Текст книги "Семь неудач Леди Удачи (СИ)"

Автор книги: Озеро_Kate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Нет. Это из-за него.

На похоронах Маринетт (хотя можно ли назвать похоронами действие по захоронению пустого гроба?) от Альи Адриан узнал, что Дюпен-Чен была влюблена в него. Не трудно догадаться, что его Леди не стала сдавать Бражника полиции из-за своих чувств к сыну врага. И почему, черт возьми, этим сыном оказался именно Адриан Агрест?

Кажется, слезы высохли не до конца.

Юноша медленно сполз по стеклу на пол. Как же хотелось последовать примеру отца и прострелить себе голову!

– Адриан? – обеспокоенная Натали трясла парня за плечи. И когда она успела подойти? Наверное, Агрест не заметил, погрузившись в тяжелые мысли. – Адриан, что с тобой?

– У него в левом кармане успокоительное, – раздался за спиной Санкер незнакомый голос. Женщина развернулась и вскрикнула, увидев непонятное летающее существо, напоминающее котенка. Похоже, за этот день она испытала рекордное для себя количество эмоций.

Будучи неглупой женщиной, Натали быстро сопоставила факты и связала присутствие котоподобного летуна с тем, что Адриан Агрест был Котом Нуаром. Подробности этой связи в данный момент ее не волновали, поэтому, кивнув котенку, Санкер нащупала лекарство и протянула таблетку Адриану. После этого женщина взяла с дивана свою сумочку, в которой всегда носила фляжку чистой воды, и заставила Агреста, безжизненно державшего таблетку в руке, ее выпить.

***

Прекрасно понимая, что наследник Габриеля Агреста находится не в том состоянии, чтобы организовывать похороны отца, Натали взялась за дело сама. Несмотря на то, что безграничное уважение, которое она прежде испытывала к боссу, сменилось глубоким отвращением, как только женщина узнала о его злодеяниях, Санкер подошла к делу со всем свойственным ей профессионализмом. Ведь в первую очередь от того, как пройдут похороны, зависела репутация Адриана, а у него и так сейчас были очень тяжелые времена.

– Спасибо за все, – произнес вошедший в кабинет Натали Адриан, когда женщина положила трубку после очередного звонка. – Плагг рассказал мне, что я вчера снова… В общем, выпал из реальности.

– Плагг – это то существо? – Санкер кивнула в знак того, что приняла его благодарность, хотя и считала свои действия разумеющимися в такой ситуации, отчего благодарность была излишней. Только сейчас было не до споров о вежливости.

– Не существо, а квами, милочка, – пробурчал Плагг, вылетев откуда-то из-за спины блондина. – И да, это я.

– Натали Санкер, приятно познакомиться, – представилась женщина, словно перед ней был не неизвестный науке летающий кот, а обычный деловой партнер.

– Я знаю, – бросил квами и забился в карман рубашки Агреста.

– Прости его, он всегда такой, – вздохнул юноша, почесав затылок. – Натали, – выдержав небольшую паузу, сказал он, – вчера я хотел у тебя кое-что попросить.

– Да, конечно, Адриан. Все, что угодно.

– Первую мою просьбу ты начала выполнять до того, как я успел попросить, – блондин указал на бумаги и телефон. – Спасибо, что организуешь похороны. Я слишком зол на него, чтобы исполнить долг сына.

– Я понимаю, – кивнула Натали.

– И спасибо, что новости не пестрят заголовками «Кот Нуар оказался сыном Бражника».

– Я умею держать язык за зубами, месье Нуар, – Санкер попыталась улыбнуться, но после вчерашних потрясений ей это не удалось: лишь немного дрогнули уголки губ.

– А теперь самое главное, – Адриан набрал воздуха в грудь перед тем, как продолжить. Он твердо принял решение, но боялся, что Натали подумает, будто это спонтанная задумка. – Я хочу поделить наследство отца на три равные части.

Натали, по привычке собиравшаяся записать «самое главное», выронила ручку. Это ведь огромное состояние! Адриан был единственным наследником всей модной империи своего отца и становился одним из богатейших женихов всей Франции, а может, и Европы. И он собрался делить наследство?

– Одну я оставлю себе, – ответил он на немой вопрос секретарши. – Вторую я хотел бы отдать месье Дюпену и мадам Чен… Родителям Маринетт. А третью должен получить человек, вложивший в бизнес моего отца сил не меньше, чем он сам. Я говорю о тебе, Натали. И это не обсуждается.

========== 3. Некому скорбеть ==========

Вопреки французским традициям на похоронах Габриеля Агреста не стали проводить отпевание в католической церкви. Вместо этого устроили церемонию прощания в огромном холле роскошного Дворца Мод, воздвигнутого усопшим модельером.

– Словно не похороны, а светская вечеринка какая-то, – заметила Маринетт, заходя внутрь здания вместе с Натаниэлем.

Войти мог любой желающий, но стоявшая у входа охрана все равно изучала взглядом каждого прибывшего. Мадемуазель Эмма Ли поправила плотную траурную вуаль, черной заколкой крепившуюся к ее волосам, чтобы никто не мог признать в ней Маринетт Дюпен-Чен. Почувствовав, что кто-то за ней пристально наблюдает, девушка напряглась, но узнав в наблюдавшей известного модного критика мадам Бернар, успокоилась, так как никогда прежде с ней не встречалась. Видимо, женщину заинтересовало маленькое черное платье, сшитое в лучших традициях Коко Шанель и являвшееся частью траурного наряда Мари.

– Успокойся, никто тебя не раскрыл, – шепнул Натаниэль на ухо спутнице.

Маринетт нервно кивнула и неуверенно осмотрелась по сторонам. Люди в траурных одеждах, – точнее в дизайнерских траурных одеждах, большая часть которых была изготовлена по эскизам покойного Габриэля, – о чем-то переговаривались между собой, разбившись на небольшие группы по интересам. Некоторые даже с улыбкой что-то обсуждали, отчего девушка в очередной раз подтвердила правильность первого впечатления.

Взгляд бывшей героини то и дело натыкался на известных личностей, не сходивших со страниц газет и журналов и с телевизионных экранов. У одной из колонн в окружении нескольких человек стоял один из конкурентов Агреста-старшего, имя которого Маринетт не помнила, так как его работы были посредственными. Чуть поодаль от него щебетала компания девушек-моделей, ни одна из которых даже не пыталась сдержать смех, стабильно раздававшийся из их кучки каждые две минуты. Мари перевела взгляд левее и увидела пожилую мадам, размахивавшую сложенным веером в такт рассказываемой истории. Судя по реакции ее слушателей, история также была не из грустных.

И ведь всех этих людей даже не стесняло то, что гроб с телом покойного, которого они пришли проводить в последний путь, стоял на возвышении у северной стены залы! Здесь вообще хоть кто-нибудь скорбел по усопшему? Ибо Ледибаг потребовалось приложить мысленные усилия, чтобы прогнать жалость к врагу.

Внезапно Маринетт остановилась. Взгляд девушки упал на него.

Адриан Агрест сидел на полу (почему, черт возьми, здесь не было стульев?), спиной опираясь на одну из колонн, безжизненно уставившись на гроб покойного отца. Господи, он и сейчас был красив. Стоило Эмме Ли только увидеть его, как в ней тотчас предательски забилось сердце мадемуазель Дюпен-Чен. Его волосы отросли и сейчас были прихвачены тоненькой черной лентой. Его возмужавшее лицо по-прежнему могло считаться идеалом. А как шикарно на нем смотрелся черный костюм-тройка!

Вот только прекрасные прежде изумрудные глаза, сводившие когда-то с ума саму героиню Парижа, сейчас были пустыми и тусклыми.

– А говорила, что чувства в прошлом, – вздохнул Куртцберг, заметив, кого так пристально рассматривает его спутница. С одной стороны, Натаниэля злило, что Маринетт до сих пор не могла отпустить Адриана из своего сердца, ведь он был сыном человека, из-за которого Дюпен-Чен пришлось столько страдать. Но с другой стороны, Нат понимал, что сам Агрест-младший ни в чем не виноват. Ведь родителей не выбирают.

– Они и в прошлом, – ответила девушка. – Это, к твоему сведению, их отголоски. Иначе бы я не могла контролировать эмоции.

– Признай, ты все еще его любишь, – Натаниэлю очень хотелось, чтобы Маринетт вернулась домой. Даже если пойдет на это она вновь из-за Адриана. Жизнь Эммы Ли совершенно не подходила этой девушке.

– Просто мне его жаль, – Дюпен-Чен прошла к свободному месту у стены, откуда она могла продолжать наблюдать за происходящим, привлекая к себе как можно меньше внимания. – Его отец умер, а все эти люди, – Мари вяло взмахнула рукой, – пришли сюда лишь для того, чтобы пообщаться между собой, поделиться сплетнями, заключить пару-тройку контрактов. Подойдут, выскажут лживые соболезнования и снова разбредутся по «клубам по интересам».

– Надо же, Ледибаг возмущается тем, что никто не скорбит по Бражнику? – чуть слышно произнес новый обладатель броши Мотылька. – Это в тебе уважение к бывшему противнику говорит или все та же твоя бесконечная доброта? Пора бы уже избавляться от обоих. Твоей жалости он точно не заслуживает.

– Не злись так, Нат, – Маринетт похлопала его по плечу. – Как по мне, так сострадание от Ледибаг для него было бы унизительным. Так что, я, можно сказать, мщу.

– Состраданием?

– Как умею.

Из тех, кого мадемуазель Дюпен-Чен знала лично (кроме Натаниэля и Адриана), на данный момент на похоронах присутствовали только Хлоя и ее постоянная спутница Сабрина. И если Сабрина бегала по зданию по каким-то мелким поручениям, то Буржуа все время находилась рядом с Адрианом, периодически отвлекаясь на телефонные звонки, но после каждый раз стараясь поддержать Агреста-младшего разговором. Нат рассказывал, что Хлоя очень сильно переживала на похоронах Маринетт, а когда дело об ее убийстве приостановили из-за недостатка улик, Буржуа даже поссорилась с отцом, пытаясь заставить мэра Парижа надавить на следствие и найти убийц одноклассницы. Дюпен-Чен очень удивилась, узнав свою извечную соперницу с такой стороны. Она почему-то думала, что Хлоя только обрадуется, что «простолюдинка» больше не мозолит глаза.

Мари была благодарна Буржуа за то, что та не оставила Агреста в его горе. Конечно, Хлоя и Адриан были друзьями детства (и Мари знала, что блондинка его точно любила), но ведь многие, называвшие себя «друзьями» или «влюбленными в Адриана» сейчас сплетничали о чем-то своем по углам траурной залы.

К слову о друзьях. Маринетт была искренне удивлена, не увидев рядом с Агрестом двоих человек, которые точно не смогли бы оставить его одного в такой день!

– Нат, а ты не знаешь, почему Нино и Алья не пришли? – спросила она.

– Насколько я знаю, они прекратили общаться пару лет назад, – задумался парень. Он сам надеялся на их присутствие, так как считал, что увидев Алью, Маринетт могла бы захотеть вернуться домой. – Но все равно странно. Могу узнать у Хлои, это она сообщила мне о том, где будут проходить похороны. Все равно я еще не высказал соболезнования.

Маринетт утвердительно кивнула, а когда Нат жестом поинтересовался, пойдет ли она с ним, отрицательно покачала головой. Куртцберг, ожидавший подобного ответа обещал вернуться как можно быстрее и уверенными шагами направился к бывшим одноклассникам.

Оставшись в одиночестве, девушка снова поддалась волнению. А вдруг к ней кто-нибудь подойдет и спросит, что она тут делает? Нат, конечно, предлагал отвечать на китайском, но это ведь могло вызвать еще больше вопросов! Маринетт никак не хотела «воскресать», а уж тем более делать это на чужих похоронах. Поэтому, вцепившись в ремешок своей маленькой сумочки, Дюпен-Чен прикусила губу и принялась сверлить взглядом спину временно покинувшего ее рыжеволосого спутника, надеясь на скорейшее его возвращение.

***

Знакомые, незнакомые, абсолютно чужие люди один за другим подходили сначала к гробу Габриеля Агреста, а потом к его сыну, чтобы высказать соболезнования, или наоборот, сначала к сыну, позже к гробу, но это не меняло того факта, что ее среди них не было. Адриан не сводил глаз с гроба отца, надеясь увидеть девушку с двумя хвостиками (или другой прической, она же могла ее сменить), которая подошла бы выразить свое презрение злейшему врагу, которого смогла пережить, несмотря на все старания с его стороны.

– Адриан, ты действительно думаешь, что Дюпен-Чен придет? – разобравшись с очередным звонком, поинтересовалась Хлоя. Когда пять лет назад к ней заявился пьяный герой Парижа Кот Нуар, она была удивлена. Когда его трансформация спала, открывая взору Адриана Агреста – шокирована. А когда он поведал ей о том, что погибшая Маринетт являлась Ледибаг и вероятнее всего была жива, мадемуазель Буржуа думала, что сошла с ума. Но открывшаяся ей вчера правда о том, что покушение на жизнь бывшей одноклассницы организовал Габриель Агрест, который прежде был Бражником, побила все рекорды по невероятности.

– Я бы пришел, – вздохнул Адриан. – Чтобы убедиться, что этот подонок действительно мертв. Ведь теперь никто не мешает ей вернуться.

– Может, она давно уже живет в другой стране, – возразила Буржуа. Ей тоже хотелось, чтобы Маринетт вернулась, но в то же время она боялась, что Агрест будет тешить себя ложными надеждами. – И даже не знает, что произошло. Ведь будь она в Париже, мне кажется, мы бы давно ее нашли. К тому же она могла потерять память.

– Завязывай с сериалами, Хло. Моя Леди не могла меня забыть, я это чувствую.

Буржуа хотела что-то ответить, но, увидев приближающегося к ним рыжеволосого парня, передумала. Сейчас было не подходящее время для обсуждения Маринетт Дюпен-Чен.

– Мои соболезнования, – сказал Нат, подойдя к Адриану.

Агрест кивнул. Разговаривать с кем-либо, кроме Хлои (и, естественно, Маринетт) ему сейчас не хотелось. К тому же Нат встал так, что своей спиной загораживал гроб, отчего блондину становилось труднее рассматривать тех, кто подходил прощаться с его отцом. Разумеется, о том, что в голове Адриана сейчас были мысли только о Ледибаг, а не о покойном Габриеле, Куртцберг знать не мог, иначе, возможно, решился бы намекнуть, кем являлась его спутница.

– Если тебе нужна будет какая-нибудь помощь или поддержка, ты всегда можешь ко мне обратиться, – Натаниэль сказал эти слова больше из вежливости, но доля искренности в них была, ведь несмотря на то, что Адриан был сыном Бражника и тем, кто в свое время украл сердце Маринетт, самому Нату он ничего плохого не сделал. Куртцберг хотел ненавидеть Агреста, но не мог. И не только бы потому, что Дюпен-Чен бы этого не простила.

Адриан снова кивнул, мысленно моля бывшего одноклассника хотя бы чуть-чуть сдвинуться с места, чтобы не загораживать обзор. Разве тот факт, что у него умер отец, не являлся поводом оставить его в покое? Но нет, каждый считал своим долгом подойти и сказать стандартное «Мои соболезнования, если понадобится помощь – обращайся».

Агрест убеждал себя, что Маринетт обязана вернуться после смерти Бражника, ведь думать о том, что она не возвращалась из-за страха повторной мести было не так страшно, как представлять, что его Леди прикована к больничной койке с трубкой аппарата искусственной вентиляции легких во рту, так как не могла самостоятельно даже дышать! Ее появление здесь и сейчас было способно развеять все страхи. Семь чертовых лет Адриан постоянно носил с собой таблетки успокоительного, глотать которые не было ни сил, ни желания. Возвращение Маринетт могло стать лучшим лекарством для психики героя Парижа. Вот только, черт бы побрал всех этих людей, подходивших к нему один за другим, ведь из-за них юноша мог проглядеть ту, встреча с которой являлась смыслом его жизни!

Хлоя, заметив, что Адриан начинал злиться, сразу поняла причину и за локоть отодвинула Натаниэля чуть в сторону под предлогом того, что хотела с ним кое-что обсудить. Вот только что ей могло понадобиться от человека, которому она отравляла жизнь в школьные годы, Буржуа не придумала.

– Ты уже подходил к гробу? – слова нашлись сами собой, стоило ей вспомнить, где они находились.

– Я пришел поддержать Адриана, – отрицательно покачал головой Куртцберг. – Пусть его отец и был редкостной тварью, но я представляю, что он сейчас чувствует.

– Тварью? – переспросила Хлоя. Конечно, из-за открывшейся вчера информации о Габриеле, Буржуа была согласна с такой характеристикой, но с чего бы Натаниэлю его так называть? Во-первых, они вроде бы никак не пересекались, во-вторых, этот тихоня был не из тех, кто обвиняет людей просто так, учитывая то, как сильно сама Хлоя прежде издевалась над ним. Взять хотя бы тот случай, когда его захватила акума! Но насколько знала Буржуа, гадости о ней за ее спиной Нат не говорил.

– Не бери в голову, – отмахнулся рыжий. – Просто есть общие знакомые, которым он сильно попортил жизнь.

– Кстати, – дочь мэра вдруг вспомнила, что видела, что Куртцберг пришел не один. – Ты вроде был с девушкой? – не то, чтобы ее это волновало, но любопытство брало свое. Нат ведь в свое время был влюблен в Маринетт. Похоже, в отличие от Адриана, Натаниэль смог переключиться на новую любовь.

Юноша хотел было озвучить версию о знакомой по переписке, которой пришлось пойти с ним, но Хлою отвлекла Сабрина, подошедшая отчитаться о том, что почти все бывшие коллеги Габриеля Агреста уже собрались, а значит, скоро можно ехать на кладбище. Если бы Нат не обещал Маринетт узнать об отсутствии Альи и Нино, он бы уже давно вернулся к подруге, но, увы, ему пришлось ждать, пока Буржуа не отдаст новые указания своей «собачонке». Кажется, за все годы, что он их знал, отношения этой парочки ничуть не изменились.

Однако задать свой вопрос Натаниэль не успел. Внезапно возникшее чувство тревоги заставило его обернуться, чтобы убедиться, что с Маринетт все в порядке. Вот только девушку он не увидел.

***

Маринетт не сводила взгляда со спины Ната, словно от этого зависело то, как скоро он к ней вернется. Поэтому бывшая героиня не заметила приближения невысокого плешивого мужичка и вздрогнула, когда он обратился к ней.

– Мамзель, – красный нос, заплетающийся язык и тошнотворный запах спиртного явно выдавали абсолютную нетрезвость этого человека. – Пзвльте прдставиться, Антуан Перро, владелец смй звестной ткстильной фбрики Еврпы. Хтя вы мня наврнка знаете.

– «Простите, я не говорю по-французски», – как же хорошо, что Маринетт все же выучила китайский язык!

Или плохо.

– Азиатчка, знчт, – хмыкнул текстильный магнат. – Люблю таких.

Увидев, что незнание языка его не останавливает, бывшая героиня все-таки заговорила на родном языке, всячески стараясь убедительно имитировать акцент.

– Не забывайте, где вы находитесь, – холодно сказала она.

– О, дргое дело, – нагло ухмыльнулся месье Перро, потянув руку к вуали Мари. – Дай-ка на тебя псмотреть…

Девушка почти замахнулась, чтобы ответить наглецу пощечиной, но вовремя остановила руку, побоявшись привлечь к себе ненужное внимание. Этот человек был ей ужасно противен, как и любой другой пьяница, но на работе Дюпен-Чен научилась сдерживать отвращение к таким людям и даже немного управлять их поведением. Что ж, пришла пора положиться на навыки Эммы Ли.

– Месье, здесь слишком много людей, – изобразив смущение, прошептала она. – Может быть, перейдем в более тихое место?

Глядя на то, как засиял мужчина от ее предложения, Маринетт скривилась, благо под вуалью этого не было видно. Не позволяя ему дотронуться до себя, она быстрым шагом направилась в сторону одного из коридоров, прекрасно зная, что этот противный человек следует за ней. У бывшей героини уже был план, как от него отвертеться, но ей все равно было ужасно неприятно спиной ощущать, как мерзкий богатей с желанием не сводит с нее глаз. Пройдя по длинному коридору до входа в мужской туалет, Маринетт резко развернулась и схватила мужичка за галстук. Девушка (почти не прибавившая в росте после школы) была на полголовы выше Антуана Перро, отчего тот невольно привстал на цыпочки.

– Умойся, – кивнула она на дверь уборной. – А я подожду тебя здесь.

Маринетт отпустила галстук, и мужчина, не теряя ни секунды скрылся за дверью. Дюпен-Чен же, еще раз скривив гримасу полного отвращения, поспешила к запасному выходу, который располагался в конце коридора. Вот зачем она дала себя уговорить и отправилась на эти похороны?

– Извините, – прошептала Дюпен-Чен, столкнувшись в дверях с какой-то девушкой.

Поправив съехавшую от столкновения вуаль, Маринетт вышла на улицу, ни разу не обернувшись, и быстрым шагом направилась в сторону станции метро.

А Сабрина Ренкомпри еще некоторое время в задумчивости смотрела ей вслед.

Комментарий к 3. Некому скорбеть

Данная глава завершает сюжетную арку, посвященную похоронам Габриеля Агреста.

Со следующей главы начнется арка чайна-тауна, поэтому выйдет она не раньше четверга (что с моей любовью к опережению графика следует читать как “возможно в среду”).

^_^

========== 4. Ночной визит ==========

Эмма Ли всегда задерживалась на работе дольше остальных официанток. Ее коллеги были уверены, что это из-за привычки перед уходом читать ленту новостей в телефоне или пересматривать очередное видео в Котоблоге, но на самом деле все было не так. Нет, бывшая героиня, конечно часто смотрела видео, в которых ее напарник задерживал очередного преступника или другим образом помогал полиции и службам спасения. Но делала она это не столько из-за одолевавшей ее ностальгии, сколько из-за желания переодеваться в одиночестве, когда остальные уйдут. Все-таки отвечать на вопросы, откуда у нее семь шрамов по всему телу, Маринетт не горела желанием.

И именно по этой причине она сейчас смотрела на то, как Кот Нуар освобождает заложников в банке. Ну и пусть, что в пятый раз и что все сотрудники «Сливовой ветви» давно ушли! Девушка просто выжидала время, вдруг кто-нибудь что-нибудь забыл и вернется, застав ее без рубашки.

Но, черт возьми, как же ей не хватало взбалмошного нахального и наглого напарника с его до ужаса нелепыми шутками! Она догадывалась, как сильно переживали ее пропажу… точнее, смерть… родители и Алья, но почему-то ужасно стыдно было только перед Нуаром. Возможно, потому что Маринетт Дюпен-Чен пропала не по своей воле (все-таки семь пуль вычеркнули почти два года из ее жизни), а Нуара Ледибаг бросила осознанно. Она ведь ни разу не встретилась с ним за весь месяц с тех пор, как забрала брошь Бражника, и до тех пор, пока не упала с моста.

А ведь Маринетт знала, что Кот любил свою Леди. Наверняка он чувствовал себя брошенным и покинутым, искал ее по всему городу, волновался. Дюпен-Чен не единожды задумывалась над тем, что сказал бы Нуар, узнав о том, что произошло с напарницей за все эти годы. Он бы искренне переживал, обвинял себя в том, что не смог помочь, и точно бы упрекнул за упрямство и безрассудство. А потом улыбнулся бы своей замурчательной улыбкой, скаламбурил бы несусветную чушь, заставив Маринетт закатить глаза, и произнес «Моя Леди» с такой интонацией, словно этих семи лет и не было.

Стерев подступавшие к глазам слезы, девушка отключила экран телефона и положила его на скамью. Пора бы уже и переодеться.

***

Набрав код, чтобы включить сигнализацию, и заперев служебный выход на ключ, Маринетт не спеша направилась в сторону дома. В том, что работать приходилось ночью, были свои прелести. В частности, возвращаясь домой в предрассветный час, бывшая героиня могла позволить себе спокойную прогулку, не боясь встретить никого из знакомых, так как улицы Парижа были пусты. Совы уже заснули, жаворонки еще не проснулись, и только божья коровка, создание в общем-то дневное, наслаждалась ночной тишиной.

Габриеля Агреста похоронили две недели назад, но как ни странно, – казалось бы, злейший враг умер, – с тех пор в жизни девушки ничего не изменилось. Его фотография все также использовалась для игры в дартс, а Маринетт все также не желала возвращаться к родным. Тикки, Натаниэль и даже Нууру пытались убедить ее, что ничего плохого не случится, но менять что-либо в ставшей уже привычной жизни Дюпен-Чен боялась. Пусть она и понимала, что это не ее жизнь.

А что Маринетт могла назвать своей жизнью? Одержимость Адрианом, которой она страдала в школьные годы? Но Дюпен-Чен отказалась от этой любви еще раньше, чем от имени, как только пришла за Камнем Чудес старшего Агреста. Тогда быть может, увлеченность модой и мечта стать дизайнером? Вот только благодаря Натаниэлю Эмма зарабатывала на эскизах одежды. Тогда что?

Девушка глубоко вздохнула и подняла голову, устремив взгляд в черное беззвездное небо. Иногда ей очень хотелось снова перевоплотиться в Ледибаг и ощутить свободу, порхая между многоэтажками. Вот только Тикки она обычно оставляла дома, а вернуться к образу Ледибаг боялась еще больше, чем к жизни Дюпен-Чен. Хотя нет. Почему-то последнее время ей казалось, что без Ледибаг невозможно существование Маринетт, равно как и наоборот. Значит, вернув себе одно из прошлых имен, девушка автоматически вернула бы себе и другое.

В свое время Маринетт противопоставляла себя без маски героине Парижа. Какая ирония: для того, чтобы понять, насколько это было глупо, ей потребовалось отказаться от обеих своих личин.

Девушка вошла в подъезд и, кинув тоскливый взгляд на вечно неработающий лифт, принялась подниматься по лестнице на пятый этаж. Так как кухонь ни в одной из квартир на этаже не было (хотя, вроде бы на нижних этажах они имелись), а сами комнаты были крошечными, в просторном коридоре стоял большой холодильник, в котором жильцы могли хранить еду, да микроволновая печь, чтобы ее разогреть. Холодильник был очень старым, пожелтевший пластиковый корпус «украшали» наклейки непристойного содержания, что сначала удивило Маринетт, ведь квартиры сдавались только женщинам. Сейчас же, по прошествии стольких лет, Эмма без смущения открыла расхлябанную дверцу, только чтобы обнаружить, что ее ужин снова кто-то съел. Ей-богу, скоро она начнет ненавидеть этого воришку больше, чем Габриеля Агреста!

Смирившись с мыслью, что ей снова придется утолять голод печеньем Тикки, девушка достала из кармана ключ от квартиры. Но стоило ей поднести его к замку, как Маринетт поняла, что дверь была открыта.

Учитывая то, что, уходя на работу, девушка оставляла в квартире квами, и то, что на двери висело компрометирующее своей исколотостью фото Габриеля Агреста, дверь Маринетт запирала всегда. Ключ существовал в единственном экземпляре, даже Нату она не позволила сделать копию (хотя для Нууру открыть любой замок не составляло труда), но Натаниэль не стал бы приходить без звонка, тем более в такое позднее время. Воришка? Мало ей украденного ужина, так теперь еще и в квартиру залезли? Вот только ни одному домушнику в здравом уме не взбредет в голову совершать квартирные кражи в их-то райончике: слишком уж бедные люди здесь жили. Да и у Мари красть было нечего (так как самое ценное – серьги Удачи – она никогда не снимала).

А вдруг кто-то все же узнал ее на похоронах и теперь пришел забрать Дюпен-Чен домой? Но почему в такое время? И опять же, как этот некто открыл замок? Нет, скорее всего, причина иная, и Маринетт не узнает ее до тех пор, пока не войдет.

Облизнув пересохшие губы, девушка дрожащей рукой потянулась к дверной ручке.

***

Властная китаянка в черном ципао* с красным драконом стояла спиной к окну. Ее черные с проседью волосы были собраны в замысловатую прическу из жгутов, а на лице как обычно застыло надменное выражение.

– Мадам Юй? – помощницу своей спасительницы Маринетт увидеть никак не ожидала.

– Время возвращать долги, – холодно произнесла женщина. – Мадам Чжоу надеется, что ты не откажешь ей в помощи.

– Разумеется, не откажу, – бывшая героиня попыталась придать голосу больше уверенности, но это было трудно, учитывая неожиданность ночного визита. Почему нельзя было позвонить? Почему мадам Юй заявилась к ней среди ночи? И как, акума ее побери, эта женщина смогла попасть за запертую дверь? Девушку мучало много вопросов, но задала она лишь один: – Чем я могу помочь?

– Сразу к делу, – гостья спрятала ухмылку за веером. – Похвально. В таком случае, и я тянуть не буду. Отпросись с работы на недельку, а подробности тебе сообщит сама мадам Чжоу. Полагаю, пятнадцати часов тебе хватит, чтобы отоспаться и уладить дела с начальством. В семь вечера изволь быть у мадам.

Больше Юй ничего не сказала. Сложив веер, в два шага она оказалась возле Маринетт, а после, слегка толкнув девушку плечом, скрылась за дверью. Подождав, когда шаги в коридоре затихнут, бывшая героиня заперла дверь на ключ и позвала свою квами.

– Что здесь было? – спросила она, как только Тикки вылетела из укрытия.

– За час до твоего прихода, – взволнованная квами принялась нарезать круги над головой хозяйки, – я услышала странный шум в замке, а потом мадам Юй вошла. Я успела спрятаться, так что она меня не видела. Представляешь, она так и стояла весь час у окна, пока ты не пришла! Маринетт, мне очень не нравится эта женщина!

– Я знаю, Тикки, мне тоже, – вздохнула Дюпен-Чен, садясь на кровать. – Но ничего не поделать, она правая рука мадам Чжоу, а я ей многое задолжала за свое спасение и ту помощь, которую она оказала мне после. Знать бы только, что могло от меня понадобиться?

Вариант «деньги» был отметен сразу: того, что ей платили в «Сливовой ветви», хватало только на проживание и еду, а то, что она зарабатывала своими эскизами, тратилось на благотворительность. Покинув пост героини Парижа, Ледибаг чувствовала вину перед горожанами. Конечно, Бражник городу больше не угрожал, но ведь преступность никуда не делась. Кот Нуар до сих пор кого-нибудь да спасал. Поэтому Маринетт решила искупить свой побег хотя бы тем, что каждую неделю перечисляла заработанное своим хобби в различные фонды, в первую очередь медицинские.

Связи? Этот вариант казался еще смешнее. Мадам Чжоу была далеко не последним человеком в китайской диаспоре. Да у нее, наверное, было больше возможностей, чем у мэра Парижа! Ни Эмма Ли, ни Маринетт Дюпен-Чен (если мадам все же знала ее настоящее имя) ничем подобным похвастаться не могли.

Тогда что? Ни Тикки, ни Дюпен-Чен так и не смогли прийти к более-менее правдоподобной версии, поэтому, решив не забивать до поры до времени себе голову, Маринетт приняла душ и отправилась спать. Все равно вечером ей обо всем расскажут.

***

Проснувшись после полудня, Маринетт позвонила месье Фэну и, сославшись на болезнь, выпросила у него неделю отдыха. Ворчливый китаец нехотя отпустил свою работницу, но сказал, что оплачивать ей больничный он не собирается, а эти дни вообще вычтет из ее грядущего отпуска. Поэтому как только девушка положила трубку, дротик вонзился прямо меж глаз покойного Бражника. Похоже, его фото еще долго будет помогать Дюпен-Чен снимать стресс.

Говорить Натаниэлю о том, что ее вызвали к мадам Чжоу, Маринетт не собиралась. Ночной визит и чуть ли не приказ на неделю отпроситься с работы выглядели очень странно, а волновать друга бывшая героиня не хотела. Сначала следовало узнать, что вообще от нее требовалось. В случае чего, она еще успеет позвонить или даже пошлет к нему Тикки.