Текст книги "Храни (СИ)"

Автор книги: Нифилетсар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Предаваясь горестным терзаниям, пожилой тан не заметил приближающегося всадника. Только когда сторожевая собака неприветливо заворчала, заслышав позднего гостя, Геронтиус встрепенулся и обратил внимание на странника, успевшего подъехать на своём пегом пони к крыльцу.

– Тихо, Хват! – повелительно прикрикнул хоббит.

Чёрный мохнатый пёс послушно умолк и недоверчиво косился в сторону неведомого гостя, глаза-бусинки напряжённо поблёскивали из-под кудлатой чёлки. Тело напряглось, как натянутая струна, чувствительный нос изучал палитру запахов, которую странный вечерний посетитель принёс с собой: лошадиный пот, почти выветрившийся табак, дорожная пыль. Запах пришельца был Хвату незнаком, хотя он чувствовал нечто подобное, когда хозяин приводил с собой тех странных волосатых существ в капюшонах. Пёс подёрнул носом, внюхиваясь тщательнее: ещё один запах, слабее духа незнакомца, но в нём отчётливо чувствовались нотки хозяина.

– Добрый вечер! – поздоровался всадник.

– Приветствую, – отозвался Геронтиус и задал весьма резонный вопрос: – С кем имею честь беседовать?

– При всём уважении, почтенный старец, – начал было путник, переводя дыхание, – я оставлю ваш вопрос без ответа, ибо положение моё непрочно и не позволяет назваться.

Геронтиус был удивлён. Столь загадочный ответ всколыхнул в старом хоббите нечто забытое, глубоко заснувшее, но он не растерялся:

– Тогда представлюсь я.

«Нельзя же, в самом деле, забывать о приличиях», – отметил он про себя.

А вслух произнёс:

– Геронтиус Тук – глава Шира… – и, немного помедлив, добавил: – К вашим услугам.

На лице странника отчётливо читалось облегчение. Только сейчас Геронтиус обратил внимание на его внешний вид: серый неприметный дорожный плащ, краешек рыжей, почти красной бороды, заплетённой в косу, выглядывающий из-под скрывающего лицо капюшона. Когда-то добротные сапоги изрядно поношены, чёрные брюки местами залатаны, голубой камзол, перехваченный потёртым кожаным поясом, кажется выцветшим. Нежданный гость держался в седле свободно, разве что старался не сильно отклоняться назад. В тусклом свете уличного фонаря старый хоббит не смог разглядеть больше.

– Удача благоволит мне, – обрадовано выдохнул незнакомец. – Я надеялся найти любого хоббита по фамилии Тук, но чтобы сразу главу семейства!.. Это небывалая удача! – не переставал восторженно восклицать он, обращаясь скорее к себе, чем к собеседнику.

Из многочисленных окон норы начали высовываться любопытные носы домочадцев.

– Я весь во внимании, – произнёс с нетерпением Старый Тук, пытаясь наконец выяснить причину вечернего визита.

– Ах, да, – спохватился гость.

Он аккуратно вылез из седла и приблизился к тану.

– Может, пройдём внутрь, – предложил Тук, указывая рукой в сторону круглой красной двери с медной ручкой посередине.

– Нет, – поспешно отказался странник, – я надолго вас не задержу.

Произнося эту фразу, неизвестный осторожно снял со спины вещь, похожую на дорожный мешок, однако, как отметил полурослик, она была приспособлена для перевозки отнюдь не дорожного инвентаря. К тому же, хоть и не вполне доверяя своему зрению из-за старческой слепоты, Геронтиус с уверенностью мог утверждать, что у этого дорожного мешка имелись ножки! Маленькие, пухленькие, в вязаных серых чулочках и крохотных матерчатых сапожках!

«Да… Пора бросать столько курить…» – ошеломлённо подумал тан, но в следующий момент осознал, что кукольные ножонки – не плод затуманенного табаком разума и не причуды слабого зрения. На руках усталого скитальца, застенчиво пряча личико в складках его плаща, сидел ребёнок – маленькая девочка, на вид не больше четырёх лет. Глава Шира потрясённо смотрел на эту парочку и силился понять: чем же он может помочь?

Нежданный гость мгновенно прояснил ситуацию:

– Я должен оставить её вам, – заявил он и, не обратив внимания на заметно отвисшую челюсть почтенного хоббита, добавил: – Ответы на все свои вопросы вы найдёте здесь.

Протянув пришибленному старику пергаментный свиток, незнакомец ласково приподнял малышку за подбородок. Заглядывая в светло-карие, окаймлённые ореховыми ресницами глаза, он чуть дрогнувшим голосом произнёс:

– Tak natu yenet, filik, ye zir… tak khaz lena at suz yenetu. До встречи, птичка, будь умницей… пока наши пути снова не пересекутся, – и, лукаво подмигнув малышке, нежно обнял драгоценную ношу.

Кроха в ответ доверчиво прильнула к своему другу. Она не совсем понимала, почему он грустит. Ведь «chilik ghash» весёлое пламя или огонёк, так девочка его называла, никогда не унывал. Он был самым весёлым и жизнерадостным из всех, кого эта малютка успела узнать. Огонёк всегда смешил её, когда было грустно. А о скуке рядом с ним невозможно было и помышлять! Так почему же сейчас он так печален?

– Возьмите, – едва выдавил незнакомец, сдерживая слёзы.

Он протянул ребёнка в руки всё меньше понимающего происходящее старика.

– Берегите… – больше он ничего сказать не смог.

Стремительно вскочив в седло и развернув пони, незнакомец с силой сжал бока бедного животного, стремясь скорее покинуть приветливый край. Тем временем «птичка», несколько секунд потрясённо смотревшая как её лучший друг уезжает, поняла, что он за ней больше никогда не вернётся. Глаза малышки мгновенно наполнились слезами. Кроха, рванув вперёд, высвободилась из неудержавших её рук и, оказавшись на земле, даже не заметила, что подвернула лодыжку. Поднявшись, она собралась было бежать, но упала, подкошенная резкой болью. Слёзы хлынули нескончаемым солёным потоком. Отчаянный страх подтолкнул девочку вперёд, несмотря на повреждённую ножку, и она стремительно поползла в сторону удаляющегося «огонька».

В это время из норы выбежала светловолосая полноватая женщина. Заметив Геронтиуса, пристально разглядывающего какой-то свиток, она прокричала:

– Отец! – Старик вышел, наконец, из ступора и оторвался от пергамента. – Что здесь происходит?!

– Ребёнок, Мира! – испуганно воскликнул Геронтиус, указывая в сторону стремительно уползающей беглянки.

Хоббитянка сорвалась с места. Настигнув маленькую путешественницу, она взяла её на руки. Малышка была категорически не согласна с таким поворотом событий. Она отчаянно вырывалась, заливаясь слезами, молотила свою «захватчицу» грязными ручонками.

– Ну, ну, детка, полегче… – приговаривала Доннамира, пытаясь поудобнее ухватить извивающегося ребёнка.

В конце концов, ей удалось взять девочку под мышки. Крепко прижав к себе беспокойную ношу, женщина направилась к двери, в проёме которой их ожидала чуть ли не половина всего семейства Тук.

– Randa… randa. Вернись… вернись, – шептала девчушка осипшим голоском, вглядываясь в темноту, которая только что поглотила её «огонька».

Комментарий к Отклик прошлого

Доннамира http://yadi.sk/d/MSQW0RJZJiTnP

========== Лютая зима ==========

Саундтрек: «Bran brother – Dreaming of bag end (только гитара)»

Гостеприимна, приветлива земля Шира, залитый солнцем и теплом благословенный край. Каждое время года здесь, будто заботливая матушка, одаривает своих детей любовью и вниманием. Весна наступает рано, радует долгожданным теплом и бурным цветением. Лето – самая желанная пора для хоббитов. Именно тогда можно остро почувствовать ритм бытности этого жизнелюбивого народца: с конца апреля и до половины июля все помыслы земледельцев направлены только на поля да сады-огороды. Но в середине лета приходит праздник солнца – Солнцеворот. Тогда гулянья охватывают весь плодородный край и не прекращаются вплоть до сбора урожая. Особенно славится по всей Хоббитании Тукборо. Старый тан Геронтиус устраивает небывалый пир да ещё и волшебника приглашает! А тот тоже рад веселиться и с удовольствием тешит полуросликов фейерверками, от которых ночью светло, как днём. Народ танцует, пьёт и ест до упаду, ведь наутро можно отсыпаться до обеда и начинать праздновать по новой! В веселье полурослики не признают полумер. Но всему приходит конец. Так и праздник солнца передаёт бразды правления жатве.

Немного позже уже затейница-осень приносит с собой новые радости и заботы. Когда урожай собран, маленькие труженики вновь устраивают празднество. На этот раз масштабы более скромные по сравнению с Солнцеворотом. Оно и понятно – если увлечься, то можно встретить зиму с пустыми закромами. Вот и приходится затягивать пояса.

В начале ноября ударяют первые заморозки. Постепенно самое неприветливое время года опускается на уже отцветшую долину. Зимы в Шире зачастую мягкие, незлобные. В большей части Хоббитании даже снег не выпадает. Но бывают и исключения, такие как Долгая зима две тысячи семьсот пятьдесят девятого года третьей эпохи. Большие потери и страдания принесла она с собой – казалось, стужа выморозит всё население Эриадора. Но в тот страшный час Гендальф Серый, вышеупомянутый мастер фейерверков, пришёл на помощь народу Шира. И вот миновало уже сто пятьдесят лет, а он всё ещё незаметно приглядывает за полуросликами. Вдруг смертоносный холод вернётся?

Почти позабыты уже ужасы Долгой зимы, но этот год разбудит воспоминания. Придёт зима не менее безжалостная. Позже её окрестят «Лютой».

***

В огромном полукруглом камине из кирпича уютно потрескивали поленья. Центральный очаг большого холла Великих Смиалов теперь каждый день топился без перебоя. Кафельные полы покрыли красными самоткаными коврами и дорожками. Этой зимой даже нечувствительным ногам хоббитов было неприятно касаться ледяной плитки, и кое-кто после долгих сомнений всё-таки нашёл и надел носки. Впрочем, пусть вас не удивляет, что почти все смельчаки, отважившиеся натянуть этот непривычный элемент гардероба, щеголяли в разных по цвету и фактуре носочно-чулочных изделиях, ибо тонкое таинство ношения вышеупомянутых не каждому удаётся постичь! И всё же один житель Смиалов знал толк в ношении этого мудрёного элемента одежды. Более того, он даже носил обувь! Знающие люди могут возразить: «Но ведь хоббиты всё же носили башмаки. Например, Стурсы», – и будут правы. Но этот житель Приречья не мог с уверенностью сказать Стурс он, Фоллохайд или, быть может, Харфут? По правде говоря, он – а точнее, она, – ещё толком и не говорил. Хотя прошёл уже год, как малышка, привезённая в Смиалы поздним апрельским вечером, жила здесь.

Девчушка удобно устроилась на ковре около камина в спальне своего дедушки. Длинные светло-русые волосы заплетены в косу, веснушчатое лицо раскраснелось от жара (камин был раскочегарен сильнее разъяренного дракона), рукава бордового шерстяного платьица закатаны по локоть – ничто не должно отвлекать от важного дела! Старый хоббит в данный момент отсутствовал. Обязанности главы Шира не отпускали его, и порой до позднего вечера малышка просиживала здесь одна.

Она любила это место. Здесь всегда было тепло, сегодня даже слишком; можно безнаказанно вдоволь играть и разбрасывать свои игрушки где заблагорассудится. В центральном холле таких вольностей не терпели. Там обязательно кто-нибудь из многочисленных родственников, споткнувшись о деревянного гнома с заводным механизмом внутри, в крайне неодобрительной форме попросил бы следить за своими «улепётывающими игрушками», или старшие хоббитята присвоили бы самые любимые её сокровища. Девочка не любила, когда кто-то играл с заводными гномами, лиловыми волшебниками на шарнирах и, особенно, напальчиковыми драконами из латуни. Ко всем этим потрёпанным предметам детского развлечения она чувствовала неразрывное единение и родство – игрушки отгоняли тревожные мысли и служили связующей нитью между всё ещё чужим ребёнком и новой семьёй. Дедушка читал ей книги и учил новым словам, а в несмышлёной головке не укладывалось: почему здесь все говорят по-другому? В прежнем доме она не слышала подобных слов. Но девчушка уже делала успехи – пусть и не такие заметные, как у сверстников.

Скрипнув, дверь спальни немного приоткрылась. В комнату вошла хоббитянка с охапкой еловых веток. Это была та самая Доннамира, что пришла на помощь отцу в достопамятный апрельский вечер, когда семейство Туков получило от проезжего незнакомца нежданный дар. Она осторожно направилась к камельку, стараясь не наступить на многочисленные игрушечные «сокровища». Бросив две ветки в огонь, женщина оставила остальные в разных местах комнаты: на письменном столе у окна, между портретами в рамочках, в платяном шкафу. Вскоре помещение наполнилось ароматом еловой смолы и свежестью зимнего леса, на какое-то время вытесняя застарелый запах плесени. Доннамира приоткрыла форточку и присела рядом с пятилетней непоседой. По напряжённому, вспотевшему лбу девочки катилась капелька пота, нижняя губа была закушена, брови задумчиво сдвинуты, а в руках мельтешили части самодельного конструктора. Строительство замка из деревянных брусочков разнообразной формы и цвета поглотило её, малышка не замечала ничего вокруг, и Доннамира взялась помогать. Вместе они какое-то время возводили крепость.

– Знаешь, Нилоэла, – задумчиво начала разговор добродушная женщина, – а ведь в замке должна быть принцесса… Так ведь? – и подложила ещё один чёрный кубик к сторожевой башне.

– Нет, – тихо сказала девочка, прилаживая на место отвалившуюся створку ворот.

– А кого ты поселишь в замке? – живо поинтересовалась Доннамира.

– Королевскую семью, – не задумываясь, ответила Нилоэла.

– Тогда почему же принцессы там не будет? – недоумённо спросила хоббитянка.

Кроха подняла глаза и, поймав на себе заинтересованный взгляд старшей собеседницы, вздохнула:

– Я построю ей другой замок. В этом для неё нет места.

Доннамира не нашла, что ответить, вспоминая прошлое, – ведь в тот апрельский вечер именно ей пришлось успокаивать истерившего ребёнка. Нилоэла никак не могла, да и не хотела, утихать. Она переполошила все Великие Смиалы, а хоббитянка не сразу признала в девочке родню. Ещё бы – не каждый день вам на порог подбрасывают четырёхлетнюю малышку, якобы дочь вашего давно пропавшего родственника. Ребёнка нельзя было назвать точной копией Хилдифонса. Только светлая кожа и волосы, глаза цвета слабо заваренного чая да веснушки отдалённо напоминали Доннамире ушедшего братца. Но подобными чертами обладала половина Приречья!

Единственным достоверным доказательством родства девочки с Туками оказалось привезённое вместе с ней письмо Хилдифонса. В нём сообщалось не много: краткое обращение к семье с просьбой позаботиться о его дочери, имя девочки, дата рождения и росчерк самого автора. Сомнений в подлинности послания быть не могло – почерк и подпись Хилдифонса ничуть не изменились, к тому же для верности их сравнили с записями из расчётной книги, которую тот вёл, работая в лавке. Но настораживал стиль письма: текст явно писался наспех – размашистая первая часть отличалась от убористой второй. Писавший не рассчитал места, или же мыслей было так много, что выбрать главную представлялось непосильной задачей…

Со временем дочка Хилдифонса почти освоилась в Смиалах. Но в её поведении ещё чувствовались отчуждённость и напряжённость. Только одному хоббиту она доверилась всем своим существом – это был Старый Тук. Дедушка с немалым опытом, он сразу нашёл подход к несговорчивому ребёнку. Более того, Геронтиус никому не доверял малышку, когда был свободен от обязанностей управляющего. Сам ходил за ней, кормил, играл, купал, укладывал спать. Даже научился заплетать косички! Старик считал внучку своим вторым шансом, искуплением. Наибольшую радость ему доставляло учить Нилоэлу разговаривать. Это было непростой задачей, ведь девчушка не понимала ни одного слова на вестроне. Пришлось прибегнуть к хитрости. Знаменитая Туковская библиотека располагала огромным количеством литературы, в том числе и детской. Книги с яркими иллюстрациями помогли Геронтиусу научить девочку худо-бедно объясняться уже через месяц. Вскоре кроха всё настойчивее просила дедушку показывать ей больше «бумажных друзей», как она называла книги. А в настоящее время Нилоэла почти не употребляла тех странных гортанно-глухих слов – только изредка, когда испытывала особенно сильные эмоции.

Чтобы хоть как-то развеселить малышку, Доннамира предложила:

– Нило, там, в центральном холле, сейчас все дети: мои близнецы и братья Брэндибаки. Не хочешь присоединиться? По-моему, они собирались играть в прятки.

На мгновение в глазах девочки появилось любопытство, но его быстро сменила нерешительность. Она оторвалась от строительства замка и доверительно произнесла:

– Они не примут меня, я маленькая…

– Что за глупости? – добродушно отозвалась Мира. – Сарадас младше тебя, и он в игре!

Но девочка всё ещё колебалась. Тогда дочь Старого Тука решительно взяла маленькую скромницу за руку, и они вместе направились в холл.

***

Главный холл Великих Смиалов в этот вечер был полностью отдан в распоряжение ребятне: Джаго и Джемине Боффинам, Рори, Амарану, Сарадасу Брендибакам и Домерику Праудфуту. Девятилетние Боффины – дети Доннамиры – жили в Смиалах. Их ровесник Рори, семилетний Амаран и двухлетний Сарадас – отпрыски Мирабеллы, младшей дочери Старого Тука, – были привезены на новогодние праздники. Последний малыш, шестилетний Праудфут, – сын старосты из деревушки Белоземь, что рядом с Брендивайнской переправой. Официальной причиной его пребывания в Смиалах были хозяйственные дела отца с таном Геронтиусом.

Однако всё было не столь обыденно, как могло показаться на первый взгляд. Будучи представителем всех жителей деревни, Хилфред Праудфут прибыл сообщить тану важную, но весьма дурную весть. В начале декабря белоземские мальчишки, игравшие неподалёку от едва скованного льдом Брендивайна, заметили по ту сторону реки свирепого вида животных. Отец одного из мальчиков, прибежавший посмотреть, что за «злющих зверей» увидели дети, с ужасом наблюдал многочисленную стаю гигантских белых варгов, рыскавших вдоль берега.

«Вид у них был устрашающий, но тощий, – описывал позже обеспокоенный родитель увиденное собравшимся жителям Белоземи. – Они клацали зубами, протяжно выли и пытались даже перебраться на нашу сторону, – произнося это, рассказчик непроизвольно ёжился. А потом гордо, будто в этом была его непосредственная заслуга, добавлял: – Но куда там, лёд-то ещё не окреп!»

После тревожного сигнала староста Праудфут распорядился в срочном порядке перекрыть мост. Затем лично убедился в реальности нависшей угрозы. Озлобленные небывалым холодом, измученные затянувшимся голодом, пятьдесят лютых тварей стремились во что бы то ни стало преодолеть препятствие, отделявшее их от пищи. И пока что этим препятствием оставалась река, не полностью облачившаяся в свои ледяные доспехи. В прежние времена можно было надеяться – мороз смилуется и позволит водному потоку оттаять; но этой зимой таяла надежда, а не лёд. Все жители Белоземи нутром чуяли – этот холод не здешний, чужой, могильный… Смерть и разорение пришли в их дом. Тихий ужас поглотил селение. Призывая всех как можно быстрее разъехаться по родственникам, староста отбыл в Приречье, а вечером шестого дня они с сыном прибыли в Тукборо.

Заботы взрослых мало трогали расшалившихся детей. Шумные хоббитята устроили в холле настоящий балаган: Амаран и Рори изображали воинствующих троллей, Джемина полностью вжилась в роль прекрасной девы, которую охранял огнедышащий дракон – Сарадас, – а Домерик взял на себя роль благородного воина.

Джемина забралась на антресоли, где хранились банки с малиновым варением, и провозгласила:

– О, где же храбрый рыцарь, что освободит меня из неволи?! Нет уж боле сил моих есть варенье на пыльной антресоли! – при этом она выразительно жестикулировала, изображая полуобморочное состояние.

Тем временем отважный Домерик, оседлав лихого «коня» Джаго, с шваброй наперевес шёл в лобовую атаку на преграждавших ему путь «троллей». Маленький розовощёкий Сарадас успел стянуть золотистую шаль бабули Порытвинс и, укутавшись в неё с головой, живописал грозного ящера, шипя на разные лады: «Я ужас!», «Я смерть!». Выходило довольно забавно и совершенно не ужасающе, ведь малыш не выговаривал букву «р» и порядком шепелявил. Получалось: «Я узясь!», «Я смелть!»

«Заточённая дева», глядя как внизу «отважный рыцарь» свалился с «коня», разбивая попутно любимую мамину вазу, а «конь», продолжая скакать, врезался в «троллей», печально вздохнула и добралась до банки с вареньем. Сконфуженный «герой», дабы восстановить свою честь, принял участие в общей битве-возне. Один «тролль» гонялся за хохочущим «драконом». Другой дубасил отбивающегося «коня» подушкой. «Сир» Домерик пришёл на помощь своему верному «скакуну», и вместе они одолели «тролля».

В это время в холл вошли двое. Обескураженная Доннамира держала за руку застенчиво улыбающуюся малышку. Женщина отвела взгляд от вопящей, улюлюкающей кучи на полу и наткнулась на перемазанную вареньем дочь.

– Это что ещё такое?! – громко осведомилась она, и тон вопроса не предвещал ничего хорошего.

– Мальчишки, – многозначительно ответила Джемина, болтая в воздухе ногами и залезая в банку за очередной порцией угощения.

– А ну-ка, быстро все угомонились! – скомандовала Доннамира. – Джен! Немедля слезай и иди умываться! Мальчики! Слушайте… – тут она заметила разбитую вазу.

– Кто это сделал? – последовал холодный вопрос.

Все дети разом утихли и пристыжено опустили глаза.

– Кто, я вас спрашиваю?! – начала закипать хоббитянка.

Маленькая Нилоэла потихоньку высвободилась и попятилась назад. Джаго нерешительно поднял руку вверх. Его мать устало вздохнула и, закрыв глаза, вынесла вердикт:

– Неделю без сладкого.

Сын обратил к ней взгляд, полный мольбы и отчаяния.

– А теперь убери здесь, – тихо произнесла женщина.

Джаго вышел из комнаты. Растерянный Домерик, понимая, что друг взял на себя его вину, коротко бросил: «Я помогу» и убежал вдогонку за невинно пострадавшим. Вслед за мальчишками гордо удалилась так и не спасённая, но жутко чумазая «принцесса».

– Вам, дети, – успокоившись, начала Доннамира, – стоит поиграть в более спокойную игру. Взрослые сейчас очень заняты. Пожалуйста, ведите себя потише, – вежливо, но настойчиво потребовала она.

Не рискуя перечить, ребятня согласно закивала.

– Я привела к вам ещё одного игрока, – женщина, наконец, заметила: младшая внучка Старого Тука спряталась за спинку софы и только кончик тряпичного сапожка выдавал затаившуюся тихоню с головой. Хоббитянка хохотнула и произнесла: – И, похоже, она уже начала играть. Нило, дорогая, ещё не было команды «я иду искать!» Прятаться пока рано.

Девочка, после нескольких секунд внутренней борьбы, всё же вышла из своего укрытия. К тому времени возвратились остальные дети. Джаго и Домерик принялись за уборку.

– Джемина, – обратилась к дочери Доннамира, – поиграйте пока в прятки. До ужина осталось полчаса, постарайтесь не разнести холл окончательно!

– Хорошо, мама, – согласилась девочка.

– И пригляди за Нилоэлой, – добавила хоббитянка.

– Ладно, – неохотно ответила любительница малинового варенья.

Ей не нравилась роль няньки. Старшие порой доверяли девочке присматривать за Нило, но девятилетняя Джемина не знала, как себя вести с этим замкнутым диковатым ребёнком. К тому же, пока не появилась эта странная девчонка, не умеющая разговаривать на всем понятном языке, она, Джемина, являлась единственной внучкой Старого Тука, а теперь её потеснили. Роль маленькой принцессы была безнадёжно потеряна.

Доннамира покинула холл, направляясь в сторону кухонь. Джен собрала остальных детей в кружок. После непродолжительного спора правила пряток усвоили все. Условили территорию, на которой должна была проходить игра, – необходимая предосторожность, ведь размер Великих Смиалов поистине огромен, и там запросто можно заблудиться с непривычки. Поэтому прятаться уговорились только в пределах центрального холла. Первому водить выпало Рори. Он подошёл к старинному комоду, закрыл глаза и начал считать. Близнецы Боффины, не раздумывая, один за другим тихо взобрались на антресоль. Маленькая Нилоэла бросилась было за ними, но Джемина замахала ей сверху – мол, не поместишься. Амаран и Сарадас заползли под софу. Домерик, немного помедлив, залез в шкаф и уже собирался было закрыть за собой дверцу, но его остановила маленькая белая ручка.

– Подвинься! – последовало бесцеремонное заявление.

– С чего бы это?! – возмущённо прошипел мальчик. – Я первый сюда забрался!

А тем временем Рори уже досчитывал до восьми.

«Ещё немного – и всё пропало, – отчаянно понимала Нилоэла. – Надо как-то уговорить упрямого мальчишку. Мест для прятанья не осталось. Сейчас Рори и искать никого не придётся».

– Я подарю тебе напальчикового дракона! – напористо зашептала малышка.

Домерик раньше не слыхал ни про каких напальчиковых драконов, и предложение его крайне заинтриговало.

– Залезай, – прозвучало приглашение.

Он втащил предприимчивую девчонку в шкаф как раз вовремя: Рори уже отсчитал положенный десяток и оглядывал холл в поисках «жертвы». Последовало томительное ожидание. Все хоббитята сидели в своих укрытиях, затаив дыхание. Нило тревожно вглядывалась в щёлочку: вот Рори заглядывает под стол и, не обнаружив под ним никого, отправляется к антресоли. В этот момент из-под софы раздаётся предательский чих, и тут же за ногу из пыльного убежища выволочен всё ещё золотой «дракон». «Змей» брыкается и визжит. Затем обиженно косится на уже вылезшего из того же укрытия брата и устраивает слёзную истерику, попутно пытаясь объяснить, что Амаран запустил в него пыльным комочком и поэтому он чихнул.

На шум прибежали матери расшалившихся детей.

– Вы даже в прятки поиграть спокойно не можете! – всплеснула руками Доннамира.

Вместе с сестрой они повели всё беспокойное хозяйство в обеденный зал.

– И где же мой дракон? – спросил юный Праудфут.

– После ужина я тебе его отдам, – нехотя ответила Нилоэла.

Как бы ни были мы привязаны к вещам, иногда с ними приходится расставаться. Пусть они значат многое, однако, отдавая, мы не беднеем. Прощаясь с одной ценностью, взамен непременно получаем нечто более значимое…

Комментарий к Лютая зима

Тот самый напальчиковый дракон http://yadi.sk/d/ceOA0ZLCJiUCg

Мирабелла http://yadi.sk/d/XbObmEHMJiUE2

========== Иллюзии, страхи, мечты ==========

Саундтрек: «Ophelia’s Dream – Egredimini»

Зимнее солнце не согревало стылую землю. Едва появившись, оно скрылось, скатившись за горизонт по холодному склону небес. Натопленная за день комната ночью быстро теряла остатки тепла. «Вверх» – золотой дракон послушно поднял крылья. «Вниз» – покорно складываются железные перья. Девочка сгибала и разгибала палец. Она никак не могла наиграться. Живое детское воображение рисовало захватывающую картину: над горной грядой собирается ненастье невиданной силы, дракон поднимается в облака наперекор судьбе. Огненным дыханием он усмиряет грозу. Буря отступает, покоряясь небесному властелину. Долину озаряет дневной свет. Золотой победитель взмывает всё выше в прозрачную синеву. «Вверх-вниз… вверх-вниз». Ликует солнце на лезвие гребня. «Вверх-вниз… вверх-вниз». Воплощённая магия. Лучшего на свете колдовства и представить невозможно. «Вверх… вниз». Безумно прекрасное видение растворяется в вечном небе…

Светлая головка устало склонилась к подушке. Ручной дракон сделал последний взмах и сложил могучие крылья.

– Lose, anar. Спать, пламя, – прошептало в полудрёме дитя.

Нилоэла заснула лишь под утро. Ей приснился сон об алчном змее, стерегущем сокровища. Громадное чудовище будто бы спало, зарывшись в гору монет и драгоценностей. Малышка осторожно ступала по груде ценностей, ей нестерпимо хотелось прикоснуться к сказочному существу. Даже во сне она не верила в реальность происходящего и зачарованно смотрела на исполинские когти гиганта, а в куске хрусталя, тем временем, отражалось янтарное око. Дракон неусыпно сторожил клад.

Морозы становились всё сильнее. Теперь хоббиты без лишней нужды старались не выходить из нор и все, без исключения, носили вязаные носки. Окна в смиалах походили на большие снежинки: их внутренние рамы были оторочены льдистым наростом. Топился только камин центрального холла. Запасы дров поглощались ненасытным каменным чревом быстрее, чем малиновое варенье, когда до него добиралась Джемина Боффин. Поэтому все многочисленные обитатели Великих Смиалов ночевали в главном зале. Так было теплее и экономнее.

Лютый холод – не единственная беда, обрушившаяся на мохноногих весельчаков. Но он стал источником заразы, поразившей некогда пышущий здоровьем и жизнью край.

Окончательно облачившийся в прочную ледяную броню Брендивайн позволил смертоносным тварям свободно разгуливать по земле Шира. Первыми жертвами варгов стали оставшиеся обитатели Белоземи. Чудом уцелели полурослики соседней Дрягвы. Зарево пожарища, разгоревшегося от факелов тех смельчаков, что пытались отстоять свой дом, было видно за версту. По неведомой причине гигантские волки свернули в сторону Залесья, и те немногие жители, что не уехали из Дрягвы, смогли выжить. Из Залесья же сообщали, что огромная стая разделилась. Большая часть ушла в сторону Южной Чети, но оставшихся варгов видели на дороге, ведущей в Тукборо. Старый тан денно и нощно руководил подготовкой сопротивления. Все вилы, топоры и прочие орудия мирного труда, что могли послужить оружием, затачивались до блеска. Всё, вплоть до грабель, было готово к бою. Быть может, хоббитов не назовешь великими воинами, но то, что им дорого, они защищают отчаянно.

По всему Тукборо установили сигнальные посты – наспех сколоченные деревянные будки с сеном, пропитанным маслом. У каждого поста дежурил хоббит с факелом. Стоит лишь дозорным заметить приближающуюся опасность, и по всему Приречью запылают десятки соломенных солнц. Теперь оставалось только ждать… ждать и надеяться.

За огромным обеденным столом собралась вся семья. Даже занятой Геронтиус сегодня трапезничал вместе со всеми. Лёгкий грибной суп, тёплые свежевыпеченные рулетики с маслом и травяной чай – немудрёная снедь. Лютая зима ударила и по съестным запасам. Но это не омрачало вечер. У Туков всегда было принято ужинать всем семейством. Если завтрак, обед, полуденный чай и, тем паче, полдник ещё допускалось пропустить, то отсутствие на вечернем приёме пищи считалось равносильным фамильному оскорблению. Ведь именно за ужином творилась магия общения, крепли родственные узы. За ужином подводились итоги дня, обсуждались прошедшие события. Сама атмосфера вечера настраивала на душевную беседу. Когда, если не сейчас, можно было выложить все свои тревоги как на духу и получить поддержку и дельный совет? Мягкое мерцание свечей, ароматы простых, но сытных блюд, горячий чай с душистой выпечкой – что может быть лучше? Для хоббита счастье заключается в простых, обыденных вещах: курение трубки, сбор первого урожая, цветение яблони… На деяния простого люда всегда опирался мир. Так будет и впредь.