Текст книги "Храни (СИ)"

Автор книги: Нифилетсар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Отсмеявшись, Нило с придыханием спросила:

– Неужели я настолько нелепо выгляжу?

Тан, всё ещё тихо посмеиваясь, ответил:

– Выглядишь, как твоя сестра Джемина, если ей удастся опустошить годовой запас варенья!

– Значит, абсолютно счастливой, – удовлетворённо подметила Нило. – Тебе что-нибудь нужно? – участливо спросила она. – Может воды или пирога?

– Нет-нет, ничего не нужно, – торопливо отозвался Геронтиус.

Пауза в диалоге прервалась подзуживающим комментарием хоббитянки:

– Джен следует есть поменьше сладкого. Она и так уже ни в одно новое платье не влезает.

– Нило! – притворно возмутился хоббит. – Нехорошо так отзываться о своей любимой сестрёнке, – иронично подметил он. – Между прочим, – уже чуть серьёзнее произнёс Геронтиус, – пышнотелые хоббитянки привлекают мужское внимание.

Нилоэла встала на колени и невозмутимо вытянула руку вперёд, победно помахивая кистью перед лицом деда. На запястье девушки красовалась пурпурная ленточка.

– М-м-м… обещательная лента… – заинтересованно протянул Геронтиус. – И кто же счастливец?

– Домерик Праудфут, – гордо ответила Нилоэла. Она старалась выглядеть невозмутимо, но тень смущения незаметно коснулась её голоса. – Он завязал ленту сейчас, после танца, – вконец смутившись, Нилоэла порывисто села и начала с преувеличенным вниманием рассматривать свои ступни.

Обещательная лента – символ симпатии. В традициях хоббитов было принято повязывать ленточки на запястье правой руки в знак особого расположения. Зелёная лента означает – «ты для меня лучший друг». Пурпурная, завязанная на один узелок, – «ты мне нравишься». Та же лента в два узелка – «я люблю тебя».

– Ты очень красива, внученька, – сказал тан. Его голос был пропитан искренней любовью и участием.

– Спасибо, Grandattu. Дедушка, – Нилоэла натянуто улыбнулась. – Хоть мои ноги не большие, не мохнатые, как нужно, и упитана я не в должную меру.

– Это всё пустая шелуха, малышка моя, – ободряюще ответил мудрый хоббит.

– Да, наверное, так и есть… – задумчиво произнесла Нило. – Зато у меня есть пурпурная ленточка, а у Джемины нет! – девушка радовалась, будто ребёнок, победивший в соревновании.

Бережно разгладив ленту, она отставила руку, любуясь ею.

– Нило, Нило… – Старый Тук только покачал головой.

***

Саунд «Type O Negative – Wolf Moon»

Вечерний лес манил своей таинственностью. Какие тайны он хранил? Что за секреты прятались за тёмными стволами деревьев? Молодой волк охранял свои владения. Один из себе подобных, эти места в его власти. Лисы, зайцы, барсуки, – вот и все подданные лесного короля. Местные собаки не решались забредать глубоко в чащу. Серебряный волк наводил страх на своих сородичей. Размером с крупного бычка, он был сильнее любой собаки. Поджарое мускулистое тело, длинные изящные лапы. Его движения упруги и грациозны. Круглая голова на мощной шее. Нос и рот очерчены чёрным. Чуткие уши торчком. Волк обладал на удивление спокойным нравом, хоть иногда волчья натура и давала о себе знать. На нём часто катались маленькие хоббитята. Но их родители не одобряли подобные развлечения. Пускай зверя кормили свежеразделанным мясом и ему не приходилось убивать, он оставался зверем. Поэтому Нилоэла всегда находилась рядом, когда кто-либо общался с волком. Только ей было под силу усмирить вспышки ярости, что периодически случались с ним. Полуварг с детства любил бегать. Девушка использовала это как способ обуздать его излишнюю злость… выпустить варга. Нилоэла приспособилась не отставать от своего любимца, и ежедневные забеги стали ритуалом этого необычного дуэта. Сегодня Лаурион бежал один. Хозяйка осталась там, в шумном беспокойном месте. Но она обязательно присоединится… позже.

Этим вечером в лесных владениях что-то изменилось. Новый запах – неслыханный, неизвестный ранее, – наводнил их. Волк замедлил бег. Незнакомый дух взволновал кровь, пробудил прежде невиданное желание-потребность. Острый запах мускуса, смешанный с запахом крови и дыхания зверя, запах кардамона, мха и крестовника… Его пролившаяся кровь дышала осенью. Влажные, в густых ресницах глаза, гладкая шерсть, шершавый мокрый нос, ветвистые рога. Зверь издал пронзительный крик. Вокруг него заметались тени, застучала дробь копыт.

«Стая», – подумал Лаурион. Однако желание убивать росло в полуварге и с каждой минутой становилось всё сильнее. Раненный зверь предупредил своё стадо об опасности. Его сородичи в панике разбежались, оставив предводителя один на один со смертью…

***

В Великие Смиалы прибыли новые гости. Семейство Беггинсов опоздало к началу праздника. Банго и Бильбо занимались разгрузкой поклажи. Белладонна сразу же устремилась на поиски отца. Они виделись нечасто, но знаменитая дочь Старого Тука знала о пошатнувшемся здоровье родителя. Со стороны главной площади – центра всеобщего гулянья – к вновь прибывшим спешили молодые хоббиты. Повзрослевшие Джаго Боффин и братья Брендибаки.

– Здорово, кузен! Мистер Банго! – поприветствовал Боффин макушку Бильбо, маячащую за телегой.

Старший Беггинс только слез с сидения.

– Здравствуй, молодёжь! – добродушно откликнулся Банго.

– Дай-ка помогу, – к младшему Беггинсу подоспел Амаран.

Как раз вовремя. Бильбо, пытавшийся удержать громоздкий чемодан, чуть было не отдавил себе ногу, спуская его на землю.

– Спасибо, – запыхавшись поблагодарил он.

– Я смотрю, праздник уже в самом разгаре, – заметил старший Беггинс.

– Да, гуляем, – довольно улыбнулся Рори и с упоением погладил свой заметно округлившийся живот.

– Не волнуйтесь, эля ещё много осталось, – доверительно промолвил юный Сарадас.

– Вот это да! – удивился старший Беггинс. – Ты уже в курсе таких подробностей! Ай да Сарадас! Ай да прохвост!

Банго шутливо потрепал младшего Брендибака по кудрявой голове.

– Вино всё вышло. Дня два назад оставалось ещё четыре бочонка, а сейчас ни капли не сыщешь, – хвастливо-извиняющимся тоном сказал Джаго.

– Мы бы приехали, да мама прособиралась целую неделю, – слегка раздражённо ответил Бильбо. – Хорошо, что вообще добрались!

– Это точно! – хохотнув, подтвердил Банго.

К тому времени как семья Беггинсов окончательно распаковала вещи, на Тукборо спустилась ночь. Бледная луна озарила окрестности неровным светом. На площади то тут, то там виднелись палатки, в которых некоторые, особо романтичные натуры, обитали после наступления темноты. Палатки светились изнутри, напоминая гигантских светлячков. Всеобщее веселье понемногу утихало. Округа погружалась в сладкий, тягучий сон.

Нилоэла размашисто постелила большую белоснежную простыню и взбила подушку. Потом отворила круглое, глубоко посаженное окно, впуская в комнату ночное благоухание жасмина. Прозрачный лунный свет наполнил спальню, издали ещё доносились звуки музыки и тихие голоса.

«Где Лаурион? Он всегда приходит ночевать», – обеспокоенно подумала девушка.

Выйдя из своей комнаты в холл, она обнаружила там Бильбо Беггинса, сидящего с книгой в кресле.

– Привет, – поздоровалась Нило.

Хоббит всё так же неподвижно сидел, погрузившись в чтение.

– Кхм-кхм, – Нилоэла кашлянула, пытаясь привлечь внимание кузена.

Никакого внимания в ответ.

«Вот задавака», – Нилоэлу задело невежливое отношение брата.

Девушка всегда хотела с ним дружить. В далёком детстве, когда она была малышкой, а он уже юным хоббитом, ему было интереснее общаться с братьями Брендибаками и близнецами Боффинами, близкими по возрасту. Ко всему прочему, Бильбо откровенно побаивался Лауриона. Возможно, это и было причиной, возводящей стену между ними.

Нило направилась к двери. Стремительно пробежав мимо, она погасила свечу, которая освещала молодому хоббиту страницы. Недоумённо похлопав глазами, Бильбо обернулся в сторону источника маленького урагана, но тот уже хлопнул дверью и был таков.

Нилоэла, всё ещё кипя, быстрым шагом направилась в сторону леса. Округа была освещена неверным светом бледноликой Луны, кое-где чадили фонари. Вдруг девушка услышала сзади торопливые шаги. Обернувшись, она с удивлением отметила, что вслед за ней поспевал никто иной, как сам Бильбо Беггинс!

– Нилоэла! Постой! – окликнул её кузен.

Она остановилась, с любопытством наблюдая за приближающимся родственником. Тот, подоспев, согнулся пополам и, упёршись руками в колени, тяжело произнёс:

– За тобой не угонишься… Куда ты так припустила?

– А тебе что за дело?! – раздражённо бросила Нило.

«Надо же! Когда я к нему обратилась, хоть бы глаза поднял! А сейчас, значит, полюбезничать захотелось!»– гневные мысли роились, сменяя друг друга, в голове девушки.

– Извини, – отдышавшись, попросил хоббит, пропуская мимо ушей колкую фразу сестры. – Ты заговорила со мной в холле, а я не обратил внимания. Ещё раз прошу прощения… это было неприлично с моей стороны, – смущённо признался Бильбо.

В неясном ночном освещении было не заметно, как румянец залил его щёки.

– Забыли, – потеплевшим тоном ответила Нило. – И ты меня прости…

– За что?! – удивлённо спросил юный Беггинс.

– За то, что свечку потушила.

– Что ты! – отмахнулся Бильбо. – Мне стоит поблагодарить тебя за это!

– Почему же? – спросила озадаченная девушка.

– Ты спасла моё зрение! Сидеть мне до утра за чтением, если бы не ты, – признался Беггинс. – Я полностью перенёсся в книгу.

– Что ты читал? – с обострившимся любопытством поинтересовалась Нило.

– «О затмении Валинора», – ответил кузен. – Настолько погрузился, что не замечал ничего вокруг. Завораживающе.

В этот момент Нилоэла поняла, как она ошибалась насчёт брата. Это был хоббит, близкий ей по духу, ценящий тонкий мир бумаги и чернил. Тот мир, который вписывает в твоё сердце целые жизни, облекая их в реальную форму, заставляет переживать, думать, творить.

«Как жаль, что мы не понимали друг друга раньше…» – мысленно посетовала она.

– Моя любимая история, – откровенно призналась девушка. – Погрузиться в чтение настолько, что не замечаешь окружающий мир – это так знакомо. В книгах заключено особое очарование; книги вызывают в нас наслаждение, они разговаривают с нами, дают нам добрый совет, становятся живыми друзьями для нас.

– Как точно сказано… – согласился юноша.

«Кто бы мог подумать! А у дикого ребёнка тонкая душа», – отметил про себя Бильбо.

Начавшуюся было душевную беседу прервал внезапный волчий вой. Брат и сестра резко обернулись.

– Лау! – громко воскликнула девушка.

Перепуганный хоббит с опаской вгляделся в ночную темень, пытаясь различить силуэт волка. Пронзительный вой раздался снова, но внезапно оборвался. Нилоэла, не теряя времени, ринулась в лес.

– Нило! Подожди! – растерявшийся Беггинс не мог принять решение.

«Бежать за ней или звать на помощь? Логичнее второе, но пока я бегаю за подмогой, с Нилоэлой может случиться непоправимое! – отчаянно рассуждал Бильбо. – Хотя, с другой стороны, чем я смогу помочь?»

Секундное колебание. А затем, мотнув головой и отогнав сомнения, он сорвался с места и понёсся в том направлении, куда убежала сестра. По дороге схватил бесхозно стоящие у чьего-то забора грабли. «Пусть будут… на всякий случай».

***

Фоном: «Our Last Night – Sunrise»

Продираться через густой подлесок в тусклом блеске ночного светила тяжело. Цепкие ветви хватают за руки, бьют по лицу, оставляя кровоточащие ссадины. Нилоэла мчится вперёд, приподняв юбки. Каждый шаг покрывает ступни уколами тысяч иголок. Голос Лауриона больше не раздаётся. Выл именно он, девушка не сомневается. Сердце отбивает мелкую дробь. Воображение рисует жуткие картины.

Наконец, плотный полог остаётся позади. Взору предстаёт поляна, окружённая гигантскими клёнами. Нило прячется за одним из них. Бессильно облокотившись на мощный ствол древесного исполина, прислушивается к звукам борьбы, доносящимся с поляны. Глаза девушки закрыты, дыхание неровное. Ей до боли не хочется видеть происходящее впереди. Именно этого она боялась всю свою жизнь. Боялась, что её друг – подопечный, часть её самой, – однажды переступит черту. Поддастся зову тёмной половины. Отнимет жизнь, наслаждаясь, убьёт ради убийства. Самый страшный кошмар воплощается в жизнь, и Нило не знает, как поступить.

Как двигаться дальше? Хочется поглубже зарыться в валежник и спрятаться там, как дикому зверю, которого преследуют охотники. Но это означает предать Лауриона, бросить его на произвол судьбы. Что его ждёт, отступи она сейчас? Травля? Скитания? Смерть от меча или капкана? Пусть волку удастся уйти, но что потом? Жизнь в разлуке с хозяйкой, что для него целый мир, надломит и сведёт с ума. Создать смертельно опасное чудовище? Нет. На это Нило пойти не может. Свою жизнь без Лауриона она не представляет. Собравшись с духом, хоббитянка медленно отрывается от твёрдой опоры. Мучительно долгим кажется поворот, ведущий к поляне. Ноги становятся ватными, в горле пересыхает. Словно во сне, Нило бредёт к Лауриону.

Полуварг склонился над ещё не остывшей тушей оленя. Поглощённый поеданием свежей плоти, он не сразу ощутил присутствие Нилоэлы.

– Лау, милый… – еле слышно позвала она.

Зверь напрягся. Свежая кровь туманила его сознание. Он не узнал голос хозяйки.

– Лаурион, это я… – громче произнесла девушка. – Нилоэла…

Полуварг настороженно повернулся. Опустив голову, выгнул спину. Морда и передние лапы были измазаны багровой кровью. Капли стекали по подбородку, украшая лесную поляну красной россыпью, – будто спелая земляника выглянула из-под листочков. Взгляд чужих стальных глаз обдал холодом. Нилоэла поняла – он не помнит её. В нос ударил солёный запах крови. Тошнота подкатила к горлу. Паника внутри начала нарастать.

Воспоминание… почти забытое всплыло ярким образом. Страшная ночь лютой зимы. Свирепый зверь за дверью. Успокаивающее свечение кулона в ладонях… Она победила тогда. Варг отступил и бежал прочь.

«Я смогу, – сказала Нилоэла себе. – Я сделаю это снова!»

Шаг… второй… Нило двинулась вперёд. Лаурион ощетинился, но это не остановило её. Зверь выступил навстречу. Внезапно поляну озарил тёплый свет жёлтой луны. Камень на шее девушки ожил. Полуварг остановился, заворожённый. Страх внутри Нилоэлы растворился, едва успев возникнуть. Протягивая руки вперёд, девушка всё так же неспешно приближалась к беспокойно ворчащему животному.

– Тише, тише… – призывала она.

Зверь подался вперёд. Нилоэла уверенно обхватила руками огромную мохнатую голову. Красивая серебристая шерсть её волка была вымазана тёмной жидкостью, которая уже начала загустевать. Руки скользили, утопая в вязком мехе. Нило вгляделась в потеплевшие глаза. В них отражалась отчаянная борьба варга и волка. Тьмы и света.

– Randa…Вернись… – прошептала девушка не отрывая взгляда. – Аna ithir. К свету.

Полуварг устало сомкнул веки, его дыхание выровнялось. Нилоэла прижалась к перепачканной морде. Мерно покачиваясь, она баюкала Лауриона, словно собственное дитя. Несколько минут спустя Нило нехотя отстранилась, встречаясь взглядом с янтарными человеческими глазами.

***

С тех пор глаза Лау приняли окончательный золотой цвет. Если раньше золотистый огонёк вспыхивал и погасал, то теперь солнце не покидало взгляд волка. Зверь оправдывал своё имя. Он был назван в честь древ Валинора – Лаурелина и Тельпериона. Серебристый мех напоминал свечение луны, глаза, периодически становящиеся солнечными бликами, сейчас вобрали свет солнца.

Нило возвращалась домой верхом на Лаурионе. Остановившись у реки, девушка слезла со спины волка и попыталась хоть немного отмыть ему морду. Умывшись сама и охладив горящие ноги в прохладной воде, Нилоэла продолжила путь. Сил совсем не осталось. Она была выжата, как лимон. Растянувшись на широкой спине мохнатого друга, девушка погрузилась в полудрёму. Лау и без неё прекрасно знал дорогу домой.

Громкие крики вывели дремавшую Нилоэлу из блаженного забытья. Они приближались к Великим Смиалам. На площади царил жуткий переполох: палатки убрали, вокруг метались перепуганные хоббиты. Нило выпрямилась и пустила Лауриона бегом. Через десять минут они уже были у красной круглой двери. Навстречу им выбежал взволнованный Домерик Праудфут.

– Ты жива! Слава Эру! – радостно воскликнул он.

Домерик вырос красивым юношей: тёмно-русые кудри, большие глаза, чувственные губы, тонкий аккуратный нос. Остроумие и редкое мужское обаяние сочетались в нём. Многие хоббитянки мечтали получить от него пурпурную ленточку, и он знал это.

Двинувшись было навстречу Нилоэле, паренёк отшатнулся при виде окровавленной морды Лауриона. Красивое лицо исказила гримаса брезгливости.

– Что произошло?

– Расскажу потом, – отмахнулась Нило. – Почему такая суматоха?

– Все ищут тебя и Бильбо, – пояснил Домерик.

– Бильбо! – Нилоэла стукнула себя по лбу. – Мы найдём его. Он наверняка заплутал в лесу.

Девушка соскочила с волка. Вбежав в нору, она направилась к креслу, где читал кузен. Там лежала раскрытая книга «Затмение Валинора». Схватив её, Нило выбежала наружу. Дав Лауриону взять след, Нилоэла с трудом взобралась обратно на мощную спину.

– Скажи дедушке, что всё будет хорошо… – попросила она Домерика, но в её голосе слышались нотки неподдельного страха.

– Но, Нило! Твой дедушка… – парень не успел закончить фразу – Нилоэла была уже слишком далеко, чтобы что-то расслышать.

***

Бильбо Беггинс потерялся в лесу. Юный хоббит замёрз, проголодался и решил, что лучше будет переждать ночь на дереве. Взобравшись на дуб, растущий неподалёку, Бильбо обнаружил в нём пустое дупло. Уютно свернувшись калачиком, хоббит уснул. Грабли остались стоять у подножия дерева.

Лаурион и Нилоэла всю ночь проплутали в лесу. След пропавшего был ищейке незнаком. Ему то и дело приходилось заново обнюхивать книгу, которая недолго пробыла в руках у Бильбо. Запах было трудно уловить. Окончательно выбившись из сил, Лаурион лёг на землю под раскидистым деревом. Нилоэла удобно устроилась сбоку.

Рассвет окрасил макушки деревьев в розовый цвет. Прохлада летнего утра заставила Нило плотнее прижаться к горячему телу волка. Сонный зверь непроизвольно навалился на хозяйку. Нилоэла резко проснулась и поспешно уперлась руками в бок Лауриона. Сверху послышался едва различимый смешок. Выбравшись из-под мирно сопящего гиганта, девушка оглянулась в поисках источника звука.

– Я здесь! – раздался голос.

Нило подняла голову и увидела кузена, приветливо машущего ей из дупла.

***

В Великих Смиалах царила скорбная атмосфера. Вернувшись, Нило и Бильбо узнали, что Старый Тук скончался. Сердце Геронтиуса не выдержало волнений. Когда пропали его внуки, он рвался на поиски. Появившись ненадолго в Смиалах, Нило даже не подозревала – её дедушка уже при смерти. Старик умер, так и не узнав, что они вернулись живые и невредимые.

Нилоэла корила себя за его смерть. Запершись в своей комнате, она никого не хотела видеть. Лаурион выл под окном.

В день похорон Домерик постучался к ней. Девушка открыла. Траурное платье, волосы забраны в косу и перехвачены чёрными лентами. Под глазами залегли тени – следы бессонных ночей. Но глаза сухи и бесцветны – она не плакала. Пурпурная ленточка ярко горела на запястье. Хоббит молча усадил скорбящую подругу на кровать, обнял, поглаживая по голове. Нило не сопротивлялась.

– Вытяни руку, пожалуйста, – нежно попросил он.

Девушка повиновалась. Домерик достал из кармана напальчикового дракона. Того самого, что она подарила ему в детстве. Трепетно, будто обручальное кольцо, хоббит надел игрушку на палец Нилоэлы. Она не могла поверить своим глазам. Дракончик выглядел абсолютно новым. За ним бережно следили все эти годы.

«Вверх-вниз» – железные перья поднимают высоко над землёй. «Вниз-вверх»– багровое пламя топит лёд, сковавший душу. Горячие слёзы прорвались из-за стены отчаяния, оросили льняную рубашку Домерика. Нило обмякла в надёжных объятиях. Эмоции вырвались на свободу.

– А-а-а-х… мои вс-с-е слом-м-мались, – чуть позже поделилась она, успокаиваясь.

– Он твой, – последовал ответ.

– Мой, – судорожно вздыхая, прошептала Нило и отдалась умиротворяющим волнам сна.

Бережно укачивая Нилоэлу, Домерик завязал на её запястье второй узел.

Позже Нилоэла напишет:

Праздник сердца – это радость кого-нибудь полюбить. Праздник сердца – найти клад неожиданно. И праздник сердца – найти себя в другом, увидеть лучшее своего сердца в зеркале сердца иного. И разбить стену разъединяющую – это радость души алмазно-острая, это истинный праздник сердца.

Комментарий к Дружба

Нило http://yadi.sk/d/WqREeNSCJnVJj

Бильбо http://yadi.sk/d/ZomZ6mtpJnTKG

Лаурион http://yadi.sk/d/HcEPZ57XJnTJ9

Лаурион на поляне http://yadi.sk/d/RLsQoOzMJnTJX

Человечьи глаза http://yadi.sk/d/qeaD3kT3JnTJm

Рассуждение Нилоэлы о книгах – высказывание Франческо Петрарки, а запись – цитата Константина Бальмонта.

========== Выбранный путь ==========

Придёт пора найти ту тропку в глубине, что мчится к солнцу и луне.

Дж. Р. Р. Толкин

Саунд: «Annette Focks (OST Ostwind) – Erinnerungsfotos»

Поздний апрель. Такое долгожданное время природы – по-настоящему весеннее, по-новому живое. Уже не ударяют внезапные заморозки, грозя уничтожить первые посевы. Проталины на лугах стремительно исчезают, обнажая новорождённую зелень. Зимы одеяло сменяется на матери-земле лёгким покрывалом первоцветов. Всё ещё хранит зимнее дыхание лес. И пусть река холодна, неся в себе сапфиры льда, но солнце уже греет по-летнему, превращая последние усилия мороза в лужицы талой воды. Робкое нашёптывание мартовской капели сменяется гулкой, напористой песней апреля. Её подхватывают крылатые путешественники, что возвращаются в родной край. На разные лады звучит весть о возрождении. Наливаются жизнью почки на деревьях. Небо прозрачное и спокойное, где-то на дне оврага журчит ручей. Цокают конские копыта; громыхает, подпрыгивая, телега.

Слабость, как после долгой болезни, не покидала тело. Сердце билось ровно, однообразно, – только для того, чтобы кровь не замедляла бег. Из года в год всё труднее было очнуться от зимней спячки. Белый свет слепил; лучше быть в темноте, где тусклое пламя свечи озаряло пожелтевшие от времени страницы. Ночные тени – верные спутники Нилоэлы. Они не покидали её даже днём, оставляя свой отпечаток под круглыми, словно луны, глазами.

«Читать, больше… читать не переставая, чтоб прямо за столом провалиться в сон без кошмаров», – таковы были горестные мысли девушки. Смерть наследила в душе, грязные шрамы не смыть. Затереть, оставляя пыльные рубцы, – всё, что остаётся. Семь лет прошло со смерти дедушки Тука. Ноющая боль между рёбрами не затихала – становилась глуше, но не пропадала. Ночное чтение и лесные прогулки с волком, как капли влаги в знойный день, даровали недолгое облегчение. Родня уже отчаялась вернуть Нилоэлу к жизни.

«Если есть кого любить и о ком заботиться – хандра не проймёт», – говаривала умудрённая годами Доннамира.

Все знали, что у Нило есть жених. Но свадьба откладывалась. Поначалу Домерик стремился выстроить собственные смиалы, куда было бы не стыдно привести невесту. Затем налаживал прибыльное дело, дабы обеспечивать семью. Юноша всё ещё надеялся, что спустя время Нило оттает.

«Вряд ли мне под силу одолеть уныние, заевшее её, – думал он порой. – Жизнь должна взять своё. Всё будет как прежде».

Хоббит ошибался. Нило стала ещё более замкнутой. Если когда-то излишняя закрытость создавала манящий покров загадки, то теперь тонкое полотно огрубело, превратилось в плотный занавес.

Первые годы Праудфут часто приезжал в Тукборо из отстроенной Белоземи. Тогда Нилоэла на время приходила в себя – любовь, забота и внимание творили чудеса. Но стоило Домерику покинуть Великие Смиалы, как девушка постепенно снова погружалась в пучину мрачных мыслей. Так пролетал за годом год.

Теперь жених навещал Нило только по праздникам, а в остальное время они писали друг другу сухие, редкие письма. Влюблённые стали отдаляться. Частым гостем Великих Смиалов сделался Бильбо Бэггинс. Они с Нилоэлой стали добрыми друзьями. Подолгу обсуждая прочитанные книги, вместе сочиняли истории и стихи. Кузен по ниточке помогал распутывать клубок из чувства вины, беспомощности и бессильной злобы.

Настроения Нило отражались на Лаурионе. Он стал более раздражительным и нервным. Часто случались вспышки беспричинной ярости. Остановить его могла только жестокость. Нилоэла привыкла пускать в дело длинный арапник, изготовленный из бычьей кожи. Срываясь на крик, щёлкая кнутом, она била Лауриона по чувствительным местам, отгоняя от всякого, кто имел несчастье встать на пути у разъярённого зверя. Полуварг словно вытягивал из хозяйки ненависть. После таких «усмирений» Нило поражалась сама себе: «Как я сделала это? Неужели столько мрака в душе? Я же не способна на подобную жестокость!» Но ответа дать не могла…

Со временем Лау перестал к себе кого-либо подпускать кроме хозяйки. Прекратились катания на полуварге. Местные собаки, поджав хвосты, прятались по углам, когда он проносился мимо. Движения Лауриона стали резки и порывисты: не осталось следа былой размеренности, плавности, исчезла грациозность. Он стал бегать намного дольше, чем раньше. Остервенело разрезая воздух, волк мог часами рыскать по округе, не уставая.

Нило не могла выдержать новый темп жизни своего подопечного. Не хватало сил – ни душевных, ни физических. Хоть они и совершали совместные пробежки, как и прежде, но чаще полуварг оставлял хозяйку глубоко в лесу, в безопасном дупле того самого дуба, где много лет назад провёл ночь Бильбо Беггинс.

Нилоэла либо спала в уютном гнёздышке, где витал едва уловимый запах сердцевины дерева – горьковато-сладкий с дразнящими кислыми нотками, – либо читала, лёжа на одной из раскидистых веток. Выпустив пар, Лаурион возвращался за ней. Скребя саблеподобными когтями дерево и поскуливая, он сообщал о себе. Волк не выл со времени похорон Геронтиуса. Щемящее урчание сделалось его голосом: низкий, утробный клёкот нарастал, клубился, как заточённый в кузнице пар, и вырывался наружу, обдавая жаром. «Раскалённым вихрем» нарекли его жители Тукборо, и стремительно росло их недовольство таким соседством.

Усталый путник остановил повозку у красной круглой двери. Будто бы с трудом слез с сиденья – все движения старцу давались нелегко. Но так могло показаться только на первый взгляд. Скрытый пламень питал скитальца. Нет-нет, да и проскальзывала нехарактерная для человека подобного возраста лёгкость. Он подошёл прямиком к двери и постучал. На настойчивый стук открыла пышнотелая темноволосая хоббитянка.

– Доброго дня, Джемина! – произнёс старец.

Едва заметная улыбка тронула его губы, но мгновенно скрылась в густой седой бороде.

– И вам… – недоверчиво откликнулась та.

– Я Гендальф, – представился гость, – друг твоего покойного дедушки, – надтреснутым голосом добавил он.

– А-а-а… – протянула хоббитянка, вспоминая. – Давненько вы не заглядывали.

– Да, – виновато признался старик, – дела, знаешь ли… Как поживаете? Всё ли благополучно?

– Всё идёт своим чередом, – туманно ответила она, склонив голову. И тут же пожаловалась: – Вот только зверь совсем неуправляемый стал.

– А что же Нилоэла? – осведомился гость.

– Совсем пропадает, – с деланным сочувствием промолвила Джемина. – Чахнет с каждым днём… Женишка-то её и след простыл! Не иначе как повеселее невеста подвернулась, – в голосе хоббитянки прозвучало плохо скрываемое злорадство.

– Отведи меня к ней, – вежливо, но твёрдо попросил Гендальф.

И тут же солнечный летний день на миг потерял яркие краски и тёплый свет.

– Она в библиотеке, – скороговоркой пробормотала Джемина, спеша скрыться в многочисленных туннелях Великих Смиалов от пронзительного взора старого мага.

Библиотека находилась далеко в глубине норы. В просторном помещении было прохладно: в углу размеренно тикали, поблёскивая бронзой, высокие старинные часы. Мягкие подушки на широких кушетках, книги вдоль стен, толстый ковёр с ярким цветочным узором. На одной из кушеток примостилась хрупкая фигурка: стройные ноги согнуты в коленях, голова обессиленно склонилась на грудь. Левой рукой спящая бережно придерживала зачитанную до дыр книгу, а правой рукой едва касалась запотевшего стакана с ледяным чаем, что стоял на полу.

Гендальф, стараясь не разбудить Нилоэлу, осторожно присел в соседнее кресло и раскурил трубку. Вскоре к спящей девушке потянулись зеленовато светящиеся колечки ароматного дыма и закружились над головой. Будто первые звёзды в сумерках мерцали они, заставляя чудеса оживать.

Изумрудные посланцы волшебства нанизывались на слишком длинные волосы Нило. Скоро она оказалась укрыта светящимся покрывалом и напоминала спящую принцессу из старинной сказки. Её напряжённое лицо постепенно преобразилось: лоб больше не хмурился, складка между бровей разгладилась, напряжённо сжатые губы дрогнули. Умиротворённо улыбаясь, она сладко потянулась и открыла глаза. Встречая посмеивающийся взор Серого мага, девушка отогнала остатки сна. Ещё не веря своим глазам, Нилоэла села, медленно откладывая книгу.

– Здравствуй, Нило, – нарушил молчание волшебник.

Она выжидательно осмотрела гостя.

– Здравствуйте, – хрипловатым эхом зазвучал её голос.

– Как ты?

Казалось бы, простой вопрос, но Нилоэла не знала, что ответить. Вымученно улыбаясь одними уголками губ, произнесла всё так же тихо:

– Никак… пусто, – попыталась объяснить, прикладывая руку туда, где глухо стучало сердце.

Гендальф обратил внимание на внешний вид девушки: спутанные ото сна густые золотые волосы отросли ниже колен. Когда Нилоэла лежала, их длина не бросалась в глаза очень резко. Теперь же они поражали своим видом: окутывая хоббитянку переливающимся саваном, создавали резкий контраст с бледным, почти белым лицом. Фамильные веснушки поблёкли и стали незаметны, потрескавшиеся губы горели лихорадочным огнём. Под безразличными глазами прочно обосновались ночные тени.

– Так больше продолжаться не может! – строго выговорил маг. – Прошло уже семь лет! Ты разрушаешь себя, губишь Лауриона! Нилоэла, пойми, тебе нужно двигаться дальше, нужно найти смысл, цель…

– Но как понять где искать?! – вдруг вспыхнула она, резко выпрямляясь. – Это ведь не книга, в ней нет оглавления, – девушка выжидающе потянулась к Гендальфу, её взгляд забегал по сторонам.

– Ты права. Жизнь – это не книга, её подсказки не столь очевидны. Нужно научиться видеть их, хоть это и не просто, – маг выпустил из курительной трубки пару дымных колечек, и они присоединились к остальным, уже медленно парившим под потолком комнаты.

– Посмотри вокруг, дитя, – загадочно воззвал волшебник. – Посмотри на мир, что лежит перед тобой! Лишь тогда ты сможешь по-настоящему проникнуться им, когда он глубоко пропитает тебя, твою кровь и вместе с ней миллион раз за день обернётся в твоих жилах. Тогда… – Гендальф многозначительно взглянул на Нилоэлу, – только тогда ты поймёшь где искать…