, Сара, Ригимиус, Шарунас, Юрате, Август, Андрис, Самуэль, Кристиан, Саша, Богусь, Марк, Виктор, Гражина, Януш, Влодек, Иоля, Гжесь, Юлек, Эльжбета – это только те, кому уже есть четырнадцать, то есть, по идее, они могут принимать участие в боевых действиях. Правда, кое-кому уже за семьдесят, но по этому поводу четких инструкций не имеется.

Еще есть дети – девятнадцать душ, но на их счет точные указания также отсутствуют. Зузя, Яська, Здьжислава, Яромир, Дануся, Веля, Юзя, Болеслав, Гоноратка, Мэрид, Эдгар, Павлик, Мариуш, Алиция, Вьенцлава, Владик, Артур, Ядя и Яшьмина. Вообще-то есть среди них и «собственные» дети. Так Гоноратка – младшая сестра Гражины, а Мариуш – брат Влодека. Яромир и Данута – это дети Кароля и Урсулы, а Здьжислава – дочка Маринки и Рышарда. Юзя – племянница Михала, но это уже не точно. Остальные – просто найденыши, которых пригрел наш Легион, поделив по-братски. За каждого кто-то отвечает, хотя воспитанием занимаются, главным образом, Орла и Мив, и Малогжата, и Кайса. Иногда еще Юрате и Эльжбета.