Текст книги "I love the challenge (СИ)"
Автор книги: nover.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
========== День1. Препод/студент ==========
Студенты в общежитии, играя в “мафию”, отмыли 3 миллиона долларов.
– Нет, Катарина, я отказываюсь. Передай им, чтоб обратились к Патрику, Алине или… к черту, мне все равно! – Бейн взмахнул руками, отмахиваясь от ассистента, стоящей напротив с сочувствующим видом.
– Магнус, – терпеливо принялась увещевать его Катарина, – ты же понимаешь, речь уже не идет о твоем желании или нежелании. Мы просто не можем отказать Гамбетти.
– Ну почему я?! – патетично воскликнул Магнус, воздевая очи горе.
Потолок над ним остался безмолвен.
– Потому что ты лучший адвокат этого чертового города, – в голосе Катарины промелькнули нотки раздражительности. Они спорили третий час, хотя оба понимали, что путей отступления не было. Магнус возьмется за дело или… Об альтернативе задумываться не хотелось. Семья Гамбетти высоко ценила жизнь племянника своего капо*, гораздо выше жизни одного, пусть и очень известного, адвоката.
– Ладно, – вздохнул Магнус, сдаваясь.
Катарина устало улыбнулась, облегченно вздохнув.
Когда Алек объявил о своем желании стать юристом, отец с матерью сверкнули радостными улыбками. После громогласного заявления о своей ориентации – Алека на корпоративе отцовской фирмы застали целующимся с молодым официантом – они явно не ожидали от старшего сына чего-то столь благоразумного. Как будто все предыдущие годы послушания, ответственности и серьезного подхода к собственной жизни испарились из-за одного неловкого камин-аута.
Когда Алек выбрал специализацией уголовное право, улыбки родителей несколько увяли, несмотря на многолетнюю дружбу матери с прокурором Эрондейл.
Когда Алек записался на курс скандально известного Магнуса Бейна, единственного юриста в Нью-Йорке, позволявшего себе щеголять не только экстравагантными нарядами, но и броским макияжем даже в зале суда, натянутые улыбки родителей все еще таили в себе надежду на то, что профессионализм Бейна привлекает их сына гораздо больше его ориентации.
Но когда Александр сходу попал в пятерку привилегированных студентов, удостоенных чести работать весь год непосредственно с мистером Бейном, Роберт и Мариза не скрывали разочарованных вздохов и встревоженных взглядов. Не столько из-за привлекательности Магнуса Бейна, сколько из-за его уникальной способности влипать в дела, угрожающие его жизни.
– Александр, – тягучий голос Магнуса заставил Алека подскочить на стуле, уронив с колен один из томов дела Франческо Гамбетти. – Я думал, правильные мальчики в это время спят в своих холодных постелях. А не ворошат прошлые дела мафиозных кланов.
Алек проклинал румянец, наверняка разлившийся по щекам. Каждый раз в присутствии Магнуса он стабильно терял дар речи. А тот, скорее всего, считал его не самым лучшим приобретением в этом семестре: остальные студенты группы таким косноязычием не страдали. Каждый из них уже предложил несколько линий защиты клиента. Магнус пока отверг их все, но это ничего не значило. В любой момент он мог вернуться к ранее предложенной линии и перевернуть дело так, что она станет единственно верной, гарантированно приводящей к победе. Экстравагантность и эпатаж были свойственны Магнусу Бейну не только в выборе костюмов.
– Я… – Алек сглотнул, мучительно медленно подбирая слова. – Простите, если задерживаю вас… Я уже ухожу.
Он засуетился, вскакивая с кресла и пытаясь сложить раскиданные по столу бумаги. Уходя, Катарина взяла с него обещание, что после его ухода ее стол останется девственно чист. Она так и сказала “девственно”, усмехнувшись, когда слово вогнало Алека в краску.
– Ты не мешаешь. – Теплая рука прикоснулась к его запястью, вызвав у Алека ступор. – Я просто хотел узнать, почему ты не ушел домой.
Алек набрался храбрости и взглянул на Магнуса, впервые позволив себе так пристально посмотреть на того, кто вот уже полгода был его недосягаемой мечтой. В полутемной комнате блик света настольной лампы расчерчивал лицо Магнуса странными тенями, придавая его потрясающим глазам истинно кошачий магнетизм. Алек с трудом оторвал от них взгляд.
– Я проверял старые дела клана, – чуть запнувшись, начал объяснять он.
– Продолжай, – Магнус плавно опустился в стоящее у стола кресло, заставив его кожаную обивку еле слышно заскрипеть.
– Я понимаю, это, наверно, ничто по сравнению с вашими ожиданиями…
– Александр, сейчас наша линия защиты в таком состоянии, что я готов принять любые версии. – Бейн пристально посмотрел на него, слегка постукивая ногтями, переливавшимися в тусклом свете настольной лампы синим перламутром, по ножке бокала с очередным цветным коктейлем.
– Я вчера снова был на складе, пересматривал записи с камер наблюдения, – Алек опустил взгляд на свои бумаги, сосредотачиваясь на заметках, – и обратил внимание, что таможенники приехали слишком быстро. От момента обнаружения наркотиков в грузе нашего клиента до момента приезда таможенников прошло меньше двух минут. Тогда как обычный интервал составляет около десяти минут.
– Ты хочешь сказать, что таможенники были предупреждены заранее? – Магнус гибко подался вперед, отставив коктейль на край стола.
– Скорее всего. А учитывая, что в тот вечер контейнер нашего клиента был единственным, который проверили, я думаю, можно говорить о сговоре.
– Нет. Не пойдет. – Магнус вновь откинулся на спинку кресла. – Капо ясно изложил свою позицию. Линию с информатором мы не рассматриваем. В семье Гамбетти не может быть «крысы». Да и обвинитель Хоббс косвенно подтвердил это.
Он устало потер лицо, поднимаясь с кресла.
– Иди домой, Александр, уже поздно.
Алек пристально посмотрел на Магнуса, встречаясь с усталым карим взглядом.
– Я не сказал, что информатор был в семье.
Усталость во взгляде Магнуса моментально сменилась острым любопытством. Он вновь опустился в кресло.
– Продолжай.
– Судя по записям в журнале, взвешивание и проверку контейнера производили трое: начальник смены Де Марко и двое инспекторов – Руис и Де Вега. Через два дня Руис уволился, не оставив ни адреса, ни телефона, по которым его можно было бы найти. Совершенно случайно моя сестра – Изабель работает в USCIS*, и мне удалось узнать, что на имена Руиса и его жены готовятся грин-карты. Оформление санкционировано… – Алек взял выжидающую паузу и улыбнулся.
– Ну же, Александр, – буквально простонал Магнус.
Алека пробрала дрожь от этого стона. Боже, этот мужчина сведет его с ума!
– Оформление было санкционировано ФБР, – глухо закончил он.
– Сговор! Бинго!
Магнус подскочил с кресла и, едва не смахнув бокал с коктейлем, кинулся к Алеку и заключил его в объятия.
Сердце Алека, пропустив пару ударов, вдруг зачастило с такой силой, словно собиралось пробить грудную клетку. От Магнуса пахло сандалом и цитрусом. Алек глубоко вдохнул и мысленно застонал от приятного запаха.
Магнус отпустил его, и Алек еще раз мысленно застонал от преступной краткости этих объятий. А Магнус развернулся к столу и вытянул из стопки чистый лист бумаги.
– Ты поговоришь с этим Руисом и убедишь его дать показания, – быстро проговорил Магнус, записывая что-то на листе своим острым, почти каллиграфичным почерком. – Мы должны вытянуть из него признание в сговоре с ФБР. Тогда Хоббс подавится своим сфабрикованным обвинением, а Джозеф Гамбетти наконец-то оставит меня в покое. И я…
Он вдруг выпрямился и, слегка улыбаясь, провел кончиками пальцев по щеке Алека.
– И я смогу пригласить на свидание своего самого талантливого ученика.
Сердце Алека, кажется, решило пропустить пару ударов.
Комментарий к День1. Препод/студент
*Капо – представитель одной из высших «ступеней» в криминальной лестнице, который подчиняется непосредственно боссу криминальной «семьи» или его заместителю.
* USCIS – Служба гражданства и иммиграции США (англ. United States Citizenship and Immigration Services, USCIS)
========== День 2. Мифология ==========
А вы не были на Таити?
Бали словно создан для камеры: яркие краски, впечатляющие ландшафты, многоцветные одежды. И, конечно, святилища. Почти в каждой нише можно увидеть статую Будды, заваленную цветами, или Шивы, или Ганеши, или еще какого-нибудь из многочисленных местных божков. В противовес им входы в значимые для балийцев места всегда охраняют оскаленные пасти устрашающих масок. Пресловутые демоны, застывшие в камне, словно скованные заклятием могущественного мага.
Магнус, новый знакомый Алека, утверждает, что так оно и было. В решающей битве добра и зла последнее слово осталось за людьми. И с тех пор, как боги удалились, люди каждый день каждым своим выбором определяют победителя.
Алек лишь улыбается и впитывает, поглощает окружающую красоту: искусные сооружения Тиртаганга, покрытые нежнейшей зеленью рисовые чеки суббака, яркие сару нги, приветливые улыбки пожилых торговок, полыхающий на фоне гор закат, лучи заходящего солнца, лижущие бронзовую кожу Магнуса.
Магнус Бейн неотделим от окружающей красоты. И если в самолете его кожа казалась слишком темной на фоне белых кресел “Пан Американ”, макияж – слишком броским, а свободная туника с замысловатой вышивкой – слишком вычурной, то здесь, на фоне бесконечной зелени и объятых туманом гор, он видится Алеку местным божеством, к изножию которого стоит нести не цветы и фрукты, а души людей.
Камера любит Бейна, но у Алека лишь пара фотографий нового знакомого: ему кажется неуместным отделять Магнуса от этих мест.
– Ну, вот мы и пришли.
Магнус стоит на краю скалистого обрыва. Алек не отрывает от него взгляд, слова теснятся внутри так, что он чувствует разрывающую боль в груди, но вымолвить ничего не может.
Отблески солнца зажигают глаза Магнуса ярким желтым огнем, вспыхивают в кончиках его волос и искрят на гранях многочисленных украшений и амулетов. Алеку чудится грусть в кошачьих глазах Магнуса, поэтому он взмахивает рукой, отгоняя собственные фантазии, и собирается окликнуть его. Но в этот момент солнце окончательно пропадает в фиолетовых водах океана, и глухая ночь накрывает все вокруг, на миг оглушая и ослепляя. Когда Алек открывает глаза, небо оказывается усеяно крупными яркими, словно алмазы, звездами, а на уступе никого нет.
Фотографии с удовольствием покупает National Geographic, а записки и зарисовки отправляются в дальний ящик стола.
Лондон в этот сезон дождлив и сер, как и большую часть года. Алек галлонами пьет чай, кутаясь в растянутые свитера, изредка выбирается в кафе на встречи с сестрой и братом и запоем читает всю доступную литературу о религиозных обрядах индонезийцев. Он находит в Кенте небольшую общину ортодоксальных индийских эмигрантов, снова достает камеру и сочиняет душещипательную историю о влюбленности в индонезийку.
Его постигает разочарование, в рассказе старейшин лишь Шива, Ганеша, Будда и никаких иных богов. Индийский пантеон обширен, но не настолько.
Спустя три месяца он отправляется в Москву. Бело-голубые знаки “Пан Американ” до сих пор отзываются колющей болью между ребрами. С тех пор, как он был в России в последний раз, город изменился: разросся свечами новостроек, залился стеклянным глянцем бизнес-центров, ощетинился зеленью скверов.
Среди шпилей старинных башен и вычурных балконов в стиле барокко индустриальные здания эпохи социализма смотрятся громоздко и чужеродно. Но именно возле массивного куба РУДН Алек наконец находит ответ.
Когда из центральных дверей выходит молодая девушка, осторожно придерживая тяжело ступающую престарелую индонезийку, Алек, не задумываясь, бросается на помощь. Он берет в свои ладони хрупкую, похожую на птичью лапку руку женщины и помогает ей медленно опуститься на скамью. Девушка, спешно извинившись, бросается обратно к стеклянным дверям. А Алек присаживается рядом с индонезийкой, и, не отпуская ее руку, забывает дышать от изумления, когда слышит чистый английский, чуть смягченный акцентом:
– Надо было позвать его. Духи привязаны не только к земле, но и к людям.
В это время, закинув за плечо легкую сумку, возвращается убежавшая девушка, в которой Алек умудряется разглядеть азиатские черты. Она улыбается и церемонно благодарит его за помощь, затем обнимает индонезийку за талию и ведет к подъехавшему такси. Та ступает тяжело, с опаской. Алек следует за ними. Только открывая дверь такси, он замечает, что женщина слепа.
Когда среди бесконечной синевы океана открывается зелень острова, окруженного туманной дымкой, словно завесью, Алеку кажется, что даже сквозь стекло иллюминатора он видит духов этой земли. Резвящихся среди волн, запутавшихся в резных листьях пальм, скользящих меж облаков. И Алек, конечно, сходит с ума, но разве он не сделал свой выбор еще тогда, на краю обрыва?
Ему кажется, на ногах у него не найковские кроссовки, а крылатые сандалии Персея, настолько быстро он преодолевает путь наверх. Но как бы скоро он не двигался, его сердце уже давно вылетело из груди и ожидает где-то там, на вершине. У ног самого красивого божества этой земли.
Он не изменился ни на секунду.
И без сомнений принял руку Алека.
– Магнус.
========== День 3. Популярный студент/задрот ==========
Так выпьем же за открытые двери!
В Мейсон-Сити колледж быть умным не зазорно. Быть умным, значит быть нужным. Как Саймон Льюис, например.
В Мейсон-Сити колледж можно быть красивым. Быть красивым, модным, значит быть в мейнстриме. Как Лидия Бранвелл.
В Мейсон-Сити колледж удобно быть популярным. Быть популярным, значит быть у всех на виду. Как Джейс Вейланд, капитан сборной колледжа по футболу.
В Мейсон-Сити колледж можно быть одновременно умным, красивым и популярным. Как Алек Лайтвуд.
В Мейсон-Сити колледж нельзя быть гиком. Здесь не встретишь людей в футболке “Звездные Войны”, не одолжишь новый выпуск “Супермена”, не обсудишь в кафетерии физиологию клингонов и не услышишь в ответ на свое приветствие “живи и процветай”.
Мейсон-Сити колледж – заведение для привилегированных деток.
Как сюда попал Магнус Бейн – гик и ботан – оставалось для всех загадкой на протяжении уже двух лет.
Все это время Магнус не сводил глаз с Лайтвуда. Все это время Лайтвуд не замечал Магнуса.
Официально парой Алека была Лидия, неофициально – любая симпатичная девчонка. Или парень. Алек не заморачивался полом партнера. Казалось, отношениями он не заморачивался тоже. Все их с Лидией отношения держались на стальной хватке Бранвелл и стремлении ее отца заполучить кусок огромной корпорации Лайтвудов. В курсе многочисленных похождений Алека был весь колледж, включая и саму Лидию, но она помалкивала до тех пор, пока Алек закрывал глаза на ее собственные измены. Свободные отношения, как они сами говорили.
Безразличие, как называл это Магнус. Для него всегда было неразрешимой загадкой, как можно остаться равнодушным к этим синим глазам. Их цвет был настолько глубок, что Магнус всерьез полагал, будто может утонуть в этой синеве, если задержится на них взглядом чуть дольше.
“Лёд Лайтвуд” звала своего парня Бранвелл.
Магнус удивлялся, неужели никто, кроме него, не видит, как тонка корка этого льда, сколько под ним кипящей смолы и чертей.
“Удачливый сукин сын” звал Алека друг Магнуса Рагнор. Ему, бросившему колледж, чтобы обеспечивать себя и свою беременную подругу Катарину, было невдомек, что могло в этом ледяном принце, не знавшем проблем под крылом своего богатого папаши, зацепить чувствительного и склонного к самоанализу Магнуса.
Магнус и сам понимал, насколько разными они были с Алеком. Даже учеба, казалось, давалась тому с легкостью: Алек играючи находил ответы там, где Магнусу приходилось корпеть, чтобы держаться на достойном уровне.
Фортуна любила Алека. Магнуса же встречи с ней миновали.
Так считал сам Магнус. По крайней мере до того сентябрьского вечера, когда…
– Черт, дьявол, сатана, – рычал он, дергая заклинившую балконную дверь. – Как же это не вовремя.
Скоро должны были прийти в гости Рагнор с Катариной. Сегодня была пятница, а значит вечер “Подземелий и драконов”. Магнус вышел на балкон, где в старом развалившемся буфете, оставшемся от прежних жильцов, хранил их с Рагнором коллекцию алкоголя.
Собственно, начало ей положили тоже прежние жильцы, друзья добавили лишь пару бутылок. Эта коллекция была, пожалуй, самым примечательным в убогой квартире Магнуса. Порядка тридцати бутылок самого различного алкоголя: самбука, текила, водка, сакэ, коньяк, вермут, шампанское, вино. Рагнор высказал догадку, что прошлые жильцы их просто коллекционировали. Магнус не понимал такого безрассудного отношения к алкоголю, поэтому настоял на том, что им следует опробовать коллекцию, дабы отдать дань уважения каждой бутылке. Замысловатая философия Магнуса привела к тому, что каждую встречу они с Рагнором распивали одну бутылку из коллекции, а чтобы избежать нотаций Катарины, приловчились хранить алкоголь под диваном. Перед приходом друзей Магнус выбирал бутылку и прятал ее за диваном. Как только Катарина отлучалась в туалет (а делала она это, в силу своего положения, довольно часто), друзья споро опустошали чашки с чаем и заполняли их выпивкой. К концу вечера обычно оба еле держались на ногах, а задания в игре все больше напоминали квест “вспомни самый непристойный анекдот”. Катарина ругалась, но уличить их так и не смогла. Плюнув на пьяниц, она оставляла их на диване и занимала постель Магнуса.
Этот пятничный вечер тоже начался с выбора алкоголя, но, увы, закончился по-иному. Стоило Магнусу перешагнуть порог, как порыв ветра захлопнул старую перекосившуюся балконную дверь, намертво заклинивая ее.
Магнус, с его удачей, конечно, остался на балконе.
Зябко переступив по ледяным плитам пола, Магнус обрадовался, что предусмотрительно надел теплые носки и сунул ноги в толстые тапки с вышитым оком Саурона на каждом. В доме еще не включили отопление, поэтому даже спать Магнус ложился в штанах с начесом и толстовке. Что ж, помереть от холода в ближайшие пару часов ему не грозило. А там, придут Рагнор с Катариной и выпустят его из плена. Магнус немного повеселел и даже, перестал так отчаянно мерзнуть на стылом осеннем ветру.
Однако радость быстро улетучилась, стоило ему развернуться и взглянуть вниз. Перед глазами все поплыло: двор, деревья, хоровод опавших листьев, припаркованные машины, стена соседней квартиры, голый Лайтвуд, буфет… Магнус присел, уткнувшись головой в согнутые колени. Сделал несколько глубоких вдохов и вдруг осознал, что в этом кружении промелькнуло что-то, не вписывающееся в картину его обычного мира.
И это, определенно, был не буфет.
Он с ужасом первобытного человека, впервые увидевшего огонь, развернулся вправо и… встретился с самыми синими глазами, которые видел в своей жизни. Глаза обрамляла копна растрепанных черных волос и… о, черт, дьявол, сатана! – ниже находилось ослепительно белое тело. На скрещенных на груди руках выступали внушительные мускулы, твердую даже на вид грудь покрывала редкая поросль темных волос, а размашистая тату вызывающе обвивала восхитительно длинную шею.
Магнус шумно сглотнул.
Видение Алека Лайтвуда оценивающе скользнуло взглядом по его теплому костюму и еще сильнее прижало руки к груди.
– Привет, – глубоким голосом, от которого на загривке Магнуса щекотно зашевелились волоски, проговорило видение, – не одолжишь кофту?
– А? – грандиозно ступил Магнус.
– Кофту, говорю, не одолжишь. Холодно же.
– Да уж, не май месяц, – привычно повторил Магнус присказку Катарины, с которой она старалась закутать Рагнора потеплее.
– Сентябрь вообще-то, – видение уставилось на Магнуса, как на умалишенного.
Магнус практично решил, что с глюками лучше не спорить, тем более, если за вечер и капли в рот не взял. Поэтому он сделал самое логичное с его точки зрения – развернулся к Лайтвуду спиной.
– Эй, – как-то неуверенно позвало его видение, – Магнус.
Если раньше у Магнуса оставались еще сомнения, то теперь он точно знал, что лежит на полу своего балкона, и Алек Лайтвуд ему мерещится. Потому что, не мог же, в самом деле, Лёд Лайтвуд знать его имя?!
– Магнус, – тоскливо позвал его глюк, – я так и умереть могу, между прочим.
Магнус развернулся и, окатив Лайтвуда презрительным взглядом, воскликнул:
– А что ты вообще в таком виде здесь делаешь?!
Лайтвуд неуверенно оглянулся на закрытую балконную дверь и, подвинувшись чуть ближе к стене, разделявшей балкон Магнуса и соседний, прошептал:
– Так получилось. Там, – он кивнул головой на закрытую дверь, – муж приехал.
И тут Магнус как-то сразу понял две вещи. Во-первых, удача не всегда хранит Лайтвуда. Во-вторых, это настоящий Лайтвуд. Потому что то, что сейчас произошло с ним, слишком походило на плохой анекдот. А значит, могло быть только правдой.
Магнус не знал, смеяться или плакать. С одной стороны, замерзающего Алека было до слез жаль, тем более что потрясающая белая кожа кое-где уже приобрела легкий синеватый оттенок. С другой стороны, в такие ситуации могут вляпаться только неудачники типа Магнуса, но никак не блестящий Лайтвуд.
Однако осознание личности его собеседника принесло с собой легкую панику. Хотя, это наркотики могут быть легкими, а если говорить о Магнусе Бейне, то паника накрыла его с головой. Язык прилип к гортани, руки слегка затряслись, и он еще сильнее вжался в балконную дверь. Впереди маячило решетчатое ограждение балкона, и Магнусу казалось, что, стоит сделать шаг, как его сразу снесет ветром. Что, конечно же, не прибавляло ему спокойствия. Схватившись для надежности за ручку балконной двери, Магнус слегка потряс головой.
– Эй, Магнус, – тихо позвал его Лайтвуд, словно чувствуя, что творится что-то не то, – я действительно замерз. Если не трудно, одолжи кофту погреться.
– Д-да, – простучал зубами Магнус. С усилием оторвав руки от спасительной двери, он стянул с себя кофту и остался в черной футболке с большими желтыми буквами “May the 4th be with you”. Схватив одной рукой спасительную дверь, другой он протянул кофту Лайтвуду.
Тот с подозрением посмотрел на него и постарался дотянуться до толстовки, свисающей с трясущейся руки Магнуса. Перегнулся через балконное заграждение, напрягая тренированное тело и рискуя вывалится наружу, но все равно не смог достать,.
– Ты мог бы подвинуться поближе, – с раздражением проговорил он.
Магнус приоткрыл глаза:
– Ты с ума сошел! – воскликнул он, вжимаясь в дверь. – Я… Я не могу.
– Да что с тобой такое? – почти проорал Лайтвуд.
– У меня клаустрофобия, – отрезал Магнус.
– Клаустрофобия, – саркастично отметил Лайтвуд, – это боязнь замкнутого пространства. Где ты здесь видишь замкнутое пространство? – Он резко обвел рукой вокруг.
– В гробу!! – вызверился Магнус.
Лайтвуд удивленно уставился на трясущегося Магнуса, оглядел его с головы до пят и мягко, чуть раскатисто рассмеялся.
– Я думаю, что знаю, как мы сможем помочь друг другу.
Он поднял руки и уцепился за перекладину, соединяющую несущую стену с отвесным карнизом. Затем легко подтянулся и взобрался босыми ногами на край ограждения.
Если говорить правду, то первой эмоцией Магнуса было волной прошившее его восхищение. И только потом, когда включилась рациональная часть мозга, он с облегчением отметил, что Лайтвуд все-таки был в трусах.
Лайтвуд тем временем буквально в пару шагов оказался на его балконе и спрыгнул, подбежал к Магнусу и выхватил у него кофту. Блаженство, разлившееся на его лице после того, как теплая ткань окутала основательно промерзшее тело, наверно не дано было видеть ни одному из числа его любовников.
– Боже, ты просто волшебник, – закрыв глаза, пробормотал Лайтвуд. – Совершенно волшебный.
Присутствие Лайтвуда, удачно отделившего Магнуса от неминуемого падения с одиннадцатого этажа, принесло волну затопившего его облегчения.
Узость балкона не позволяла двоим высоким парням отойти далеко друг от друга,
Лайтвуд инстинктивно потянулся к теплу, без стеснения сжимая Магнуса в объятиях.
Магнус, по старой доброй традиции, онемел. Его нос заполнил восхитительный запах; к его телу, закаменевшему в объятиях, беззастенчиво прижималось большое сильное тело; сердце выстукивало рванный ритм, вторя гулко бухавшему сердцу Лайтвуда.
Простояв так некоторое время, Лайтвуд расцепил объятия, с любопытством оглядывая залившегося румянцем Магнуса.
– Хмм, ты, наверно, замерз? – спросил Магнус, рассматривая свои тапки и бесстыдно восхитительные босые ноги Алека с поджатыми пальцами.
– Как ты догадался? – саркастично ухмыльнулся тот.
Магнус с вызовом взглянул на него и, резко скинув тапки, подтолкнул их к Алеку, а сам сделал шаг к буфету. Ужасно не хотелось делиться коллекцией с этим заносчивым типом, потому что даже потрясающе длинные ноги не смогли бы компенсировать характер Лайтвуда, но иного выхода Магнус не видел. Он еще не готов был потерять этого засранца во цвете лет.
– Хей, ты куда? – догнал его вопрос Алека. – В Нарнию? – насмешливо уточнил тот.
С тех пор как Рагнор сообщил о беременности Катарины, Магнус не удивлялся сильнее.
– Ты знаешь о Нарнии? – спросил он.
– Да. Каспиан – симпатичный парень!
У Магнуса чесался язык спросить, считает ли Лайтвуд Бэтмена горячим, и – древний вопрос всех гиков – кто круче: Бэтмен или Супермен? Но справедливо опасался, что его картина мира окончательно разрушится, если вдруг Лайтвуд знает кто это.
Поэтому он, прикрывая телом дверцу буфета, чтобы не светить своими запасами, извлек стоявшую вблизи бутылку самбуки.
Глаза Алека загорелись радостным огнем, и он с жадностью протянул руки. Покрутив припорошенную пылью бутылку, он восхищенно присвистнул и, открутив крышку, тут же сделал большой глоток. Магнус смахнул восхищенную слезу: парень, определенно, не был еще потерян для общества.
Спустя половину бутылки они развалились на старом проеденном молью пледе, который Магнус откопал в глубинах серванта, прижимаясь друг к другу в поисках тепла. Магнус уже выяснил, что Алеку нравится юный Волдеморт и молодой Снейп, и не нравятся гриффиндорцы. Поэтому следующие несколько глотков прошли под девизом “Да здравствует Слизерин”, выкрикиваемым двумя пьяными голосами под дружный лай соседских псов.
Оставшуюся часть самбуки Алек и Магнус посвятили Великому дому Блэков.
– Что это там звенит? – Алек заглянул в приоткрытую дверцу серванта. – Зачем тебе столько выпивки, Магс? Ты тайный алкоголик? – со смешком уточнил он.
Магнус провел рукой перед его лицом.
– Бутылок этих не видишь ты!
– Почему ты так странно разговариваешь?
Половину бутылки текилы спустя Алек знал все о Звездных войнах. Вторая половина привела их к Стар Треку.
– И что, они занимаются этим только раз в семь лет? – Алек глотнул текилу, с сожалением передавая бутылку в руки Магнуса.
– Ну да, – невнятно пробормотал тот, присасываясь к горлышку.
Алек потянулся к шкафу и вытянул из его недр изрядно запыленный тюбик смазки.
– Ого, – присвистнул он. Потом взглянул в хмельные раскосые глаза Магнуса и пробормотал: – Когда, говоришь, у тебя пон фарр?
В Мейсон-Сити колледж нельзя быть гиком. Они не популярны, не интересны, не модны…
– Доброе утро, Магнус, – Алек впервые на его памяти улыбался так широко. – Живи и процветай.
Он поднял руку с растопыренными средним и безымянным пальцем.
Магнус споткнулся, чуть не выронив свой поднос прямо на новую футболку Алека. С Энтерпрайзом.
– Кстати, – Алек придержал Магнуса за локоть и потянул в сторону двухместных столиков у окна, – я не совсем понял насчет клингонов…
========== День 4. Сообщники ==========
– Дорогой, надо найти Расти подружку.
– Да, мы сейчас как раз поедем мимо женской тюрьмы.
©«11 друзей Оушена»
Часть 1 “Команда”
Солнце нещадно светило в глаза, и даже задернутые шторы не могли остановить этот произвол. Люк с хриплым стоном повернулся и, нащупав рядом подушку, закрылся ей от слепящего света. Что, однако, не спасло его от назойливого стука в дверь. Медленно открыв глаза, Люк удостоверился, что этот грохот ему не снится и, потянувшись, поднялся с постели. Позевывая и почесываясь, он доплелся до двери и, морщась от громких воплей за ней, щелкнул замком, приоткрыв дверь на длину цепочки. По ту сторону порога обнаружилась молодая женщина, чьи волосы были небрежно сколоты в пучок, а длинная юбка присобрана за подол и заткнута за пояс. В руке она держала мокрую тряпку.
– Люк, ты совсем сбрендил?! – заорала она, едва увидев мужчину на пороге. – Заканчивай свои попойки!
– Дот, прекрати, – поморщился хозяин дома. – Что случилось?
– Что случилось? Ты меня спрашиваешь?! – не на шутку разошлась соседка. – Что с тобой случилось? Ты в курсе, что залил уже две квартиры: мою и Камиллы?
Люк охнул и, развернувшись, отправился на кухню. Так и есть. Вчера он сгоряча бросил тряпку в раковину, не закрутив кран до конца. За ночь тонкая струйка воды превратила пол на кухне в неглубокий пруд, не хватало только карпов. Громко матерясь, Люк прошлепал босыми ногами к раковине и закрутил кран.
За порогом все еще ругалась Дот. Подождав пока соседка выдохнется, Люк вернулся и виновато взглянул на нее.
Дот замолчала, бессильно опустив руки с мокрой тряпкой.
– Тебе повезло, что Камилла в отъезде, – пробормотала она, устало привалившись к косяку двери. – Люк, – она вновь посмотрела в виноватые глаза мужчины. – Я все понимаю. Джослин была моей подругой, если помнишь. И я не понимаю, до сих пор не могу понять: почему она ушла к нему? Ведь не было никаких намеков, никаких разговоров. Я даже не знала, что они знакомы… – Дот еле слышно вздохнула и продолжила: – Но то, что ты делаешь с собой… Это ведь не приведет ни к чему хорошему, ты же понимаешь. Прошло уже полгода, Люк, полгода! Пора взять себя в руки. Я думаю, если ты придешь к Старквезеру, он примет тебя обратно.
Люк слушал ее, но слова проходили мимо его сознания. Все заслонило улыбающееся лицо Джослин.
– Послушай меня, Люк Гэрроуэй, – жестко продолжила Дот, – ты был классным копом, лучшим из всех, кого я знала. И, поверь мне, это не пустые слова. Но сейчас ты превратился в ничтожество, пьянь, что заливает свое горе виски и бурбоном. Ты купаешься в жалости к себе, а в это время такие, как Моргенштерн, травят подростков героином, дают им в руки оружие и посылают грабить мексиканцев, а потом отмывают кровавые деньги в своих сраных казино. – Она ожесточенно взмахнула рукой, брызги с мокрой тряпки разлетелись по сторонам. Дот вновь заглянула в глаза соседа: – Люк, ты должен вернуться в участок. Я говорила со Старквезером, он примет тебя обратно, если ты завяжешь с выпивкой. Прошу, подумай об этом.
Убрав воду с пола кухни, Люк трезвым взглядом окинул свою квартиру и понял, что ни минуты больше не сможет здесь находиться. Он натянул куртку, схватил ключи и бумажник, преодолел несколько лестничных пролетов и выскочил на улицу. Как назло, теплый весенний вечер выгнал из квартир большинство жителей их района. Сочувствующие взгляды и улыбки вконец добили Гэрроуэя, он резко свернул в подворотню и вышел к перекрестку. Яркие вывески баров и кафе вызывали отвращение: шум и чужие липкие взгляды доконают его за пару минут. Единственное место, где он мог получить выпивку и избежать нотаций – клуб Магнуса.
