Текст книги "Из любви к искусству (СИ)"

Автор книги: Норлин Илонвэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

========== Глава 1. Высшее общество города Тириона ==========

Что такое жизнь, как не ряд безрассудных поступков?

Вот повод для них найти труднее. Никогда не упускай

случая: он подворачивается не каждый день.

Бернард Шоу, «Пигмалион»

Тут был, однако, цвет столицы,

И знать, и моды образцы,

Везде встречаемые лица,

Необходимые глупцы…

А.С. Пушкин, «Евгений Онегин»

Обед во дворце был назначен на шесть часов вечера. В доме достопочтенного мастера Махтано в это время обычно ужинали, чтобы затем, до отхода ко сну, успеть собраться еще раз – на традиционный вечерний чай. Между ним и ужином время проходило по-разному: иногда в гостиной обсуждали домашние дела, иногда каждый погружался в свою книгу, либо что-то читали вслух; леди Нинквэтиль часто играла на фортепиано, сам мастер периодически засиживался с бумагами и тетрадями. Нэрданель любила рисовать.

Впрочем, подобный порядок установился в доме даже до ее рождения, но, конечно, сообщать о нем королеве было неуместно. Поэтому, изменив на один вечер своим привычкам, семейство пожаловало во дворец к половине шестого.

– Никакой лишней торжественности. Никакого ужина, переходящего в бал на всю ночь. Просто скромный обед в узком кругу, – так сказал король Финвэ, когда на прошлой неделе заглянул к ним с приглашением – на словах и на красивой карточке с личной монограммой королевы. – Индис, правда, настаивала именно на бале, но это была бы катастрофа. Верно, красавица?

– По всей вероятности… – не нашлась, что еще ответить Нэрданель.

– Вот и я говорю, – подмигнул ей король и поднялся с кресла. – Через неделю в шесть. Ждем.

Любому было бы ясно: «скромный обед» по королевским меркам – не совсем то, что для обыкновенного городского семейства, пусть и во главе с достопочтенным мастером и по совместительству старинным другом короля. Приготовления во дворце наверняка заняли если не всю оставшуюся до торжества неделю, то уж несколько дней точно. Нэрданель заранее ожидала увидеть роскошно обставленную столовую, накрытый дорогущим сервизом стол и нарядных гостей. И заранее пообещала себе не покраснеть, когда кто-нибудь в порядке вежливости похвалит ее собственное платье, или туфли, или украшения… Или фигуру. Нет, не то чтобы мастер Махтано не мог позволить себе нарядить дочь подобающе визиту во дворец, наоборот. Но все эти обнаженные по моде торчащие локти, костлявые плечи, лезущие из прически рыжие кудельки и, главное, вездесущие, неистребимые, ужасные веснушки!.. Нэрданель давно привыкла к себе и вроде бы смирилась с очевидным уродством, но все же трудно было находить удовольствие от высшего общества, когда собственный контраст с ним был настолько велик.

По-хорошему, ей вообще не стоило ехать. Тем более, в открытке королевы было сказано только про «достопочтенного мастера Махтано». Да и «обед в узком кругу» явно не подразумевал их с мамой присутствие, а, главное, сам повод для визита был дурацкий. Но, разумеется, спорить с королем было невозможно.

– Куруфинвэ будет счастлив вас увидеть, – заверил Финвэ уже на пороге и, снова подмигнув, удалился.

«Куруфинвэ». Последние две недели это слово звучало повсюду: Куруфинвэ вернулся в Тирион! его видели на улице! говорят, он объехал весь Валинор! говорят, за ним прибыли целые подводы с диковинками! Он пишет о своем путешествии книгу! Он прочтет лекцию в Собрании мастеров! Он устроит благотворительный аукцион из своих находок! Он, он, он…!

Кто-то хвастался, будто уже столкнулся с ним на площади. Кто-то послал цветы или собирался со дня на день нанести визит вежливости. Кто-то расфантазировался о всегородском празднике. А кто-то собственными ушами слышал рассказ соседа одного из мастеров, чей племянник проболтался, будто видел виновника переполоха еще год назад в темном переулке, но пообещал помалкивать… Весь Тирион гудел: «Куруфинвэ-Куруфинвэ-Куруфинвэ», и Нэрданель откровенно надоело это нездоровое воодушевление.

– Вообще-то это ему следовало навестить тебя, – уже перед самым выходом из дома она не удержалась от ядовитого замечания.

– Он заглядывал на кафедру, куколка, – рассеяно ответил отец, не обратив внимания на тон. Он озирался по сторонам и похлопывал себя по карманам, проверяя, не оставил ли чего важного.

– Ты не говорил.

– Забыл, наверное. Пару дней назад… Милая, мы взяли подарок?

– Да, идем, – поторопила их Нинквэтиль. – Время. Извозчик ждет.

На этом обсуждение прервалось, толком не начавшись. Но почти всю дорогу до дворца Нэрданель продолжала ворчать про себя. Ей не хотелось идти на светское мероприятие, не хотелось вести там светские разговоры и не хотелось делать светский вид, будто бы она рада возвращению принца, про которого почти не вспоминала, и который когда-то имел обыкновение таскаться к ним по делам и через раз здороваться с конопатой дочкой своего преподавателя.

Вообще с отъездом Куруфинвэ из города, как теперь вспоминали, были связаны туманные кривотолки. Будто бы в королевском дворце произошел безобразный скандал, после которого принц и уехал на целых три года. А другие уверяли, что как раз обошлось без скандала, и королева сумела тихо-мирно выжить пасынка из дворца. Третьи и это отрицали, утверждая, что все куда проще: в стремительном отъезде замешана несчастная любовь!.. И так далее, и так далее. Правды опять было не дознаться, впрочем, Нэрданель ею и не интересовалась. И только сев в экипаж, она вдруг подумала, что торжественный прием наверняка призван продемонстрировать широкой общественности мирную и подчеркнуто семейную атмосферу, а гости должны будут ее засвидетельствовать. Осознав эту свою в общем-то почетную роль, Нэрданель как-то сразу успокоилась и смирилась. Поэтому и недавняя язвительная реплика не получила продолжения, и Нинквэтиль заметила перемену в настроении дочери.

– Я рада, что ты раздумала дуться, – шепнула она, когда экипаж остановился, и напудренные лакеи, распахнув дверцы, помогли гостьям выбраться наружу.

– Было бы из-за чего, – также тихо ответила Нэрданель и первой решительно направилась к парадному крыльцу.

Приглашенные уже собирались. Это было нетрудно заметить по числу колясок и карет, заполнивших мощеный двор и маневрировавших в попытке разъехаться. Кучера перекрикивались, кони фыркали и стучали копытами, слуги метались, встречая гостей, провожали их до празднично убранного крыльца, а там из распахнутых дверей лилась музыка, падал теплый свет, доносились голоса. Прием явно начался раньше назначенного на шесть «обеда».

– А вот и вы! – раздался в холле приветственный возглас, и Нэрданель, подняв голову, увидела на лестнице королеву. Та радостно всплеснула руками и поспешила навстречу гостям, вокруг которых все также суетились нарядные лакеи. – Мастер Махтано, я так рада! Наквитиль! Нирмодель!..

– Благодарю, Ваше Величество, – не моргнув и даже не поморщившись, почтительно ответила Нэрданель и позволила облобызать себя в обе щеки. От королевы пахло розовой водой и пудрой.

– Все еще собираются, но музыканты уже играют, а на столе ждут закуски! Не беспокойтесь, здесь только свои, так сказать, узкий круг! Есть с кем провести время за приятной беседой! Проходите, проходите!..

И они прошли – через просторный холл, обмениваясь вежливыми фразами и охотно кивая на слова о том, как счастлива королевская чета такому чудесному поводу для встречи. А на парадной лестнице им повстречался Финвэ, и королева, передав гостей с рук на руки, вновь бросилась ко входу со своим «А вот и вы!»

– Она просто немного волнуется, – понизив голос, доверительно сообщил король, когда они вошли в большой зал. Нэрданель шла рядом, покорно ухватив подставленный локоть, и все еще улыбалась: манера короля вместо приветствия якобы ослепленно прикрывать глаза сделалась у них чем-то вроде обязательного ритуала. Но невозможно было каждый раз не прыскать.

– Мы все понимаем, – кивнула Нинквэтиль, и Махтано ее поддержал: – Не беспокойся.

– Вот и хорошо. Не стесняйтесь, проходите. А я должен опять спуститься. По правде, – тут Финвэ снова понизил голос, – это все устраивала Индис, и приглашения рассылала тоже она. Поэтому я не знал, что она вкладывала в понятие «скромный обед в семейном кругу». Боюсь, это еще не все.

И сделав страшные глаза, он поспешно удалился, а затем его голос снова зазвучал со стороны лестницы.

Нет, отведенный под предобеденные разговоры Голубой зал не был так уж набит под завязку. Гости расположились здесь и там с бокалами в руках, кто-то заинтересовался сервированными закусками, кто-то беседовал возле окон, кто-то появлялся и исчезал в проеме дверей, где удалялась вглубь дворца анфилада залов. Но подавляющее большинство собралось плотной группой вокруг чего-то, невидимого за спинами.

– Мастер Махтано Урундил с супругой и дочерью! – перекрыв шум, гаркнул на весь зал взявшийся откуда-то распорядитель. Нэрданель от неожиданности чуть не присела.

– Создатель Всеблагой!.. Мне кажется, это не совсем обед, – ахнула точно также испуганная Нинквэтиль.

– Совсем не обед, – растеряно согласился Махтано. – Я…

Он хотел добавить что-то еще, но привлеченные возгласом гости дружно обернулись и одарили прибывшее семейство пристальным вниманием полусотни глаз. Нэрданель немедленно почувствовала себя не в своей тарелке.

– Очень вовремя, мастер, – в неловкой тишине раздался смутно знакомый голос. Будто воспользовавшись заминкой, высокий темноволосый юноша в наглухо застегнутом темном костюме выскользнул из плотного кольца слушателей и на мгновение остановился перед Махтано. – Добрый вечер, леди Нинквэтиль, ниссэ Нэрданель, как поживаете, спасибо… прошу меня извинить, срочное дело, думаю, нам будет удобнее в кабинете, идемте, мастер…

Произнесено было почти без пауз и интонаций, на одном дыхании. Куруфинвэ, Нэрданель сразу узнала его, затянутой в перчатку рукой приобнял открывшего рот мастера и увлек к одной из боковых дверей. Одновременно с этим распорядитель выкрикнул новое имя. Отвлекшиеся гости вернулись к своим разговорам, оставленный без оратора кружок слушателей стал стремительно распадаться.

– Очень мило, – взглянув на мать, заметила Нэрданель. Ее собственное заготовленное еще в экипаже приветствие-поздравление осталось невостребованным. Да и вообще Куруфинвэ на нее едва взглянул, странно, что вспомнил имя. Впрочем, не очень-то и хотелось. Об этом Нэрданель тоже немедленно сообщила, а Нинквэтиль лишь с легкой улыбкой пожала плечами.

– Ох уж эти мужчины, все-то у них дела! – не дав развить тему, раздался позади радостный голос королевы. – Что ж, пускай. А мы пока можем поговорить на более приятные темы. Идемте, идемте! Дамы, вы знакомы с женой и дочерью мастера Махтано?..

Приятные разговоры заняли по меньшей мере час. За это время Нэрданель лишь единожды пожелала провалиться под землю. Причем к собственной радости не тогда, когда младшая племянница королевы похвалила ее платье и заметила, что когда-то давным-давно у нее было нечто подобное такого же цвета. И даже не тогда, когда сестра королевиного же двоюродного зятя посетовала, что летом в Валимаре так много света, что у нее тоже появляются веснушки. Не такие яркие, конечно, но все равно это кошмарно… Тут и возникла неловкая пауза, во время которой у Нэрданель роковым образом заурчало в животе. Впрочем, это побудило хозяйку приема опомниться и, наконец, пригласить гостей к столу.

– Мы с королевой очень рады вновь видеть тебя дома. И очень рады разделить счастье от этой встречи со всеми вами, – сообщил Финвэ, когда все расселись, слуги подали первую перемену блюд, и настала пора произнести подходящий случаю тост.

Махтано, наконец, вернулся к жене и дочери, и их троих посадили на приличествующем месте. Здесь же, по правую руку от короля, сидели другие мастера со своими семьями. Напротив, отделенные двойным столом, разместились гости королевы. Теперь Нэрданель могла разглядеть большую часть приглашенных, а заодно убедиться, что семь улыбчивых валимарских девиц были действительно семью разными улыбчивыми девицами, очень похожими между собой, а не одной очень болтливой. Она не так уж часто видела дочерей, внучек и правнучек Его Величества Ингвэ, поэтому их состав и количество оставались для нее полной загадкой. Королевская чета вместе с самим виновником переполоха и своими общими детьми сидела во главе стола. Нэрданель только теперь смогла разглядеть Куруфинвэ – тот встал следом за королем, начавшим произносить речь. Разглядела и мысленно пожала плечами: было бы из-за чего поднимать такой шум.

Тем временем за словами короля последовали слова королевы, глав цехов, почтенных мастеров Университета, включая отца, Его Величества Ингвэ и Ее Величества Ингвис, мастера-председателя Тирмо и других гостей. Принцу все это время приходилось садиться и снова подниматься, выслушивать и благодарить, так что Нэрданель в какой-то момент даже ему посочувствовала. Еще она подумала, что ему как будто не очень приятно всеобщее внимание, и косые взгляды, которые он периодически бросает на мачеху, объясняются не только их сомнительными взаимоотношениями. Впрочем, когда дело дошло до подарков, от ее сочувствия не осталось и следа.

Отец предсказуемо приготовил для любимого ученика какой-то новый труд по химии, а к нему – миниатюрный настольный шкафчик с выдвижными ящиками для образцов. Ничего сверхъестественного, зато практично. Другие мастера тоже дарили книги, альбомы, наборы увеличительных стекол, дорогих пинцетов, щеток… Его Величество Ингвэ преподнес свой поясной портрет и коллекцию бабочек из региона Валимара, принц Ингвион – настольные часы. Принцесса Финдис с загадочным видом вручила что-то, плотно завернутое в подарочную бумагу, валимарские принцессы – какие-то драгоценные памятные безделушки, альбомы, картины, скульптурки… Последними одаривали сами Финвэ и Индис.

– Мой дорогой мальчик! – начала королева с придыханием и с очевидным волнением в голосе, а Финвэ молчал и только улыбался, предоставив слово жене. – Мы так счастливы, что ты возвратился и надеемся, что теперь, набравшись впечатлений, знаний и опыта, ты больше не покинешь родительский дом и наш прекрасный город на столь долгий срок! – гости одобрительно закивали, кивнул и Финвэ. – А еще мы надеемся, что теперь ты придумаешь более подходящее возрасту и статусу занятие и больше не будешь в одиночестве скитаться по континенту и копаться в грязи в поисках своих ужасных булыжников! Ха-ха-ха, не обижайся, я шучу! – гости снова закивали и дружно заулыбались. – Мы с твоим отцом, когда получили твое письмо и оправились от радости, долго думали, какой подарок тебе преподнести и, наконец, решили. Ты наверняка собираешься перенести впечатления о своем путешествии на бумагу, а для этого потребуются подходящие принадлежности. Их мы тебе и дарим!

Тут Индис подала знак ждущему слуге, и он в полной тишине вытолкнул вперед сервировочный столик. На нем, на подносе поднималось нечто, для пущей интриги скрытое картонным колпаком в треть ранга высотой.

– Я присоединяюсь ко всему, что сказала Индис, и тоже надеюсь, что нам больше не придется расставаться на такой долгий срок. И думаю, наш подарок тебе исключительно понравится, – король с принцем к всеобщему умилению обнялись, после чего Финвэ обернулся к слуге и поднял колпак.

Нэрданель, равно как и остальные гости, невольно вытянула шею, но ничего разглядеть не получилось. На помощь всем пришла королева.

– Позвольте! Я так хочу, чтобы все-все это увидели! Это же прелесть что! Ну же, давайте немного раздвинем здесь… – тотчас подоспели слуги и мгновенно освободили на столе место, а затем водрузили подарок на всеобщее обозрение.

Это был письменный прибор. Роскошный письменный прибор из какого-то белого поделочного камня с золотыми инкрустациями, вставками и даже с вкраплениями драгоценных камней. Он с изумительной тщательностью и даже каким-то остроумием изображал Тирион, и расположившиеся ярусами здания служили сосудами для чернил, туши, подставками под пресс-папье, ящичками для письменных принадлежностей, стаканчиками для перьев, небольшим светильником и прочее, прочее… Гости восторженно заахали и заохали, хотя Нэрданель, залюбовавшись, не сразу это заметила.

– А здесь, – Финвэ жестом приостановил всеобщий гул, сделал театральную паузу и вдруг выдернул из миниатюрного города башню Миндон Эльдалиева, – подзорная труба. На случай, если тебе надоест корпеть над книжками и, наконец-то, захочется посмотреть на городских девушек! – и король хлопнул сына по плечу и расхохотался, явно довольный своей шуткой.

Нэрданель только теперь подняла глаза на принца и удивленно вскинула брови. Она подумала, что при всей передаваемой из уст в уста нелюбви к мачехе подарок следовало бы принимать не с таким вытянувшимся лицом. Даже если устроенный праздник не совсем по душе, каждому видно – королева старается изо всех сил.

– Я… – протянул, наконец-то Куруфинвэ, медленно переводя взгляд с мачехи на отца, а с него почему-то на Махтано. Нэрданель последовала примеру: отец увлеченно разглядывал письменный прибор и почему-то выглядел несказанно довольным. – Я… Я в восхищении. Благодарю, – наконец, разродился Куруфинвэ. – Это монументальное сооружение …ммм… заслуживает всяческих похвал и какого-нибудь …ммм… почетного места… – он огляделся, снова бросив взгляд на учителя, а затем на отца. – Думаю, если я однажды сверну себе шею, эта штука прекрасно сойдет за могильный памятник. Спасибо, отец, госпожа Индис.

Нэрданель закатила глаза. В наступившей тишине кто-то рискнул сдавленно хихикнуть.

Дурацкую шутку замял король.

– Ладно, ладно. Оставь свой мрачный юмор. Думаю, с подарками покончено, и мы можем уже перейти к десерту?..

Десерт, как и закуски, и основные блюда, был чудесен. Вниманием гостей вновь завладели тарелки, ложки, а еще вазочки со взбитыми сливками, креманки с разноцветным суфле, засахаренные фрукты с сыром и орехами и, конечно, пирожные. Их внесли на красивых подставках с ажурными ножками, и Нэрданель, глядя на кремовые пирамидки, опять вспомнила миниатюрный Тирион.

Его вместе с другими подарками уже унесли, но если до отъезда удастся улучить момент и попросить короля, он, конечно, не откажет… Интересно, кто соорудил такую красоту? Эта мысль завладела Нэрданель, и она почти решилась задать вопрос напрямую королеве. Но ее опередила старшая дочь Его Величества Ингвэ – ослепительная блондинка с безупречными локонами и скупыми жестами.

– Скажите, тетушка, я правильно думаю: это ведь была работа того самого загадочного мастера Ф.?

– Да-да, у меня мелькнула та же самая мысль! – поддержала ее жена достопочтенного мастера Антарно, и некоторые другие женщины за столом тоже согласно закивали. Нэрданель вопросительно взглянула на мать, но та только пожала плечами.

– Вы совершенно правы, дорогая. Он! Собственноручно! Когда мы узнали о возвращении Куруфинвэ и придумали наш подарок, то срочно связались с ним и – замечу, не без труда! – уговорили на внеочередной заказ.

– Ах, так вот кто повинен, что я все еще жду диадему! А так хотела надеть ее вместе с этой брошкой! – изогнув нарисованные бровки, воскликнула принцесса Ингвисиэн, младшая дочь принца Ингвиона, и кокетливо погрозила пальчиком невольному виновнику. Сверкающая брошь на глубоком декольте немедленно стала предметом массового интереса.

– Должно быть так, – извинительным тоном ответила королева и развела руками; на пальцах сверкнули тщательно подобранные к платью перстни. – Мастер не сразу согласился, но мы смогли его заинтересовать. Признаюсь, замысел с прибором был мой, но сделать его именно таким придумал Финвэ…

– Ха-ха, как иронично, но кто же еще!..

– Вот и я смеялась! Да… Так вот, думаю, именно это мастера и подкупило. Наверняка ему самому было интересно работать. Достойно любой выставки, не так ли?

С последним утверждением нельзя было не согласиться.

– Прошу меня извинить, – вклинился в дамскую беседу достопочтенный мастер Румил. – Что еще за мастер Ф.? Почему, собственно, Ф.? Он скрывает свое имя?

– Как же, дорогой Румил! Вы пропустили появление нашей новой звезды? Впрочем, никто не удивлен, не так ли? – Ее Величество Ингвис одарила снисходительной улыбкой известного своей уединенной жизнью мастера. – Этой сенсации уже добрых полгода. О ней писали во всех газетах.

– Я не читаю газет, – в свое оправдание сообщил Румил и запихал обратно вывалившуюся из воротника салфетку. – Послушаю из первых рук.

– Хорошо, слушайте, – охотно подхватила рассказ леди Танвэн, невысокая и круглолицая жена главы Цеха Резчиков. – Полгода назад в Тирионе впервые услышали об этом новом гении из гениев. В «Колоколе» вышло краткое объявление: некий мастер Ф. готов работать на заказ с драгоценными и полудрагоценными камнями по воистину смешным ценам и предлагает ознакомиться с образцами своих работ в одном из малых залов Музеона.

– Стало быть, он сотрудник Музеона? – сразу же предположил Румил.

– А вот и нет, не торопитесь с выводами! – радостно воскликнула королева.

Все больше гостей поворачивали головы, прислушиваясь этой беседе, и рассказчики один за другим повышали голоса.

– Сначала на это объявление не очень обратили внимание, понятно, глупость какая-то. Но затем кто-то решил полюбопытствовать и наведался в Музеон. А там выяснилось, что однажды утром им доставили наистраннейший контейнер с запиской, где имелась самоуверенная просьба выставить содержимое на удобный срок. Подпись: Ф.! Конечно, сначала они тоже все сочли за глупую шутку. Но когда увидели содержимое, растерялись. Настоящие произведения искусства! Ожерелья с камнями чистейшей воды, серьги, кольца!.. Резные фигурки из яшмы, оникса, камеи, небольшие мозаики из поделочных камней!.. Невероятная красота. Всего сорок восемь работ. Все так в Музеоне и осталось. Когда сотрудники посовещались с комиссией, с Собранием, с Финвэ, то оформили выставку, как полагается, и вывесили объявление: если мастер Ф. желает вернуть свои работы, они готовы выслать ему удобным способом. Но от него – ни строчки. Зато заказчики бросились к письменным столам.

– Получается, с ним общаются только по переписке? – Нэрданель так удивилась, что не успела подумать, уместно ли вклиниться разговор.

– Верно, дорогая, существует целая схема! – если это вмешательство и было невежливым, то королева никоим образом не подала виду и с восторгом пояснила: – Если кто-то хочет обратиться к мастеру, то ему следует написать письмо и отправить его до востребования.

– И неужели, никому не захотелось выяснить, кто забирает такие письма?

– Это не так-то просто, мастер Румил. Вы совсем отстали от жизни со своей библиотекой, ха-ха, не обижайтесь!.. – королева снова рассмеялась и остальные участники беседы, включая самого ироничного по природе мастера, ее поддержали. – О чем это я… Ах, да. Письма до востребования помещают в ящички под ключ в отдельной комнате. Туда может зайти любой чумазый подмастерье, не привлекая большого внимания. Впрочем, желающие рискнуть нашлись, как иначе. Возле Почтамта несколько дней дежурили и журналисты, куда без них, и просто любопытные. Но все без толку. Вычислить мастера среди посетителей не удалось.

– Однако! – возбужденно резюмировал Румил и снова резким движением поправил салфетку. Все время, пока говорила королева, он не переставал в обычной своей манере кивать в такт словам. Из-за этой привычки галстук мастера вечно оказывался на боку, а трясущаяся голова и вытаращенные глаза придавали сходство с переполошенной птицей.

– А еще через несколько дней, – дождавшись паузы, продолжила за королевой леди Танвэн, – «Колокол» снова дал объявление: при попытке раскрыть его личность мастер Ф. прекратит всякую деятельность. Можете себе представить? – подкрепляя удивление, ярко накрашенные губы рассказчицы сложились идеальным кружком, в точности повторив форму лица.

– Неужели сами газетчики так просто с этим согласились? – присоединился к беседе до того молчавший мастер Тармендил из Цеха Каменщиков.

– Видно, этот Ф. куда хитрее газетчиков, – хмыкнула со своего места принцесса Финдис.

Нэрданель хотела спросить, видела ли сама Финдис эту выставку в Музеоне, но сидящий рядом с сестрой принц Нолофинвэ что-то негромко ей сказал, и они шепотом заспорили. За столом становилось все оживленнее.

– Как все это странно, – покачала головой Нинквэтиль, и Нэрданель бегло взглянула на мать, а заодно и на принца, про которого опять позабыла. Куруфинвэ сидел, подперев голову кулаком в белой перчатке, и с обыкновенным своим ко всему равнодушным видом ложечкой крошил эклер.

– Очень странно, – кивнув движением век, согласилась с замечанием Ее Высочество Ингвииль. – Про него ходят самые разные слухи.

– Предполагают, он ужасно уродлив и поэтому скрывается.

– Да, будто бы после несчастного случая его лицо обезображено шрамами.

– И он крив на правый глаз…

– На левый!

– …но это не мешает его работе.

– А я слышала, он карлик. Ювелир моей невестки уверял, что такую тонкую работу можно сделать только крошечными ручками. Он уверен, мастер Ф. – карлик.

– Глупость, карлики – миф, ни в одной семье в Валиноре никогда не рождался уродец.

– Как посмотреть, ха-ха!..

– Ну да, ну да…

– А я всех уверяю, что разгадала тайну мастера Ф. Он – женщина!

– Ювелир – женщина?! Какой скандал!

– Вот-вот, потому она и скрывается.

– Но что за безумец стал бы учить женщину?

– Да и у какой женщины могут быть такие способности? Это же настоящее мастерство, не иголка!

– Зато у женщин маленькие руки, в этом предположении есть резон…

– Глупости. Скорее всего, он просто пытается заинтересовать заказчиков.

– И набить себе цену!

– То-то и оно, что не пытается…

– С таким талантом он не остался бы не у дел и без этих странных игр.

– Да, но…

– А я думаю наоборот: он безумно хорош собой, но его сердце вдребезги разбито и находит утешение лишь в работе! Ах, только представьте себе!..

– О, это так романтично!..

– Леди, позвольте: это не объясняет, почему он берет за свою работу такие смешные деньги.

Галдеж за столом все усиливался, и в спор о личности загадочного мастера постепенно влились все. В конечном итоге пришлось убрать со стола, и к вящей радости Нэрданель слуги вернули письменный прибор. Многие поднялись с мест и собрались вокруг него. Валимарские принцессы и некоторые жены мастеров принялись наперебой показывать свои украшения, сделанные мастером Ф. Королева Индис послала за шкатулкой: кольца, браслеты и ожерелья пошли по рукам.

Нэрданель, хоть никогда и не была большой поклонницей безделушек, вынуждена была признать, что эти вызывают у нее искреннее восхищение. Впрочем, язык бы не повернулся назвать их так – безделушками… Но больше всего ее впечатлил именно миниатюрный Тирион. Надеясь рассмотреть его поближе, она выбралась из тесного строя гостей и, огибая стол, случайно встретилась взглядом с Куруфинвэ.

Он единственный остался сидеть и теперь со скучающим видом откинулся на стуле и наблюдал за гостями. Те бурно обсуждали работы мастера, зал наполнился возгласами восхищения и удивления, а вместе с ними и новыми догадками о судьбе и личности таинственного Ф. Дамы восторгались украшениями, выхватывали их друг у друга, примеряли, прикладывали к платьям и прическам, просили слуг принести еще зеркал, еще свечей. Мастера одобрительно кивали, цокали языками, придирчиво рассматривали камни, глядели в них на просвет, стучали оправами по столу, сравнивали, сопоставляли, спорили и соглашались…

– Не думал, что вы тоже без ума от блестящих штучек, ниссэ Нэрданель.

Это была очевидная колкость, более того – колкость несправедливая, ничем не спровоцированная. Следовало пропустить ее мимо ушей или просто вежливо улыбнуться. Но копившееся несколько дней раздражение все-таки прорвалось.

– Никогда не зазорно признать очевидные достоинства – чего-то или кого-то, – ледяным тоном ответила Нэрданель и отвернулась.

Последнее слово она выделила особо, надеясь, что оно прозвучит достаточным намеком на чье-то неблагодарное поведение. Не то чтобы она считала себя вправе поучать, просто полагала, что если уж она вынесла это испытание приличиями, то принцу и подавно следовало терпеть.

– Какая впечатляющая мысль, – с нескрываемой иронией прозвучало ей в спину. Затем, едва различимо во всеобщем гвалте, по полу проехались ножки стула, и раздался звук удаляющихся шагов. – Обдумаю ее как следует.

Нэрданель не стала оборачиваться.

Комментарий к Глава 1. Высшее общество города Тириона

«…для пущей интриги скрытое картонным колпаком в треть ранга высотой».

Ранг (от квен. ranga – шаг) – единица измерения, 38 дюймов или 96,52 см, т.е. почти метр.

========== Глава 2. До востребования ==========

– Всего доброго! – улыбнулась дежурной улыбкой щупленькая девушка-приемщица и переключила свое внимание на следующего посетителя.

Нэрданель ответила ей той же фразой и, пройдя через просторный холл, вышла на улицу.

Парадный вход в здание тирионского Почтамта располагался на площади, на вершине Туны, поэтому возле его дверей всегда царила оживленность. Вот и сейчас Нэрданель разминулась с двумя важного вида дамами, обогнула группу подмастерьев с запечатанными свертками в руках и едва не столкнулась с мальчишкой-посыльным.

– Извините, ниссэ! – он схватился за козырек фуражки отработанным жестом и, не останавливаясь, прошмыгнул дальше. Нэрданель рассеяно кивнула и пошла прочь.

Письмо она обдумывала два дня. И потом не решилась доверять его ящику и почтальону, а вместо этого отправилась на почтамт лично. Сама мысль о том, что было бы кстати на бумаге выразить восхищение работами мастера Ф., мелькнула в ее голове сразу по пути из дворца. Тогда было уже поздно, «обед» закончился далеко за полночь, и мысль эта очевидным образом была отложена до утра. А наутро показалась глупой и неуместной: какое там дело признанному мастеру до похвалы незнакомой девчонки. Наверняка он сполна удовлетворен славой на самом высоком уровне, не говоря о всеобщей молве. Нэрданель даже почувствовала какую-то досаду от того, что его появление прошло мимо нее: снова стало очевидно отделяющее ее от приличного общества расстояние. Она, как и чудаковатый мастер Румил, почти не читала газет, не сплетничала с соседками и не пила дневной чай в городских кафе в кругу хихикающих подруг. Одним словом, была отщепенцем.

Но, возможно, очередное осознание этого факта и подтолкнуло ее взять, наконец, лист и написать то, что потом было запечатано в конверт, подписано «Нэрданель И. Махтаниэн. Тирион, Западный склон, Медный переулок, 3» и передано улыбчивой девушке на почтамте.

Впрочем, нет. Или не совсем так. Если подобные мысли и были доводом «за», то, во всяком случае, сама идея появилась не из-за них. «Никогда не зазорно признать очевидные достоинства – чего-то или кого-то», – так она сказала в тот вечер принцу Куруфинвэ и осталась довольна тем, как веско это прозвучало. Пусть, судя по дальнейшей реплике, принц был не впечатлен, лично Нэрданель сочла мысль правильной и достойной. А потому и решила написать мастеру с тем, чтобы выразить свой совершенно искренний восторг и явить пример благодарного, бескорыстного и – самую капельку? – великодушного ценителя.