Текст книги "Я буду носить тебя на руках (СИ)"
Автор книги: Nezumikun
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Сначала меня перезнакомили с кучей народа, по привычке запомнил все имена и лица. Теперь я в курсе с кем мурка учился, дружил и работал. Потом все разбились на группы по интересам, свет приглушили, и заиграла музыка. Многие парочки пошли танцевать, благо зала позволяла, а все остальные расселись возле столиков по периметру. Няншир принес мне сок, а себе взял что-то слабоалкогольное.
– Скучаешь? – спросил ушастый, отпивая из стакана, оранжевые глаза настороженно следили за мной.
– Нет, просто немного не по себе… – признаюсь, передергивая плечами. – Слишком много народа и чужих взглядов.
– Прости, но ты вызвал настоящий ажиотаж среди моих знакомых, – он улыбается и под столом кладет мне руку на колено. – Скажу по секрету, всех интересуют подробности нашего знакомства, судя по вопросам им кто-то уже что-то разболтал.
– Я не говорил ни слова.
– Знаю. Похоже это Ристиш. Там промелькнуло несколько сочувствующих фраз на счет того, какой я бедный и несчастный, что связался с инопланетянином потому, что под боком никого другого не было.
– Я не слышал ничего подобного, – внутренне напрягаюсь.
– И не услышишь. Все соблюдают правила приличия, – Няншир наклонился ближе к моему лицу. – Я просто хочу, чтобы ты знал, я ни мгновения не жалею, что встретил тебя тогда, и не из-за того, что оставшись в одиночестве мне грозила смерть. Ты сильный, красивый. Мне нравится в тебе абсолютно все, с тобой я чувствую себя спокойно и уверенно.
Опускаю глаза, чтобы он не увидел моего смятения. Мне с каждым разом все трудней надевать свою маску в его присутствии.
– Это ты так сейчас говоришь, когда действует брачный период, а что будет потом никому неизвестно, – говорю ровным голосом. – Жизнь длинная, мурка, и все меняется так быстро…
– Возможно, – Няншир серьезен как никогда. Берет мою руку и целует запястье, прежде чем я успел опомниться. Смотрю в оранжевые глаза, в них грусть. – Возможно, если я повторю свои слова потом, когда не буду связан с тобой гормонами, ты, наконец, поверишь мне?
Космические Боги! Какой он еще ребенок…
Провожу ладонью по смуглой щеке, он задышал чаще, уши затрепетали. Дорого бы я отдал за возможность узнать, что творится в этой голове. Ты приручаешь меня, я уже привык к твоим прикосновениям, научился наслаждаться ласками, смирился с отсутствием одиночества, принял то, что влюбился в тебя, хотя, наверное, никогда не скажу об этом. Теперь ты добиваешься, чтобы я нуждался в тебе, доверял. Вопрос с доверием самый сложный, не привык я как то полагаться на других, в основном на себя, но ты другой… Для тебя я готов сделать исключение, но тебе я опять об этом не скажу, пока действует этот чертов брачный период!
– Возможно… – выдыхаю в приоткрытые губы и ласково целую. Ты спешишь как все молодые, а я не готов стать жертвой твоей поспешности. Терпения мне хватит на двоих.
Няншир прерывает поцелуй, грустно улыбается и проводит ладонью по моим коротким волосам. От него запахло горечью… Нет, не обидой, а скорее сожалением. Блин, странно все: и этот вечер, и этот разговор… Со спины повеяло опасностью, и я напрягся. Мурка уловил моё состояние мгновенно, и его когти чуть удлинились. Повеяло конфетным запахом. Ристиш…
– Воркуете, котики? – кузен вынырнул сбоку и остановился около нашего столика. Не нравится мне его улыбочка. Он весь такой черно-серебристый, белые хвосты нервно подрагивают.
– Что ты здесь делаешь? – зашипел Няншир, непроизвольно показывая клыки.
– Спокойно, спокойно, братишка, – Ристиш картинно замахал руками. – Меня пригласила твоя мама, я все-таки семья как-никак, – он криво ухмыльнулся, глаза сверкнули злостью. – Вот пришел поздравить тебя и повеселиться.
– Веселись где-нибудь подальше от нас, – ровно ответил Няншир, не спуская настороженных глаз с кузена.
Я не вмешиваюсь в разговор, только меняю позу, чтобы в случае нападения уйти с траектории удара. Ристиш прямо прожигает дыру в Няншире, запахло яростью… На нас уже стали обращать внимание. Неожиданно вижу еще одного шахиса, направляющегося к нам, высокий, плотнее Ристиша, и более мускулистый, грива серая до лопаток, а уши темные, так же как и хвосты, которых… всего два. Интересно. Он подходит к нам, скалясь во все зубы и осматривая меня так, как будто я вещь. Сразу зачесались руки, волоски встали дыбом, и нестерпимо захотелось достать кинжалы. Подходит ближе, а глаза у него желтые и водянистые.
– Ристиш, радость моя, познакомишь нас? – вопрошает незнакомец, обнимая кузена за талию и не сводя с меня глаз.
– Конечно, – наглый родственник мурки заметно расслабился и любовно провел по плечу серого шахиса. – Садир, это мой кузен Няншир и его пара… Клён, кажется. – Он поморщился. – Какое странное имя…
– Очень приятно, – Садир втянул носом воздух и чуть наклонился ко мне.
Остаюсь на месте, но чувствую, как мой ушастик придвинулся вплотную сбоку, положил руку мне на плечо и ответил:
– Не могу сказать того же, это частная вечеринка, и я не помню чтобы приглашал вас.
– Не будь занудой, Нян, Садир со мной, – белый шахис кажется доволен.
– Я просил не называть меня так, Ристиш, или теперь ты жалуешься на память? – Няншир вцепился в мое плечо, и я почувствовал, как он неосознанно выпускает когти.
– Спокойно мурка, не будем омрачать праздник перепалкой, – совершенно ровно говорю и смотрю в наглые гляделки серого шахиса. Его это все забавляет.
– Ооо… а ОНО еще и разговаривает…
– Заткни пасть, Ристиш, или останешься без зубов! – рявкнул мурка, его хвосты нервно вились за спиной.
– И правда, дорогой, нельзя так отзываться о чужой паре… пусть и столь… ммм… экзотической. Он пахнет вполне приемлемо. – Садир наклоняется ко мне и тянет руку, слышу предостерегающее шипение мурки. – Хотел бы я попробовать его на вкус…
Ловлю руку наглеца и сжимаю в железной хватке. Как у него не треснуло запястье, не знаю. Сам склоняюсь к его лицу так, что остается сантиметр, вдыхаю его запах. Горечь… лимон… его зрачки слишком расширенны. Чем он ширнулся, прежде чем прийти сюда? Выдаю свой самый кровожадный оскал:
– Не подавись, котеночек… – выдыхаю и отталкиваю его от себя.
Садир громко расхохотался, и я почувствовал в его запахе похоть, злость и отголоски безумия. Все начали на нас оглядываться. Ристиш смотрел на меня, щуря глаза и сжимая кулаки. Плохие у тебя знакомые, кузен, с такими друзьями и врагов не надо. Назойливая парочка в обнимку покинула нас, помахивая хвостами, а я почувствовал небольшую боль в плече: Няншир все-таки поранил меня когтями, даже не заметив этого. Быстро залечиваю царапины и поворачиваюсь к ушастому.
– Кто этот псих? Ты его знаешь?
– Садир? Впервые слышу… – он морщится и нервно облизывает губы. – Ристиш нашел себе любовника по вкусу… Они оба с приветом.
– Не скажи. Твой кузен гораздо более адекватен… А вот Садир… Не удивлюсь, если он психически неуравновешен. И кстати, хотел спросить, почему у него два хвоста?
Няншир хмыкнул.
– Раньше, в далеком прошлом, между шахисами были распространены браки между родственниками. До поры до времени это сходило нам с рук, но потом стали рождаться дети с внешними дефектами. То уха не хватает, то хвоста, да и с мозгами у таких отпрысков было не все в порядке. То псих вырастает, то идиот или садист какой-нибудь, или со здоровьем проблемы. Потом такие браки запретили приказом Императора, но мы до сих пор расхлебываем ошибки прошлого. Садир пример генетического отклонения, хотя со здоровьем у него вроде все в порядке.
– Ты в этом уверен? – скептически выгибаю бровь. – Сдается мне, что этого двухвостого надо больше опасаться, чем Ристиша.
На этой тревожной ноте мы по-тихому покинули вечеринку.
====== Часть 13.2 ======
Няншир.
– Братишка, угомони его, прошу! Сил моих больше нет! – ноет Бортис вот уже час, таскаясь за мной четвертым хвостом и беспрестанно причитая.
– Ну, что? Что я могу сделать? Клёну нечем заняться здесь, он скучает, вот и чинит все, что под руку попадется! Поблагодарил бы лучше! – останавливаюсь, смотрю на недовольного брата. Он моего роста, только шире в плечах, уши беспокойно трепещут, а хвосты возмущенно топорщатся за спиной. У него есть хобби – покупать старые раздолбанные аэрокары разных моделей и чинить в свободное время, а потом продавать коллекционерам за баснословные деньги.
Клён совершенно случайно набрел на его мастерскую, нашел кучу металлолома и за два дня восстановил самую старую машину. Чем брат недоволен – не понимаю!
– Пусть он поскучает где-нибудь в другом месте! – шипит брательник, сверкая глазищами. – Это очень старые машины, с ними надо любовно обращаться, пылинки сдувать! А он! Кувалдой по коллекционной модели, которрррых в миррре штуки четырррре осталось! Кошмаррррррр!
– Но ведь заработало же? – решительно отказываюсь понимать в чем проблема. – Он починил то, что валялось у тебя лет десять. Или ты завидуешь?
Бортис потупился и прижал уши. Так я прав! Глупый старший брат…
Хмыкаю и хлопаю его по плечу, он недовольно зыркнул.
– Не злись, я скажу Клену, чтобы он больше не трогал твои игрушки и не нарушал самооценку. Никто не потрудился сообщить ему, что нельзя ворошить эти железки. – Тут в голову приходит гениальная идея, которую сразу озвучиваю. – Возьми-ка ты Клёна к себе на работу, у тебя же ремонтная мастерская в городе. Если беленький будет занят, то оставит твой антиквариат в покое.
Брат задумался, шевеля ушами, глаза хитро прижмурились. Прямо вижу, как в голове у него шестеренки щелкают, просчитывая выгоду и варианты. Народ толпами повалит посмотреть на инопланетянина или просто, чтобы потом похвастаться, что его аэрокар ремонтировал пришелец. Бизнес на первом месте, в этом Бортис очень похож на отца.
– Ну, если твой любовник не против… и если его устроит работать на полставки…
– Устроит, он тут изнывает без дела, а у тебя будет занят и под присмотром. Слухи уже распространились, что у нас живет инопланетянин. Ему одному выйти никуда нельзя и со мной тоже, сразу толпа любопытных собирается. А у тебя там ангары под охраной, никого лишнего. Император отправил делегацию в Федерацию людей налаживать контакт, но пока официальных заявлений не было. С тобой мой беленький в безопасности, познакомишь его с бригадой ремонтников, и все дела. Я буду утром отвозить его на работу и забирать после обеда. Мне самому пора разгребать дела в компании Нарсиса, а то мхом покроюсь от безделья.
– Выдержишь без своей пары столько времени? Полдня все-таки…
– Выдержу. Не дело его на привязи держать, он же не такой как я. Скучать конечно жутко буду, но не беда, вечером наверстаю упущенное. Я вижу, как он чахнет тут, мается. Ему нужно занятие.
– Ладно… уговорил. Только потом не жалуйся, что я его эксплуатирую. Поговори с ним, вечером жду от вас окончательного ответа, – брат повеселел, махнул рукой и исчез за поворотом коридора, только хвосты и мелькнули, да аромат жженого сахара остался.
Отправляюсь на поиски Клёна, в это время он всегда в саду, по запаху найти не трудно. Выхожу из дома и сворачиваю к цветущим деревьям, трава пружинит под легкими туфлями, ветер охлаждает плечи, я в майке и легких штанах, всегда одеваюсь так дома, чтобы не изжариться. Это Нарсис может круглый год в форме ходить, а я не в состоянии так издеваться над собой. На работе – пожалуйста, там кондиционеры.
Клён здесь уже больше месяца. Освоился быстро, исследовал все углы и закутки, проверил на эффективность охранные системы поместья. Спал он совсем мало, часа четыре от силы, это и раньше мне было известно, но я так надеялся, что в тишине и спокойствии он может поменять свои привычки. Не поменял.
Все остальное время до рассвета он читал книги из библиотеки или лазил по Сети. Часто я просыпался ночью и не обнаруживал его в постели. Глазами комнату ощупываю: сидит в кресле и читает в темноте. Извращенец. Все-таки, когда его создавали, постарались на славу, он все время удивляет меня. Тут случайно Нарсис проговорился, что моему беленькому всего пятнадцать лет отроду, я оторопел и все никак не мог прийти в себя. Потом нашел Клёна и долго выспрашивал подробности его рождения, воспитания и так далее. Он отвечал неохотно. Лучше бы я не знал ничего, потом уснуть не мог долго, все думал, думал, думал. И я еще ожидаю от Клёна адекватной реакции на заботу и внимание! Да он просто не знает и не умеет реагировать на такие вещи, его никто не любил в жизни, не беспокоился за него. Он так просто говорит о смерти, словно это в порядке вещей, и только сейчас я по-настоящему понял, что да, для него это нормально быть готовым умереть в любой момент. Клён десять лет жил, не думая о завтрашнем дне, живя моментом.
Бедный мой солдат, от этого хотелось еще больше окружить его заботой и вниманием.
Скольжу между деревьями, сладкий запах манит, указывая путь, и вот, наконец, на мгновение останавливаюсь на поляне. Улыбка сама появляется на губах, иду к большому дереву, глажу шершавый ствол и смотрю вверх, туда, где крона закрывает синее небо. Привычная картина: Клён спит на ветке, вытянувшись, свесив ногу и руку, без ботинок и футболки, только в коричневых штанах, он весь слился с окружающим пейзажем. Если бы я не знал, куда смотреть, ни за что бы не заметил его. Мимикрия и правда на высоте. Выпускаю когти, тихонько подпрыгиваю и стараюсь бесшумно подлезть поближе. Сажусь на соседнюю ветку, расположенную немного ниже, и тянусь к голой пятке.
– Даже не думай… – тихо предупреждает совсем не сонным голосом мой беленький, в данный конкретный момент он зелено-коричневый. Открывает алые глаза и снисходительно смотрит на меня. Вздыхаю.
– Ты бы хоть раз притворился, что не заметил меня, а то решу, что совсем безнадежен в искусстве подкрадывания к жертве. Я ведь не шумел?
– Не шумел, ты просто одуряюще пах еще с дальнего конца поляны. Ветер сейчас переменчивый.
– Хм… – недовольно хмурюсь, а он веселится.
– А еще ты слишком громко стучишь сердцем и дышишь.
– Ну, извини… я же живой! – возмущаюсь, а сам навостряю уши. И, правда, его дыхание совсем неразличимо на фоне других звуков.
– Меня создавали, чтобы я был в боевой готовности в любых условиях.
– Даже когда спишь?
– Особенно когда сплю. Это происходит автоматически, фиксирую окружающее пространство, анализирую изменения. Так уж я устроен. – Садится, снимает с верхней ветки футболку и ботинки и неторопливо натягивает, попутно меняя цвет на свой обычный. Потом наклоняется ко мне. – Зачем ты искал меня? До ужина еще сорок минут.
– Соскучился… – тянусь к бледным губам, он прикрывает глаза в ожидании поцелуя. Не хочу разочаровывать. Целую мягко, сладко, не торопясь, смакуя губы и сплетая языки. Сердце тут же несется вскачь, вырываются несдержанные стоны. Дрожь по телу и толпа мурашек по коже. Прерываемся и смотрим друг другу в глаза. Не устаю любоваться алой радужкой, у него черный круглый зрачок, который, в отличие от моего, свет не отражает, исключая подсветку, выдающую местоположение, хотя это не мешает ему идеально видеть в темноте. Он зарывается пальцами в мою гриву и гладит, задевая ухо. Приятно, мурчу и жмурюсь от удовольствия.
– Верю, что скучал, но не верю, что только это, – тянет он, ласково перебирая волосы.
– Откуда знаешь, что есть что-то еще?
– От тебя пахнет Бортисом.
– Да, мы с ним недавно разговаривали. Ничего от тебя не скроешь.
Усмехается.
– А ты бы хотел скрыть? – и бровь лукаво приподнимает. Как же я люблю, когда он такой… живой, настоящий. Столько трудов стоило выцарапать тебя из ледяного панциря, мой милый.
– Нет, от тебя нет. Только давай слезем, расскажу все на земле.
– Хорошо, – он качнулся и упал спиной вниз, кувыркнулся в воздухе и приземлился на ноги, чуть присев. Первый раз когда Клён это проделал, я с трудом подавил в себе желание наорать на него, но потом понял, что бесполезно. И вообще, я реагирую слишком остро, он ведь не хрупкая самочка, а солдат. Просто, смотря на него, и не заподозришь, на что он на самом деле способен. Теперь я восхищено наблюдаю за беленьким, но сердце все равно испуганно екает, а руки тянутся подхватить белое гибкое тело.
Он стоит внизу в десяти метрах подо мной, задирает голову и призывно разводит руки в стороны.
– Прыгай ко мне, мурка, поймаю!
– Совсем сбрендил?! Покалечу же!
– Не доверяешь? – неожиданно серьезно спрашивает и пристально смотрит, и я понимаю, что для него это важно, именно сейчас, именно в этот момент важен ответ на такой простой вопрос.
Отбрасываю пустые сомнения, если он в джунглях меня не бросил подыхать, то сейчас и подавно не даст разбиться.
– Доверяю, – миг смотрю в алые глаза, делаю кувырок, вцепляюсь в ветку руками, немного раскачиваюсь и разжимаю пальцы. Короткий полет, даже не пытаюсь сгруппироваться, запах дождя… Сильные руки ловят и крепко держат. У него даже дыхание не сбилось, только покачнулся слегка. Чувствую его напряженное струной тело, а в глазах промелькнуло что-то пронзительное, словно на мгновение я смог заглянуть глубоко в его душу, в тот уголок, куда он еще никого не допускал. Ощущаю его… страх? Смятение? Не понимаю… не хочу понимать, зачем тебе такие проверки на надежность. Клён облизывает губы, выдавая свое волнение, а мне остается только обнять его и уткнуться в шею.
– Ты сумасшедший, – шепчет мой солдат, но в голосе не наблюдается ни сожаления, ни подколки, лишь легкое удивление, словно он сам не верит во все произошедшее.
– Ты тоже, – шепотом отвечаю я, понимая, что связь между нами еще сильней окрепла в этот миг. Беленький не отпускает, держит на руках, а мне и не хочется терять близкий контакт. Тепло с ним, уютно. Как же удержать тебя рядом?..
– Отпусти, я тяжелый, – озаботился, наконец, я, прислушавшись к голосу совести.
А он чмокает меня в нос и говорит:
– Не дергайся, котик, я могу тебя носить на руках очень долго, – невозмутимо констатирует и неспешно направляется к дому. – Что ты хотел мне рассказать?
Выкладываю весь разговор с братом в подробностях, пока мы двигаемся сквозь лес. Со стороны, наверное, странно смотримся: более хрупкий беленький и долговязый шахис у него в объятиях, да еще и непринужденно болтаем.
Только возле дверей дома он поставил меня на ноги и выдал:
– Я согласен, хоть мешаться никому не буду.
– Ты не мешаешься! – возмущаюсь и топорщу хвосты. – Что за глупые мысли?
– Ладно, ладно, не мешаюсь, но заняться тут совсем нечем. Да и не привык я быть нахлебником, а так хоть отработаю проживание.
– Чушь! Это будут твои деньги!
– Нет! Я живу в твоем доме, ем за общим столом! Ты покупаешь мне одежду и все необходимое, и это – неправильно.
Я зарычал, захотелось побиться головой об стену. Сколько раз говорить ему, что он не обуза! Что мне и моей семье приятно заботиться о нем! Что братья восхищаются им и завидуют мне. Что мама готова расцеловать его каждый раз, когда видит, за то, что он спас меня на той далекой планете.
Отворачиваюсь, хвосты гневно хлещут по бедрам, когти немного выскользнули. Он разозлил меня. Почему он ничего не хочет от меня принимать? Просит довериться, а сам… Это бесит! Его противоречивость, словно только и ждет предательства…
Неужели я ему совсем не нужен?..
Теплая рука легла на плечо.
– Не сердись.
– Я не сержусь…
– Ага, а клыки просто так скалишь, и глаза как оранжевые фонари горят… Не сердись.
Зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и разворачиваюсь. Веду себя как подросток. Всё эти гормоны долбанные!
– Прости…
– Не извиняйся, со мной всегда сложно. Я буду работать, а ты будешь получать эти деньги, – твердо говорит он не терпящим возражения тоном. Таким он, наверное, на войне приказы отдавал. – Согласен?
– Согласен.
Беленький выдыхает, расслабляясь, а я мысленно потираю руки. Никто не будет проверять, куда уйдут его деньги, и никто не помешает мне потратить их на моего белобрысого солдафона. Упрямого, своенравного и слишком честного.
– Пойдем в дом, скоро ужин, – беру Клёна за руку и тяну за собой. Хорошо, что он сейчас не видит, как хитро сверкают мои глаза.
====== Часть 14 ======
Клён.
Я сейчас ему уши надеру! И хвосты откручу с особой жестокостью! Это же надо? Ничего мне не сказать! Целый месяц молчал, кошак драный!!!
С рычанием мотаюсь по комнате, сшибая все на своем пути. Уже досталось торшеру, несчастному креслу, которое я откинул в стену и разнес на щепки, останками можно было только камин растопить. Бросаю взгляд на голографическую панель, светящуюся над столом, там идут местные новости, где сообщают, что союз с Федерацией людей заключен. Наши новые друзья без ушей и хвостов открывают посольство в столице шахисов! Человек и шахис – лучшие деловые партнеры!
Ага! Только почему я об этом ни сном, ни духом?!
Какого черта мне никто не сообщил, что установлен контакт с Федерацией?!
Останавливаюсь, вырубаю панель, чуть не разбивая со злости. Так… вдох-выдох, нельзя злиться, надо держать себя в руках! Рррррр… Разберемся во всем по порядку. Когда это началось? Вот с месяц назад и началось… Напряжение на работе, ребята стали скрытничать и вести себя более осмотрительно. Бортис глаза прятать стал, все сдержанны, вежливы и до охренительного предусмотрительны, переключая каналы в комнате отдыха с новостей на спорт и развлечения! Вот я придурок! Как можно быть таким слепым? Просто привык ко всем, расслабился. До этого коты на работе со мной общались – не заткнуть, а тут – как воды в рот набрали, конспираторы хреновы!
А я в сеть уже чертову уйму времени не заглядывал, все работа да работа, потом Няншир после обеда, потом регулярный секс и ужин, прогулка по парку. Блять!
И глаза мурки внимательные, настороженные. Зараза, скрывал от меня важные сведения, но зачем? Все равно ведь узнал бы рано или поздно.
Сажусь за стол и просматриваю сведения на панели. Интересное дело, я вдруг стал миллиардером! Это явственно следует из официальных заявлений представителей Федерации, где сказано, что некий Евгений Клёнов, джет, является владельцем половины планеты №4568246 с богатыми природными ископаемыми и уникальным климатом для спорта и туризма! Уже три крупные корпорации борются за право создать на планете курорты! Дерьмо! Это что – шутка?! И моя улыбающаяся рожа на весь экран! Где они только снимок взяли? Я ведь не фотографировался нигде с ТАКИМ выражением лица!
Дверь открылась, и в комнату скользнул Няншир, окидывая разгром расширившимися глазами, настороженно замер в двух шагах от меня, втянул воздух ноздрями. Конечно! Здесь ощутимо пахнет яростью, хоть я и сижу с виду совершенно спокойный.
– Что с тобой? – спрашивает, поводя ушами. – Что-то случилось?
Скрещиваю руки на груди.
– Я надеялся, это ты мне объяснишь? – моим голосом можно заморозить воздух. Нажимаю кнопку – и над столом зависает моя фотография, а так же все, что я читал ранее.
Ушастый прохвост смотрит, бледнеет, хвосты нервно извиваются за спиной, быстро стрижет ушами и, наконец, смотрит на меня своими невозможными глазами.
– Я все объясню, Клён! – запах ванили потек по комнате, обволакивая.
– Уж потрудись, будь добр, – остаюсь за столом, боюсь, если встану, оттреплю его за уши или прибью нахер!
– Клён… беленький… Официальный контакт с Федерацией состоялся два месяца назад.
– Почему я не в курсе?
– Мы решили тебе пока не говорить…
– Мы?.. Это кто, интересно?
– Я, Нарсис и папа… Так было лучше, поверь! Не хотели втягивать тебя в ворох юридического бедлама! После первого контакта люди прислали свое посольство в Империю шахисов, и наш Император Кассиди 15 подписал указ о мирном сосуществовании, после чего сразу началось тесное общение дипломатов наших народов! Мы бы тебе сообщили, но позже…
– Ага… – смотрю скептически и не пойму, то ли он действительно верит в это, то ли ему лапшу на уши его родственники навешали. А может, я не прав? Почему меня это так задело? Да потому что он раньше ничего от меня не скрывал! Никогда! Все решения мы принимали вместе, тем более те, которые касались нашего будущего! А что теперь? – Дальше!
– Планету, на которую мы упали, было решено сделать нейтральной территорией и создать на ней форпост для налаживания торговых отношений. Семья Кистис приняла непосредственное участие в разработке проекта и документации. Мой отец и Нарсис утрясли все необходимые формальности и добились для нас, как первооткрывателей, больших привилегий! Я хотел сам тебе сообщить, что ты теперь миллиардер! В твоем распоряжении половина планеты!
– В твоем тоже.
– Да не нужны мне эти джунгли! – зарычал Няншир, его уши прижались к голове.
– А мне, значит, просто необходимы? – смотрю на разволновавшегося Няншира и пытаюсь понять мотивы его поступков.
– Да тебя не поймешь, Клён! То ты переживаешь, что я тебя содержу, и спокойно не можешь воспринимать, что я забочусь о своей паре! То теперь ты недоволен, что имеешь кучу денег и ни от кого не зависишь! Выбери уже!
– Пасть закрыл и перестал орать, – осаживаю его, сам начиная заводиться. – Во-первых, о деньгах я узнал буквально перед твоим приходом. Как я могу выбирать, если меня не ставят в известность о таких важных вещах?! Когда ты собирался мне сообщить о богатстве, свалившемся почти из воздуха, и обо всем остальном?
Няншир подошел, нервно взлохматил шевелюру и присел на край стола.
– Я бы сказал… скоро… – Смотрю в оранжевые глаза и понимаю, что он врет или скрывает что-то еще. По запаху чувствую! Больно… где то в груди щемит и давит. Тень предательства нависла…
Не выдерживаю, молниеносный бросок, опрокидываю его на стол, держа за горло.
– Не лги мне! – распластываю ушастого и нависаю сверху, пульс бьет в ушах, все тело, как натянутая от гнева струна. Его глаза в пол-лица, испуганные и это чуть отрезвляет. Мурка не сопротивляется совсем, только смотрит беспомощно… – Говори все! И не ври! Я ложь за километр чувствую!
– Клён… Клён… беленький… ну, прости меня… я бы все рассказал, но испугался… – и дрожащими руками меня по бокам гладит, в голосе столько мольбы, что я замираю и ослабляю хватку.
Кретин ты, капитан, разве можно с ним так… это ж тебе не война. Черт!
– Чего испугался? – спрашиваю, почти шепотом наклоняясь низко, нос к носу, смотрю в любимое лицо, на котором сейчас испуг и раскаяние.
– Что ты уйдешь… свалишь, как только кончится мой брачный период, на эту планету… или к себе на родину, или еще куда… оставишь меня… Клё-о-о-о-он, ты ведь теперь с деньгами, я тебе совсем не нужен… А я не знаю, как удержать тебя!
– Куда я денусь, до конца твоего гона еще четыре месяца. Да и деньги никогда меня сильно не интересовали, для меня без разницы нищий ты или миллионер, – отвечаю и втягиваю в себя его запах. Ваниль и привкус корицы… и немного зеленых яблок. Так пахнет его желание, страх и… отчаяние…тонкой ноткой. Что ты мне еще не сказал? В чем еще соврал мне, котик? Скажи сейчас… Если признаешься, я смогу простить, понять, забыть.
Мурка упирается мне в грудь рукой, как раз напротив сердца, а глаза уже влажные.
– Я был у врача на прошлой неделе, у нас брачный период длится у всех по-разному, результаты крови показали, что мой закончится дней через десять, а то и раньше. – Шепчет он.
Вот значит как, но теперь не соврал и на том спасибо.
– Ты боялся, что я сразу сбегу?
– Да.
– Думал, если не узнаю про неожиданное богатство, то останусь с тобой ради благополучия и хорошей жизни, раз деваться мне все равно некуда?
– Да… – тихий выдох и слеза выкатилась из оранжевого глаза, прочертила дорожку по виску и исчезла в черной шевелюре. Да он испугался всерьез!
– Неужели ты думаешь, что я с тобой только ради жалости и денег? Только честно.
– Ну а что мне думать, Клён?! Ты не говоришь ничего, вроде я тебе не противен, но никаких клятв и обещаний мы друг другу не давали. Ты не веришь мне совсем, проверяешь все время, будто подлости ждешь или удара в спину! Я бы все тебе рассказал, когда ты хоть немного бы привязался ко мне… – он зажмурился, задрожал подо мной, уши прижал к голове, а хвосты обвили меня за талию, словно ждет, что я сейчас ударю или уйду.
Котенок... Вот я урод! А всё это воспитание военное! Ну не умею я говорить о чувствах! Если бы ты знал, как выворачиваешь меня наизнанку только своим существованием! Это ведь я сам себе придумал, что стану ненужным, когда эта сексуальная гонка закончится.
А, пошло оно все к чертям!!
Целую дрожащие губы и ловлю удивленный стон, мурка ответил, вцепился намертво, моя хватка давно ослабла, я лишь не давал подняться ему со стола и целовал неторопливо, успокаивая, показывая, что я здесь, никуда не собираюсь, что у нас куча времени и наши отношения не ограничатся лишь его привязкой ко мне. Слаааадкий котенок…
Разрываю на нем одежду, рубашка летит на пол, потом вышла заминка с брюками, нужно было расстегнуть ботинки, чем я и занялся, уперев его ноги по очереди себе в грудь и освободив от ненужной детали. Все это время он лежал, тяжело дыша и облизывая губы, смотрел призывно, а когти скребли по столешнице. Закончив с обувью, стянул штаны. Ушастый сопит и помогает, приподнимаясь, бумаги ворохом слетают со стола на бежевый ковер с затейливым рисунком. Глажу упругие бока и почти дрожу от предвкушения.
Смуглая кожа под ладонями, его тихие стоны, как музыка, бархатные полоски на гибком теле и коричневые соски, которые я целую и нежу языком. Мурка царапает мне плечи, раздирая футболку когтями. Запах желания почти невыносим. Залечиваю повреждения, не отвлекаясь от процесса вылизывания его шеи, ведь мимолетная боль придает лишь остроты ощущениям. Жар распространяется по телу, будоражит нервы и собирается тугим комком внизу живота. Хочу его! Заставляю облизать свои пальцы, а он и не против, посасывает подушечки, слюна по подбородку бежит. Пиздец, как он развратно выглядит! Второй рукой оглаживаю упругий живот, мышцы сокращаются под ладонью. Сильный, гибкий! Хищник! Мой! Трется призывно, не стесняясь, стонами прося приласкать, и я ласкаю, подрачиваю Нянширу мягко и ласково, смотря в оранжевые глаза. Вижу, как он поплыл от ощущений, расслабился. Вот так, котенок, хочу донести до тебя своим телом то, что не могу сказать словами. Целую снова нежно, заменяя свои пальцы языком, мы играемся, соперничаем и кайфуем, ввожу мокрые пальцы в горячее нутро. Вот так сразу два… медленно. Няншир выгибает спину, вцепляется в плечи и громко мурчит. Второй рукой не забываю ласкать его твердый член и стоны стали совсем жалостливыми. Толкается в руку… быстрый какой… От моей футболки остались одни лохмотья…
– Мурка… не спеши… – упрашиваю, отрываясь от сочных губ.
– Клён… пожалуйста… – Стонет и весь извивается, а лицо искаженно гримасой, как будто я его мучаю жестоко. Пытается притянуть ближе. – Хочу тебя внутри…
– Я и так там, – усмехаюсь и двигаю пальцами, ощущая, как его просто подбрасывает, и он вонзает мне когти в плечи, теряя контроль. От этого удовольствие еще быстрее разливается по телу.
