Текст книги "I love the challenge (СИ)"
Автор книги: nover.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– О нет! – сдавленно вскрикнул Магнус и перегнулся через стол, что-то высматривая в окно. – Анжелика, – простонал он.
– Что… Что случилось? – засуетился окончательно сбитый с толку Алек.
– О моя прекрасная Анжелика, – горестно причитал Магнус, закрыв лицо ладонями. – Ты ее погубил.
– Но… Но я не знаю никакой Анжелики, – растерянно пробормотал Алек, протягивая руку к плечу Магнуса, чтобы утешить его.
Магнус внезапно развернулся и сердито посмотрел на Алека.
– Анжелика – это цветок, – сухо проинформировал он. – И теперь она лежит там, – он указал пальцем на окно, – растоптанная, разбитая… может быть, даже мертвая…
– Я… Я сейчас, – торопливо направился к двери Алек. – Я принесу ее обратно.
– Алек, – простонал Магнус. – Футболка. – Он кивнул на диван.
Только Магнус имел право видеть это прекрасное тело. Он провожал обожающим взглядом каждую мышцу, скрываемую тканью, словно прощался с прекрасными грезами.
Алек выбежал, забыв рюкзак и блокнот на столе, а Магнус плюхнулся на диван, раскинув руки на спинке и зажмурился, предвкушая скорое возвращение парня.
– Ты… мудак. Я тебя кастрирую, Бейн!
Не такое скорое.
Магнус обернулся, узрев Изабель в модусе тигрицы, защищающей потомство. Ее каблуки в слепящем свете солнца сверкали словно стилеты, а ногти, украшенные красным лаком, вдруг стали похожи на когти, залитые кровью врагов.
– За что? – стараясь не показывать свой страх, спросил Магнус.
– Что ты с ним сделал? – прорычала Изабель.
– С кем? – невинно похлопал глазами Магнус.
– Не прикидывайся идиотом, иначе я сдам Люку того, кто украсил непристойными картинками его машину.
– Понятия не имею о ком ты.
– Магнус!
– Ну хорошо, хорошо, – примирительно выставил ладони Бейн. – Я очень понравился твоему брату, и он побежал за цветами.
– Магнус! – прохрипела Изабель. – Не держи меня за идиотку.
– Магнус, вот, я принес, – раздался от двери радостный голос Алека. – Анжелика жива!
– Во. Что. Ты. Втравил. Моего брата?!!
– Понимаешь, Иззи, – задумчиво проговорил Магнус, – был у нас как-то один случай…
========== День 18. Два неудачника на свадьбе. ==========
«Лично я хожу на службу только потому, что она меня облагораживает»
©«Служебный роман»
Александр любил этот город. Несмотря на толкотню и давку в транспорте, несмотря на очереди и бомжей это все равно был хороший город. Может быть потому, что с тридцать четвертого этажа, из окон квартиры Алека, люди внизу казались мелкими и незначительными, а город – огромным. Залитый солнцем или умытый дождем, он неизменно был впечатляющим. Город покорял шпилями высоток и буйством красок, бесконечной зеленью парков и ровными кругами площадей.
Впрочем, Александр любил город не только за это. Именно здесь он мог жить так, как он хотел. Один среди миллионов, незаметный, ничем не выделяющийся. И его ориентация больше не светила всем прохожим радужным флагом. В этом городе таких как он, тысячи. Больше не было нужды прятаться.
Александр любил свою работу. Может быть, кто-то назвал бы ее скучной, но она ему подходила. Он работал финансовым аналитиком в крупном издательстве “Пандемониум”. Каждый день, ровно в девять, он занимал свое место в углу огромного открытого офиса, разгороженного стандартными перегородками. И вплоть до обеда обрабатывал присланные данные, вносил цифры в таблицы, отсылал отчеты и общался по электронной почте. Затем шел в толпе таких же клерков, чтоб съесть свой куриный сэндвич в кафетерии на первом этаже, и снова – отчеты, таблицы, цифры. Прибыв в город совсем недавно, Александр еще не успел обзавестись друзьями, хотя старался поддерживать хорошие отношения с коллегами.
Существование скрашивали звонки сестры и братьев. Его родители, узнав об ориентации сына, закатили такой скандал, что волна слухов еще долго бродила по их маленькому городку. Поэтому, переехав в Нью-Йорк, Александр почти не скучал по ним, а вот по Джейсу и Иззи, оканчивающим университеты в разных концах страны, и по младшему брату Максу – очень. Их постоянные звонки согревали его, не позволяя окончательно окунуться в свое одиночество, не позволяя забыть о том, что где-то далеко есть те, чьи сердца бьются для него.
Однако был в этой скучной, но удобной жизни один человек, который вносил сумятицу в размеренное и упорядоченное существование Александра. Иногда, покидая офис, он видел, как владелец издательства Магнус Бейн садится в машину. Яркий, независимый, модный, целеустремленный. Магнус воплощал в себе все то, чего в глубине души хотелось бы достигнуть Александру, но в чем он никогда не признавался самому себе.
Стоя у огромной арки, обрамляющей вход в издательство, он с молчаливым восхищением наблюдал за Бейном, чтобы потом, тяжело вздохнув, вновь брести домой – в серую и уютную жизнь.
Но вчера его покой был нарушен соседом справа – Саймоном Льюисом. Человеком неплохим, хоть и раздражающе подвижным.
– Хей, Алек, – громко прошептал Саймон, перегнувшись через перегородку, – ты будешь завтра у Лидии?
– У какой Лидии? – нахмурясь, спросил Алек, не отрывая взгляд от таблицы на мониторе.
– Ну ты даешь! – восхищенно присвистнул Саймон. – Весь отдел уже месяц гудит о том, что Лидия пригласила на свадьбу всех. То есть вообще всех сотрудников отдела. И, кстати, Лидия – это твоя начальница.
– О, – смущенно пробормотал Алек, – Л.С. Бранвел?
Саймон активно закивал головой.
– О! – еще раз произнес Алек. – Я даже не знаю ее…
– Брось, это неважно, – махнул рукой Саймон.
– Нет, что ты… Я… я не могу… я не готов…
Оказалось, Саймон умел уговаривать.
Именно благодаря ему Алек подпирал одну из колонн банкетного зала, тщетно стараясь скрыться от всеведущих и докучливых сослуживцев. Когда Радж – в очередной раз – нашел его с предложением выпить, хотя по его плывущему взгляду было понятно, что выпил он уже немало, Алек просто сбежал. Дождавшись, пока Радж отойдет к стойке бара за напитками, он, скрываясь за колоннами, что с его ростом было совсем непросто, преодолел зал и устремился в спасительную темноту подсобных помещений.
Когда шум и грохот музыки смолкли вдали, Алек смог перевести дыхание. Нет, он ничего не имел против свадеб, и конкретно эта была очень милой, Алек даже взгрустнул в конце церемонии. Лидия была обворожительна в своем открытом платье, Джон – ее жених – тоже весьма впечатлял. И Алек даже получил бы удовольствие, если бы не бесконечные разговоры и сплетни сидевших рядом с ним женщин. Судя по их словам, все было не так: одежда гостей и молодоженов, цветы, еда, музыка. Им не нравилось решительно все, даже клятвы молодых подверглись тщательному разбору. Потом оказалось, что Алек сидит за столом с этими же дамами, которые, чуть выпив, стали наперебой вешаться на него, кокетничая и строя глазки. Учитывая, что каждая из них была почти в два раза старше его, можно понять, почему к концу вечера Алек старался укрыться за колоннами.
Побродив немного в темном коридоре, он наугад толкнул одну из дверей. Как оказалось, она вела в подсобку. И Алек совсем уже собрался отсидеться здесь, как вдруг услышал приглушенный голос в другой части помещения. Он на ощупь пробрался вдоль стены, пока не обнаружил неплотно закрытую дверь, за которой находилась короткая железная лестница, ведущая куда-то в полуподвальное помещение. Очевидно, это был небольшой склад вина, поскольку первое, что бросилось в глаза Алеку, – многочисленные бутылки, надежно вставленные в “соты” специальных стеллажей. И только после он разглядел изящный столик на гнутых металлических ножках и два стула, один из которых был занят сидящим вполоборота мужчиной, как раз закончившим разговор по телефону.
Сердце Алека предательски ёкнуло, когда он встретился с ним взглядом.
– М-мистер Бейн? – вопросительно пробормотал Алек.
– Мистер Лайтвуд. – Бейн слегка склонил голову, насмешливо поглядывая на растерявшегося парня. – Принесли мой заказ?
– З-заказ? Какой еще заказ? – растерялся Алек.
– Свежепойманного финансового аналитика, – усмехнулся Бейн.
– Очень смешно. – Раздосадованный глупой шуткой и собственным смущением, Алек решительно плюхнулся на остававшийся свободным стул. – И я не подглядывал и не следил за вами, – решил на всякий случай уточнить он.
Черт, это было ужасно нелепо!
Бейн выгнул бровь.
– Да? Тогда что вы тут делали?
У Алека была одна черта, выработанная годами жизни с вечно сующей нос не в свои дела Изабель. Он научился переводить тему разговора. Не то чтобы это у него получалось хорошо, но с Иззи помогало.
– А вы? – автоматически спросил он и только потом потрудился подумать, кому задает этот вопрос.
– А я дегустирую вино, – все с той же насмешкой произнес Бейн.
– Ну, в таком случае, – повысил голос Алек, – я буду дегустировать с вами. «В любом вопросе желательно высказать как можно большее количество мнений». Кажется, так вы говорили на последнем собрании?
– Не знал, что меня кто-то слушает, – ухмыльнулся Бейн. – А вы знаток вин?
– Нет, – чуть стушевался Алек, но затем воспрянул духом. – Но другой компании у вас все равно нет. Хотя я мог бы позвать Раджа. Он любит выпить.
Он вопросительно посмотрел на Бейна.
– О нет, – сморщился тот. – Лучше не надо. – Потом добавил: – Вашей компании более чем достаточно.
– Отлично, – хлопнул ладонью по столу Алек. Вся эта ситуация – он и великолепный Магнус Бейн наедине в подвале – была настолько абсурдной, что Алек почти уверовал в то, что это сон. А во сне он был гораздо более раскрепощенным и… Нет, лучше не вспоминать эти сны!
Поднявшись, он осмотрел стеллажи и выбрал наугад припорошенную пылью бутылку.
– Вот! – торжественно провозгласил он, пытаясь прочесть надпись на этикетке. – Чету де… черт… Чету де ла…
– Шато де Лаверне? – подсказал ухмыляющийся Бейн.
– Ага, – кивком подтвердил Алек, вгоняя штопор в плотно пригнанную пробку.
Когда пробка с глухим звуком вышла из узкого горлышка бутылки, он, сняв с подставки два бокала, принялся разливать вино. Широкая красная струя разбивалась о дно, оседая рубиновыми каплями на краях.
– Вино должно подышать, – подсказал Бейн.
– Да? – удивился Алек и дунул в бутылку.
Судя по лицу Бейна, он еле сдерживал смех.
– И кстати, – пытаясь быть серьезным, проговорил он, – для дегустации нужно наливать вино лишь на дно бокала, на палец, не больше.
– Да? – снова удивился Алек и одним махом отпил половину вина из своего бокала, оставив жидкость лишь на донышке. Голова слегка закружилась, но Алек был твердо настроен сделать все по правилам.
Когда он потянулся за бокалом Бейна, тот положил ладонь поверх бокала, а затем подвинул его к себе. Пригубив глоток, он покатал вино по небу и только потом сглотнул.
У Алека пересохло во рту от плавного движения его кадыка, хотелось прижаться к нему губами и… Стоп!
Алек снова подошел к стеллажу, выбирая бутылку и пытаясь выбросить из головы видение смуглой кожи шеи Бейна.
– Вот, – он показал выбранное вино Бейну, и тот прочел:
– Брюмон.
– Звучит отлично, – воодушевленно сказал Алек, берясь за штопор.
Но тут у него возникла заминка, потому как пробка отказывалась вылезать из запечатанного сургучом гнезда. Схватив нож, Алек попытался варварски выковырять пробку. Бейн с восхищением и некоторой опаской наблюдал за его усилиями. Наконец пробка была побеждена, героически осыпавшись внутрь бутылки. Алек с сомнением заглянул в узкое горло бутылки, но показывать себя в дурном свете перед боссом не хотелось, поэтому он решительно налил в бокал, где еще плескались остатки красного, белое вино. Вместе с кусочками пробки, конечно.
Ничтоже сумняшеся, Алек взболтнул смесь и выпил ее одним махом. Голова тут же закружилась, и приятное тепло разлилось по телу. Он присел на стул, насмешливо глядя на Бейна, который все еще цедил красное.
– Будете? – дружелюбно улыбаясь, он указал на Брюмон.
– Я не тороплюсь, – ответил Бейн, с ухмылкой рассматривая Алека. – Дегустация вообще не требует спешки.
Алек с сомнением оглядел заполненные стеллажи за спиной.
– Этак можно целый день провандалаться, – заметил он, но решил, что спорить с начальством себе дороже. Пить с боссом гораздо приятнее. Поэтому вновь налил Брюмон в свой бокал. Теперь он, подражая Бейну, пил его небольшими глотками.
– Расскажите, Александр, – вдруг произнес Бейн, заставив Алека поперхнуться, – как вам работается у нас?
– А…а… Хорошо работается, – откашлявшись, произнес Алек. И тут же спросил: – А откуда вы знаете мое имя?
– Я сам отбираю персонал, – просто ответил Бейн, вновь поднося бокал к губам.
Алек опять завис на движении кадыка, машинально сглатывая.
– Вам нравится ваша работа? – вдруг поинтересовался Бейн.
– Работа как работа, – пожал плечами Алек, завороженно наблюдая, как сквозь рубашку проступает четкий рельеф мышц тела его босса.
Только сейчас он обратил внимание, что элегантный темно-синий пиджак Бейна висит на спинке стула, а светлая сорочка туго натянута на бицепсах и, стоит Магнусу отклониться, натягивается, очерчивая развитую мускулатуру груди и плоский живот.
Алек хлебнул еще вина, предметы перед глазами на миг потеряли очертания, но потом зрение пришло в норму, хотя оставалось чуть расплывчатым.
– Так говорят те, кому их работа не приносит радости, – заметил Бейн.
– Много вы знаете! – вдруг вспыхнул от обиды Алек. – Я справляюсь со своей работой, понятно?
– Ну, когда ничего иного делать не умеешь, остается только справляться с тем, что тебе поручили.
– Не стоило вам так говорить, – процедил Алек зло. И добавил: – Чтоб вы знали, у меня много талантов.
– Оу, – удивленно приподнял брови Бейн, – неужели?
Алек вскочил со стула, отставив бокал в сторону и расстегивая пиджак.
– Я, к вашему сведению, – возмущенно заявил он, – неплохо писал стихи в старших классах. И даже печатался в школьной газете.
Ничего подобного никогда не было, напротив, мистер Томпсон, их учитель литературы, всегда прикрывал глаза рукой, стоило Алеку начать зачитывать свои сочинения. Но Алека уже несло. Он отошел чуть в сторону и, приняв задумчивый вид, какой, по его мнению, должны были иметь все поэты, вперил взгляд вдаль и прочел:
– Ты меня не любишь, не жалеешь.
Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив…
Это было единственное стихотворение, которое Алек помнил наизусть, поскольку мистер Томсон решительно отказывался аттестовать его, пока он не расскажет хоть одно стихотворение иностранного поэта. Алек учил его два месяца.
– Браво, – хлопнул в ладоши Бейн. – Вы были талантливы в молодости. Только я никак не мог предположить, что вы творили под псевдонимом Есенин.
– Ну надо же, – саркастично ухмыльнулся Алек, – кто бы мог предположить, что вы разбираетесь в поэзии.
– Стихи хорошие, но прочли вы их скверно.
– Ну что ж, не вышло со стихами, попробую спеть для вас.
– Может, не стоит?
– Значит, вы заранее уверены, что и пою я плохо, да?
– Александр, – тихо произнес Бейн, массируя виски, – у меня болит голова. Я именно поэтому спустился сюда. Чтобы побыть в одиночестве.
– О, – смутился Алек. Весь его запал как рукой сняло. Он вновь опустился на стул, схватил бокал и, отпив, смущенно повертел его в руке.
– Я могу уйти, мистер Бейн, – проговорил он нерешительно.
– Не стоит, – жестом остановил его Бейн. – И зовите меня, пожалуйста, Магнус.
Алек округлил глаза.
– Хорошо. Магнус, – приласкал он имя губами.
Молчание, установившееся после этих слов, угнетало Алека. Хотя выпитое вино еще не позволяло посмотреть на свои действия критически, но его все же грызла вина за то, что он был несправедлив к человеку, который ему так понравился. Был несправедлив к Магнусу.
– А как у вас с работой?
О да, Алек, браво, прекрасный вопрос!
– Как ни странно, – усмехнулся Магнус, – она мне еще не надоела. Хотя административная часть сейчас занимает много времени, я еще успеваю почитывать новинки издательства.
– Вы хороший руководитель, – уверенно произнес Алек, наконец сумев поднять взгляд на Бейна.
– Многие с вами не согласятся. Мне говорили, что я резкий…
– Что вы?! – воскликнул Алек. – Вы очень мягкий.
– …грубый…
– …вежливый…
– …несносный…
– Вполне сносный. То есть сносительный… То есть я бы носил вас на руках, – вдруг выпалил Алек, тут же прикрыв рот рукой.
Магнус удивленно приоткрыл рот.
– Простите, это вино, – прошептал Алек.
– Никто еще не обещал носить меня на руках, – проговорил ошарашенный Бейн.
– Ну и дураки… Простите.
Магнус улыбнулся.
– Вы в самом деле этого хотите? – прошептал он, низко склонившись над столиком.
– А то! – восхищенно пробормотал Алек, в котором винное опьянение успешно заменилось запахом Бейна. И теперь он все больше наклонялся вперед, движимый магнетическим притяжением губ Магнуса.
– Может быть, может быть…
Крепкие пальцы ухватили его за подбородок, и теплый поцелуй окончательно вознес градус опьянения Алека выше шкалы оценки.
========== День 19. Библиотека ==========
«Поэзия – явление иной,
Прекрасной жизни где-то по соседству
С привычной нам, земной.» © А. Кушнер
Курс русской поэзии Серебряного века у них вел немолодой, но очень увлеченный профессор Томилин. Русский эмигрант, он со сдержанной страстью рассказывал о том, как жили и творили русские поэты на рубеже 19 и 20 веков. Многие девушки их группы не раз и не два пускали слезу над судьбами людей, которым выпало жить в удивительное, но сложное время. А уж когда невысокий с окладистой седой бородой профессор принимался читать творения поэтов, его баритон звучал так проникновенно, что смолкали не только студенты, но и птицы за окном.
Неудивительно, что даже проекты и семинары в их группе вовсе не воспринимались каторгой, на которую нужно было тратить личное свободное время. Среди них почему-то оказались только люди, действительно увлеченные поэзией. Они готовы были часами с упорством, достойным лучшего применения, спорить об акмеистах, разбирать послания символистов и вдохновенно читать футуристов. В их группе сложилась традиция стихотворных вечеров, где они читали наизусть понравившиеся строки, где спорили и соглашались, где расставались насмерть обиженными или сходились на почве единства мнений.
К сожалению, многие из них жили в кампусе, а те, у кого было собственное жилье, делили его с родителями. Спасла всех Клэри, когда устроилась работать помощником библиотекаря и получила заветный ключ. Ровно в шесть вечера миссис Грановски уходила, оставляя библиотеку на молодую, но очень сообразительную помощницу. После семи эта помощница впускала в пустой читальный зал своих друзей. Правда тут нельзя было курить, но, по-прежнему, можно было спорить, доказывать, читать стихи и, зарывшись в книги, выискивать все новые и новые строки.
Нельзя сказать, что Магнус Бейн проникся русской поэзией, он посещал эти вечера, в основном, из скуки, ну и из-за возможности перекинуться парой слов с понравившимися девчонками. Вот только после одного из вечеров он перестал обращать внимания на девушек. Потому что в их группу пришел Александр. Вернее, он там был с самого начала, но переезд его семьи как раз совпал с появлением Магнуса, поэтому им не пришлось встретиться друг с другом раньше.
Александр был тих и молчалив большую часть времени. На вечерах он чаще слушал других, чем говорил сам. Редко вступал в споры, но было видно, что у него есть свое, давно сложившееся мнение. И, конечно, он любил поэзию.
И возможно ничего не случилось бы, не услышь Магнус однажды этот глубокий завораживающий голос. Он как раз болтал с одной из девиц, когда Александр, отвечая на реплику Саймона “Боже, Алек, почему ты такой дотошный?” вдруг произнес:
– Во всем мне хочется дойти до самой сути
В работе, в поисках пути, в сердечной смуте.
До сущности протекших дней, до их причины,
До основанья, до корней, до сердцевины…[Пастернак]
Разговоры тотчас смолкли, окружающие замерли, пораженные силой, звучавшей в его голосе, убежденностью, которую он вкладывал в слова давно умершего поэта, оживляя их вновь своей страстью, своей решительностью.
Сказать, что Магнус был покорен, значило не сказать ничего. Он был очарован, впечатлен, пронзен словами насквозь, а больше красотой чтеца, мерцающей синевой его глаз, силой, веявшей от каждого его слова.
Покорить Александра оказалось до смешного просто: парень был совершенно неопытен и, как ни странно, это делало его в глазах Магнуса только привлекательнее. С трудом верилось, что этот почти двухметровый красавчик с бледной кожей, восхитительным телом и удивительными глазами никогда не только не состоял в отношениях, а даже не допускал мысли о том, что может быть кому-то интересен.
Бейн ликовал. Никто не взял на себя труд убедить Алека в обратном, и только он, Магнус, приложив толику сил, заполучил такого роскошного парня. Он оказался прав, Алек был не только красив, но и умен. Они часами могли разговаривать на самые различные темы – от моды и фильмов до литературы и истории. Они все свободное время проводили вместе, много гуляли, дурачились и были бесстыдно счастливы.
Магнус, имевший обширный опыт случайных связей, но весьма малый – серьезных отношений, старался все сделать правильно. Потому что сам Александр был таким же: правильным, прямым, честным и верным, как стрела. В его речи не нужно было искать намеков и полутонов, его действия не скрывали двойного смысла, его желания, его чувства лежали на поверхности, он был словно открытая книга. Но в то же время, стоило заглянуть в эту книгу, как она утягивала на такие глубины, где, пожалуй, не бывала даже команда Кусто.
И эта простота и глубина очаровывали и влекли Магнуса. Он старался выстроить правильные отношения, стать лучшим партнером. И видел, что это ему удавалось. Спустя два месяца Алек предложил им съехаться, Магнус с удовольствием согласился. Они прожили вместе почти полгода – восхитительно-прекрасных, наполненных звуками поцелуев, запахом кофе по утрам и неистовым сексом ночами. И конечно, прекрасными стихами, которые Александр читал своим волшебным голосом, каждый раз заново открывая их для Магнуса, каждый раз посвящая и поклоняясь ему, принося слова давно живших людей, как дар своей любви.
Беда Магнуса была в том, что он уже не просто был влюблен, он любил – глубоко и безрассудно. Любил, отдавая себя. А такая любовь всегда причиняет боль, это он помнил хорошо еще со времен своего детства и самоубийства матери, которая так же – до безумия – любила неверного ей отца. Ее любовь отравила ее, сделала слабой и беспомощной и в конце концов погубила.
И Магнус знал, что нужно делать. Знал, как это сделать. Но долго не мог переступить через чувства Александра.
Пока однажды на его пути не попалась Камилла. О, она была его поля ягода, такая же беспринципная, раскованная, легко играющая чужими чувствами и жизнями. Она так же оберегала свое ледяное сердце, меняя парней чаще, чем цвет лака на ногтях. И Магнус знал, она послужит прекрасным предлогом для Алека. Именно поэтому он позволил Алеку увидеть их поцелуй. Боль в синих глазах ни шла ни в какое сравнение с болью в сердце Магнуса. Но он снова уверился, что отношения не для него. А поэтому не переставал появляться везде с Камиллой, выставляя ее словно щит для своего израненного сердца. Он покинул их небольшую полную воспоминаний квартиру, оставив ключ на постели, только недавно принимавшей в себя их разгоряченные тела. Снова переехал в кампус. Снова стал появляться на вечеринках.
Пока однажды не увидел там Алека. Он прижимал к себе роскошную фигуристую брюнетку, прильнувшую к нему, и нежно гладил ее по волосам. Вечеринка шла на спад, Рафаэль – хозяин дома – уже вырубил стерео-систему, и теперь лишь несколько человек сидели в гостиной, разбившись по парам и оккупировав всю мягкую мебель. Магнус устроился в кресле, на коленях у него сидела Камилла, прислонившись к его плечу и окутав его резким запахом лака для волос. По странной случайности, многие из оставшихся, включая хозяина дома, входили в их группу, посещавшую стихотворные вечера. Поэтому неудивительно, что старые споры разгорелись вновь. Саймон опять разгорячился, не обращая внимание на успокаивающие поглаживания своего парня, Рафаэля, и вновь принялся доказывать спокойному, как скала, Алеку, свою правоту.
– Dios, Алек, я именно это и пытаюсь тебе доказать. Слушай, я не понимаю, что с тобой стало, раньше ты лучше понимал настроения стихов, а сейчас…
Саймон пожал плечами и процитировал:
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.[Гумилев]
Алек ухмыльнулся, и эта недоулыбка резанула ножом по сердцу Магнуса. Раньше улыбка Алека была широкой, как небо, и теплой, как солнце, а теперь от нее остался какой-то огрызок.
– Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король[Ахматова], – грустно ответил Алек.
Девушка, прислонившаяся к его груди, приподняла голову, с тоской глядя на него своими темными, как полуночное небо, глазами. Они были похожи с Алеком, невольно отметил Магнус – такая же красота и звериная тоска в глазах.
– Да перестань, – возмутился Саймон. И фыркнул, совершенно без уважения к чужой печали: – Королева драмы. Не знаю, что за девчонка так поступила с тобой, но, поверь, ни одна из них не стоит твоих страданий.
Камилла громко фыркнула в ответ, а девушка Алека успокаивающе провела по его груди рукой.
Алек впервые за вечер посмотрел прямо в глаза Магнуса и с улыбкой, так похожей и непохожей одновременно на ту, прежнюю, произнес:
– Имя твое – ах, нельзя! —
Имя твое – поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век.
Имя твое – поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим – сон глубок.[Цветаева]
Магнус почувствовал, как ледяные щупальца охватили его сердце, пробираясь по позвоночнику, затопив его холодным предчувствием беды. Спокойная, какая-то ледяная усталость читалась в синих глазах, теперь словно подернутых изморосью. Девушка Алека тоже встрепенулась тревожно, ловя взгляд своего парня, пока широкая ладонь вновь не уложила ее на плечо. Магнус вдруг представил, что это не он, а Алек вот так просто, не оглядываясь и не сожалея, отвернулся от него, ушел к этой черноволосой, что сейчас так беспокойно ворочается у него на плече, поглаживает его по груди. Что было бы с ним? Смог бы он отпустить его, без прощания, без объяснений? Магнус знал, что прошлого не вернуть, но он должен был хотя бы объяснить причины Алеку. Вряд ли его бывший парень согласится на приватный разговор, а значит – только сейчас, только здесь.
Он набрал в грудь воздуха и произнес:
Не буди того, что отмечталось,
Не волнуй того, что не сбылось,—
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.
И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты один мне помощь и отрада,
Ты один мне несказанный свет.[Есенин]
Он намеренно заменил слова в цитате, так это звучало более адресно.
Глаза Алека округлились, в глубине замерзшей синевы мелькнул луч надежды. Выдавливая из себя каждое слово, он снова обращался к Магнусу:
– Я знаю: он с болью своей не сладит,
С горькой болью первой любви.
Как беспомощно, жадно и жарко гладит
Холодные руки мои.[Ахматова]
Его глаза смотрели на Камиллу, которая набирала сообщение на телефоне, оставаясь безучастной ко всем их стихотворные экзерсисам.
Магнус усмехнулся и, подцепив пальцами подбородок Камиллы, глядя ей прямо в глаза, прочел:
– Молодая, с чувственным оскалом.
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты знала, сколько губ?[Есенин]
Камилла, может и была равнодушна к стихам, но никогда не была дурой. Она подскочила и, влепив Магнусу пощечину, подхватила свои туфли и под аплодисменты всех присутствующих сбежала, громко хлопнув дверью.
Вновь поднявшаяся суматоха немного отвлекла внимание остальных от Магнуса и Алека, которые сидели, не отрывая взгляда друг от друга. Глаза Магнуса были полны сожаления и раскаяния. И отчаяния от невозможности все вернуть. Он прошептал, смаргивая влагу с глаз:
– Сжала руки под темной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
– Оттого что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.[Ахматова]
Алек покачал головой, грустно улыбаясь и снова поглаживая свою девушку по голове.
– Ты теперь не так уж будешь биться
Сердце, тронутое холодком.
И страна березевого ситца
Не заманит шляться босиком.[Есенин]
Магнус нахмурился, впервые не понимая своего Александра, а может просто не желая верить, что его еще можно простить. Но ситуацию, как всегда, прояснил Саймон, весело крикнув:
– Алек, твоя сестра будет виски? Я слышал, разбитые сердца лечатся именно им.
Брюнетка, приподняв голову с груди Алека, покрутила пальцем у виска, одарив Саймона презрительным взглядом. Рафаэль был более резок, наградив своего парня подзатыльником.
Теперь настала очередь Магнуса воспарить на крыльях надежды. Он привстал с кресла, собираясь подойти ближе, но Алек покачал головой, оглядываясь.
Магнус сел на место, не властный говорить, но и не в силах сдержать слова любви. Ему оставалось только читать чужие стихи. Стихи, в которые кто-то когда-то вложил свои чувства. И теперь они говорили за Магнуса.
– «И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна Любви – великая страна!
И с рыцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она.
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна…
Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой – и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули…
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!»[Высоцкий]
Последние слова он почти выкрикнул, вскочив с места, и они прозвучали выстрелом в оглушительной тишине.
Александр смотрел на него широко распахнутыми глазами, по щекам его текли слезы. Магнус подбежал к нему, упав на колени и обнимая, задыхаясь от такого знакомого, такого родного запаха, от ощущения тепла, от разрывающей сердце любви. Любви, которую он не мог больше отрицать. Да и не хотел.
========== День 21. Постап. ==========
« Никогда не видел человека, который не умел бы плавать»
© “Водный мир”
Это было самое необычное судно, которое видел Алек. Меж трех воздушных подушек была натянута сеть, по всей поверхности которой валялись разбросанные в беспорядке вещи, очевидно выуженные хозяином лодки из-под воды, если судить по толстому зеленому налету, покрывавшему их. Присмотревшись, Алек смог распознать зажигалку, флягу и ботинок. Назначения остальных он не знал.
В центре на грот-мачте вращался какой-то странный прибор, похожий на спираль. Алек ясно слышал, что внутри лодки шумели механизмы, проворачивались шестеренки и натужно скрипели ремни. Значит, лодка была на ходу. И, судя по отсутствию паруса, приводилась в движение каким-то прибором. Но в кильватерной струе не оставался маслянистый след, и выхлопов дыма нигде не было видно. Значит, хозяин лодки не пользовался горючим, и, возможно, не был связан с Разрушителями.
