Текст книги "Храни (СИ)"

Автор книги: Нифилетсар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

========== Юный изобретатель ==========

Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк

Хуан Рамон Хименес

Стояло тёплое весеннее утро. Такие выдаются только в конце апреля, когда воздух уже прогрелся, но земля ещё хранит прохладу, впитанную за долгие зимние месяцы. Безоблачное небо приобретает ярко-синий цвет, солнце сжимает мир в живительных объятиях; вот-вот на Тукборо обрушатся хлопоты первых посевных работ. А пока всё трудолюбивое население Приречья наслаждается погожим утром. Лучи солнца проникают в круглое приоткрытое окно и подбираются к изголовью кровати. Скоро эти проказники доберутся до владельца перины – погружённого в раздумье светлокудрого молодого хоббита, пока ещё не окунувшегося в суматоху грядущего дня.

«Как мне надоела эта рутина, – лениво раздумывал юноша, ещё не стряхнув дремоту до конца. – День за днём одно и то же. Я просыпаюсь, умываюсь, одеваюсь, завтракаю, иду в лавку, открываю её и до вечера скучаю за прилавком. Надоело! И как все остальные могут считать это нормальной жизнью? Дни, будто близнецы друг друга! Хочется выбраться из замкнутого круга и что-то изменить!..»

Подобные мысли посещали паренька довольно часто, кроме тех редких мгновений, когда он засиживался допоздна в своей мастерской. Это была маленькая мансарда – «чердак чудес» на крыше лавки, «темницы стремлений и чаяний». Комнатка была сплошь завалена самодельными игрушками. Хоббит, чьё любопытство было хорошо известно всем в округе, с ранних лет любил мастерить всякие безделушки и устройства, особенно механические. Подобное увлечение можно было объяснить ещё и тем, что юный выдумщик рос в многодетной семье, имел по три младших брата и сестры. Сам он – шестой ребёнок, поэтому именно на изготовление игрушек направлялось всё его неуёмное любопытство, а пытливый ум помогал добиться поразительных результатов. Игрушечное дело со временем стало приносить неплохой доход, но юному изобретателю хотелось создать что-то по-настоящему стоящее. «Взрослым» проектом юноша был одержим совсем недавно.

«Это должна быть вещь новая, крайне необходимая в хозяйстве, иначе окружающие меня не поймут, – продолжал рассуждать про себя полурослик. – Она должна облегчить быт, дать хоббитам больше свободного времени, тогда они поймут, что в жизни есть занятия более интересные, чем копание в грядках, да хождение за скотиной», – наивно полагал он.

Солнечный луч, настырное дитя солнца, наконец-то, добрался до своей цели. Он дразнил паренька, даруя и без того конопатой физиономии пару лишних веснушек, призывал очнуться и встретить новый день, безжалостно слепил глаза. Протерев их руками, хоббит сладко зевнул и неохотно сел на кровати. Потянувшись, огляделся по сторонам. Свет залил уже всю комнату, разогнал тени мучительных дум и сумбурных сновидений по углам. Нечто подобное произошло и в голове Хилдифонса. Да, так его звали: Хилдифонс Тук. Один из многочисленных потомков Геронтиуса Тука или Старого Тука – друга самого Гендальфа и тана Шира.

***

Геронтиус Тук вышел подышать свежим воздухом. Присев на скамейку, набил трубку «Старым Тобби» и предался воспоминаниям о деяния былых дней. Но блаженное уединение досточтимого хоббита длилось недолго. Ему вообще редко удавалось поразмышлять в одиночестве: многочисленная семья и обязанности главы почти не отставляли времени побыть наедине с собой.

– Отец! Отец!.. А, вот ты где! – на крыльцо вышел молодой кудрявый хоббит, неуловимо походивший на расположившегося перед норой почтенного мечтателя.

– А где же мне ещё быть? – улыбнулся Геронтиус. – Утро нынче дивное, Хилдифонс!

– Да, – поспешно согласился паренёк. – Я хотел тебе кое-что показать.

Не дожидаясь ответа, он вытащил из-за спины дощечку, к которой была вертикально прикреплена еловая ветка. Она была очищена от хвои, и только одна иголка сиротливо торчала сбоку. Юный изобретатель напряжённо наблюдал за реакцией Геронтиуса, неспешно оторвавшегося от трубки и наградившего самоделкина заинтересованно-отстранённым взглядом. Он ещё пребывал в мире своих воспоминаний.

– Что это ещё за штуковина, мой мальчик? – протянул тан.

– Это предсказатель погоды! – восторженно воскликнул юный хоббит.

– Предсказатель погоды? – недоверчиво переспросил Старый Тук. – И как же он работает?

– Всё очень просто, отец! Нужно наблюдать за иголкой: при ясной погоде она будет подниматься, а к дождю опускаться, – самозабвенно пустился объяснять Хилдифонс. – И это только начало! Я планирую сделать более точный предсказатель. Он сможет предсказывать погодные изменения с точностью до часа! Только представь, как изменится наша жизнь! Сколько времени освободится! Хоббиты смогут задуматься над тем, что действительно важно и интересно!

– Занимательная вещь, сынок, но ведь для того, чтобы предугадать погоду, достаточно оглядеться вокруг! Облака плывут высоко – к ясному дню. Птица на крышу садится – к непогоде. Небо над лесом посинеет – к теплу. Курица прячет голову под крыло – к холоду. Не думаю, что окружающие с восторгом воспримут твою затею. Скорее, спишут её на очередное Туковское чудачество! – осторожно заметил тан.

Хилдифонс понуро повесил голову. Ему на какое-то время показалось, что он способен изменить жизнь своего народа, сделать её более насыщенной и интересной. Но похоже, кроме него самого это больше никому не было нужно.

Старик, увидев огорчённое лицо сына, поспешил уточнить:

– Да, твоё стремление упростить наш быт не принесёт того результата, на который ты надеешься, но это совсем не значит, что оно бесполезно! – вынес свой вердикт Геронтиус. – Наш народ достаточно старомоден, Хилди. Он предпочитает идти по проторенной дорожке. И в этом есть свой смысл.

Геронтиус прикрыл глаза и замолчал.

Хилдифонс чувствовал себя опустошённым и потерянным. Он рассеянно смотрел по сторонам, вертя в руках «предсказатель погоды».

«Что отец хочет сказать? – мучительно рассуждал младший Тук, пытаясь понять слова отца. – Стоит ли мне продолжать свои поиски или смириться с мнением большинства?»

Ответ последовал незамедлительно:

– Жить по накатанной крайне скучно, мальчик мой, – загадочно улыбнулся старик. – Мы же Туки, Хилдифонс! Предсказуемая, размеренная жизнь – это не наше… Да, нас считают чудаками, сумасбродами. Ну и пусть! Зато мы слышим своё сердце, другие же давно оглохли, – Геронтиус заговорщически подмигнул сыну.

Услышав фамильное утверждение «размеренная жизнь – это не про нас», Хилдифонс Тук или Хилди, как называли его родные и друзья, очень удивился. Как правило, отец старался лишний раз не произносить негласный девиз семьи. Туки всеми силами пытались казаться нормальным досточтимым семейством. Но фамильная особенность находить приключения на свою голову негасимо жила в каждом из них. Сопротивляться ей было бесполезно. Хилди застыл, поражённый осознанием того, что теперь отрицать было просто невозможно: сегодняшнее утро как нельзя лучше подходило для начала новой жизни. Такое ясное, солнечное, доброе…

Доброе утро 2884 года Третьей Эпохи.

========== Дочь разбойника ==========

Саундтрек к вступлению – «Nightwish» – «Last Of The Wilds»

День обещал быть незабываемым! Сегодня Аза, дочь Тарага, отправлялась на ярмарку в Тукборо. Девушка ждала этого события целый год. Одиннадцать долгих месяцев только пещера да лес под горой были её миром. Пока отец промышлял на горных дорогах, ей приходилось вести хозяйство: собирать грибы, земляной хлеб, ягоды, шить одежду, охотиться на зайцев, куропаток и даже рыбачить.

Раз в год отец вывозил дочь за пределы своих «владений». Тараг являлся предводителем древнего, считавшегося вымершим клана гномов-карликов. Они отличались от обычных гномов несколькими вещами: были меньше ростом, гораздо более нелюдимые и свободно сообщали свои имена, в то время как другие гномы хранили имена на кхуздуле в секрете. Эльфы звали их «ноэгит нибин» или «питья-наукор». Сами карлики именовали себя «khazd wed» – «гномья цепь». Изгнанники высокопоставленных гномьих Домов, они поселились в восточных отрогах Синих Гор ещё в Первую Эпоху.

Тараг имел взрывной, упрямый характер, что не являлось редкостью для гномьего народа, но его тяжёлый нрав распространялся и на соплеменников. Это был зрелый, уже убелённый временем гном. Его голову и бороду покрывала седина, но длинные усы, заплетённые в косички, упрямо не хотели терять насыщенный чёрный цвет. Льдисто-голубые глаза сурово смотрели из-под кустистых седых бровей, а рот был упрямо сомкнут в линию. Тараг почти никогда не улыбался – слишком тяжёлый груз забот лежал на его плечах, нелёгкой была жизнь. Khazdil wed всё чаще находили в небольших пещерах и гротах следы орочьих стоянок. Тёмное племя пыталось занять земли, издревле принадлежащие опальным гномам. Не жаловали их и именитые родичи-соседи высокородных гномьих кланов: память о древнем предательстве передавалась из поколения в поколение. Сохранить и без того малые остатки своего рода стоило больших усилий, поэтому глава гномов-изгоев держал ближних в железном кулаке. За это свои прозвали его «Господин горных дорог».

Жизнь Азы была скупа на события. Отец, понимая это, старался хотя бы изредка подарить дочери месяц вне родных холмов Эред Луин. Поэтому каждый год в начале лета Господин горных дорог собирал отряд из верных приближённых и отправлялся в путешествие.

– Khazd zimra, ki bara? Драгоценная, ты готова? – Тараг подъехал к дочери, уже ожидавшей его у ворот пещеры.

Девушка надела в дорогу своё любимое платье: цвета весеннего неба, с лифом, вышитым ромбовидным фиолетовым узором, оно казалось подёрнуто рябью облаков. Чёрные длинные волосы Азы были заплетены в косу, но одна прядь, короче остальных, неизменно собиралась в хвост и перехватывалась золотистой лентой – отличительный признак представительниц Малых гномов. Таким образом они проявляли отчуждённость от общества своих «больших» сородичей. Подобный жест как бы говорил: «короткий язык правителей делает их близорукими, мы не скрываемся и видим больше». Забавно, ведь гномы-карлики существовали, скрывшись от внешнего мира, исчезнув. Схоронившись в своей пещере, двадцать представителей этого народа «растворились» в горной породе. Считалось, будто последний из их рода умер ещё в Первую эпоху…

Верхнюю часть причёски украшал витиеватый металлический обруч – символ принадлежности к правящей династии. В ушах красовались жемчужные серёжки. Как и у всех гномьих женщин, лицо Азы имело волосяной покров: негустые бакенбарды и маленькая треугольная бородка нисколько не портили миловидную гномиху. Голубые, чуть раскосые глаза смотрели на окружающий мир с интересом и нетерпением.

– Gir, attu! Давно, отец! – Аза нетерпеливо поёрзала в седле. Ей хотелось отправиться в путь как можно скорее.

– Gamut. Хорошо, – Тараг окинул взглядом сновавших туда-сюда соплеменников: большая часть была уже готова выступить, но несколько молодых гномов ещё возились с поклажей. – Obroth len sigin, eder mi felek. Впереди длинный путь, будьте тверды, как скала, – напутствовал он их.

Гномы, остающиеся в поселении, вышли проводить путешественников. Когда Тараг, Аза и ещё десяток всадников тронулись в путь, из толпы провожающих раздались выкрики: «Gamat batina!» «Удачной дороги!» «Tak natu ynet!» «До встречи!»

Предводитель обернулся и произнёс:

– Rasup gamut, khahay! Прощай, семья!

Этот всеми забытый род был не просто смешанной общиной разных кланов гномов. Нет. Они были настоящей семьёй – держались друг за друга, боролись, чтобы выжить в мире, где само их существование отвергалось.

***

Саунд: «Audiomachine» – «Land of Shadows»

Солнце стояло в зените. Гномий отряд уже покинул относительно безопасные пределы родных отрогов. Их путь лежал напрямик через Минхириат – многострадальную землю, превратившуюся из некогда плодородной долины в бесплодную пустошь. Она несла на себе шрамы пяти тысяч лет постоянной вырубки деревьев, пожаров и войн, но всё же до сих пор местами была покрыта густым лесом. Остатки жившего здесь людского племени теперь представляли собой жалкое зрелище. Будто затравленные звери, метались они в поисках выхода из клетки. Этой клеткой была их земля – вымершая, выкошенная чумой и топорами нуменорских «морских королей».

«Быстрее бы добраться до Белых Холмов», – думала Аза, беспокойно озираясь.

Это унылое место наводило тоску на обычно весёлую и разговорчивую девушку. Весь отряд также пребывал в подавленном состоянии. Гномы-карлики были замкнутым народом, редко покидавшим родные места. По правде говоря, выбираться во внешний мир им приходилось только ради пополнения запасов продовольствия, вина и иных продуктов. Деньги khuzdil wed зарабатывали продажей изделий из того немногого, что удавалось добыть в родных отрогах. Не гнушались они и грабежом, но только в том случае, когда денежные запасы было невозможно пополнить иным способом. Их копи в Синих горах не изобиловали подземными богатствами. Торговые отношения, если так можно было назвать вылазку на Ширскую ярмарку раз в год, они вели только с полуросликами. Этот народец был близок Малым гномам – такие же неприметные, как и они сами, хоббиты превосходили khuzdil wed разве что числом и были на порядок радушнее. Среди мохноногих соседей можно было смешаться с толпой, незаметно пополнить запасы всего необходимого и так же незаметно вернуться домой.

– Men daur. Мрачное место, – промолвила Аза, удручённо окидывая взглядом безжизненную долину.

– Narukuthun lo uzbad – nah kenga ogamat, ar-zimrahil. Земля без владыки – это нехорошо, дочь, – ответил Тараг, насупившись.

«Сей край давно заброшен и неприветлив, но столь явного присутствия тёмной силы я не ощущал здесь никогда», – рассуждал про себя старый воин.

Его не покидало беспокойство, чувство надвигающейся угрозы. Он был готов в любой момент воспользоваться секирой, прикрепленной к седлу.

– Rasup ogamut men kena. Мне нехорошо здесь, – выдохнула девушка.

Её лицо побледнело, руки судорожно сжимали поводья, но, заметив встревоженный взгляд отца, Аза постаралась ободряюще улыбнуться ему.

«Я так долго ждала этой поездки, нельзя дать повод отправить меня обратно, – уговаривала себя гномиха. – Нужно подумать о чём-то приятном: например, что купить на ярмарке? Обязательно найду то серебряное зеркальце, которое в прошлом году не удалось купить. Надеюсь, милый хоббит отложил его для меня…» – мечтала Аза.

Год назад гномиха присмотрела ажурное серебряное зеркало овальной формы. Вещица настолько понравилась ей, что девушка уговорила молодого полурослика, который торговал в лавке, придержать зеркало до вечера, когда она сможет заработать достаточно денег, чтобы купить его. День выдался крайне суматошным. Аза была настолько вымотана, что уснула без задних ног, позабыв о приглянувшейся находке. На следующее утро, придя в лавку за зеркалом, она не обнаружила за прилавком давешнего торговца. Вместо него была полненькая симпатичная хоббитянка с копной кудрявых волос медового цвета. Незнакомка так задорно улыбалась покупателям, обходительно со всеми обращалась, что товар расходился, как горячие пирожки.

«Они были так похожи, оба торговца этой лавки, – вспоминала «дочь разбойника», – наверняка, родственники. Жаль только, эта Доннамира (так звали светловолосую продавщицу) не знала, куда её предшественник дел отложенное зеркало».

Мысли о весельчаках-хоббитах подняли настроение юной гномихе, и она принялась напевать себе под нос одну из песен, что слышала в Шире. Прочие члены отряда не разделяли её воодушевления. Все стремились как можно быстрее пересечь неприветливую местность. Каждого удивила разительная перемена этой земли. Минхириат не отличался красотой пейзажа и добродушными жителями, но в прежние времена здесь можно было путешествовать без опаски. Однако сейчас что-то изменилось: опасность витала в воздухе. Чем дальше продвигались гномы Синих Гор в глубь Минхириатской пустоши, тем явственнее ощущали на себе всю тяжесть тьмы, накрывшей это место.

Когда солнце начало клониться к закату, Тараг объявил о привале. Гномий отряд расположился у подножья небольшого холма, окружённого чахлыми деревцами, которые некогда представляли собой рощу гибких стройных клёнов. Сейчас же стволы деревьев пузырились наростами, жухлые листья почти полностью облетели. После неплотного ужина путешественники расположились на ночлег, выставив дозорного. Ночевать в таком месте без караула было бы опрометчиво.

Аза ворочалась во сне. Ей снилась родная пещера: на стенах играли языки пламени, пахло палёными волосами и… кровью. Она шла по проходу, ведущему из её комнаты в общую залу. Осторожно ступая по холодному земляному полу босыми ногами, девушка прислушивалась к доносящемуся из залы шуму.

«Кто-то проник в пещеру, кто-то незваный и опасный. Нужно помочь своим, нужно преодолеть страх, нужно найти оружие», – нервно думала девушка.

«Оружие…» – слово пульсировало в голове, заставляя мозг лихорадочно соображать. Душераздирающий вопль прервал размышления, а заодно и сон Азы. Она резко села, бешено озираясь по сторонам. Сердце колотилось с удвоенной силой, норовя выскочить из груди, лицо покрыла липкая испарина. Судя по испуганному виду Зору – гнома-часового – он тоже слышал крик.

«Значит, не приснилось», – осознала девушка с тревогой, угрожающей перерасти в панику.

Кто-то действительно кричал, и совсем близко, а это не предвещало ничего хорошего.

– I lam… nah tharak? Этот звук… это люди? – шёпотом спросила Аза.

Она бы очень того хотела, потому как с людьми сладить проще, даже с минхириатрим. Но сердце уже знало ответ, и он был неутешителен.

– Kurut, menu. Схожу, посмотрю, – отозвался Зору.

Взяв с собой молот, он начал потихоньку передвигаться в сторону холма.

– Вâ! Нет! – яростно шикнула девушка. – Аttu! Отец! – гномиха отчаянно замахала в сторону спящего неподалёку Тарага.

«Нужно обязательно разбудить его, иначе случится непоправимое!»

Однако молодой рыжий гном так не считал. Он лишь покачал головой и, приложив палец к губам, призывая к тишине, двинулся дальше.

– On… Сумасшедший… – выдохнула Аза прекрасно понимая, что в первую очередь должна разбудить отца.

«Нельзя позволить этому самонадеянному храбрецу идти на разведку в одиночку».

Аза была дружна с Зору с самого детства. Он всегда ввязывался в безрассудные переделки, а она помогала ему выпутываться из них, постепенно проникаясь духом приключений. Девушка думала, что бесстрашие друга её раздражает, даже почти верила в это, но в глубине души понимала, что без Зору жизнь была бы совсем невыносима.

«Ходячая неприятность…» – запальчиво подумала гномиха, глядя вслед другу, а на её губах заиграла нервная полуулыбка.

Когда чего-то ждёшь, время тянется медленно. После ухода часового не прошло и пяти минут, но Азе казалось, что его нет уже целую вечность. Леденящий страх сковал тело. Казалось, если не шевелиться, то ничего страшного не произойдёт. Однако нужно было действовать, и гномья дева усилием воли заставила себя подползти к отцу. Тряся Тарага за рукав, она молилась, чтобы родитель не издал шума при пробуждении. Всё её существо сейчас обратилось в слух, гнетущая тишина давила на нервы. Господин горных дорог никогда крепко не спал в походных условиях. Стоило дочери пару раз толкнуть его руку, как он открыл глаза и с тревогой вгляделся в перепуганное лицо своей наследницы.

– Obroth gorbelgild. Впереди враги, – одними губами произнесла Аза, кивая головой в ту сторону, куда пару минут назад ушёл бесстрашный часовой.

– Ithriki. Спокойно, – твёрдо произнёс Тараг.

Он не спеша поднялся, одновременно беря в руки секиру, с которой не расставался даже во время сна.

Отойдя на пару метров от свернувшейся на земле дочери, предводитель гномов прошептал:

– Ifridi bekar. Готовь оружие.

Затем решительно двинулся в сторону холма и вскоре скрылся за ним.

Аза не сразу поняла смысл последней фразы, сказанной отцом. Она лежала, как загнанный зверёк, прижавшись к земле всем телом и не смея пошевелиться. Спустя несколько минут томительного ожидания оцепенение начало понемногу спадать, уступая место тихой решимости.

«Кто я, в самом деле? – спросила себя девушка. – Представительница подгорного народа, смелого и решительного, или какая-нибудь неженка-хоббитянка? Я много раз видела, как орки (она уже ни минуты не сомневалась, что это именно они) убивают, разоряют и насилуют. Даже пару раз врезала одному, попытавшемуся напасть на наших детишек, забредших не в ту пещеру. Правда, повезло, что он был там один, хотя обычно они не живут поодиночке. Что ж, нужно идти на помощь отцу и Зору самой, ведь если будить весь отряд, поднимется шум, и те, кто за холмом, нас обнаружат».

Вооружившись коротким мечом гнома, спавшего неподалёку, Аза начала потихоньку пробираться к холму. Оружие было достаточно увесистым, но на девушку-гнома, с юных лет приученную к труду, тяжесть меча в руке действовала успокаивающе. Поворот, открывавший поляну, неумолимо приближался. Тарага и Зору не было видно, зато Аза услышала мерзкий, хрипящее-булькающий звук чёрного наречия. Она прижалась к стволу засохшего клёна, не решаясь посмотреть в сторону поляны, на которой разворачивалось отвратительное зрелище.

Шестеро орков расположились вокруг костра: трое из них спали, повернувшись к огню спиной, один ещё не расправился с остатками ужина, двое других развлекались. Они с увлечением наблюдали, как низкорослое существо пытается съесть похлёбку из миски с завязанными сзади руками. Плошка стояла на земле. Маленький человечек в полусогнутом состоянии пытался хлебать варево, но ему это плохо удавалось. Он корчился от боли, когда кипяток обжигал язык и губы. Мучители же сидели и подбадривали бедолагу, советуя наклонить миску подбородком. Человечек был настолько голоден, измучен и подавлен, что не смог догадаться – совет не принесёт пользы. Он надавил подбородком на край плошки, не рассчитал силу и пролил содержимое на себя. Вздрогнув от боли, пленник резко осел, выпрямился и замотал головой из стороны в сторону, разбрызгивая похлёбку вокруг себя. Вид у него был затравленный, но в глубине глаз проскальзывала яростная ненависть. Орки загоготали.

– Buup*, – огрызнулся один, пинком выбивая посуду из-под ног запуганного существа. А затем присоединился к своему товарищу, начищавшему ятаган.

Тараг и Зору притаились за небольшим валуном, располагавшимся с левой стороны от стоянки тёмных тварей. Они как раз обсуждали план нападения. Сперва нужно прикончить спящих орков, решили они, – и полдела будет сделано. А с тремя гадами проблем не должно возникнуть. Рыжеволосый гном отстегнул от пояса пару заточенных кинжалов и один передал Тарагу. Предводитель выглянул из-за валуна и оценивающим взглядом обежал поляну. Спали уже четверо орков – это существенно упрощало ситуацию. Но двое всё ещё возились с оружием.

Гном бросил взгляд на маленькое существо, затихшее на земле неподалёку от своих конвоиров.

«Что мерзким тварям нужно от этого несчастного? – подумал он. – И почему бедолага ещё жив?»

Но этим вопросам суждено оставаться без ответа, пока орки не уничтожены.

Тараг и Зору переглянулись, старший кивнул в сторону спящих, и оба гнома по-пластунски двинулись к ничего не подозревающим врагам.

Аза наконец набралась храбрости и выглянула из-за своего укрытия. В свете догорающего костра гномиха заметила ползущих отца и друга – к счастью, два бодрствующих орка не замечали их, надёжно укрытых за телами дрыхнущей четвёрки собратьев.

«Их не замечают, но рано или поздно обнаружат, потому что когда отец и Зору начнут резать глотки, два бдящих урода не будут стоять в стороне, – встревожено осознала девушка. – Нужно отвлечь их на себя», – решилась она. Пусть это будет последним поступком в жизни, пусть смерть будет мучительной и быстрой, но лучше умереть за тех, кого любишь, чем всю жизнь сожалеть, что не попытался им помочь.

Тем временем гномы-карлики подползли вплотную к спящим оркам. Тараг показал жест на иглишмеке**, приказывая Зору начинать с крайнего орка, лежавшего справа. Сам же подобрался к храпящему слева чудищу. Как по команде, оба гнома полоснули беззащитные орочьи шеи. Твари мгновенно распахнули глаза и ошалело уставились на своих убийц. Тараг заткнул пасть орку рукой, чтобы тот не издал ни звука, но Зору не догадался сделать то же самое. И его жертва, захлёбываясь собственной кровью, успела довольно громко прохрипеть:

– Gazat! ***

Далее события происходили с молниеносной скоростью. Гномий предводитель, решивший, что дольше скрываться не имеет смысла, перерезал глотку другого орка, ещё не успевшего окончательно проснуться. Его помощник собирался поступить так же, но четвёртый орк опередил его и выбил кинжал из рук нападавшего. К тому времени два не спавших собрата атакуемых, услышав возню, кинулись было на подмогу товарищам, но услышав из-за дерева визг «Baruk khazad!», «Топоры гномов!», им пришлось обратить внимание на ещё одного гнома, вступившего в бой.

Услышав удивлённый возглас орка и клацанье оружия, Аза поняла, что не чувствует ног. Зато голова запылала яростным огнём.

«Если я промедлю ещё хоть секунду, они будут мертвы, а заодно и весь наш отряд, – отчаянно подумала она. – Пора».

Громко визжа боевой клич гномов, девушка выскочила из-за клёна, служившего ей укрытием, и с занесённым мечом кинулась в сторону ошарашенных орков, явно не ожидавших увидеть воинственно настроенную женщину-гнома. Её отец и собрат были удивлены не меньше мерзких тварей, но успели воспользоваться предоставившейся возможностью. Они быстро вооружились секирами, которыми тут же угостили недобитых противников. Аза в это время успела воткнуть меч в брюхо одному из орков, что стояли по другую сторону костра; его приятель уже занёс над ней меч, но в это время произошло то, чего не ожидал никто: маленький пленник кинулся орку под ноги, тем самым организовав свалку. Это дало время Тарагу обогнуть костёр и с размаху всадить секиру прямо в лоб твари, намеревавшейся убить его единственную дочь.

На шум, поднявшийся на поляне, прибежали гномы, оставшиеся по ту сторону холма. Они были заспанные, перепуганные и с оружием на изготовку. Аза вылезла из-под зловонной туши орка. Её била крупная дрожь, волосы были всклокочены, а платье залито чёрной кровью. В руках она крепко сжимала меч.

«Сейчас он убьёт меня», – отчаянно подумала девушка.

Безнадёжно решив предупредить гневную отповедь, гномиха воскликнула непривычно-высоким голосом:

– Jemut men, izbad! Простите, повелитель!

– Ki dak rukhs! Ты убила орка! – отрывисто произнёс Тараг, глядя в упор на дочь.

Он был страшно зол на неё за столь опрометчивый поступок, но вместе с тем испытывал чувство щемящей гордости за маленькую девочку, которая в один миг повзрослела.

Аза была поздним ребёнком, родилась, когда Господин горных дорог уже отчаялся дождаться наследника. Она была очень похожа на мать, а сейчас – особенно. Иниа, жена Тарага, погибла давным-давно. Много лет назад, холодной зимней ночью, когда в горах разыгралась снежная буря, шайка орков, ища укрытие, ворвалась в пещеру гномов-карликов. Почти все уже спали, но жена «разбойника» всегда засиживалась за шитьём допоздна. Именно ей и пришлось встретить «гостей». Когда на крики и шум сбежались хозяева пещеры, Иниа уже успела убить двух налётчиков, но один из орков всё же сразил её: ослепив противницу факелом, «гость» всадил ятаган ей глубоко в живот… Той ночью Тараг не успел спасти любимую, но в этот вечер, в этом сражении, гномий предводитель будто бы перенёсся в прошлое – прошлое, в котором его Иниа не умерла… В котором он успел её спасти.

– Ki kyarthu ngur… Ты явила смерть…

«Что же теперь будет?!» – юная гномиха склонила голову. Всё отчаянно кружилось, глаза застилал туман.

– Ido ki azag. Men gajatu. Теперь ты воин. Я прощаю тебя, – выдохнул гном, распахивая объятия.

Аза, не поверив своему счастью, бросилась отцу на шею. Срываясь с места, она уронила меч, рукоятка которого ударила по голове её незадачливого спасителя. Малыш возмущённо пискнул. Он, всё ещё скрючившись, лежал на земле рядом с поверженными тварями. Все присутствующие уставились на него.

– Nah kazul… Это хоббит… – приглушённо прошептала дочь разбойника.

Комментарий к Дочь разбойника

В фике будет активно присутствовать кхуздул, перевод приводится сразу после фразы, выделен курсивом. Да простит Профессор мои скромные лингвистические потуги. Если каким-то чудом сию работу будет читать человек, разбирающийся в гномьем языке, убедительно прошу делиться знаниями и опытом в составлении текстов на кхуздуле.

***

*Buup – свинья (черное наречие)

**Иглишмек – гномий язык жестов

***Gazat – гном (черное наречие)

Имена гномов на кхуздуле:

Тараг – жёсткий, несгибаемый http://yadi.sk/d/QrjbCEUDJiSyP

Аза – сильная, крепкая http://yadi.sk/d/DnKLr2r-JiSzE

Иниа – женщина

Зору – пламя http://yadi.sk/d/pfM0638LJiT94

Зеркало Азы http://yadi.sk/d/fTgWatqYJiSyj

Синие горы http://yadi.sk/d/lzXOrr6wJiSzz

========== Отклик прошлого ==========

Саундтрек: «Rivendell» – «Tinuviel»

Поздний апрельский вечер гнал прочь из пропахшей плесенью комнаты… Комнаты, где царило пугающее постоянство: вещи не подвергались обновлению. Как безмолвные стражи времени, застыли они на своих местах. На каминной полке стояла давно заржавевшая рамка с пожелтевшим изображением: улыбающаяся супружеская чета в окружении оравы детишек разных возрастов. Светловолосые, кудрявые, с неизменной россыпью веснушек на круглых личиках… Как же это было давно! Теперь почти у всех свои семьи. Большая семья стала ещё больше. Но частей счастливой мозаики всё же не хватало.

Убелённый сединами старичок вышел на крыльцо, привычно набивая трубку табаком. Курение – вредная привычка, но отказаться от неё Старый Тук был не в силах. Он не менял ничего в своей жизни, вопреки фамильному девизу. Слишком болезненны оказывались изменения. Теперь почтенный хоббит не предавался сладким грёзам. Тяжелое чувство вины сгорбило плечи, отняло радость жизни. А с приходом поздней весны становилось совсем невыносимо. Ведь именно весной, почти тридцать лет назад, состоялся его последний разговор с сыном. Именно в это время юный хоббит принял решение уйти из дома «на поиски себя». Семья восприняла его уход по-разному: кто-то радовался за родственника, сделавшего решительный шаг, кто-то сокрушался из-за окончательно потерянных шансов сохранить «благопристойную репутацию». Был даже один подражатель – младший брат Изенгар, про которого ходили слухи, будто он «ушёл к Морю». Для матери Хилдифонса, Адаманты, сумасбродство сыновей стало тяжёлым ударом. Жажда приключений была неведома обычной хоббитянке, и тоска по детям иссушила миссис Тук. Через пять лет после ухода первого путешественника её не стало. Геронтиуса разрывали противоречия: с одной стороны, он собственными руками подтолкнул сыновей уйти, тем самым погрузив себя в пучину мучительной неизвестности и ежедневного самобичевания, с другой – задушить стремления отпрыска означало заставить Хилдифонса прожить чуждую ему жизнь без стремлений и цели, лишённую красок и смысла. А впечатлительный Изенгар? Как он, отец, мог не предусмотреть, что поступок старшего брата сильно отразится на нём?..