Текст книги "I love the challenge (СИ)"
Автор книги: nover.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Джейс выхватил кинжал, со злостью бросая его в стену. Клинок глубоко вошел меж каменными плитами, прорвав обои и слегка подрагивая от силы броска.
Джейс закрыл глаза и, уткнувшись в подушку, завыл.
Клэри
Когда Саймон позвонил ей и сказал, что ждет внизу, Клэри обрадовалась возможности ускользнуть из Института. Она все еще находилась в шоке от речи Мариз, и накалившаяся обстановка угнетала ее, наполняя чувством вины и острой болью сопереживания.
Верный слову, Саймон стоял перед оградой, ожидая подругу. Их новый статус, как казалось Клэри, мало что изменил в их отношениях. Он по-прежнему могли гулять всю ночь, болтая обо всем подряд – значимом и не очень. Их единило то, что обоим, пройдя сквозь череду испытаний, пришлось отказаться от привычной жизни и вливаться в совершенно новый для них мир. Мир, где властвовали совершенно другие законы, и все, что до этого казалось незыблемым, стало расплываться миражом, а то, что казалось сказкой, вдруг обретало черты реальности. Реальности гораздо более страшной, чем они могли себе представить.
Саймон, как всегда, старался ее развеселить, рассказывая о своей нынешней жизни, опуская кровавые подробности и акцентируя внимание на смешных и нелепых случаях. Как, например, о тяге Рафаэля к дорогим костюмам, которую тот, без сомнения, подцепил от Магнуса. Или о пристрастии Лили к аниме, которую та тщательно скрывала, как, по слухам, и парочку сейлор-фуку в гардеробной.
Конец его историям положил звонок от Лили, которая приказала ему срочно вернуться в Дюморт. В ее обычно холодном и спокойном голосе слышалась паника, и это лучше всяких слов сказало Саймону, что в отеле случилось что-то серьезное.
Клэри отпустила его, заверив, что доберется до Института сама. Саймон исчез размытой тенью, а Клэри, избегая скорого возвращения в давившие тяжким грузом стены, решила пройтись вдоль набережной.
Скоро она вернулась мыслями к тревожившему ее монологу Мариз. Помимо жалости и сочувствия к Алеку и Магнусу, была еще одна мысль, которая обожгла ее тогда пламенем жгучей обиды.
Мариз говорила о том, что Нежити не место рядом с ее сыном.
А разве она, Клэри Фрей, занимала свое место? Да и где оно вообще? В сумеречном ли мире, среди тренированных охотников с их собственным кодексом и традициями? Или в мире примитивных, где Клэри ждала жизнь, к которой она привыкла, в которой чувствовала себя нужной, необходимой, а не только нежеланной обузой?
Да, пока она искала способы вернуть маму, она готова была идти к своей цели, невзирая на препятствия. Но что потом? Что она будет делать в сумеречном мире? Присоединится к замкнутому ордену Безмолвных Братьев, рисуя новые и новые руны? Останется среди охотников? Кем? Никчемным придатком, сестрой великого охотника Джейса Моргенштерна? Она никогда не станет такой же сильной, как Джейс, или такой же умной, как Изабель, у нее не будет лидерских качеств, как у Алека, и, конечно, ей за всю жизнь не стать таким управленцем, как Мариз или Роберт Лайтвуды. Так что ее ждет в сумеречном мире? Скорая смерть в сражении с демоном? Статус девчонки, которую всегда прикрывают охотники?
Может, лучше и вправду вернуться к обычной, примитивной жизни? Попросить Магнуса снова – в последний раз – забрать ее воспоминания и попробовать вновь стать той бесшабашной девчонкой Фрей, которая колесила с друзьями по фестивалям, участвовала в косплей-дефиле и рисовала непонятные никому знаки. А самым большим волнением в ее жизни стал экзамен в Академию Искусств.
Может, хоть это забытье сможет вырвать из ее сердца того, кого ей никогда нельзя любить, о ком лучше не вспоминать.
Рафаэль
Отвергнутый. Жалкий. Ничтожный. Кровопийца.
Слова набатом бились в голосе Рафаэля, пока он вытаптывал дорогие ковры своей комнаты. Снова и снова вспоминалась сестра Гваделупе с ее кроткими глазами и мягким голосом: “Рафаэль, chico mio, Господь всегда будет любить тебя. Не сомневайся в нем и его любви”.
Любил ли Господь его, когда он рвал горло сестре Гваделупе, когда ее излучавшие мягкий свет глаза потускнели навсегда, когда ее нежные руки сковал холод вечности? Любил ли его Господь, когда он, окровавленный, вымазанный в грязи и грешный, грешный, грешный шел за своим Создателем, подвластный его воле? Любил ли его Господь, когда он сам стал Создателем, когда он поил Саймона своей кровью, навсегда очерняя его душу своей ересью? Любил ли Он его хоть миг?
Нет. Нет. Тех, кого любят, не бросают подыхать от голода, не вручают бессознательным в руки Камиллы, не заставляют переродиться и предать, отдать свою душу на растерзание Тьме!
А значит, Господь никогда и не любил его! И все слова Гваделупе – ложь, ложь, ложь! Только она знала, как старался Рафаэль заслужить любовь окружающих, приютивших его монахинь, принявших в дом свой и в сердце свое. Как старался быть правильным, чтобы Господь мог гордиться им, любить его. Как жадно он смотрел на детей, посещавших церковь по воскресеньям, как ловил отблеск дарованной им родительской любви. Любви, которую они не замечали, но центром которой были.
Рафаэлю всегда было мало добрых слов, теплых взглядов воспитывающих его монахинь. Он жаждал еще и еще, он жаждал стать центром чьей-то вселенной. Но невесты Христовы посвящали себя лишь ему, их Господу, их непорочному жениху.
Ох, как радовался Рафаэль, когда женщина со взглядом пантеры подобрала его на улице, как рад он был ее мимолетным ласкам, хотя и понимал, что она выбросит его, наигравшись. Он тянулся всем существом к этой холодной и далекой женщине, желая хоть на миг почувствовать себя в центре ее внимания. И когда капли тяжелой густой крови упали ему в рот, он принял их как благословение.
Следующим же утром наступило отрезвление, и Рафаэль понял, чем ему пришлось заплатить за внимание, за миг единения со своим Создателем. Он больше не был человеком, без сожаления проиграв свою душу Тьме. И когда пришло время боевого крещения, его душа была достаточно черна, чтобы он смог обагрить белые одеяния сестер приюта Святой Магдалены.
С заточением Камиллы к нему перешла власть над кланом. Кланом, где никто никогда не простит ему слабости, так и не прошедшего желания быть любимым. Мимолетная интрижка с Изабель вдруг ясно показала, как жалок он в своем извечном стремлении. И даже обратив Саймона, будучи его Создателем, он так и не приобрел того, что безуспешно искал. Его ждала, в лучшем случае, преданность, но вряд ли любовь.
Порошок фейри, разведенный в крови, отлично туманил разум, заставляя терзавшую его жажду отступать. Чувствуя себя достаточно захмелевшим, Рафаэль велел Лили найти Саймона. Хотя бы на одну ночь, но он получит свою иллюзию любви. Порошок фейри еще ни разу не подводил, а кровь Создателя сделает все за него. Разбудит в бывшем примитивном желания, о которых тот до сих пор вряд ли подозревал.
С этими мыслями Рафаэль рухнул на кровать, на минуту прикрыв глаза, а когда открыл их – перед ним стоял Саймон.
Изабель
Ненависть сжимала горло стальным обручем, боль за Алека раздирала душу. Дело не в Магнусе, не в его происхождении и уж конечно не в их любви. Дело во власти. Всегда в ней. Стоило им с Алеком хоть в чем-то проявить несогласие с мнением матери, как в ответ та закручивала гайки. Так было всегда. Ты хочешь что-то иметь – вещь, право, согласие, свое мнение – докажи, что ты этого достойна.
И Иззи доказывала, снова и снова, пока не поняла, что таким образом только позволяет матери упрочить свою власть над ней. Каждый раз, принимая ее вызов, она играла по ее правилам. Пока однажды не стала выше этих правил, пока не встретила Мелиорна. И вот тогда Мариз потеряла силу. Силу матери, но не силу руководителя. Поскольку Иззи все еще была сумеречным охотником и все еще жила в Институте.
Но сегодня мать превзошла себя. Иззи с ужасом вспоминала моменты, когда стремилась быть на нее похожей, чтобы уверить мать в том, что она достойна носить фамилию Лайтвуд.
Сейчас, надевая узкий открытый топ и облегающие джинсы, рассовывая по карманам кинжалы и поправляя браслет на руке, Иззи меньше всего старалась быть похожей на вечно замкнутую и закрытую Мариз. Ее способ был иным, совершенно противоположным.
Огни “Пандемониума” влекуще мерцали в ночи, призывая нечисть всех видов забыть на одну ночь о своей вечной войне за выживание. Пандемониум объединял, примирял и давал краткое забвение от проблем. За это Иззи любила его. За это и за то, что публика здесь менялась столь часто, что шанс остаться неузнанной был весьма велик. Скрыв руны, Изабель вошла в клуб. Грохот басов отдавался дрожью под ребрами, шум музыки околдовывал и влек на танцпол.
Боже, как она скучала по этому! Отпустить свое тело в танце, ловить восхищенные взгляды мужчин и завистливые – женщин. Вырваться из сковывающего кокона традиций и обязательств. Быть той, кем никогда не сможет быть чопорная и правильная Мариз. Позволить себе то, что никогда не позволила бы она.
И она прижималась к тесно обступившим ее телам, терлась о стальные мышцы, чувствуя тяжелое дыхание на своей шее, отдавая себя их рукам, позволяя их желанию влиться, впитаться в каждую пору ее тела. В ее ягодицы вжался чей-то член, эта твердость была так восхитительна, что она подалась назад, скользя по нему, извиваясь в руках держащего ее парня. Ее соски набухли и выделялись на тонкой ткани топа, она выгнулась вперед, попадая в стальные объятия другого мужчины. Жесткая поросль на его груди так сладко терлась о ее нежную кожу, что Иззи всхлипнула и низко застонала. Ее губы тут же оказались в плену умелого рта, жестко раздвигающего их. Твердый язык проник в ее рот, почти насилуя, имитируя толчки члена, доставая глубоко. Иззи сходила с ума от этой грубой ласки, ее белье давно уже намокло и липло к коже. Она чувствовала, как незнакомцы, зажав ее между твердыми телами, пытаются вместе пройти сквозь толпу. Закинув ноги на бедра одного из них, она позволила вынести себя из танцующей толпы в чил-аут.
В коридоре, мельком приоткрыв глаза, она заметила в тусклом свете неона множество обнаженных тел: двигающихся, содрогающихся в едином ритме, живущих своей жизнью. Их позы были до отвращения откровенны, их желание вытащено наружу, выворочено, словно кишки во вспоротом животе.
Иззи содрогнулась от отвращения в крепко сжимавших ее руках. Она сделала попытку выбраться, но жаркие губы несущего ее парня вновь накрыли ее собственные, вышибая любые мысли из головы. Когда она открыла глаза, то над ней возник расчерченный неоновыми полосами потолок, а окружающее пространство тонуло в ультрафиолете. Иззи едва успела понять, что они в одной из комнат для приватных танцев, как ее опрокинули на диван, прижав тяжелым литым телом. И эта тяжесть была так желанна, что она застонала, обнимая незнакомца ногами, притираясь промежностью к ширинке его брюк, скрывающих горячую твердость эрегированного члена.
Двое других приникли к ее обнаженной груди, оставляя на ней красные пятна засосов. Изабель извивалась, скованная их ласками, чувствуя себя бабочкой, насаженной на стальную иглу.
Незнакомцы двигались в странной почти механической синхронности, словно поставили своей целью довести ее до предельного возбуждения. Все чувства Изабель обострились, воздух с трудом поступал в легкие, в голове мутилось, а перед глазами плыло. Ультрафиолет играл странные шутки с ее зрением: облитые синим светом мощные тела незнакомцев, двигаясь в едином ритме, обрастали заостренными ушами и слишком выделяющимся позвоночником, их глаза были закрыты, они словно танцевали свой собственный танец. От ее тела к ним струились разноцветные нити, которые Изабель сначала приняла за отсветы ламп на потолке. Но вскоре лампы зашипели и погасли, как при сильном выбросе энергии. И тогда в голове Изабель сложился паззл: танцующие нижние, их прикрытые глаза и оскаленные рты, тела, двигающиеся в едином ритме в чил-ауте, тяжелый, полный страсти и возбуждения воздух, зовущий, влекущий, отравляющий странными феромонами.
Инкубы.
Вот кем были трое незнакомцев. Вот почему все это казалось ей таким неправильным. Человеческая кровь в ее венах жаждала страсти, а кровь ангела вопила об опасности.
Изабель медленно подняла руки, убеждаясь, что браслет не слетел с руки, потянулась, показывая, что хочет снять топ. Мужчина, прижимавшийся сверху, чуть отстранился, освобождая ее.
Изабель понадобилось ровно три удара хлыстом, чтоб от присосавшихся к ней инкубов не осталось и следа: эти демоны были уязвимы именно во время кормежки.
Она вышла в чил-аут, затем прошла в зал: нижние приходили в себя с трудом, все еще пребывая под чарами инкубов.
Выйдя на улицу, она первым делом глубоко вдохнула холодный ночной воздух, прочищая мозги. Как она могла не заметить инкубов сразу? Почему поддалась их чарам, позволила себе окунуться в эту мерзость, в эту грязь? На тела всех охотников наносились руны, позволяющие блокировать подобную магию. Почему же ее руна не сработала?
Изабель задавалась этими вопросами, сидя в такси; задавалась позже, яростно растирая мочалкой тело; задавалась, лежа в постели, кусая уголок подушки, чтобы не расплакаться от бессильной злобы.
Ответ был известен, но она не хотела знать его.
Эпилог
Рафаэль проснулся следующим вечером. Саймон лежал возле него, укрытый собственным пиджаком. Рафаэль мысленно застонал: он почти ничего не помнил. Но то, что Саймон был одет, вселяло некоторую надежду. Его питомец зашевелился, приходя в себя, и резко сел, откидывая непослушную челку с лица.
– Чувак, – его хриплый голос музыкой втек в уши Сантьяго, – что мы вчера пили? Я ничего не помню.
Рафаэль встал, подошел к гардеробу и, оправив помятую рубашку, небрежно бросил:
– Слаб ты еще для пыльцы фейри.
Саймон передернулся и уставился на него, указывая пальцем.
– Что это?
На шее Рафаэля цвели несколько розовых пятен, ярко выделяющихся на бледной коже. Он неосознанно прикрыл их, стараясь подавить неуместную улыбку. Воспоминания вползали в голову, словно ядовитые змеи. В них был Саймон, его клыки на шее Рафаэля, его руки в распахнутом вороте рубашки своего Создателя, алые капли, скользящие по его губам, пьяный взгляд и… обожание, немое обожание в темных глазах.
Алек стукнулся затылком о железную трубу и резко вскинул голову, просыпаясь. Магнуса все еще не было. Хотя… Он зашел в комнату, ежась после ночи на балконе, и почувствовал запах кофе. Маленький бумажный стаканчик с американо стоял на столе. Слышался шум воды за запертой дверью и отчаянно фальшивящий голос, выводивший “My Way” Синатры. Алек упал на диван, запрокинув голову на спинку, и счастливо улыбнулся.
Спустя пару секунд раздался стук во входную дверь, и улыбка Алека померкла. Новый день – новые проблемы.
Магнус, одетый и накрашенный, величественно выплыл из спальни и, бросив в сторону Алека озорной взгляд, отправился открывать дверь. Ожидаемо за ней оказались Иззи, Джейс и Клэри.
Рафаэль достал отчаянно трезвонящий телефон только для того, чтобы разочаровать Магнуса.
– Нет, я еще жив. Нет, я не могу сейчас прийти к тебе – у меня аллергия на солнце, знаешь ли. Не извиняйся. Что там еще произошло? Ты считаешь это как-то связано? Хорошо, хорошо, я посмотрю в нашей библиотеке.
Он уже собирался отключиться, но оставалось еще одно, что он собирался напомнить своему другу.
– В любом случае, Магнус, ты же знаешь, что магия… Да. Нет. Я не собираюсь тебя учить. Иди к черту.
– Представляешь, я всерьез хотел открутить головы Иззи и Джейсу.
– Почему?
– Они не оборвали мать.
– Алек, твоя мать находилась под тем же воздействием, что и мы…
– Я знаю, Магнус…
– Эта магия…
– Я знаю, Магнус! Но ты сам говорил: магия только усиливает наши чувства, но не создает их.
Солнце садилось над Нью-Йорком, полыхая в залитых стеклами окнах бизнес-центров, отражаясь в оконцах низких приземистых домов, зажигая пожар в окнах высоток.
– А Клэри? – улыбаясь спросил маг.
– Что Клэри? – вопросительно вскинул брови Алек.
– Разве ей ты не хотел оторвать голову, потому что она не вступилась за твоего парня-мага?
– Хотел, – пожал плечами Александр. – Но это постоянно, поэтому не в счет.
Магнус заливисто рассмеялся.
========== День 8. Обмен телами ==========
Комментарий к День 8. Обмен телами
Не совсем классический обмен, скорее инверсия. Алек – Верховный маг, Магнус – Сумеречный охотник.
Обучение сексуальной магии на дому
(из объявления)
– Это что? – ткнула пальцем Иззи. – Неужели Вивьен Вествуд? О боже! Магнус! Это потрясающе!
– Тебе нравится? – Магнус вытянул ногу, покрутив ступней.
Новые сапоги облегали словно вторая кожа. Красный настолько темный, что казался черным, мягчайшая телячья кожа со множеством застежек и парочкой цепей – Магнус был ужасно доволен.
Они с Иззи собирались в патруль ночью, поэтому стоило немного разносить сапоги, чтобы новая кожа не вызывала проблем. Хотя, если говорить о Магнусе, то он согласен был в них даже спать.
– Готовы, принцессы?
Ах да, разве можно забыть. С Иззи и Джейсом.
Магнус состроил гримасу, передразнивая идущего впереди Вейланда. Иззи тихонько засмеялась. Пока Вейланд получал последние сведения о передвижении демона, они с Изабель прошли к стойке с оружием. Магнус любовно огладил лук, пробуя пальцами натяжение тетивы, и повесил за плечо колчан со стрелами. Иззи отобрала пару кинжалов и меч.
– Магнус и я – преследование, Иззи – ждешь нас на месте. Он встречается с заказчиками в Пандемониуме. Будь там.
Иззи согласно кивнула, выслушав привычно скупые инструкции брата. Магнус тяжко вздохнул, грустно взглянув на новые сапоги. Вести в них преследование – та еще проблема, но если он сейчас пойдет переодеваться, Джейс сожрет его живьем.
Коротко помахав на прощание, Иззи села в такси и уехала. Джейс и Магнус, активировав руны скорости, за десять минут домчались до Центрального парка. Джейс постоянно сверялся с картой на телефоне, где отражались перемещения демона.
В преддверии выходных Центральный парк был полон людей. Не удивительно, что Магнус, при всей ловкости, не смог избежать столкновения.
– О, простите, – крикнул он, даже понимая, что сбитый примитивный его не видит и не слышит.
– Мог бы помочь мне подняться, – ворчливо пробормотал мужчина, с которым он столкнулся.
Магнус притормозил, удивленно поворачиваясь.
С дорожки навстречу ему поднялся молодой высокий парень с самыми голубыми глазами, которые только доводилось лицезреть охотнику. Магнус сглотнул, пораженный красотой незнакомца, и пробормотал:
– Вы можете меня видеть?
– На твоем жилете столько блесток, что тебя видно, наверно, даже из космоса, – усмехнулся незнакомец.
Магнус растянул губы в широкой улыбке.
– Найдется мало людей, кто смог бы его оценить, – вызывающе сказал он.
– Твои сапоги, я думаю, тоже? – в тон ему спросил парень. И добавил: – Не знал, что сумеречным охотникам шьет форму дом Версаче.
– Откуда ты знаешь? – Магнус с подозрением всмотрелся в незнакомца, пытаясь прочесть его намерения по выражению глаз. А глаза были безмятежны и чисты словно горные озера.
– Про Версаче – это было предположение. Я не настолько разбираюсь в моде.
– Я про охотников, – резко уточнил Бейн, на всякий случай касаясь клинка, спрятанного за спиной. – Кто ты такой?
– Маг, – просто ответил незнакомец.
– Стой на месте, – властно приказал Магнус, отходя на пару шагов назад, доставая телефон и набирая номер Джейса, – иначе будешь отвечать перед своим боссом, Верховным магом Нью-Йорка, Александром… как-его-там…
Он покрутил рукой, в которой держал телефон.
– Понимаешь, в чем проблема, – задумчиво задрав голову к небу, пробормотал незнакомец. – Я и есть Верховный маг Нью-Йорка, Александр… впрочем, неважно.
Магнус замер, не отрывая взгляд от улыбающегося парня напротив. Это была совсем небольшая улыбка, словно маг долгие годы не делал этого и теперь старательно вспоминал. Так что, именно Верховный маг со своей чертовой улыбкой был виноват в том, что Магнус пропустил появление демона.
Зато демон не пропустил его.
Перевертыш был в облике низенькой старушки, и только поэтому, очевидно, охотник не успел среагировать вовремя. А вовсе не потому, что улыбался в ответ, как дурак.
Когда безобидная старушка вдруг отрастила клыки длиной в локоть, Бейн все еще не мог оторвать взгляд от мага. Но ежедневное валяние по матам, которое Джейс по недоразумению считал тренировками, все-таки дало плоды. Он успел отскочить, хотя острые, как лезвия, клыки все-таки скользнули по его спине, оставляя раны, наполненные демонским ядом. У Магнуса была пара минут, пока он не отключится. Он инстинктивно встал перед магом, прикрывая его, и направил клинок острием вниз, дожидаясь новой атаки пропавшего неожиданно демона.
Вокруг сновали примитивные, не подозревавшие о развернувшемся рядом сражении.
Взгляд Магнуса уже мутился, перед глазами плыло, он пытался вглядеться, чтоб распознать демона, уже наверняка сменившего обличие, среди снующего туда-сюда народа.
Только рефлексы, вбитые намертво Ходжем, позволили отследить двигающуюся к ним фигуру за мгновение до нападения. Клинок сверкнул, рассекая демона надвое, и на землю упали уже искры сгоревшей от соприкосновения с ангельской силой плоти.
Магнус пошатнулся, опираясь на клинок, когда ему почудился вблизи голос Джейса. Он хотел было ответить, но горло словно сдавило невидимое кольцо с острыми шипами, вырывая лишь хрип. Сильные руки подхватили его, прижимая к широкой груди, словно ребенка.
Магнус открыл глаза и оглядел незнакомую комнату. Он лежал на чужой кровати, скорее всего в гостевой комнате, ибо все в ней было несколько аскетично и безлико: от стандартной двуспальной кровати до прикроватного столика и пары полок на стене, уставленных какими-то странными фигурками. Он подтянулся на локтях и сел, с удивлением отмечая, что его ничто не беспокоит: ни спина, пострадавшая во время драки, ни головная боль – обычное последствие лечения от попавшего в кровь яда демона.
Магнус покрутил головой и встал с кровати, с радостью отмечая приятную легкость во всем теле. Только сделав пару шагов по направлению к двери, он обратил внимание, что спал в одних боксерах. Слов нет, белье от СиКей смотрелось на нем отпадно, он мог в таком виде спокойно клеить дамочек в барах, но вот незадача: за дверью вполне мог оказаться тот, кто не оценит Кельвина Кляйна.
Покрутившись по комнате, Магнус не нашел ничего, что хотя бы отдаленно напоминало одежду. Зато нашел дверь в ванную. Наслаждаясь теплыми струями, бившими по его телу, Магнус готов был пересмотреть свое мнение о хозяевах квартиры: они явно любили гостей, иначе зачем ставить такую потрясающую душевую кабинку с совершенно прекрасной функцией массажа. Магнус оперся рукой о стенку кабинки, задевая какой-то рычажок.
«Only you-u-u-u», – послышалось из динамиков.
Бейн медленно переступил с ноги на ногу, чуть покачивая бедрами. Он всерьез рассматривал возможность остаться жить в этой кабинке.
– Не знал, что здесь и радио есть.
Магнус подпрыгнул, разворачиваясь на голос и прикрывая пах руками. Однако, уткнувшись в матовое стекло дверцы, чуть расслабился. Незнакомец снаружи видел в лучшем случае расплывчатый силуэт.
– Здесь еще функция массажа, – сообщил он, пытаясь перекричать шум воды. Заметив переключатель, он дернул его и добавил: – Массаж головы в том числе.
– Ну надо же, – саркастично заметил хозяин квартиры, – целых три новых функции за одно утро.
Магнус озадаченно загнул пальцы, шевеля губами, потом переспросил:
– Почему три?
– Радио, массаж и…– Тут дверца кабинки отъехала в сторону, и Верховный маг Нью-Йорка подал Магнусу полотенце, деликатно отвернувшись.
Магнус усмехнулся, разглядев еле заметный румянец на щеках мага, и вышел, оборачивая бедра полотенцем.
– А третья? – поинтересовался он, не обращая внимания на стекавшие по телу капли.
– А третья, – в руках мага материализовалось большое мягкое полотенце, которым он стал вытирать волосы Магнуса, – прекрасные сумеречные охотники.
Александр чуть улыбнулся, оставляя полотенце в руках Бейна и покидая ванную.
– Да, неплохо у вас начался день, – самодовольно усмехнулся охотник, выходя следом из ванной.
– У «тебя», прошу. – Маг щелчком пальцев раздвинул шторы в комнате, впуская слепящий солнечный свет.
Он жестом попросил Магнуса присесть на кровать, рассматривая в лучах яркого света его спину. Магнус не чувствовал даже стянувших кожу шрамов, которые обязательно должны были остаться. Судя по ощущениям, их просто не было.
– Что ты со мной сделал? – хрипло спросил он, ощущая мягкие пальцы на своей спине.
– Подхватил на руки, нахамил облаявшему меня злобному блондину, который пытался утверждать, что я собираюсь выкрасть тебя для опытов, переместился к себе домой, потратил на тебя уйму зелий и сил и уложил спать в свою кровать.
– Так это твоя кровать?!
– Это все, что тебя интересует?
– Кроме завтрака, да, – честно признался Магнус.
Маг опять улыбнулся своей странной улыбкой, словно ему только вчера сказали, что люди умеют это делать. Щелкнув пальцами, он вышел из комнаты.
Магнус оглянулся: его одежда – чистая и выглаженная – лежала на постели. Сапоги стояли рядом с ней, на полу. Стоит ли говорить, что ни одна блестка не пострадала?
Магнус решил, что не будет большим преступлением походить босиком по мягким коврам, раскиданным по всей квартире мага. Он уже осмотрел гостиную, кухню, где умял обильный завтрак, и кабинет – по крайней мере, судя по количеству магических артефактов и старинных рукописей, это должен был быть именно кабинет.
Мага нигде не было видно, и Бейн постарался воспользоваться пребыванием в его квартире на полную.
Дело в том, что Александра мало кто видел, включая представителей Нижнего мира. О нем ходило множество слухов, но, как понимал теперь Магнус, большинство из них были плодом больной фантазии сплетников.
После осмотра квартиры он не был удивлен тому, что перепутал хозяйскую спальню с гостевой (он даже сомневался, что гостевая спальня вообще могла быть в доме человека, слывшего отшельником).
На всей квартире лежал тот же отпечаток строгого порядка и аскетизма, странно сочетавшийся с элементами роскоши. Такими, как, например, душевая кабинка в ванной или мягкие ковры в квартире. Магнус пошевелил пальцами ног, зарываясь в длинный ворс.
Вообще квартира мага оставляла впечатление какой-то библиотеки или склада. Все книги в высоких шкафах были разложены по алфавиту и снабжены ярлыками. И Бейн не удивился бы, обнаружив поблизости каталог. Склянки с зельями и какими-то отвратительно выглядевшими ингредиентами в полутемной кладовой были выставлены ровными рядами и снабжены подписями. Немногочисленная одежда в шкафу, куда Магнус не мог не сунуть свой нос, была развешена по цвету и по сезонам, ненужная убрана в хрусткий полиэтилен.
Кухня блистала чистотой и порядком. Бейн сомневался, что маг готовил для себя, гораздо проще было перенести готовое блюдо из ближайшего кафе. По крайней мере, будучи магом, сам Магнус так бы и делал.
Из больших окон открывался потрясающий вид на залитый дождем Нью-Йорк. Магнус постоял некоторое время, глядя на капли, тонкой паутинкой сползающие по стеклу, и пришел к выводу, что ему нравится жилище Александра. Оно было похоже на него: такого яркого и в то же время почти нелюдимого; в один момент делающего комплименты, а в другой – покрывающегося милым румянцем; дразняще касающегося его и тут же опускающего в смятении глаза.
Этот парень, даром, что Верховный маг, словно магнит, притягивал к себе внимание Магнуса.
– Ты осмотрелся? – раздался знакомый голос за его спиной.
– Да, только не нашел одну комнату.
– Туалет что ли? – насмешливо спросил маг.
– Нет, – Магнус обернулся, – ту, где ты призываешь демонов. Знаешь, алтарь, свечи, кровь девственниц, все такое.
– А, ты об этом, – притворно зевнул маг, – таким я обычно занимаюсь на кухне.
Он махнул рукой в сторону высокого кухонного стола.
Бейн рассмеялся, не в силах сопротивляться искреннему веселью в глазах Александра.
Они уселись на диван, и только Магнус собрался утолить свое любопытство, как раздался звонок телефона. Он покрутил головой и нашел свой аппарат на одной из полок небольшого стеллажа, отделявшего одну часть комнаты от другой.
Звонил Джейс.
– Да.
– Ты там жив еще? – послышался встревоженный голос напарника.
– Почти, – раздраженно ответил Магнус. – Ты прервал нас на акте совокупления с тремя суккубами.
– А, ну передай своему персональному демонологу, что Мариз ждет его в Институте завтра к трем. Чтоб обсудить плату за твое лечение.
Услышав это, маг слегка усмехнулся, отрицательно покачав головой.
– Он берет плату человеческими ингредиентами, – сообщил Магнус.
– Какими еще? – встревоженно осведомился Джейс.
– Ну, знаешь, слюна, пот, совсем немного крови и много-много спермы. Так что мне придется остаться тут на пару дней. Сам понимаешь, долг платежом красен.
Он отключил телефон и пристально взглянул на мага.
Александр вновь слегка покраснел.
========== День 9. Реинкарнация ==========
Хорошую религию придумали индусы
Алек никогда не думал, что у Магнуса такой огромный запас терпения. Но ничем другим объяснить его поразительную лояльность к выходкам Макса было нельзя. Когда их ребенку исполнилось три, случились первые всплески магии. Тогда он всего лишь заставил тарелку с кашей взмыть к потолку. Клэри, которая кормила его в этот момент, радостно рассмеялась, и малыш стал повторять этот трюк с периодическим успехом почти за каждым приемом пищи. Пока однажды тарелка не грохнулась на Магнуса, разодетого для приема в Дюморт.
Никто не смеялся.
Алек ожидал грандиозного скандала, но Магнус только щелкнул пальцами и очень укоризненно посмотрел на Макса. Пристыженный ребенок перестал играть с едой. Зато стал разбрасывать игрушки. В стратегически важных местах. Когда Джейс в последний раз ночевал у них, поссорившись с Клэри, Макс умудрился раз двадцать за вечер подбросить ему под ноги резиновую утку. Джейс каждый раз хватался за сердце и забавно охал. Алек веселился вместе с сыном. Но когда он вечером, на ощупь пробираясь в кровать к Магнусу, умудрился пройтись по кубикам от Лего, то эта забава резко перестала казаться ему смешной. Магнус опять очень укоризненно посмотрел на ребенка, заставив того прекратить свои забавы.
У Алека не было сомнений, что их смышленый малыш вскоре придумает новое развлечение. Именно поэтому, когда в квартире раздался тихий звон, словно все стекло в доме тонко задребезжало, он не спешил паниковать, а просто попытался изобразить укоризненный взгляд Магнуса. Но Макс, очевидно, воспринял это как новую игру от папы, и все стекло затряслось еще сильнее. Алека настигла легкая паника. Макс хохотал, доводя стоявший в квартире звон до ультразвукового диапазона. Алек закрыл уши, прижимая к себе маленького мага. В момент, когда Магнус появился в комнате, пройдя через портал, Лайтвуд готов был молиться на него. Одним взмахом руки Магнус убрал шум и беспорядок, вторым – утихомирил Макса. Малыш притих, разглядывая строго отчитывающего его отца и крепко сжимая в кулаке палец Алека.
