Текст книги "Храни (СИ)"

Автор книги: Нифилетсар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

***

Саунд: «Two Steps From Hell – Cassandra»

Чудесный весенний день. На цветущей яблоне щебечет неутомимая птаха. Цветы на дереве столь густы, что кажется, будто облако опустилось с небес и осело на его ветви. Белые лепестки, подобно дождю, сыплются вниз, когда ветер касается зелёных ветвей. Далеко вокруг разносится нежное благоухание.

Гулкий кафель не поглощал звуки шагов. Доннамира и хоббит-гость двигались в направлении одной из спален.

– Она, должно быть, уже встала, – сообщила гостю Доннамира.

– Если спит, я подожду, когда проснётся, – ответил ей собеседник.

– Нет, что ты! – отмахнулась хоббитянка. – Разбужу! Негоже валяться в постели до обеда.

– Лишние хлопоты, – возразил он.

Нилоэла резко открыла глаза. Рывком села на постели.

– Тролль тебя разбери! – нервно пробормотала она, озираясь в поисках кофты, которую можно было бы накинуть поверх ночной рубашки.

Голоса приближались.

«Как же я проспала, – судорожно подумала Нило, взлохмачивая и без того спутанную шевелюру. – Ведь ещё вчера тётушка заикнулась о госте, что прибудет к обеду!»

Она обречённо устремила взгляд на дверь – вот-вот должен был раздаться требовательный стук. Мгновенно вскочила с кровати, ещё раз бегло осмотрела комнату. Безрезультатно. Времени рыться в шкафу не осталось – это только добавит шуму.

– Вâ, bâ, bâ. Нет, нет, нет, – повторяла Нилоэла осипшим ото сна голосом, крутясь по комнате и озираясь по сторонам.

«Только не ещё один, якобы просто на чай, приглашённый парень. Так и норовят сбыть замуж! Ну что за семейка!» – заводясь, мыслила Нило.

Подозрительная тишина заставила закончить тщетные поиски. Девушка медленно попятилась к открытому настежь окну.

На призыв Доннамиры открыть никто не откликнулся. Сверкая голыми пятками, Нилоэла в одних панталонах и ночной рубашке неслась в строну весеннего леса. Утренний воздух приятно холодил, наполняя свежестью, смывал остатки тумана сновидений. Нечёсаная копна золотистых волос развевалась за спиной. Нестриженая чёлка упала на лицо, закрывая глаза, мешая бежать.

Днём ранее после долгих уговоров Доннамира всё-таки добралась с ножницами до непокорной гривы и укоротила её. Но чёлку девушка отвоевала. Волосы у Нило росли стремительно. Не успеешь оглянуться, как снова стоит затевать стрижку. Сейчас их длина была чуть выше поясницы. Долгое время Нилоэла не позволяла прикасаться к себе, и волосы отросли по щиколотку. Такой и увидал её Гендальф в свой недавний визит.

Бесшумно, словно ночная тень, беглянку нагнал гигантский волк. Петляя, мчались они в глубь чащи. И пусть ноги истерзал неистовый бег, а грудь надрывалась, не справляясь с напором весеннего воздуха, лицо хоббитянки озаряла сумасшедшая улыбка.

Где-то в глуши леса была едва слышна мелодичная поступь родника. Под навесом молодой листвы, не скрывшись от солнечных лучей, переливались его воды. Лаурион и Нилоэла завершили бешеный забег. Волк окунул передние лапы в водный поток, жадно лакая прохладную влагу. Его мощная грудь тяжело вздымалась, тело всё ещё было напряжено.

Нило опустилась на колени и набрала в горящие ладони прозрачную жидкость. Подннесла её к пылающим губам и медленно, растягивая, выпила. Жизненные силы обновлённой природы заструились в венах. Зачерпывая ещё и ещё, девушка жадно впитывала «кровь земли», стараясь не пропустить ни капли. Рубашка и панталоны выпачкались в вязкой грязи, но Нилоэле было всё равно – она никак не могла утолить жажду. Не выдержав, она забралась на корягу, покрытую липким, скользящим под ступнями мхом.

Лау беспокойно обернулся. Нилоэла сделала несколько неуверенных шагов в сторону родника. Девушка хотела прыгнуть в золотисто-тёмную прохладу, однако поскользнулась и полетела вниз к заточенным потоком камням. Острые клыки в мгновение ока сомкнулись на воротнике ночной рубашки, и Нило зависла в воздухе, раскачиваясь вперёд-назад. Её сердце замерло в холодном испуге.

– Спасибо, родной… – выдохнула Нилоэла. – Что бы я без тебя делала?

Утробно урча, волк осторожно попятился назад, бережно неся в зубах хозяйку, словно сука непослушного щенка. Нилоэла расслабилась. В этот момент полуварг, найдя место поудобнее, упёрся задними лапами в подсохшие валуны и совершил прыжок в манящую глубь. Фонтан брызг взвился над родником, своим плеском заглушая крик долгожданного триумфа. Нилоэла и Лаурион всплыли на поверхность. Девушка заботливо пригладила взъерошенную холку гиганта. Обнимая мощную шею, взволнованно прошептала:

– Ещё раз спасибо…

***

Саунд: «Faun – Mit Dem Wind»

– Несносная девчонка! И где тебя варги носят?! – гневный голос Доннамиры Боффин раздавался во дворе Великих Смиалов, словно громовой раскат.

Эта пышнотелая хоббитянка с копной кудрей, тронутых изморозью времени, была способна вселить чувство стыдливого страха одним своим рассерженным видом. Уперев руки в боки, стояла она у круглой красной двери с медной ручкой посередине.

– Тётушка До, как я люблю ваши остроты! – необычно высоким голосом воскликнула чумазая Нилоэла, спрыгивая с Лауриона.

– Ещё и дерзишь?! – не на шутку распалилась хоббитянка.

Волк, чуя что дело пахнет жареным, поспешил скрыться.

– Будет вам, тётя До, – сказала Нилоэла, поднимая руки в примирительном жесте, и этим только добавила масла в огонь.

– Сколько раз повторять, не называй меня тётя До! – срываясь на визг, завопила Доннамира.

– А вы знаете, – попыталась сменить взрывную тему девушка, – что в нашем лесу есть настоящий волшебный родник! Я будто заново родилась, выкупавшись в нём!

– И вымазалась вся хуже свиньи! – не меняя гнев на милость, заметила Доннамира.

– Зато снова жить хочется, любить и верить! – с придыханием промолвила Нило и, разведя в стороны руки, начала кружиться.

– Прекрати! – потребовала тётя До, но девушку было уже не остановить: поднимая вокруг себя столб коричневатой пыли она всё крутилась, распахнув объятия и пытаясь обнять весь мир.

– Хватит… я кому говорю! – предприняла безрезультатную попытку грозная хоббитянка.

Но Нилоэла ничего не слышала, погрузившись в давно забытое чувство свободы – такое пьянящее, окрыляющее. Слетела с души шелуха отчаяния, обнажая свежую сердцевину надежды. Бывшие некогда белыми рубашка и панталоны превратились в грязные, потрёпанные тряпки, молочная кожа приобрела коричневато-землистый «загар», и только чуть присыпанные дорожной пылью светлые волосы да счастливая улыбка не давали Нилоэле обрести окончательную схожесть с орчонком. Не замечая никого и ничего вокруг, неслась она в направлении входа в нору. Доннамире оставалось только поражённо вжаться в стену.

Неожиданно дверь распахнулась, и маленький неистовый вихрь влетел в холл, попутно захватывая ошеломлённую тётушку До и того, кто на свою беду впустил его в дом. Глухой хлопок – все трое оказались распластанными на холодном кафеле. Торопливо приподнимаясь, Нилоэла откинула с лица нечёсаные волосы. Тот третий, кого она сбила с ног, лежал рядом, схватившись за нос и приглушённо постанывал.

– Бильбо? – неуверенно позвала Нило.

– Ну, здравствуй, сестрёнка… – последовал гнусавый ответ.

***

Весь следующий день Нилоэла и Бильбо провели у родника. Постелив пёстрый плед, сшитый из разномастных кусков ткани, они наслаждались лесной прохладой. Нос Бильбо ещё немного побаливал, но жизнерадостный хоббит уже не обращал на него никакого внимания. Нилоэла в качестве извинения испекла кузену целую корзину его любимых кексов с изюмом. В довесок они порядком опустошили одну из кладовых, дабы устроить импровизированный пикник, поэтому настроение у Беггинса было приподнятым.

Когда половина припасов была уничтожена, а остужающая глубина родника больше не манила погрузиться в себя, Нилоэла предложила:

– Хочешь увидеть Тукборо так, как ещё ни разу не видел?

Разомлевшего Бильбо предстоящая перспектива заставила отказать настойчивому сну.

– Как же это?

– Следуй за мной! – Нилоэла не спешила раскрывать карты.

– Помню этот дуб, – спустя пару часов лесной прогулки отметил хоббит. – Здорово он меня выручил…

Нило, засучив рукава рубахи мужского покроя, с разбегу забралась на нижнюю ветвь исполина. Поднявшись, она оглянулась на замешкавшегося кузена.

– Полезли! – прокричала она, указывая рукой вверх.

– Эм… может не стоит? – робко возразил Бильбо.

– Стоит, поверь мне, – уверенно произнесла девушка.

Пару минут родственники играли в «гляделки». Наконец, хоббит, не выдержал:

– Ладно! Но я сто лет не лазал по деревьям!

– Вот и вспомнишь молодость, – задорно отозвалась Нилоэла.

«Восхождение на дубовую гору» обычно занимало у Нило от силы минут пятнадцать. Она излазила древесного гиганта вдоль и поперёк, но сегодня пришлось потратить целых полчаса на привычное занятие. Бильбо очень тщательно выбирал место куда поставить ногу, несколько раз подтягивался, пробуя на прочность ветви, и, прежде чем перелезть с одной на другую, не единожды осматривал её.

Оказавшись наконец на вершине, им открылся пейзаж, вид которого захватывал дух и трогал сердце: заходящее солнце золотило необозримые, покрытые молодой порослью луга. Отражаясь в ещё не пересохших лужах, лучи света наполняли пространство серебристыми солнечными зайчиками; алое небо пестрело синими разводами, будто холст небрежного художника. Зажигались яркие огни в окнах роскошных смиалов; кирпичные или деревянные домики семей победнее светились скромнее. Однако везде, без исключения, царил светлый вечер. Улицы Тукборо были залиты мягким сиянием садовых фонарей. Даже после заката казалось, что солнечный свет ещё клубится по земле, укрывая владения хоббитов светящимся покрывалом.

Нилоэла молча всматривалась в даль, старалась запечатлеть в памяти каждый холм, каждую улочку, – будто не наступит завтра.

Сегодня ночью две постели в Великих Смиалах пустовали. А в пустом сарае под сенью старой мельницы, крылья которой тихо поскрипывали над головой, словно отсчитывая пролетающие годы, две фигурки свернулись калачиком на прошлогоднем сене. Их сон не тревожили шорохи зверьков и насекомых, шелест редкой листвы и еле слышные звуки ночи, – ведь третья тень несла вахту у входа. Прохладе весенней ночи, что ещё хранила зимние нотки, не под силу заставить тень уйти со своего поста. Ей не страшен холод, она – сама часть его.

***

25 апреля 2941 год. Шир. Тукборо.

– Теперь жду в гости тебя! – Бильбо Бэггинс закинул на спину свой походный рюкзак. – И никаких отговорок.

– Приеду… как-нибудь обязательно, – сказала Нилоэла, отводя взгляд.

– Ну вот, опять, – начал выговаривать ей кузен. – Снова за старое? Снова грустишь?

– Нет! – немедленно возразила Нило. – Просто… – девушка замялась, не объясняя причину своей нерешительности.

– Домерик, – расставил точки над «и» Бильбо.

Девушка согласно кивнула и, опустив глаза, начала нервно теребить пурпурную ленточку, обхватывающую тонкое запястье. Символ любви обтрепался от времени, выгорел, потерял былую красоту. Узелки превратились в два жёстких чёрных шарика – не развязать. Только резать. А нужно ли? Этим вопросом Нилоэла мучилась давно.

– Вам нужно поговорить, – строго вымолвил кузен. – Ты же знаешь, что это необходимо! Нило! Ты меня слушаешь? – хоббит порывисто схватил кузину за плечи; её взгляд стал совсем отсутствующим, подёрнулся пеленой прошлого.

– Нилоэла! – Бильбо требовательно встряхнул девушку.

– Да… да, я знаю, – слабо отозвалась она, будто выплывая из омута тягостных воспоминаний. И добавила окрепшим голосом: – Я обязательно встречусь с ним.

Уверенным жестом Нило высвободилась из отрезвляющих объятий. Сжимая ладони кузена, заглянула в его взволнованные глаза:

– Не беспокойся, Бильбо. Я обязательно в скором времени навещу тебя. И поговорю с Домериком. Он ведь сейчас живёт по соседству?

– Да, гостит у своей двоюродной тётушки… Ну, тогда увидимся, – тепло улыбаясь произнёс Бэггинс. Развернувшись, он широким шагом направился в сторону Хоббитона.

– До скорого! – крикнула Нилоэла ему вслед.

Стоило Бильбо скрыться за поворотом, как Нило овладело жгучее беспокойство. Всё валилось из рук, ни одно дело не спорилось. Даже вечерняя пробежка с Лаурионом не помогла ей избавиться от тягучего чувства.

Ночью она металась по постели, силясь уснуть. Промаявшись до предрассветного часа, Нило наконец приняла решение.

Откопав на самом дне платяного сундука походный рюкзак, подаренный ещё дедушкой Геронтиусом, хоббитянка принялась собираться в путь. Вместительный мешок поглотил почти весь немудрёный гардероб: сменное бельё, пять белых рубашек, пару тёмно-болотных бриджей, любимый густо-зелёный жакет. Подумав, Нилоэла разбавила чисто мужской туалет одним-единственным платьем цвета молодой листвы с малахитово-янтарными оборками. Его так любил дедушка… Вслед за одеждой в наполовину заполненный рюкзак последовали: небольшой мешочек с монетами, деревянная расчёска, кусок брусничного мыла, старое серебряное зеркало и две коробки миндального печенья – в подарок кузену.

Собравшись, Нилоэла в последний раз оглядела свою комнату: безупречный порядок, царивший вокруг, поверг её в уныние. Разложенные по полочкам вещи, заправленная без единой складки кровать, – идеальная жизнь, идеальная клетка.

«Бежать не оглядываясь» – принятое утром решение усилилось. Выпрыгнув из растворённого в ночь окна, девушка приземлилась на спину своего четвероногого друга.

– Навстречу приключениям, – шепнула Нило Лауриону.

Тот в ответ лишь довольно пророкотал.

========== Знак ==========

Саунд «Blackmores Night – I Still Remember»

26 апреля 2941 года третьей эпохи

Шир. Хоббитон.

Окутанные мягкими сумерками весны Лаурион и Нилоэла прибыли в Хоббитон. Бескрайние яблоневые сады, обширные пасеки, аккуратные грядки с морковкой и фасолью – привычный пейзаж для края полуросликов. Держась окраин, путники наконец добрались до своей цели – Бэг Энда. Отыскать жилище кузена не составило Нилоэле большого труда: роскошная нора возвышалась над окрестностями, уходя в глубь холма, увенчанного старым дубом. Закатное солнце золотило молодую зелень мудрого старца; солнечный свет, струясь сквозь нежно-зелёные листья, играл бликами на морщинистой коре. Со стороны чудилось, будто дерево улыбается. Омытое светло-алым потоком заката, оно, казалось, вспоминало те времена, когда хоббиты только пришли в этот благословенный край. Маленькие существа с огромным сердцем, любящие и ценящие жизнь, они поселились здесь, не нарушая покоя и размеренности, царящих в Шире со дня сотворения мира.

Бэггинсы, что обосновались под холмом, обустраивали своё жилище не тревожа корни древня, и он был им благодарен. Лишь изредка ворчал старый дуб, когда малыш Бильбо, заигравшись, наскакивал на корешок, выбившийся из-под ковра, или Банго в порыве трудолюбия слишком усердно окучивал грядки с картофелем – соседом древнего гиганта. Белладонна разбила вокруг норы густой палисадник, радующий пышным цветением в летние и осенние месяцы. С появлением Бэггинсов одинокий старец превратился в семейного дедушку.

«Добрались», – с усталой радостью подумала Нилоэла.

Вышагивая рядом с огромным волком, она опасливо озиралась по сторонам. Если в Тукборо хоббиты привыкли к полуваргу, то жителям Хоббитона он был незнаком. Те немногие полурослики, что встретились им по пути, мгновенно скрывались из виду, едва приметив Лауриона.

«Как ещё не подняли тревогу?» – дивилась девушка.

– Нам с тобой везёт, – обратилась Нило к зверю. – Обошлось без жаркой встречи с факелами да вилами, – задорно усмехнулась она, но в звонком возгласе промелькнула тень тщательно скрываемого страха.

Лаурион одарил хозяйку уверенным взглядом янтарно-жёлтых глаз, затем легонько ткнулся носом ей в плечо, подбадривая.

И вот круглая, свежевыкрашенная в цвет сочной зелени дверь. Нилоэла протянула руку к колокольчику, собираясь оповестить владельца смиала о своём прибытии, но вдруг заметила бесцеремонно нацарапанный знак.

– Что за шутки… такие? – удивлённо пробормотала девушка.

Лау за её спиной озадаченно фыркнул и уселся прямиком на аккуратную клумбу. Его большая, похожая на снежный ком голова изучающе склонилась набок. Пытливый взгляд, точно солнечный зайчик, заскользил по метке, перескочил на хозяйку. Нилоэла нагнулась к двери, чтобы получше разглядеть затейливую закорючку. Что-то смутно знакомое всплыло в памяти.

– «Phar» «Охота», «Mir» «Сокровище», – знакомые слова удушливым комом застряли в горле, так и не прозвучав.

***

Дверной колокольчик неистово дребезжал. Кто-то с яростной настойчивостью дергал его за верёвку.

– Сейчас, сейча-а-ас, – недовольно протянул владелец норы, спеша на призыв. – Что за срочность такая?! – удивлённо вопросил он, рывком отпирая зелёную дверь – круглую, точно люк.

– Бильбо! – почти завизжала Нилоэла.

– Нило! – не уступил кузине полурослик. – Сестра! – уже спокойнее произнёс он. – Не ожидал тебя так скоро увидеть, – откровенно признался Бэггинс.

– Этот знак… вот здесь, – тут же спросила Нилоэла тыча пальцем в дерево. – Почему вообще он нацарапан на твоей двери?! – в тоне девушки сквозила назревающая паника.

Ошарашенный хоббит пулей вылетел из смиала. Увидев свою обновлённую дверь наглым образом испорченной, мистер Бэггинс начал нервно суетиться вокруг странного символа. Лаурион резко приподнялся и глухо заворчал.

– Дорогой кузен, – откладывая расспросы на потом, позвала Нилоэла, – спокойнее, это всего лишь царапина. – Она развернулась лицом к Лауриону, попутно стараясь загородить собой всё ещё верещащего родственника.

– Всего лишь царапина?! – с чувством воскликнул полурослик. – Я же её всего неделю назад покрасил! Безобразие!

– Уймись, Бильбо, ты нервируешь Лауриона, – ровным голосом вымолвила Нило.

– Нервирую Лауриона?! – всё не унимался разошедшийся Бэггинс. – А меня нервирует эта треклятая метка на моей безупречной двери! – вопил он.

Полный жгучей досады пинок заставил дверь возмущённо заскрипеть. Владелец Бэг Энда схватился за ногу, проклиная на все лады начертавшего знак.

– Лау, назад, – скомандовала Нилоэла, переключившись с кипящего кузена на скалящегося волка. Её рука медленно потянулась к кожаному арапнику, неизменно висящему у левого бедра.

– Подумать только! И кому такое в голову пришло? – пищал хоббит. – Это Саквиль-Бэггинсы, даю руку на отсечение! – вынес он приговор.

В этот момент раздался щелчок хлыста, резанувшего воздух. Бильбо Бэггинс наконец обратил внимание на сердито ощетинившегося полуварга. Тот размеренными движениями всё это время кружил рядом, норовя «успокоить» разошедшегося хоббита. Волк не стремился покалечить Бильбо, однако визгливые вопли будил в нём настойчивое желание оглушить источник раздражающих звуков. Поэтому когда Бэггинс умолк, негодование Лауриона стало понемногу сходить на нет. Недовольный взгляд хозяйки и её сведённые у переносицы брови окончательно остудили пыл солнечного волка. Покорно прижав уши, он отошёл к самым воротам калитки и, обиженно пыхтя, улёгся сторожить.

– Ещё бы немного, и руки тебе точно не видать, – с облегчением выдохнув, съехидничала Нилоэла.

***

Пару часов спустя непонятная метка была усердно закрашена и забыта. Брат и сестра сошлись на том, что она – дело рук драгоценных родственничков. Об утреннем визите Серого мага мистер Бэггинс благополучно забыл благодаря своей неважной памяти.

Нилоэла и Бильбо уютно расположились у открытого окна в гостиной, что выходило на луга, полого сбегающие к реке. Вечерний воздух приятно освежал, наполняя комнату робкими ароматами молодых трав и первых цветов. Последние золотые тени облаков догорали в небе.

– Так что сегодня на ужин? – нетерпеливо поинтересовалась Нило.

– Тушёный кролик с репой, картофелем и морковью, – ответил хозяин Бэг Энда.

– Ммм, одобряю, – лукаво улыбнулась его кузина. – А на десерт?

– Есть пироги: с тмином, сладкий с сыром, со свининой… – с упоением начал перечислять Бильбо.

– Ух, слишком сытно, – возразила Нилоэла.

Бэггинс окинул родственницу взглядом, полным искреннего непонимания.

– Можно испечь пирог с лесными ягодами! – предложила девушка.

– Можно, – с деланным согласием ответил хоббит, – но последние ягоды я съел сегодня на второй завтрак, – предупредил он. – Земляника со сливками… ммм… вкуснотища. – И дразняще причмокнул.

– Обжора, – притворно надувшись, скуксилась Нило. – Вот тебе! – В уничтожителя земляники полетела диванная подушечка.

Тот ловко отразил удар и перешёл в ответную атаку. Несколько минут длился шуточный поединок: возня, смех, пыльный туман погрузили хоббитов в детство. Всё, что тяготило, мучило, жгло, – выбилось, будто пыль из подушки.

– Всё, всё, довольно! – захлёбываясь смехом, промолвила Нило. Внезапно вспыхнувший азарт начал утихать.

– Ягодный рыцарь отстоял свою честь, – с комичной гордостью заявил её противник. – А теперь уплати долг в виде корзины земляники и… корзины каштанов!

– Каштанов?! – поперхнувшись, со смехом переспросила девушка.

– Именно, – не выходя из образа, с серьёзной и напыщенно-важной миной вещал «сэр Земляника». – Дабы ты, недостойная, знала, что спорить со мной негоже!

Нилоэла, того и гляди, сама готова была превратиться в спелую ягоду: лицо раскраснелось, словно наливной плод, белая рубаха и тёмно-болотные бриджи выглядели как розетки, что обрамляют дитя леса, внезапно побледневшие руки – усики земляники, трепещущие на ветру. Она вся так и светилась беззаботной радостью.

– А если серьёзно, то было бы замечательно ночью развести костёр в саду и напечь каштанов, – мечтательно произнёс вмиг посерьезневший Бильбо. – Помнишь, как давно, в детстве, мы убегали в лес в поисках эльфов, но не находили, а домой не хотелось, потому как родители уж наверняка трёпку зададут, пеняя на поздние прогулки, – он остановился и, переведя дух, поднял одну из подушек.

Нилоэла стояла рядом, внимательно слушая. Кровь внезапно отлила от лица, оставив лишь едва заметную пурпурную дымку на круглых щеках.

– Изрядно проголодавшись, ели их прямо с веток вместе с пылью земли. Помнишь ли ты их вкус?

– Едва ли, – потускневшим голосом отозвалась девушка. – В то время вы с мальчишками меня с собой не брали, – тень давно забытой детской обиды прозвучала в ответе.

– Разве? – словно выйдя из забытья спросил Бильбо. – Не может быть.

– И тем не менее… – сглотнув, произнесла Нило.

– Жаль… – Бэггинс потупился. Повисла неловка пауза. – Нужно непременно это ис-с-править, – чуть заикнувшись, произнёс полурослик.

– Хорошо! Сейчас же этим и займёмся! – с наигранной весёлостью воскликнула внучка Старого Тука.

Пожалуй, слишком поспешно она выбежала из гостиной и направилась в кладовую. Там, среди разнообразной домашней утвари, отыскались два небольших плетёных лукошка и кое-что съестное. Бильбо Бэггинс так и не узнал, что увесистый говяжий окорок был съеден не внезапно нагрянувшими чуть позже гномами, а изрядно проголодавшимся полуваргом.

***

Фоном: «Balmorhea – Truth (Helios Remix)»

Извилистая тропка терялась в молодой поросли диких трав. Свет керосиновой лампы освещал поляну, почти утонувшую в сапфирово-серебристой тени.

– И зачем я только заикнулась про эти треклятые ягоды? – ворчала девушка, ползающая на четвереньках в поисках земляники.

Рукава рубахи были закатаны по локоть, оголяя белые, чуть полноватые руки. Короткие, но ловкие пальцы перебирали влажные от вечерней росы стебли. Внезапно сгустившиеся сумерки застали её врасплох. Успев едва присыпать дно лукошка, Нило уже больше получаса безуспешно прочёсывала лужок.

– Будет! – отрывисто произнесла она, прекращая тщетные поиски. – Всё равно делиться ни с кем не собираюсь, – выдала неведомо кому свой коварный план Нилоэла.

Настроение стремительно ухудшалось. Растревоженные обиды горькой досадой омрачили вечер. Прихватив корзиночки, девушка, высоко подняв лампу, направилась к растущей в отдалении рощице каштанов. Несмотря на раннюю пору, эти приземистые деревца уже обзавелись густой кроной и дали первый урожай. Поставив полупустую корзину с земляникой и фонарь у подножия одного из них, Нилоэла стремительно взобралась вверх. Упругие ветви пружинили под сапогами. С лукошком в зубах Нило добралась до богато увешанного плодами сплетения веток. Сев поудобнее, она начала наполнять корзиночку.

Кокетливый смех неподалёку прорезал вечернюю тишину.

– Домерик! – нарочито строгий молодой женский голос заставил Нило замереть, зажав в руке несорванный каштан.

– Лилия! – сладкий тон, которым произнесли имя, принудил заострённые ушки скрытой за листвой Нилоэлы прислушаться. Голоса приближались.

– Здесь нас никто не потревожит, – до боли знакомый голос раздался всего в нескольких шагах.

Уже почти совсем стемнело, и лишь слабое сияние керосинового ночника не давало чернильной тьме накрыть рощицу.

– Домерик Праудфут! – притворно-возмущённая фраза привела сердце Нило в леденящую ярость. Горло сжали невысказанные слова, растерянные мысли зароились в голове, безуспешно пытаясь облечься формой. – Как тебе не стыдно? – продолжала кокетничать незнакомая хоббитянка. – Ведь в Тукборо тебя ждёт невеста.

Нилоэла задержала дыхание, услышав упоминание о себе.

– Никто меня не ждёт, – уверенно произнёс парень. – Мы давно уже ничего не значим друг для друга…

Занемевшие от неподвижности пальцы Нило остервенело сорвали каштан. Глаза мерцали сухо и сосредоточенно.

– Я люблю тебя, Лилия. – В тишине апрельского вечера раздались звуки поцелуя.

Уединение влюблённой парочки нарушило меткое попадание чего-то твёрдого в курчавую голову предателя-хоббита.

– Ай! – пылкие влюблённые удивлённо вскинули головы, прервав поцелуй, и оглянулись, недоумевая.

Спустя несколько мгновений «неприступную» кокетку настигла та же кара. Ей «снаряд» прилетел прямо в глаз. Не успев возмутиться, парочка оказалась под яростным обстрелом. Держась за ушибленные места, они стремглав покинули укромное местечко. Опустевшая корзинка Бильбо Бэггинса успела больно ударить изрядно поколоченного хоббита в спину.

Выпустив кипящую ярость, опустошённая Нилоэла прижалась к стволу дерева. Руки, недавно столь твёрдо и метко кидавшие каштаны, теперь ослабели. Собрав остатки сил, девушка попыталась осторожно спуститься вниз. Пару раз чуть не сорвавшись, она, наконец, достигла твёрдой земли. Дрожа всем телом, Нилоэла подобрала фонарь и лукошко, чувствуя разгорающийся ком ненависти в груди. Остервенело шагая, она всё ускоряла темп.

Добравшись до Бэг Энда, Нило пинком открыла калитку. Встревоженный столь резким поведением хозяйки Лаурион подорвался с места. Бросив поклажу оземь так, что стекло лампы разбилось вдребезги, Нилоэла уткнулась в мохнатую грудь волка. Взъерошивая грубую шерсть цвета зимы, она зашлась в беззвучных рыданиях. Лау слегка испугался и неуверенно попятился назад, стремясь вырваться, но вцепившаяся Нило только крепче прильнула к нему. Как новорождённый щенок ищет защиты в объятиях матери, так и она стремилась спастись от жестокости мира, обняв Лауриона. Поражённый волк остановился. Осев назад, он позволил хозяйке опереться на себя. Наклонив морду, волк чуть склонился в сторону хозяйки, будто обнимая в ответ.

На шум из норы появился Бильбо и нерешительно замер на пороге.

– Нило… – голос кузена дрожал, – что произошло?

Нилоэла, оторвавшись от Лауриона, произнесла:

– Домерик… всё кончено.

Шумно вздохнув, она отстранилась от волка, развернулась и стремительно выбежала за ворота. Лау бросил печальный взгляд на хоббита. Тот, прикрыв глаза, кивком указал на калитку. Мгновение – и белый волк сорвался с места, уносясь вслед скрывшейся хозяйке.

***

Бег всегда помогал Нилоэле прийти в себя, упорядочить мысли, остудить голову. Но сейчас даже этот испытанный способ не работал. Спустившись к реке, она вымыла лицо и шею ледяной проточной водой, остудила горящие ноги, скинув надоевшие за день сапоги. Это помогло, и хоббитянка, немного успокоившись, уселась на траву. Лаурион неслышной тенью следовал за хозяйкой, и она давно знала, что он здесь.

– Лау, подойди, – тихо попросила Нило, не оборачиваясь.

Огромный волк приблизился и улёгся рядом. Приобняв гиганта за шею одной рукой, Нилоэла нежно поглаживала Лауриона по голове. Прерывистое дыхание зверя постепенно выравнивалось. Мускусный запах, смешанный с потом и вечерней прохладой реки, успокаивал, дарил чувство защищённости. Облокотившись на волка, Нилоэла заснула.

Отмерив хозяйке полчаса безмятежного сна, Лау решил разбудить её своим любимым способом.

– Нет, Лау! Фу! Уйди! – раздались крики. Нилоэла изо всех сил пыталась отпихнуть наглую морду, обслюнявившую ей лицо. – Негодник! Ты же знаешь как мне это не нравится! – строгим тоном отчитывала Нило волка, пытаясь встать на ноги. – Теперь придётся заново умываться, – бурчала она, всеми силами пытаясь сдержать смех, ведь Лаурион ни на секунду не оставлял попыток «умыть» хозяйку сам.

Отскочив в сторону, Нило забежала в реку, и только холодные брызги заставили настойчивого питомца умерить пыл. Приведя себя в порядок, Нилоэла взобралась на мохнатую спину большого чистюли, и они отправилась в сторону Бэг Энда.

***

– По-моему, у нашего Бильбо гости, – озадаченно отметила Нилоэла, подъезжая к норе кузена.

У калитки она спрыгнула с Лауриона и направилась к двери. Звуки возни и громкие мужские голоса в доме вызвали неприятное чувство тревоги. Тихое голубое свечение настойчиво пробивалось через слой краски, нанесённой сегодня днём поверх надписи на двери.

– Не может быть, – изумилась девушка, – опять этот знак.

Сняв сапоги, Нило спрятала их за скамейкой, затем решительно толкнула вновь испорченную дверь. Едва шагнув в глубь норы, она оказалась вовлечена в круговорот гномов, беззастенчиво хозяйничающих внутри.

– Эй! Аккуратнее! – возмутилась она, когда двое из них едва не придавили её бочкой к стене.

– Посторонись, – только ухмыльнулся остроносый брюнет, сверкнув карими глазами из-под непослушной чёлки.

Нилоэла неловко отступила назад и врезалась в стоящую у стены тележку с чайным сервизом. Та, угрожающе дребезжа, покатилась в сторону. Стремясь спасти бесценную керамику тётушки Беладонны, Нило неестественно вывернулась и уцепилась за деревянные ручки тележки. Она непременно бы завалилась на бок, устроив настоящий погром, но кузен вовремя пришёл на помощь – подхватил тележку с противоположной стороны. Родственники обескураженно уставились друг на друга.

– Можешь мне объяснить, что здесь происходит?! – силясь перекричать поднявшийся гвалт, спросила Нило.

– Не имею ни малейшего понятия! – панически ответил хоббит. – Мои помидоры! – рассерженно воскликнул он и мгновенно унёсся вслед за довольно скромным гномом, тут же вернувшим Бэггинсу его томаты.

Неожиданно из гостиной появился Гендальф.

«Вот кто в ответе за этот балаган», – вспыхнула мысль в голове у девушки.