Текст книги "Храни (СИ)"

Автор книги: Нифилетсар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

***

Саунд «Howard Shore – Inside Information»

Хоббитята закутались в одеяла, припрятали оставшиеся после ужина рулеты. Подождав, когда взрослые уснут, они расселись кружком у затухающего камелька и занялись одной из излюбленных детских забав – рассказыванием страшных историй.

– Как-то раз наша бабушка, – таинственным полушёпотом начал свою историю Амаран, – пошла за ягодами в Заповедный лес. Дело было уже к вечеру. Ну, значит, насобирала она уже целую корзинку…

– Погоди, – перебил его Джаго, – зачем твоей бабушке было собирать ягоды вечером? Почти ж не видно уже ничего!

– Ш-ш-ш! – возмущённо зашикала ребятня.

Всем не терпелось узнать, что же произошло дальше. И даже явная несостыковка повествования не умалила их интереса.

– Так вот, – невозмутимо продолжил рассказчик, – корзинка была такая тяжёлая, что бабуле пришлось присесть отдохнуть.

Слушатели нетерпеливо ёрзали на своих местах, огонёк единственной свечи трепетал.

– Сидит, она, переводит дух и тут… – Амаран выдержал необходимую паузу. – У-У-У-У!!! – заунывно протянул он, размахивая при этом руками. Девочки резко вздрогнули. – Из-за холма прямо на неё плывёт Умертвие! Всё покрывается густым белым туманом, и нежить утаскивает бабушку в Могильники! – загробным голосом завершил свой рассказ хоббитёнок, откусывая попутно порядочный кусок рулета с маслом.

Гостиная погрузилась в недоумённую тишину. Лишь на заднем фоне похрапывал дядюшка Изенгрим.

– И кто же тогда рассказал тебе эту историю? – не унимался маловерный Джаго Боффин.

Амаран, прожевав кусок рулета, ответил:

– Сама бабушка и рассказала! Она сбежала из Могильников днём, пока Умертвие спало!

– Да придумал ты всё! – настаивал на своём Боффин.

– А вот и нет! – громким шёпотом возразил средний Брендибак. – Рори, скажи ему!

Рори утвердительно кивнул:

– Нам правда бабуля Рида рассказывала эту историю.

– Да, да! Я тоже помню, – поддержал братьев маленький Сарадас.

– А-а-а… да ну вас! – махнул рукой не убеждённый Джаго.

– А мне часто снится один кошмар, – загадочно произнесла малышка Нилоэла, отрываясь от кружки чая с корицей.

Обычно она не отличалась разговорчивостью, но доверительная атмосфера подтолкнула открыться. Все повернулись в её сторону.

– Снится, будто в тёмном подземелье за мной гонится огненный гигант. В руке у него кнут. Весь сон кажется, будто вот-вот он ударит им по моей спине и… – глаза девочки широко распахнулись, она смотрела прямо перед собой напряжённым взглядом, – и… burz kanthat men, staga… oyana thue… тьма держит меня, давит… не даёт дышать… – опомнившись, Нило окинула взглядом недоумённо смотрящих на неё слушателей.

– Что-что? – переспросила до сих пор молчавшая Джемина.

– Я начинаю задыхаться и просыпаюсь, – смущённо пояснила рассказчица.

– Надо камин меньше топить, – нервно хохотнув, предложил Амаран.

Ему, да и остальным детям, стало не по себе от услышанного. И ещё эти странные, похожие на скрежет слова… Чудная Нилоэла.

Малышка взяла последний рулет и, торопясь сменить тему, сказала:

– Домерик, расскажи ты что-нибудь.

Юный Праудфут неуверенно произнёс:

– Могу рассказать о волколаках.

Последовал удивлённо-восхищённый возглас. Приняв его за согласие, хоббитёнок начал:

– Волколаки – это свирепые и жестокие демоны в волчьем обличье. Они имеют ядовитые зубы. Хитрые и безжалостные создания, сотворённые Тёмным Властелином. – Дети смотрели на рассказчика, раскрыв рты. – Приходят в ночи и уничтожают всё живое.

– И неужели никто не в силах дать им отпор?! – отчаянно воскликнул Рори.

– В древние времена состязаться с ними могли разве что псы-волкодавы, – ответил Домерик.

– Расскажи! Расскажи о гав-гав! – попросил малыш Сарадас.

Рассказчик потерянно замялся. Нилоэла, видя что друг в замешательстве, решила помочь ему.

– Дедушка читал мне о них, – сказала она. – Эта книга у него в комнате. Сейчас принесу.

Девочка ушла и через несколько минут принесла тяжёлый талмуд.

– Вот, – распахнула она книгу, – читай.

Домерик склонился над пожелтевшими страницами:

– Эти псы были выведены Оромэ-охотником для борьбы со злыми духами в волчьих шкурах. Их праотец – Huan охотничий пёс – эльфийский, пёс Валинора, праматерь – Naneth en-dreug мать волков – эльфийский. Размером с небольшую лошадь, шёлковая белая, серая или чёрная шерсть. Быстры, бесшумны, выносливы. Всецело преданы своим хозяевам. В жилах волкодавов смешана кровь охотничьих псов валар и кровь первородных волков – garaferui – прародителей всего собачьего племени, что были наделены высшим разумом.

– Вот это да-а-а… – восхищённо промолвил Рори. – А сейчас волкодавы существуют?

– Может, где-то и остались, но в наших местах их точно нет, – заявил Амаран. – Размером с небольшую лошадь, ведь так? А самый большой пёс, что я видел – это старина Хват, который не крупнее овцы.

– Эх, нам бы сейчас не помешала парочка таких псов, – мечтательно прошептал Рори. – Они бы уж показали этим варгам, что почём!

Повисла короткая пауза. Каждый из детей думал о своём, но всех как одного мучил вопрос: когда они придут? Тревожная неизвестность поселилась в сердцах хоббитов от мала до велика.

– А ещё, – нарушил тишину Домерик, – их вой заставляет кровь стыть в жилах. Они любят высасывать её до капли…

– Вот это уже полная чушь! – скептически воскликнул Джаго. – Как они могут выпить кровь, если она в жилах застыла?

– Не взаправду же, Джаго, – вступилась за приятеля Нилоэла. – Так говорят, когда бывает очень страшно.

– Хоть бы кто-нибудь сегодня рассказал что-то действительно жуткое, – принялся бурчать Джаго, – а то всё нелепица какая-то! Так страшно, аж зевать хочется, – и он демонстративно зевнул.

– Вот сам и рассказывай, раз наши истории тебе не нравятся! – раздражённо промолвил Амаран.

– И расскажу… – начал было Джаго.

Не успел он закончить фразу, как его самым бесцеремонным образом прервали:

– Глядите! – воскликнула Нило, тыча пальцем в окно-снежинку. – Факелы!

***

Фоном: «Two Steps From Hell – Strength Of A Thousand Men. (Instrumental Core Remix)»

Хоббитята побросали одеяла и бросились к окну. Зоркая Нилоэла первой прильнула к замёрзшему стеклу. Секундой позже её буквально впечатали в заиндевевший просвет. Восемь пар любопытных глаз пытались рассмотреть улицу, но видели только расплывчатые жёлтые всполохи. Ещё минут пять – и хоббитята, дружно дыша, смогли бы растопить лёд, скрывающий истинную картину происходящего. Но беспокойная возня уже перебудила почти всех взрослых.

– Ребята! – послышался громовой голос Доннамиры. – Все в чулан! Быстро!

Для детей, женщин и стариков в Смиалах было устроено убежище: потаённый чулан в самом сердце огромной норы. Найти его мог только тот, кто знал, где искать.

– Не забудьте надеть одежду, которую я вам приготовила!

В холле воцарился хаос. Те, кто могли сражаться, метались в поисках оружия. Остальные устремились к двери выводящего в чулан коридора, образуя давку. И только одна Нилоэла будто примёрзла к оконцу. Небольшой участок стекла уже отмёрз под напором горячего дыхания. Через него девочка видела пылающую улицу. Казалось, огонь был везде. Сторожевой пост яростно полыхал. Он казался гигантским огненным чудовищем из её сна. Маленькие огоньки хаотично двигались в сторону Зелёных Холмов – это отважные хоббиты с факелами и оружием бежали навстречу врагу. Но малышка не замечала их, она, как заворожённая, смотрела на оживший ночной кошмар.

«К-к-к-рак…» – от горящей конструкции отвалилась опорная балка. Нилоэле показалось, что это гигантский кнут щёлкнул в воздухе. Она нервно дрогнула и вышла из оцепенения. В этот момент кто-то положил руку ей на плечо. Девочка неистово рванулась, готовая отбиваться.

– Крошка моя! Почему ты ещё здесь?! – обеспокоенно воскликнул Геронтиус.

Нило облегчённо вздохнула.

– Я… Я… – взволнованно пыталась сказать она, но язык не слушался. Мысли лихорадочно сменяли одна другую.

– Иди в укрытие с тётушкой Розой. – Тан подхватил внучку и передал её в руки пышнотелой хоббитянке, жене своего сына Хилдигрима.

***

Вот уже пару часов никто из обитателей чулана не смыкал глаз. В помещении скопилось много народу. В основном – женщины и дети, да пара совсем древних старцев. Все мужчины сейчас сражались с варгами. Старый Тук возглавлял их. Даже солидный возраст не смог заставить почтенного тана остаться, что уж говорить об обеспокоенных дочерях. Он находился там, в гуще сражения. В этом был весь Геронтиус. «Негоже отсиживаться, когда беда стучит в дверь», – поучал он своих сыновей. Они тоже сейчас сражались рядом с ним, как и все боеспособные хоббиты Тукборо.

Кислый запах наполнял всё вокруг. Он проникал в ноздри, щекотал, иссушающей кислотой заполнял рот. Нестерпимо хотелось пить. Но запасы воды были ограничены. Кто знал, сколько ещё придётся скрываться? Хоббиты облачились в холщовые рубахи, вымоченные в уксусе. Таким образом они надеялись скрыть свой запах, чтобы варги не смогли, в случае если доберутся до Смиалов, учуять их укрытие. Поступок был довольно опрометчив и мог как спасти, так и погубить их. Ядрёный дух либо отпугнёт зверей, либо заинтересует. Но иного средства «испариться» полурослики не придумали.

Зловещая тишина гулко звенела в ушах. Изредка её прорывал отдалённый вой. Все обитатели чулана беспокойно переглядывались. Пара редких, скупых фраз, рыданья украдкой, сдавленный чих, – уныние поразило добровольных «пленников» чулана. Спустя ещё некоторое время все легли спать на холодном земляном полу. Те немногие одеяла и покрывала, что в суматохе не забыли в холле, сейчас были отданы самым маленьким и старым. Остальным приходилось ютиться как попало.

В чулане было только одно маленькое окошко под потолком, и в него пробивался застенчивый лунный свет. Сегодня была ночь полнолуния. Ещё одним источником света служила толстая восковая свеча. Она тускло мерцала в углу. Два света, жёлтый и белый, сливаясь, образовывали новый – платиново-янтарный кокон. Новорождённое сияние дарило жизнь камню, висящему на шее маленькой девочки. Руны, что выбила на нём заботливая рука, призрачно мерцали в ночи. Магическое свечение обволакивало комнату, даровало её обитателям вожделенный покой.

Нилоэла примостилась около двери. Она хотела первой услышать шаги дедушки Геронтиуса, различить его голос, полный теплоты и сердечности. Но темнота была отчаянно бесшумна. Девочка не сдавалась, напряжённо вслушивалась в пространство, и вскоре чуткие заострённые ушки уловили глухой стук и прерывистое дыхание. Малышка вся обратилась в слух: неровная поступь тяжёлых лап гуляла эхом по отноркам Великих Смиалов. Затруднённое дыхание прерывистым хрипом огласило коридор. Нилоэла вжалась в пол. Она сжимала в руках светящийся камень и всматривалась в щель между стеной и дверью. Что-то неизвестное двигалось в направлении чулана. Затаив дыхание, девочка продолжала изучать мрак за дверью. Паника внутри неё начинала нарастать, но она не позволяла себе закричать или удариться в плач. Сейчас существовали только она и неведомый – там, во мгле.

«Он не заметит… не заметит нас, – отчаянно думала она. – Надо только сидеть тихо, и он уйдёт».

Этими словами Нило успокаивала себя, не давая страху вырваться и поглотить её, как это случалось в ночных кошмарах.

«Ты знаешь, что будет, если сильно испугаться, – мысленно говорила девочка. – Кошмар убьёт тебя… Всегда убивает. Только на этот раз не понарошку».

А ночной гость был уже совсем близко. Кроха слышала его запах – сладковато-тошнотворный. Запах крови, смешанной с мускусом. Зверь брёл по туннелю, лапы не слушались его, по полу тянулась склизкая полоса. Варг остановился перед дверью, пробуя носом воздух. Резкое амбре ударило ему в ноздри. Голова гигантского волка пошла кругом. Развернувшись, животное устремилось к выходу, желая как можно быстрее выбраться на свежий воздух.

Нилоэла, чуть дыша, сидела перед дверью. Когда устрашающее создание принюхивалось с той стороны, сердце малышки пропустило удар. Сейчас оно понемногу входило в обычный ритм, но всё ещё взволнованно вибрировало.

«Он ушёл… – с восторженной радостью осознала девочка. – Я победила!»

Побороть свой страх – это очень важно. Пусть даже ты сделал это в полубессознательном состоянии. Возможно, просто повезло. Однако, единожды столкнувшись и преодолев, ты уже будешь знать, что сможешь сделать это снова.

***

Протяжный стон. Стон боли и муки. Едва слышный, прерывающийся. Этот невольный призыв, просьба о помощи, не давал уснуть. Успокоившийся было ребёнок ворочался на полу, запутываясь в одеяле. Сдавленное стенание периодически затихало. Возобновляясь, оно скребло когтями по воспалённому сознанию. Вновь и вновь отчаянная мольба звучала в ночной тиши. Не выдержав, Нило села. Она потёрла руками виски, дала глазам привыкнуть к темноте.

«Нужно выяснить, что происходит. Кому-то нужна помощь. Ничего страшного… Кто бы там ни был, он ранен, а значит, не опасен, – размышляла девочка. – Я только одним глазком гляну и назад».

Но она была заперта вместе со всеми изнутри. Ключ висел на крючке для одежды – до него было не так просто добраться. Нилоэла осторожно поставила подсвечник на пол, передвинула небольшой стол, на котором тот стоял, ближе к стене, где висел ключ. Попутно она задела ножкой бабулю Порытвинс и испуганно замерла. Старушка, сонно оглядываясь, прошамкала: «Кто здесь?» Малышка стояла, затаив дыхание. Все знали, что бабуля Порытвинс подслеповата. Старушка пару минут растерянно вертела головой, но чулан освещал только сальный огарок свечи. Лунный свет покинул мрачное убежище, а вместе с ним ушло и сияние медальона Нилоэлы.

«Только бы никого не разбудила», – твердила про себя Нило.

Наконец, пожилая хоббитянка успокоилась. Немного помедлив, девочка пристроила столик к стене и взобралась на него. Встав на цыпочки, кроха не без труда стянула ключ с вешалки. Бесшумно открыв дверь, вышла в коридор. В нос ударил металлический запах крови. К горлу подкатил комок, но любопытство взяло верх. Девочка заперла чулан и повесила ключ на шею. Кровавая лента, смешанная с чем-то белёсо-прозрачным, тянулась по полу. Холодно. До дрожи. Нилоэла брела по тоннелю. Приблизившись к повороту, ведущему в холл, малышка остановилась. Там кто-то был. Она слышала его хриплое дыхание.

«Всё, надо возвращаться», – подумала девочка.

Но тонкий скулёж заставил её заглянуть за поворот. В главном холле, в куче брошенных впопыхах одеял, лежало огромное белое чудовище. Оно содрогалось, цепляясь за жизнь, но тщетно. В маленьких зеленоватых глазах уже меркнул свет. Зверь грузно вздохнул и замер неподвижно. Малышка, затаив дыхание, медленно приблизилась к окровавленному ложу. Исполинский волк вселял в неё дикий ужас. Ещё секунда – и она сорвалась бы с места, стремясь убраться как можно дальше от ужасающего зрелища. Но в это самое мгновение поражённая Нило заметила копошение рядом с неподвижной тушей. Парализующий страх притупился, и она, приблизившись, опасливо склонилась над поверженным волком. Крохотный влажный комок шерсти слепо тыкался в материнскую грудь в поисках молока. Новорождённый волчонок, влекомый голодом, жалобно пищал, ища живительную влагу.

«Бедный малыш», – подумала Нилоэла.

Такой же брошенный, как и она. Теперь он одинокий, обречённый на смерть. Не от голода, так от руки хоббита. Кто же потерпит щенка варга в своём доме? Она очень хотела помочь зверёнышу, но не знала как.

В отдалении послышались голоса. Они звучно призывали, победно звенели в морозном воздухе. Нило быстро оглянулась. В открытой передней двери Смиалов была видна тёмная ночная улица. Лишь вдали слабо колыхались огненные брызги факелов.

«Надо спрятать его», – молниеносно приняла решение девочка.

Аккуратно завернув извивающееся тёплое тельце в детскую простыню, она собралась отойти от недвижимого варга. Окровавленный гигант издал сдавленный рык и открыл глаза. Малышка едва слышно произнесла:

– Kayab… ithriki. Лежи… спокойно, – она попятилась назад, прижимая к груди пищащий свёрток.

Самка варга собрала последние силы и бросилась на беззащитную Нилоэлу. Девочка, не помня себя от страха, стрелой полетела к выходу. Она выбежала из Великих Смиалов и понеслась по заснеженной улице. Нило не понимала, что этот рывок был последним в жизни зверя, что на большее умирающая мать была уже не способна. Волчица лишь хотела защитить своё дитя, и теперь её тело лежало на пороге хоббичьей норы, а гостиная Туков приобрела новый, багрово-красный ковёр.

Испуганная девочка всё бежала и бежала по снегу. Она держала путь навстречу мерцающим огням. Она не чувствовала холода, только панический ужас. Свёрток у неё в руках уже не скулил. Маленький варг дрожал всем телом. Он был размером с небольшую кошку и весил соответствующе. Руки беглянки начали затекать. «Yurab bara…» «Бежать быстро…» – стучало у неё в мозгу. Вот уже почти… уже скоро. Нило выбежала на главную площадь. Голоса и факелы в десяти шагах от неё. Девочка хотела закричать, но крик застрял в горле: из соседнего переулка наперерез вооружённой толпе выскочили пять обозлённых варгов. Они кинулись в сторону хоббитов, а малышка только успела повернуться спиной к неминуемой гибели.

Свет. Белый тёплый свет слепил даже закрытые глаза. Пронзительное лошадиное ржание огласило округу. Всадник бросился между стаей и её добычей. Бесстрашный конь неистово взбил копытами воздух. Наездник в серой хламиде что-то прокричал. Свет разгорелся ещё ярче. Ошеломлённая Нилоэла упала на колени. Она плакала, сама не зная отчего. Злобные твари в ужасе разбежались. Хранитель Ширской земли склонился над судорожно всхлипывающим ребёнком.

– Ты чья, малышка? – тончайший, филигранный звук старческого голоса подействовал успокаивающе на перепуганную малышку.

– Я… Дедушки Геронтиуса, – осипшим от плача и холода голосом ответила Нило.

– Значит нам по пути, – тепло улыбнулся старец.

Он посадил девочку на своего тёмно-серого коня. Она бережно прижала к себе живой свёрток, пытаясь своим дыханием отогреть того, кто так беспомощно скулил там, в складках ткани. Хранитель не обращал внимания на барахтающийся в руках Нилоэлы комок. Или делал вид, что не обращал. Он вскочил на коня и лёгкой рысью пустил его в сторону Великих Смиалов. Малышка и волчонок моментально согрелись. От спасшего их человека исходило нечеловеческое тепло – спасительное, умиротворяющее. Оно обволакивало, разливалось по телу, пульсировало в каждой клетке. В надёжных объятиях этого «живого огня» клонило в сон, но приглушённое свечение рубина, что был вставлен в оправу золотого кольца, не давало глазам сомкнуться.

========== Дружба ==========

Трудно сказать, в какой момент рождается дружба. Когда по капле наливаешь воду в сосуд, бывает какая-то одна, последняя капля, вдруг переполняет его, и влага переливается через край; так и здесь, в ряде добрых поступков какой-то один вдруг переполняет сердце.

Р. Брэдбери. 451º по Фаренгейту.

– Ты думаешь, это хорошая идея? – Геронтиус сверлил пристальным взглядом Серого мага.

– Мне понятны твои опасения, друг мой, – уклончиво начал свою речь волшебник. – Взять на воспитание столь непредсказуемого питомца…

– Питомца! – раздражённо перебил его тан. – Это не просто домашняя зверушка, это варг! Одна из тех тварей, что пожрали и покалечили мой народ! Они уничтожают всё на своём пути! Безжалостные порождения тьмы! И ты предлагаешь сделать из него послушного ласкового пёсика?!

– А я и не заявлял, что он будет таковым, – тихо, но твёрдо возразил Гендальф. – Этот щенок появился здесь не случайно. Я чувствую это…

– О! – почтенный хоббит всплеснул руками. – Сколько раз я слышал от тебя подобное и… – тут он осёкся, пыл негодования понемногу уступил место неохотному признанию факта – предчувствия мага всегда оказывались небеспочвенными, а советы, что он давал, – ценными.

– Ладно, пусть остаётся, – скрепя сердце согласился тан и обеспокоенно выдохнул: – Ох, не к добру всё это…

– Ты поступаешь мудро, мой друг, – одобрительно произнёс маг, набивая курительную трубку табаком. – Нилоэла должна воспитать его, – как бы невзначай добавил он.

– Ну, уж нет! – снова вскипел Геронтиус. – Я не могу позволить, чтобы эта… эта… – хоббит старался подобрать нужное слово.

– Эта «тварь» ты хотел сказать, – Гендальф помог другу закончить предложение, – предназначена судьбой твоей внучке. Она нашла его. Она первая, кого он увидел в своей жизни. Она выбрала жить ему или умереть ещё до того, как мы с тобой пришли к соглашению на сей счёт…

– Ему самое место на цепи! – упрямо возразил хоббит.

– Если ты посадишь щенка на цепь, то действительно превратишь его в злобное, неуправляемое существо, – парировал маг, наблюдая, как досточтимый тан наливает себе добрую порцию вина. – Поверь, Геронтиус, этот варг… как бы это попонятнее выразиться… не совсем варг.

– Что? – брови главы Шира недоумённо поползли вверх.

– Он полукровка, также как и твоя внучка. И это ещё один довод в пользу того, чтобы девочка сама воспитывала зверя. Она, как никто другой, сможет понимать его, а значит, сумеет контролировать.

– Но… как? И… – старый хоббит совсем потерял связующую нить разговора и судорожно осушил бокал. – Я уже совсем ничего не понимаю, Гендальф, – устало, со слезой в голосе промолвил он.

– Подобные связи сложны для житейского понимания, Геронтиус, – серьёзно заметил Серый странник. – Родственные души смотрят на мир в одном ключе, а такие, как Нилоэла и этот полуварг, наделены способностью замечать то, что респектабельный хоббит или свирепый зверь не в силах увидеть. Они способны находить баланс в жизни и дарить его окружающим. Совмещая в себе две сущности, полукровки рождаются, чтобы нести в мир равновесие. А если их ещё и двое, то их воздействие на мир умножается… – Гендальф остановился, читая в глазах своего собеседника полнейшее непонимание. – Это всё довольно запутанно, – подытожил он.

– Я хочу во всём разобраться, – упрямо заявил Старый Тук. – Ну, или хотя бы попытаться… ради Нило. Я должен.

– Значит, нам предстоит долгая ночь, – воодушевлённо ответил маг. – Не помешало бы добавить ещё свечей и… вина.

***

Десять месяцев спустя

Тёплым октябрьским днём воздух напоён пряным ароматом осени. Лето ещё не отступило, осеннее солнце не потеряло летнего заряда. Его лучи, будто нити тончайшего серебра, пронизывают пространство, наполняют всё вокруг сиянием жизни. Всё живое впитывает его жадно, до капли. Такие солнечные дни под конец второго месяца осени выпадают редко. Печать увядания уже лежит на окрестном пейзаже: деревья сменили зелёный убор на багряно-золотое платье, трава потеряла летнюю сочность, всё чаще небо затягивается серой пеленой. Совсем скоро последний урожай будет собран, и тогда природа погрузится в долгий летаргический сон – маленькую смерть. Небольшой сад, разбитый под окном хоббичьей норки, поражает бурным цветением. Разнообразие красок и ароматов бросает вызов всеобщему угасанию. Но всё это продлится недолго, у жизни свой черёд.

Любопытный чёрный нос изучал всё вокруг. Палитру запахов не так-то просто разложить по полочкам. Множество оттенков, нюансов и мимолётных отличий нужно уметь распознать, чтобы определить тот или иной дух. Маленький нюхач пока только учился отличать одни ароматы от других. Тёплый, сладковато-терпкий запах хозяйки – основной в его сознании. Именно с ним сравнивались все остальные.

***

– Лау! Лау! Где ты? – разносился по двору звонкий голос. – Куда запропастилось это пушистое недоразумение?! – спросила Нилоэла саму себя.

Она приподнялась на цыпочках и оглянулась вокруг.

За лето девочка заметно подросла. Светло-зелёное ситцевое платье, белые ленты в светлых, слегка волнистых волосах. На ногах кожаные сандалии. Обычно Нило старалась постоянно ходить босиком, как все хоббиты. Однако сегодня она ощутила тот неуловимый момент, когда лето покидает землю. Его огонь ещё теплился в земной тверди, но источник жара ушёл и не вернётся до следующей весны, до нового рождения. Ноги девочки, более чувствительные, чем у остальных хоббитов, были напрочь лишены волос. Поэтому с наступлением осени ей приходилось надевать обувь. Этим она большую часть года отличалась от остальных, и, хоть никто напрямую не обращал внимания на маленькую особенность, Нилоэла порой чувствовала себя не в своей тарелке.

– Лаурион! Лаурион, ко мне! – внучка Старого Тука не оставляла попыток дозваться четвероногого друга.

Наконец со стороны старой мельницы показалось серебристо-белое создание. Щенку скоро должен сравняться год. Он заметно окреп и подрос, однако ещё уступал в размере сторожевому псу. Малыш обладал неуёмной энергией, за что периодически получал от старины Хвата. Нилоэла почти всё свободное время посвящала своему мохнатому подопечному. Хоть она совсем ничего не знала о том, как нужно воспитывать собак, это незнание с лихвой покрывало врождённое упорство. Так путём проб и ошибок между ними устанавливалась прочная связь.

Волчонок остановился у ног хозяйки, встал на задние лапы и попытался вылизать ей лицо.

– Лау, сидеть! – девочка увернулась от слюнявых объятий и легко надавила рукой на круп щенка.

Пушистый непоседа всё равно попытался «обнять» свою любимую хозяйку, за что получил тычок в нос и строгий выговор, напополам с горящим ухом. После повторной команды Лау наконец уселся. Он тяжело дышал после пробежки и дружеской возни.

– Лау, мне нужна корица. Корица, вот, понюхай. – Нило достала из кармана платья продолговатый футляр, где хранились коричные палочки.

Но сейчас он оказался пуст. Однако горьковато-сладкий запах прочно впитался в деревянную коробочку. Щенок внимательно изучил поднесённый к его носу предмет.

– Ищи! – скомандовала хозяйка. Лау непонимающе воззрился на неё. – Ищи же, ну! – нетерпеливо воскликнула девочка, выразительно указывая на футляр глазами.

Лаурион пару минут пытался уловить нить похожего запаха, исходящего не от предмета в руках хозяйки. Он начал вертеться на месте, внюхиваться в землю, периодически поднимая голову, пробуя окружающий воздух на вкус. Затем щенок подбежал к Нилоэле и ещё раз обнюхал футляр. В его холодных светло-серых глазах разлилось жёлтое солнечное свечение. Задрав хвост, он вихрем унёсся в направлении старой мельницы, что возвышалась на опушке густого леса.

«Ох, этот непоседа так и не понял, что я от него хотела, – разочарованно подумала Нилоэла. – Опять унёсся в наше место».

Заброшенная мельница стала замком для девочки и её питомца. «Одинокая крепость» превосходно подошла для игр и отдыха долгими летними днями. В ней было прохладно и просторно, а главное – остальные дети боялись сюда приходить. Существовала страшная история, будто бы старый мельник упал в чан, где его перемололо вместе с зерном, и дух несчастного с тех пор не покидает мельницу. Но Нилоэла стала намного смелее чем прежде, а неутомимому Лауриону страх, казалось, был неведом.

Запах сырого картофеля, пикулей, сельдерея, лежащего на кухонном столе, слабый аромат жёлтой горчицы из приоткрытой баночки и махровых гвоздик из сада. Весь пёстрый букет смешался в носу у маленького волка. Дух корицы, так нужной его хозяйке, почти уже слился с остальными запахами. Лау принюхался. Нельзя было потерять его окончательно.

Нилоэла уже полчаса сидела на скамейке у двери. Она успела сходить в библиотеку за книжкой и теперь читала, коротая время в ожидании Лауриона. Девочка чаще проводила время в компании «бумажных друзей», нежели живых. Наконец, появился Лау. В зубах он нёс огромный кленовый лист. Нило оторвала взгляд от книги и озадаченно посмотрела на щенка. Он же приближался к ней с самодовольным видом. Нилоэла отложила книгу и, забрав гигантский лист у щенка, принялась с любопытством изучать его.

– Какой большой лист! – произнесла девочка. – Клён, на котором он рос, должно быть, громадный!

Лаурион тем временем возбуждённо крутился вокруг Нилоэлы.

– Но это не корица, – с небольшим сожалением промолвила Нило. – Что ж, придётся пить чай без неё.

Щенок недоумённо заморгал. Ему были не понятны лёгкие нотки разочарования, прозвучавшие в голосе хозяйки.

– Погоди… – девочка принюхалась к исполинскому листу: пряный, сладковато-тёрпкий аромат увядания, смешанный с запахом сухой земли. – Оказывается, запах палых листьев напоминает корицу, – улыбаясь, произнесла Нилоэла.

Лау игриво замахал хвостом. Осознание того, что ему удалось порадовать хозяйку, привело щенка в бурный восторг.

____________________________________________

На написание данного отрывка вдохновил вот этот арт http://yadi.sk/d/Vp8jrU80JiVX2

***

Саунд: «Erutan – Birds of a Feather»

Солнцеворот 2934 года

Пышный праздник лета длится вот уже вторую неделю. Поля, луга, рощицы Шира дышат жизнью. Налитые соком зрелости, клонятся к земле злаки. В садах румянятся яблоки, на грядках поспевают многочисленные овощи. Воздух наполнен медовой сладостью цветущих клумб и лужаек. Приречье радует глаз в это время года: много солнечного света, ярко-голубое небо, густые живые изгороди, поросший лесом берег маленькой речушки, заросшие кустарником волнистые возвышенности. Над прогалинами порхают пёстро окрашенные бабочки, доносится стрекотание насекомых. Оно привлекает многочисленных птиц: в зелёных кронах деревьев звенят их песни. Птичий хор сливается воедино с мелодичными голосами хоббитов.

Дневной свет, словно капризный ребёнок, ни в какую не хочет покидать улицы Тукборо. Он до последнего пытается хитрить: прячется в кронах деревьев, золотит воду в кадках, отражается улыбкой в окнах смиалов. Но детские шалости постепенно усмиряет гуляка-вечер. Повсюду зажигаются масляные фонари, на деревьях покачиваются гирлянды из бумажных флажков всех цветов радуги. Просыпаются местные музыканты: округу заливает весёлая музыка. Песни, танцы, конкурсы по поеданию тыквенных пирогов, море шуток и смеха. Нет ни одного хоббита, который бы сейчас пребывал в одиночестве. Все пируют и веселятся.

Старый тан наблюдал за шумным праздником со стороны. Геронтиус совсем постарел: годы сгорбили спину, ослабили зрение. Он почти не выходил из своей комнаты, в которой, как и много лет назад, пахло плесенью, а вещи не меняли своих мест. Всю зиму и половину весны хоббит пролежал в постели. Родственники уже морально готовились к его уходу, однако ближе к лету состояние Геронтиуса начало улучшаться. Сегодня Старый Тук восседал на деревянной скамеечке и любовался ярким летним вечером.

Запыхавшаяся Нилоэла подбежала к дедушке и плюхнулась на плед, расстеленный у его ног. Несколько минут она шумно переводила дыхание. Её щёки горели, волосы растрепались. Геронтиус с нежностью глядел на внучку. Мгновение старик и девушка смотрели друг другу в глаза, счастливо улыбаясь. Ещё секунда – и оба разразились беззаботным смехом.