Текст книги "Стена чудес (СИ)"

Автор книги: Penelope Foucault

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– А теперь нажмите на свой номер и позвоните, чтобы я точно знала, что вы меня не обманули.

Пятый выгнул брови, склонил голову набок и, будто огромное одолжение делал, позвонил сам себе. Телефон на столе завибрировал и поехал в сторону пакета с соком, и Пятый тут же сбросил вызов.

– Чудесно!

– Вот это да, – раздалось у Пятого над головой. Он обернулся и увидел Куратора, растянувшую напомаженные губы в улыбке от уха до уха. – Вот это везение, Пятый. Вы же Долорес, верно? – она слабо толкнула Пятого, чтобы он подвинулся, и тоже села.

– Виновна, – Долорес отсалютовала культёй.

– Ты её знаешь? – Пятый уставился на Куратора.

– И ты бы знал, если бы прочитал памфлеты, которые я тебе отправила, – она похлопала Пятого по колену. – Долорес, поужинаете с нами? Хочу, чтобы этот дурашка посмотрел на протезы в деле.

– Если Пятый не против, – Долорес пожала плечами. – У меня всё равно никаких планов нет.

– Я надеялся, что сегодня вечером уже улечу обратно, – Пятый качнул головой.

– Не-а, – Долорес мотнула головой. – Если ты сегодня подпишешь документы, то протез получишь только через пару дней. Меритех выделит тебе комнату, потому что им нужно будет, чтобы ты всё время был доступен в рабочие часы, и они могли править настройки перед тем, как выдадут конечность. И потом ещё день будут тебя наблюдать.

– Так сразу?

– Ты такой удивительный, – Куратор рассмеялась. – Обычно все жалуются, что три дня слишком долго.

– Лэнс просто хочет быть уверенным, что всё пройдёт как надо.

Долорес потёрла кончик носа о предплечье.

– Когда он только открыл программу, мы по месяцу ждали. И потом ещё весь год они что-нибудь переделывали. Я поэтому в Детройт и переехала.

– Я не собираюсь переезжать в Детройт.

– Тогда ты должен сказать мне спасибо, что на мне уже всю систему откатали, – Долорес двинула бровями. – Но, если тебе нужно побыть одному, и ты предпочтёшь провести вечер в номере, я тебя осуждать не буду.

– Я буду, – встряла Куратор. – Ну же, Пятый, соглашайся.

Пятый с сомнением смотрел то на одну, то на другую. Долорес ткнула его в бок, и он опустил взгляд. Он ничего не знал о ней: ни какой художницей она была до травмы, ни как потеряла руки. Но почему-то не мог справиться с любопытством: как она справляется с искусственными руками? Насколько изменилась её жизнь?

И какая она вообще вне комнаты с красными диванами в офисе компании Меритех?

– Ладно. Но ненадолго, – он кивнул, но больше ничего сказать не успел.

Одна из дверей открылась и к ним вышел крупный мужчина с кудрями.

– Доктор Биггз, – Куратор тут же поднялась, обогнула диваны и протянула ему руку. – Передаю вам своего лучшего студента.

– Ой, прекращай, – Пятый встал нехотя. Долорес ободряюще улыбнулась ему, подобрала ногу и развернулась. Упёрлась локтями в диванную спинку.

– Привет, Лэнс.

– Здравствуй, Долорес, – мужчина улыбнулся ей. – Как поездка в Испанию?

– Погрелась, – Долорес мечтательно подпёрла культёй щёку. – Каждый день проходила тысяч тридцать шагов.

– Руки не подводили?

– Нет, всё было замечательно, – Долорес мотнула головой в сторону. – Удачи с этой кучкой грусти.

– Эй, – обиженно воскликнул Пятый. – Я даже над вашими шутками смеялся. И сам шутил.

– У грустных людей лучшее чувство юмора, кстати, – ответила Долорес. – Увидимся вечером, Пятый.

Пятый коротко взглянул на Куратора.

– Ты со мной?

– А тебе что, пять лет и нужна мамочка? – Куратор фыркнула. – Нет, мы с юной леди пока придумаем, где мы хотим поужинать.

Пятый вздохнул, подобрал телефон и сумку, и обратился, наконец, к доктору Биггзу:

– Пятый.

– Доктор Лэнс Биггз, но вы можете звать меня просто Лэнс, – ответил тот. Они обменялись рукопожатиями. Доктор Биггз развернулся на пятках и пошёл вперёд. Пятый поспешил за ним.

Кабинет доктора Биггза оказался намного просторнее приёмной. И людей здесь тоже было больше – сразу три помощника. Один тут же кинулся к Пятому, забрал у него сумку, помог снять куртку и повёл к кушетке. Второй подкручивал что-то в протезе, а третий уткнулся в компьютер.

– Я правильно понимаю, что вы ничего о наших протезах не знаете? – доктор Биггз взял со стола планшет. – Не стесняйтесь, если не знаете. Такое часто случается, люди просто не находят в себе силы…

– Я не читал, потому что я не верю, что вы мне предложите волшебное спасение, – перебил его Пятый и поджал губы.

– Справедливо, – доктор Биггз опустил взгляд. – Питер, помоги ему раздеться.

– Я сам, – начал Пятый.

– При всём уважении, если вы это будете делать сами, это займёт много времени, а у нас с вами на сегодня запланировано много дел.

– Кто-то должен был меня предупредить, я же даже не завтракал.

– Это всё было прописано в подтверждении заявки на участие в Программе. Но я попрошу кого-нибудь из ребят сбегать вам за завтраком.

Доктор Биггз теперь даже не поднимал голову, только стучал пальцами по планшету, заполняя анкету.

Пятый хмыкнул себе под нос и не стал сопротивляться, когда помощник Питер попросил его поднять руку и стянул с него свитер, а потом и футболку.

– Мисс Жестьон любезно предоставила нам все нужные документы и выписки из больниц как ваше доверенное лицо, и…

Пятый вскинул голову, открыл рот и осёкся.

– Точно. Она моё доверенное лицо и экстренный контакт, – он кивнул. – И?

– Вы будете первопроходцем с протезом выше локтя, поэтому прежде, чем мы отпустим вас домой с ним, нужно будет удостовериться, что он работает как надо, – доктор Биггз, наконец, снова посмотрел на него. Протянул планшет с текстом соглашения. – Прочитайте, пожалуйста, пока Майк будет подключать электродиоды.

– Может вы мне расскажете про саму руку сначала?

– Наши протезы – миоэлектрические. Внутри есть ЭМГ-датчики, они считывают сигналы, возникающие при сокращении мышц. Они лёгкие и не требуют никаких дополнительных операций. Самое долгое – сделать культеприёмную гильзу, но для этого у нас есть 3D-сканнер и 3D-принтер, – доктор Биггз пожал плечами. – В вашем случае, к сожалению, вам нужно будет носить повязку на плечо, чтобы протез был на месте.

– Ничто не идеально, – Пятый хмыкнул. – Никаких кибернетических протезов, намертво вкрученных в кость.

– Пока нет, – доктор Биггз вскинул руки, а потом снова протянул Пятому планшет. – Но с вами мы планируем достичь многого.

– Прямо сейчас вы пытаетесь дать мне ложную надежду. И вы второй человек за день, который это делает, – Пятый всё-таки взял планшет и посмотрел на доктора Биггза исподлобья.

– Не поймите меня неправильно. Вы не сможете играть так же виртуозно, как раньше.

Пятый поджал губы. Хорошо, что он ждал этого момента. Был к нему готов.

– Тогда чего же вы планируете достичь?

– Чтобы вы могли играть хоть что-то. Нынешний протез не способен повторять подвижность пальцев, и подвижность запястья тоже пока недостаточная… – он покачал головой. – Но мы работаем над этим. Мы уже многого добились с момента начала Программы. Долорес смогла снова начать рисовать. Мы надеемся, что и вы сможете начать играть.

– Сильно, конечно, сомневаюсь, но… если в будущем это кому-то поможет… – Пятый криво улыбнулся и погрузился в чтение.

Он догадывался, что договор уже тысячу раз перечитали юристы Куратора, но всё же он тоже должен был знать, на что подписывается. И пока к его груди и плечу крепили электродиоды, он старательно обдумывал каждое предложение.

– Что значит «Обязуюсь в интервью упоминать Меритех только мельком, и не соглашаться на интервью о протезах, если они не одобрены Меритех»? – Пятый выгнул бровь.

– Это просто формальность. Вы человек публичный, журналисты заинтересуются вашей новой рукой.

– Доктор Биггз, – Пятый мотнул головой, откидывая чёлку. – Я не разговариваю с прессой с тех пор, как потерял руку, и не планирую начинать.

– Мы просто перестраховываемся.

Пятый закатил глаза и снова посмотрел в планшет.

Остаток контракта он прочитал молча, почти не шевелясь. Потом вскинул голову и вернул планшет доктору Биггзу.

– Я подпишу, но вам придётся его подержать.

– Конечно.

Он придержал планшет, и Пятый размашисто расписался левой рукой. Потом перевёл взгляд на электродиоды на своей коже, тянущиеся к чёрной руке на столе рядом. Как бы скептически он не относился к протезам и как бы не был уверен, что сильно лучше не станет, сердце у него всё равно забилось чаще, а во рту пересохло.

– Волнительно, правда? – доктор Биггз улыбнулся. Майк нажал кнопку на руке, подавая питание, и шагнул в сторону. – Хорошо, что с момента ампутации прошло не так много времени. Сможете привыкнуть быстрее.

Пятый смерил его тяжёлым взглядом, и доктор Биггз неожиданно стушевался. Потом шмыгнул носом и добавил:

– Начнём. Попробуйте пошевелить рукой.

– Как?

– Как будто она у вас есть. Попробуйте сжать пальцы.

Сама идея казалась Пятому сомнительной. Он прекрасно видел свою культю, и никак не мог уловить, что именно от него ждёт доктор Биггз.

– Попробуйте смотреть перед собой, – посоветовал мужчина. Пятый посмотрел на него, а потом и вовсе прикрыл глаза и представил себе, что не терял руку. Будто бы вот она, от плеча и ниже. Запястье, пальцы с мозолями, ощущающие движение воздуха или текстуру ткани.

И вот он сжимает кулак.

Сбоку, со стороны стола с протезом, раздалось тихое жужжание. Пятый открыл глаза, моргнул и обернулся.

Рука из пластика, металла и силикона была сжата в кулак.

– Разожмите.

В этот раз Пятый не закрывал глаза. Представил, что разжимает пальцы, и рука, медленно и механически, но сделала именно то, что он хотел.

– Очень хорошо. Вы быстро схватываете. Попробуйте ещё раз. Разжать и сжать.

Пятый сжал и разжал бионический кулак ещё раз. Волнение нарастало, и у него едва не перехватило дыхание.

– Прекрасно. Сейчас у наших рук есть четырнадцать типов захвата. Давайте пробежимся по ним всем несколько раз. Потом мы отсканируем культю и… на сегодня это будет всё.

– Могу я попросить чашку кофе, пока мы…

– Конечно. Хотите булочек с шоколадом? У нас здесь отличная пекарня.

Пятый кивнул. Доктор Биггз мотнул головой в сторону двери, и один из его помощников тут же вышел.

– Давайте начнём, – мужчина снова протянул Пятому планшет. – Начнём вот с этого захвата…

Пятый провёл в Меритехе пять часов, включая заселение в гостиницу при компании, оборудованную специально для ампутантов. В номере Пятого не было дополнительных ручек, но были крючки и крепления, благодаря которым он мог делать какие-то мелочи. Ничего серьёзного, да и он давно перешёл со шнурков и пуговиц на молнии и липучки, а бутылки наловчился открывать зажав их коленями.

А вечером Куратор забрала его и они поехали в небольшой ресторанчик рядом. Шёл мокрый снег, и Долорес, ждущая их у входа, держала над головой зонтик.

– Вы всё-таки пришли, – она улыбнулась, как только Пятый выбрался из машины вслед за Куратором.

– Даже если бы он засомневался, я бы его вынудила пойти, – Куратор похлопала Пятого по плечу.

– Вообще-то, было бы неплохо, если бы ты начала снова спрашивать моё мнение, – заметил Пятый. – Здравствуйте, Долорес.

– Хватит уже формальностей, – Долорес хмыкнула. Закрыла зонтик перед тем, как войти в ресторан. Пятый бросил взгляд на её руки – такие же, как его сегодняшняя, только разноцветные.

– У нас зарезервирован столик на троих. На имя Миранды Жестьон, – Куратор отвернулась от них, обращаясь к администратору.

Долорес коснулась плеча Пятого:

– Как прошла примерка? Впечатляюще, правда?

– Я чего-то другого ждал, наверное, – Пятый поджал губы.

– Что, что будет лучше? – Долорес начала снимать пальто. Бионические пальцы с гудением и немного заторможено меняли захваты, но от верхней одежды она избавилась намного быстрее, чем он.

– Не совсем, – Пятому пришлось немного попрыгать, чтобы снять куртку. – Наоборот.

– Ты думал, они вообще не рабочие? Я же тебе сказала, что снова смогла начать рисовать, – Долорес выгнула бровь. – Протезы Меритеха очень продвинутые, – она подняла руку, растопырила пальцы, потом сдвинула и склонила голову набок. – Ты будешь в восторге.

– Кажется, я не говорил, кем я был до аварии, да? – Пятый скептически хмыкнул. Куратор подтолкнула их обоих в спины, и все втроём они пошли за администратором.

– Не говорил, – Долорес шумно вдохнула через зубы. – Но я вроде как тебя погуглила.

– Ты что?

– Погуглила тебя. Подумала, что, если ты в Программе, значит связан с искусством. Судя по единственной руке, музыкант. И не то, чтобы в мире было много музыкантов, которых зовут «Пятый».

– Она мне так нравится, – заметила Куратор. – Никто не против, если я сделаю заказ на нас всех? Долорес, у тебя нет аллергий?

– Нет, и я с удовольствием доверюсь вашему выбору, – Долорес села за столик первой.

Куратор забронировала место в зале без живой музыки и инструментов, и даже, кажется, доплатила, чтобы выключили колонки. По крайней мере, кроме шума разговоров и стука приборов о тарелки ничего слышно не было.

Пока Куратор заказывала салат нисуаз без рыбы и вино, Долорес развернулась к Пятому всем телом и протянула руки, ладонями вверх.

Если, конечно, это можно было назвать ладонями.

– Они не идеальны. Первое время, конечно, я иногда думала, что лучше бы у меня их не было. Ну, знаешь, все раздавленные бокалы и сломанные кисточки, – она мотнула головой. Пятый опустил взгляд на бионические пальцы, перемазанные краской. Где не было краски, был белый пластик, разрисованный хитрым орнаментом.

– И сколько у тебя заняло привыкание?

– Не знаю. Думаю, год, чтобы отточить все захваты. Но вещи перестала ломать где-то через месяц.

– А рисование? Когда ты начала снова рисовать?

– Почти сразу, я же сказала. Картины задницей, – Долорес хмыкнула и перевела взгляд на Куратора. – Он всё ещё не уверен?

– Не знаю, он со мной не говорил с тех пор, как его в гостиницу заселили.

– А что мне говорить? – Пятый закатил глаза. – Класс, прикольная рука, теперь я смогу делать базовые вещи как раньше?

– Ну, – Долорес сложила руки на столе. – Что я могу сказать, Пятый. Базовые вещи – это лучше, чем ничего. Чем, ну, знаешь. Просить постороннего открыть тебе сок и помочь его выпить.

Пятый замер. Прикусил щеку, сделал шумный вздох.

– Извини.

– Никаких обид, – Долорес пожала плечами. – Очевидно, что как раньше ничего не будет, Пятый. Но ты хотя бы сможешь страдать с возможностью самостоятельно закрутить кофеварку.

– Про кофеварку ты откуда знаешь?

– Я тебя погуглила, это было в каком-то интервью, – Долорес закатила глаза.

– Точно, – Куратор пощёлкала пальцами. – В две тысячи пятнадцатом, да? Интервью для Haarper’s Bazaar. Он рассказывал, что каждое утро варит кофе в гейзерной кофеварке, типа как ритуал.

– А ты с чего это запомнила?

– У меня этот номер хранится в ванной, я его перечитываю иногда.

– Немного жутко, но Долорес только что сказала, что меня гуглила.

– Я удивлена, что ты не погуглил её.

– А я… должен был? – Пятый моргнул. – Это вроде как стрёмно, вы в курсе?

– Я тебе, вообще-то, сама разрешила, – Долорес со скрипом подняла указательный палец. – Так что не испугаюсь, если ты внезапно мне напишешь, что видел жопную картину.

Куратор рассмеялась. Принесли вино и гренадин для Пятого.

Следом принесли еду, и постепенно разговор сместился с Пятого снова на Долорес – на её быт и планы на будущие выставки. Ко второй бутылке вина Куратор добавила свой номер в телефон Долорес и готова была подписать на салфетке контракт на несколько совместных проектов.

Пятый молчал. Со временем на него накатила усталость, и он выхватывал из их разговоров только отдельные фразы. Он просто сидел и настукивал стеклянной палочкой для размешивания ритм их беседы. Голоса Долорес и Куратора всё больше сливались в хитрую мелодию, и чем больше Пятый стучал по столу, тем отчётливее она становилась.

А потом разговор оборвался. Куратор накрыла его руку своей.

– Перестань, – тихо сказала она. Её голос дрогнул, и мелодия оборвалась. – Не делай этого, Пятый.

Пятый поднял голову и осёкся. Замер, с трудом сглотнул.

– Я забыл, – ещё тише, чем она шепнул он. – Забыл, что…

– Вы же знаете нотную грамоту, верно? Вы же типа… – Долорес посмотрела на Куратора. – Запишите для него. Пусть надиктует.

– Точно? – Куратор сощурилась. – Не знаю, он очень чувствителен во всём, что касается музыки.

– Это нужно сделать.

Пятый мотнул головой.

– Нет, нет…

– Запишите, – Долорес сощурилась. – А ты меня потом поблагодаришь.

– Сейчас, – Куратор поднялась и устремилась к вешалке, достала из кармана блокнот и ручку и прибежала обратно. Положила их перед Пятым. – Пиши.

– Миранда, я не могу.

– Ты левша, которого пытались переучить в правшу, ты амбидекстр. Пиши. Раз она так говорит.

– Просто запиши, – Долорес положила руку ему на плечо, кончающееся обрубком. – Не думай о том, что ты сделаешь с этим дальше.

Пятый стиснул зубы. Опустил взгляд, а потом, поддавшись им обеим, открыл блокнот с нотным станом, нарисовал по ключу и отрывистыми движениями набросал мелодию. Короткую, без деталей, но мелодию.

Потом отодвинул блокнот и выдохнул.

– Я даже не знаю, нормально ли это будет… – он запнулся. – Зачем?

– Я попробую сыграть, – Куратор забрала блокнот. – Созвонимся, я сыграю. Ты скажешь, что добавить.

Пятый не нашёлся что ответить. Даже смотреть на эту запись было больно, и ему даже думать не хотелось, как больно будет слышать, как кто-то ещё играет мелодию, которую он только что написал.

– Я устал, – он облизнул губы. – Может, закончим на сегодня?

Куратор перевела взгляд на Долорес, и Пятый краем глаза заметил, как та кивнула. Куратор тут же вскинула руку и попросила счёт.

========== Зима. V. ==========

Комментарий к Зима. V.

🎶 Noel Gallagher’s High Flying Birds – While The Song Remains The Same

🎶 All Time Low – Old Scars / Future Scars

🎶 Coldplay – Speed of Sound

Пятый выбрался из машины не прощаясь. Хлопнул дверью, взбежал по ступенькам и свернул к дверям гостиницы. Нажал на кнопку вызова лифта, и когда он не открылся с первого раза, суетливо ударил по ней ещё пару раз. Протиснулся внутрь ещё до того, как двери разъехались до конца и нетерпеливо ткнул на нужный этаж.

Только в номере он смог вздохнуть спокойно. Попытался стянуть куртку, но из-за злости справился не сразу. Разозлился ещё сильнее, швырнул одежду на пол и метнулся в угол, прижав ладонь к культе. Зажмурился, дыша сквозь зубы. Мелодия, которую он набросал в блокноте Куратора, никак не шла из головы. Из перешёптываний и переливов смеха она превращалась в мелодию фортепиано, и ему хотелось играть, наигрывать её, пока она не сложится в сонату, в вальс, в менуэт. Пока голоса не найдут свою форму в музыке.

Но он не мог. Как бы сильно ни хотел, не мог.

Пятый прижал ладонь к глазам, делая судорожный вдох, и беззвучно закричал.

Ему понадобился добрый час, чтобы прийти в себя. Чтобы темнота в комнате успокоила его, скрыв ручки и крепления, и оставив только очертания пустого шкафа и кровати.

Только тогда Пятый встал и пошёл в ванную. Включил свет и с ненавистью посмотрел на своё отражение, сделал глубокий вдох и потянулся к собранной заранее сумке с таблетками, дезинфицирующими салфетками и бинтами. Культя быстро заживала, и он только обрабатывал почти зажившие швы. Вечерний ритуал, который только сильнее раздраконивал его чувство потери, но который неизменно заставлял его мириться с новыми условиями жизни.

И пока он, стянув футболку, рассматривал швы в зеркало, его телефон издавал звон – один за другим, с каждым разом продвигаясь всё ближе к краю. Пятый поджал губы, намотал на культю несколько дезинфицирующих салфеток, и, вытянув шею, посмотрел на дисплей.

«Долорес (4): Голосовое сообщение».

Пятый раздражённо поморщился – больше всего в современных способах общения он презирал голосовые сообщения, и первым делом ему захотелось их все удалить. И сразу следом он почувствовал укол совести: конечно же Долорес отправляет голосовые сообщения. Было бы странно, если бы она ловко настукивала абзацы текста своими бионическими пальцами.

Но слушать их Пятый всё равно не стал. Переложил телефон на стопку полотенец, выбросил салфетки и прижал к культе сухое полотенце. Достал из сумки зубную щётку и пасту, и пока чистил зубы, ему пришло ещё два голосовых сообщения от Долорес.

Пятый зажал щётку в зубах, разблокировал телефон и занёс палец над первым сообщением, но так и не запустил. Бросил телефон обратно и продолжил натирать зубы пастой.

Что она могла ему сказать? «Это для твоего блага»? «Извини»? Ничего из этого его не интересовало, и бесконечные разговоры о том, как он ошибается начали порядком надоедать.

Закончив с зубами и переодевшись в пижамные штаны и домашнюю футболку, Пятый подхватил телефон и вернулся в комнату. Улёгся на кровать, устроив руку с телефоном на животе, и пятнадцать минут просто смотрел в потолок.

А потом всё же поднял руку и разблокировал экран. Яркий свет залил лицо, и Пятый сощурился и поморгал, пока глаза к нему не привыкли. Он проиграл первое сообщение:

– Приветики, это я! – сказала Долорес. – Куратор меня подбросила до корейского магазина недалеко от моего дома, и я накупила вкусных чаёв. Намешала себе один и подумала, что тебе бы тоже не помешало выпить горячего чаю. Можно просто чёрного, но лучше такого, как у меня.

На этом сообщение обрывалось. Пятый нахмурился, всматриваясь в экран, а потом, уже менее уверенно, запустил второе сообщение.

– А ты знал, что кошки потеют через подушечки лап? Я никогда не замечала. Придётся летом трогать лапки своей кошки щеками.

– Что за… – Пятый сжал телефон в руке и потёр глаза запястьем. – Что она несёт?

И тут же проиграл третье.

– Тут пишут, что в Италии крёстная Золушки была кошкой. Вот бы моя кошка тоже была феей-крёстной и могла наколдовать мне новые руки. Я бы нарисовала твой портрет.

Пятый убрал телефон обратно на живот. Долорес будто никакого внимания не обратила ни на его срыв, ни на их беседу. Просто говорила первое, что приходило в голову.

Слушать это он больше не собирался.

Хватило Пятого на две минуты.

– Но вообще-то, – говорила Долорес в четвёртом сообщении. – Я и так могу нарисовать твой портрет. Обещаю, что не буду делать это задницей.

Пятый тихо вздохнул. Потом набил большим пальцем сообщение: «Шутка про задницу немного затянулась», а потом включил пятое сообщение от Долорес.

– Не подумай, что я навязываюсь. Ты очень фактурный. Эта печать тоски на лице, еврейский нос и брови… Я бы тебя рисовала и рисовала, знаешь.

Пятый облизнул губы. Заметил, что Долорес прочитала его сообщение и уже что-то надиктовывает, и включил последнее из старых. На нём Долорес, очень нестройно и мимо нот, пела песню Creep группы Radiohead. И как только она допела, пришло новое голосовое.

– Ты не спишь! – смеялась в нём Долорес. – Да, я знаю, что затянулась. Больше её не повторю, обещаю. Левая рука на Библии, правая вверх.

Пятый с трудом сдержал смешок. «Эта шутка ещё хуже. Я уже ложусь спать, » – написал он.

Долорес ответила быстро:

– Ладно, ладно! Спокойной ночи. Завтра долгий день.

Пятый откинул руку с телефоном в сторону и снова уставился в потолок.

Какая же она была невероятно странная.

И немного жуткая.

Но очень, очень милая.

Пятый пробыл в Детройте пять дней. Как только культеприёмная гильза была готова, Пятому помогли надеть протез и закрепить с помощью специального крепления. Рука была нетяжёлой, но пока слушалась плохо. Помощники доктора Биггза продолжали её настраивать и налаживать, и в конце концов Пятый более-менее приловчился сгибать и разгибать локоть и бионические пальцы.

Много часов он провёл, просто решая детские головоломки: собирая цифры в ячейки и просовывая кубики и конусы в специальные отверстия в коробке. Листал журналы, поднимал со стола мелочи. Рука реагировала медленнее, чем ему бы хотелось, и сейчас воспринималась неуклюжей.

Но что сводило Пятого с ума на самом деле – в отрыве от неспособности новой руки ловко и быстро перебирать пальцами – это невозможность почувствовать что-то кончиками пальцев. Он не знал, какой на ощупь предмет, который он держит в руках. Тёплый он, или горячий. Мягкий или твёрдый. Шершавый или гладкий.

Это было то, о чём говорила Долорес. Нельзя не только размазать краску пальцами, но и даже узнать, какая у бумаги структура.

К этому можно было привыкнуть. Он был в этом уверен. Как привыкла Долорес, как привыкли сотни других ампутантов. Привыкнет и он.

Легче дышать от этого не становилось.

А через пять дней, когда он научился надевать руку сам и прослушал три десятка сообщений от Долорес, когда он впервые смог почистить зубы с помощью протеза, Куратор отвезла его в аэропорт и поцеловала в лоб напоследок. Пока Пятый шёл на посадку, она махала ему платочком из-за заградительной ленты. Он поднял правую руку и, с тихим механическим скрипом, помахал ей раскрытой ладонью.

В Сент-Поле его встретил Клаус. Рыжая краска вымылась, и он перекрасился в розовый, что в сочетании с леопардовым пальто создавало эффект смеси кабаре и Бродвея.

– Привет, – Клаус держал руки в карманах. Коротко посмотрел на Пятого и тут же перевёл взгляд на протез: – Круто выглядит.

– Это до первого раза, когда его заклинит, когда я буду пожимать тебе руку.

– Тогда не пожимай мне руку, – Клаус хмыкнул. – Как всё прошло? Ты ни строчки никому из нас не написал.

– А что писать? – Пятый пожал плечами. – Дорогой Клаус, я встретил девочку?

– Ого, а ты встретил девочку? – Клаус толкнул его локтем. – Расскажешь?

– Заткнись, я для примера, – Пятый закатил глаза.

– Вижу же, что кого-то встретил. Но не хочешь, не говори, мне совсем не обидно.

Они вышли, и Пятый запахнул куртку посильнее. Согнул правую руку, прижимая полы к себе, и так её и оставил. По крайней мере эта рука не замёрзнет и не устанет.

– Отвезти тебя к тебе? Выдержишь?

– Ты сделал, что я просил? – Пятый первым подошёл к машине, и как только Клаус разблокировал двери, влез внутрь. Снял сумку и бросил её на заднее сиденье.

– Сделал, – Клаус сел за руль. – Теперь у тебя как-то пусто.

– Пустоту я выдержу.

Клаус не затыкался ни на минуту всю дорогу до квартиры Пятого. Рассказывал про найденные им комиссионки, секонд-хенды и магазины крафтовых свечей. Пересказывал последние новости их коллег из «Зонтиков», и что у Пятого на антресолях нашлись альбомы с фотографиями ещё тех времён, когда сам Пятый играл в ансамбле у маэстро Харгривса.

Пятый – как часто бывало – молчал. Но в этот раз болтовня друга тяготила его чуть меньше обычного, а пару раз он и вовсе сунул в ухо наушник, чтобы послушать очередное сообщение Долорес, больше похожее на поток сознания.

– Ты что там слушаешь? – наконец спросил у него Клаус. Пятый осёкся, спрятал наушник в карман и качнул головой:

– Не важно.

– Ты что-то там вместо меня слушаешь. Это важно. Совсем меня не ценишь.

Пятый раздражённо вздохнул.

– В Меритехе я познакомился с художницей, и она постоянно шлёт мне голосовые сообщения. Обо всём на свете. Она как ты, только менее…

– Менее что?

– Жеманная.

– Эй, тебе нравилась эта жеманность.

– Не обманывай себя, Клаус, – Пятый хмыкнул. – Я как будто какой-то подкаст слушаю с фактами о всякой фигне. Беспорядочный и беспощадный.

– Но слушаешь же, – Клаус скосил на него взгляд. – Что рисует?

Пятый осёкся. За всё это время он так и не сделал шаг навстречу. Долорес, кажется, знала о нём всё, что хранил интернет, а он о ней не знал ничего.

Не было времени и возможности. По крайней мере, он себя в этом убеждал.

Но что мешало ему на самом деле?

– Понятия не имею, – наконец ответил он. – Я знаю только, что её зовут Долорес, у неё есть кошка и нет рук, и вот это, – он включил последнее голосовое от Долорес.

– Ты слышишь? – сказала Долорес шёпотом. – Прислушайся, – и затихла. Вместо её голоса теперь из телефона доносилось тихое урчание.

– Она шлёт тебе, как её кошка мурлыкает. Пятый, ты ей нравишься.

– Или ей просто одиноко.

– Или ты ей нравишься, – Клаус припарковался под домом Пятого. – И она решила сыграть на все деньги и взять тебя нахрапом.

– Это звучит ужасно.

– Не хочу рассказывать тебе сногсшибательные новости, Пятый, но ты очень тупой, и у вас только с Ваней всё получилось как-то само собой, но в других твоих отношениях… – Клаус скривился. – Ты совершенно не осознаёшь, что кому-то нравишься, и тебя надо брать за руку и ставить перед фактом. Мне буквально пришлось тебя тогда в углу зажать. И вот она, – он кивнул на телефон у Пятого в руке, – это сразу выкупила.

Пятый поморщился. Он почему-то продолжал слушать её сообщения, одно за другим. Даже ждал их, наверное.

– Мне не нужны отношения. Не нужны были раньше и сейчас тоже.

– Справедливо. Скажи ей об этом, – Клаус отстегнулся первым. – Давай выметайся из машины, мне ещё от тебя такси вызывать.

Пятый, всё ещё смущённый и обескураженный услышанным, быстро убрал телефон в карман, ухватился пальцами протеза за ручку и потянул её на себя. Дверь открылась, но рычаг остался у Пятого в руках.

Клаус присвистнул:

– Классно, что это не моя машина, а твоя.

– Знаешь, что ещё эта рука отлично делает? – Пятый разжал пальцы, вылез и закрыл дверь.

– Что? – Клаус напоследок залез на заднее сиденье и забрал оттуда сумки.

– Складывается в кулак.

– Как грубо, – пропел Клаус и первым побежал наверх.

Клаус не только забрал пианино, синтезатор и оборудование, но и, как и просил Пятый, собрал все его записи, сложил в коробки и затолкал в кладовку. Квартира, в которой прошлый Пятый всегда находил утешение, теперь казалась непривычно пустой.

Больше не было никаких мелодий, приколотых к пробковой доске, никаких старых расписаний туров и копий подписанных контрактов. Планов на будущие композиции.

И вместо инструмента была зияющая пустота. Прореха в пространстве, которая никогда не будет заполнена, и которая лишь мельком отражает чёрную дыру у него внутри. Он стоял под стеной, прикрыв глаза и будто бы касаясь невидимого фортепиано кончиками пальцев левой руки. Перебирая клавиши и наигрывая ту самую мелодию, которую услышал в разговоре пять дней назад.

В ту минуту ему казалось, что ничего не случилось. И на самом деле обе его руки целы, и он по-прежнему может играть.

Клаус коснулся его плеча, и Пятый распахнул глаза, снова наступая обеими ногами на осколки своей мечты.

Пятый с Клаусом выпили по чашке кофе, сидя на полу напротив стены. Клаус снова трещал, но в этот раз скорее просто чтобы разбавить тяжёлую тишину.

Потом Пятый улыбнулся, встал и повесил на доску первый флаер с изображением четырнадцати типов захвата, возможных с его протезом.

Клаус долго не решался уйти и начал собираться, только когда Пятый сам об этом попросил. Несколько раз переспросил, уверен ли он, но потом всё же ушёл.

Дверь за ним закрылась, и Пятый вернулся на своё место на полу. Скрестил ноги по-турецки, подтянул к себе ноутбук, но не открыл. Посмотрел на телефон рядом, на непрослушанные сообщения от Долорес, и сделал глубокий вдох.