Текст книги "Стена чудес (СИ)"

Автор книги: Penelope Foucault

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

И память, наконец-то, сдалась под натиском деталей. Пятый вспомнил, где его видел.

– Ох, – выдохнул он. Развернулся на пятках и показал бионическим пальцем на Кичи. – Ты же тот патрон Клауса, который каждый месяц ему жертвует какие-то баснословные деньги.

Кичи покачался из стороны в сторону:

– Я, – он улыбнулся. – Надеюсь, вы сможете передать ему мои теплейшие приветы.

– Напишите, лучше, ему сами, – Пятый поджал губы. Кивнул скорее сам себе, сменил захват на раскрытую ладонь и помахал Кичи. – До свидания, Кичи.

– До свидания, – отозвался Кичи, сверкнув очками. Пятый слышал в его голосе тревогу, но решил не обращать на неё внимания.

Толкнул дверь плечом и вышел, на ходу набирая Долорес.

Интервью вышло через месяц. За несклько недель до годовщины аварии и в день выпуска альбома. К тому времени Пятый начал писать симфонию для «Зонтиков», не особо, правда, понимая, согласятся ли они сыграть её с ним.

Январский Роллинг Стоун вышел с его фотографией на обложке: Пятый широко улыбался, откидывая чёлку назад. Интервью вышло с заголовком «Симфония №5: Пятый Сати о хрупкости, потерях, асексуальности и Долорес Питерсон», и моментально стало сенсацией. И пока они с Долорес подписывали открытки, писали именные пожелания и собирали посылки для всех, кто поучаствовал в кампании на Кикстартере, имя Пятого карабкалось в тренды социальных сетей, а репортёры таблоидов штурмовали сабреддит ансамбля «Зонтики» в поисках пикантных подробностей упомянутых Пятым событий.

Долорес прочитала интервью первым делом, как проснулась, а потом подпёрла журналом ножку стола на кухне.

– Здорово, что ты в открытую сказал про асексуальность, – Долорес отодвинулась от стола с дисками и открытками, задрала руки и потянулась. – Больше людей будут знать, что это нормально.

– Да, – Пятый кивнул. – Жаль, что в моей юности никого такого не было.

– Жаль, – Долорес потянулась к нему и сжала плечо. – Но всё же. Ты правильно поступил.

Пятый смущённо улыбнулся. Долорес закатила глаза, подвинулась ближе и поцеловала его в щёку.

– Я тобой очень горжусь. И этим альбомом тоже. И дирижированием, хотя оно и сидит у меня уже в печёнках, – засмеялась она.

– Собой гордись. Без тебя мне бы на всё это понадобилось несколько лет. А ты всё перевернула вот так просто, – Пятый отодвинул от себя открытки и принялся разминать пальцы. Повезло, что он левша. – Одной-единственной фразой.

– Только не говори, что тем признанием про картину, нарисованную задницей. Я вроде бы и надеюсь на это, а вроде бы и нет… – Долорес сощурилась.

– Это, конечно, важная для меня фраза, я примерно после неё начал в тебя влюбляться, но нет, – Пятый закатил глаза. – Ты как-то сказала, что музыка нужна мне, чтобы выражать свои чувства. Что я не могу иначе. И это меня задело.

– Потому что это правда.

– Очевидно, – Пятый пожал плечами. – Иначе до меня бы ещё лет сто доходило. Я иногда бываю очень, очень тупым.

– Это я заметила, – Долорес вскинула брови. – Но знаешь что?

– Мм?

– Мне очень нравится, что ты такой тугодум.

– О, даже так?

– Конечно. Я от этого чувствую себя ещё эмпатичнее и мудрее.

– Приосаниваешься, значит, – Пятый тихо рассмеялся. – Ты не… не открывала социальные сети? Боюсь представить бурю из слухов и оценочных суждений, которая там сейчас разворачивается.

– Так не представляй. И не смотри, – Долорес склонила голову набок.

– Это что-то новенькое. Это не ты разве первым делом всех знакомых гуглишь и читала мою ветку на Реддите?

– Я не сказала, что я не буду смотреть. Я предложила тебе не смотреть.

Пятый поджал губы и пожал плечами.

– Логично. А ты…

– Я больше не буду переживать, что твои фанаты – зашоренные. Ты в прошлый раз это доходчиво объяснил. А ещё львиная доля собранных на выпуск альбома средств – моя заслуга и мои коллекционеры. Плюс, у меня есть подозрение, что половина твоих фанатов мечтала выйти за тебя замуж, и твоё интервью им не очень понравится.

– Или они сосредоточатся на восхищении моей смелостью, будто за асексуальность убивали, как за гомосексуальность, – Пятый покрутил запястьем и снова потянулся за ручкой и открытками.

– Масштаб, конечно, несравнимый, – Долорес отодвинулась, встала и достала из коробки новую партию дисков. – Всё равно требует смелости вот так заявить на всю страну, что ебал ты этот секс.

Пятый замер, моргнул и поднял на Долорес взгляд:

– Вау. Этим каламбуром ты превзошла себя.

– Я знаю, – Долорес пару раз дёрнула локтями, будто в танце маленьких утят, и поёрзала на своём месте. – В любом случае. Я больше не собираюсь принимать близко к сердцу ничего, что твои фанаты напишут.

– Слова не девочки, но дамы.

Пятый размашисто расписался на одной открытке и сунул её в коробок с диском, услужливо подсунутый Долорес. Повторил это несколько раз и запнулся – завибрировал телефон, и экран ярко вспыхнул именем отправителя.

Втянул воздух через зубы и так же, со свистом, выдохнул. Перевёл взгляд на Долорес:

– Это Клаус.

– Ого, – Долорес откинулась на спинку. – Быстро. И странно.

– Поверить не могу, я сделал то, что он хотел, и всё равно сделал хуже, – Пятый поджал губы, перебирая ручку в пальцах.

– Ты же ещё не читал его сообщение, – Долорес развернулась и сощурилась. – А уже решил, что всё к худшему.

– Ну, я десять лет отравлял ему жизнь своим существованием, – Пятый дёрнул плечом. – Что ещё мне прикажешь думать?

– Могла бы я тебе влепить пощёчину сейчас, так бы и сделала, – Долорес запрокинула голову. – Во-первых, я сильно сомневаюсь, что он бы тебе написал, если бы твоё интервью сделало хуже. Во-вторых, достаточно уже того, что он это всё драматически переживает, куда ты-то лезешь? Ты ни в чём не виноват.

– Я знаю.

– Не похоже, – Долорес толкнула его бионическим кулаком в плечо. – Прекрати разводить нюни и открой уже сообщение.

Пятый обречённо вздохнул, сгорбился, но кивнул и взялся за телефон. Как и Долорес, он откинулся на своём стуле. Подтянул к себе ногу, закинув лодыжку на колено, и открыл сообщение.

«Фотография на обложке просто звездец. Что у тебя с лицом?» – написал Клаус. Пятый нахмурился, подался вперёд и перечитал сообщение ещё раза три.

– Что такое? – Долорес снова придвинулась, но не стала заглядывать ему через плечо. Пятый сам повернул телефон экраном к ней. Она прочитала сообщение, беззвучно проговаривая каждое слово, и тихо хмыкнула: – Смотри-ка, он шутит.

– Что я должен на такую шутку ответить-то?

– Ответь шуткой, – Долорес отодвинулась. – Как-нибудь знаешь… В твоём стиле. Хотя ты не умеешь шутить, пошути, как он шутит…

– Я не буду шутить как он. И как ты тоже не буду, – Пятый прикусил щёку и помолчал пару мгновений.

Набрал всего два слова:

«Ты кто?»

И тут же, не давая Клаусу времени осознать прочитанное, дописал:

«Это шутка».

Клаус ответил сразу:

«Я так и понял. Прочитал твоё интервью. Пришлось купить подписку на Роллинг Стоун на месяц».

Пятый почесал кончик носа, прежде чем решился на новое сообщение:

«И как?»

«Смело, честно и очень благородно. Мне понравилось. Но ты теперь должен мне пять баксов».

«Мог бы попросить меня её тебе прислать в электронном виде, » – Пятый тихо фыркнул.

– Я поставлю кофе, – Долорес встала, скрипнув стулом, поцеловала Пятого в висок и ушла на кухню.

«Нет, я хотел, чтобы ты остался мне должен пять баксов, » – написал Клаус. – «Знаю, что ты хочешь спросить. Я в порядке, развлекаюсь в Европе. Члены, наркотики, дебютанты… Моя Святая Троица».

«Ты находишь время плясать на балах?»

«Смело с твоей стороны думать, что я умею танцевать венский вальс. Я говорю об инди-музыкантах. На днях я заприметил гей-вечеринку через дорогу от нашей гостиницы и ворвался туда в сиянии своей славы. Даже спел пару песен».

«Круто. Живёшь жизнь».

«Что мне ещё остаётся».

Пятый сжал телефон в руке и подпёр кулаком щёку, не зная, что ещё сказать.

Ему и не пришлось.

«Эй, Пятый. Классно было поболтать, но, думаю, мне ещё нужно время».

Пятый вздохнул. Опустил ногу на пол, упёрся локтями в колени и настучал:

«Понял. Оправляйся».

«Ты только что снова пошутил? Прямо вот скаламбурил?»

«Да, но больше я не буду тебе отвечать. Иди дальше соблазняй дебютантов».

Клаус замолчал. Пятый отложил телефон и поднял голову. Долорес как раз вышла из кухни с двумя чашками, поставила одну перед ним и села на своё место:

– Ну? Как всё прошло?

– Я должен ему пять долларов, которые он потратил на подписку.

Долорес поджала губы, пожала плечами и мотнула головой:

– Не катастрофическая сумма. И даже не за моральный ущерб.

Пятый кивнул, потянувшись за кружкой. Сделал глубокий вдох, наслаждаясь свежесваренным кофе, и перевёл взгляд на коробки с дисками.

– Здесь работы на всю ночь.

– Да. Поэтому я и сварила тебе кофе, – Долорес мечтательно прикрыла глаза: – Я ли не маниакальная девушка-мечта?

– Прекращай, Руби Спаркс, – Пятый толкнул её ногу своей.

– Нет, мне понравилось! Я, вообще-то, люблю такие фильмы. Если, конечно, не считать того, что ты слишком самодостаточный, чтобы я тебя дополняла.

– И ты слишком самодостаточная, чтобы я дополнял тебя.

Долорес расплылась в широкой улыбке с ямочками, подалась вперёд и потёрлась носом о его щёку. Отпрянула и выдохнула:

– Не знаю, говорили ли тебе об этом раньше, но твои завуалированные признания в любви просто космос.

Пятый отставил кружку и снова взялся за ручку.

– Откуда ты знаешь, что это «завуалированные признания в любви»?

Долорес склонила голову набок:

– Просто знаю, и всё.

Пятый осёкся. Прикусил губу, чтобы не улыбаться слишком широко, и коротко качнул головой.

Долорес, как и всегда, была права.

========== Ещё одна весна. I. ==========

Комментарий к Ещё одна весна. I.

🎶 CLANN – I Hold You

🎶 The Cinematic Orchestra – To Build A Home (feat. Patrick Watson)

🎶 SYML – Where’s My Love (Alternate Version)

На годовщину аварии Пятый с Долорес сняли зимний домик на отшибе – ему не хотелось ни кого-то видеть и ни с кем-то говорить. Они сложили телефоны в корзинку для ключей и не доставали всю неделю. Долорес рисовала целыми днями, Пятый читал и писал свою симфонию, а Морти спала, сворачиваясь под боком то одной, то другого. По утрам они ходили на прогулки, утопая в снегу и играя в снежки. С бионическими руками, да ещё и в перчатках, это было целым подвигом, но они всё равно дурачились.

Лишь бы Пятый не думал об аварии.

Ему постепенно понижали дозу антидепрессантов, так что по вечерам в лесном домике Долорес варила какао с мятой или глинтвейн. Пятый разводил огонь в камине, и они часами обсуждали своё детство, пыльных кроликов и прошедший день, и по очереди гладили спящую на коленях кошку.

Через месяц наступила весна.

Первого марта Лэнс Биггз пригласил их в Меритех протестировать новый прототип протеза: более чувствительный и более отзывчивый. Долорес смотрела на разрабатываемые для неё две бионические кисти не моргая. И запястье, и пальцы реагировали быстрее и намного менее топорно, чем их предыдущие протезы.

Это была первая примерка и, как и год назад, от рук на столе тянулись провода, и Долорес складывала бионические пальцы в разные типы захватов.

– Дождаться не могу дня, когда смогу попробовать им что-то нарисовать. Или написать, – Долорес посмотрела на доктора Биггза снизу вверх и улыбнулась. – Это что-то потрясающее.

– Очень далеко до полноценной руки. Но мы стараемся облегчить вам творчество.

– Это уже выглядит намного удобнее, чем наши, – отозвался Пятый. Его только подключали к протезу. Он был сложнее протезов Долорес, потому что у Пятого был только кусок плеча, и выглядел намного более детальным, чем предыдущий. – Хотя уверен, что о возвращении к фортепиано я пока могу только мечтать.

– Увы.

– Но если вы поработали над локтевым суставом, это уже что-то.

– Поработали, – доктор Биггз осторожно улыбнулся.

Пятый кивнул и перевёл взгляд на бионическую руку на столе. Долорес разговорилась с одним из стажёров и рассказывала, что нарисует, как только получит новые протезы.

– Готово, – наконец сказал доктор Биггз. Пятый вздрогнул, снова поворачиваясь к нему. – Давайте попробуем. Начнём с локтя?

Пятый поджал губы и затаил дыхание – совсем как когда пробовал бионическую руку впервые.

Он сосредоточился, прислушиваясь к своему телу. Как сокращаются мышцы.

И согнул протез в локте. Гудение стало немного тише, и задержка реакции действительно была короче. Пятый нахмурился, не давая себе обрадоваться раньше времени, и разогнул руку.

– Хорошо, – доктор Биггз взглянул на свой планшет. – Можете согнуть запястье?

– Сейчас посмотрим, – Пятый взглянул на протез, на свою культю и медленно шевельнул рукой.

– Очень здорово. Сожмите кулак.

– Хорошо.

Доктор Биггз говорил ему, что делать, и всё записывал: засекал время реакции, точность реакции и скорость перехода от одного захвата к другому. Он показывал Пятому захваты, Пятый менял положение пальцев. И чем больше он сидел на этой кушетке и пробовал новый протез, тем сильнее ему хотелось поскорее пустить его в дело.

– Будет непросто после этого вернуться к нашим старым, – Пятый проводил прототип новой руки взглядом, потом повёл плечами, потянулся, разминая спину, надел свой протез и затянул крепления.

– Могу представить, – доктор Биггз улыбнулся.

– А помните, – Долорес соскользнула со своего места и, как только Пятый встал, подлезла ему под руку. – Помните, как он нос воротил от протезов?

– А ты не воротила?

– К моменту, когда я получила свои протезы, Пятая Симфония, у меня не было рук уже пять месяцев, и я была согласна даже на крюки как у пиратов, – Долорес расплылась в широкой улыбке. – Ты забыл, что я была первопроходцем в этой программе.

– Это правда, – доктор Биггз зажал планшет подмышкой и сунул руки в карманы. – Если бы Долорес не согласилась тогда попробовать наш прототип, мы никогда бы не смогли привлечь инвесторов.

– Полагаю, она просто волшебница, – Пятый расплылся в улыбке и чмокнул Долорес в висок.

– Да. Очень на то похоже, – покивал доктор Биггз.

Из Меритеха они поехали в тот же ресторан, где Пятый когда-то сплёл мелодию из голосов Долорес и Куратора. Там играла его музыка и мягко гудели голоса. Тот же салат нисуаз и то же белое вино.

Это не была их годовщина: они познакомили раньше, а встречаться начали позже, но Пятый не мог отделаться от ощущения, что этот момент – здесь и сейчас – важный. Это чувство было неуловимо, как покалывание на кончиках пальцев.

Пятый не знал, как ему повезло, а Долорес ему не говорила, но он был удивительно везучим. От травмы, перевернувшей всю его жизнь и перекроивший его представление о самом себе, осталась только тень. И даже эта тень постепенно отступала.

Сейчас, в эти мгновения в ресторане, потягивая белое вино, Пятый был не просто счастлив, но полностью доволен своей жизнью.

========== Новое лето. I. ==========

Комментарий к Новое лето. I.

🎶 Jacob’s Piano – Oltremare

Пятый с Долорес приехали за пять минут до встречи. Это вышло неслучайно: Пятый боялся опоздать и вышел на полчаса раньше, чем стоило, но снова и снова возвращался то за распечатками симфонии, то за ключами от машины. Долорес всё это время ждала его у себя, а когда он приехал, облилась кофе, и ей пришлось переодеваться. Пятый, пока ждал её, внёс пару новых деталей в фортепианную партию, а когда Долорес спустилась, закинул папку с симфонией на заднее сиденье.

На улице было прохладно, радио гудело поп-хитом очередного поющего в нос любителя акустики.

Пятый волновался. Он не мог не волноваться: в конце концов, в таком составе последний раз они собирались на похоронах маэстро Харгривса за несколько часов до аварии, которая разрушила его хрустальные замки.

Он построил на их месте крепость из камня, но страх, что лица друзей напомнят ему о том вечере, и ему снова будет больно, не уходил. В конце концов, там будут и Ваня с Клаусом.

– Ты нервничаешь, – Долорес накрыла его бионическую руку своей. – Всё пройдёт хорошо, Пятая Симфония.

– Откуда ты знаешь? – Пятый скосил на неё глаза.

– Просто знаю и всё, – уже привычно ответила Долорес.

Они забронировали столик во французском ресторанчике на крыше и приехали первыми. Официанты как раз сдвинули столы и теперь раскладывали по стульям тёплые мягкие пледы и расставляли бокалы.

Пятый с Долорес сели рядом. На углу стола лежали папка с нотами, исписанный нотами блокнот и наточенный карандаш, на плечах – пледы, а в бокалах – вода.

Первым приехал Лютер. Это было удивительно тихо, он словно вырос из-под земли:

– Отлично выглядишь, – громко сказал он. Пятый обернулся, отрываясь от тихого разговора с Долорес, и тут же встал.

– Лютер, – он моргнул. – Спасибо, что пришёл.

– Я не мог не. Мне безумно интересно, что ты для нас написал, да и потом, – он пожал плечами, – я типа соскучился.

– О, – Пятый обогнул стол, чтобы обменяться с Лютером рукопожатиями. – Я думал, вы на меня злитесь.

– Может быть Диего. И Клаус, – Лютер скривил губы и сел рядом с Долорес. – Но я, вообще-то, очень понимающий.

– Ценю, – Пятый вернулся на своё место.

– А вы, должно быть, легендарная Долорес?

– Виновна – Долорес кокетливо повела плечами и бросила на Лютера взгляд из-под ресниц. – Как добрались?

– Нормально, – Лютер пожал плечами. – Хотя ты, Пятый, мог бы и в Чикаго назначить встречу выпускников.

– Хотелось провести её подальше от мест былой славы, – Пятый хмыкнул, но продолжить не успел. Со стороны входа раздался детский смех и голос Эллисон.

Из-за официанта показалась девочка лет пяти с двумя кудрявыми хвостиками на макушке и в ярко-красном комбинезоне. Она ловко обежала и официанта, и стулья, и врезалась в Лютера с криком:

– Дядя Лютер!

– Клэр, – Эллисон дошла до их столика с гордо поднятой головой и широкой улыбкой. – Что я говорила про эту встречу?

– Что ты возьмёшь меня с собой, только если я буду вести себя прилично и воспитанно, – девочка отлипла от Лютера и отошла к Эллисон.

– И что ты должна сделать первым делом?

Девочка перебралась к Пятому и Долорес, зажмурилась, ухватившись руками за лямки комбинезона, и затараторила:

– Меня зовут Клэр! Меня пять лет, – она распахнула глаза, показала пятерню и посмотрела на них.

– Очень приятно, Клэр, – Пятый протянул ей руку, чтобы пожать. Долорес тоже наклонилась поближе, хитро улыбаясь. Девочка моргнула, опустила взгляд и охнула. Тут же схватила Пятого за пальцы, рассматривая рисунок и шарниры. Потом перевела взгляд на руки Долорес, набрала полный рот воздуха и на выдохе громко спросила:

– А вы что, роботы?

Пятый с Долорес переглянулись. Эллисон подхватила дочку подмышки, села и устроила её у себя на коленях.

– Простите Клэр.

– За что, – Долорес сделала серьёзное лицо. – Может мы правда роботы. Только очень добрые, – она перегнулась через Пятого и легко надавила пальцем девочке на нос.

– Эй, придурки, – Диего закричал через весь ресторан. На нём, видимо, чтобы они его точно не просмотрели, была оранжевая рубашка. – Ну, что вы тут, ещё не начали?

– И тебе привет, Диего, – Пятый вскинул голову. Диего кивнул и рухнул на место рядом с Лютером.

– Надеюсь, в этот раз я приехал не для того, чтобы ты меня опрокинул.

– Поверь мне, это того стоит и…

– Дорогой, давай махнёмся, – коснулась его плеча Долорес. – Хочу познакомиться с Эллисон и Клэр поближе.

Он кивнул и отодвинул стул, они поменялись местами, и Пятый повернулся к Диего, чтобы договорить.

И снова не успел.

Клаус и Ваня появились шумно и ярко. Вернее, Клаус появился шумно и ярко. Ваня, с небрежным пучком и в огромном вязанном кардигане, едва заметно улыбалась. Клаус, в ярко-синем пальто, расшитом под перья павлина и с ярко-лиловыми волосами, первым делом шлёпнул по заднице официанта, потом подхватил Ваню под локоть и потянул к столу.

Пятый облизнул губы и бросил короткий взгляд на Долорес. Долорес коротко, но цепко сжала его плечо.

– Соскучились по нам? – Клаус оперся на ванино плечо.

Пятый не смог сдержать улыбку. Они встретились глазами, и Клаус коротко кивнул.

– Выглядишь посвежевшим, Клаус, – первой обратилась к нему Долорес.

– Ну, ещё бы, столько месяцев подальше от этого придурка, – последние слова он практически пропел.

Ансамбль «Зонтики» знакомился с Долорес, а Долорес знакомилась с ними. Они ели и пили, говорили о музыке и обменивались новостями. И то и дело бросали взгляды на перетянутую резинкой папку на углу стола.

Когда официант унёс вторую пустую бутылку вина, а Долорес рассказывала дочке Эллисон сказки про облачных барашков, Пятый прокашлялся.

– Полтора года назад, – начал он, стоило всем притихнуть, – мы разошлись уверенные, что скоро соберёмся снова и что-то сыграем. Простите, что так подпортил всем планы, – Пятый криво ухмыльнулся, глядя не на друзей, а на папку с нотами. – Я написал симфонию. Для нас. Я могу дирижировать, а вы играть. Я пойму, если вы откажетесь, но…

– Не разводи нюни, Пятый, – Клаус поднял бокал. – Я в деле.

Пятый сглотнул. Они один за другим кивали и соглашались, и вскоре вечер снова наполнился звоном их голосов. Пятый пустил папку по кругу, чтобы каждый мог взглянуть на симфонию, и замер едва дыша.

Никак не мог поверить, что в них сомневался.

Конечно, они согласились. В конце концов, они были ансамблем «Зонтики». Они должны были играть все вместе.

Иначе и быть не могло.