Текст книги "Топить печаль в бушующем пламени (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 122 страниц)

–  Миазмы замедлились, но у них наметилась заметная тенденция к росту.

– Можно ли увеличить мощность ревербераторов?

– Придумай же что-нибудь!

– Все приборы работают на максимум, брат! – холодный пот заливал Ян Чао глаза, но, находясь в плотном защитном костюме, юноша не мог его вытереть. – Звук такой громкий, что его могут услышать соседние страны по ту сторону пролива. Эффект от реверберации не зависит от мощности самой машины, лишь представители класса духовной энергии... Так вот что это за музыка!

– Тогда смените ее, смените мелодию! – заорал один из оперативников-новичков.

– Обычно, ревербераторами управляют представители класса духовной энергии. Они нужны, чтобы изменить воспоминания людей, ставших случайными свидетелями происшествий. Но на такой высокой мощности и при таком большом диапазоне им будет сложно управлять. Даже если позвать на помощь всех наших коллег из класса духовной энергии, боюсь, у них случится коллективное кровоизлияние в мозг. Никто не сможет это контролировать. Мы не можем менять настройки приборов класса духовной энергии, – сказал Ян Чао. – Приборы класса духовной энергии нужно использовать крайне осторожно. Это как с лекарствами. Нужно принимать лишь те препараты, что были назначены в соответствии с болезнью. Если ошибешься, в лучшем случае сойдешь с ума, а в худшем – отправишься на тот свет. Вот так. Например, в этой ситуации нам необходимы сильнодействующие лекарства. Но если они смогут вылечить одних, то других могут попросту убить. Что ты на это скажешь? Все, что мы можем сделать, это дать им вайду красильную⁵!

⁵ 板蓝根(bǎnlángēn) – вайда красильная (лат. Ísatistinctória), растение семейства капустные, вид рода вайда, используется как лекарство.

Вдруг, откуда ни возьмись, выскочил Ло Цуйцуй и схватил Ян Чао за руку.

– Не нужно никакой вайды. Отдел восстановления собирается провести совещание, где подготовит план немедленной эвакуации людей! О, боже мой, боже мой! Где нам их расположить? Как мы будем их эвакуировать? Как их всех сосчитать? Где разместить столько людей? Насколько далеко может распространиться эта штука? Как нам связаться с начальством? Как объяснить все это общественности?

Но общественность была не единственной проблемой. При такой скорости распространения катастрофа могла затронуть другие страны. Вокруг слишком много соседей. А представительство людей с особыми способностями и обычное правительство до сих пор стояли по разные стороны баррикад.

Зона поражения миазмами росла, а количество кислорода в принесенных оперативниками баллонах было ограничено. Как распределять ресурсы?

Если говорить об эвакуации, то следует помнить, что миазмы распространялись со скоростью двадцать километров в час. Смогут ли обычные неподготовленные люди эвакуироваться также быстро? Это же полный бред!

К сожалению, Цзянчжоу находился не так далеко от границы Юнъаня. На подземных этажах Главного управления хранилось великое множество опасных предметов. В случае заражения «кровеносной системы» города, Бедствие захватило бы и здание Управления по контролю за аномалиями...

Ло Цуйцую хотелось плакать, но слез не было. Он был так встревожен, что только и мог волчком крутиться на месте.

– Хочу купить парик, мне нужно купить парик!

Обычно Отдел восстановления предпочитал действовать без лишнего шума. В основном, они занимались тем, что составляли пресс-релизы и договаривались о выплате компенсаций. Они никогда не сталкивались со столь масштабными инцидентами, представлявшими угрозу общественной безопасности. Сопровождавшие их оперативники выбились из сил, а логисты были в панике.

Пин Цяньжу на мгновение застыла на месте, ее голова совершенно опустела. Девушка собрала волю в кулак и сказала в телефон:

– Ты все еще здесь?

– Да, я тебя слышу, – голос Шэн Линъюаня, как и всегда, звучал мягко и спокойно. Пин Цяньжу плотнее прижала динамик к уху, в чужих словах сквозила едва уловимая нежность. – Не волнуйся.

Но как и тогда, в Дунчуане, она не могла не волноваться. Пин Цяньжу видела, как Шэн Линъюань в одиночку управлялся с ревербератором, в попытке стереть воспоминания множества людей. Но Дунчуань был всего лишь городом, в это время большинство его жителей уже спали. Это не шло ни в какое сравнение с нынешней ситуацией. Сможет ли он с этим справиться?

А если кто-то умрет, кто за все это ответит?

Если такое случится, ответственность ляжет на ее плечи, тогда она потеряет все, потеряет будущее... Но у нее никогда и не было будущего. Но если она рискнет, что станет с ее жизнью? Да ее жизнь не стоила ни гроша!

От мысли об этом Пин Цяньжу сжалась в комок.

Спустя мгновение она вздрогнула. Ее дыхание участилось, ее губы, казалось, действовали против ее воли.

– Сменить… сменить что? – наконец, пробормотала Пин Цяньжу. —

 Точно. Я сменю мелодию.

Три минуты спустя ревербераторам поступил новый сигнал. Из динамиков зазвучали звуки глиняного сюня. Десятки установленных на границе Цзянчжоу машин подхватили их и понесли вдаль, выманивая наружу миазмы внутреннего демона.

Ветер подхватил эти трели, послушно пронося их над старыми черепичными крышами. Глубокая и одинокая, мелодия Шэн Линъюаня была совсем другой. В отзвуках его песни угадывались крики птиц, возвращавшихся домой по весне. Всюду, куда бы они не проникали, слышался едва уловимый мотив старой народной песенки. Теплая и наивная, она, вибрируя, неслась по воздушному потоку, наполняя все вокруг счастьем и легкостью.

Миазмы внутреннего демона внезапно остановились.

Мелодия была отрывистой и неумелой, она то и дело замирала, словно задумавшись. Одно неловкое движение, и звук становился слишком низким. Он затихал, а затем неловко возвращался в первую тональность.

Несмотря на то, что созданный Шэн Линъюанем массив был совершенен, оперативники были людьми, их физических сил уже не хватало. «Фэншэнь» сильно ослабли, их ноги подкашивались, и в его идеальном⁶ плане быстро появились прорехи⁷. К счастью, рядом с ним был Янь Цюшань. Именно он, в конце концов, взялся восстанавливать массив.

⁶ 天衣无缝 (tiānyīwúfèng) – у одежды небожителей нет швов (обр. в знач.: совершенный, безупречный, без изъянов, идеальный).

⁷ 露出破绽 (lòuchūpòzhàn) – обнаружились прорехи (обр. в знач.: шито белыми нитками; видна нечистая работа).

Но, похоже, тень тоже видела, кто ослаб. Круг сузился, и новое Бедствие сосредоточилось на нескольких запыхавшихся оперативниках. Границы массива начали истончаться.

Гу Юэси была первой, кто увидел прореху. На лбу девушки выступил пот. Собрав последние силы, она мысленно взывала к Шэн Линъюаню, желая спросить у него, что делать.

Но Шэн Линъюань не обращал на нее никакого внимания. Он закрыл глаза и уселся на корпус разбитой машины, продолжая неловко наигрывать свою мелодию.

Дух меча принадлежал к клану Чжу-Цюэ. Помимо удивительного таланта щелкать орехи, клан крылатых был очень хорош в музыке.

Шэн Линъюань помнил, что, будь то божественные звуки церемониальных мелодий⁸ или какая-нибудь народная песенка, лишь раз услышав ее, этот мальчишка мог с легкостью повторить восемь или девять, а то и все десять нот. Вот только вкус у него был отвратительный. Ему нравилось менять песни, делать из них нечто, не похожее ни на что. Под конец он обычно начинал голосить как птица. Невыносимо шумно.

⁸ 雅乐 (yǎyuè) – китайская церемониальная музыка, изначально была формой классической музыки и танца, исполнявшихся при императорском дворе и храмах Древнего Китая. 

Единственной песней, которую он не переврал, после того как выучил, была песня Северных земель.

В тот год, чтобы заручиться поддержкой жителей севера Шэн Линъюань лично повел людей через заснеженные горы в замерзшие поселения. Там они должны были встретиться с верховным жрецом. Люди были разобщены, каждый был сам по себе. Многие беженцы с Центральных равнин бежали в Северные земли, защищенные естественным барьером в виде снежных хребтов. В конце концов, они привезли с собой некоторые обычаи Центральных равнин. Шэн Линъюань и его люди прибыли как раз вовремя, чтобы успеть на праздник фонарей. Беженцы мастерили на морозе ледяные фонарики, и вскоре все вокруг заполнилось красными цветами и зелеными ивами⁹. Они хотели создать улицу нефритовых чайников¹⁰, как делали это у себя на родине.

⁹ 花红柳绿 (huāhóngliǔlǜ) – цветы ― красны, ива ― зелена (обр. в знач.: пышный (о растительности).

¹⁰ 玉壶 (yùhú) – нефритовый чайник (для вина).

Дух меча хотел гулять по ярмарке и разгадывать загадки. И у Шэн Линъюаня не осталось другого выбора, кроме как вывести его на прогулку. Быстро шагая мимо прилавков, Шэн Линъюань размышлял о тактике, которую они только что обсуждали с верховным жрецом.

Дух меча чувствовал его рассеянность. Не выдержав, он расстроено воскликнул: «Я был с тобой, когда ты играл в загадки с тем белобородым стариком. Теперь ты можешь немного поиграть и со мной?»

«Ты должен уважать этого белобородого старика. Кроме того, когда это ты был со мной? Стоило верховному жрецу сказать всего два слова, как ты тут же уснул. Не думай, что я этого не заметил», – беспомощно отозвался Шэн Линъюань.

Кроме того, этот дух меча еще и храпел. К счастью, никто кроме маленького принца больше не мог этого слышать.

Дух меча тут же возразил: «Старик тянул слова на восемьсот ли и говорил так, словно призывал души умерших. Как тут прикажешь не заснуть?»

Шэн Линъюань вновь попался на его уловку: «Этот старик – владыка Северных земель и ледника, что тянется на тысячи ли.  Еще у него есть три тысячи волков, на каждом из которых он может ездить верхом. Не говоря уже о том, что даже души умерших слушаются его зова. И вообще, мы говорили о делах, а не о загадках».

«Если тебе нечего мне сказать, просто ходи по кругу и отгадывай загадки. Все равно тут больше нечем заняться. Старик беспокоится, что ты оседлаешь волка, желая заполнить гору мечей¹¹ телами демонов и растопчешь Северные земли, чтобы единолично властвовать над человеческой расой. Но это ведь глупо. Неужели он этого не понимает?»

¹¹ 刀山 (dāoshān) – будд. гора мечей (утыканная мечами гора в загробном мире, на которую бросают грешников).

Шэн Линъюань слабо улыбнулся: «Даже если жители Северных земель и люди с Центральных равнин принадлежат к одному клану, они разобщены. В прежние времена у покойного императора часто возникали ссоры с северными соседями. Но теперь Верховному жрецу не о чем беспокоиться».

«Ты не похож на покойного императора, – не задумываясь, выпалил дух меча. – Ты – владыка людей».

«Что ты сказал?» – ошеломленно пробормотал Шэн Линъюань.

«Я сказал, что ты владыка людей, – голос духа меча звучал звонко и чисто. – Ты обещал Алоцзиню, что закроешь глаза всем, кто погиб напрасно и похоронишь их останки. Ты также обещал, что к Цинмину¹² страна будет твоей и люди смогут вернуться на родину. Когда я получу свое собственное тело, я с радостью обойду три священные горы¹³ и шесть рек».

¹²  清明 (qīngmíng) – Цинмин, что означает «праздник чистого света», – традиционный китайский праздник поминовения усопших, который отмечается на сто четвертый день после зимнего солнцестояния.

¹³ 三山 (sānshān) – три священные горы в Китае (Пэнлай, Фанчжан, Инчжоу).

Желая убежать подальше от всех этих изнурительных интриг, Шэн Линъюань поглубже вдохнул весенний воздух.

Тогда он был еще мал, в Дунчуане зацветали груши, и в мире жил юнец, веривший, что он всемогущ.

«Дай мне, дай мне! Я быстро разгадаю эту загадку. Если отвечу правильно, то получу фонарь! – заважничал дух меча. – В этих краях окна всю зиму завешены черной тканью. У тебя так много забот, но ты не можешь спать, пока не зажжешь свет. Позволь мне выиграть для тебя фонарь, чтобы ты мог спокойно уснуть?»

Шэн Линъюань не знал, смеяться ему или плакать. Он все еще чувствовал себя расстроенным и слабым, но ему пришлось на время забыть о лице и составить компанию духу меча. Рынок фонарей¹⁴ был для беженцев лекарством от тоски по дому. Множество написанных на фонарях загадок несли в себе напоминания о доме. Они пришли из разных мест, из разных обычаев. Тот, кто мало и плохо учился, ни за что не смог бы их разгадать. Шэн Линъюань намеренно хранил молчание. Они проследовали из одного конца улицы в другой, но маленький дух меча, до этого настойчиво «уговаривавший его поспать», так ничего и не угадал. Он не на шутку рассердился.

¹⁴ 灯市 (dēngshì) – стар. базар фонарей (во время праздника фонарей).

Наконец, владелец одной из лавок узнал юного императора. Намеренно поддавшись, он признал поражение и подарил юноше ледяной фонарь, чтобы тот не возвращался в дом с пустыми руками.

Когда пришло время выбирать, из всех фонарей дух меча выбрал тот, что был в форме бабочки, потому что дунчуаньские шаманы поклонялись бабочкам. Каждую весну дети клана шаманов запускали с вершины горы такие же фонари. Маленький дух меча только-только покинул Дунчуань и еще ничего не знал о мире. Увидев фонарь, он, конечно же решил, что тот должен быть в форме бабочки.

Дух меча был уверен, что «выиграл» его сам. Но такой малыш не смог бы этого сделать. Уходя, они взяли фонарь с собой. К сожалению, когда они достигли перевала, уже вовсю царствовала весна, и к моменту, когда они покинули Северные земли, лед окончательно растаял.

Дух меча ничего не говорил, но Шэн Линъюань чувствовал, что его маленький друг, похоже, впервые столкнулся с силами природы. Он долго молчал и наверняка сильно грустил. После этого Шэн Линъюань больше не боялся потерять лицо. Он вырезал из дерева маленькую бабочку и повесил ее на кисть¹⁵ на конце эфеса меча.

¹⁵ 剑穗 (jiàn suì) – кисть на конце эфеса меча (помимо эстетики играла роль противовеса, а также служила для отвлечения внимания противника).

На обратном пути дух меча всю дорогу напевала песенку, услышанную однажды в Северных землях. Это не было песней Северных земель, это была мелодия, объединившая воспоминания беженцев со всех сторон. Все ее части относились к разным стилям, но оказавшись связанными одной мелодией, они гармонично смешались между собой. Мелодия казалась грустной, но закаленный в боях народ севера привнес в нее толику своей живости.

Она была своеобразным символом примирения Центральных равнин и жителей Северных земель.

Шэн Линъюань, наконец, вспомнил, как звучала песня, вернувшая ему воспоминания о жизни, которую он оставил позади.

В те времена он еще не достиг совершеннолетия. Он был глупым ребенком, ненамного опытнее духа меча. Но он очень много читал. Дух меча бесстыдно называл его исключительным, будущим императором У, владыкой людей. Оглядываясь назад, он видел бескрайнюю дорогу через снежные горы, и себя, невежественного и бесстрашного. Возвратившись на родину и едва взойдя на престол, он клятвенно пообещал, что все живые существа, все души смогут обрести свое пристанище.

Он верил, что через тысячи лет, когда дух меча обретет свое свое собственное тело, настанет мир, по которому он сможет беззаботно путешествовать.

Как же самонадеянно...

Глава 92

Шэн Линъюань отлетел на три чжана назад, но не успел он упасть, как его тут же подхватили чьи-то дрожащие руки.

Сюань Цзи не знал, было ли все увиденное им галлюцинацией, вызванной жаром Чиюань. Он был в замешательстве. Вдруг ему показалось, будто он услышал далекие отзвуки песенки, выученной им еще в детстве, в Северных землях.

Почему он так внезапно вспомнил о ней? Сюань Цзи не знал. Может быть потому, что эта мелодия несла в себе желание вернуться домой... Жизнь смертных непостоянна, словно перекати-поле, мирно плывущее с востока на запад. Откуда у них такие душераздирающие мечты?

Никто не мог потревожить пепел, утонувший в огне Чиюань, никто не мог растопить ни цуня арктических льдов.

Словно обезглавленная муха, Сюань Цзи мог лишь примириться с судьбой и, ведомый ложным пророчеством, ждать человека, что спасет его и прекратит непримиримую вражду.

Внезапно он ощутил себя избалованным ребенком.

«Последний потомок Чжу-Цюэ» и «единственный в своем роде меч демона небес». Он так часто это слышал, что, в итоге, возомнил себя особенным. Он думал, что сможет влиять на ход событий, сможет изменить что угодно. Так было до тех пор, пока Шэн Линъюань не спрыгнул с высокой скалы. До этого дня он еще тешил себя мечтами о том, что однажды пламя Чиюань погаснет, в мире наступит покой, и у него снова появится шанс увидеть своего старого друга.

Он не ожидал, что произошедшее застигнет его врасплох. Бесчисленное множество раз он пытался поймать мужчину, но его руки всегда проходили сквозь израненное тело. Пока из пустой обугленной груди не высыпалась горсть металлических осколков, смешанных с костями Чжу-Цюэ. Только после этого Сюань Цзи обрел возможность вернуться в этот мир.

Обеими руками он держал тело того, о ком тосковал день и ночь... Обменяв одну жизнь на другую, этот человек исчез, оставив после себя лишь пепел.

Сюань Цзи тщательно собрал все, что осталось от Шэн Линъюаня, и погрузился в бережное совершенствование. Позже, когда пламя Чиюань угасло, он вернулся. Он ходил по дорогам, по которым они когда-то ходили вместе, мечтая вернуть юному правителю утраченные территории.

Наконец, юноша обрел то, к чему так отчаянно стремился: он познал тепло и холод этого мира, больше не опираясь на чувства другого человека.

Война закончилась, и население Центральных равнин заметно увеличилось. Методично и безжалостно истребляя пороки, Линъюань заложил надежный фундамент для будущих поколений. Поговаривали, что его приемником стал единственный сын князя Нина. И однажды Сюань Цзи действительно посетил дворец Дулин. Он хотел увидеть его... К сожалению, юноша не был похож ни на кого из семьи Шэн. Черты его лица были тонкими и красивыми, что указывало на его родство с шаманами Дунчуаня.

Когда пламя Чиюань погасло, другие человекоподобные расы смешались с людьми. Отныне они жили и работали в мире и довольстве. Среди потомков гаошаньцев было больше всего ремесленников, а шаманы больше всех напоминали жителей Центральных равнин. Будучи знатоками трав, они произвели на свет множество известных лекарей, прекрасно разбиравшихся в лекарственных растениях. Тени же, наоборот, со временем попросту перестали существовать, так как большинство их потомков укоренилось среди других кланов. Что до клана демонов, то его представители прочно засели на дно. Они уходили в уединение или искали пристанища в подразделении Цинпин.

Из печных труб валил дым, по улочкам, словно полноправные хозяева жизни, расхаживали куры и собаки, а крестьяне возвращались с работ в свои дома, намереваясь поесть и отдохнуть. По обе стороны от главной дороги простирались бесконечные поля. Дорогу отремонтировали, и теперь по ней день и ночь тянулся нескончаемый поток путников.

Оставшийся в Дунчуане шаманский курган был надежно запечатан Шэн Линъюанем. Посетив его, Сюань Цзи долго стоял у подножия горы, вспоминая здешние травы и деревья... Постепенно, его воспоминания начали тускнеть.

Вот и старая дорога, а где же старый друг?

Тогда он, наконец, понял, как ошибался. Той ложной близости, украденной в снежную ночь в канун Нового года, оказалось недостаточно, чтобы утешать его в этой долгой… очень долгой жизни.

В его ушах эхом отдавалась песня Северных земель. Песня, вместившая в себя всю тоску по дому. Мелодия повисла в воздухе, заставляя что-то внутри Сюань Цзи отзываться на нее.

Небо и земля так далеки друг от друга, а он бродил по миру, словно ветер.

Ему больше некуда было идти и некуда было возвращаться.

Познав безграничную свободу, Сюань Цзи оказался в тупике. Он почти посочувствовал теням, которых когда-то презирал. Тогда он вспомнил, что Дань Ли завещал ему охранять Чиюань. Решив во что бы то ни стало отыскать реликвии, отобранные у Дань Ли в тот день, когда его приговорили к смерти, юноша пробрался во дворец Дулин, вошел в государственную сокровищницу и нашел там то, что некогда принадлежало умершему. План императорского наставника был безупречен. И теперь Сюань Цзи ничего не оставалось, кроме как последовать этому плану и занять свой пост.

Конечно же, среди всех этих вещей был и «Альманах тысячи демонов», и рецепт создания камня нирваны.

Камень нирваны – это секретный артефакт, позволявший человеку запечатать свое божественное сознание и море знаний. С его помощью можно было взять все воспоминания о прошлом и попросту отдать их камню. Юноша превратил его к надгробие и возложил на алтарь Чиюань. Это позволяло ему притворяться, будто он умирал и каждый раз возрождался вновь. Тот, кто запечатал свои воспоминания, носил с собой кроваво-красный камень, являвшийся своеобразной печатью¹.

¹  П/п: кольцо, что было на пальце Сюань Цзи в первых главах. 

Чтобы не забыть все накопленные знания, Сюань Цзи лично переписал «Альманах тысячи демонов» и поместил его в свой левый глаз. До тех пор, пока Чиюань спит, этого было достаточно, чтобы жить в мире.

Однажды, отправившись в очередное путешествие, Сюань Цзи встретил Дао И. Оружие было испорчено и превратилось в груду бесполезного хлама, но юноша все равно подобрал его. Сначала они почувствовали жалость друг к другу. Эта встреча что-то всколыхнула в душе Сюань Цзи, но позднее он к этому привык. Потеря памяти не помешала ему годами собирать мусор. Со временем вся долина была усыпана ржавыми доспехами и клинками. И пусть они не отличались особым умом, но, по крайней мере, могли бы составить юноше компанию. Он провожал их в последний путь, а они защищали его, когда он создавал новый камень нирваны. Они были нужны друг другу.

А потом оказалось, что печать на железных вратах, что являлись юноше во снах, создал он сам. И пойманный в ловушку зверь с самого начала тоже был он сам.

После стольких лет все его воспоминания, наконец, вернулись к нему. В голове прояснилось. Миазмы внутреннего демона уничтожили последние следы, оставленные в его море знаний камнем нирваны.

Это была тридцать шестая кость…

Камень нирваны был слишком хрупок. Возможно, использовать его было не самым лучшим решением. Странно, что он выбрал именно этот метод.

В прошлом, когда Сюань Цзи посещал знакомые места, пребывание в них неизменно будило в юноше доселе неизвестные чувства. Камень нирваны ломался каждый раз, когда он возвращался в родной город или сталкивался с вещами, оставшимися от его старых знакомых, или, когда его охватывали слишком сильные эмоции. Порой это случалось, когда его начинало тяготить пребывание среди людей. Он никак не мог понять, как в мире смертных могло родиться такое одинокое существо. Ему попросту нечего было делать и тогда, страдая от любопытства, он разыскал секрет камня нирваны.

Время шло, сознание юноши менялось, и дела давно минувших дней, что волновали его прежде, постепенно канули в небытие. Инструментальные духи знали о его проблемах и различными способами старались оградить от них Сюань Цзи. Вскоре, самой большой бедой для жителей долины стали голод и войны. Крупные катастрофы, обрушившиеся на человечество, могли пробудить Чиюань. Лишь только это заставило Сюань Цзи выбраться из скорлупы камня нирваны и подавить надвигавшуюся тьму. Радость лишь краткий миг, но боль копилась в мире поколениями. Не в силах больше этого выносить, юноша вынужден был запечатать Чиюань.

Говорят, что, долго живя у рядов с соленой рыбой², люди, в конце концов, перестают чувствовать вонь. Будучи несчастным слишком долгое время, человек мало-помалу черствел. Но не было никого, кто ответил бы, правда ли это... Может, все потому, что Сюань Цзи – инструментальный дух. В конце концов, он отличался от других живых существ. Казалось, часть его души так и осталась в позвоночнике Шэн Линъюаня. И когда этого человека не стало, он больше не мог оставаться в одиночестве.

² 鲍鱼之肆 (bàoyúzhīsì) – ряд торговли солёной рыбой (обр. в знач.: сборище подлых, мелких людишек).

– Линъюань, – протянув руку, Сюань Цзи подсознательно коснулся своей спины. – Линъюань...

Но его позвоночник был пуст!

Внезапно на лбу Сюань Цзи вспыхнул огненный тотем. Он был таким ярким и красным, что, казалось, прожигал юноше кожу. В этот самый момент он больше напоминал дракона, с которого безжалостно сорвали чешую. Окруженный миазмами внутреннего демона, он не мог отличить хорошее от плохого.

– Линъюань!

Сюань Цзи был в ярости, его тело тут же охватило белое пламя. Неожиданно его руки что-то нащупали, это что-то было пронизано человеческими голосами.

– Директор Сюань…

– Директор Сюань!

– Сюань…

Директор… чего?

Кто это? И что это там взорвалось?

До того, как они покинули Юйян, Шэн Линъюань обманом заручился поддержкой оперативников «Фэншэнь» и набил его карманы кучей бумажных щитов. Глупая косуля Чжан Чжао тоже внес свой вклад, одарив его защитой, доставшейся ему от предков. Шэн Линъюаню, казалось, было абсолютно все равно, но Сюань Цзи, напротив, не мог остаться равнодушным к чужой доброте и аккуратно сложил все обереги к себе в бумажник. Однако после отъезда из города у него не было ни единой возможности воспользоваться «наличными». Бумажник – это та самая вещь, которую стоит всегда держать при себе, выходя через дальние ворота³. Но даже вернувшись в Юнъань Сюань Цзи так ни разу и не заглянул в него. Он попросту забыл о его содержимом.

³  出远门 (chūyuǎnmén) – выйти через дальние ворота (обр. в знач.: отправиться в дальние края, пуститься в дальний путь).

Бумажный щит был создан людьми из класса духовной энергии. Сам по себе он не нес никакой практической пользы, это лишь вещь, хранившая на себе отпечаток силы своего хозяина. Если носить его с собой, то, как только он порвется, между оберегом и хозяином установится связь.

И эта слабая, едва уловимая связь едва не свела Сюань Цзи с ума. Одно лишь слово «директор» пробило крохотную брешь между его разумом и миазмами.

Мелодия сюня в его ушах, казалось, стала громче, и звуковая волна в миг превратилась в тонкую иглу. Мелодия пробила его барабанные перепонки и просочилась в ухо. Кто-то закричал ему: «Вернись!»

По пустому позвоночнику Сюань Цзи прокатился электрический разряд. Звук знакомого голоса потряс юношу до глубины души.

Кто это?

Чей это голос?!

Миазмы внутреннего демона напоминали бурлящее море облаков. Внезапно «море» приобрело кроваво-красный оттенок. Один за другим оперативники «Фэншэнь» выбивались из сил и вскоре, даже Янь Цюшань не мог спасти представление. Командир Янь был серьезно ранен. Более того, пятиэлементный массив менялся так быстро, что за ним невозможно было уследить. Один представитель металлического класса не мог заменить собой все остальные родословные. Шэн Линъюаню только и оставалось, что постоянно корректировать печать.

В данный момент они испытывали острую нехватку ресурсов.

Вдруг, у одного из оперативников подкосились колени, и строй был нарушен. Защита, что окружала «Фэншэнь», окончательно рассыпалась, и горстка хрупких смертных оказались в когтистых лапах тени.

Она прожила на свете три тысячи лет. Она видела бесчисленное множество мастеров и демонов, что ходили по этой земле с древних времен и до наших дней. Эта тень слишком долго находилась среди бесчувственных и упрямых⁴ смертных, и теперь ее терпение лопнуло. Она готова была убить любого.

⁴ 软硬不吃 (ruǎnyìngbùchī) – не есть ни мягкого, ни твёрдого (обр. в знач.: не реагировать ни на ласку, ни на угрозы, не поддаваться никакому воздействию, упрямиться).

Яростный ветер приближался к ним. Гу Юэси чувствовала зловоние смерти. В этот самый момент в ее мысли внезапно ворвался голос Шэн Линъюаня:

– Открой «глаза познания» и смотри внимательно.

– Что…

Вдруг из самых глубин миазмов внутреннего демона вырвался луч белого света. Сперва это была лишь тонкая сияющая полоска, но прежде, чем Гу Юэси смогла ее как следует рассмотреть, сияние превратилось в ослепительный взрыв. Это был огонь!

Оказавшаяся поблизости тень издала нечеловеческий крик. Миазмы напоминали легковоспламеняющийся порошок. Взрываясь, они превращались в языки белого пламени.

Вспышка яркого света ослепила всех. Огненная волна пронеслась мимо растерянных оперативников, но, вопреки ожиданиям, она не пыталась сжечь этих людей. Наоборот, огонь казался холодным. Это напоминало невесомый туман, что избирательно воспламенял предметы.

Пламя обрушилось на Шэн Линъюаня. Игравший на сюне Его Величество открыл глаза и спокойно посмотрел на стоявший среди жара крылатый силуэт.

Казалось, он смотрел сквозь три тысячи лет.

Огненное море разлилось по округе, сжигая и тень, и созданных ею клонов. В мире больше не было мглы.

Почувствовав, будто что-то не так, стоявший рядом с ним Чжичунь медленно отступил назад.

Скрипя зубами от боли, Гу Юэси не двигалась с места, стоя среди ослепительного света. Из уголков ее закрытых глаз текли кровавые слезы Она видела, что, когда миазмы воспламенились, тень растеклась «ртутью» и просочилась в «кровеносную систему земли», намереваясь сбежать.

– Она убегает! – воскликнула девушка и не раздумывая бросилась в погоню, но чья-то рука крепко сжала ее плечо. Шэн Линъюань, все это время сидевший на обломках служебного автомобиля, внезапно оказался рядом с ней.

– Одолжи мне свои глаза, – произнес он.

– Как я могу их «одолжить»?… – озадачилась Гу Юэси.

– Просто согласись!

До этого он уже «одалживал» чужие тела, расставляя оперативников как камушки на доске. В этом не было ничего удивительного.

–Хорошо, забирай, – без колебаний согласилась девушка.

Замолчав, она почувствовала, как лба коснулся холодок. На миг Гу Юэси показалось, будто она только что подписала какой-то странный контракт. В следующее мгновение перед глазами внезапно потемнело, и сердце ушло в пятки.

Гу Юэси быстро моргнула и обнаружила, что ее зрение вновь стало обычным, она больше не могла смотреть на мир через «глаза познания».

Переняв способность Гу Юэси, Шэн Линъюань превратился в черный вихрь и в одно мгновение настиг тень, пытавшуюся скрыться через «кровеносную систему земли»... Сильный порыв ветра взъерошил волосы стоявших неподалеку оперативников. Им казалось, будто из этого белого, режущего глаза света, в небо взмыла огромная птица.

У Чжан Чжао на глазах выступили слезы. Юноша с трудом посмотрел наверх, но в облаках виднелась лишь огненно-красная тень.

Сюань Цзи развернулся, подался вперед и принял позу лучника. Белоснежное пламя охватило его руки, превращаясь в огромный пылающий лук. Танцевавшие на пальцах искры обратились стрелой, растянувшейся более чем на два чи. Сорвавшись с тетивы, стрела падающей звездой устремилась к земле.

В этот момент тень больше напоминала разбитый термометр. Ее ртутное тело, словно вода, расползлось по земле. Следом за огненной стрелой на несчастную обрушилось заклинание Шэн Линъюаня. Жухлая трава вокруг быстро пошла в рост. Ее корни, впитавшие в себя темную энергию, нетерпеливо бурлили под землей, сплетаясь в огромную клетку. Тени негде было спрятаться. Вскоре она снова вырвалась на поверхность и взмыла ввысь.