Текст книги "Я буду носить тебя на руках (СИ)"

Автор книги: Nezumikun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Он смотрит на меня, чувствую изучающий взгляд. Уже ночь, темнота накрыла мягким пологом, большие листья дерева, давшего приют, надежно укрывают от любых глаз. Воздух влажный, насыщенный лесными запахами, щекочет ноздри. Жарко. Зеленую куртку от лётного костюма я подложил под голову, оставаясь в черной майке и штанах с многочисленными карманами. Ботинки на ночь снял, давая ногам отдохнуть.

Наконец, рука в моих пальцах расслабилась, беленький уснул. Он так мало говорит, только когда спрашиваю. Шарахается от попытки сближения. На привале днем, передавая флягу с водой, попытался его приобнять. Не вышло. Ускользнул неуловимо быстрым движением. Сам виноват, чего я хотел после того, как силой завладел им? Еще удивляюсь, что отделался только ударом в челюсть.

Усталость побеждает, погружаюсь в дрему. Впереди еще два дня пути.

Клён.

Мы в темпе двигаемся уже второй день по пересеченной местности. Мурка постоянно что-то спрашивает на привалах, старается коснуться, подойти как можно ближе. Это… раздражает. Сказывается привычка к одиночеству.

Отделываюсь односложными ответами, стараюсь ускользнуть от прикосновений, его обижают мои действия, не подает вида, но я вижу. Еще эти держания за руки по ночам. Объяснения понятны, но… мне сложно вот так сразу подпустить настолько близко фактически незнакомца.

Сейчас привал, достаю сухой паек, хвостатый сидит рядом на бревне, наши колени соприкасаются. Ушастый закончил трапезу, облизнулся и как бы невзначай положил руку на моё колено. Не обращаю внимания, продолжаю есть. Меня медленно начинают гладить по бедру. Замечаю краем глаза удовольствие на ушастой мордахе, хвосты мелко дрожат в воздухе. Что-то пушистое коснулось поясницы, один из хвостов осторожно обнял меня за талию.

Сердце забилось чаще, румянец обжег щеки, чувствую чужой страх и волнение, он словно ходит по лезвию ножа, в любой момент готовый порезаться. Неужели я настолько необходим ему?

Делаю глоток из фляги, вода стекает по подбородку на шею, слышу муркин вздох. Оторвавшись от сосуда, вижу оранжевые глаза совсем близко от лица, в них вспыхивают и гаснут искры. Он тянется ко мне, готовый быть отвергнутым. А хочу ли я его отталкивать? Вспоминается сладость поцелуя и нежность прикосновений. Меня никто так не касался, а еще это отчаяние в глазах. Интересно, сколько ему лет? Выглядит молодым.

Я целую его сам, ловя удивленный росчерк глаз. Мягкие губы с радостью открываются, проворный язык ласково проникает в мой рот, клыки не помеха, главное осторожность. Мы целуемся взапой, прикрыв глаза, зарываясь пальцами друг другу в волосы. Осторожно глажу мягкие треугольники ушей, Няншир вцепляется в меня почти отчаянным объятием, прижимая к себе, перехватывая инициативу в поцелуе.

Как сладко, голова кружится непонятно от чего.

– Иди ближе, – шепчет он, стягивая меня с бревна за плечи, прижимает к себе. Не успеваю опомниться, как оказываюсь у мурки на коленях верхом, с раздвинутыми ногами.

Замираю, непроизвольно напрягаясь от беззащитности своего положения. Мозг сканирует местность на наличие опасности, поблизости хищников нет, одна мелочь.

– Не бойся, мой хороший, больно не сделаю, доверься мне хоть немного. Так больно, когда ты отталкиваешь, – горячий шепот звучит умоляюще, ладони гладят по спине, перемещаясь к груди, даже сквозь одежду это приятно.

Беру в ладони его лицо, прикасаюсь губами к высоким скулам, прямому носу с чуть вздернутым кончиком, аккуратному подбородку, чувствую жар кожи под пальцами.

Няншир ловко расстегивает молнию на моих брюках, ныряет внутрь ладонью, гладит самое нежное и чувствительное, и я вцепляюсь в его плечи, пытаясь не поддаться порыву прогнуться в пояснице как самая продажная блядь, прильнуть к нему ближе, раствориться в прикосновениях.

Смотрю в нечеловеческие глаза, в них нет насмешки, просто просьба и дикое желание. Космические боги! Да он же сдерживается изо всех сил, чтобы не наброситься на меня!

Пальцами нащупываю застежку на его штанах, завладеваю каменным стояком хвостатого, прижимаюсь вплотную, обнимаю за шею и утыкаюсь лбом в плечо. Лицо горит, что странно, стыд мне вообще не свойственен, атрофировался после энного количества врачей и осмотров в моей жизни. Поглаживаю его член осторожно, стараясь подражать его движениям на моей плоти. Как сложно учиться дарить ласку, пот прошибает и страх сделать что-то не то, причинить боль…

Мурка урчит, подтягивает меня ближе за бедра, останавливает мою руку у себя на члене, перекладывая к себе на плечо.

– Я сам все сделаю, просто расслабься, Клён, – урчит в ухо ушастик, сжимая оба стояка в ладони.

Охаю от чувственного разряда, прошедшего по позвоночнику, от ласки, от неторопливых движений, от жара его тела, от трения нашей напряженной плоти. Зажмуриваю глаза, от этого ощущения еще острее. Няншир окунает нас в удовольствие, дроча с упоением.

Вдыхаю ванильный запах волос, острое чувство опасности заставляет распахнуть глаза, я все еще плыву в мареве блаженства, но уже ощупываю местность.

Огромная черная змея свисает с ветки, мелькает раздвоенный язык, тугие кольца тела вьются, готовясь к прыжку, зеленые глаза холодно буравят меня. Не отрываясь, смотрю на гада, горячие волны экстаза омывают тело, движения Няншира становятся быстрее, чувственнее, его рука скользит так хорошо по влажным членам, превращая кровь в расплавленную лаву.

Находясь в состоянии нирваны, тянусь рукой к левому сапогу, доставая кинжал, теплая рукоять привычно ложится в ладонь. Мурка стонет, сжимает нас особенно плотно. Горячая волна оргазма течет по телу, гад на ветке кидается в атаку, ощерив ядовитые клыки, стон срывается с губ, а рука на автомате метает кинжал, пришпиливая ядовитую башку к стволу дерева.

Вцепляюсь в одежду хвостатого, судорожно дергаюсь и кончаю. Он, помявкивая, достиг вершины вместе со мной. Отстраняюсь, смотрю в пьяное от удовольствия лицо. Няншир нежно целует меня в губы и слизывает с руки нашу сперму. Смешанный аромат будоражит все чувства.

– Вкуснятина, – комментирует он процесс и улыбается.

Возвращаю улыбку, тянусь через его плечо за кинжалом, заодно тащу мертвое тело гада. Лицо ушастого вытягивается при виде двухметровой тварюги.

– Спорим, она съедобная? – плотоядно облизываюсь, взвешивая будущий ужин.

Мурка трясет головой, протестуя.

– Когда ты успел?!!

Подмигиваю.

– В процессе.

– Я не буду это есть! Ненавижу змей! – кривится он брезгливо.

– Они вкусные, пальчики оближешь.

Уши дернулись, смотрит недоверчиво. Слезаю с гостеприимных коленей, привожу в порядок одежду, сую добычу в мешок – тяжелая, зараза.

– Только если ты приготовишь, Клён, – мурлычет Няншир, застегивая штаны.

Вот блин, теперь я еще и повар для хвостатых. Киваю, соглашаясь, и мы вновь отправляемся в путь, похватав поклажу.

Чужое тепло до сих пор согревает меня, улыбаюсь уголком рта, скользя за темноволосой фигурой. Пора отвыкать от одиночества.

Няншир.

Змею мы съели вечером, даже костер развели ради благого дела. Вкусная тварюшка, мясо нежное. Или просто беленький умеет их готовить? Не знаю, мне понравилось.

Вернулись к яхте быстрее, чем рассчитывали, скинули все пожитки на мостике корабля. Как хорошо быть в родных стенах, пусть даже это обшивка яхты! Не утерпел я, зажал беленького в углу, да он и не сопротивлялся шибко, и отсосал как в последний раз. Его трепыхания затухли после первой минуты процесса, сдался под лаской и напором. Вкусный мой, робкий и страстный.

Ты отличный воин, но совсем неумелый любовник и это… так заводит! Все ли экземпляры твоего вида так реагируют на секс? Что-то подсказывает, что нет, ты особенный. Нравится видеть удивление в твоих глазах, когда ты открываешь для себя чувственный мир наслаждения. Я буду осторожным, нежным и ласковым, покажу неизведанные тропы удовольствия, научу отдаваться процессу полностью, а не так как сейчас, вполовину. Ведь даже когда я целую тебя и ласкаю, твой мозг фиксирует окружающее пространство. Не хочу так, хочу, чтобы ты отрешался от всего, сосредотачиваясь лишь на нас и своем внутреннем удовольствии. Я научу тебя быть эгоистом.

Потом до конца дня мы обустраивались. Я показывал яхту, отвечал на вопросы. Беленький, как настоящий профи, залез во все дыры, еле уговорил его отложить просмотр технической документации корабля до завтра. Открыл доступ для Клёна в бортовой компьютер, никаких секретных данных государственной важности моя посудина не таила.

Огорчала меня другая вещь: на яхте было четыре каюты, Клён занял одну и … теперь не пустит меня к себе, наверное. Стало грустно, одиноко и страшно. Хотелось побиться головой о стену, но… может все обойдется?

Поужинали мясом, которым был забит весь морозильник. Я заготавливал еду впрок и за месяц накопил хорошие запасы. Солнечные батареи работали исправно, накапливая достаточно энергии для обслуживания бытовых систем.

На корабле был свет, функционировало защитное поле, накрывая куполом все в радиусе восьми метров от яхты, работали компьютеры, все условия для жизни. Только передающая антенна накрылась, больше не посылая сигнал о помощи, надо чинить.

Я приземлился удачно, на большую поляну, кругом раскидистые деревья и кусты, которые немного поломало при посадке, недалеко мелкая речушка с ниспадающим водопадом, идеальное место для помывки. Непуганого зверья в округе полно. Даже странно, что такую пригодную для жизни планету еще никто не обнаружил и не застолбил. Мы первооткрыватели! Когда нас найдут, может обломиться неплохой куш.

Вкусно покушав, мы пили травяной отвар из местных растений. Хорошо как! Небо, воздух, костер.

Отправляясь спать, пожелал беленькому спокойной ночи.

Проворочался час в своей каюте, разбросав все подушки и покрывала, тупо пялясь в потолок. Не, я так не усну совсем. Не выдержал, натянул шорты и потопал с пледом к каюте Клена. Если выгонит, устроюсь на пороге, так хоть ближе. Стоял минут пять под дверью, маясь дурью, извелся, передумал всякого, взлохматил всю шевелюру, занес руку над звонком, но не успел, дверь плавно отъехала.

Красные глаза уставились в упор, парень стоял в проеме в одних коротких шортах, подстать мне. Заплат на ранах уже не было, как и самих ран. Выздоровел, а значит, может дать мне в челюсть, и даже если подеремся, не факт, что победителем буду я. Страх сжимает сердце…

– Долго ты еще будешь топтаться? Заходи, спать не даешь, – и отошел вглубь, пропуская.

Расслабляюсь, радость дрожит в животе крыльями бабочек. Мы устроились на койке вдвоем, места хватило, я вцепился в его руку, поцеловал в благодарность и уснул в полном блаженстве.

Не прогнал мой беленький, значит, не совсем противен я ему.

====== Часть 4 ======

Клён.

Скучать нам не приходилось. Облазил весь корабль вдоль и поперек, посудина впечатляла своим техническим оснащением. Снаружи яхта выглядела огромной белоснежной птицей с распахнутыми крыльями, изящная и легкая, она могла поспорить по скоростным характеристикам с военными истребителями. Няншир хвостиком следовал за мной, не скрывая своего самодовольства.

– У тебя замечательная машина, хвостатый. Яхта, по скорости не уступающая военным катерам.

– Она и делалась на основе военных разработок. – Мурка любовно погладил серебристый бок машины. – Наши катера меньше по размеру, но лишь из-за особенности конструкции. Яхта гораздо комфортнее и просторнее внутри.

– С точки зрения занимаемого пространства, сплошное расточительство. Но смотрится просто обалденно! А аэродинамические данные у неё должны быть потрясающие, – мечтательно протянул я. У меня никогда не было своей собственной машины, а тем более такой красавицы.

– Все по высшему разряду!

– Ты любишь летать в атмосфере?

– Обожаю! В этом есть своя незабываемая романтика. Конечно, ничто не сравнится с межзвездными перелетами и прыжками в гипер, но иногда хочется промчаться на огромной скорости над поверхностью планеты, почти задевая вершины деревьев, или над самой гладью океана, смотря в иллюминатор на стаи резвящихся глубинных скатов!

– Да ты любитель пощекотать нервы?!

Он смущенно отвел глаза, барабаня когтями по обшивке.

– Есть немного. Меня братья часто ругали за бездумную скорость, хотя сами ничем не лучше. А сестры даже отказывались летать вместе, пока я не стал опытным пилотом.

Я улыбнулся. Он выглядит молодым и на самом деле является таким, в отличие от меня. Где-то с минуту я еще полюбовался на яхту, затем взошел по трапу и направился в инструментальный отсек. Пора покопаться в поисках нужных приспособлений. Нам еще двигатели тестировать, править механизмы посадочных трапов. Да и электроника кое-где барахлит. Работы хватит надолго.

Мурка следовал за мной, помогал, объяснял. У него оказалось обширное техническое образование. Совместными усилиями мы нашли кучу неполадок, причину их возникновения и способы устранения. Вся загвоздка состояла в невозможности заменить вышедшие из строя детали новыми. На складе нашлось не так много запасных частей.

Три дня пролетели в работе и совместной помощи незаметно. Няншир даже вел себя прилично, приставая только по вечерам, перед сном. Еще целоваться лез в течение дня, а если я недовольно ворчал, строил такие обиженные глаза, что я чувствовал себя последней скотиной и уступал. Поцелуи по-прежнему были сладкими и пьянящими, его руки – нежными и настойчивыми, а ласки сводили с ума каждый раз, заставляя теряться в удовольствии.

Мне не хочется отталкивать его. Впервые в жизни я так отчаянно нужен кому-то, пусть это простая химическая зависимость, все равно… мне теперь не холодно ночами.

Няншир.

Мне кажется, я попал в сказку! Весь мир расцвел яркими красками, настроение зашкаливает за отметку «отличное», хочется мурчать, тискать своего беленького и самому подставляться под его руки! С ума сойти… желание, чтобы меня погладили, иногда становится болезненным.

Клен все терпит, рычит иногда, но ни разу он не поднял на меня руку. Правда, не обошлось без жестких мер с его стороны, меня облили ледяной водой, когда я вздумал приставать при починке системы охлаждения. Беленький просто открыл вентиль над моей головой, после чего я почти мгновенно продрог до костей, все посторонние мысли вымело напрочь. А Клен осуждающе припечатал взглядом и отправил отогреваться в ванне, сам за это время закончил диагностику. Мне было очень стыдно.

День подходит к концу, развожу неизменный костер около трапа, раскладываю жариться мясо на решетке. Чайник только вскипел, бросаю ароматные травы в кипяток. Скоро будем ужинать. Можно все приготовить на кухне, но зачем зря тратить энергию, да и мясо на костре вкуснее. Мурр.

День стремительно клонится к закату, исполинские деревья трепещут листьями на еле заметном ветерке. Звуки джунглей в отдалении будоражат во мне хищника, невольная улыбка расплывается на губах при виде беленького, спускающегося по трапу. Вот моя законная добыча.

Чисто вымытый, в своей черной форме, бесшумной походкой скользящий по ступенькам. От тебя так и веет опасностью, Клён, особая аура выдает с головой. И ты мой, принадлежишь мне, позволяешь обладать тобой, все это сладко греет сердце. Я приручу тебя, приложу все силы, ты и сам не заметишь, как я стану необходимым тебе словно воздух.

Клён.

Лежим у костра на шкурах. Сытые, довольные и расслабленные. Теплый ветер приятно овевает лицо, дымок поднимается в небо, дрова потрескивают, охваченные оранжевым пламенем.

Мурка склонил голову к моим коленям, сам не понял, когда начал почесывать черную гриву и ласкать торчащие уши. Они были бархатные, нежные, подрагивали в пальцах, а шахис урчал как трактор, прижмуривал оранжевые глаза.

– Няншир, расскажи о себе, – прошу, смотря на огонь. Говорят, человек может смотреть бесконечно на три вещи: на горящее пламя, на текущую воду и на то, как другой человек работает. Первые две вещи замечал за собой неоднократно.

– Ничего интересного, поверь. Я восьмой сын в семье, где двенадцать детей. У меня три сестры и восемь братьев. Отец довольно влиятельный человек на планете, что-то вроде министра финансов. Мать владеет медицинской компанией, врач по образованию. Все как у всех, родился желанным, учился прилежно, особых проблем со мной никогда не было, в отличие от старших братьев. Я неконфликтен, в дуэлях участвовал только по необходимости, всегда только до первой крови, до смертоубийства не опускался. Прошел военную подготовку, как и всё мужское население планеты. Здоровье – отличное, навыки пилота на высоте. Имею военно-техническое образование, работал в компании по обслуживанию и ремонту космических яхт, которой заправляет старший брат Нарсис. Имею одного врага – Ристиша, по совместительству – кузена.

– И что вы не поделили?

– Ничего конкретного. Он с самого детства был той еще задницей. Мы учились вместе, все время соперничали, потом я плюнул и перестал пытаться соревноваться с ним. В чем-то я был лучшим, в чем-то он, постоянные нападки и подколки с его стороны не прекращались. Доходило до смешного: я приобретал аэрокар, он тут же покупал машину покруче; меня приглашали на вечеринку, он неизвестно каким образом оказывался на ней; я пришел работать к брату, Ристиш через неделю оказался одним из руководителей смежного отдела. Это начало раздражать, бесить и выводить из себя, – Мурка беспокойно зашевелил ушами, стал теребить пальцами ткань моей штанины. – Я заводил любовников, ничего серьезного, мимолетные романы, легкие отношения, а потом узнал, что он переспал со всеми моими бывшими. Пришел в ярость, мы сцепились, подрались, нас Нарсис растащил. После этого я старался держаться от ублюдка подальше. А потом вздумал прогуляться на яхте, развеяться, и вот я здесь.

Слушая рассказ и анализируя, я приходил к неутешительным выводам. Будучи почти полным профаном в межличностных отношениях, мне все равно понятно, что конфликт основан на личном и глубоком чувстве. Неважно, ненависть это или любовь.

– Твой кузен никогда не намекал на более близкое … эээ… общение?

– Что ты имеешь в виду? – мурка насторожился, замерев.

– Ну, он не пробовал подкатить к тебе?

– Подкатить? Соблазнить что ли?

– Да, совратить, напоить и затащить в койку. Раз у вас повсеместно легкие отношения и никто никому ничего не должен. Было такое?

Ушастик надолго задумался, тяжело вздыхая.

– А знаешь, сейчас, когда ты спросил... Еще во время учебы, на вечеринках, было такое пару раз. И все эти взгляды его серых глаз, следовавшие за мной по пятам. Получается… он хочет меня трахнуть?

Передергиваю плечами, переставая гладить мурку, просто оставляя ладонь в густой гриве.

– Не спрашивай меня, я ничего не смыслю в любовных делах, все выводы основаны на логике и анализе поведения. Он хочет обладать тобой или уничтожить тебя. Быть ближе, быть лучше, играть твоими игрушками, доводить тебя до белого каления, провоцировать. Он одержим тобой или образом, созданным на твоей основе. Насколько понял, нормально вы с ним никогда не общались?

– Нет, вечные споры, стычки или игнор. Блииин! Я придурок! Надо было раньше догадаться! – Няншир скатился с моих ног и прилег рядом, положив подбородок мне на плечо. – Стоило оказаться на задворках галактики, чтобы инопланетянин открыл мне глаза.

Я промолчал, уставившись на звездное небо. На этой планете две луны и звезды такие яркие, в огромном количестве рассыпаны по небосводу. Мир без цивилизации, первобытный, первозданный и прекрасный. Меня мучил один вопрос, и я его задал.

– Не понимаю, интрижки у вас в порядке вещей, а что тогда такое брачный период?

Кошак обнял меня всеми конечностями, поёрзал и потерся носом о шею.

– Это время наступает после совершеннолетия, когда гормоны впрыскиваются в кровь, заставляя искать не просто партнера для секса, а пару для создания семьи. Шахис чувствует приближение этого, начинает искать подходящего человека. Он обычно идеально вписывается в желанный образ, когда находишь пару, понимаешь – МОЙ! Нравится все: запах, тело, характер, внешность. Создается химическая связь, зависимость. Я завишу от тебя, потребность прикасаться перерастает в необходимость, просто видеть тебя уже счастье, слышать голос, а обладать… это не передать словами! Яркое чувство! Каждый раз я умираю и рождаюсь заново, только с тобой. Это – счастье, восторг… не знаю, как объяснить. – Тихо закончил он, прикрыв глаза.

– Но ведь это все не настоящее! Просто временное помешательство, болезнь. Брачный период пройдет, а с ним и все остальное. Разве не так?

Няншир возмущенно вскинулся.

– Никакая это не болезнь! Скажешь тоже… Бывает конечно, что все проходит бесследно и безвозвратно, но если повезет, остаются теплые отношения или они перерастают в любовь. А если у второго партнера во время его брачного помешательства выбор падет на того же партнера – это однозначно – узы. Нерушимые. Если грубо, после моего сексуального загула мы остаемся любовниками, и когда у тебя начнется гон, если ты выберешь меня, то это останется навсегда. А когда ты, кстати, начнешь искать постоянного партнера для создания пары?

Вот блин спросил. Как объяснить то. Я почесал тыковку и решил не врать.

– У меня не будет такого, люди влюбляются, руководствуясь чувствами, у всех индивидуально. Можно перебрать за жизнь кучу партнеров и ни разу по-настоящему не любить. Некоторым везет, и они находят своего единственного. У некоторых за жизнь любимых людей бывает несколько… все очень сложно, – замолкаю, не решаясь продолжать путаные объяснения.

– А у тебя есть кто-нибудь?

Вот любопытное зверье.

– Нету, говорил ведь, что не приспособлен к постельным утехам.

– Да, помню, помню, – когтистая ладонь погладила меня по груди, намеренно задевая сосок под тканью. Еле удержался, чтоб не заскрежетать зубами. – Но, по-моему, я сумел тебя убедить в обратном.

– Ты просто сексуально озабоченный кошак! Куда я денусь с подводной лодки? Ты же загнешься без меня, шантажист хвостатый!!

Ушастый обиженно засопел, хвосты нервно забили по шкурам, а я пожалел о своих словах.

– Все так плохо? – тихо прошептал он. – Прости, выхода не было. Вернее был, но больно уж жить хотелось, Клен…

Закрываю ладонью его рот, прерывая оправдательные бормотания, легко целую в лоб, ловлю растерянный взгляд. Нельзя бить лежачего, я не такая бессердечная скотина.

– Проехали, Няншир, забудь.

– Ладно, и вообще, теперь твоя очередь рассказывать о себе, а то кроме общих сведений ты ничего не сообщил.

– Что ты хочешь узнать? – пусть лучше сам спрашивает.

– Кто твоя семья? Сколько братьев и сестер? Где учился? Где работал? Все ли представители твоего вида такие беленькие и такие сильные?

Мда… как теперь выкручиваться прикажете?

– Видишь ли… я не совсем типичный представитель людского племени.

– Как это? – он даже приподнялся на локте, заглянул в глаза.

– Я военный.

– И что?

Вздыхаю, рука сама тянется провести по гладкой смуглой щеке.

– Я искусственно выведенный солдат. Мы не рождаемся, хвостатый, нас выращивают в пробирке, – его зеленые зрачки расширились, язык облизал полные губы.

– Генная инженерия? Клонирование?

– Вот именно. У меня тысяч тридцать братьев, сестер было всего десятка два, а после войны их осталось вполовину меньше.

– Войны? Ты воевал, Клён?

Морщусь от воспоминаний, на душе сразу становится гадко и тоскливо.

– Да, десять лет. Гражданская война – самое дерьмовое дело. Не хочу об этом говорить.

Брюнет осторожно провел по моим губам.

– Так этот окрас… не все из твоего вида такие?

– Нет, большинство имеет кожу от нежно розового до коричневого оттенка. Глаза бывают разные, синие, зеленые, серые, карие, голубые, всякие короче. Я такой, потому что меня таким создали. Могу, кстати, перекраситься. Хочешь?

– Это как?

– Да, просто, – сосредотачиваюсь, беру ушастого за руку, подстраиваюсь под темный оттенок его кожи, делаю волосы черными.

Он восхищенно охает, в глазах такое детское обожание и восторг, что даже неловко. Котик определенно молод и искренен. На сердце приятно теплеет.

– Глаза изменить не могу, они в любом варианте останутся красными.

– Потрясающе! А еще как-нибудь измениться можешь?

Хмыкаю, вот нашел себе развлечение, и становлюсь золотистым блондином со светлой кожей. Усмехаюсь, ложусь на пятнистые шкуры и становлюсь серо-черного оттенка в крапинку, сливаясь по цвету с лежанкой. Мимикрия всегда была моим коньком.

Няншир смеётся легкими рыкающими переливами, громко и заливисто, хлопая себя по бедру. Хорошо, что ему весело, может больше вопросов задавать не будет.

– Ты потрясающий, Клён! Мне нравится твой натуральный цвет, я рад, что встретил тебя. Меня поцеловали в щеку, которая стремительно белела. Мне лестно слышать такие слова, ведь даже среди людей в нашем истинном облике на нас смотрели как на уродов. – А после войны кем работал?

– Пилотом грузовоза, три года. Остальное знаешь.

– Да, – задумчиво тянет ушастый. – Неудачники мы с тобой.

– Наоборот. Мы выжили, долетели сюда, приземлились. Счастливчики. И вообще, давай спать. Полночи проговорили. Завтра солнечные инжекторы чинить будем.

Оперативно затушив догорающий костер, мы отправились в каюту, наглухо задраив за собой люк.

====== Часть 5 ======

Клён.

Уже прошло три месяца нашей совместной жизни с Нянширом. Хм… звучит пошловато и странно, зато точно. По человеческим законам он давно должен на мне жениться, или я на нем… наверное. Веселюсь в душе от нахлынувших мыслей. Среди людей однополые пары не редкость, а расцвет генной инженерии вообще убрал проблему бездетности. Прогресс, мать его так.

Сижу на крыле корабля, загораю без ничего и радуюсь каждому мгновению. Солнце уже добрую неделю жутко припекает, горячий ветер не приносит успокоения, но мне пофиг. Я перестроил свои внутренние процессы должным образом и загораю себе. Хотя «загорать» – не то слово. Моя кожа не изменяет пигментацию от ультрафиолета, оставаясь белоснежной. Скорее я греюсь на солнышке, впитывая всю возможную энергию, от чего даже приобрел голубоватый оттенок. Как символично, блин…

Мурка жалуется на провокации с моей стороны и форменное издевательство. Дескать, я разлеживаюсь голышом на самом видном месте, соблазняю, а потом еще и недоволен, когда он набрасывается на меня с безумными глазами маньяка-извращенца.

Потягиваюсь от удовольствия, плавно расправляя все мышцы тела, жмурюсь. Теплое солнце ласкает кожу, и мне вспоминаются все ночи с Нянширом. Жаркие, страстные, ненасытные. Он неутомим, очень ласков и изобретателен. Все мои мысли сосредотачиваются на нервных окончаниях, когда я с ним. Это пугает. Заставляет искать в себе сбои и изъяны. Так было в первый месяц. Потом чувство дискомфорта ушло, осталось просто счастье – тихое и ровное, словно свет далекой звезды оно освещает мой путь. Внутренние метания прекратились, осталось только полное наслаждение данным отрезком своего существования.

Я внезапно осознал, что влюбился, окончательно и на всю жизнь, в мужчину, в инопланетянина, в Няншира. В ушасто-хвостатое недоразумение.

Улыбаюсь, так всегда происходит, когда думаю о нем. Еще ни разу в жизни я не был более живым, чем в эти три месяца.

– Опять ты здесь?! – когти заскрежетали по металлу, брюнет быстро взобрался на крыло, устраиваясь рядом. Оранжевые глаза щурились от яркого солнца, зеленые зрачки превратились в ниточки. Шорты до колен сползли на бедра, не скрывая от моего взгляда подтянутый живот и торс, разрисованный причудливыми бархатными полосками короткой шерстки. Хвосты лежали рядом, кончики их подрагивали, выдавая недовольство. – Как ты можешь жариться на этом пекле?

– Без проблем. Терморегуляция у меня на высоте, жара не чувствую, только приятное тепло. – Тихо отвечаю, наблюдая за ушастым из-под прикрытых век.

– Везет тебе, а я скоро сварюсь вкрутую, – ворчит он, вытирая ладонью капельки пота с груди. Его роскошная черная шевелюра липла к спине.

Здравая мысль приходит в голову, как всегда просчитываю возможные варианты.

– Хочешь искупаться?

Мурка встрепенулся, оскалился во все клыки и согласно закивал, подтверждая ярое согласие.

– Еще спрашиваешь? Конечно, хочу! Пошли к ручью, а? Пожалей мои бедные чувствительные глаза, спектр здешнего солнца не слишком благотворно влияет на меня, – последнюю фразу он умоляюще тянет. – После купания массаж сделаю. Муррр?

Искуситель, мляя… знаю я твои массажи, плавно перетекающие в домогательства и секс на природе.

– Массаж? Заманчиво, но нет. Лучше спарринг после купания. Согласен?

– Хрен с тобой, вояка! Будет тебе спарринг, только давай уберемся в тень, подальше от нагретого металла. А то на солнечных батареях уже мясо жарить можно!

Ну вот, моя взяла на этот раз. Хвостатый лентяй постоянно отказывается тренироваться со мной. Как мне прикажете форму поддерживать? Конечно, можно и одному выполнить необходимый комплекс упражнений, но живую схватку с опасным и умелым противником не заменить ничем. Это всегда будоражит, разгоняет кровь. До сих пор не понятно, почему он так редко соглашается драться со мной? Мы равны по силе, скорости, навыкам. Тренировка с Нянширом приносит огромный спектр эмоций и ощущений, сравнимых разве, что только с… сексом.

Сказано – сделано. Натягиваю уже основательно потрепанные штаны и ботинки. Спрыгиваю с гостеприимного крыла, пролетев пять метров, мягко приземляясь в густую траву, и срываюсь на бег в сторону ручья. Слышу за спиной мерное дыхание ушастого, отставшего от меня на один шаг.

Еле заметная тропинка мелькает под ногами, зелень растительности смешивается перед глазами. На предельной скорости огибаю исполинские деревья, пригибаюсь, избегая встречи с низкими ветвями. Мы движемся бесшумно и плавно, воздух в легких отдает сладостью и травами.

Бухаюсь в ручей с лёту, намочив одежду и обувь. Наплевать! Прохладная вода омывает кожу, срываю ненужные тряпки, выкидывая их на берег. Погружаюсь в ручей с головой. Водоем неглубокий, напоминает небольшую речушку. Вода не нагревается слишком сильно, что наводит на мысль о подземных ключах. Она по вкусу просто божественна, мы успели распробовать за время своего пребывания здесь.

Дно покрыто песком и водорослями, по берегам произрастают буйные кусты в мелких малиновых цветах. Вода доходит мне до груди, глубокий ручей. В ширину метра три, а в длину неизвестно сколько. Я ходил вниз по течению, обнаружил, что он впадет в большую реку через семь километров. Откуда он берет своё начало, еще не выяснил.

Мурка прыгнул в воду рядом, подняв тучу брызг, поплыл против течения, сопротивляясь потоку. Его волосы мокрым шелком стелились по воде, уши забавно торчали.

Вдоволь наплескавшись, я хотел покинуть бодрящую жидкость, но сильные руки удержали на месте, обняв за грудь.

– Ты куда-то торопишься? – мурлыкнул Няншир, щекоча мокрыми волосами мои плечи, вызывая приятные струйки тепла по телу. Горячее дыхание обдало затылок. Печка шерстистая. А хвосты так и ластятся к моим бедрам, бархатные полоски меха на его теле приятно касаются спины.