Текст книги "Топить печаль в бушующем пламени (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 122 страниц)

Глава 97

Как это может быть больно, избалованный ты дух

Все случилось слишком быстро. Чешуйка взорвалась, не потревожив ни приборов, ни датчиков. Сияющая волна хлынула во все стороны, и никто из тех, кто находился поблизости, не успел среагировать.

Никто, кроме Шэн Линъюаня.

Шэн Линъюань точно знал, сколько времени его взор был обращен на Сюань Цзи. В два раза дольше, чем на других. И хотя долго смотреть на кого-либо было невежливо, они все еще считались «старыми друзьями». Поэтому поступи он иначе, это, наоборот, показалось бы странным.

Однако они до сих пор были связаны божественным сознанием. Шэн Линъюань и огненная бездна делили одно происхождение. Даже если он пытался скрыть свое присутствие, его аура была такой же, как и у Чиаюнь. Сюань Цзи был связан с Чиюань. Но за три тысячи лет существования этой связи, он привык к ней и больше не обращал на нее никакого внимания. Потому Шэн Линъюань мог «подглядывать» за ним сколько угодно, и никто не смог бы его заметить.

Шэн Линъюань сорвался с места почти одновременно со вспышкой, и его рука оказалась между сиянием и Сюань Цзи.

Коснувшись пламени, он испытал сильное потрясение. Демон небес был частью этого мира и подчинялся его правилам. И, пусть мир постоянно пытался избавиться от него, но Его Величество всегда был ближе всех к пониманию его «законов». Их мощь смешалась с огнем, едва не втянув Шэн Линъюаня в самое сердце бури. Этого оказалось достаточно, чтобы он в полной мере осознал силу самого безжалостного и неумолимого явления из всех... Течения времени.

Время вокруг него понеслось по кругу. В попытке защитить Сюань Цзи, Шэн Линъюань, не колеблясь, стиснул его в объятиях. Демон небес сдавленно вздохнул, и «вторая половина Чиюань» провалилась в бесконечный водоворот. Казалось, что плоть и кровь Шэн Линъюаня рассыпались в прах, обратились в крошечные частицы. Пурпурный дворец рухнул¹. Высоко в облаках послышался гул, и небо расчертившая огромная молния. Молния угодила в разрытую могилу, и землю сотряс оглушительный гул. Все, что находилось внизу, будь то охранявшие сокровищницу древние доспехи, державшие в руках тяжелое оружие, или покрывавшие стены жертвенные письмена, испарилось без следа.

¹  紫府 (zǐfǔ) – пурпурный дворец (обр. в знач.: обитель бессмертных, небеса). Кроме того, так называют точку, расположенную в верхнем даньтяне (жизненно важной области организма, местом сосредоточения Ци), т. е. над переносицей, между бровями. 

Стоявший у входа Янь Цюшань внезапно вздрогнул. Подхватив Чжичуня на руки, мужчина спрятал его в своих объятиях. Сразу после этого он шагнул вперед и, наплевав на субординацию, схватил директора Хуана и толкнул его в руки коллег:

– Прочь отсюда, сейчас же! Скажите всем отступить!

Командир Янь среагировал мгновенно. Стоило им эвакуироваться, как гробницу площадью в треть му² осветила чудовищная вспышка. Ослепительное сияние золотых звезд³ потрясло всех присутствующих, от благоговейного страха их волосы встали дыбом.

² 亩 (mǔ) – му (мера земельной площади, равная 60 квадратным чжан, что соответствует 667 кв. метров).

³ 满眼金星 (mǎnyǎnjīnxīng) – поэтичное описание головокружения и замешательства. 

Люди из класса металла больше всего на свете боялись грозы, но Янь Цюшань самоотверженно прикрывал отступление. Маленькая деревянная куколка в его руках заметно дрожала. Чжичунь изо всех сил старался выбраться из чужой хватки.

– Что ты делаешь... – сердито произнес Янь Цюшань.

Чжичунь поспешно протянул ему детектор аномальной энергии. Увидев показатели на экране, Янь Цюшань тут же изменился в лице. Он едва не задохнулся от изумления. Прибор молчал. Все указывало на то, что аномальная активность в окружавшей их области резко снизилась.

Гроза продолжалась несколько минут, и зимний воздух наполнился запахом озона. Янь Цюшань в спешке увел людей на пятьдесят метров от входа, с ним остались лишь несколько оперативников «Фэншэнь». Никто не осмеливался действовать опрометчиво. После того, как гроза утихла, оперативникам потребовалось двадцать минут, чтобы покинуть подземный проход.

Ван Цзэ, пошатываясь, выбрался на поверхность. Он выглядел так, будто увидел призрака. Никто не мог сказать, что на самом деле произошло. Таинственный старший, некогда пригвоздивший Бедствие к раковине, неожиданно для всех пришел на помощь Сюань Цзи.

– Хорошо, сперва запечатайте вход, – бессвязно пробормотал Сяо Чжэн. – Уходим отсюда... Отступаем...

– Все уже закончилось, – отозвался Янь Цюшань, крепко сжав его плечо. Но Сяо Чжэн дрожал, как опавший лист, и его взгляд беспорядочно блуждал по сторонам.

– Что с тобой? – потрясенно спросил командир Янь.

Сяо Чжэн открыл было рот, но его мышцы свело судорогой, и он едва не прикусил язык. Стук его зубов был слышен в пределах нескольких метров.

Янь Цюшань обернулся и крикнул:

– Где медицинская бригада?!

Медики были наготове. Подскочив к оперативникам, они принялись грузить людей в машины скорой помощи. Они проверили всех по нескольку раз, но, в конце концов, так ничего и не нашли.

– Испуг? – снисходительно осведомился Янь Цюшань, его лицо по-прежнему ничего не выражало. Но стоило ему услышать диагноз, и его брови чуть не уползли на затылок. Мужчина растерянно посмотрела на врача, а затем перевел взгляд на стоявших неподалеку коллег. Среди них были Сяо Чжэн, Ван Цзэ и целая толпа оперативников, что каждый день прикалывали головы к поясам⁴, не говоря уже о директоре Сюане и том жутком таинственном человеке.

⁴ Сокращение от идиомы 脑袋液在裤腰带上 (nǎodai yè zài kù yāodài shàng), что буквально означает готовность пожертвовать собой в любой момент. 

– Невозможно. Что их так напугало?

Врач медицинской бригады покачал головой.

– Люди из класса духовной энергии проверяли их на наличие ментальных травм? – спросил Янь Цюшань. – Может быть, виной всему их оборудование? Среди этих всех этих приборов немало тех, что напрямую воздействуют на психику, порождая страх...

Но сказав это, он тут же почувствовал, что был неправ. Ведь Гу Юэси, выросшая в духовной темнице, не утратив при этом рассудка, была невосприимчива к разного рода психологическим атакам и ни за что бы не угодила в подобную ловушку. Но если под землей таилось что-то похуже миазмов внутреннего демона, почему тень не воспользовалась этим?

– Командир! Командир Янь! – крепко сжимая что-то в руках, один из врачей в спешке подбежал к Янь Цюшаню. – Взгляните на это. Это было у капитана Чжао.

Стоило Янь Цюшаню увидеть этот предмет, как его зрачки сузились. В ладонях  врача лежал секундомер Чжан Чжао. Его металлический корпус сильно деформировался. Казалось, что он расплавился, а потом что-то с силой растянуло его в стороны.

Этот «секундомер» всегда был особенным. Даже сотрудники научно-исследовательского института не смогли изучить его. Внешнее кольцо было сделано из неизвестного металла. Долгие годы сильнейшие из представителей металлического класса пытались установить с ним контакт, но никто из них, включая самого Янь Цюшаня, так и не смог этого сделать. Секундомер нельзя было потерять или одолжить. Чжан Чжао был единственный, кто мог его использовать. Казалось, эта штука была частью его тела.

– Кроме того, только что капитан Гу кое-что сказала мне и моим коллегам, но никто из нас не смог ее понять. Когда мы спросили ее, что это значит, она больше не проронила ни слова, – понизив голос, продолжил врач.

– Что она сказала?

– Кажется… там было что-то про «время».

Сюань Цзи перенес Шэн Линъюаня в машину скорой помощи и, покачав головой, отказался от осмотра и лекарств. Когда один из врачей подошел к нему, намереваясь забрать Шэн Линъюаня, Сюань Цзи выставил вперед руку и процедил сквозь зубы только одно слово:

– Нет.

– Но ведь его нужно осмотреть? Мы должны исключить наличие ментальных травм или чего-то подобного, – пояснил врач.

Сюань Цзи открыл рот и замер. За пять юаней он мог заговорить кого угодно, но сейчас он выглядел так, будто напрочь позабыл все слова. После долгого замешательства он, наконец, выпалил еще одно короткое «нет». Нелегко было, оставаясь вежливым, донести до окружающих то, что он «хотел бы немного помолчать».

– Будь по-вашему, пейджер лежит слева от вас. Если почувствуете себя плохо, сообщите нам, – врачи переглянулись, заподозрив, что директор Сюань, вероятно, повредил центр Брока*, и, оставив рядом с ним лечебные наушники, созданными специалистами из класса духовной энергии, тихо удалились.

*Примечание автора: Речевой центр Брока – обеспечивает моторную организацию речи и речедвигательных органов. Проще говоря, центр Брока ответственен за воспроизведение речи, при его повреждении возникает так называемая афазия Брока (анартрический синдром), характеризующаяся невозможностью объединения отдельных речевых движений в единый акт. Т.е. нарушением речи, как высшей психической функции, вызванным поражением коры головного мозга. Будьте осторожны и берегите себя.

Когда голоса, наконец, отдалились, Сюань Цзи глубоко вздохнул. Расслабившись, юноша почувствовал легкую дрожь в мышцах.

В той странной чешуйке оказался заключен небольшой отрезок времени. Конечно, это было не само «время». Если бы его можно было визуализировать, то, не только богам, демонам и духам, но даже Вселенной, вероятно, пришлось бы пережить еще один Большой взрыв.

Однако несмотря на это, все присутствующие, похоже, заработали коллективную афазию.

Наблюдение с близкого расстояния за миниатюрной копией Большого взрыва для смертных было сродни коллапсу. Сила его воздействия во многом превышала предел человеческих возможностей. Как если бы сознание крохотного насекомого внезапно расширилось до размеров вечности. Трудно было описать тот страх, что испытывал человек, ощущая, как его душа растворяется в «бесконечности».

В тот момент даже Шэн Линъюань почувствовал себя неважно. Со стороны он казался невредимым, но на деле его тело было разорвано на части и вновь собрано воедино. Вот только скорость, с которой все это произошло, была слишком высока, чтобы другие могли хоть что-нибудь заметить. На нем не было ни царапины, но разрушенное море знаний восстанавливалось очень медленно. Шэн Линъюань был нем, конечности не слушались его, и он почти ничего не чувствовал. К счастью, нить божественного сознания, связывавшая его с Сюань Цзи, не оборвалась. Зная, что юноша в целости и сохранности, Его Величество спокойно погрузился в созерцание и стал ждать, когда кипевшая внутри него темная энергия восстановит море знаний. Угодив под влияние того, что было заключено в чешуйке, он смог уловить момент столкновения времени и пространства. Но все это было так стремительно. Теперь он должен был подождать, пока море знаний не восстановится, и тогда можно было бы вновь пережить этот момент.

– Лин… Линъюань.

Похоже, Сюань Цзи звал его. Лежавший с закрытыми глазами Шэн Линъюань внезапно вздрогнул. Не в силах произнести ни слова, он сосредоточился и прислушался. Он различил, как Сюань Цзи, запинаясь, пробормотал несколько слов... но так ничего и не понял.

Шэн Линъюань нахмурился.

Но Сюань Цзи, похоже, не желал ждать. Будучи на редкость нетерпеливым, он постоянно запинался. Казалось, в его речи смешались северный и южный диалекты. Будто студент, изучавший иностранный язык, он постоянно сбивался и вынужден был повторять все то же самое, но гораздо медленнее. Однако уже через пять-шесть минут Сюань Цзи внезапно заговорил на изящном языке. Шэн Линъюань слышал, как он читал «Спрашивать о сокровенном» – первую главу из книги практик, которым обучал его Дань Ли, когда они были детьми.

Зачитывая знакомые строчки, Сюань Цзи сам задавал вопросы и сам же на них отвечал, полностью копируя диалог, произошедший когда-то между Его Высочеством и Дань Ли.

Шэн Линъюань чувствовал, словно кто-то с осторожностью потянул за ниточку, так легко и мягко, что он едва не поверил, будто к нему вернулось сердце.

Вдруг, выговор Сюань Цзи изменился, отдаленно напоминая смесь множества малоизвестных наречий. Прислушавшись, Шэн Линъюань, наконец, понял, что происходит. Сюань Цзи  был тем, кто прожил на свете тысячи лет, тем, кто собственноручно подавил тьму. Законы времени и пространства никак не повлияли на его разум. Он не только помнил о том, как менялся китайский язык, но и знал несколько слов из диалектов других кланов и регионов. Но окунувшись в творившийся вокруг хаос, он, похоже, позабыл все, что узнал за столько лет.

Краем уха слушая его болтовню, Шэн Линъюань вновь сосредоточился на море знаний. Теперь оно казалось ему таким же, как в детстве. Пока он самоотверженно занимался самосовершенствованием, Сяо Цзи ошивался рядом и постоянно болтал, пытаясь привлечь его внимание призывами поиграть.

Три тысячи лет спустя его сокровенная мечта, о которой он так долго боялся вспоминать, наконец, исполнилась.

Охваченное темной энергией море знаний постепенно успокаивалось, повинуясь голосу Сюань Цзи. Его речи были ласковыми, и процесс пошел намного быстрее. Рассыпавшаяся на части память о том, что Шэн Линъюань успел увидеть, прикоснувшись к чешуйке, наконец, собралась воедино.

Он удивленно вскинул брови. Рев, раздававшийся среди хаоса времени и пространства, на самом деле оказался шумом волн. И среди всего этого рокота звучала песня.

Русалочья песня?

Всецело сосредоточившись на этой мелодии, Шэн Линъюань с трудом различия слова.

Что?... «Хвала»?... Тогда что такое «водная гладь»? В русалочьем языке «небо» и «водная гладь» – одно и то же.

«Драгоценный камень»... «Белый»... «Белый драгоценный камень»? Похоже на нефрит.

Затем было что-то про «великолепие», но слова песни звучали слишком неразборчиво, чтобы он мог их разобрать.

Раз за разом прокручивая в памяти мелодию, услышанную в шуме волн, Шэн Линъюань внезапно набрел на мысль. Подождите-ка! «Небо», «белый драгоценный камень» и «великолепный». Все это, будто части древней легенды…

– Линъюань, ты делаешь мне больно, – Сюань Цзи наконец-то перешел на современный китайский язык. Эти слова прозвучали так внезапно, что Шэн Линъюань отвлекся. Он обнаружил, что крепко сжал пальцами правую руку Сюань Цзи. Должно быть, он не рассчитал силы, когда пытался оттащить этого глупца, а после потерял сознание и так и не отпустил его.

Этот мальчишка… На виду у всех он притворялся порядочным молодым человеком, обращаясь к владыке людей исключительно «Ваше Величество», а за спиной бормотал «Линъюань». Словно обиженный ребенок.

«Тебе придется немного потерпеть, – мысленно улыбнувшись, ответил Шэн Линъюань, обращаясь в море знаний, – как это может быть больно, избалованный ты дух».

Разумеется, Сюань Цзи не слышал его слов и продолжал бороться.

Надежда подобна ядовитому семени. Стоит ей найти брешь, как она тут же погрузится в нее, пустит корни и прорастет.

Сюань Цзи изо всех сил старался собраться с мыслями, но раз за разом терпел неудачу. Злобный внутренний голос шептал ему: «Это реакция на стресс. Она не может врать. Видишь, он пытался защитить тебя несмотря ни на что».

Сюань Цзи с силой ущипнул себя на бедро и как заядлый спорщик, принялся препираться сам с собой: «Нет, я тут совершенно не при чем. Во мне последняя кость Чжу-Цюэ. Меня ведь невозможно заменить, верно? Все это только ради... Ради общего блага».

Голос, что соблазнял его, раздался вновь: «Он стоял в трех шагах от тебя. Почему другие не отреагировали? Почему только он подоспел первым? Должно быть, он все это время наблюдал за тобой».

Сюань Цзи оскалился и разжал пальцы, потерев грозящий стать фиолетовым синяк на ноге: «Чушь, Его Величество знает законы небес, он на редкость проницателен. За всю свою жизнь он вырезал больше людей, чем спасли наши оперативники. Что странного в том, что он среагировал быстрее остальных?»

«Если все это только ради общего блага, почему же он тогда потерял сознание, но до сих пор не отпустил твою руку? По-моему, он наблюдал за тобой, и ты сам позволил ему схватить себя».

«Он мог просто забыть отпустить меня. Или виной всему мышечный спазм. Су… судороги?»

«Ох... когда-то давно он истязал свое сердце, жертвуя кровь плавильной печи. Он столько раз ломал свой клинок, и все это было только ради тебя».

Кто не учился во втором классе средней школы? Один из учеников сбежал из дома, потому что мать порвала его плакат... В те времена Его Величеству было очень тяжело справиться с собой, должно быть, дворцовые чиновники вынудили его.

«Но он никогда в жизни не был женат!»

Внезапно, Сюань Цзи вновь обрел способность дышать.

«Когда сломался меч демона небес, он был еще молод. Но в тот год, когда он прыгнул в Чиюань, его молодость уже прошла. Ты помнишь тот день? Он снял с себя корону и нефритовый кулон, а императорскую печать бросил оставшемуся рядом слуге. Он был совсем один... У него не было ничего, кроме проржавевших осколков клинка».

Сюань Цзи не мог пошевелиться. Дрожа как лист на ветру, он с трудом приподнял веки, словно они весили несколько тонн. Его взгляд упал на лицо Шэн Линъюаня, и в горле тут же пересохло.

Внутренний демон в его голове продолжал настаивать: «Хочешь попробовать?»

Попробуй.

Неужели ты не осмелишься? Неужели ты никогда не делал этого раньше? Тогда, на шестой год Цичжэн, что ты сделал?

Знать осталась в прошлом, но даже теперь, в эту эпоху, ты все еще боишься оскорбить их?

Что произойдет, если ты сделаешь это?

В любом случае, это последняя из куриных костей... Ой, то есть, костей Чжу-Цюэ. Расколов ее, ты увидишь, почему он обменял их на Чиюань.

Помнишь, что случилось в подводной гробнице?

Стоило Сюань Цзи вспомнить то, что произошло в гробнице Вэй Юя, как у него тут же перехватило дыхание, и сердце бешено забилось в груди.

Там, в подводных руинах, Его Величество сотворил себе ледяной гроб, оставшись один на один с морем. Тогда Сюань Цзи ворвался к нему и разбил лед. Он думал, что получит удар, сравнимый с ударом меча, но к его удивлению, скованная холодом кровожадная темная энергия рассеялась без следа. Казалось, эта тьма узнала его.

Словно зачарованный, Сюань Цзи склонил голову и, шаг за шагом, приблизился к Шэн Линъюаню. Но стоило ему коснуться этих холодных и мягких губ, как в его голове завертелись мысли:

«Проснись и ударь меня, – взмолился юноша. – Ударь меня, пронзи меня своим взглядом…»

Это позволило ему избавиться от внутреннего демона.

Но в этот раз «удача» покинула Сюань Цзи. Шэн Линъюань не «просыпался», как бы ему не хотелось. Углубив поцелуй, Сюань Цзи разжал челюсти Его Величества, и напряженные мышцы Шэн Линъюаня немного расслабились. Сила, с которой он сжимал чужую руку, исчезла.

Но он все равно не отпустил Сюань Цзи.

Заключенный в клетку своего неподвижного тела, Его Величество, все это время изучавший русалочий язык, был ошеломлен. Поднявшееся в море знаний цунами почти сразу же успокоилось.

Глава 98

Как долго может продержаться союз меча и человека?

До того, как Шэн Линъюань избавился от сердца, он изо всех сил старался справиться с охватившей его тоской, каждый раз придумывая для этого все новые и новые способы.

Он хотел оттолкнуть от себя это чувство, стать холодным, как лед, но, в конце концов, вынужден был сдаться. Ведь дух меча не был обычным человеком. Кто знает, сколько лет потребовалось бы ему на то, чтобы обрести собственное тело. А до того момента он оставался единственным живым существом в мире, с которым Сяо Цзи мог бы поговорить. Если бы Его Величество пошел на поводу у собственного эгоизма и намеренно отдалился от него, что тогда было бы с Сяо Цзи?

Каждый день ему приходилось «закалять свой разум», ограждая духа меча от ненужных мыслей. Но стоило ему успокоиться, как он вновь выстраивал вокруг себя множество иллюзий.

Его Величество всегда любил духа меча, и лишь в этих иллюзиях он мог быть счастливым. Но за счастьем всегда следовала печаль. У Сяо Цзи была поистине дурная репутация, как у тех соблазнительных красавиц¹, что покоряли целые государства. Тысячи людей указывали на него пальцем², но, в конце концов Шэн Линъюань ослабел и умер, лишившись всех своих чувств. В другой иллюзии дух меча обрел собственное тело. Это был изящный и талантливый юноша, но, к сожалению, к тому моменту Его Величество уже состарился³, как и любой смертный. Его юношеская любовь грозилась сгнить вместе с его дряхлым телом. В глазах духа меча он видел лишь отвращение. Следующая иллюзия показала Его Величеству, что дух меча навсегда остался в его сердце. Он прожил рядом с императором всю жизнь. Но как долго может продержаться союз меча и человека? В конце концов, смерть разделила их, и хорошие деньки прошлого превратились в острый клинок, соскребающий плоть с костей.

¹ 妖姬 (yāojī) – красавица (особенно об обольстительной служанке или наложнице).

² 千夫所指 (qiānfūsuǒzhǐ) – букв. тысячи людей тычут пальцем (объект всеобщего осуждения).

³  鹤发鸡皮 (hèfàjīpí) – куриная кожа и журавлиные волосы (обр. в знач.: престарелый, древний, в глубокой старости).

Одним словом, в своих мыслях он прошел великое множество развилок, и ни одна из них не закончилась хорошо.

Еще в юности Шэн Линъюань заточил себя в темницу, раз за разом разбивая свое сердце на куски. А спустя тысячи дней и ночей, дух меча, наконец, покинул его позвоночник и с радостью отправился исследовать мир. Это чувство было для него в новинку, он никак не мог насытиться им. Заняв позицию «отца и брата», Шэн Линъюань собственноручно выкопал себе могилу глубиной в три тысячи чи. У него попросту не было другого выхода.

Некоторое время спустя он уже с легкостью обсуждал с Дань Ли возможность политического брака, не опасаясь, что Сяо Цзи может их услышать. Или же в шутку просил Вэй Юня разыскать для него дух медного молота и сделать из него невесту для меча демона небес. Шэн Линъюань искренне надеялся когда-нибудь избавиться от привязанности к духу меча.

Духу меча никогда не нравилось имя «Тун», выгравированное на его лезвии. Оно не казалось ему внушительным. И именно поэтому Шэн Линъюань планировал даровать его своему первенцу, чтобы навсегда остаться отцом человека по имени «Тун».

Но…

Но…

Поднявшийся вверх черный туман прошел сквозь пустую грудь Шэн Линъюаня, так и не найдя себе пристанища. Ему только и оставалось, что бесцельно блуждать по телу Его Величества. Тумана становилось все больше и больше, пока этот сгусток не превратился в невыносимое бремя и едва не хлынул из семи отверстий. Шэн Линъюаню показалось, что он прослезился.

К счастью, это было не так.

В ту ночь даже принявшим успокоительное оперативника снились кошмары. Взяв наушники, созданные представителями класса духовной энергии, Сюань Цзи включил расслабляющую музыку и выкрутил громкость на максимум. Но растущее в груди беспокойство не исчезло, и юноше пришлось сдаться.

Мимолетное возбуждение прошло, и теперь в его голове воцарилась абсолютная пустота. Он чувствовал себя отъявленным негодяем.

Даже если демон небес пожелал остаться безжалостным, его сердце все еще жило в теле Сюань Цзи... Причем, буквально. И пусть в этой жизни им не суждено было засыпать в одной постели, они все еще могли разделить одну на двоих могилу. Один из них был «Хранителем огня», а другой «ожившей бездной». Шэн Линъюань в любом случае окажется у него в руках. Чего ему бояться? Стоит только пожелать, а шанс обязательно появится.

Но стоило Его Величеству открыть глаза, как чистота сердечных сокращений этого целеустремленного юноши взлетела до ста восьмидесяти ударов в минуту. Спина Сюань Цзи тут же покрылась холодным потом, а сердце испуганно замерло в груди. Он не смел произнести ни слова, но их и без того окружала многообещающая тишина.

К счастью, открыв глаза, Шэн Линъюань «ничего не заподозрил».

– Почему у тебя на лбу горит тотем? – сказал он. – Мы видели лишь крохотный отрезок времени, ничего серьезного.

Разум Сюань Цзи окончательно отключился, предоставив всю власть языку.

– Я пытаюсь отогнать зло своей красотой. Не мешай мне, – выпалил Сюань Цзи.

Шэн Линъюань послушно замолчал.

В машине скорой помощи вновь повисла странная тишина. Очнувшись, Сюань Цзи, наконец, понял, с кем разговаривает и опустил взгляд в пол, не желая лезть на рожон.

Но так уж повелось, что в период ухаживаний все птицы стремились продемонстрировать партнеру свое оперение. Сюань Цзи так разнервничался, что у него вспотела шея, а горящий в центре лба тотем постепенно становился все ярче и ярче. Его сверхъестественная красота оттеняла лицо юноши. Это было поистине впечатляющее зрелище.

Какое-то время Шэн Линъюань молча смотрел на Сюань Цзи. Сказать по правде, человек перед ним казался ослепительнее, чем десять тысяч образов, которые он когда-то себе представлял... Юный император никогда не отличался богатым воображением, однако, внешность не имела для него никакого значения. Каким бы прекрасным не виделся ему Сяо Цзи, он все равно ему нравился. И каким бы уродливым он ни оказался, он был единственным, кого Его Величество хотел держать в своем сердце.

Ему на грудь обрушилась вся тяжесть горы Тайшань, но на губах, похоже, покачивалось лишь легкое перышко. Шэн Линъюань небрежно произнес:

– О, а ты⁴ весьма красив. Один твой вид может успокоить пламя Чиюань. Но не стоит опускаться до того, чтобы подбирать рассыпавшуюся чешую. Пойдем, позволь мне снова спуститься под землю, может, на этот раз мне улыбнется удача.

⁴ 卿 (qīng) – ты; дорогой (фамильярное обращение в разговоре, напр. между мужем и женой).

У Сюань Цзи не было времени спрашивать об этой «удаче». Услышав шум, следивший за покоем директор Хуан немедленно собрал вокруг себя толпу людей.

– Их будет вполне достаточно, – отозвался Шэн Линъюань, кивнув в сторону директора Хуана. – В любом случае, внизу сейчас безопасно.

Директор Хуан поспешно спросил:

– Что ты имеешь в виду? Уровень аномальной энергии вокруг заметно снизился. Это как-то связано с гробницей?

– Многие создания, состоявшие в подразделении Цинпин, были долгожителями. Но у всего есть как светлая, так и темная сторона. Некоторые из них питаются плотью и кровью. Если потревожишь их, они непременно нападут. Однако прокатившийся по гробнице взрыв уничтожил все, что пряталось под землей. Сейчас в сокровищнице спокойно. Вы можете забрать и спрятать то, что необходимо запечатать, чтобы в будущем не тратить силы на долгие объяснения.

– Что произошло внизу? –  вновь спросил директор Хуан.

– Вы когда-нибудь слышали о «Небесном нефритовом дворце»? – осведомился Шэн Линъюань.

Всем известно, что гаошаньский дворец называли «Белым нефритовым дворцом». Когда-то он стоял на острове Гаолин, в самом сердце Восточного моря. Ныне это место принадлежало провинции Ючжоу. Когда Вэй Юй был запечатан, дворец разрушили войны Его Величества. А тысячи лет спустя, из-за сдвигов титанических плит, это место погрузилось на дно, и память о нем превратилась в прах.

Но что за «Небесный нефритовый дворец»? Название звучало в лучших традициях телефонных мошенников.

Даже Сюань Цзи был сбит с толку.

– Это имеет какое-то отношение к Вэй Юю?

– Нет, к Вэй Юю это не имеет никакого отношения, но это связано с происхождением клана гаошань. Это долгая история, – отозвался Шэн Линъюань. – Гаошаньцы больше всего походили на людей. Продолжительности их жизни, привычки и рацион ничем не отличались от человеческих, кроме того, их клан славился своими ремесленниками. И пусть раньше между населявшими этот мир расами часто возникали споры, гаошаньцы никогда ни с кем открыто не враждовали. Более того, они все были очень красивыми…

Осознав, что словом «красивый» Шэн Линъюань описывал всех подряд, Сюань Цзи изменился в лице. Только что услышав это в свой адрес, он решил, что «красота» была скорее оскорблением, нежели комплиментом, и всерьез задумался о расовой дискриминации гаошаньцев.

– Тысячи лет гаошаньцы жили бок о бок с людьми, но редко когда люди вступали в браки с представителями их клана, – говоря это, Шэн Линъюань выглядел так, будто вел за собой толпу невежественных зевак. – До того, как страну захлестнуло пламя Великой битвы, десятки тысяч беженцев нашли убежище на юге. На Гаолине они вынуждены были зарабатывать на жизнь черным трудом, и гаошаньцы воздавали каждому по потребностям. Двадцать долгих лет я ничего о них не слышал. Но, говорят, в те дни доля полукровок, рожденных от союза человека и гаошаньца была намного ниже, чем от союза человека и демона.

– Это из-за религиозных убеждений? – спросил директор Хуан.

Но Шэн Линъюань покачал головой.

– Гаошаньцы всегда были корыстолюбивы. Они держали рабов за домашний скот, убивали их и создавали инструментальных духов. Разве могли такие как они верить в духов и богов?

– Тогда почему? – продолжал допытываться директор Хуан.

В мире, где различные кланы и расы не ограничивали себя рамками репродуктивной изоляции и религиозных убеждений, «соседи», до того никак не мешавшие друг другу⁵, быстро смешивались между собой. Особенно в сельскохозяйственную эпоху, когда у ремесленников было намного больше шансов выжить.

⁵ 井水不犯河水 (jǐngshuǐbùfànhéshuǐ) – колодезная вода речной не помеха (обр. в знач.: один другому не помеха, не мешать друг другу, не касаться друг друга, жить отдельной жизнью).

– Потому что в древности ходили слухи, что гаошаньцы были грешниками.

Так, за разговорами, они снова подошли ко входу в сокровищницу. Кто-то из оперативников по неосторожности задел груду золотых слитков, и теперь земля была усыпана золотом вперемежку с битыми кирпичами. Это выглядело поистине шокирующе.

Жужжание, преследовавшее их ранее, наконец, прекратилось. Янь Цюшань взглянул на детектор и почувствовал, что энергетическая активность здесь была слабее, чем на станции по сбору отходов.

– Боюсь, никто не сможет сказать наверняка, правда ли это. Сведений о тех временах не сохранилось. Все, что я успел услышать, было лишь отзвуками народной молвы.

Голос Шэн Линъюаня эхом отозвался от стен подземной гробницы.

– Говорят, гаошаньцы не принадлежали этому миру. Многие поколения их предков жили в заоблачном пределе, называемом «Небесным нефритовым дворцом». Кроме того, они водили дружбу с русалками. Первые из методов создания инструментальных духов были придуманы не для того, чтобы губить жизни и приносить жертвы железу. Это был особый способ совершенствования, веками практиковавшийся среди гаошаньцев. Состарившись, они приносили себя в жертву, сплавляя свою плоть с русалочьей кровью, отданной им добровольно. С этого момента они больше не употребляли в пищу пять приправ⁶, строго соблюдали заповеди, превращали свои тела в оружие и усердно практиковались, чтобы совершенствоваться и набираться мудрости. Свою долгую жизнь в качестве инструментальных духов они посвящали защите будущих поколений.