Текст книги "Фея в кроссовках (СИ)"

Автор книги: Pelagea Sneake Marine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Проснулась она, слыша голос Травинки. Наверное, она сообщала что-то приятное – улыбалась, и Моа лизнула ее в щеку. А девочка вернулась на шкуры, и принялась осматривать свою одежду – так, словно в ней где-то могла быть дырка. Моа поняла, что они вскоре пойдут дальше, и обрадовалась этому – среди гор и снега ей было намного комфортнее, чем в душной и теплой постройке людей. Хотя странно, что они выходят так быстро – ведь и дня не прошло, как они попали сюда.

Она решила побыть снаружи постройки, вышла из нее, обнаружив, что сверху идут ледяные крупинки. И увидела людей селения, собирающихся куда-то, набивающие мешки едой и разными вещами. Им мешали дети, кидающиеся друг в друга снежными комками, и животные вроде волков, бегающие туда-сюда. Моа подумала, что они, наверное, идут охотиться, чему порадовалась – может, они знают места, где много горных козлов?

Через некоторое время Моа увидела Травинку – девочка подошла к ней, у нее за спиной тоже висел мешок вроде тех, которые надели мужчины. А они, наконец, собравшись, пошли по той тропе, которая привела Травинку и Моа в селение. Девочка и барс присоединились к ним, оказавшись в конце, и шли за всеми не очень быстрым темпом. Вскоре, когда тропа пошла в гору, и темп стал еще медленнее, Моа захотелось идти быстрее, и она легко обогнала всех мужчин, и даже зверей вроде волков, которые бежали до этого впереди. И, время от времени, оглядывалась на Травинку, проверяя, не отстала ли она от остальных.

В какой-то момент тропинка начала виться вокруг горы, постепенно взбираясь на нее, и подъем стал крутым. Моа взбиралась в гору легко, возглавляя шествие, за ней с некоторым отрывом шли животные, напоминающие волков, а после – люди, растянувшиеся длинной вереницей (каждый шел на расстоянии от другого). Моа заметила в руках у них палки – должно быть, с ними люди шли легче.

Через некоторое время тропа стала почти пологой, и люди разошлись в разные стороны, должно быть, искать место для ночлега. Вскоре двое мужчин нашли пещеру, позвав остальных. Люди поели и почти сразу уснули, улегшись на пол. А Моа решила остаться с Травинкой – чувство голода еще не мучило ее.

Завтра с утра они продолжили путь. Шли долго, по неровным камням (тропа уже пропала), и внезапно Моа почуяла запах нескольких горных козлов. Она тут же побежала вперед, слыша, что животные, похожие на волков, бегут следом. И за поворотом увидела добычу – козлы были крупные, и настороженно стояли на месте. В воздухе замелькали стрелы людей, и козлы побежали в гору, ловко перепрыгивая с уступа на уступ. Моа заметила, что два козла сильно отстают – должно быть, их подстрелили люди. Одного из них она легко догнала, и, перекусив глотку, отчего он упал в снег, побежала дальше – ей нужна была своя добыча. И для этого надо было бежать очень быстро – козлы уже были на значительном расстоянии от Моа. Она неустанно шла по их следу, чувствуя, что животные вроде волков отстали, и за ней идет несколько человек.

А вскоре снова увидела козлов – они застыли на одном месте, видимо, решили, что охотники от них отстали.

Моа тихо подкралась к ним, и, совершив длинный прыжок из-за крупного камня, повалила на землю самого ближайшего козла. Остальные снова побежали вверх, а Моа, убив добычу, лакомилась ее мясом до тех пор, пока не наелась, ощущая, что мимо пробегают животные вроде волков и люди.

Когда она насытилась, оставив часть туши (козел был большим), увидела, что люди волокут по снегу двух мертвых козлов, а рядом с ними бегут животные вроде волков. Моа принялась умываться, а один из людей, шедших налегке, забрал оставшуюся часть туши пойманного ею козла.

Умывшись, Моа вернулась назад, к тому месту, где охотники делили убитых козлов, распределяя мясо между собой. Охотников было в три раза меньше, чем в начале, не было Травинки, и Моа решила, что девочка и остальные мужчины пошли другой тропой. Значит, остается только ждать их.

Подумав так, Моа легла на снег, отдыхая. А через некоторое время увидела группу людей, и среди них – Травинку. Моа тут же подбежала к девочке, тщательно обнюхала ее, проверив, не ранена ли она, а Травинка улыбалась, гладя Моа по голове.

Люди начали рассказывать друг другу об охоте, а Травинка присела на большой камень, отдыхая. Моа легла возле нее, наблюдая за людьми и животными вроде волков. А в какой-то момент увидела, что к ним идет еще одна группа людей – теперь все были в сборе.

Мужчины снова начали распределять мясо, так, чтобы всем досталось. У Травинки мешочек за плечами заполнился до отказа, но по сравнению с мешками мужчин, казался маленьким.

Наконец, когда с этим покончили, люди пошли вниз по тропе, и животные вроде волков радостно бежали впереди, то и дело, издавая непонятные Моа звуки. Моа не стала отходить от Травинки – с горы даже девочка шла быстро.

Они спускались с горы до темноты, пока не остановились у каменного карниза, достаточно широкого, чтобы вместить всех охотников. И снова все уснули, едва опустились на камни, и Моа вместе с людьми – она так наелась, что на охоту идти уже не надо было.

… Почему-то Травинка встала еще в темноте, вместе с несколькими мужчинами. Моа заметила, что в мешках у них почти пусто, и подумала – неужели они решили пойти на охоту снова? Тогда почему их так мало?

Моа думала над этими вопросами, идя вместе с людьми сквозь тьму. Сначала они шли по тропе, а потом начали взбираться в гору. Моа шла легко, впереди всех, а люди передвигались медленно, видимо, им мешала темнота, да и некоторые камни сильно обледенели.

Моа вскоре забралась на вершину горы, и ждала там людей, а ночь плавно переходила в утро. Небо начало светлеть, и в этот момент люди добрались до вершины, и Травинка начала восторженно смотреть по сторонам. Сейчас все вокруг горы было застлано туманом, и внизу нельзя было что-то разглядеть.

Звуки сзади отвлекли Моа – она обернулась, увидев, что мужчины положили мясо на слой белых крупинок, и что-то негромко говорят в голос. А чуть позже начали разводить небольшой костер – когда солнце уже освещало своими теплыми лучами все вокруг, прогоняя туман, открывая далекую землю внизу.

Вскоре люди поджарили мясо на костре, и Травинка позвала Моа, положив на слой белых крупинок перед ней большой кусок сырого мяса. Его Моа быстро съела, а люди управились со своим завтраком. После чего костерок погасили, и люди, постояв немного на краю горы, начали спускаться вниз. А Моа думала о причудах людей – какие же они странные, забраться на гору, только чтобы поесть! Все-таки у всех людей, где бы они ни жили, есть свои причуды…

Теперь людям идти было намного легче – все вокруг освещало солнце, и пропустить какой-то камень было невозможно. А, значит, Моа не придется их долго ждать, и от этой мысли она скакала по камням еще с большим удовольствием, чем всегда. Ей хотелось бы остаться здесь, в этих покрытых белыми крупинками горах, где обитало много горных козлов. Но она знала, что Травинка пойдет дальше, а, значит, Моа пойдет дальше вместе с ней. И не столько оттого, что должна подчиняться зову, а оттого, что привязалась к девочке, и не хотела оставлять ее одну.

Вскоре они догнали людей, которые не ходили на гору, и вместе пошли обратно в селение. День прошел незаметно, ночевали они в пещере, а на следующий день, еще утром, Моа снова увидела постройки селения.

Их встретили резкими звуками те животные, похожие на волков, которые не ходили с ними; обступили любопытные дети, радостные женщины. Мужчины разделили мясо на более мелкие куски, и женщины принялись нанизывать их на длинные веревки, которые подвешивали на палки над кострами, разведенными возле построек. Травинка тоже сделала себе такую связку, и поучаствовала в общем разговоре охотников (наверное, они рассказывали женщинам и детям об охоте).

Травинка осталась в селении еще на ночь, а утром, собрав в свой мешочек мясо, пошла вниз, к лесу, и Моа бежала рядом с ней, то и дело, обгоняя. Весь день дорога была легкой, погода – ясной, а вечером Травинка нашла себе пещерку для ночлега. Здесь она развела костер, подсушила свое мясо, дала Моа хороший кусок мяса, и сама поела. А потом девочка уснула, и Моа, устроившись рядом с ней, но на расстоянии от костра, тоже вскоре задремала.

Утром они покинули горы, и днем, под кружащимися ледяными крупинками, вступили в лес. Здесь везде было очень много ледяных крупинок, что не страшило Моа, но стало небольшой трудностью для Травинки – она при каждом шаге проваливалась в белый покров по колено. Поэтому Моа забегала вперед, и даже поймала двух белых, ушастых, зверьков, величиной с двух больших грызунов, которые пытались убежать от нее, передвигаясь прыжками. Второго она не съела сразу, а немного поиграла с ним, до момента, когда с ней поравнялась Травинка. А уже потом быстро съела.

Сама девочка ела мало, но это не мешало ей идти вперед так же быстро, как и раньше. Она издала радостный вопль, увидев деревце с ярко-красными ягодами, и сорвала их, сбрызнув их соком мясо, к удивлению Моа.

Когда начало темнеть, Травинка остановилась, и начала рыть белый покров, а Моа гадала, что же она хочет сделать. Но вскоре, когда девочка скрылась среди ледяных крупинок, поняла – она сделала себе постройку в толще белого покрова, для ночлега. Заглянув внутрь, Моа обнаружила, что она маленькая, и Травинка там едва поместилась. Так что Моа легла снаружи, решив пока не идти на охоту – она чуяла в некотором отдалении запахи разных животных, и среди них были запахи хищников.

Хищники пришли к постройке в темноте – это было три крупных волка. Моа оскалилась, зарычав, и кинулась на ближайшего к ней волка, крупнее остальных. Битва была недолгой – она расцарапала ему морду, прокусила переднюю лапу, и остальные убежали вслед за раненым волком. А Моа легла снова у входа в постройку, где спала девочка, и заснула, только когда запахи хищников перестала чуять.

День за днем проходил в пути по большому лесу. Моа привыкла охотиться днем, чтобы ночью находиться рядом с девочкой. Обычно Моа ловила белых и ушастых прыгунов, или больших птиц, которые не успевали взлететь из снега прежде, чем их настигала лапа барса.

Как-то днем Моа заметила, что Травинка вместо мяса ест плоды, которые собирает, залезая на деревья. Видимо, они ей нравятся больше, чем мясо – это было видно по довольному выражению лица девочки.

Идя по лесу в очередной снежный день, Моа почуяла, что недалеко от нее раненый олень, и незнакомый хищник. Запах добычи пробудил в Моа зверский аппетит, и она, в несколько прыжков добравшись до добычи и хищника, увидела этого хищника. Он был отдаленно похож на барса, только на ушах были странные пучки длинной шести, а хвост очень короткий.

Напав на хищника, Моа пыталась укусить его за лапы. Но хоть он и был меньше нее, но дрался яростно, острыми когтями выдрав ей несколько клочьев шерсти. Но Моа, все же, удалось укусить хищника за лапу, и он, пораженный, отступил в лес, оставив добычу. А Моа начала жадно рвать мясо оленя, заглатывая его, кусок за куском. Она насытилась, съев половину туши, и отошла в сторону, умыться. А когда закончила туалет, увидела, что Травинка разделывает оставшееся мясо на маленькие кусочки, пользуясь длинными костями. Она оставила три больших куска (Моа подумала, что это ей), а самую небольшую часть нанизала на веревку.

Потом она долго разрывала белый покров, пока не добралась до земли, и, отлучившись ненадолго, вернулась с ветками. С их помощью Травинка сделала костер, и над ним повесила веревку с мясом (это мясо, как поняла Моа, она хотела подсушить).

Чтобы переночевать, Травинка построила из снега укрытие, а ночью Моа сторожила мясо, отгоняя позарившихся, было, на него волков.

Утром Моа съела один из трех кусков мяса, а остальное девочка спрятала к себе в мешок. Барс так наелся, что весь день не охотился, хотя мимо пробежал не один белый прыгун, зато вечером она съела все оставшееся мясо, кроме того, что Травинка подсушила для себя.

Они продолжали идти по лесу, день за днем, и Моа поражалась его размерам – сколько по нему идут, а он все не кончается. Видимо, места здесь были глухие – им попадались только звери, и ни одного человека они не встретили за много дней. А деревья теперь стояли так близко друг к другу, что на земле было совсем мало белых крупинок – Травинке приходилось ложиться прямо на него, из-за невозможности сделать укрытие. Поэтому Моа грела ее в такие ночи, зная, что даже в одежде из шкур девочка замерзнет, если не будет двигаться.

Впрочем, вскоре они прошли эти места, и снова меж деревьев гулял ветер, а сверху падали ледяные крупинки. Но Травинка радовалась этому – ведь теперь снова могла ночевать под белым покровом, а не на нем.

В один из дней, когда ветер дул сильнее, чем обычно, Моа увидела впереди вместо деревьев что-то вроде луга, занесенного снегом, а за ним – строения людей. Видимо, они дошли до какого-то селения.

Моа заметила, что Травинка пошла быстрее – видимо, обрадовалась, и хотела поговорить с кем-нибудь из людей. Моа же было любопытно, как люди живут здесь, и какие у них есть странности.

Когда они пересекли невысокую штуку, огораживающую селение от луга, Моа почувствовала странный, неприятный запах. Она раньше не чуяла его, и сейчас даже представить не могла, от чего же он мог исходить. Вместе с Травинкой Моа шла меж построек, видела животных, похожих на волков, и удивлялась – почему они лежат на земле, и спят, вместо того, чтобы бросаться на них? И почему не видно никого из людей?

Тревога все возрастала, Моа чувствовала, что нужно уходить отсюда, но не знала, почему. Вот она увидела рядом с одной постройкой лежащего на снегу человека, и еще сильнее почуяла тот мерзкий запах, усилившийся настолько, что Моа отошла подальше. А вот Травинка приблизилась, но отшатнулась, едва ветер сорвал часть одежды с лица человека, и стало видно, что оно сильно обезображено.

Девочка стремительно побежала прочь, и Моа тоже, понимая, что тот человек умер, и собаки тоже. А, значит, это был запах смерти…

Остановились они только возле леса, что был неподалеку. Травинка поспешно растерла в пальцах лист, длинный и тонкий, и поднесла к носу – видимо, и она почувствовала тот запах. А Моа зарылась носом в белый покров, почти сразу прогнав таким способом неприятный запах.

И снова они шли по лесу, вдвоем. Но этот лес кончился через несколько дней, потянулся луг, а на нем они обнаружили озеро подо льдом, которое Моа вместе с Травинкой обошли далеко стороной.

Проснувшись как-то утром, Моа почувствовала слабость во всем теле. И вокруг было все как в тумане, хотя она чувствовала, что никакого тумана нет. Из-за этого всего Моа шла медленнее, чем всегда, и Травинка это заметила – присела рядом, и осмотрела. Но, видимо, внешне все было нормально – девочка снова продолжила путь.

Весь день Моа не чувствовала даже малейшего голода, хотя в последний раз ела вчера днем, а вечером легла рядом с укрытием Травинки из снега, чувствуя себя еще более слабой. Такого с ней еще не случалось, и Моа не знала, что ей думать.

После долгих попыток уснуть, Моа, наконец, задремала. Но проснулась от боли – словно рядом появились злые люди, и снова кололи ее своими острыми палками. Моа жалобно замяукала, и внезапно почувствовала, как на ее теле открываются раны, из которых течет кровь.

В попытках понять, откуда могли взяться эти раны, Моа вспомнила селение людей с мертвыми животными и людьми, и поняла – они умерли не сами по себе, а от какой-то заразы. И, похоже, эта заразу подхватила Моа, просто пройдя по селению…

Ход мыслей бы прерван новыми, более сильными, вспышками боли, и Моа замяукала вновь, еще громче. В какой-то миг увидела Травинку совсем рядом, как и прежде, в тумане. Но ее рыдания Моа могла слышать, и знала, что девочка плачет из-за нее…

Из-за боли Моа казалось, что время застыло. А в какой-то момент ее страдания стали так сильны, что Моа подумала – лучше отгрызть те места, где болит, чем терпеть такую боль! С диким рычанием она начала кусать себя за лапы и бока, выдирая клочья шерсти и мяса, чувствуя, что кровь течет сильнее не только из-за этого, но и открывающихся на всем ее теле ран. А боль все возрастала, становясь ослепляющей, хоть и казалось Моа, что дальше уже ей увеличиваться некуда…

И вдруг все эти ощущения – боль, ток крови из ран – пропали. Моа оказалась в тоннеле из множества ледяных крупинок, и некоторое время просто стояла на месте, пытаясь понять, как она здесь оказалась. Осмотрела себя, и не увидела ни ран, ни следов текшей только что крови – она была цела и абсолютно здорова. Как это все странно…

Моа решила пройти по тоннелю, и посмотреть, что будет за ним. Тоннель оказался коротким, и вскоре Моа вышла в заснеженные горы, осиянные лучами солнца. А впереди стояла ее мама, приветливо взмахнув хвостом.

Моа тут же подбежала к ней, и с радостью ощутила тепло ее тела, движения ласкового языка, приглаживающего шерстку на голове, как и раньше…

– Теперь мы всегда будем вместе,– сказала мама,– я знаю, ты скучала по мне, как и я по тебе.

– Да, еще как,– подтвердила Моа.– А Мао? Он тоже здесь?

– Нет, он еще в долине, но когда-нибудь, мы его обязательно увидим.

Моа вспомнила о Травинке, спросив:

– А девочка, с которой я была вместе так долго? Она попадет сюда?

Ее мама помолчала, словно подыскивала слова для ответа.

– Ты сама знаешь, что твоя спутница не человек,– отозвалась она, наконец,– но даже если бы она была человеком, не смогла бы попасть сюда – ведь это обитель душ барсов.

– Значит, я умерла?– уточнила Моа.

Движение головы матери подтвердило ее предположение.

– Я бы хотела снова увидеть Травинку,– протянула Моа,– она стала мне хорошим другом, и не раз защищала меня. Я тоже старалась ей помогать, хоть она не всегда позволяла. Я очень привязалась к ней…

– Ты будешь ощущать ее чувства к тебе, хоть и не увидишь ее саму,– сказала мама мягко,– чувствуешь их?

Моа кивнула – внутри нее словно сияло маленькое солнышко, согревающее все ее тело. Наверное, это любовь девочки… Приятное чувство.

– Когда я ее видела в последний раз, Травинка плакала,– вспомнила Моа грустно,– она видела, как я умираю, и теперь осталась совсем одна. Наверное, ей сейчас больно и страшно…. И некому ее приободрить и утешить теперь.

– Она сильная, и справиться с твоим уходом,– сказала мама,– и сколько бы времени ни прошло, будет помнить о тебе.

Моа знала, что это так – ведь вместе они пережили так много…. И пожелала, чтобы у этой девочки, кем бы она на самом деле ни была, вдруг оставшейся в одиночестве, все было хорошо…

Комментарий к Глава 11. Жизнь глазами барса. Две жизни, два пути.

Эта глава завершает описание жизни Луны. Следующая будет про Мелодию, и станет заключительной в рассказе)()(

========== Глава 12. Иное видение мира ==========

Так Мелодия нашла временное убежище и наставника. Ее удивило то, что старец живет самым малым – ест только плоды и коренья, не убивает животных ради их мяса, мало спит и легко одевается. Создавалось впечатление, что Нестор (так звали старца) тоже из Небесной страны. Но Мелодия даже теперь, когда ее постоянным ощущением стала апатия, чувствовала, что старец просто необычный человек.

Теперь Мелодия тоже мало ела (чувство голода уже не ощущалось так сильно, как раньше). И основным ее желанием стало часами лежать в хижине без движения, вспоминая о Луне и Рамине. Но старец не давал ей делать это – с раннего утра, каждый день, он поручал ей разные задания, для выполнения которых нужно было идти в лес или луг.

Старец сразу догадался, что она – не человек, но сказал это иначе:

– Я чувствую в тебе энергии другой природы, чем у людей, даже живущих обособленно. Наверняка, здесь ты не просто так, и твоя цель должна быть очень важной. И чем скорее ты снова осознаешь ее важность для тебя, тем лучше.

Мелодия тогда лишь пожала плечами – она сама не чувствовала в этом острой необходимости. Сначала старец не вызывал у нее никаких эмоций, но потом, из-за дурацких заданий, она стала его недолюбливать. То ей надо было разрыть слой снега до земли, и найти под ним 10 шишек; то наблюдать за зверями и птицами в лесу целый день. А хуже всего было сидеть на дереве без плодов, от рассвета до заката, постепенно замерзая. О результатах выполнения заданий она сообщала старцу в сумерках каждого дня. Он выслушивал фею, не показывая ни одобрения, ни недовольства, а на следующий день давал очередное задание.

Так прошел месяц. И недовольство Мелодии вылилось в поток злости, когда утром одного из дней она в четырнадцатый раз услышала, что ей надо сидеть на дереве весь день:

– Мне надоело делать одно и то же! Все ваши задания бессмысленны, а от сидения на дереве я только руки обморожу! Да и тело устает.

– Ты просто еще не сделала их так, как надо,– отозвался Нестор спокойно,– когда у тебя получится, тебе станет ясно, и без моих слов. Эти задания – единственный способ излечить тебя от апатии. Если перестанешь их выполнять – еще очень долго будешь равнодушной ко всему и безэмоциональной.

Эти слова успокоили фею – ей уже надоело не чувствовать ничего, кроме апатии, и вспышек злости на Нестора. Она чувствовала, что стала полной противоположностью себе прежней, и очень хотела стать такой, какой была раньше – веселой, жизнерадостной, любопытной. Но путь к этому могла найти только с помощью старца. Значит, нужно следовать его советам, и выполнять задания, даже самые дурацкие.

Заключив так, Мелодия отправилась в лес. И, выбрав большое дерево, начала забираться на него, думая, что же делает не так. Разве можно неправильно залезть на дерево, неправильно сидеть на нем? Это же не обед приготовить, не одежду сшить…. Нужно просто лезть все выше, а потом сесть на удобную ветку.

Солнце очень медленно передвигалось по небу, иногда скрываясь за редкими облаками, а Мелодия ощущала, что замерзает, а ее тело деревенеет от одного положения. Это все обозлило ее, и фея начала спускаться, решив сделать что-нибудь другое. Но для начала нужно было перекусить.

Она почти слезла с дерева, собираясь спуститься с самой нижней ветки. И тут увидела идущую почти бесшумно лису – она принюхивалась, а потом остановилась у дерева неподалеку, и начала рыть снег лапами. А в какой-то момент начала подпрыгивать, взмахивая хвостом, да так смешно, что Мелодия не удержалась от улыбки. А лиса все повторяла свои прыжки, видимо, пытаясь достать какого-то грызуна, и все это длилось до тех пор, пока фея не рассмеялась. Смех спугнул лису – она увидела фею, и стремглав помчалась в чащу. Мелодия спрыгнула с дерева, и посмотрела на результат работы лисы. Снег здесь был сильно изрыт, но никаких признаков того, что здесь живут грызуны, фея не заметила. Хотя они могли просто спрятаться глубже в снег…

Думая так, Мелодия отправилась искать орехи и ягоды. Ей удалось найти немного ранеток на дереве, и горсть орехов в дупле. Наевшись, фея решила прогуляться по лесу для разнообразия, вспомнив, как давно она это не делала.

Лес был полон солнечным светом, разными звуками – скрипом ветвей на ветру, хрустом снега под ногами, редкими птичьими трелями…. Все так же, как в те времена, когда Мелодия путешествовала вместе с Луной…

Фея тут же погрустнела, подумав об этом. Сколько бы она ни шла вперед, точно не найдет такого же верного друга, каким была Луна. Ее уход принес Мелодии такую боль, какую она не чувствовала от разлуки с Рамином – возможно оттого, что фея знала – Рамин жив, и все так же любит ее.

Вернувшись в хижину к вечеру, Мелодия не застала Нестора, поэтому решила еще побыть на природе. Возле хижины была небольшая поляна с таким белым, искрящимся в лучах солнца, снегом, что Мелодия с удовольствием упала в него спиной, загребая целые пригоршни снега, и подкидывая его в воздух. От этого ребячества ей снова стало весело, фея вспомнила о забавах детей горных селений, и начала лепить снежки. Когда у нее накопилась дюжина снежков, Мелодия начала бросать их в разные деревья. Снежки быстро закончились, фея обернулась, чтобы метнуть последний снежок в дерево за ее спиной, и застыла, не сделав этого – путь ей преграждал Нестор.

– Уже выполнила мое задание?– спросил он так же спокойно, как и всегда.

– Да,– отозвалась Мелодия, опустив руку со снежком.– Я сидела на дереве, пока не замерзла. А когда уже спускалась, увидела лису, пытавшуюся добраться до норы грызуна – она так смешно прыгала! Она убежала, услышав мой смех, а я гуляла в лесу до вечера. А когда пришла сюда, решила немного развлечься, пока вас не было.

– А почему последний снежок еще в твоей руке?– спросил, к ее удивлению, старец,– ты ведь собиралась его кинуть во что-то.

– Хотела, но теперь на этом месте стоите вы, и я…

– И что? Тебе мешает мое присутствие?

– Если вы отойдете…

– А зачем? Кидай его.

Удивившись решению Нестора, Мелодия, размахнувшись посильнее, кинула снежок прямо в лицо Нестора. Он не отошел, и снег запутался в его бороде.

– Хороший бросок,– заметил старец, отряхнув бороду,– можешь отдыхать до утра.

– Я и так отдыхаю,– пожала плечами фея.

– Я имею в виду – делай, что хочешь.

– Но и сейчас я делала то, что хотела.

И осознав это, Мелодия удивилась тому, что не поняла раньше всего смысла происходящего: она впервые за месяц что-то делала не по совету старца, а по своему желанию, и с удовольствием! Посмотрела снова на старца, и увидела, что он улыбается.

– Вижу, ты поняла, что сдвинулась, наконец, с мертвой точки,– произнес он,– хотя это только начало. Но тебе будет легче в дальнейшем.

Мелодия медленно кивнула, осознав, что начала выходить из апатии. А, значит, она скоро может стать такой же, как и прежде…

Назавтра старец дал ей задание, которое она не выполняла раньше – встретить рассвет, сидя у хижины. Это задание Мелодия согласилась выполнять с радостью – лицезреть постепенно выплывающее из-за крон деревьев солнце было приятно. Она невольно вспоминала восход солнца, который наблюдала на вершине горы вместе с людьми снегов, и понимала – тогда восторг и радость были бурными, а сейчас едва чувствовались ею. Наверняка это из-за смерти Луны – она до сих пор не смирилась с ней. Или как там сказал старец? Не научилась смотреть на это иначе…

Фея так задумалась об этом, охваченная горечью и печалью, что не заметила, как солнце поднялось над деревьями, и красивые красно-золотые цвета, окрашивающие облака в небе, пропали.

– Что ты делаешь?– окликнул Мелодию недовольный голос Нестора,– солнце встало и начало свой каждодневный путь. А ты все сидишь.

– Я думаю о Луне,– призналась фея тихо,– чувства, что я испытала от ее ухода, все никак не уходят.

– А ты даже не хочешь отпускать их, я смотрю,– заявил старец обличительно,– прямо-таки упиваешься ими.

Только собравшись решительно возразить, Мелодия поняла, что он прав – пока эти чувства были в своем пике, она ощущала странное удовольствие. А, осознав это, испугалась.

– Отчего так?– спросила она у Нестора,– я не замечала этого за собой раньше…

– Ты настолько погрузилась в эти чувства, так привыкла испытывать их, что уже не представляешь, как можно жить без них,– отозвался старец,– сама ты не справишься, я тебе помогу здесь. И это будет потруднее, чем борьба с апатией.

– Так что же мне делать?– спросила Мелодия, постаравшись не выдать голосом смятение.

– Будешь выполнять мои задания, как и раньше. Но как только опять почувствуешь, что погружаешься в знакомые и горестные эмоции, замечай это и осознавай. Хорошо будет пока и это, а когда я пойму, что ты продвинулась, будем работать глубже.

Мелодия понимающе кивнула, понадеявшись, что у нее уйдет на это времени меньше, чем на борьбу с апатией…

В следующие несколько дней фея наблюдала за собой, но сама не фиксировала уход в горестные чувства – только слова Нестора открывали для нее то, что она снова грустит о Луне. И только на пятый день, в очередной раз, рассматривая следы животных, осознала, что снова предается горестным мыслям, забыв о своем задании.

В это день она еще раз 6 замечала за собой знакомое состояние, чему в конце дня, рассказывая Нестору, ужаснулась.

– Хоть какое-то продвижение,– одобрительно кивнул старец,– продолжай это еще несколько дней, пока не научишься замечать возвращение в это состояние сразу же. Как только тебе это удастся, пойдем дальше.

Пребывая в подавленном состоянии, Мелодия подумала, что ей понадобится больше, чем несколько дней. И убедилась в этом – первые два дня не были успешными, зато потом она постепенно стала замечать погружение в горестные эмоции все быстрее, и на седьмой день научилась делать это мгновенно.

– Ты закрепила успех,– подтвердил Нестор, когда фея рассказала ему о продвижении,– завтра утром я скажу, что делать дальше. А сейчас отдыхай.

Мелодия с радостью последовала его словам – она устала даже больше, чем всегда. Поэтому почти сразу провалилась в сон.

…Ей снилось, будто она идет по степи, и хочет найти кого-то. Идет очень долго – вот уже солнце прошло свой путь до горизонта и скрылось, оставив после себя розовое марево на несколько минут, а она все идет. А в какой-то момент замечает впереди движение, и останавливается, пытаясь понять, что же движется к ней. А вскоре поняла, что это – барс. Почти сразу же фея узнала в нем Луну, и радостно бросилась к своему другу, сжав его в объятиях, долгих и крепких. А, отстранившись, посмотрела в глаза Луне. И кажется ей, что в ее взгляде радость подобно той, что фея испытывает сейчас…

Сон прервался неожиданно – Мелодия осознала, что смотрит в крышу хижины, и досадовала, что такой приятный сон так быстро кончился. Как же жаль, что он не может сбыться…

Теперь ей спать не хотелось, поэтому фея поднялась, и, обтерев лицо, как обычно, снегом, рассказала о сне Нестору.

– Я ждал чего-то подобного,– понимающе кивнул он,– твое сознание настолько привыкло уходить в горестные эмоции от потери друга, что теперь, когда ты этого не хочешь, оно осуществляет это во снах. Конечно, сны ты контролировать не сможешь, и даже мне это не под силу. Но нам это и не нужно – достаточно будет разобраться со всем в реальности.

И они разбирались – Нестор сказал Мелодии не только замечать уходы в воспоминания о Луне, но переключаться на что-то яркое, впечатляющее, в реальности. Фея, попробовав сделать это впервые, просто не увидела вокруг ничего подходящего – обычная картина зимнего леса, виденная ею неоднократно. В этот день она, сколько бы ни пыталась, не смогла переключиться с воспоминаний на действительность, и засыпала, надеясь, что в ближайшие дни ей, все же, это удастся.

Проходили дни, содержащие в себе многие попытки Мелодии быть в реальности, не в воспоминаниях – но только несколько раз действительность была настолько волнующей, что фея забывала о горестных эмоциях и воспоминаниях. И это очень расстраивало ее – ведь Мелодия раньше очень любила наблюдать за природой, а теперь ее прелесть словно померкла, из-за смерти Луны. Но она не бросала попыток стать самой собой, и не падала духом, даже если за весь день ей не удавалось выйти из воспоминаний о Луне и горестных чувств.