355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Professor_choi » Rain (СИ) » Текст книги (страница 10)
Rain (СИ)
  • Текст добавлен: 9 ноября 2017, 20:00

Текст книги "Rain (СИ)"


Автор книги: Professor_choi



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Вымеряю расстояние от виска к щеке, и задыхаюсь, задыхаюсь. Не знаю, хватит ли меня до осени, когда так рвёт изнутри. Полноводно впиваюсь и запускаю язык внутрь рта Чона, вроде соотношу правильность по старой памяти, когда с любовью целовала чужое лицо.

Я бесповоротно сдурела, ведь Чонгук.. он так и не попросил меня сам. Я сама.. Сама.

Притянув меня за волосы, он поудобнее раздвинул мои ноги на животе, поднимая выше ткань трусиков, стал поглаживать попу, чтобы потом резко ударить ладонью по чувствительной коже и оставить красный след. Я ойкнула и чуть не рассыпалась от растерянности..

–Ещё раз выкинешь такой номер, и я сделаю по-другому. – Меня аккуратно скинули на постель, и обняли за грудь, прижав близко-близко, будто я и без этого не слилась воедино.

Уткнувшись мне в затылок, всё кануло в безвременную воронку сновидений, а пристыдившиеся звери не высовывались из под комода. Уснуть на самом деле почему-то оказалось просто, так просто, что я почувствовала прилив сил, пока не провалилась в бездну.

Я не из тех, кто будет терпеть шлепки по попе, странного вида наказания, идущие наперекор моим желаниям, грубые хватки за руки и высмеивание. Но вдруг, оставаться до утра и встречать рассвет вместе не такая уж плохая идея? Я, конечно же не кошка, гуляющая сама по себе, но и домой торопиться мне не следует. Потому что по логике (нет! по секрету) у меня нет дома..

Ранним утром со звоном будильника я проснулась одновременно с мужчиной, но виду не подала, что заделалась чувствительной к посторонним звукам. Внимательно прислушивалась, как шумит в ванне поток воды, как тихо ступают ноги по мягкому ворсу, и шуршит плотная ткань рубашек в плательном шкафу. Большим открытием и недоверием стал посторонний голос с прихожей, а после третий вошедший человек в спальне, застывший в районе окон.

Некий подошедший к кровати (оказавшийся блондином), провёл по накрытому одеяло и сообщил мне важные вести:

–Мисс Ан, дичайше извиняюсь за прекращение вашего притворства. Пора вставать. – Чувствующая в голосе Чонгука улыбка совершенно добила меня за последние сутки. Уследить за сменой настроения я не успевала, точно так же, как и подстроиться на слаженный лад. А наигранная официальность к моей персоне то ли нравилась, то ли бесила до невозможности – опять же покрывалось неизвестностью.

Я не спешила открывать глаза, и провожала Гука на работу интуитивно, ну якобы «не очень-то и хотелось». В довершение очередной произошедшей ошибке, я могу только расторопно пожимать плечами в своё оправдание. А вообще всю вину я перекладываю со своих плеч на те, которые только что покинули комнату. Одной проблемой меньше не стало, когда я опомнилась о визитёре у окна, зашедшим на чай, кофе, и благо – если не насовсем. Застрявший в носу запах никотина заставил пофантазировать, прежде чем я вспомнила, что до этого не видела Тэхёна курящим. Здесь и догадываться было нечего, почему я приняла незнакомца за Ким Тэхёна, ведь это лучший друг, товарищ и коллега Чона, у которого я вчера не вовремя появилась. И между прочим так и не получила свою подвеску во владения, так что даже душит обида. Ради чего, казалось бы, столько жертв..

Разлепив припухшие веки, я увидела спину в серой водолазке с высоким воротом и зауженные джинсы, обтягивающие стройные ноги. Сложив одну руку в карман, Тэхён смотрел в открытое окно, откуда доносились звуки проезжающих машин и шумевших людей из кофейни студии первого этажа. Стащив с ног нагретое одеяло, я, пошатываясь, направилась в сторону Кима, чтобы раз и навсегда обсудить тему нашего дурацкого трио и периодичных встреч по ночам. Постоянно убегать малость надоело мне, как и им тем более. После моего ночного выкидона с «правильными поцелуями» я пересмотрела систему отбора в отношениях.

Как на постаменте приняв каменную замершую фигуру, остановилась возле Тэхёна, случайно задев его локоть. Между нами чувствовалось пролегшее напряжение, которое меня кусало за колени.

Мне хотелось выхватить у него окурок и выкинуть в окно, лететь свободным полётом десять этажей, но я не стала делать это из целесообразности не своего ума дела. Просто стоять рядом уже хорошо и внушительно безопасно. Зачем же мне строить из себя того, кто может кому-то что-то запретить, поприпятствовать, перестать делать вещи, которые мне не нравились (слукавлю, если скажу что курящий Тэхён – не эстетика) – возлагая на себя такую ответственность? Обратив внимание на прикрытую воротом татуировку, прикусила язык, вспоминая о незнании написания и её значения.

Внутри меня поселилась тяжёлая стена, мешающая мне заговорить первой. Для душевного равновесия (или как раз таки не) нужно было дополнения в виде Кима. Может быть, просто пару слов перекинуть о лете, закончить наше общение на светлой нотке, дабы не тревожить моё ненормально сердечко. Поражаться самой себе я не уставала – такое явление вообще завораживает, ведь все грани недопустимого были допустимо сорваны.

Взвешивая «за» и «против», я присела на последнее, которое повествовало о запрете обсуждения вчерашнего очного знакомства в рубахах и полотенцах. Что с того, если мне немного больно думать об этом, когда я никаким боком не отношусь к личной жизни Тэхёна, не считая тех двух раз в кровати? Всё ведь верно – он не обязан вступаться за меня, ругаться за меня, доказывать с пеной у рта какая я хорошая (и в итоге не доказать, кажется). Чтобы я ни делала, как бы я не мучилась, в конце, всё равно поступаю в разрез мнению приличия. Даже не обижусь, приняв тот факт – что возможность опорочить меня идея «фикс». И к чёрту, какие у этого полегли мотивы.

Докурив, Тэхён развернулся одним боком, чтобы так серьёзно-серьёзно на меня глянуть, оценив внешний потрёпанный вид. Я тоже подняла глаза, чтобы ответить достойным отпором, который вдруг потерял смысл, потому что Ким мягко растянул губы в улыбке, и протянул руки, убирающие за уши мои волосы, всё такие же грязные, или даже ещё хуже. Да-да, слегка льстило, что брезгливость была куда-то закинута. Масленые волосы вообще-то ещё и не предел возможного.

–И почему же ты такая интересная, принцесса? – вроде как не у меня, и ни у какого-то невидимого зрителя задался вопросом мужчина. Он должен помучиться, прежде чем получить знание.. – Сначала ты меня обанкротила, потом сбежала, потом ещё раз. А я теперь ещё и виноватым себя чувствую.. – пока говорил, Тэхён гладил мою шею, не смотря в глаза, вот я их и закрыла. Его глубокий бас меня укачивал, и в памяти взрывались отголоски лиц тех моряков, которых я отправляла в море. Дождалась ли я их, или когда они прибыли, меня уже не было?

Несильно столкнувшись об мой лоб своим, Тэхён крепко-крепко зафиксировал мою голову, стал, как кот ластиться, искать нежности в моём неравнодушном трепете, который я блокировала.

–Не нужно больше уходить.. – изменился – обнял меня, и прижав к своему плечу, жалил горячим дыханием. – Мы не обязаны оправдываться перед людьми, слышишь? Мы не сделали ничего плохого.. – если бы Чимин стал проводить новый сеанс, думаю, он бы похвалил такую душещипательную психологию, в которой я нахожу тайные страхи и причины, переклинивающие все остальные сигналы. Стало сложно сдерживаться. – Не уходи, не надо.. – колыбельной напевал Тэхён, взламывая все замки, подобранные мной с предельной тщательностью на протяжении долгих лет.

Он не знал, но я и не обязана была оправдываться перед людьми, почему я не хочу уходить, и хотела бы остаться, только я искажала эти просьбы под своим углом.

Точно так же, как и мои наручные часы, замкнула на пояснице спины Кима руки и прошептала: «попался?», и тепло разлилось по телу.

Мы знали, оба знали, что пути назад нет, и что вместе с Чонгуком по рукам и ногам связаны, попались в капкан.

–Теперь попалась здесь – только ты.

О, как же он оказался прав. В самое яблочко, Тэхён! Стрелы наточены!

Яркий свет на кухонке слепил мне глаза и с какого-то перепугу по табуреткам расселась любовная парочка Ким, хотя им положено отрабатывать денюжки на работе. Оба в целлофановых перчатках, делающие кимчи в больших тазиках, переворачивали поперчённую капусту. Обратили на меня внимание запоздало, когда я уже пробежала в свою комнату, словно блудная дочь, вернувшаяся после ночной вписки.

Сходив в ванну и наконец, приведя себя в порядок, оделась в чистую одежду и только после этого смогла выйти на суд родителей. Намджун на время оставил свой таз и стал разогревать мне еду, со смешным платком на голове, чтобы волосы случайно не попали с едой в желудок.

–Вот и пупс явился. – Пробасил Джун, кинув в мою сторону хитрый взгляд. Что-то о предохранении мы уже обсуждали, помнится.. Я вернула ему то же сокрытие, потому что сознаваться во лжи не собиралась, даже если меня в нём и уличили.

–Хуан, кстати! – хлопнув в ладоши, отвлекла Джина. – Я тут в ванне прибирала и нашла кое-что. На холодильнике глянь. – Даже не взяв в руку свою подвеску, которую я узнала с первого взгляда по прицепленной бабочке, я растерянно заулыбалась, не подбирая слов для своей тупости. Ради этой купленной бижутерии я устроила целое шоу, а в итоге она всё время лежала в квартире Ким.

–Твоя? – повторил Намджун.

..моя-моя.

–Как сестра? – наперебой спросила девушка, не осознавая, что второй раз кинула в меня мешком с картошкой. Широкая улыбка перетекла в нервный смех, я зажмурила глаза и схватилась за живот – он что-то пошаливал.

–И как же зовут сестру? – невозмутимо продолжил Намджун, не расстроившись, что я не ответила на его предыдущий вопрос. Взяв в охапку подвеску, я ещё отсмеивалась, когда кинула в мусорное ведро глупую безделушку.

На испуганный взгляд Джины, я счастливо достала из шкафчика три кружки, не осведомившись, кто будет чаёвничать. Разлила кипяток, и заварила три пакетика, расставив на столе десерт. Развернув фантик и за раз съев конфету, я чертыхнулась, и бросилась к мусорке, выуживая это дерьмо. Сохранить его следует хотя бы затем.. хм. Зате-ем..

–Нормальная, нет? – цыкнул Намджун, а я залилась новым приступом смеха.

Нет, конечно.

========== 18.kinds of pain ==========

broken. x vassh – let me take

大貫妙子 & 坂本龍一 – 美貌の青空

... после того как прекращается дыхание и останавливается сердце, имена исчезают первыми. Наша память живёт дольше, чем имена. Я до сих пор помню, как однажды майским утром моя няня вынесла мне во двор обруч и палку, всё было залито утренним светом, а лёгкий ветерок раскачивал тюльпаны, растущие на клумбе. Но я забыл, как звали мою няню, забыл и имена тюльпанов.

Нил Гейман. Коралина

Не стихающая боль к шести вечера ударила по всем точечно-тактильным, да так, что хоть в петлю лезь, а продыху от этой муки нет. В попытке забить нервотрёпку снотворным, слипающиеся веки не могли вручить сон из-за зуда кожи, ворвавшимся неутолимым фоном. Расчесать хотелось не внешнюю оболочку, а внутренности, по одному органу вытаскивая и вспарывая кровяные мешки. Поднявшись с кровати, я побрела на кухню, запинаясь о пороги и стены, чтобы найти в холодильнике спрятанный коньячный бальзам, таки крепкий для моего слабого организма. Бежать к Юнги опять, чтобы слышать хреновые прогнозы не очень-то располагало, особенно когда я сама эти прогнозы по себе ощущаю.

Дрожащими руками тащу из посудомойки мокрую чашку, и, не совладав с помутневшим рассудком, совершенно случайно прощаюсь с разбитым стеклом на деревянном полу, куда падаю сама из-за покосившихся колен, оглушённая собственными криками из самых затаённых уголков головы. Сворачиваясь пополам, поджимая пальчики на ногах, выдёргиваю волосы из головы, потому что впиться зубами не представляет возможность.

Испуганная прибежавшая Джина на глазах белеет как мел, увидев не самую расписную картину на день, распластавшуюся на ложенном паркете, как побитая мужем бедная жена. Срывающимся голосом зовёт своего парня, перекладывая мою голову себе на колени, чтобы пощупать горячий лоб, мокрый от пота. Мне стыдно признаться в собственном бессилии: в том, что мне больно не понарошку, в том, что я заставляю кого-то волноваться за меня, пусть это и так нужно мне в данной минуте. Умереть прямо здесь – кажется самым большим подарком. Но это будет наглость с моей стороны – просить помочь добить.

Намджун появляется почти сразу, собирая моё тело в одной футболке по частям, и напуганными глазами изучает готовый больничный экспонат для практики интернов.

–Хуан, улыбнись, давай же, – ни с того ни с сего просит Намджун, после поднимая мои руки вверх. Я неуверенно хмыкаю, и прошу его, меня куда-нибудь положить, чтобы не надорваться, и слышу в ответ что-то в духе «скелеты не тяжёлые».

–У неё не инсульт.. – растерянно встревает девушка, щупая мой пульс на запястье. – У тебя таблетки где? – до ужаса осознаю – вот-вот провалюсь. Может быть меня уже разгадали, а может быть и.. нет? В общем, я ещё держу свои ключи в надёжном месте, пусть и не имею на это право, когда пугаю соседей такой выходкой.

–В спальню.. Неси её туда.. – сама не своя, Джина ищет в медицинской сумке на полочке какие-то шприцы – втайне надеюсь, что с каким-нибудь морфием, желательно в три захода.

По пути в мою комнату, я начинаю бить Надмжуна рукой по груди, потому что раздираемые глотку спазмы вызывают рвотный рефлекс, и я понимаю, что захлёбываюсь собственной рвотой, которая на деле является желчью и кровью – еды в моём желудке давно не валялось. Запрокидываю голову, пока мы бежим в туалет и честно терплю, только там начиная высвобождать желудок. Такой приступ был у меня впервые, поэтому я даже растерялась – умирать так же больно?

Девушка перевернула меня к себе, вытирая рот туалетной бумагой, и нащупывая вену на сгибе, вводила иглу, попутно ударяя по щекам.

–Из сильных только трамадол. Скоро станет полегче.. – нажав на смыв бочка, предварительно закрыв крышку, Намджун снова подхватил меня на руки, кажется даже укачивая в определённом темпе, вызывая приступ детской боли, опуская в холодную постель. Суровая и замершая Джина напугала своими скрещенными руками и озлобленным волнением.. Её понять можно, хоть я и не хочу.

–Могла бы сразу сказать! – закричав, она заставила течь жидкость в крови быстрее, от счастья помогало. – Когда тебе плохо, я хотя бы могу помочь!! – Ким тоже обо всём догадался и не останавливал девушку, как не останавливала её и я. Промывка мозгов мне не помешает. – И почему ты блять не в больнице?! Ты хочешь сдохнуть?! – первый раз за короткое соседство я слышала от неё нецензурную речь, и дивилась, что смогла довести человека до ручки. – Сдохнуть в нашей квартире!! Ты за этим сюда пришла?! – закрыв глаза, я молча развернулась на другой бок, пока Намджун выводил Сокджину из моей комнаты, отпаивать травяной настойкой. Или просто отпаивать, лучше тем самым бальзамом в холодильнике. Забыла попросить, чтобы и мне всё-таки налили.

Последняя кинутая фраза отдавалась в висках отдельным громким эхом. Совру, если стану отнекиваться. Я что-то на подобии раненного зверя, ищущего место для смерти. Не абы-кабы где, а может быть в кофейне-чайной, где ещё и сладость будет?

Действие вколотого анальгетика наступает через 5-10 минут, расслабляя натрунивший организм. С трудом волоча ноги из стороны в сторону, принимая удобное положение, я продолжаю изливать душу в подушку, и раздумываю, что в определённый тихий час, мне обязательно нужно отобедать и понять, почему с возрастом поиск причин стал занимать несколько больше времени.

Разозлившаяся не на шутку «мама» не переступала порога моей комнаты из принципа, чтобы поинтересоваться состоянием ещё ходячей больной. Намджун же напротив – не под каблуком её катался, а смотрел понимающе-неодобрительно, помалкивал, правда, о случившемся, втаскивая утром диетический обед. Из немногословных выпрошенных ответов, я узнаю, что в прошлом Джина проходила курсы медсестёр, и неплохо разбирается в болезнях, как и в способах лечения.

Днём я остаюсь в пустой квартире с немой собакой, лежащей у меня в ногах и тыкающейся влажной мордой в пятки. Чтобы не сгореть от солнечных лучей, зашториваю окно плотным тюлем, как от чумы прячась под одеялом, не желая покрывать бледную кожу летним теплом. С мобильным фонариком читала потрёпанную книжечку Мураками «О чём я говорю, когда говорю о беге», в безвоздушном пространстве с захламлёнными пылью глазами. После Карвера, аллюзия Мураками воспринимается с другого оборота, хотя это не имеет значения.

Неприкаянным призраком шатаюсь из кухни в туалет, в интернете в поиске приготовления мягких блюд, которые смогут нормально перевариться. Отказ от наставлений Мин Юнги приводит к тотальному слёживанию, это я уяснила.

Один за другим пришедшие соседи, разбегаются по собственным норкам, запрятывая секреты с будничного дня, о которых не хочется делиться. Игнорирование моей персоны становится заслуженным явлением, и я быстро к этому привыкаю – как оказалось, ко всему можно свыкнуться и перетерпеть. Теперь мне не надо отчитываться, куда я ухожу, и если не возвращаюсь дня три – сущий пустяк.

Дремлющий Пусан наводит на меня животворное успокоение, а мягкий ветер с моря задувает волосы на затылке, резвится с подолом разноцветного сарафана и греет руки от мороза. Неуместным пятном я перемещаюсь по улицам, с перенаселённым количеством людей, топчущихся у французских магазинов палёных духов и кофеин с умеренными ценниками – продолжают колотить себе статус фотографиями в инстаграме. С недавних пор ночные прогулки восстанавливают душевный баланс, потраченный несколькими часами ранее, с палящим рассветом. Тэхён предупредил меня, что я могу приходить в любое время, но было бы здорово – пользуйся я телефонной связью.

Ковыряя носком сандаля рассыпанный каштан возле чьего-то обжитого домика, перехожу дорогу на зелёный, соблюдая правила, написанные для людей. Квартал Тэхёна находится ещё дальше, и, следуя до него пешком, я тяну время, так как не особо проявляю желания вспоминать встречу с его девушкой. У Чонгука, видите ли, дома нельзя. У него невеста, которая любит захаживать без спроса (а может и кто ещё на стороне). У него вообще-то семья будущая строится, если что – здесь мы с Тэ засмеялись обоюдно, потому как семьянин из Чона дерьмовый, точно так же, как и его репутация. Но я не забочусь о чужих проблемах – наша договорённость о свободных отношениях касается только постели, вероятно, разговоров по душам, если сильно приспичит высвободить напряжение. Любовники обычно потому и заводятся – немного утешений перед процессией измены, кому-то же надо плакаться в жилетку и ныть о своей тяжбе.

По словам Кима, он с Чонгуком друзья с пелёнок, и как-то повелось у них, что всё-то мальчики-цветочки делят пополам – бизнес, друзей, круг общения, родителей, девушек (про чоновскую куклу умалчивалось). Поэтому мы и спим втроём – не решили, как и кого делить, и к чему эти головоломки, если придумана двуспальная кровать с широкой площадью. А я смирилась – анализировала свои чувства, приняла тот факт, что испытываю влечение, и неважно какое оно в значении – сексуальное, платоническое.. мм, аморальное? Ведя с собой диалог, выведала покрытую мраком надежду – я жду, пока мне помогут разбиться, потому что у самой не хватит смелости отучиться любить эту жизнь, не ударившись в неё с разбега и получив сверх синяков свежие раны. Отвязать от себя тягу к приятному/неприятному существованию не получится, но возненавидеть шанс имеется – а это уже что-то из шаблонных «ничего».

Звоню в дверь, прохожу степенно, уже держу в руках горячий чай в кружке, и наблюдаю за лицами двух помалкивающих мужчин, один из которых работает за ноутбуком, а второй изучает выбор моего наряда. У них тишина повисла гробовая, а я с собой принесла воздух с улицы, и вроде разбавляю и сцеживаю безразличность.

–А побольше выреза нет? – Тэхён облокачивает голову о ладонь, и улыбается не пошло. Ему нравятся всякого рода намёки, ведь они за собой не влекут горизонтальность, пока нет пробы прикосновений.

–И покороче. – Вставляет Чон, не отвлекаясь от работы пальцев, раздражая чваканьем клавиатуры. Вечно занятой и вечно язвительный, с какого-то рожна очутился в квартире Кима, если не живёт здесь время от времени. Может я чего и не знаю, и тройничок скрывает другие обстоятельства..

В полосатой кофте, «тельняшка» в народе, с длинными рукавами Тэ выглядит как всегда безупречно, вкупе с разбросанными на голове волосами, слегка влажными – по вечернему уютными, вымытыми, отдающими тем запахом ванили и шоколада, которым хвасталась блондинка. А Чонгук сверкает голыми коленями с собравшимися запредельно высоко шортами от закинутых под себя ног, и белой футболкой, нет-нет, да спадающей с одного плеча, неусидчивой материей.

–А что мне в этот вырез вставлять? – логично задаюсь вопросом статического первого размера, поднимая брови. Скрываю поход в магазин нижнего белья, с купленным ноликом, потому что зачастую так оно и есть.

–А.. ну да. – Воркует Тэхён, продолжая глазеть, невзирая на мои предупреждения о взятой кофте.

–Кухарочка, приготовь нам нямкать, – ехидности в голосе Гука хоть отбавляй, и я с нескрываемым изумлением обжигаю язык от неразбавленного кипятка. Никакой заботы.

–Вот ещё. – Фыркаю, повторяю за Чонгуком маневр согнутых ног под попой.

–Я голоден, и ждал твоих кулинарных подвигов. Что, зря? – Тэ вместе со стулом подходит к окну, и, размещая ступни на подоконнике, достаёт свеженькую пачку сигарет (каких именно – не увижу). Либо я в облаках летала, либо действительно за ним не чуяла никотиновую дымку. Когда это он начал..?

–Зря, конечно. – Отодвигаю горячую кружку, под пытливым взглядом Тэхёна, подрываюсь и ищу, что может быстро вариться. – В самом деле.. – бормочу себе под нос, якобы недовольная. Выказываю только то – что хочу показать. Но не обсуждаю, как любила готовить мелкому брату в шесть лет, потому что он ревел от выпавшего зуба. Где-то в добрых хижинах моей души, я люблю быть нужной, но никогда в этом не признаюсь.

Пошарив по кухонным шкафчикам, ставлю горячую воду в кастрюлю и завариваю три пачки рамёна, не особо напрягаясь с предпочтениями голодных парней.

Неожиданно чувствую касание к талии и щупанье тазовых косточек, стоя передом к плите.

–Ты сильно сбросила за последнее время.. – задумчиво произносит Чонгук, снова погружаясь в документы, а я убрала его неуёмную руку, ничего впрочем, толкового не отвечая.

–Будешь такой тощей, и родить не сможешь. – Я кашляю от слов Тэ, отмахиваясь обеими руками о таком наиглупейшем предположении. Второй усмехается, но ничего не добавляет, хотя представляю, что вертится у него на уме.

–Тогда беспокоиться не о чем. Я не стремлюсь заводить семью. – Помешиваю вермишель, и пытаюсь говорить без срывов, мне всё-таки неприятна эта тема, и жутка одновременно.

–Это ты пока так говоришь. Просто не встретила того самого. – Нравоучительно преподносит свою позицию Ким, выдыхая клубы дыма, жмуря глаза.

–Главное, чтобы тебе «та самая» наделала детишек. – Мужчина не опровергает и не соглашается, отворачивается от меня, ему по нраву смотреть из окна многоэтажки, чем спорить о приоритетах, которые давно расставлены по нишам. – Я создана, чтобы сделать этот мир красивым, – усмехаюсь выдуманной теории, ставлю кастрюлю на стол, и сразу наблюдаю последние дописанные очерки Чона и захлопывающуюся крышку «яблока».

–..и накормленным. – Шипя и недовольно собирая палочками падающую лапшу, первым набросился Чонгук, а затем в войну металлической утварью вступил Тэ, от которого веяло ароматом вишни.

Осев на стул, где только что находился Тэхён, забираю кружку с чаем, наедаясь видом «сытых». С выбором диеты у меня были проблемы, это точно. Я не из вербовщиц-анорексичек с плоским задом, просто предпочитаю голод, всякой запаре. Что толку в соблюдении режима, когда этот режим растворяется в часовых полюсах?

Отложив палочки, как по щелчку Тэ с Чонгуком перевели на меня взор, готовые броситься в погоне. Я как ошпаренная вскакиваю и бегу в ванну, чтобы запереть за собой дверь, потому что чего-то затушевалась. Громкий топот позади сопровождается тэхёновым возгласом «я сверху», пока Гук первый ловит мой локоть, и вогружает на плечо, ударяя по попе ладонью, недовольно укает, потому что щупать особо нечего. Но вообще радуется навыкам охотника, выпущенного на свободу.

–Глупо-глупо-глупо, – напевает блондин, вместе со мной опускаясь на одеяло, даже не потрудившееся быть заправленным хозяином Ким Тэхёном. – Бежать отсюда..

–Нет. Нет, подожди.. – пинаюсь коленками и тычу руками в грудь, укладывая габаритных «малышей» вдоль постели, растолкав тела и сев посерединке по-турецки. – Не так надо.

–Снова неправильно? – смеющийся Чонгук, пока смирно ждёт моих новых уроков, а я просто боюсь, что влезла по собственной дури, и стушевалась в последний момент, поэтому выворачиваюсь чепухой. Ладно, целоваться он не любит, но орудовать своим достоинством бежит непременно.

Я беру по руке у каждого и тыльной стороной прижимаю к своим щекам, на ходу придумывая истории.

–Как лялек буду усыплять. – Тэхён посмеивается, поудобнее облокачивается на подушку, и с сомнением позволяет себя отвлечь.

–Одними песенками не отделаешься. – Сомнительная идея, но я попробую.

Я целую в щёчку (благопристойно) сначала Гука, Потом Тэхёна, и покачиваю их руки, закрывая глаза.

–Буду петь.. – замираю, и смущаюсь. – Как певица, конечно. Как звезда. – В продолжение о том, что я создана светить красотой и талантами.

–Ни в одном глазу, Хуан. Постарайся уж. – Закусывая губу, издевается Чон. Он не знает, но я всё-таки учу их правильно спать – не только ж трахаться, как кролики. К тому же все мужики – дети, резонно, что их надо у груди качать, слюню подтирать и в рот смотреть, пока они наедаются за десятерых.

–Снова начинается дождь...

Падает мне на голову, словно память.

Падает мне на голову, как новые эмоции. – Заевшая пластинка.

Чонгук блаженно растягивается и прикрывает веки. Наверно, ему нравятся песни, и он мычит мотив, вроде зная, или делая вид. Ким в противовес смотрит глубоко, неотрывно, его колечко на большом пальце царапает мне кожу, но я не попрошу его снять – оно приводит меня в чувства. Охлаждает разгорячённую выразительность слов.

–Я хочу пойти навстречу ветру,

Хочу, чтобы мы общались, как влюблённые.

До колыбельной не дотягивает, ну и пусть. От этой песни мне странным образом хочется плакать (или как раз не странным). Внутри пустота зияющая, дождь здесь не причём. Причём все, кто его не любит – это правила моей игры.

–Говори со мной, как с любовником!

Гуляй со мной, как с любовником!

Говори со мной, как с любовником!

Хочу, чтобы мы целовались, как влюблённые.

Мой коверканный язык звучит более-менее прилично, и даже если меня пристыдят, я краснеть не стану – каяться не в чем.

–Я хочу окунуться в твой океан. И, даже если этот дождь не прекратится, мы будем шагать, пока не выйдет солнце.

Злюсь на себя и своё безрассудство. Пускать нюни сейчас высшая степень ненормальности. Поэтому я касаюсь губами мужских запястий, неважно вообще, чьих и в каком порядке, как на меня посмотрят.

–И встретим его громким "Прощай, дождь!" – шепчу уже под конец, потому что до нервного тика обожаю последние строчки. – «Прощай, прощай, прощай, дождь!»

Тэхён поднимается, и высвобождает конечность от моих крепких зажимок, – он больше не совладает с разумом – чтобы забрать меня за талию в своё пространство, где всё ещё витает вишня, шоколад.. сносит крышу от не сочетания, разбросана суть. А вишнёвые сигареты обычно женские, обычно лёгкие, обычно – забранные у своей "любимой девушки"?

–А я всё равно сверху, – невыносимо горько шепчет Ким, кусая меня за шею, и носом вычерчивает ключицы. Выводит контуры талии, перебирая длинными пальцами распущенные только мешающие волосы (но так положено), словно имел бесплатный пропуск в Лувр, и ночами скрёб мировые отточенные скульптуры, изучая ловкость хрупкого воска под глиняным слоем.

Чонгук подобравшийся сзади, уже поднимает мои руки, стягивая сарафан через голову, намеренно медленно и затяжно проводя вдоль всей кожи, растягивая удовольствие своего нетерпения, а я его ощущала твёрдо.

–От таких колыбельных только раздеваться.. – Тэхён сумбурно мямлит, я его различаю мутно, пока блондин опускает руки мне на грудь, поглаживая взбухшие соски – я не могу усидеть на месте, из стороны в сторону изворачиваюсь, изнывая в агонии, прижимаемая руками брюнета. Он надёжно держит за ляжки, но мне всё равно плохо с дыханием и определением реальности. Мне так много этой ласки, много возбуждения, я с ней попросту не справляюсь – я так не умею. Но благодарна, что на меня сильно не наседают, задают умеренный темп, под который я в силах подстроиться.

–..и целоваться, как влюбленные. Да, Хуан? – Гук понял, догадался, откуда я подкрепилась знаниями. Тэ тем временем впивается поцелуем, всем видом показывает, что соскучился по близости, что поскорее хочет оказаться внутри, потому что так подсказывает желание, и не потому, что вся эта абсурдность может плохо закончиться. Не-ет. К такому исходу прихожу только я, и то, в поисках переизбранных приоритетов.

Да, Чонгук, ты прав. Целоваться, как влюбленные – это правильно, даже если ты дурак. Все мы. Безрассудные идиоты. Чтобы искупить свои грехи, у нас остаётся последнее прибежище – притвориться в любви, в которой не обязательно быть правым и виноватым, когда перегорит интерес.

Ночью я проснулась от звонка телефона, причём своего. Пока расталкивалась, мобильный затренькал дважды, и надрывно так, слишком раздражающе для не отошедшего ото сна мозга. Блондин поворочался и недовольно выпустил с нагретого места, пока я, покачиваясь, раздирала глаза, чтобы не грохнуться в кровати, не разобравшись в кромешной темноте, где земля и небо.

Поёжившись от отсутствия одежды, наспех накинула тэхёнову кофту, успев нажать на зелёную трубку. Между прочим, стоять на ногах тоже было больно, поэтому я тихо ругалась матами, пеняя, сами знает кого.

–Алло, Хуан? Это мама.. – настороженно поприветствовала женщина. Совесть в ней наверно где-то бултыхалась, на донышке, пару капель, раз предполагала, что я не захочу разговаривать.

–Да, слушаю. – Нащупав пуфик, я аккуратно опустилась на него, с закрытыми глазами опять засыпая.

–Прости, что разбудила. Мне Хэсон звонил, ему родители сказали.. – после ненавистного имени бывшего парня, почувствовала большее призрение к матери – по утрам я всегда особенно злая, даже если позже буду вести себя иначе, – что твой папа вчера умер, Хуан. Сообщить было никак..

–Ч..что? – мне естественно показалось, что я ослышалась, но сонливость как рукой сняло. Что там тот говнюк наговорил моей матери.. Какой умер.. Кто?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю