Текст книги "Звезда Бессмертия (СИ)"

Автор книги: Ophelia Stern

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– А ты много знаешь женщин по имени Хондо? – заржал, по всей видимости, нынешний бойфренд заместителя главного врача и главного гомофоба клиники по совместительству и панибратски шлепнул остолбеневшего Винду по плечу ладонью, сжав его в объятиях.

Ознаменовавшийся таким фееричным началом день Святого Палпатина теперь просто не мог пройти в атмосфере хотя бы относительного спокойствия.

Комментарий к День Святого Палпатина. Часть 1.

https://vk.com/club169093102

Пс, ребят, у автора с соавтором тут своя атмосфера с Обикином, мемами и ванильными цитатами :D

========== День Святого Палпатина. Часть 2 ==========

Высокого мужчину в возрасте, однако неплохо сохранившегося для своих почтенных лет и весьма стильно выглядящего в чёрном костюме словно из девятнадцатого века, Энакин узнал сразу. Доктор Дуку периодически читал лекции в их универе. Впрочем, тогда Энакин ещё не был знаком с Асажж и даже не подозревал, что у немолодого профессора есть жена, которая моложе него лет на сорок. В «Звезду Бессмертия» профессор явился с огромным букетом чёрных роз. Увидев Энакина, он был удивлён, что того не отчислили, да ещё и к практике допустили, но потерял к нему всяческий интерес, как только из лифта вышла Асажж.

– Моя королева, ты изумительна, – Дуку, поклонившись, взял руку Вентресс в свою и поцеловал пальцы. То, что этими пальцами она, вероятно, только что резала очередного жмурика, профессора явно не волновало.

Вентресс, получившая свои чёрные розы, любовно огладила их лепестки пальцами, томно вздыхая:

– У меня тоже есть для тебя подарок, любовь моя, – развернув свёрток у себя под мышкой, Асажж протянула мужу банку с… Энакина едва не стошнило. Это было самое натуральное заспиртованное человеческое сердце. Дуку, к слову, принял подарок с горящими от восхищения глазами и почти моментально поставил ему диагноз.

– Если не ошибаюсь, регургитация митрального клапана второй степени? Ты превзошла саму себя, моя богиня!

Вот что значит истинный гений медицины. Профессор Дуку ведь даже не на кардиологии специализировался. Энакин не без труда подавил завистливый и одновременно восхищенный вздох, вот сам он вряд ли смог бы выговорить такое мудреное предложение без запинки. Когда профессор, обхватив супругу за талию, запрокинул её назад, как только в кино бывает, и поцеловал, Энакину стало совсем неловко находиться рядом, и он поспешно убежал на поиски своего возлюбленного доктора Кеноби, дабы вручить ему обещанные кожаные перчатки, завернутые в подарочную розовую упаковку – типичную такую, какие везде продавались перед днём Святого Валентина.

Подарок Кеноби оценил и даже обнял Энакина, что случалось весьма редко, если вообще случалось. Неужели шанс на взаимность проблеснул во мраке френдзоны, королём которой он, кажется, стал после того, как свой пост сдал Гривус?

Впрочем, говорить что-либо было рано, потому что тем временем, как доктор Вентресс и её муж, похожие больше на парочку вампиров из склепа, чем нормальную супружескую пару, обменивались нежностями, Шаак Ти и Гривус наслаждались обществом друг друга в палате Гривуса, дожидаясь конца смены медсестры и своего свидания, доктор Винду, полдня пробегавший от незнакомца в бандане и дурацких солнечных очках, всё же согласился выпить с ним кофе в обеденный перерыв, а Квинлан и Эйла чуть ли не на крыльях любви летали, доктор Кеноби молчал как партизан и ни разу не заикнулся о своих планах на вечер. И уж тем более о планах на Энакина.

Проверив входящие сообщения, Энакин обнаружил сердечное поздравление с праздником от дяди Шива и кучу пересланных сообщений от Асоки, которая хвасталась поздравлениями от парней: Шпилька была одинока на данный момент, но пользовалась у мальчиков успехом, так что Энакин был почти уверен, что, как и многие другие, она обязательно обретёт свою пару в этот день.

Финишем стал момент, когда врач, назначенный дежурным по отделению, попросил Энакина поменяться с ним сменами. Именно с Энакином, потому как больше никого столь одинокого в день влюблённых в отделении не нашлось (заведующий отделением в счёт, разумеется, не шёл).

К вечеру настроение Скайуокера упало ниже нулевой отметки, и тот от безысходности отправился за утешением к Баррис Оффи. Если вначале они и испытывали друг к другу взаимную неприязнь, то со временем она переросла в дружеское соперничество, кто кого перетроллит, а сегодня они были вдобавок товарищами по несчастью. А товарищам по несчастью полагалось держаться вместе.

Пока Скайуокер прохлаждался возле стойки регистрации, в «Звезду Бессмертия» зашёл уже знакомый ему Саваж Опресс с букетом цветов. Асажж, которая как раз собиралась выходить к ждущему её на стоянке мужу, спряталась за спину Скайуокера, пригнувшись, чему тот был вовсе не рад, вспоминая, чем для него закончился прошлый визит Саважа.

Двухметровая гора мышц двинулась в их сторону, и Энакин буквально смог ощутить, как проваливается его сердце. Саваж подошёл к стойке и, перегнувшись через неё, вручил подпрыгнувшей с кресла Баррис свой букет. Девушка тут же повисла на шее у Саважа, целуя его. Без особых усилий Опресс вытащил Оффи из-за стойки, подхватывая на руки.

– До завтра, Энакин! – радостно помахала рукой Баррис. – И вам, доктор Вентресс!

Со слегка ошалевшими лицами интерн и патологоанатом наблюдали из окна за тем, как байк, увозящий Саважа и его подружку, что буквально вжалась в его спину, выезжает с парковки.

– Знаешь, что? – произнесла Асажж, обращаясь не то к Энакину, не то сама к себе и рассуждая вслух. – Сегодня самый счастливый день Святого Палпатина в моей жизни! – насвистывая что-то из репертуара Мэрилина Мэнсона и пританцовывая, удалилась доктор Вентресс.

Энакин поплелся в ординаторскую, где его ожидал сюрприз в виде пьющих кофе с коньяком доктора Кеноби, доктора Воса и сидящей на его коленях Эйлой Секурой. Хотя, пожалуй, напиток первых двоих правильнее было бы назвать «коньяк с кофе».

– Доктор Кеноби? – брови Энакина медленно поползли вверх. – Вы разве не ушли домой?.. Доктор Вос?..

– Я решил составить тебе компанию. Всё же праздник, а ты один в отделении. Доктор Вос и доктор Секура тоже со мной согласились, – пояснил Кеноби, кивнув на свободную табуретку рядом с собой Энакину.

– Получается что-то типа двойного свидания, круто же, правда? – допив свой напиток, Квинлан решил не мелочиться и налил в тот же стакан виски до краёв, явно ознаменовав этим торжественное начало «двойного свидания».

– Я бы не назвал это свиданием, – хмуро поправил Оби-Ван. – В смысле, в вашем с Эйлой случае, конечно же, да…

– Ты лучше выпей, – перебив речь Оби-Вана, закатил глаза Вос, наливая полный стакан и Кеноби, буквально впихнув в его руки так, что половина при этом расплескалась.

Достав портативную колонку, Квинлан подключил её к своему айфону. Как он сам выразился, для создания романтической атмосферы. Доктор Вос оказался любителем ретро-музыки. Ну или просто настроение у него было такое ностальгическое, когда он начал рассказывать Энакину и Эйле истории из их с Оби-Ваном молодости и учёбе в универе. Как они познакомились, как Оби-Ван ходил на вписки в общагу, где жил Квинлан, как они впервые напились, как оба воевали за внимание готичной красавицы Асажж, а Квинлану даже удалось повстречаться с ней какое-то время.

– Он со мной тогда неделю не разговаривал, прикиньте! – засмеялся Квинлан, ткнув меланхолично сидящего в стороне от обсуждения Кеноби в плечо. Мысли Оби-Вана были явно сосредоточены не на воспоминаниях о прошлом. По крайней мере, не о том самом, о котором рассказывал Вос. И Энакину очень хотелось бы узнать, о чём думалось его любимому в разгар праздника влюбленных.

– Доктор Кеноби? Что-то случилось? – обеспокоился Скайуокер. – Может, тоже что-нибудь расскажете?

– Всё в порядке, Энакин. Слушай лучше доктора Воса, из него рассказчик лучше, чем из меня, – натянуто улыбнулся Оби-Ван, явно не желая сейчас разговаривать, тем более с Энакином.

В этот же день, пять лет тому назад…

Обычно все праздники планировала и устраивала Сатин, но в этот раз Оби-Вану пришлось возиться самому, потому что, как назло, на прием к Молу все было расписано чуть ли не на два месяца вперед, и Сатин повезло, что какая-то дамочка отменила свою запись. Закончив с приготовлениями, Кеноби сел в такси и назвал адрес «Звезды Бессмертия». Настроение у него было приподнятым, в кармане пальто дожидалась своего часа заветная бархатная коробочка, с которой он не мог расстаться ни на минуту с тех пор, как купил. Она словно грела ему душу и служила путеводным маяком, так что он не мог дождаться минуты, когда сможет вручить ее любимой женщине и попросить ее стать миссис Кеноби.

Сатин ждала его на парковке, явно пребывая в каких-то двойственных чувствах. Оби-Ван чинно поцеловал ее в щеку и открыл дверь такси, куда Сатин села, не говоря ни слова. В машине он не стал спрашивать о приеме, справедливо полагая, что таксисту такие интимные подробности знать вовсе не обязательно. Но Сатин всю дорогу была молчалива и только смотрела в окно, из чего Кеноби успел сделать кучу неутешительных выводов. Ничего, сейчас они приедут домой, поговорят обо всем, она поделится, что не так, какими ужасами запугал ее Мол, а атмосфера праздника, над которой он трудился больше двух часов, непременно поднимет ей настроение.

Казалось, что розовые и белые шарики в виде сердечек, подвешенные у потолка, Сатин даже не заметила. Она все так же молча вымыла руки и уселась за стол, Оби-Ван зажег перед ней свечу, которую девушка сразу же задула. Это показалось тревожным знаком, но зато от бокала красного вина Сатин не отказалась и отхлебнула сразу половину.

– Ну так… как прошел прием? Мол сильно напугал тебя своими гинекологическими страшилками? – откашлялся Оби-Ван.

– Нет. Все прошло отлично, – как-то отстраненно отозвалась Сатин.

– Милая, все в порядке? У меня складывается ощущение, что ты все-таки узнала что-то не слишком приятное.

Сатин слегка ковырнула вилкой поджаренный окорок, оставаясь при этом совершенно равнодушной.

– Доктор Мол действительно рассказывал интересные вещи. Например, он поведал мне чудесную историю, которую до сих пор обсуждает вся ваша клиника.

– И что же это за история? – Оби-Ван максимально незаметно положил коробочку с обручальным кольцом рядом со своим бокалом. Пусть пока ждет наиболее удачного момента.

– Та самая, в которой мой молодой человек переспал со своим лучшим другом.

Оби-Ван поперхнулся ставшей какой-то резиновой курицей, которую собственноручно запекал половину вечера.

– И… что? Дорогая, это было десять лет тому назад и всего один раз, мы были… ну, слегка выпившие, все-таки выпускной вечер…

– И что?! – глаза Сатин гневно блеснули, а в кулаке она скорее инстинктивно, чем с какой-то определенной целью сжала нож. Оби-Ван с трудом проглотил несчастный кусок курицы и сделал глоток вина. Его судорожные действия явно не укрылись от взгляда Сатин. – Ты еще спрашиваешь у меня, и что?! Что такого в том, что я три года встречалась с… – она явно силилась подобрать слово поделикатнее, – гомосексуалистом?

– А я, судя по твоей бурной реакции, с гомофобкой, – фыркнул Оби-Ван, что было большой ошибкой. – Любимая, перестань. Когда это случилось, мы с тобой еще даже не были знакомы.

– Хочешь сказать, наше знакомство вылечило тебя от всех этих отклонений? Или мне все-таки стоит жить в ожидании чудесного дня, когда ты принесешь домой эту гадость… – впалые бледные щеки залились гневным румянцем, – страпон, – шепотом выдавила она, краснея еще больше, – и заставишь меня надеть его?..

– Боже, какую чушь ты несешь, – поморщился Кеноби. Коробка с кольцом неприятно обожгла ладонь, когда он случайно прикоснулся к ней, и вызвала едва ли не отвращение. – Повторяю тебе в последний раз: это был единичный опыт за всю мою жизнь, и повторять его я вовсе не собираюсь!

– И кстати, чтобы ты знал, – Сатин словно не слышала его и сама гордо поставила точку в разговоре: – В отличие от тебя, доктор Мол – настоящий мужчина, который знает, как доставить девушке удовольствие.

Это был удар ниже пояса. Оби-Ван в каком-то горестном оцепенении сидел за треклятым праздничным столом, сжимая ставшую бесполезной коробку с обручальным кольцом и слушая, как под льющиеся из динамика радио издевательские томные завывания Селин Дион «Near, fa-ar, where-ever you are, I believe that the heart does go o-o-o-on» рушится вся его привычная жизнь, пока его несостоявшаяся невеста торопливо собирала свои вещи…

Энакин тоже решил рассказать парочку историй из универа, связанных с Асокой и другими своими подопечными перваками, поскольку друзей среди сверстников у него никогда не имелось, а вот первокурсники его любили. В течении всего времени, что он рассказывал, он поглядывал на Кеноби, который всё ещё сидел с отсутствующим лицом, что больно задевало Скайуокера. Но в особенности грустно ему сделалось, когда слегка подвыпивший Квинлан потянул Эйлу танцевать, сделав музыку громче.

Счастливая пара бодро отжигала под Элвиса Пресли и его хит «Tutty-Frutty» в тесной и совсем не предназначенной для этого ординаторской, а Энакин ощутил в этот момент нечто сродни тому чувству, что испытывают по рассказам Асоки те девочки, которых не зовут на танец понравившиеся парни.

– Доктор Кеноби, может, мы тоже потанцуем? – собравшись с духом, предложил Энакин как бы между прочим. Так, словно ему попросту было скучно и хотелось развлечься. Конечно, он заранее знал, каким будет ответ, и все же получить отказ было чертовски больно.

– Я не танцую, Энакин, – спокойно ответил хирург, будто не понимая, что разбивает сердце своего интерна.

Квинлан с Эйлой засобирались в кино, куда доктор Вос купил билеты на поздний сеанс, и когда они покидали ординаторскую, Секура обнимала мужчину за руку. Энакину тоже до боли хотелось так вот запросто обнимать своего мужчину.

– Я думаю, мне тоже надо бы идти. В позднее время добираться до дома на общественном транспорте очень затруднительно, – Кеноби явно вознамерился встать и уйти, но Энакин взмолился.

– Пожалуйста, доктор, ну хотя бы танец перед этим! – из колонки как раз донеслось вступление Careless Whisper, против которого невозможно было устоять, и, видимо, именно это подстегнуло Кеноби согласиться.

Первые секунды, когда ладони доктора Кеноби легли на талию Энакина, были самыми неловкими. Первые шаги в танце, пытающиеся попасть в такт музыки, тоже. Затем Энакин всё же позволил себе чуть больше наглости и доверчиво прижался к Оби-Вану в танце, но тот не возражал. Ладонь скользнула вверх по спине Скайуокера, и их танец стал больше похож на объятия в этот момент.

Губы Энакина легко коснулись щеки Оби-Вана, будто невзначай. Невинный поцелуй в щечку. Что он вообще может значить для почти сорокалетнего мужчины? Но Энакин будто в полубреду ощутил ответное касание губ. Соприкосновение его собственных губ с чужими. Сначала даже подумал, что ему померещилось, а ведь выпил всего-то стакан кофе с коньяком, в отличие от докторов Кеноби и Воса.

Осмелев, Энакин сам вовлек Кеноби в поцелуй, но тот и теперь не противился. Они уже даже не пытались изображать подобие танца, переминаясь с ноги на ногу, а остановились на месте, чтобы насладиться мимолетным поцелуем в полной мере. Он уже не был таким невинным, как поначалу, Энакин раскрыл губы, приглашая Оби-Вана углубить поцелуй, что тот непременно бы сделал, если бы…

…музыка вдруг не стихла так резко. Хирург и его интерн синхронно сделали шаг друг от друга, уставившись на нарушителя идиллии. Энакин, опьяненный поцелуем, не сразу сообразил, откуда бы здесь взяться доктору Восу, ушедшему в кино несколько минут назад… Пришёл за своим телефоном, который забыл здесь. Конечно же.

– Вы продолжайте, продолжайте, – психиатр, который надеялся, видимо, остаться незамеченным, поспешно скрылся за дверью.

– Теперь мне точно пора, Энакин, – виновато улыбнулся доктор Кеноби. Явно не зная, куда деть руки, он почесал в затылке. – Спасибо за этот вечер, за танец и за… За подарок.

– Увидимся завтра, доктор, – произнёс слегка опешивший Энакин в тот момент, когда дверь за хирургом уже закрывалась, и губы его растянулись в улыбке.

========== Глава, в которой доктор Кеноби все потерял ==========

Ещё никогда Энакин так не ждал утра и начала рабочего дня, как в тот день. После вчерашнего поцелуя Оби-Ван наверняка согласится серьёзно, наконец, поговорить о чувствах и отношениях. Не может же быть, чтобы столь нежное проявление чувств было незначительным в его глазах. Всю ночь Скайуокер промучился вопросом, встречаются ли теперь они с Кеноби, и под утро пришёл все-таки к выводу: да, встречаются. И с чистой душой сменил на своём аккаунте в фейсбуке свою фамилию на его – что же ещё первым делом обычно делают люди, начиная отношения с кем-то? В «Звезду Бессмертия» Энакин примчался рано, не в силах больше ждать, припарковался на соседней улице и, пританцовывая, отправился на работу. Душа его словно пела, спешащие по своим утренним делам угрюмые люди преображались буквально на глазах, стоило им оказаться в радиусе действия флюидов окрыленного счастьем Скайуокера. Незнакомцы хлопали его по протянутым ладоням, заряжались позитивом, который Энакин был готов дарить всем и каждому. Еще никогда в своей жизни он не был так счастлив.

Впервые за всю свою карьеру Оби-Ван Кеноби опоздал на работу. По той простой и понятной, как пять пальцев, причине, что попросту не хотел идти на неё и до последней минуты уговаривал свою совесть, что хоть разок можно прогулять работу, притворившись больным. Совесть на уговоры, к сожалению, не повелась. Мейс, который обещал ему отгул в любой выбранный день, как назло не брал трубку. Затем Оби-Ван надеялся, что конец света, обещанный ещё в 2012 году, случится до начала рабочего дня. Но и конец света, увы, оказался к нему не столь милосерден.

Оби-Ван понимал, что перегнул палку, следуя совету Квинлана, что дал Энакину ложную надежду на отношения, и что лучше пресекать такое на корню. Разорвать, изничтожить, пока не проросло глубже и не доставило ещё больше боли им обоим. Оби-Ван как никто другой знал, что надежда – ужасное и мерзкое чувство.

– Доктор Кеноби! – радостный Энакин встретил его возле дверей отделения, потянувшись за объятиями.

– Интерн Скайуокер, почему не на рабочем месте? – хмуро поинтересовался Оби-Ван, заставив Скайуокера замереть с распростертыми объятиями, так и не сомкнув их.

– Я… Я вас ждал, – Энакин не узнавал своего любимого. Того, что вчера подарил ему пару минут счастья в пустой ординаторской и самый нежный поцелуй. Это был первый такой поцелуй в жизни Энакина: не по пьяни, не потому что «все так делают», не тот, после которого хочется поскорее прополоскать рот, а на сто процентов желанный.

– А вот не надо меня ждать. Ты здесь работаешь почти год и что, так и не научился находить себе работу? – холодно осведомился Кеноби, но что-то в его голосе подсказывало, что начальник сдерживается, чтобы не сорваться на крик.

– Простите, доктор, – Энакин нервно улыбнулся и пожелал скрыться с глаз строгого заведующего отделением, заняв себя работой. Возможно, Оби-Ван просто не выспался или встал не с той ноги, и его стоит оставить в покое на некоторое время.

Внезапно до него дошло: Оби-Ван просто не хочет афишировать их отношения! Вон Баррис уже тянет шею, чтобы было лучше слышно. Энакин облегченно улыбнулся.

– Доктор, а что вы делаете сегодня вечером? – поинтересовался он, обойдя палаты всех вверенных ему пациентов, направив кого-то из них сдавать кровь, а кого-то в кабинет УЗИ, и вернувшись к любимому начальнику с чувством выполненного долга. Кеноби находился в кабинете, сидя за столом и просматривая чьи-то истории болезни.

– Сижу дома. Возможно, зайду в супермаркет за продуктами, чтобы занести кое-что бабушке. Надо бы ещё дочитать книгу, которую я начал на прошлой неделе. Или ты бы пожелал более подробный отчёт? – уточнил Кеноби.

– Да нет, я… Я просто подумал, может, мы сходим куда-нибудь вместе? – растерявшись, пробормотал Энакин, теряя свою былую уверенность.

– Не получится, сегодня мой вечер чётко распланирован, Скайуокер. Что-то ещё? – выжидающе уставились на Энакина голубые глаза, что казались сейчас как никогда холодными.

– Я закончил с обходом больных, доктор, – отчитался Энакин, стараясь сохранять спокойствие на лице.

– Молодец. Если это всё, то давай-ка я немного за тобой поухаживаю и придержу тебе дверь, – издевательски улыбнулся Оби-Ван, подойдя к двери и открывая её, пропуская Энакина. – Прошу.

Стоило снова ничего не понимающему Скайуокеру выйти в коридор, как дверь кабинета заведующего с треском захлопнулась за его спиной.

В обеденный перерыв, когда Энакин зашёл в ординаторскую, Кеноби заканчивал пить кофе. Улыбаясь, Скайуокер, вымокший до нитки, поскольку на улице лил сильный дождь, достал коробку ещё тёплых пончиков и поставил ее на столик.

– Доктор, что же вы кофе пьёте без ничего? Попробуйте. Специально для вас бегал.

– Скайуокер, ты будешь сам протирать за собой пол, если что. Ты наследил здесь. А я уже закончил с трапезой, хоть и благодарю, конечно, – сделав последний глоток кофе, Оби-Ван вышел вон.

– Доктор Кеноби! – кинулся следом Энакин. – Я… Нам надо поговорить. Почему вы избегаете меня?

– Этот вопрос стоило задать иначе. Почему ты бегаешь за тем, кто тебя избегает?! – Кеноби резко развернулся на пятках и уставился на своего интерна. – И я даже знаю ответ. Потому что ты – избалованный мальчишка, который привык всю жизнь получать всё на золотом блюдечке. Я понятия не имею, по какой такой причине ты пристал именно ко мне, но настоятельно советую пойти и поискать другое развлечение. Мне надоело возиться с тобой, как с великовозрастным ребёнком, и я не собираюсь прививать тебе никаких элементарных норм поведения, что должен был сделать твой дядя! А если ты не можешь найти себе занятие – его найду я. Несложная работа как раз для тебя – пойди и перепечатай оставшиеся истории болезни! – Оби-Ван говорил скороговоркой, повышая тон буквально с каждым новым предложением, а затем прикрикнул: – Ну, что встал?!

Энакин, шмыгнув носом, растерянно кивнул и подорвался с места, сразу срываясь на бег, будто испугавшись возможной новой порции гнева начальника в его адрес, но на самом деле просто не желая, чтобы тот увидел его слёзы.

Выпустивший пар Оби-Ван, обернувшись, увидел стоящего за спиной Квинлана и резким шагом уходящую, рассерженно цокая каблуками, Асажж. Вос смотрел на него осуждающе. Совсем не так, как обычно смотрят на своих лучших друзей.

– Что не так?! – раздражённо закатил глаза Оби-Ван.

– Мудак ты, Кеноби, – всем своим видом дав понять, что говорить с ним больше не желает, Квинлан отошёл к ожидавшей его чуть в стороне Эйле, которая бросила на Оби-Вана холодный взгляд и вздернула носик, взяв любимого за руку.

То, что он мудак, Оби-Ван понимал, как никто другой. Но вот этот взгляд человека, с которым двадцать лет бок о бок, говорил ему очень о многом и действовал лучше, чем если бы Вос принялся проводить пространную лекцию на тему «почему Оби-Ван Кеноби мудак?» Конечно же, он погорячился с Энакином. Бедный влюблённый мальчик не заслужил этой полной цинизма речи в свой адрес и всей этой желчи, что вылилась на него. Это не Энакин не заслужил его, это он – стареющий одинокий алкоголик, не заслужил Энакина – такого чистого, нежного, живого. И чем раньше он поймет это, тем будет для него лучше.

Весь день у Кеноби все валилось из рук. Осуждающие взгляды мерещились ему из-за каждого угла. Шепчущиеся в курилке медсестры мигом замолкли, когда он вошел. Баррис, от нечего делать пилившая ногти, даже не подняла взгляд в ответ на его приветствие.

– А где же ваша рыба-прилипала, доктор? Отцепилась наконец? Где же тогда радость на вашем лице? – поинтересовалась она самым обыденным тоном, но Оби-Вану упорно казалось, что она готова испепелить его, если он рискнет подойти ближе.

Когда совесть окончательно его доконала, Кеноби решил извиниться и отправился в свой кабинет. Энакин был занят порученной ему работой за компьютером. Лишь изредка слуха Кеноби достигали тихие шмыгания носом, перебивающие стук клавиш. Скайуокер даже не поднял взгляд, лишь сильнее согнувшись над клавиатурой.

– Вы правы, доктор Кеноби, – тихо произнёс он. – Я вел себя как избалованный ребенок и теперь увидел, как это было глупо и отвратительно. Я не хочу, чтобы моя любовь причиняла вам неудобства, простите. Просто я влюбился первый раз в жизни, и мне кажется, что и в последний тоже, и поэтому не знал, что делать и как поступить правильно. Но я больше не побеспокою вас, хоть и не могу избавиться от надежды, что вы когда-нибудь ответите взаимностью. Она будет жить, пока жив я. Если все же нет… то я приму это с достоинством взрослого мужчины.

Кеноби раскрыл рот в немом шоке. Слова извинений застыли в горле, так и не вырвавшись. Возможно, стоило бы пригласить Энакина куда-нибудь после работы, провести с ним время, разложить по полочкам все причины, почему Оби-Ван не может ответить ему взаимностью, чтобы хоть как-то облегчить внутреннюю агонию мальчишки. Чтобы он ни в коем случае не ставил на себе крест и жил полной жизнью, влюблялся, встречался с кем-то, завел семью… Но собственные мысли заняли слишком много времени. В кабинет ворвалась Шаак Ти. Она была вся в слезах.

– Доктор Кеноби!

– Мисс Ти, вы не могли бы попозже?..

– Доктор Кеноби, Гривусу плохо!

– Энакин… мы потом поговорим, хорошо?

Глядя на плачущую девушку, Оби-Ван не имел другого выбора, как пойти за ней. Хоть чьему-то горю здесь он мог помочь. Шаак по дороге рассказывала о том, как вчера они с Гривусом выпили вина, хотя она ведь знала, что ему нельзя, и теперь ужасно раскаивалась.

– Доктор Кеноби, сделайте хоть что-нибудь! – как часто он слышал эту фразу. И всякий раз ему удавалось сделать это волшебное «что-нибудь». Для всех вокруг, кроме себя.

Когда Оби-Ван закончил с операцией, Энакина в его кабинете уже не было. Перепечатанные карты ровной стопкой лежали на столе, в мусорной корзине обнаружилась так и не начатая никем коробка с пончиками, от вида которой у Оби-Вана сжалось сердце. Кеноби распахнул шкаф, где они оставляли верхнюю одежду. Куртки Энакина не было, зато на вешалке аккуратно висела его неизменная форма с мишками. Конечно, ведь рабочий день Скайуокера закончился, и он ушел домой. Проклятье.

Квинлан всё ещё был в своём кабинете, но увидев Оби-Вана, мгновенно засобирался, поставив на стол бутылку коньяка и один стакан и придвинув их в сторону Кеноби.

– Квинлан, я хотел поговорить, – впервые Оби-Ван чувствовал такую растерянность перед своим лучшим другом, не зная, с чего начать разговор.

– Прости, ничем помочь не могу, очень тороплюсь. Ключ от кабинета оставлю на столе, – Вос максимально громко грохнул ключи о поверхность стола.

– Я тут понял… – Оби-Ван проводил друга взглядом почти до дверей, когда, наконец, выпалил: – Я люблю Энакина.

Вос притормозил у двери, помолчал с полминуты, повернулся к Кеноби, а затем быстро прошёл на своё место, водрузил на стол второй стакан и разлил коньяк, после чего уселся в свое кресло.

– А теперь ещё раз.

– Я люблю Энакина, – повторил Оби-Ван более уверенно и разборчиво, одновременно с этим и сам вникая в смысл каждого слова, усевшись напротив Квинлана.

– И что в таком случае ты сегодня устроил? – скептически хмыкнул Вос.

– Я просто… Испугался, – Оби-Ван криво улыбнулся. – После вчерашнего вечера я боялся, что он воспримет всё произошедшее слишком… Слишком близко к сердцу. Ты ведь знаешь, как говорят. Лучшая защита – это нападение. А я тот ещё трус.

– Так в чем проблема набрать Энакина и сказать ему всё то же, что говоришь сейчас мне? – развел руками Квинлан.

Впервые Кеноби набирал чей-то номер дрожащими пальцами. К усталости и мучительному стыду перед Энакином теперь добавился еще и страх, что пришел его черед быть отвергнутым. Слишком злыми были все его сегодняшние слова, слишком недостойным было его поведение по отношению к влюбленному в него человеку. Разумеется, все вышло именно так, как он и опасался. После пятого гудка Оби-Ван сбросил вызов и швырнул бесполезный мобильник на стол.

– Он не берёт, – обреченно сообщил Кеноби.

– Тогда поезжай к нему, – посоветовал Вос. – Ты ведь знаешь, где он живёт? Вот бери такси и поезжай туда. Вспомни, сколько Энакин делал, чтобы добиться твоей любви. А теперь твоя очередь.

– Знаешь… – на губах хирурга на долю секунды блеснула улыбка. – Я так и сделаю. Прямо сейчас. Куплю огромный букет цветов… Нет, только не с моей аллергией… Позже что-нибудь придумаю, но главное, поеду к нему.

– Не проеби его, – усмехнулся Квинлан. – Мне достаточно и тех драм, что я выслушиваю от пациентов.

На этой, казалось бы, позитивной ноте в кабинет психиатра влетела Баррис, уже одетая в пальто и дико чем-то напуганная.

– Баррис? В чём дело? – Кеноби и Вос одновременно подскочили со своих мест.

– Энакин… – только и произнесла девушка, сбиваясь и глотая невыплаканные слезы. Сирена, что привычно выла за окном уже минут пять, впервые так отчётливо ударила Кеноби по ушам.

========== Энакин в стране галлюцинаций. Часть 1: сказочный трип. ==========

Энакин открыл глаза, поморщившись от ударившего в них света. Всё тело болело так, словно его пропустило через мясорубку. Последнее, что он помнил – встречная полоса и ехавшая прямо на него фура. Скорее инстинктивно он увёл байк вбок, чем действительно побеспокоился в этот момент о своей жизни. Видимо, это не помогло, и его всё же расплющило по лобовому стеклу фуры, а сейчас он видит свет в конце тоннеля. Затем перед ним возникло лицо ангела, один в один напоминающего Оби-Вана Кеноби. Даже хирургическая шапочка и маска на лице, надо же. Всё прямо как в их первую встречу.

– Я попал в Рай? – тихо спросил Энакин, чувствуя, как его губы слиплись, судя по привкусу, от крови.

– Ещё наркоз, быстро! – произнёс ангел голосом, точь-в-точь напоминающим доктора Кеноби, и склонился к Энакину, гладя его рукой по волосам. – Эни, всё хорошо, это я, доктор Кеноби. Ты попал в аварию и сейчас на операции, но ничего не бойся, я с тобой.

– Если я умру, пожалуйста, не забывайте меня, помните, что я любил вас, – жалобно простонал Энакин, поскольку каждое произнесенное слово отдавалось болью. – Вы примете моё предложение руки… – Скайуокер попытался протянуть к возлюбленному свою правую руку, но не обнаружил её на своём законом месте, нашарил левой поблизости и протянул конечность. – И…

– Только сердце не трогай! – засуетился Оби-Ван. – Пришью я тебе твою руку, только засыпай скорее, у тебя болевой шо…