Текст книги "Стрелы судьбы (СИ)"

Автор книги: Ниамару

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Ой, ты ее лучше так не называй! – усмехнулся оборотень.

– А с чего это вдруг она мне будет помогать? Как я понял, что я от тебя, говорить бесполезно. У вас не самые дружеские отношения.

– Иви… – начал Вилан, расплываясь в этой своей странной улыбочке, и пропустил прядь своих волос сквозь пальцы.

– Только не надо опять про зеркало, я серьезно! – царевич уже понял, к чему тот ведет.

– Но все же, если ты повнимательнее в него посмотришь, – Иван внезапно обнаружил губы Вилана у самого своего уха, – ты, возможно, перестанешь задавать глупые вопросы… Иви.

Царевичу подумалось, что для того, чтобы сказать ему это, вовсе необязательно было ТАК близко прижиматься к его уху. Он отодвинулся от оборотня подальше и спросил:

– Ну, так я пошел? Где и когда мне вас с Корвенем ждать? Э… Корвень – это мой друг.

– Я сам тебя найду. Но мне нужна какая-нибудь твоя вещь, чтобы твой друг мне поверил, что я от тебя, – руки Вилана бесцеремонно потянулись к поясному ремню царевича.

– Эй-эй, подожди! – он схватил юношу за запястья, пытаясь убрать его руки подальше от себя, – Ты что-нибудь другое взять не можешь?

– А что мне еще можно… взять? – Вилан даже не попытался высвободиться и наградил царевича таким взглядом, от которого тот почувствовал, что краснеет, сам не понимая отчего.

– Перстень, например, – Иван отпустил юношу и отошел на шаг.

– Я бы предпочел рубашку.

– Ты что с ума сошел?! И что Корвень подумает, если ты притащишь ему мою рубашку, да еще и порванную? – царевич указал на рваный край полы, которая пошла на перевязку лапы. Он чувствовал абсурдность разговора, но ему показалось, что других разговоров с этим парнем и не бывает.

– А что, он может что-то такое подумать? – и опять странная улыбочка.

– Нет, ты точно чокнутый совсем! – воскликнул Иван и стал стаскивать перстень с пальца, – Кольца будет достаточно.

– Давай помогу, – Вилан облизал губы и хотел взять царевича за руку.

– Вот уж не надо! – Иван отдернул ладонь.

Вилан пожал плечами и, наконец, отстал от него. Царевич справился с перстнем и протянул его оборотню. Тот забрал его, как нарочно скользнув кончиками пальцев по ладони Ивана, спрятал в карман брюк и опять выжидающе уставился на царевича.

– Ну, все, я пошел к Ягарине! – сказал Иван.

– Только с тропинки не сходи!… Хотя если что, я тебя еще раз с удовольствием спасу!

После этой 'угрозы' Иван твердо решил, что с тропинки он ни ногой.

– До встречи! Корвеню привет от меня передавай! – попрощался он.

– Может, что-нибудь еще кроме привета передать?

– А что еще-то? – подвох Иван заметил слишком поздно.

– Например, это! – Вилан приподнялся на цыпочки и прикоснулся губами к его щеке.

– Что он красна девица, чтобы я ему поцелуи передавал?! – пробурчал Иван, в очередной раз отцепляя от себя руки Вилана, – И что ТЫ ко мне лезешь, я тоже понять не могу!

– А-а, ну-ну! – неопределенно хмыкнул оборотень, – Удачи! – и скрылся в чаще.

Иван облегченно вздохнул и зашагал по тропинке. Исполинские ели почти полностью закрывали небо и создавали прохладный сумрак, казавшийся зловещим посреди солнечного дня. По сторонам узенькой дорожки поднимались ввысь темные сырые стволы, покрытые седым лишайником и какими-то желтоватыми наростами. Над головой переплелись почти сплошной мрачной сетью раскидистые игольчатые лапы. Из глубины темной чащобы иногда доносились весьма странные звуки, от которых неприятно замирало сердце.

Откуда-то слева, совсем близко, раздался долгий стон, но понять, что в нем перемешалось, было невозможно. Просто на крик о помощи или выражение боли это не походило. Да и человеческий голос вряд ли мог создать звук столь богатый незнакомыми нотами. Иван остановился и повернул голову, вглядываясь в глубину леса – там угадывался не то, что просвет, но ощущение открытого пространства. Царевич протянул руку и отогнул тяжелую еловую лапу. Картина, представшая его взору, заставила замереть в немом изумлении. Круто заворачивая, вдаль уходило ни то длинное узкое озеро, ни то река, хотя течения заметно не было – поверхность черной воды не тревожила ни единая рябинка. Казалось, что вода тяжелая, как расплавленный металл. По ее берегам ровной колоннадой росли голые деревья, их безлистые ветви торчали вверх, как заломленные в муке руки. Иван вдруг понял, что елового леса, способного затмевать солнечный свет, там нет, но над черной водой царил полумрак. Царевич взглянул на небо, его покрывали тяжелые низкие тучи. Взгляд привлекло какое-то движение. Из воды совершенно бесшумно, без единого всплеска поднялась темная фигура и присела на выступающий посреди странного водоема булыжник – их там много виднелось таких маленьких каменных островков. У существа была черная как уголь кожа, только блестящая, но не мокрая, а словно лоснящаяся. По плечам ниже пояса рассыпались темно-зеленые волосы. Оно сидело спиной к царевичу, и он не видел, над чем оно там склонилось. Вдруг существо выпрямилось и медленно повернулось. Иван не успел разглядеть лица – оно было таким же черным, как и все тело, только полыхали ядовито-зеленым огнем большие со змеиным разрезом глаза – зрачков царевич тоже не заметил. Он в ужасе отпрянул и выпустил еловую лапу. Ноги понесли его по тропинке почти бегом. А что было бы, если он сошел с тропы? Что это вообще за место? И стоило ли доверять этому странному оборотню?

Больше Иван за ветви не заглядывал и старался не обращать внимания на странные звуки. Лес впереди вроде начал светлеть, а тропинка стала расширяться и, наконец, привела его к маленькой опушке.

Перед Иваном стояла самая замшелая избушка, на которую только способно воображение. Она и вправду опиралась на какое-то возвышение, но что это было – сваи, пни или вправду куриные ноги – понять было невозможно из-за густо опутывавшей его неопределенного вида махры. Может, это был лишайник. Может, древняя паутина, накопившая на себя многолетние слои пыли. Может, какие-нибудь полуотмершие растения, опутывающие дом. А, может, и вовсе – все вместе взятое. Иван припомнил, как там говорилось в сказках по поводу обращения к подобным строениям, и, приложив все усилия, чтобы его голос звучал 'зычно', гаркнул традиционное приветствие:

– Избушка-избушка! Повернись ко мне передом, а к лесу задом!

Избушка не повернулась, но это, наверное, было и к лучшему – все-таки дверь изначально была обращена к царевичу. Вот она-то и распахнулась в ответ на его пламенную речь. Душераздирающе скрипя, пять неведомым способом скрепленных гнилых досок самоотверженно повисли на кривых петлях. На пороге появилась сгорбленная старуха – именно такая, какая должна была по идее соответствовать избушке. Вся в бурых морщинах и бородавках, с ввалившимся щербатым ртом, беспрерывно что-то пожевывающим. Крючковатый нос цеплялся за трясущийся подбородок. Только сквозь дряблые складки век светились колдовской зеленью хитрющие глазки, напоминающие, что бабушка отнюдь не простая.

– К лесу задом! – недовольно прошамкала она, – Что, больше поз никто не в состоянии придумать? Царевич что ль?

– Здравствие тебе, бабушка! – Иван пропустил мимо ушей странное замечание и отвесил ей поклон на стародревний манер, – Прости за беспокойство! Царевич я, верно ты говоришь. Пришел помощи у тебя просить. О мудрости твоей наслышан. Будь любезна, не откажи, одари советом!

Старуха с извечным стариковским недовольством нахмурила косматые брови и еще угрюмее зажевала губами.

– Ишь ты, совета! Нашли благотворительное справочное бюро! – выдала она ворчливым тоном, – Одари его, видишь ли! А ты мне что?

Иван вздохнул. Нечисть в этом лесу до крайности отличалась жаждой наживы.

– А чего ты желаешь, бабушка? – вопросил он самым учтивым тоном, на который был способен, – Чем смогу – помогу… за совет твой добрый, – предусмотрительно добавил Иван.

– А! Воть это другой разговор! Ну, заходи, коли такой сговорчивый, – она изобразила гостеприимный жест своими костлявыми ручонками с безобразными желтыми ногтями.

Иван глубоко вдохнул напоследок свежего воздуха и вскарабкался по ветхой лесенке в избушку. Внутри оказалось темновато. Где там были окна, можно было судить по тусклым размытым пятнам света, виднеющимся с неопределенных сторон. Сырость и затхлость ощущалась даже зрительно, однако никакой особой вонью вроде бы не прошибало – может быть, от того, что царевич предусмотрительно дышал только сквозь плотно сомкнутые зубы.

– Ну, чего там? – прошамкала старушка, – Кормить-поить тебя сначала надобно, али и так все расскажешь? – и злорадно улыбнулась, показав остатки гнилых до черноты зубов.

Понять, что это – предложение гостеприимства или угроза – было не так-то просто. Однако, несмотря на то, что царевич проголодался, один вид ее грязных, с длинными крошащимися ногтями рук отбил ему всякий аппетит.

– Дозволь, уж расскажу тебе свое горе-беду и задерживать тебя не буду, бабушка! – церемонно молвил Иван.

– Ну, уж расскажи! Куда от тебя денешься, раз у тебя горе-беда! Ишь ты, и беда и горе! Такой хорошенький и все сразу!

'Хорошенький? Это, надеюсь, не то же самое, что и вкусненький? – подумалось царевичу, – Ну, Вилан, вот зараза! Куда ты меня завел?!'

– Да, беда у меня, бабушка. Подлый змий… э… как там его… Горган! Украл у меня жену мою ненаглядную. Вот брожу по лесам по горам, мечтаю сыскать ее, выручить.

– Горган?! – голос старухи даже лишился своего дребезжащего тона, – Твою ЖЕНУ???… Э… гм… хм… Видать, жена у тебя… э… не… э… непростого роду-племени?

– И что? Ну, непростого! – Ивана уже начали раздражать эти удивленные взгляды и непонятные фразы. Сначала Вилан, теперь еще эта – глаза таращат! Да что ж это такое тут происходит?!

– Что за жена? – деловито поинтересовалась старуха.

– Женщина…

– Ну, слава богу! – усмехнулась старуха.

– Не до шуток мне, бабушка! Женщина с серебряными волосами и глазами синими как каменья драгоценные… Велена…

– Вот… эмм… ешкин кот! – старуха смачно сплюнула, однако пол, вопреки ожиданиям царевича, не задымился. – И ты туда же!

Она плюхнулась на лавку и некоторое время буравила его своими узкими щелочками глаз, а потом как-то недобро усмехнулась:

– Ну что ж… понимаю… гм… од-на-ко-же!!!

– Так ты можешь мне помочь найти этого Горгана?

– Могу. И не просто найти… Я могу дать тебе зелье, которое поможет тебе победить змия… но не бесплатно, естественно.

Иван кивнул:

– Сколько ты хочешь?

– За деньги я не продаюсь, я женшшшина приличная, – нездорово развеселилась старуха.

– Ну, и чего же ты хочешь вместо денег? – вздохнул царевич, прикидывая, что починить эту избушку будет едва ли ни меньшим подвигом, чем победить змия голыми руками.

– Поцелуй, красавчик! Один поцелуй и получишь и зелье, и клубок путеводный! – захихикала ведьма.

– Поцелуй?! Ты хочешь, чтобы Я… ТЕБЯ… ПОЦЕЛОВАЛ? – к горлу Ивана подкатил тошнотворный ком. 'Ну, бабка дает!' – удивился про себя царевич.

– Не так уж и много прошу. Потешь старушку на старости лет! Чего тебе стоит?! А потом с Веленой своей вдоволь намилуешься! – ехидно заявила она.

Царевич задержал дыхание и быстро, как только мог, чмокнул ее в морщинистую щеку.

– Размечтался! – тон старой ведьмы стал еще более язвительным, – Так легко не отделаешься, красавчик! В губы целуй! И не чмокай, а как женщину поцелуй! Иначе не получишь ничего!!!

– Ты что совсем рехнулась?! – он осекся, наткнувшись на полный злорадства взгляд, – Я… Я не смогу…

– А вот сейчас превращу тебя в жабу, может, тогда сговорчивей станешь! – из потолка над ветхой дверью незнамо откуда свалился чугунный щит, отрезая пути к отступлению, а меч царевича неожиданно дернулся из руки и утонул в деревянном настиле.

Иван сполз по стенке на пол, зажав рот рукой.

– Бабушка, милая, опомнись! Ты что творишь?! – пролепетал он.

– Так значит, в жабу предпочитаешь? Лягушки больше нравятся? – она безжалостно усмехнулась гнилым ртом.

– Подожди! Подумать дай! – Иван вскинул руку в защитном жесте.

– Ну, подумай!

Он раз пять попытался сглотнуть липкую слюну, но один взгляд на старуху заставлял его желудок прыгать в болезненных спазмах. Но это было не то препятствие, из-за которого стоило останавливаться и обрекать Велену на вечную расплату за его ошибку.

– Я согласен! – выдавил Иван и решительно поднялся с грязного пола.

Ведьма поманила его узловатым пальцем и до омерзения кокетливо ухмыльнулась. Царевич на негнущихся ногах подошел к ней. 'Я должен это сделать – ради Велены, – уговаривал себя Иван, – Я должен исправить свою ошибку, иначе как я буду жить дальше с этим камнем на сердце? Это всего лишь поцелуй, минута этой гадости и все'. Он закрыл глаза и попытался не дышать, но все равно ожидал, когда ему в нос ударит удушливый смрад грязной старухи. О ее гнилых зубах он старался не думать. Иван подался навстречу и с отвращением нашел ее рот, только вместо слюняво-скользких морщинистых ошлепков его ожидали нежные теплые губы, и царевич вдруг окунулся в аромат полевых цветов и спелой малины. К его бешено бьющемуся сердцу прижалась упругая девичья грудь. Иван изумленно открыл глаза. На него смотрела смеющаяся девушка. Лукавое, чуть курносое личико обрамлял водопад рыжих кудряшек, а глубокий вырез красного платья открывал до смущения соблазнительную картину. В зеленых глазах – не колдовских изумрудах, а обычных человеческих глазах – весело плясали озорные чертики.

– Какой ты смешной и милый! – усмехнулась она и вновь медленно, с манящей улыбкой склонилась к нему и поцеловала.

Ошарашенный царевич растерянно замер. Но ее губы были такими упоительными, нежный язычок скользнул ему в рот и вновь приглашающе улизнул, и царевич непроизвольно попытался его догнать, погружаясь в томительно сладкую глубину. Девушка прижалась к нему своим гибким молодым телом, он даже через два слоя ткани их одежд почувствовал отвердевшие горошинки ее сосков и вдруг понял, что ее небольшие высокие грудки просто выскользнули из низкого выреза и между ними только тонкий шелк корвеневской рубашки. Это открытие немедленно ударило волной жара в низ живота. Руки рыжей колдуньи вдруг захватили его в плен. Они были повсюду – зарывались в его волосы, гладили шею и плечи, ласкали грудь и бедра. Она была такой ошеломительно страстной, что царевич непроизвольно сомкнул объятья, и его ладони сами собой заскользили по обворожительному женскому телу. У Ягарины была узкая талия, а вслед за ее соблазнительным изгибом руки царевича легли на гладкие ягодицы, прикрытые лишь коротеньким платьицем. Ткань так и поползла под пальцами вверх, а за ней ничего не было, кроме горячей кожи. Иван, уже не владея собой, сжал ладони, теснее притягивая девушку к своим бедрам. Она выгнулась в его руках, томно вздыхая, у царевича закружилась голова, и они упали на что-то мягкое. Ее кудри защекотали его грудь, а горячий язычок заскользил по коже. Он понятия не имел, куда делась его одежда, но это его сейчас и не волновало. Ее стройные ноги сжали коленями его бедра.

– Ведьма! – прошептал он. И не в силах больше сдерживать желание, вошел в ее страстно выгибающееся тело. Он услышал ее стон, и это окончательно свело его с ума. Велена никогда не стонала в его объятьях, Велена никогда так пылко ему не отвечала…

Когда Иван немного отдышался, он обнаружил, что они лежат на пухлом жизнерадостно-желтом диванчике, а вокруг светлая чистая комната, обшитая узкими деревянными панелями. Ягарина потянулась с довольной улыбкой и спросила:

– Есть хочешь?

– Да, спасибо.

– Пойдем в столовую, накормлю тебя.

Иван был так смущен и растерян от всего произошедшего, что способен был сейчас отвечать только односложно.

Царевич не знал, как он оказался в этом большом красивом доме, но предположить, что так может выглядеть изнутри та избушка не представлялось возможным. Скорее всего как раз она являлась мороком. О том, что страшная баба-яга была всего лишь наваждением, Иван поверил сразу и без сомнений.

Ягарина усадила его за круглый стол, покрытый цветастой скатертью. На столе в глиняной вазе благоухали роскошные цветы, явно не лесного происхождения.

– Это брат притащил. Я сама больше полевые люблю, – объяснила девушка, заметив, что он разглядывает букет, – Подожди минутку, сейчас обед принесу.

Вскоре перед Иваном появилось блюдо с подрумяненным куском мяса и печеными овощами, пироги, кувшин с морсом и еще один с вином. Голод тут же напомнил о себе, и царевич, что-то благодарно промычав, накинулся на еду. Ягарина уселась напротив и, подперев рукой подбородок, смотрела на царевича и улыбалась. Короткое красное платьице высоко открывало ее длинные загорелые ноги, так и притягивающие взгляд Ивана.

– Спасибо за угощение, – поблагодарил он, отодвигая пустое блюдо.

– На здоровье. Даже смотреть приятно, когда такой аппеетит. Ну что, жену свою спасать еще собираешься, или уже без надобности? – спросила она с лукавой улыбкой.

– Ты меня околдовала, ведьма, – негромко сказал он, чувствуя, как вспыхнули щеки.

– Ах, ну конечно! – усмехнулась она.

– Ты обещала мне зелье и путеводный клубок, – напомнил царевич. Ему было трудно смотреть ей в глаза, и он смущенно уставился куда-то в стол.

– Зелье приготовить еще надо. Это очень серьезная работа. Горган сильный противник. Он древний колдун, а я всего лишь маленькая лесная ведьма. Но я знаю рецепт зелья, способного на время лишить Змия силы. На его приготовление уйдет около трех дней.

– Хорошо. Я приду через три дня, – кивнул он.

– Собрался в лесу жить?

– А где ж еще?!

– У меня живи – дом большой. К тому же мне потребуется помощь.

– Договорились, я останусь, но только чтобы помогать, – согласился царевич.

Он взглянул на нее и на минуту задумался.

– Ягарина, у тебя есть зеркало? – спросил он вдруг.

– Конечно! В соседней комнате, аж во всю стену. Идем.

Она провела его в другую комнату с нежно зелеными стенами, белыми занавесками на больших окнах и светлой мягкой мебелью. Там действительно имелось большое зеркало под потолок. Ягарина забралась с ногами на диванчик, а Иван уставился на свое отражение. Ну и что? На него смотрел растеряный молодой человек. Наспех одетая одежда в беспорядке. Тонкая несвежая рубашка, да еще и с чужого плеча, застегнута всего на пару пуговиц, правая пола от нее оторвана. Светлые льняные немного вьющиеся волосы растрепались и спутались. Широкие плечи, хорошо развитая мускулатура – не богатырь, конечно, но вполне сильный взрослый мужчина… если бы только большие голубые глаза не имели такого наивного и сейчас очень смущенного выражения. Да и борода у него еще не росла. И черты лица носили некоторую мягкость, из тех, что придают облику вечную юность.

– Ты с Виланом что ли успел пообщаться? – расплылась в насмешливой улыбке Ягарина.

– С каким-таким Виланом? – отозвался царевич, пытаясь сообразить, как она догадалась, и стоит ли ей все рассказывать.

– Не умеешь врать и краснеешь еще при этом! Небось, от капкана его спасал, а он еще сказал, что я этот капкан на него и поставила. Да еще и серебряный, и он, бедняжка, не мог из него выбраться.

Царевич уставился на нее широко распахнутыми глазами, озадаченное выражение лица выдавало его с головой.

– А ты к нему пригляделся бы повнимательнее, царевич! – продолжила Ягарина, – У Вилана сережки серебряные в ушах и побрякушка такая же на шее висит. Ну что? Отблагодарил он тебя… за спасение? – усмешка юной ведьмы стала еще шире.

– Он меня тоже спас, так что мы были квиты, – царевич решил, что дальше отпираться уже бессмысленно.

– От кого же, интересно? Небось, от таких маленьких противных существ, еще постоянно мерзко хихикающих?

– Да-а, – удивленно протянул Иван. То ли она была очень хорошей ведьмой, то ли он чего-то здесь не понимал, – А что?

– Да ничего. Просто они по какой-то неведомой мне причине считают Вилана своим повелителем.

Лицо у Ивана вытянулось еще больше.

– Ему не стоит доверять, да? – он вдруг осознал, что оборотень отправился на поиски его друга, даже не спросив, как тот выглядит.

– Ну разве что в некоторых… определенных вещах, – хохотнула Ягарина, – А что был повод… хм… для потери… хм-хм… доверия?

– Что ты имеешь ввиду? – Иван не понимал, к чему она ведет.

– Не понимаешь, значит? Эх, царевич… А как тебя, кстати, зовут-то?

– Иван.

Ягарина расхохоталась.

– Что смешного?!

– Ха-ха-ха! Классика жанра! Иван-царевич и серый волк… хотя…, – она прыснула в ладошку, – Какой он, к черту, серый!

– Вы меня уже все достали! – не выдержал Иван, – Все постоянно говорят какие-то странные вещи, загадочно усмехаются. И на все мои вопросы отсылают к зеркалу!

– Ну извини, Ванечка. Но ведь ты, правда, такой хорошенький! Вот даже и Велена не устояла! Да и я тоже, – она лукаво улыбнулась, напоминая проказливого рыжего чертенка, – А кто тебя еще к зеркалу отсылал?

– И Велена и даже мой друг Корвень.

– О-о! Тогда мне все ясно!

– Что тебе ясно?

– Извини, но я опять же могу только отослать тебя к зеркалу!

Иван махнул на нее рукой.

– Ладно, хватит болтать попусту, – Ягарина вспомнила о своих обязанностях хозяйки, – Ты, наверное, хочешь умыться и переодеться?

– Да, я был бы очень тебе благодарен.

– Ты посиди здесь, а я ванну тебе приготовлю, – она резво вскочила с диванчика.

– Ягарина! Может, помочь чем? Воды натаскать?

– Не надо, у меня водопровод, – крикнула девушка, уже скрываясь за дверью.

'Водопровод? Это как? – пожал плечами царевич, – Вода прямо в дом, что ли, проведена? Интересно. Эх, Вилан! Наверняка меня обманул. И Корвеня даже искать не собирался. Но зачем ему вообще все это? И Ягарина – поможет или тоже обманет? И что мне делать теперь? Идти Корвеня искать самому? Но я в этом лесу до старости блуждать буду. Ладно, Корвень всю жизнь по лесам мотался, без меня он вряд ли пропадет. Только вот волноваться будет, куда я делся! Вот черт! Если эти лешачки слуги Вилана, то все это вообще могло быть подстроено. Но зачем?'.

В дверях появилась Ягарина и позвала его за собой. Помещение, в которое она его привела, на баню совсем не походило. Стены и пол были из мрамора. Посреди стояла большущая лохань – тоже мраморная – полная горячей воды. Ягарина протянула ему белый сверток:

– Вот, держи пока халат. А рубашку и брюки я тебе попозже организую. Вон там висит полотенце, в той бутылочке мыло.

– Спасибо.

– Спинку потереть? – она подарила ему озорную улыбку.

– Не надо, сам справлюсь.

– Ну давай, – и она оставила его одного.

Горячая вода после долгой дороги царевича совсем разморила. Он выбрался из ванны, широко зевая и закутался в длиннополое одеяние, названное халатом. Иван немного побродил по дому и нашел Ягарину на кухне. Она рылась по шкафчикам и выставляла всякие коробочки и баночки на стол. Иван присел на стул и стал за ней наблюдать, однако это занятие оказалось не лишенным определенных трудностей – когда девушка наклонялась за чем-нибудь, ее и без того коротенькое платьице еще больше оголяло ее соблазнительные бедра. Иван устал отводить глаза и через мгновенье вновь обнаруживать, что он на нее смотрит. Она была очень подвижной, и все ее движения были легкими и простыми. Она делала много лишних жестов, то почесывала затылок, забираясь пятерней в рыжие кудряшки, то прикладывала пальчик к губам, то сосредоточенно терла подбородок, то щелкала пальцами, тут же срываясь с места. Иван невольно стал сравнивать ее с Веленой, обладавшей расчетливой грацией хищницы. В каждом повороте головы синеглазой чародейки, даже когда она была в обличье кикиморы, чувствовалась гордость, иногда доходящая до надменности. Ивану никогда не было легко рядом с ней. А сейчас перед ним прыгала озорная девчонка, такая живая, теплая, уютная и в то же время, хранящая свою совсем не мрачную загадку. Маленькая ведьма, готовая даже свою силу использовать для баловства. Иван вспомнил ужасную бабку, теперь это показалось ему смешным.

– А что ты делаешь, Ягарин? – спросил он.

– Приворотное зелье! – она изобразила злорадную улыбку, – Чаю хочешь?

– Чтобы мне зелье подлить?

– Расслабься! Я его еще не сварила! И потом, с чего ты решил, что для тебя?! Вот втюхаю его тебе для змия, потом будешь от него по всем горам бегать! – она звонко расхохоталась, и Иван невольно подхватил ее смех.

– За что ж так жестоко, Ягарина?

– Почему жестоко? Горган – мужчина красивый!

– А мне-то это на что?!

– А, не обращай внимания! С Виланом побольше пообщаешься, еще не таких шуточек нахватаешься!

– Что-то мне не очень понравилось с ним общаться!

– Знаешь, меня это даже радует, – она опять прыснула в ладошку.

– А Горган, он какой из себя?

– За Велену беспокоишься?

– Ну-у-у…

– Правильно беспокоишься! У него обалденные золотые глаза и иссиня-черные волосы ниже плеч. И такое мускулистое смуглое тело!

Иван почувствовал, что ему неприятно слышать слышать от нее такие вещи про змия. Но он попытался убедить себя, что это из-за Велены.

– Ясно…

– Да ладно, не кисни, а то опять к зеркалу отправлю! Ты что, не понимаешь, какой ты сам хорошенький?! – на его коленях внезапно оказалось ее легкое тело, и его рукам показалось самым естественным обнять девушку.

Она улыбнулась и устроилась поудобнее, болтая ногами, ее милые пальчики ласково потрепали его волосы.

– Ягарин, а Вилан… он может что-нибудь плохое сделать? – спросил царевич.

– Нет. Он хороший. И очень добрый. Он, конечно, иногда может какую-нибудь вредную шутку сотворить, но плохого – нет. А почему ты спрашиваешь?

– Он обещал найти моего друга и… в общем, я ему не верю… он даже не спросил, как Корвень выглядит.

– О, за это не волнуйся! Ничего с твоим Корвенем не случится! Нашел, за кого бояться, а тем более из-за Вилана! Давай-ка я лучше тебе чаю налью!

Она спрыгнула с его колен и заварила ароматный травяной чай. Вручила ему кружку, а сама продолжила осмотр своих запасов. Иван опять зевнул и скоро начал клевать носом.

– А ну-ка, пойдем, я тебя спать уложу! Умаялся, красавчик, по лесам бегать! – рука Ягарины опять взъерошила льняные кудри.

Иван только кивнул, а потом его устроили на широкой мягкой кровати, и он провалился в сон.

***

Велена сидела на подоконнике спиной к окну. Очередное приглашение к обеду она отвергла, но на этот раз Горган не стал настаивать, и ей стало грустно. Она отчетливо почувствовала разочарование. Вчера ночью она показала свою слабость. Проклятье! Но разозлиться не получалось, даже на себя. Велена решительно спрыгнула с подоконника и твердым шагом направилась в самую дальнюю комнату своих апартаментов. Взмахом руки она заставила дверь в спальню снова стать видимой, а потом медленно отворила ее и сделала шаг внутрь. Калы в молочно-белых вазах все также свежи, перламутрово-бежевый шелк снова выглядит неприкосновенным.

Велена сжала кулаки. Вспомни!

Тот день. День, который она никогда не позволит себе забыть.

Она как обычно отправилась в Ледяные Горы, чтобы убедиться, что у ее подданных все хорошо в ее отсутствие, и решить накопившиеся у них проблемы. Ее пребывания там один день в неделю было вполне достаточно, к тому же к ней всегда можно было выслать гонца. Но тут вдруг к ней заявился Вилан – этот маленький зеленоглазый чертенок, и с плохо скрываемой тревогой спросил, не видела ли Велена Ягарину. Эта рыжая бестия, которая никак не могла оставить в покое Горгана – своего бывшего любовника, приходилась Вилану троюродной сестрой. Хотя, возможно, их родство было и еще более отдаленным, но он почитал своим долгом заботиться об этой смертной. Когда Велена спросила, с какой стати он ищет ее именно здесь, Вилан сказал, что сегодня она умчалась с намерением с ней поговорить, а вернее разобраться. Велене очень не понравилось, как виновато отвел глаза Вилан. Как только он, извинившись, ушел, Велена поспешила в замок Горгана, чувствуя как нарастает в сердце нехорошее предчувствие. Она прошла по всем комнатам замка в поисках мужа, но его нигде не было. И когда она, наконец, оказалась перед дверью их спальни, что-то заставило ее остановиться. Велена очень медленно и бесшумно отворила дверь. На их супружеской постели спали два утомленных любовника. Рыжие кудри, перемешались с иссиня-черными локонами. Велена также тихо закрыла дверь, развернулась и ушла, надеясь, что слуги не заметили ее стремительного визита…

Он нашел ее только через два дня. На карнавале в Корфонелльском лесу… Пьяную, до безумия веселую… В объятиях двух прекрасных близнецов-эльфов в легких полумасках. Она запуталась в их руках, утонула в их серебристом смехе, ловя попеременно их сладкие губы. Горган чуть не убил их, за что ее до сих пор терзала вина. Она защищала этих прекрасных созданий как самое священное, что было для нее на этом свете. Если бы они пострадали из-за ее безрассудства, она бы этого себе не простила. Но Горган, к счастью, оставил их в покое и даже извинился, быстро поняв, что они ни при чем в данной ситуации. А потом она смотрела, как он в ярости метался по своему замку, обрушивая на нее потоки обвинений в вероломстве и бесстыдстве. Это лишь немного облегчило ее боль. Он так и не узнал, что это была месть, Что все ее ядовитые слова, брошенные ему, были продиктованы уязвленным самолюбием. Что ее душа истекала не ядом, а болью… Что его заклятье стало убежищем для разбитого сердца, а вовсе не наказанием… По-настоящему изменить ему она решилась только через три года… когда вслед за стрелой, в которой она узнала руку своего двоюродного дяди, к ней явился прекрасный смертный мальчик. Такой чистый и невинный… и она поверила, что связь с ним не могла причинить ей новой боли… Она так устала… Она не видела выхода… И вдруг эти голубые глаза, глядящие на мир со столь искренним ожиданием чуда. Ее дядя слишком хорошо знал, как притягательны для бессмертных подобные юные создания… И она сдалась, приняв столь милый подарок… он был слишком своевременным для души, уставшей бороться с болью…

***

Иван проснулся от прикосновения губ… но в столь неожиданном месте, что это заставило его снова изумленно замереть, ровно настолько, чтобы упустить момент, когда он все еще мог найти в себе силы ее оттолкнуть. Рыжие кудри щекотали его живот и бедра, и все что он мог с этим поделать, так это тихонько постанывать, закусив губу.

А потом она упала рядом с ним на постель, облизываясь, словно наевшаяся украдкой сливок кошка, и, как ни в чем не бывало, спросила:

– Хочешь малины? Свежая! Только что с куста!

– Я пить хочу, – растерянно отозвался царевич.

– Подожди, молока тебе принесу, – и она умчалась ровно на минутку.

И снова прыгнула на кровать, держа в одной руке стакан с молоком, а в другой корзинку с малиной. Иван утолил жажду, и нежные пальчики тут же сунули ему в рот малину. Она смеялась, скармливая ему ягоды прямо с рук. Одна ягодка упала ему на грудь, и Ягарина поймала ее губами, но она не поспешила сразу же оторваться от его кожи.