Текст книги "Звезда Бессмертия (СИ)"

Автор книги: Ophelia Stern

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Вчера они с Оби-Ваном и Квинланом вместе с Эйлой поехали в бар отмечать Хэллоуин после работы. Асажж уехала домой, потому что по ее словам Хэллоуин – милый семейный праздник, и ее ждал муж. Кажется, доктор Вос основательно запал на свою молодую коллегу и пригласил ее на танец. Энакин остался вдвоем с доктором Кеноби и впервые ощутил, что ему нечего сказать. Ну о чем вообще говорить с человеком, который улетает на работу в Израиль через… Может, месяц. Или неделю… Сколько там оформляется перевод на новое место работы? Наверное, у Энакина появится новый шеф. Возможно, кто-то менее строгий, имеющий своеобразное уважение к племяннику директора и делающий поблажки. Будь на месте Оби-Вана любой другой столь же строгий заведующий отделением, Энакин благодарил бы судьбу за чудесное избавление от тирана. Но Кеноби, помимо вечных издевательских поручений и прочих бонусов в его адрес, был самым чутким и самым удивительным человеком во всей «Звезде». Энакин был уверен, что как только Оби-Ван уедет, никто не станет общаться с ним, как сейчас. Квинлан, Вентресс… Да кому он нужен будет, если для всех в этой клинике он этакое дополнение к Кеноби? Скайуокеру стало совсем гадко на душе, и он заказал себе двойной виски со льдом, даже не думая о том, как доедет до дома, не парясь, что дядя будет ворчать, даже о том, что завтра будет болеть голова.

Теперь Энакин, проснувшийся только ближе к обеду и, взглянув на часы, осознавший, что в это самое время доктор Кеноби, должно быть, на собеседовании с представителем со своего будущего места работы, не находил себе места. Он ведь так и не признался Оби-Вану в своих чувствах. И теперь, когда вскоре всё перестанет иметь значение, эти чувства искали выход. И нашли его во внезапном порыве творчества.

Энакин никогда не писал стихи. Если, конечно, не считать тех, что он посвящал дочери мэра в средней школе. Он до сих пор помнил пару строчек из того своего творения: «Мы сидим на берегу в зареве заката. Вата у тебя в мозгу, да и в лифе вата». После этого Энакин получил сумочкой по голове, но произведенным эффектом остался весьма доволен. Но вот всерьез за подобный вид творчества никогда не брался, да и вообще считал себя далекой от творчества личностью, несмотря на богатое воображение. Максимум, на что его хватило – освоить несколько аккордов на электрогитаре, подаренной ему дядей, кажется, на шестнадцатилетие.

Но любовь делает с людьми удивительные вещи, и поэтому теперь Энакин вот уже второй час сидел в кресле с тетрадкой и строчил любовное послание в стихотворной форме своему предмету воздыхания. Исписав пару страниц и перечеркнув половину, Энакин перечитал получившееся и остался доволен результатом. Можно было отправить свое стихотворение Кеноби по электронной почте, но это было бы слишком банально. Прошлый век. Нужно что-то поновее, как решил Энакин. И пришла ему в голову гениальная идея, что хоть раз приходила в голову каждому, кто страдал от безответной любви или разлуки с любимым человеком: записать грустный рэп про расставание под какую-нибудь лиричную минусовку.

По счастью, были у Энакина знакомые владельцы студии звукозаписи, а потому труда это не составило, и уже через три часа Энакин был не просто каким-то интерном Скайуокером, а MC Vader. Этот сценический псевдоним он придумал, пока загружал свое творение в аудиофайлы Фейсбука, дабы скинуть лично доктору Кеноби. Но для начала стоило спросить мнения у более широкой аудитории.

Наскоро создав конфу с емким названием «будущие фанаты», Энакин скинул аудиозапись и стал ждать. Первой откликнулась Баррис, которая проводила, как видно, в соцсетях не только все рабочее время, но и выходные. Реакция ее была весьма лаконичной, но зато выразила, пожалуй, всю суть:

Баррис Оффи покинула чат

«Очень даже неплохо получилось, Скайрокер. Я даже прослезилась на припеве. И ещё на строчках «Один звонок разбил мечты – в Израиль улетаешь ты», – писала Асока, отослав для убедительности несколько плачущих смайлов.

«Пиздато», – как обычно кратко и по существу отозвался Мол.

«В понедельник на работе я вскрою тебя за то, что ты заставил меня поставить на паузу Oomph ради двух минут вот этого», – написала Вентресс, тут же добавив улыбающийся смайлик, который у нормальных людей как правило подчеркивал сарказм, но вот в ее конкретном случае лишь подтверждал правдивость сказанного.

«Это, слушай, Энакин… То есть, прости, эмси Вейпер, – подключился к диалогу, наконец, и Квинлан. – Это мило, конечно, но ты вообще заходил в аудиозаписи Оби-Вана?»

Энакин хлопнул себя по лбу на замечание о столь досадном упущении, если учесть, что стену доктора Кеноби он промотал до самого конца, до первого статуса, что датировался 2007 годом, все фотографии профиля пролистал около двадцати раз подряд, а также прошерстил списки всех, кто ставил на этих фотографиях лайки, но не додумался зайти в списки аудиозаписей.

Так, благодаря доктору Восу, Энакин выяснил, что его любовь – убежденный фанат тяжелого рока с некоторым уклоном в классику. Карьера рэпера закончилась так же мимолетно, как и началась, а старая электрогитара благополучно разыскалась на антресолях.

Тем же вечером началась новая сольная карьера Энакина, о чем моментально были оповещены звонкой гитарной трелью жители как минимум трех соседних от холостяцкого жилища Оби-Вана Кеноби домов.

– Разлука проверит чувства наши

Я подарю тебе рубашку

Которая будет пахнуть мной

Не забывай меня, родной! – рвал глотку Энакин, стоя напротив темных окон Оби-Вана и сопровождая каждую строчку того, что в изначальном варианте было рэпом, тремя дребезжащими аккордами.

– Да заткнись ты уже! – раздалось со стороны соседского дома. – Дай поспать, заебал!

– Я вызову полицию! – раздался истерический женский крик, перекрикивающий детский визг с другой стороны.

Однако, Оби-Ван, по всей видимости, не слышал, и Энакин перешел к припеву, самой лиричной части своего творения:

– Возьми в моем ящике стола от любви таблетки

Ты уснёшь, а я проснусь и отдам тебе своё доброе утро

Запиши мой голос и поставь на звонок, детка,

Чтобы помнить обо мне каждую минуту!

***

Доктор Кеноби, вернувшийся домой с деловой встречи, после которой еще заезжал в супермаркет за продуктами и навещал бабушку, а потому приехал достаточно поздно, был удивлен, заметив припаркованный возле своих ворот байк Скайуокера, но не обнаружив самого владельца поблизости. Зато рядом мигом нарисовался сосед, с интересом разглядывающий транспортное средство, задумчиво дымя сигаретой:

– Вот ведь обидно, а! На каких дорогих железяках у нас нынче психопаты всякие разъезжают!

– А что тут, собственно, произошло? – осведомился Кеноби.

– Да сумасшедший какой-то возле ваших окон крутился с гитарой, песни орал какие-то дебильные. Потом копы приехали, так он еще возмущался, мол, «вы хоть знаете, кто мой дядя?» Вот такая нынче молодежь пошла, кругом одни блатные. Чуть что, сразу дядь на помощь зовут. Повязали, в общем, да увезли в обезьянник за нарушение общественного правопорядка. Там таким самое место, – охотно поделился сосед.

Оби-Ван, взглянув на полный пакет продуктов в своих руках, а затем на темные окна родного жилища, вздохнул. Кажется, теперь придется наведаться в ближайший участок.

Скайуокер, за которого Кеноби добропорядочно заплатил залог, объяснив, что является его начальником, а значит и вопросов к нему быть не должно, при выходе из-за решётки со слезами бросился своему спасителю на шею.

– Доктор! Я вам песню написал по случаю вашего отъезда в Израиль, решил сыграть её перед вашими окнами, хотел приятное на прощание сделать, а эта вредная тётка, ваша соседка, вызвала полицию, – пожаловался Энакин с умилительным, почти плачущим выражением лица.

– Это очень мило с твоей стороны, но ни в какой Израиль я не лечу, Эни, уймись, – прохрипел Кеноби, которого стиснули в объятиях. За сегодняшний день он успел взвесить все за и против. Здесь, в «Звезде Бессмертия», и более того – в городе, а теперь благодаря Энакину и во всем штате, он был известным хирургом. Он был заведующим отделения с многолетним стажем. В конце концов, здесь были его друзья с самой молодости и любимая бабушка, живущая на соседней улице. А там, в Израиле, он был бы лишь одним из многих выдающихся медиков, который даже местного языка не знает. Будь он интерном вроде Энакина он бы, конечно, согласился, не раздумывая, но начинать жизнь заново в свои почти сорок…

– Н…не летите? – переспросил Энакин, словно не веря своим ушам, и на лице его начала расцветать абсолютно счастливая лучезарная улыбка.

– На кого же я брошу свое отделение? Не на тебя же, – усмехнулся в ответ Оби-Ван. – Не расслабляйся, тебе ещё многому предстоит научиться перед тем, как я уйду на заслуженную пенсию.

========== О странных привычках племянника будущего губернатора ==========

В один из своих обычных рабочих дней доктор Кеноби, радуясь завтрашнему выходному дню, в приподнятом настроении собирался домой, насвистывая себе под нос какую-то мелодию, но буквально в дверях ординаторской столкнулся со своим интерном, что улыбался от уха до уха, а это, как правило, не предвещало ничего хорошего.

– Доктор Кеноби, – радостно протянул Энакин при виде начальника, сияя, как медный таз, которым медленно накрывались спокойные выходные хирурга. – А у меня дядя в командировку уехал.

– Очень рад за тебя, Эни, – вздохнул Кеноби, все еще не понимающий, чего от него хотят, но уже предчувствующий что-то неладное, а потому спешащий поскорее удалиться прочь.

– Доктор Кеноби, а вы за мной не присмотрите? А то больше некому, – Энакин лукаво улыбался. Не зная Скайуокера лично, можно было подумать, что он шутит. Но увы, Оби-Ван как раз очень хорошо его знал.

– Присмотреть? Энакин, тебе скоро двадцать четыре исполняется, насколько я знаю, – скептически хмыкнул Оби-Ван, хоть и без особой надежды. – Так что давай уж как-нибудь сам, что ли…

– Ну доктор, я ни разу не оставался один дома, а вы же знаете, какой я раздолбай. А если со мной что-то случится? А если я что-нибудь эдакое натворю? Это будет на вашей совести, – с самым серьезным выражением лица, какое у него только бывало, заявил Энакин.

– Очень мило, что ты признаёшь свои недостатки, Энакин, – вздохнул Оби-Ван, понимая, что от Скайуокера действительно можно ожидать чего угодно, а потому Кеноби с полной обречённостью ответил: – Хорошо, так и быть.

Поездка на байке с Энакином оказалась тем ещё испытанием, а о своём решении доктор Кеноби пожалел в самые первые минуты после его принятия, когда Энакин, ухватив его за рукав пальто, потащил на парковку и торжественно вручил там свой шлем. Оби-Вану уже приходилось наблюдать со стороны за безрассудной манерой вождения юноши, а потому стоило Энакину тронуться, а вернее – сорваться с места, как несчастная жертва собственной доброты заблаговременно вцепилась в его талию. Когда-то в молодости Оби-Ван мечтал о собственном байке и даже копил на него деньги. Но годам ближе к тридцати осознал, что с управлением транспортными средствами у него отношения не клеятся, и до сих пор так и не приобрел даже машину, предпочитая метро, хотя денег у него было достаточно.

Десять минут непередаваемого ужаса – и вот они уже были возле дома самого богатого человека в городе, владельца «Звезды Бессмертия» и множества других предприятий, миллионера и, возможно, в ближайшем будущем губернатора штата, Шива Палпатина. Со стороны Оби-Вану этот дом напомнил скорее замок какого-нибудь графа Дракулы. Хотя судить ли о чужих вкусах в этом плане человеку, что провел свое детство в родовом поместье Франкенштейнов, которое уже одним своим названием кому-то внушало откровенный ужас, а кого-то, например, туристов, привлекало не хуже именитых музеев? Энакин затащил Кеноби в дом, тот по привычке начал было снимать обувь в прихожей, но Скайуокер прошлепал в своих уличных шипованных ботинках прямо по начищенному до зеркального блеска паркету, и Оби-Ван сделал вывод, что разуваться здесь, похоже, не было принято.

– Привет, Мас. Знакомься, это мой гость, доктор Оби-Ван Кеноби. Доктор, это наш дворецкий, мистер Амедда, но вы можете звать его просто Мас, – панибратски представил мужчину в безукоризненном фраке и белых перчатках Скайуокер, на что дворецкий учтиво поклонился и, приняв бессменную косуху из рук Энакина, забрал и пальто Кеноби.

Помимо дворецкого в доме также находились горничная и повар, с которыми Энакин также познакомил Оби-Вана во время экскурсии по дому, и тот едва сдержался, чтобы не спросить, на кой чёрт здесь понадобился ещё и он, если присмотреть за Скайуокером и без того было кому.

– …здесь зал для приёма гостей, а вот тут наша семейная комната отдыха, – с увлечением рассказывал Энакин. – В подвальном этаже у нас есть бассейн, джакузи и сауна, если захотите искупаться. Там по коридору спальни для прислуги, а на втором этаже…

– Тут ещё и второй этаж есть? – ляпнул Кеноби, поражённый такой роскошью, и фыркнул, отчего-то опустив взгляд, когда Энакин посмотрел на него.

В голову почему-то пришли слова Квинлана, который частенько намекал на возможность отношений Оби-Вана с его интерном. Взглянул бы он на эту роскошь своими глазами – и увидел бы ещё одну причину, по которой Кеноби не будет с Энакином встречаться. Они из разных слоёв населения. Бабушка называла таких, как мистер Палпатин, нуворишами. Оби-Ван же хоть никогда и не был благородных кровей бедняком, да и собственное материальное положение всегда его устраивало, сейчас ощущал себя совершенно негодным вариантом кормильца и главы семьи… Хотя о какой семье может идти речь? О чём он только думает?

– Я ведь так и не показал вам свою комнату, – лучезарно улыбнулся Энакин, открыто смотря на Оби-Вана взглядом ребёнка, желающего показать кому-то пришедшему в гости свою коллекцию игрушек, и ухватил его за руку, потащив к широкой мраморной лестнице, бодро взбираясь по ступенькам пружинистой походкой, перешагивая то одну, то две подряд, чем доставлял немало неудобства Оби-Вану, которому эта лесенка казалась чрезмерно скользкой, а перспектива навернуться вниз, увлекая за собой Энакина – не слишком заманчивой. Но лестницу они миновали благополучно.

Оби-Ван как-то запоздало подумал о том, что его рука, зажатая в руке Энакина – это странно. Видимо, после того, как он оказался в доме Скайуокера, вряд ли что-то могло в полной мере удивить или смутить Кеноби. Он не ощущал никакого дискомфорта, лишь чувствовал, что ладони у Энакина тёплые, почти что горячие. Такие всегда бывают у чокнутых личностей вроде Скайуокера, у которых и голова горячая, не то что руки. Почему-то мимолетно вспомнил, что у его бывшей девушки, на которой он по глупости едва не женился, руки всегда были ледяные, и сама она вполне себе напоминала снежную королеву.

– Вот тут я и живу, – Энакин так и не убрал руку, приведя Оби-Вана в свою комнату, а Оби-Ван, увлеченный изучением интерьера, снова лишь очень запоздало догадался о том, что его руку отпускать никто не собирается до тех пор, пока он не высвободит её самостоятельно. Почему? Да потому что это Энакин, а это всё объясняло.

Комната Энакина в этом доме являла собой какой-то новый мир в сравнении со всеми остальными его помещениями в вычурном стиле, кричащем о богатстве, а также о том, что бедная горничная круглосуточно занята смахиванием пыли со всех этих картин и статуэток. Здесь не было ни того ни другого. Зато на стенах в обилии висели плакаты музыкальных групп, на полу расположился недособранный конструктор Лего, вызвавший у Оби-Вана нежную улыбку, на кожаном диване покоились мятые футболки, в углу валялся скейт, а полки и частично стол были завалены фантастическими книгами вперемешку с супергеройскими комиксами и различными авто-и мотожурналами. Правда, Оби-Ван был приятно удивлён, обнаружив среди них несколько медицинских справочников и пособий. В свои неполные двадцать четыре Энакин всё ещё был сущим подростком.

– Простите, у меня неприбранно, – неловко извинился Энакин, стоя за спиной Оби-Вана. – Я обычно не пускаю в свою комнату прислугу, потом вещи лежат не на своих местах, ничего не найдёшь…

– Мне нравится твоя комната, Энакин, – признался Оби-Ван. – Хотя бы тем, что она многое говорит о тебе. Только вот одного понять не могу, где ты спишь? На диване?

– Нет-нет, – помотал головой Энакин, – сплю я в дядиной комнате на его кровати. У меня с детства такая привычка.

У Оби-Вана округлились глаза, а про себя он отметил, что взрослый племянник, спящий в дядиной кровати – это довольно странное явление, но вслух ничего не сказал – не его это дело.

Ужин принес дворецкий прямо в комнату. Энакин, взглянув на поднос, поморщился, возмутившись:

– Что, опять лобстер? Но я же вчера его ел!

– А вот я не ел, – спас положение, а заодно и повара от праведного гнева юного хозяина Оби-Ван. – Причём не только вчера, но и вообще никогда.

– Тогда попробуйте обязательно! – тут же отозвался Энакин, клятвенно заверяя Оби-Вана: – Это фирменное блюдо нашего повара!

После ужина Энакин предложил посмотреть вместе фильм на огромном плазменном экране, висящем на стене в его комнате. Совместными усилиями выбрали какой-то ужастик, хотя Скайуокер уверял, что ни один фильм ужасов не способен его напугать. Однако уже полчаса спустя Оби-Ван, которому ужастик показался откровенно скучным, невольно уловил себя на мысли, что Скайуокер, прижимающийся к его руке и вздрагивающий от каждого резкого звука, кажется ему весьма милым. Да и вообще, похоже, родная домашняя обстановка влияла на Энакина лучшим образом. Он не рвался никуда, не носился аки энерджайзер, а казался Оби-Вану тихим и уютным. Такой Скайуокер нравился доктору Кеноби значительно больше, а потому он как-то автоматически согласился на просьбу Энакина поспать рядом с ним, впрочем, не подумав как следует, чем это может быть чревато.

Комната Палпатина была Оби-Ваном забракована, однако помимо огромной кровати, как у какого-нибудь мультяшного короля, с балдахином над ней в дополнение образа, он успел отметить огромное количество фотографий Энакина в разном возрасте, развешанных по стенам. Были здесь и фото с отдыха за границей, и памятные фотографии, где Энакин впервые идёт в школу или университет, а потом их заканчивает, и маленький Энакин, наряженный пиратом на Хэллоуин, и украшающий трехметровую ёлку на Рождество в гостиной.

Энакин попросил горничную постелить им кровать в одной из приблизительно десятка комнат для гостей, к каждой из которых прилагалась собственная ванная, и услужливо предложил Оби-Вану для сна одну из своих пижам. Тот вначале собирался отказаться, но справедливо рассудил, что спать в одних трусах, как он привык дома, рядом со Скайуокером – однозначно плохая идея.

– Доктор, можно странную просьбу? – поинтересовался Энакин, явно смущаясь.

– Валяй, – смилостивился Оби-Ван. – Я не думаю, что что-то ещё может меня удивить после просьбы присмотреть за тобой и поспать в одной кровати, – однако вскоре ему пришлось взять свои слова назад.

– Видите ли, у меня привычка с детства, без которой я не могу заснуть. Это уже рефлекс, наверное, – Энакин опустил взгляд, заливаясь румянцем. – В общем, не могли бы вы положить руку мне чуть пониже поясницы?

– Нет, – тут же, не раздумывая, заявил Оби-Ван.

– А дядя всегда кладёт! – обиженно хмыкнул Энакин.

– Какие-то весьма нездоровые отношения с дядей, не находишь? – подозрительно изогнул бровь Оби-Ван, который, конечно, проработав с десяток лет в «Звезде Бессмертия», насмотрелся на различные странности, но все же всерьёз задумался над тем, в какой среде вырос и продолжал жить Энакин.

– Ну хотите, не будем спать всю ночь? – пошёл на компромисс Энакин. – Я всё равно не смогу заснуть.

– Ладно, иди сюда, – смиренно вздохнул Кеноби, ложась в кровать, и поманил Скайуокера поближе к себе, с лицом мученика водрузил ладонь на его пятую точку и принялся наблюдать за сменившимся выражением лица Энакина, который разве только не мурлыкал и не терся о его руку, как довольный кот. Лучше уж потискать эту упругую круглую задницу пять минут, чем терпеть общество гиперобщительного Скайуокера еще и всю ночь.

Заснул Энакин достаточно быстро, но стоило Оби-Вану, убедившись в этом, попробовать убрать ладонь, как Скайуокер протестующе застонал сквозь сон, нахмурившись, и руку от греха подальше пришлось вернуть на место.

Чувствовать в постели рядом с собой кого-то спустя долгие годы одиночества оказалось неожиданно приятно и действовало на расшатанные нервы хирурга, большую часть своей врачебной карьеры страдавшего бессонницей, если на ночь не удавалось выпить стакан вискаря, весьма благотворно. Оби-Ван и сам не заметил, как начал проваливаться в сон, рефлекторно сжав пальцы на аппетитной ягодице своего коварно улыбающегося во сне интерна.

========== День Святого Палпатина. Часть 1. ==========

Единственный праздник, который доктору Кеноби хотелось вычеркнуть из календаря на законодательному уровне больше, чем свой собственный день рождения, был днем Святого Валентина, и было бы странно, если бы обитатели «Звезды Бессмертия» называли его как-то иначе чем днем Святого Палпатина. Начать череду претензий Оби-Вана к этому дню стоило хотя бы с того, что именно в этот день несколько лет назад его бросила любимая, как он тогда считал, девушка. Самое ироничное заключалось в том, что как раз в этот день он собирался делать ей предложение и даже купил кольцо, которое впоследствии было продано им же самим на одной из досок частных объявлений в интернете за половину цены. Поэтому, узнав о том, что на завтра Мол берёт отгул, а значит и бывшая пассия не заявится с визитом в «Звезду», Оби-Ван мысленно поблагодарил богов, в которых никогда не верил, а заодно и самого Святого Палпатина. Тьфу ты, Валентина, конечно же.

Ещё одной неприятной особенностью этого дня было то, что праздник ещё не настал, но с ума все начали сходить уже накануне.

– Слушайте, док, – подошла к Оби-Вану Шаак Ти. – Можно мне сегодня уйти на полчаса раньше? У меня запись к стилисту, я ее больше месяца ждала, такой аншлаг перед праздником… А завтра… Понимаете, у меня свидание. С Гривусом, – шёпотом добавила медсестра, отчаянно пунцовея.

– Конечно, идите, раз такое дело, мисс Ти, – чтобы скрыть смех, Кеноби закашлялся, но все же умудрился сохранить невозмутимость с самым серьёзным и спокойным выражением лица. Ай да Гривус, захотел добиться взаимности от любимой женщины и добился. Целеустремленность, в отличие от настырности, Кеноби уважал. Хотя в сущности, какая разница взрослому и разумному человеку до того, кто из его коллег с кем встречается?

Следующим в ординаторскую ворвался Скайуокер. То самое создание, что больше всего пугало Оби-Вана в день Святого Валентина в этом году. От Квинлана он узнал, что на днях Энакин интересовался у него, как у лучшего друга, о каком подарке мечтает Кеноби, но на сей раз Вос поклялся Оби-Вану, что молчал, как партизан. Весьма благородно, если учесть, что ранее Квинлан успел растрепать Энакину половину сведений из его биографии.

– Доктор Кеноби, а что бы вы хотели на день Святого Валентина? – поинтересовался Энакин прямо в лоб. Вот просто взял и поставил перед фактом, что его не остановит такая мелочь, как тематика праздника влюбленных, а не влюбленного. Ну, по крайней мере, Квинлан действительно послал его, и Скайуокер решил добывать информацию прямиком из первоисточника.

– Мне ничего не нужно, Энакин, спасибо, – попытался надавить Оби-Ван. Разумеется, это ничего не дало.

– Ну… Вот я смотрю, у вас нет машины. А права есть? Может, вам машину подарить? Вы какую марку предпочитаете? – не унимался Энакин.

– Я предпочитаю метро, – протестующе помотал головой Кеноби, понимая, что ведь Энакин если вобьёт себе в голову, то действительно запросто подарит ему машину.

– Да, с этим уже посложнее, – почесал затылок Энакин. – Ну ладно. Хотите свою станцию метро? Или может, целую ветку метро?

– Ладно, ладно, дай подумать, – вздохнул Оби-Ван, судорожно соображая, как бы угомонить это дитя, пока его фантазия не поперла тараном. – Я хочу… Перчатки. Да, точно. У меня без них руки мёрзнут.

Энакин заверил Кеноби, что подарит ему самые лучшие перчатки, и Оби-Ван даже успел мысленно смириться с тем, что получит на день Святого Валентина какую-нибудь брендовую вещь стоимостью в его зарплату за месяц, а также задумался о том, что и ему придётся покупать что-то для Энакина. Как бы странно это ни выглядело, если учесть, что подарки в этот день, как правило, преподносятся возлюбленным, но сущим свинством со стороны Кеноби было бы оставить такого милого Скайуокера без подарка.

Стоило выйти из ординаторской, как Оби-Ван наткнулся на Мейса Винду, который окликнул хирурга и попросил подойти. Вид у Мейса был какой-то смущенный.

– Оби-Ван, слушай. У меня странная просьба, – начал Мейс, и брови Кеноби удивлённо поползли вверх: заместитель главврача редко обращался к кому-то по имени на работе. – В общем, я познакомился в интернете с девушкой несколько месяцев назад, и завтра она обещала прийти в «Звезду Бессмертия». Проблема в том, что я сказал ей, что я главврач…

– И ты хочешь, чтобы я помог тебе поддержать твою легенду, – покивал головой Оби-Ван, догадавшись. – Ладно, но с тебя тогда отгул мне в любой выбранный день.

Больше Оби-Ван не горел ни малейшим желанием слышать хоть что-то о завтрашнем дне, всё больше в глубине души надеясь, что успеет до завтра попасть в список пациентов Вентресс, а потому отправился в место, где всегда мог отдохнуть душой и скрыться от мрачных мыслей – в кабинет Воса, который, как обычно, встретил его бутылкой коньяка и двумя стаканами на столе. Но и тут Оби-Ван умудрился жестоко проколоться.

– Братан, мне нужна твоя помощь, – затараторил Вос, не успел Кеноби, выпив залпом стакан, и рта открыть. Обычно если Квинлан начинал говорить так быстро, это означало, что его что-то до крайности взволновало, и если он не поделится этим прямо сейчас, то его буквально разорвёт. – Как ты считаешь, какие у меня шансы, если я вот прямо завтра предложу Эйле встречаться? День Святого Палпатина всё же, такой повод, а мы уже довольно долгое время общаемся ближе, чем положено обычным коллегам.

Оби-Ван с трудом сдержал стон разочарования: если любовная лихорадка настигла Квинлана, значит, последний островок здравомыслия в этой больнице захлестнула волна этого розового безумия. Идти к Асажж за утешением было бесполезно: если в студенческие годы она морщила носик при каждом упоминании этого треклятого праздника, то с замужеством её отношение к романтике резко сменилось. Разве что за исключением того, что романтика у них с Дуку была весьма специфичной.

– Если я правильно расслышал её разговор с Баррис, пока шёл сюда, то она сама сейчас думает, как бы намекнуть тебе на свидание, – поделился наблюдением Оби-Ван.

– Ты сейчас серьёзно?! – глаза Воса лихорадочно загорелись, а затем он резко хлопнул ладонью по столу и опрокинул стакан виски себе в рот, столь же резко опустив уже пустой стакан на стол. – Решено! Завтра же предлагаю ей встречаться!

– Ты мне ещё подскажи, будь добр, что можно подарить Энакину на этот ебанутый день Святого Палпатина, если он племянник этого самого Палпатина, у которого есть буквально всё. Я же рассказывал тебе про свой визит в их особняк? – усмехнулся Оби-Ван, повертев в руках свой стакан так, будто надеялся, что от этой манипуляции в нём появится алкоголь.

– Кажется, да… Стоп, – до Воса начал доходить смысл вопроса Кеноби, и он уставился на того во все глаза. – Ты хочешь сказать, что решил наконец подкатить к Энакину?!

– Нет, я хочу сказать, что собираюсь сделать ему подарок, – хмыкнул Оби-Ван. – Без всякого подтекста. Он сегодня заикался о том, что хочет подарить мне машину, а потом я едва отговорил его от подарка в виде ветки метро в мою честь, представляешь? И мне будет очень неудобно оставить его ни с чем завтра. Но проблема в том, что я не уверен, что ему хоть что-то нужно с доходами его дядюшки.

– Кое-что ему, пожалуй, нужно, – задумчиво выдал Квинлан, и Оби-Ван заинтересованно подался вперед. – Ему нужен ты. Так что давай будем исходить из этого. Если ты не собираешься с ним встречаться, то почему бы не подарить ему хотя бы совместный вечер? Ну, знаешь. Вроде бы и свидание, а вроде и просто скрасить одиночество без каких-то обязательств. Выпей с ним вместе где-нибудь вдвоём, пообщайся, удели ему внимание… Поверь, для него это будет если не самым лучшим подарком, то, по крайней мере, очень близким к нему.

Слова Квинлана походили на очередную попытку свести Оби-Вана и его интерна вместе, но некий смысл в них все же был, и кое-что Кеноби решил отложить в план на завтра.

***

Утро дня Святого Валентина началось нестандартно во всех смыслах этого слова. В «Звезду Бессмертия» подобно урагану влетел парень или может даже мужчина – возраст сего субъекта навскидку определить было сложно: одет он был в плащ, бандану и огромные солнцезащитные очки. Оглядевшись по сторонам, он походкой вразвалочку подошёл к стойке регистрации и наклонился к Баррис:

– Слушай, девочка. Где мне найти главврача Мейса Винду?

– Главврача? – непонятливо уставилась девушка.

– А кто его спрашивает? – спас положение Оби-Ван, по счастью оказавшийся рядом и вспомнивший вчерашнюю просьбу Винду, хоть в ней и говорилось о девушке, но мало ли, вдруг и она вот-вот появится…

– Моё имя Хондо, – представился визитёр. – Хондо Онака. А ты что, и есть Мейс? – мужчина уставился на Кеноби заинтересованным взглядом, столь наглым, на какой и Скайуокер был не способен.

– К счастью, нет, – нервно улыбнулся Кеноби. – Но я могу его позвать, – желая поскорее избавиться от общества этого странного типа, Оби-Ван попросил Баррис вызвать доктора Винду к стойке регистрации. Дальнейшую картину хирург, уже успевший сообразить, что тут к чему, наблюдал из-за надёжного укрытия в виде автомата с напитками.

Спустившийся доктор Винду замер напротив стойки, внимательно оглядывая холл и выискивая кого-то глазами. Посетитель по имени Хондо, стоящий прямо перед ним, расцвел в благодатной улыбке прямо на глазах.

– Мейс?!

– А вы, простите, кто? – подозрительно уточнил заместитель главного врача.

– Ну, а кого ты ждал? С кем ты договорился наконец-то встретиться?

– Хондо?! – судя по лицу Мейса, легко было определить, что-то, что он видел перед собой – вовсе не было тем, что он жаждал увидеть. Как и то, что он успел за несколько секунд пожалеть о том, что это неопределенного возраста создание тоже видело его, а значит, занимать рядом с Кеноби место, оставшееся за автоматом, уже не имело смысла. – Ты что, мужчина?!