Текст книги "Поклон, Крыса, Свадьба (СИ)"

Автор книги: Olivia N. Moonlight

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Шерлок промолчал, но по его сияющей физиономии было видно, что он доволен.

– Когда идём к Лестрейду? – воодушевившись, спросил я.

– В том-то и загвоздка, Джон. Мне не с чем идти к нему, кроме своих умозаключений. Этого недостаточно, чтобы арестовать Николса.

– Предложения?

В глазах Холмса зажегся нездоровый огонёк:

– У меня есть план. Необходимо спровоцировать убийцу. Я сообщу ему обо всех уликах и фактах и потребую чистосердечного признания. Николс, естественно, откажет и попытается меня убрать. Тогда можно будет взять его с поличным при покушении на убийство.

– Ты спятил?! Что это за план? – я аж задохнулся от возмущения.

– Это вовсе не так опасно, как ты себе представляешь, – выпалил загоревшийся безумной идеей Шерлок. – Скорее всего, Николс попытается меня отравить, как и предыдущую жертву. Убить собственными руками у него духу не хватит. В любом случае я справлюсь, правда. Если повезёт, можно будет изобразить умирающего и заманить гада в ловушку. Правда, в таком случае придётся убедить миссис Хадсон и кого-то из госпиталя в том, что я отравился.

– Шерлок, так не пойдёт! – я гневно замотал головой. – Я тебе не позволю!

– Ты знаешь способ получше? Подумай о том, что невинный человек сидит сейчас за решёткой, а молодая девушка убивается по этому поводу. Где твоё природное рыцарство? Скажи, ты знаешь, как помочь этим людям?

– Нет… – ишь, как запел, даже не возразишь. – Но это чересчур рискованно и некрасиво по отношению к нашей домовладелице и… кого из госпиталя ты собрался обмануть? Уж не Молли, случаем?

– Улик у нас нет, – зачем-то ещё раз повторил Шерлок.

– И благодаря кому же? – съязвил я, припомнив, как сыщик в запале расколотил склянку из-под яда об стену.

Шерлок шагнул мне навстречу и глянул в упор:

– Ты со мной или нет, Джон?

Я вздохнул. Ну что мне делать с этим несчастьем?

– Пора бы запомнить: я всегда с тобой.

– Просыпайся, Джон!

От неожиданности я подскочил в кресле. Сразу почувствовалось, как ныли плечи и шея от сна в неудобной позе. Шерлок отошёл от моего кресла и бросил на журнальный столик какой-то свёрток, приземлившийся на столешницу с металлическим лязгом. Я бросил взгляд на настенные часы: стрелки показывали полвторого ночи.

– Как прошло? И где ты был всё это время?

– В морге, – хмуро сообщил Холмс. – Николс оказался проворней, чем мы думали. Видимо, оперативные убийства – его конёк.

– Ты поговорил с ним?

– Да, обвинил в убийстве, рассказал о фактах и уликах – пришлось немного приврать, – и потребовал признания. Он всё отрицал и грозился привлечь меня к ответственности за клевету.

– Ты сказал, что Николс уже начал действовать? – обеспокоенно спросил я, потирая лицо.

– Ближе к ночи было поступление новых органов из патанатомии. Я задержался, чтобы взять образцы, и обнаружил, что мой набор инструментов лежит не там, где я его оставлял, и не в таком виде. Мелочь, но в Бартсе знают, как трепетно я отношусь к своему оборудованию. А когда я не нашёл перчаток и масок, то понял, что это дело рук Николса. Очевидно, он чем-то обработал мои инструменты и спрятал защитные средства. Я разбираюсь в ядах, но в заразных заболеваниях я не специалист. Вполне возможно, что инструмент заражен или отравлен.

– Чем именно?

– Это тебе и предстоит выяснить, – сыщик махнул рукой в сторону свёртка на столе.

– Боже мой, Шерлок, ты притащил эту заразу в дом?! – возмутился я, на что детектив только пожал плечами.

– Это бразильская чёрная лихорадка, – сообщил я спустя два часа, стягивая респиратор и двойной слой перчаток. Я взял мазок с поверхности инструмента, приготовил препарат и рассмотрел под микроскопом возбудителя. – Об этой лихорадке в последнее время написано немало статей. Полтора года назад была первая вспышка в Сан-Луисе**, после чего медицинское сообщество бросилось изучать новое заболевание. И, судя по всему, Николс, как эпидемиолог, тоже. В случае заражения ты бы умер в течение 2–3 дней. По симптомам бразильская чёрная лихорадка очень похожа на обычный грипп, осложнённый герпесом, а возбудителя очень трудно выявить, – я задержал дыхание, чтобы справиться с приступом гнева и не задушить детектива на месте. – Решили бы, что это просто тяжёлая форма гриппа, усугублённая нерегулярными питанием и сном. Никому, включая меня, и в голову бы не пришло искать возбудителя редкого южно-американского заболевания, а уж тем более то, что тебя заразили намеренно. Хотя, – я продолжил добивать друга, – если бы мы с миссис Хадсон тоже заразились, то тройная смерть вызвала бы подозрения. Но Николс был в курсе, что я врач и приму меры, чтобы обезопасить себя и домочадцев от любой болезни.

Шерлок ничего не ответил, только избегал смотреть мне в глаза. После длительного молчания он тихо поинтересовался:

– Поможешь мне изобразить симптомы болезни?

– Собрался обмануть Николса?

– Да. Должно быть, нам понадобится грим.

Весь следующий день мы готовились к операции. Я загримировал Шерлока так, что он стал похож на мучимого жаждой Дракулу. От домовладелицы пришлось закрыться – Холмс настоял, чтобы об обмане знало как можно меньше человек. Замысел сыщика состоял в следующем: ничего не подозревающая Молли видит Шерлока умирающим и, зная, что помочь ему может только Стив Николс, спешит к врачу. Николс решит, что его план по заражению детектива сработал, и не упустит возможности посетить врага («Он обязательно захочет узнать, сообщил ли я о нём в полицию, что сделал с уликами» – объяснял Шерлок. – «А, возможно, попытается угрожать мне или выкрасть доказательства»). Если бы к преступнику пошёл я, или Шерлок сам бы его позвал, Николс почуял бы подвох. Но позвать его должна Молли, искренне верящая в болезнь и утверждающая, что сыщик не хочет видеть Николса. Для вящей убедительности я придумал отговорку о ревности Холмса, объясняющую, почему мы сами не пригласили этого врача. (Строго говоря, это и не было отговоркой, и при упоминании о том инциденте Шерлок скривился, но возражать не стал). И, самое главное, мы установили в комнате детектива скрытую камеру с микрофоном, чтобы зафиксировать действия убийцы.

Оставалось решить вопрос с задержанием. И Шерлок придумал отличный выход. Он позвонил Лестрейду и Хопкинсу и обрисовал ситуацию. Инспектор, конечно, прислушался к словам сыщика, но скис, узнав, что, возможно, арестовал не того человека, и свою ошибку признавал с трудом. Решено было, что в спальне Шерлока спрячется сержант Хопкинс – он поможет при задержании и станет свидетелем. Вот тут настала моя очередь удивляться – я знал, что у Холмса в комнате есть тайники, но что в его шкафу за отодвигающейся задней стенкой имеется небольшая ниша для одного человека, я не подозревал! И когда он только успел такое смастерить?! И как?

В общем, на следующий день, когда всё было готово, я включил громкую связь и в присутствии Шерлока позвонил Молли. Честно говоря, я был не в восторге от того, что придётся обмануть девушку. Когда я выкладывал ей все эти ужасы, то чувствовал себя откровенно паршиво. Не дай Бог, она из-за волнения попадёт под машину или запнётся где-нибудь. Но ещё хуже стало, когда Молли давилась от рыданий при виде Шерлока. Я тогда, должно быть, выглядел мрачнее чёрной дыры. Главное было не подпустить Молли близко к Шерлоку, иначе она могла бы раскусить блеф.

Увидев из окна, что Молли вернулась с Николсом, я засобирался из дома. Нужно было предупредить Лестрейда, да, к тому же, в моё отсутствие преступник почувствует себя в ложной безопасности.

После условного сигнала (у сержанта была тревожная кнопка) мы с инспектором и шестью полисменами ворвались в квартиру и арестовали убийцу. Шерлок, слава богу, не пострадал. Наоборот, выглядел довольным как никогда:

– Идите, инспектор, мы с Джоном подъедем в Скотланд-Ярд чуть позже.

Когда за последним полицейским захлопнулась дверь, Шерлок на каблуках развернулся к Молли:

– Ты здорово помогла, – сообщил он жизнерадостно. – Ребекку Смит отравил Стив Николс. Но у меня не было доказательств. Пришлось идти на провокацию. Николс действительно подбросил мне зараженный инструмент, но я раскусил его затею. Необходимо было убедительно заманить сюда убийцу, поэтому мы и разыграли маленький спектакль.

Девушка продолжала смотреть на Шерлока тёмными влажными глазами.

– Молли?

– Ты заставил меня думать, что умираешь! Снова! – сорвалась она. – Использовал, в который раз! Как ты мог? – её губы дрожали от ярости, а голос – от подкатывающих слёз.

– Послушай, нам безумно жаль, но… – хотел было я объясниться, но Молли огрызнулась:

– И ты с ним, Джон? Вы оба посмеялись надо мной! А я-то не понимала, почему ты себя так странно вёл. Думала, что ты бездушная ск… – девушка затихла, рвано дыша.

В воздухе звенела могильная тишина. Миссис Хадсон переводила горький взгляд с Молли на Шерлока. Мне вообще хотелось провалиться в преисподнюю.

Холмс шагнул к девушке и протянул руку, но она резко отпрянула:

– Не прикасайся ко мне! Не смей, Шерлок.

Молли круто развернулась, сбежала по лестнице, и до нас долетел оглушительный хлопок двери.

Дааа…

Постояв с минуту, детектив медленно двинулся в прихожую. Я присоединился к нему, когда он медленно завязывал шарф.

Отвратительно получилось. Сами виноваты.

Тут я вспомнил про нашу квартирную хозяйку:

– Миссис Хадсон, надеюсь, вы нас простите?

– Нет, – ответила она, стоя на средней ступеньке.

– Как? – Шерлок озадаченно сдвинул брови, замерев с наполовину одетым пальто.

– Бедняжка права: вы перегнули палку, юноша, – женщина гордо поправила края бежевого халата. – А ты, Джон, от тебя я такого не ожидала, – и, вскинув голову, домовладелица проследовала в свою комнату.

– Н-ну… это… – я только руками развёл. – Шерлок, надо бы… Шерлок?

Оглядевшись, я обнаружил лишь приоткрытую входную дверь и одинокое холодное дуновение с улицы.

Шерлок уже голосовал на тротуаре. Когда я подошёл, он рассеянно обернулся ко мне:

– Поедем в участок. Ты взял камеру?

Лестрейд встретил нас с распростёртыми объятиями. Хотя вчера его самолюбие было слегка уязвлено, все обиды рассеялись после блестящего ареста настоящего убийцы.

– После того, как ты нам позвонил, Шерлок, мы выяснили, что у Стива Николса образовался огромный долг незадолго до убийства Ребекки. Он решил выкрутиться, вложившись в акции одной компании, – повествовал с сияющим лицом инспектор. (Хопкинс тоже оказался в кабинете, и коротко кивнул при встрече). – Но ни один банк не хотел давать ему кредит на 300 тысяч. Николс слыл ненадёжным клиентом. Тогда, с помощью одного знакомого в банковской сфере, он сумел взять кредит на имя невесты, которая занималась малым бизнесом. У неё, оказывается, был собственный магазинчик. Так вот, если бы у него всё выгорело, Николс вернул бы незаметно деньги, погасил долг, да ещё бы неплохая сумма осталась. Но Ребекка уличила его в махинации и, как видно, заартачилась и потребовала деньги немедленно.

– Ясно.

Хопкинс включился в разговор:

– Шерлок, вы обещали показать нам видеозапись происшедшего в комнате. Я слышал не так уж и много.

– Да, конечно. Джон.

Я протянул детективу маленькую камеру с USB-проводом, тот подключил её к компьютеру Лестрейда, открыл видеозапись и, загородив спиной монитор, защёлкал мышкой.

– Шерлок, дай, наконец, посмотреть, – я сгорал от любопытства, пытаясь заглянуть в экран.

– Вначале нет ничего интересного. Так… Вот!

Холмс отошёл, и все с нетерпением уставились на монитор. Шерлок на записи лежал в кровати, беспорядочно водя руками по одеялу. Через секунду дверь в его комнату открылась, и внутрь проник Стив Николс в маске и перчатках. Войдя, он обернулся, осторожно, почти без звука, повернул защёлку на двери, поставил саквояж на пол и сразу же, не обращая внимания на мнимого больного, стал шарить по спальне, открывая ящики и дверцы. Через несколько минут он тихо ругнулся и обратился к лежащему Шерлоку:

– Где улики, Холмс?

Тот молчал, прикрыв глаза и судорожно вздыхая, и продолжал слабо возиться. Тогда Николс схватил его за ногу и резко встряхнул («вот ублюдок!»):

– Что ты сделал с уликами?

Шерлок внезапно открыл глаза и с трудом пробулькал:

– Ты?! Убирайся!

Николс подошёл к своему саквояжу, достал оттуда какую-то ампулу и вернулся к сыщику:

– Твой сосед сказал тебе, чем ты болен? Это бразильская чёрная лихорадка, ты не сегодня-завтра умрёшь!

– Откуда? – прохрипел Шерлок удивлённо, а потом его якобы осенило, а в глазах заблестела ненависть. – Это ты меня заразил! Как?

Николс в ответ только хмыкнул. В кино злодеи во время кульминации всегда с гордостью рассказывают о своих подлостях, а затем их ловят или убивают. В жизни Николс не стал облегчать нам задачу признаниями.

Шерлок снова начал отключаться, и убийца грубо толкнул его, приводя в чувство.

– Это лекарство, – прошипел врач, сунув ампулу сыщику под нос. – Скажи мне, где долбаные улики, и я введу его тебе – будешь жить, а нет – сдохнешь, ясно?

Шерлок злобно запыхтел.

– Заорёшь – вырублю хлороформом, – пригрозил Николс.

– Проваливай! – выдавил, наконец, Холмс и зашёлся диким кашлем (недаром накануне весь день пил ледяную воду и мороженым закусывал). – Я тебя из могилы достану!

– Предупредил своего дружка? – заволновался Николс, на что детектив удивлённо распахнул глаза и с досадой закусил губу. – Что, нет? – убийца радостно ухмыльнулся очередной победе. – Решайся.

Шерлок колебался, а потом закатил глаза и выгнулся в ложной судороге. Подняв веки, он продолжил молчать.

Через полминуты Николсу надоело:

– Ну, тогда пошёл ты ...! Ты всё равно не сможешь мне навредить, – с этими словами он начал собираться.

Убийца уже приблизился к двери, когда раздался отчаянный вскрик:

– Стой!

Николс замер, уставившись на детектива. Шерлок болезненно скривил губы и с большим усилием произнёс:

– Там, – кивнул он в сторону пола справа, – под третьей половицей от ножки стола. Николс бросился к указанному месту, поднял половицу, пошарил рукой и извлёк из ниши в полу прозрачный пластиковый пакет, который мы туда подложили. Там был маленький оптический диск, якобы содержащий несуществующую запись от камеры слежения из холла Бартса, о которой Шерлок сообщил Николсу, и стеклянный пузырёк со следами белого порошка. Преступник швырнул пакет на пол и растоптал содержимое. Затем он подобрал его и засунул на дно саквояжа.

– Дай! – позвал его Шерлок и устремил алчущий взгляд на ампулу, торчащую из нагрудного кармана Николса. – Дай это мне.

Тот, раздумывая, смотрел на сыщика, затем не спеша достал шприц, отломил стеклянный наконечник ампулы, набрал жидкость и присел рядом с Холмсом. Взял его руку и примерился иглой к вене.

И вдруг Шерлок резко схватил убийцу за руку и выбил шприц. Николс от неожиданности отпрянул, детектив вскочил с постели и бросился на него, крича «Хопкинс!». Но Николс быстро среагировал, засадив Холмсу под дых. Тот сложился пополам, врач кинулся к двери и на секунду замешкался – та была заперта им самим. В это время из шкафа выскочил сержант, и они с Шерлоком бросились на убийцу. Николс завопил «Твари!» и швырнул в них стулом, попав в молодого полисмена. Шерлок схватил преступника за шиворот и заехал кулаком под рёбра. Николс вскрикнул, но даже в таком состоянии попытался сбежать. Он, наконец, отпер дверь и стал вываливаться в гостиную. В это время с другого бока в него вцепился подскочивший Хопкинс.

Шерлок остановил воспроизведение:

– Дальше вы знаете.

– Жаль, что у нас отменена смертная казнь – Николсу она была бы в самый раз, – нервно хохотнул инспектор, но его шутку не поддержали. – Кстати, Шерлок, хочешь не хочешь, но тебе, как главному свидетелю, придётся присутствовать на суде.

Холмс лишь согласно кивнул.

– Да, и ещё один момент, – Лестрейд слегка замялся. – Тот шприц и ампула, которые ты отдал сержанту после ареста – ампула была действительно из-под лекарства, но внутри содержался концентрированный морфий. Понятия не имею, как Николсу удалось влить его в запаянный сосуд, но тебя больного укол, возможно, убил бы.

– Что? – испугался я.

– Хм, – пробормотал Холмс. – У меня на тумбочке было несколько лекарственных препаратов, содержащих морфий. Даже если бы врачи обнаружили в моей крови это вещество, то списали бы на передозировку лекарств. Умно.

– Шерлок… – укоризненно протянул я, качая головой

Инспектор решил разрядить обстановку:

– А теперь приятный момент. Сержант Хопкинс, вы проявили себя, как настоящий служитель закона – объявляю вам благодарность!

Когда мы с Шерлоком вышли из полицейского участка, я сказал:

– Мне ещё нужно заскочить на работу, так что ты можешь заехать куда-нибудь по дороге домой, если тебе понадобится.

– Ты о чём? – недоверчиво покосился Шерлок.

– Ну, я решил, вдруг ты захочешь узнать у Хупер, как вёл себя Николс, услышав о твоей болезни, перед тем, как они приехали на Бейкер-стрит, – прозвучало ужасно глупо, но на тот момент лучшего я придумать не смог. На самом деле, я хотел, чтоб детектив извинился перед Молли и, в конце концов, объяснился бы с ней. Намёк вышел корявый, но Холмс понял и подыграл:

– Да, неплохая идея. Заодно расскажу ей все детали преступления. Это будет справедливо, ведь она участвовала в этом деле от начала до конца.

Придя вечером домой, друга я в квартире не застал и не знал, радоваться этому или беспокоиться. Решил отложить примирение с миссис Хадсон до завтра, поужинал остатками лазаньи из холодильника и завалился в кровать, проспав, как убитый, до звонка будильника.

С утра я проследовал по непривычно тихой гостиной на кухню и приготовил себе чай с тостами. Интересно, как вчера всё прошло у Шерлока с Молли? Я даже не слышал, как вернулся. Окликнув друга, я не получил ответа. Через пять минут я собрался уходить на работу и вновь позвал детектива, и вновь никто не откликнулся. Странно. Да что же с ним там такое?

Тут до слуха долетел скрип входной двери и после десятисекундной паузы грузные шаги, будто кто-то ввалился в прихожую. Я пулей бросился к лестничному проёму и увидел, как помятый качающийся Шерлок нетвёрдыми руками пытается раздеться. Его всю ночь не было дома?! Он что, остался у Молли?! Да нет, тогда бы он не вернулся в таком виде. Горе-детектив тем временем повесил пальто мимо крючка и, шатаясь, стал подниматься по лестнице. От него за пять метров несло вином.

– Господи, Шерлок, что с тобой приключилось?

Холмс перевёл на меня мутный болотный взгляд:

– Отказ, Джон! – небрежно махнул он рукой у себя перед носом. – Со мной слчился отказ. Я пговорил с Молли, и она мне отказала.

Матерь Божья, да я никогда не видел Шерлока в таком жалком состоянии. Он говорил медленно, чуть заплетающимся языком, лицо припухло, всегда безупречный костюм помялся и был кое-где в бордовых пятнах от вина. Я попытался поддержать друга под локоть, но тот отмахнулся от меня и направился к лестнице на второй этаж.

– Шерлок, твоя комната вон там. Я отведу.

– Нет, Джон, я буду спать у тебя.

– Почему?

– В моей есть знач… ммм… заначка кокаина – не хочу рисквать.

Цеплялась за перила, он тяжело поднялся наверх, и до меня долетел звук закрываемой щеколды на двери спальни.

Примечания автора:

*Данное заболевание придумано автором:)

**Сан-Луис – город в Бразилии.

====== Глава 13. Абсолютный крах ======

Ребята, во избежание непоняток: Шерлок сейчас сидит в квартире Молли, ожидая разговора с ней (после которого в предыдущей главе он заявился домой пьяный в стельку) и размышляет о своих чувствах.

POV Шерлока

Всё началось с этого:

– Ты была не права. В том, что ты не в счёт. Я всегда с тобой считался и всегда доверял тебе. Но в другом ты не ошиблась: у меня не всё хорошо.

– Говори, что случилось!

– Молли, возможно, я скоро умру.

– Что мне сделать?

– Если б я не был тем, кем ты меня считаешь, кем я считаю себя… Скажи, ты бы помогла мне?

– Что тебе нужно?

– Ты.

В ту секунду, впитывая открытый, доверчивый, готовый решительно на всё взгляд Молли, я почувствовал себя коршуном, нависшим над голубицей. Наваждение длилось всего мгновение, а потом исчезло. Осталась лишь теплота и признательность.

– Если бы на следующий день все сказали, что я не тот, за кого себя выдаю, ты бы всё равно выполнила мою просьбу?

– Всё, что угодно, Шерлок! Скажи, что с тобой происходит?

– Если бы все сказали, что я на самом деле обманщик и прохвост, а не гений, ты бы поверила?

– Никогда!!!

– Молли, вот в этой папке находятся документы, которые подтвердят, что я не обманывал людей и являюсь тем, кем я есть. Пожалуйста, обнародуй их, когда придёт время. В папке есть контакты моего брата, Майкрофта. Свяжись с ним. Ты единственная, кто может мне помочь, прошу тебя.

А потом было лишь два десятка слов за 8 часов. Никаких признаний, просьб или обещаний. Лишь взаимопонимание, родное тепло, общение душ. Глаза в глаза, так естественно и легко, необыкновенно хорошо. Присутствие одного подпитывало другого и наоборот.

В тот вечер я заново открыл для себя эту девушку. Осознал, что она является неотъемлемой частью моей жизни. Человеком, который понимает меня, искренне дорожит мной и принимает таким, каков я есть. И ещё я осознал, что она дорога мне, что я нуждаюсь в её обществе, которое раньше не замечал.

Неслучайно первым я вернулся к ней. За два года своей вынужденной ссылки я изредка вспоминал о девушке, и не смог отказать себе в прихоти вновь вкусить её общество наедине в томной обстановке. Молли, очевидно, ждала, чтобы я заговорил с ней о том, что отношения между нами неуловимо изменились, но я промолчал. И с этого момента я будто потерял её. Она стала для меня более реальной, с характером и собственной личной жизнью, в которой мне с каждым её мелким отказом становилось всё меньше и меньше места. Это раздражало, и одновременно невыносимо хотелось, чтобы именно такая Молли посмотрела на меня влюблённым взглядом.

– Да, чёрт возьми, я испытываю сильные чувства к этой девушке! – ударив ладонью по подлокотнику дивана, я всполошил своего собеседника. Он перевёл на меня внимательный взгляд зелёных глаз. Не считайте меня безумцем, просто, когда я говорю вслух, всё равно с кем, лучше думается. – Залогом крепких длительных отношений являются три аспекта. (Возможно, на практике в отношениях я не преуспел, зато в теории разбираюсь). Первый аспект, лежащий на поверхности, – это симпатия и плотское желание. Мне нравится внешность Молли. Она не образец красоты, и существуют множество женщин с более эффектной наружностью, однако черты Молли – это именно то, что мне нужно. Когда её лицо светлеет от кроткой улыбки, когда глаза темнеют от волнения, а щёки розовеют от прилива крови, внешность девушки чудесным образом преображается и кажется мне идеальной. И ничего не хочется изменить. Ну, а желания и сексуального возбуждения мне хватило с лихвой в ночь засады. Смятение, жар внутри и ощущение такое же, когда автобус на скорости съезжает в яму, а потом выпрыгивает. Желание окунуться с головой в её запах, впитывать её тепло, ощущать её тяжесть. Лишь однажды я испытал нечто подобное. С Той женщиной. Но там была только кратковременная страсть. После мы решили больше не вставать друг у друга на дороге, для общего блага, и я помог женщине отбыть в Австралию. Но к Молли я чувствовал нечто большее, чем вожделение. Я желал не только её тела, но и её душу, полностью. Никаких рыжих незнакомцев и докторов-убийц.

– Хочу, чтобы Молли была ТОЛЬКО моей. Чёрт, никогда раньше я не испытывал ревности, этого жгучего и разъедающего сердце чувства, – собеседник пошевелил вибриссами и согласно моргнул. – Я даже стал вести себя неадекватно. Когда Хопкинс высказал желание устроиться в засаде вместе с патологоанатомом, меня вдруг поразила острая секундная неприязнь к нему. Новоприобретённое чувство собственничества проявлялось в самых неподходящих ситуациях и отвлекало от работы. Тогда на озере в Гайд-парке я беспрестанно отрывался от исследования улик. А в деле Ребекки Смит, рядовом убийстве из-за денег с ограниченным кругом подозреваемых, я неимоверно сглупил. Да, я должен был догадаться, что убийца Николс, как только нашёл проклятую склянку без отпечатков! Вместо этого два дня я был занят мыслями о тревожном состоянии своих эмоций вперемешку с размышлениями о деле. Я чувствовал, что мне чего-то остро не хватает, что это находится совсем близко, но я понятия не имел, как заполучить это эфемерное желаемое. И неудовлетворённость, словно зуд, не давала мне покоя.

Сказать, что я всегда избегал отношений, было бы не совсем верно. Я элементарно не хотел их, и они благополучно обходили меня стороной. Я подозревал, что заведи я кого-нибудь, и это помешает моей работе. Я наслаждался одиночеством и идеальными условиями для деятельности. И что теперь со мною стало? Я тщетно боролся с этим, пытался задавить хаос внутри, но не смог. Так не годится. Я не имею привычки подавлять свои желания. Теперь я хочу этого.

С кухни доносилось тихое дребезжание холодильника. Рядом разливалось успокаивающее урчание. Хм, мотор холодильника, судя по звуку, работал на полную мощность, следовательно, холодильник переполнен едой. Никаких признаков того, что Молли собирается устроить вечеринку, нет. Ждёт приезда родственников? Скорее, наоборот. В комнате ощущался запах позднеспелых яблок, этот сорт выращивают в Кардиффе. В прошлый раз такого запаха я не заметил. Кажется, я когда-то слышал, что в Кардиффе живут её родители. Значит, девушка ездила к ним и привезла гостинцы из родительского сада. Но я отвлёкся.

– Второй аспект отношений-то, чего у меня никогда не было и не могло быть с Той женщиной – это доверие. В том, что я доверяю Молли, сомнений нет. Если взаимоотношения с Ирэн Адлер строились на конфликте, то в случае с Молли наибольшее удовлетворение приносила гармония. Нельзя заводить отношений с опасным человеком, к которому боишься повернуться спиной, и вечно ждать, что она может тебя предать ради выгоды. А на Молли я полностью готов положиться, так как она уже доказала свою преданность. На свете существуют всего лишь четыре человека, которым я могу безоговорочно доверять, и мой родной брат в это число не входит. А патологоанатом входит.

Третий аспект – уважение. Звучит банально, но это, пожалуй, самое главное. Ум и большое сердце девушки достойны уважения. Наблюдая, как Молли раскрывается, словно цветок, я сознавал, что в ней скрыто много талантов и прекрасных вещей, и в очередной раз дивился своей прежней слепоте по отношению к девушке. Более того, в ночь засады я даже стал прикидывать, как бы обучить Молли основам детективного ремесла.

Я вздохнул, когда мой собеседник прыгнул мне на колени, и стал рассеянно почёсывать его за ухом:

– Она мне нравится, очень. Меня к ней неумолимо влечёт. Самый подходящий выход из ситуации – Молли должна стать моей девушкой. Даже если отбросить всё смятение моих чувств, она идеальная кандидатка. В меру умна, скромна, мила, покладиста, отходчива, на неё можно положиться, и она терпит, прощает и даже находит милыми все мои странности (за исключением сегодняшнего случая). Сегодняшний инцидент был весьма некрасив, но с другой стороны он подтолкнул меня на объяснение. Разыграть этот спектакль было необходимо, но это не значит, что я был в восторге от своего поступка, как многие думают. Итак, я чувствую к ней физическое влечение. В её обществе я нахожу удовольствие. Я безоговорочно ей доверяю и уважаю как личность. Это отличный залог для отношений, хоть они и неизбежно ведут к неудобствам.

Вдруг Тоби* спрыгнул с моих коленей и рысью направился ко входной двери. Через несколько секунд послышался щелчок замка (пометка – поговорить с Молли, чтобы она поменяла его – нынешний замок можно открыть любой отмычкой) и шорох в прихожей. Я кашлянул, чтобы не спугнуть девушку.

Когда она вошла и увидела меня, на её лице отразилось недоумение, удивление и любопытство. Всё ещё сердится, но намного меньше, чем накануне днём. Намного сильнее её занимает цель моего визита. Когда она входила, я испытал мощное чувство дежавю, только в день своего возвращения я не решился на разговор.

– Сердишься? – спросил я, вставая с дивана.

– Ты пришел извиниться? – говорит спокойно, но с недоверием.

– Нет. Я пришел для того, чтобы предложить тебе стать моей девушкой.

Молли распахнула рот и медленно опустилась на ручку кресла. Я поспешил её уверить:

– Это не злой розыгрыш или попытка добиться прощения. Я абсолютно серьёзен в своих намерениях.

Девушка молчала и часто дышала, не сводя с меня глаз. Я принял это как знак продолжать:

– Это чувство к тебе зародилось давно. Вначале я пытался его подавить, но не смог. Оно вселило в меня разброд, смятение, хаос, оно мешало мне работать, но я не могу без него. Я всегда считал чувства химическим дефектом, медленно разъедающим мозг, но эту привязанность, несмотря на все попытки, я не смог побороть. Я не могу смотреть, как ты встречаешься с другими! Я хочу, чтобы ты была только моей! Но тот факт, что ты мне безумно нравишься, и я хочу тебя, сводит меня с ума! – переведя дух, я продолжил спокойнее. – Я всё обдумал. Ты – оптимальный вариант и доставишь, надеюсь, минимум неудобств. Мои чувства к тебе подпадают под три главных аспекта, – я стал загибать пальцы, – физическое влечение – раз, доверие – два, уважение – три. Кроме того, ты подходишь мне по всем основным параметрам. Наша пара будет вполне приемлема. Поэтому, невзирая на все сложности/минусы/неудобства, я хочу, чтобы ты стала моей девушкой.

Изъяснился я вполне определённо и ясно и умолк в ожидании её ответа. Немного раздражало то, что по каменному лицу Молли ничего нельзя было прочесть.

– Ты всё обдумал… – глядя в пол, вдруг сказала она с такой горечью в голосе, что у меня появилось нехорошее предчувствие. – Чувство ко мне мешает тебе работать… Ты боролся… Но я, значит, оптимальный вариант… – взгляд девушки, до этого мечущийся по ковру, поднялся на меня. – Так ты, кажется, сказал?

Я нервно сглотнул:

– Да… Так ты согласна?

– Согласна?!! – и тут словно прорвало плотину. – Стать камешком в твоём ботинке? Ты только что сказал, что противился чувствам и пытался подавить, что они для тебя неудобства и хаос! Что ты нехотя снисходишь до отношений, потому что у тебя нет выбора! А когда тебе приспичило, то ты выбрал не такую уж плохую тихоню из морга! И ты даже не извинился за сегодняшнюю выходку! Снова использовал меня! А теперь решил забронировать меня, как приемлемую для употребления вещь?

У меня внутри стал закручиваться горький комок. Как она могла всё так превратно истолковать?!

– Всё совсем не так! Я же сказал, что, несмотря на все недостатки, хочу этого. Я хочу.

– А тебе не пришло в голову подумать, хочу ли я этого? Потому что я теперь уже не знаю… Прислуживать тебе и стараться не раздражать. Ты же не в состоянии сам себе освещение отрегулировать или пробирку взять. Самовлюблённый, ты ведь не сомневался в моём согласии, да? Гордый, чванный, эгоистичный. Всё время только твердишь «Я…Я…Я»!