Текст книги "Red lines (СИ)"

Автор книги: Never Died

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

========== День 1-й. ==========

Джордж помнит, как рассыпался его мир. Помнит, как сидел на коленях, безуспешно пытаясь собрать осколки. Чьи-то слова, долетающие до него словно через многие мили едва слышимым эхом. Прикосновения. Плач. Кто-то плакал. Помнит огромную бездонную пропасть, вдруг образовавшуюся в его душе и поглощающую его с каждым мгновеньем в свою тьму. А ещё помнит опустевшие синие глаза и так неправильно холодные пальцы того одного, кто был центром его Вселенной.

Джордж помнит, что Фреда не стало.

Но когда он просыпается на следующее утро, то в первые несколько минут он забывает. Ему кажется, что Фред рядом. Что он жив и вот-вот со смехом и шутками вылезет из-под одеяла и предложит очередную невероятную идею. А потом вдруг память возвращается, и он заново переживает весь ужас прошлой ночи.

Кошмар, который теперь никогда не закончится.

Джордж не хочет покидать постель. Он лежит, свернувшись калачиком и замотавшись в одеяла, и смотрит в пустоту. Он не может заставить себя повернуться и увидеть опустевшую кровать своего близнеца.

Через несколько часов он слышит осторожные шаги по лестнице и робкий стук в дверь. Тогда он вспоминает, что находится не в их с Фредом квартирке, а в «Норе». Он не отвечает, и шаги уходят.

Он думает, что останется здесь навсегда.

А потом вдруг слышит голос:

– Ты так весь день проваляться собрался?

Джордж вздрагивает и застывает, словно под парализующим заклинанием. Сердце его внезапно бьётся так сильно, что звук его буквально разрывает голову. Он боится пошевелиться и не может вдохнуть. Тело его внезапно начинает мелко дрожать.

– Тебе холодно? – тот же голос раздаётся совсем рядом. И Джорджу хочется вопить. Но внезапно его постель прогибается от чужой тяжести и что-то прикасается к одеялам, там, где под их толщей скрыто его плечо.

– Джордж?

Он пытается дышать, но у него не получается. Он задыхается, горло сжимается в каком-то болезненном спазме, и лёгкие начинают гореть. В глазах темнеет, и Джордж сбрасывает одеяла, садится, прижимая руку к груди в попытке помочь себе. Только вот вдохи выходят всё более рваными, разрезающими горло, будто острыми лезвиями. С губ срываются дикие хрипы, и Джорджу кажется, что это конец. Он не сможет, у него не получается делать это без брата.

И тогда внезапно чьи-то руки обхватывают его, обнимают так крепко, что рёбра трещат. Спина прижимается к чьей-то груди, такой знакомой, родной. Джордж зачем-то пытается вырваться, это глупо, потому что единственное место, где он хотел бы остаться – это здесь.

– Дыши, – приказывает тихий шёпот в самое ухо. И сердце сжимается болью. Чужие волосы щекочут его, а руки накрывают его ладони, не позволяя сопротивляться.

– Сделай глубокий вдох, Джордж, – просит голос. – Для меня.

И Джордж делает. Для него – всё. Всегда. И даже после смерти это остаётся неизменным.

Круги перед глазами яркие, кислотные. Воздух обжигает горло, причиняя боль. Но постепенно темнота отступает. И дышать становится легче. Джордж может вдыхать. Он успокаивается. Только сердце продолжает истерично биться в груди.

Джордж закрывает глаза, заставляя прийти в себя. Он не может развалиться, не сейчас, когда вся семья смотрит на него как на умирающего, когда все они тоже разбиты смертью Фреда.

Фред.

Джордж распахивает глаза. Внезапное осознание накрывает его, словно высокие ледяные волны. Только вот те же руки продолжают обнимать его, а дыхание прикасаться к шее.

– Молодец, – ласковый шёпот замирает на сердце.

Джордж чувствует, как в уголках глаз начинают собираться слёзы.

Он помнит, что не плакал, когда это случилось. Когда стоял на коленях перед мёртвым Фредом и молча сжимал его руку. Когда слышал безутешные рыдания матери, отчаянный зов Перси и тихие всхлипы Джинни. Он не плакал, но сейчас что-то разлетается в нём на миллион осколков, и он не находит в себе сил, чтобы сдержаться.

Джордж наклоняется вперёд, оседая в чужих руках сломанной куклой, и тихо плачет. По-настоящему. Как девчонка. Отчаянно и сильно. Его плечи трясутся, он не может успокоиться, он не чувствует, что это вовсе возможно.

Но Фред, несуществующий, мёртвый Фред по-прежнему тот, кто удерживает его в своих руках за мгновенье до падения в пропасть.

– Пожалуйста, не плачь, – просит голос. – Пожалуйста, Джордж.

Но он не знает, как остановиться. Не теперь, когда боль вырвалась наружу. Вряд ли у него получится.

– Фред… – стонет он, закрывая лицо руками.

И ему всё равно, если кто-то услышит, как он сломался.

Он рыдает, пока не начинает икать. Глаза обжигает болью, и слёзы постепенно прекращаются. Но Джордж не хочет останавливаться. Он хочет вопить и истерить, кричать, выпуская свою боль и зная, что этого всё равно не будет достаточно. Никогда.

Заботливые сильные руки поглаживают его по плечам, успокаивая, пальцами вырисовывая круги. И Джордж вдруг ощущает жгучее желание обернуться. Он знает, что за плечом его ждёт только пустая комната, но с каким-то ядовитым мазохизмом всё равно хочет это сделать. Хочет увидеть ничто и окончательно разбиться.

Он набирает в грудь воздуха и оглядывается.

Тёплая солнечная улыбка на мгновенье ослепляет. И синие глаза кажутся ярче всех морей и океанов на свете. Рыжие волосы привычно торчат во все стороны, а веснушки кажутся застывшими капельками карамели.

– Привет, Джордж, – шепчет тот же голос. Голос Фреда. Фреда, который вчера умер.

***

Фред понимает, что это странно, когда открывает глаза и видит, что лежит на полу в Большом зале, а вся его семья собралась перед ним с неподдельным ужасом на лицах. Мама явно в истерике, отец кажется совершенно убитым горем. Перси что-то бормочет, заливаясь слезами. И Джордж. Взгляд Фреда по привычке находит Джорджа, и страх вдруг вцепляется в его сердце скрюченными пальцами. Такой, какого не было никогда.

Джордж стоит на коленях у его изголовья и молча смотрит вниз. Его грудь опускается и поднимается от тихого дыхания, и если бы не это, Фред решил бы, что его близнец мёртв. Бледное лицо, сжатые сухие губы и опущенная голова не пугают так, как совершенно пустой безжизненный взгляд.

Фред никогда не видел брата таким, и ему становится невыносимо больно, что хочется как можно скорее сделать что-нибудь, исправить то плохое, что причинило его близнецу такие страдания. Что бы ни случилось, это должно быть чем-то по-настоящему страшным. Непереносимым.

– Джордж, – шепчет Фред и тянет руку к лицу брата. Тот даже не мигает, полностью игнорируя этот жест. Его взгляд остается таким же неподвижным и холодным. Он смотрит прямо на Фреда, но у того складывается впечатление, что близнец его совсем не видит.

Вдруг сё становится ещё более странным – мама наклоняется и опускается на грудь Фреда, продолжая сотрясаться от рыданий. Отец гладит её по голове, и слёзы безостановочно льются по его щекам. Фреду становится дурно.

– Что произошло? – тихо спрашивает он. Но никто ему не отвечает. Он вертит головой и замечает раскрасневшуюся от слёз Джинни, несчастного Билла и Флер, тихо плачущую в его руках.

Страх поднимается и скручивает желудок морским узлом. Что бы ни случилось, это нельзя поправить. Иначе все вокруг не были бы так разбиты. Фред тянется, чтобы обнять мать, чтобы утешить её, но его руки вдруг проходят сквозь неё, как будто она стала призраком.

И сердце срывается куда-то вниз, словно в пропасть.

Они ведь не умерли? От страшной, ужасающей догадки застывает кровь, и леденеют кончики пальцев. Сердце начинает биться как безумное, упрямо твердя лишь одно слово – «нет». «Пожалуйста, нет, – мысленно молится Фред всем, в кого не верил. – Пожалуйста, пусть они будут живы».

– Мама, – зовёт Фред. – Мам…

Но она не слышит. Она… Фред откатывается в сторону, только чтобы больше не ощутить, как его руки проходят сквозь собственную мать, и встает на ноги. Боль уже поселилась в нём и сейчас растекается по телу, отравляя его, словно яд. Скольких членов семьи они потеряли сегодня?

Фред выпрямляется и опускает взгляд. Ответ приходит сразу же, и понимание истины заставляет его задохнуться.

Одного. Уизли потеряли лишь одного члена своей семьи этой ночью – его.

Фреда качает, и он чувствует застывшую в горле тошноту. Он понимает, что должен отвернуться, что ему лучше отвернуться, но не может отвести глаз от самого себя, лежащего на полу с открытыми стеклянными глазами.

И все они, вся его семья оплакивают погибшего сына и брата. Кроме одного человека.

Джордж просто смотрит на него, почти не моргая. И, глядя сейчас на его лицо и на своё, Фреду кажется, что оба они мертвецы.

Он не запоминает, как оплакивают его родные. Как продолжается битва и как Гарри-чёртов-Поттер притворяется мёртвым, а после стирает противного безносого придурка с лица планеты. Или как выжившие собираются в руинах замка, когда-то бывшего домом им всем, чтобы почтить память погибших. Ни то, как его тело забирают и куда доставляют, ни о чём говорят, ни чего хотят. Но то, что врезалось в его память, будто высеченное ножом по коже, это робкий незаметный жест Джорджа, которым он закрывает его глаза.

И в тот миг Фред понимает, осознает, как никогда прежде, что больше всего его пугает не факт собственной смерти, но необходимость оставить близнеца одного.

Позже ночью Джордж держит его тело за руку, а Фред стоит за его спиной и хочет кричать. Он боится прикоснуться к брату, зная, что так же, как и ранее с матерью, ладонь его просто пройдет через чужое плечо. Оба они свято верили, что нет силы, способной разделить их, но оказались неправы. Смерть разлучала их прямо сейчас. И если Фред уже мертв, то за что ему этот ад – наблюдать за мучениями брата, не имея ни одного шанса ему помочь?

Когда отец, кажется, постаревший на десять лет за один день, уводит Джорджа, едва ли понимающего, что происходит, Фред подходит к своему телу и смотрит на него. Это странное чувство – видеть себя вот так. Глаза его закрыты, кожа бледна, а один уголок губ всё ещё приподнят, будто оставшийся осколок последнего смеха.

И эта маленькая деталь оказывается той самой, что заставляет Фреда сломаться. Он наклоняется, утыкаясь лицом в собственную мёртвую грудь, и плачет, громко и горько. Плачет о той жизни, что его ждала и которой больше никогда не будет. О том, что уже не случится. Об улыбках, которые не зажгутся, о смехе, что не прозвучит, обо всех тех розыгрышах и изобретениях, что он не придумает, о семье, которую не заведет и о сыне, которого не возьмёт на руки. Но больше всего – о брате, с которым не сможет идти плечом к плечу всю жизнь. Они вместе пришли в этот мир. Как одно целое. И так было на протяжении всех этих лет. И уйти они должны были вместе. Только так. Потому что жизнь одного без другого невозможна. Потому что они – одна душа в двух телах. Они – их общий мир. Фред и Джордж. Джордж и Фред. Навсегда. Так почему сейчас они не вместе?

Когда слёзы прекращаются, Фред ещё какое-то время лежит, уткнувшись сопливым носом и сырым лицом в грудь своего же тела, что само по себе странно, прежде чем вдруг понимает, что происходит. Глаза округляются, и он отрывает голову, удивленно моргая. Затаив дыхание, он опускает руку и кладет на живот своего тела, ожидая, что та проскользнёт сквозь него. Но неожиданно это не происходит. Ладонь его лежит на мертвеце, ощущая грубую холодную ткань. Дыхание слегка сбивается, и Фред пытается понять, кем он стал. Меньше, чем призрак или всё-таки больше? Что он такое? Почему он не может прикоснуться к другим людям, но не проходит сквозь своё же тело и другие предметы? Он пытался пройти через стену, как на вокзале Кингс-Кросс, но только ударился головой и отлетел на пол, набив себя шишку. Это было даже немного обидно – если он уже мёртв, почему это было физически больно?

Всю ночь он размышляет над этими вопросами, но не находит ответ. Возможно, ему стоило больше читать при жизни, но разве мог он когда-либо предполагать, что с ним произойдет нечто подобное? Любопытство заслоняет собой боль, заставляя мозг работать в поисках возможных вариантов.

Когда солнце восходит, и его лучи проникают в комнату, освещая холодного мёртвого юношу с рыжими как огонь волосами, Фред оставляет себя и идёт к брату. Он знает путь до их комнаты и способен добраться туда с закрытыми глазами.

По привычке бесшумно отворяя дверь, он проходит внутрь и нерешительно замирает, глядя на скрюченную, словно от боли, фигуру Джорджа. Может, сердце Фреда и перестало биться, но сейчас оно болит так сильно, как не болело при жизни. Он не знает, как долго стоит на месте, просто наблюдая за братом, и это, кажется, единственное, что ему нужно в его нынешнем состоянии. Джордж жив – и нет ничего важнее.

Фред слышит, как спустя какое-то время дыхание брата меняется, что свидетельствует о том, что он проснулся. После он различает шаги матери за дверью и её робкий стук. Но она не решается зайти и потревожить сына. Фред бы хотел обнять её и утешить, сказать, что он здесь, но она всё равно его не услышит. И вместо того, чтобы следовать за ней, он остается с Джорджем. Как и всегда. Выбирая его.

Брат не шевелится, как будто мечтает провести под своими одеялами весь день. Или всю жизнь. Но это не защитит его от того, что случилось.

Тишина в комнате настолько неправильная, горькая, что спустя какое-то время Фред больше не может её выносить. Он трясёт головой в надежде избавиться от звенящего ужаса в ушах и вдруг говорит, зная, что останется неуслышанным, но просто, чтобы разбить это молчание:

– Ты так весь день проваляться собрался?

Фред ничего не ждёт. Но Джордж вдруг вздрагивает под грудой одеял и замирает. Это ведь просто совпадение? Он ведь не мог услышать его, правда? Но прежде, чем Фред успевает развить эту мысль, брат начинает дрожать. Его трясет так, словно он оказался в зимнем лесу без одежды, и главный инстинкт Фреда – защищать – сразу же дает о себе знать.

– Тебе холодно? – обеспокоенно спрашивает Фред, снова забывая о том, что мёртв. Он садится на кровать брата и кладёт руку на его плечо. А после Джордж начинает задыхаться. Его гипервентиляция усиливается с каждой секундой, и Фред в панике обнимает его, прижимая к своей груди, как ребёнка, шепчет что-то, не контролируя себя. Он только хочет уберечь своего близнеца, забрать его боль и мучения. Он хочет, чтобы Джордж был счастлив. Это всё. Пожалуйста. Это не так уж и много для бесконечной Вселенной.

И когда Джордж начинает плакать, так, как не плакал даже вчера, мир Фреда разбивается окончательно. Ему больно, ему так больно видеть брата таким, но он не знает, как всё исправить. Это так страшно, что желудок замерзает тонким льдом, и невидимые иголки протыкают его, заставляя кровоточить.

А потом, после нескольких часов или, может, дней, Джордж вдруг замирает и оборачивается. Его глаза опухшие и красные, но всё такие же синие. И Фред думает, что даже море не такое синее, как они. Лицо, раскрасневшееся и пятнистое, вдруг бледнеет, а взгляд замирает. И в эту самую секунду, глядя на своё отражение в чужих глазах, Фред вдруг понимает, что брат его видит. Непонятно, как и почему, но это не имеет значения прямо здесь и сейчас. Что-то внутри него начинает трепетать с робкой надеждой и тихой радостью. Словно они не виделись целую вечность. И Фред чувствует, что улыбается, когда шепчет:

– Привет, Джордж.

***

Джордж, наверное, сошёл с ума. Почему-то это его не удивляет. Он просто смотрит и смотрит на Фреда, в его глаза, которые всего несколько часов назад были похожи на пустые окна, и думает, что если это сон, он согласен никогда не проснуться, а если безумие – то навек лишиться своего разума.

Фред улыбается, так близко, и его руки надёжные и крепкие, в них Джорджу спокойно. Он снова целый, он не чертова половинка, и за это чувство он готов убить любого, кто попытается его отнять.

– П… привет, – нерешительно выдыхает Джордж. Он боится даже моргнуть, чтобы не потерять своё видение. Потому что Фред кажется таким настоящим, более реальным, чем тот кошмар, что произошёл вчера. Но Джордж не настолько глуп, чтобы решить, что случившееся накануне не было правдой. Оно было. Но сейчас Фред здесь и смотрит на него своими синими глазами. Словно и не было между ними смерти.

Фред несколько раз моргает, прежде чем в глазах его загорается удивление, смешанное с радостью.

– Ты видишь меня? – чересчур громко кричит он и возбужденно трясёт Джорджа за плечи. – Ты на самом деле меня видишь!

Джордж молчит. Он растерян и совершенно не знает, как реагировать. Этот Фред такой Фред, настоящий, каким был всегда, но ведь это невозможно, это неправда, только иллюзия, лишь мечты. И понимать это ещё больнее. Джордж прикусывает губу слишком сильно, и вдруг ощущает вкус крови.

Это словно сигнал для Фреда – тот замирает, и улыбка стекает с его лица.

– Джордж, – выдыхает он нервно. И теперь, кажется, тоже не знает, как себя вести. Он сосредоточенно смотрит на каплю крови, раздувающуюся на губах Джорджа, прежде чем вдруг протягивает руку и стирает её большим пальцем. Джордж невольно вздрагивает, но не отклоняется. У них двоих всегда было одно личное пространство.

Фред тяжело вздыхает, трясёт головой, прежде чем начинает говорить:

– Ты не спишь. И я не твоя галлюцинация.

Да, мысли у них тоже всегда были одни на двоих.

– Я… – Фред запинается, подбирая слова, – я это всё ещё я. И то, что случилось вчера, случилось. Но я, я не знаю, почему и как, но я здесь. На самом деле. Я не призрак, но… Я здесь. Я не ушёл. И никто не мог увидеть меня, но ты увидел.

Голос его дрожит от эмоций. Джордж вслушивается, внимательно, остро. И верит. Потому что хочет. И потому, что это его инстинкт – доверять близнецу.

– Фред, – зовёт он тихо. Брат замирает. И Джордж тянется к нему, чувствуя, как стонет от тоски в груди сердце. – Фред.

Он обнимает своего погибшего брата со всей силы, цепляется за его одежду и не сдерживает вновь вернувшиеся слёзы. Но на этот раз это не похоже на истерику. Теперь он плачет, ощутив облегчение, словно цепи, сковывающие его, были сняты. Фред рядом. В его объятьях. Джордж и не думал, что когда-нибудь сможет пережить это ощущение снова. Когда душа становится целой. Но глаза, руки и сердце не обманывают его. Это Фред. Настоящий Фред, кем бы он теперь ни был. Это неважно. Он всегда в первую очередь будет его Фредом.

И теперь, когда он почти потерял своего близнеца, когда он в это поверил, он держит Фреда и клянется, что больше не отдаст его никому. Ни жизни. Ни смерти.

Он слышит тихий шепот брата о том, что случилось после того, как тот очнулся в Большом зале. И сжимает руки сильнее, когда Фред упоминает, что не смог обнять маму. В конце концов, из них двоих именно Фред тот, кто умер. Хотя Джорджу казалось, что и он тоже. Они вместе погибли в Хогвартсе. И вместе возродились сейчас.

– Как такое возможно? – не сдерживает пораженного выдоха Джордж, глядя на брата. Тот пожимает плечами. Он закончил свой рассказ, и теперь они сидят рядом, чуть соприкасаясь плечами.

– Мерлин его знает, – отвечает Фред таким же негромким голосом. – Только ясно, что я не призрак, а что-то другое.

Он поднимает ладони и смотрит на них, будто пытаясь в линиях на коже прочитать ответ. Джордж хмурится, чувствуя его беспокойство. И ему это не нравится.

– Эй, – он несильно бьёт брата по одной из ладоней, заставляя опустить их и, наконец, отвлечься. – Мы разберёмся.

Это обещание. Их одинаково синие глаза смотрят друг на друга, и Джордж чувствует, как боль отступает. В его сердце всегда останется глубокий рубец от потери брата, но пока Фред с ним, даже в таком виде, он сможет жить и дышать.

Фред кивает, веря. И Джордж слышит его теплую благодарность, его тихую радость от воссоединения и миллион его вопросов. Им не нужны слова, как и всегда. Многие из их друзей всегда возмущались или раздражались, когда близнецы начинали общаться друг с другом без слов. Анджелину это и вовсе выводило из себя. Стоит ли упоминать, что и Фред, и Джордж обожали время от времени бесить своей безмолвной связью всех вокруг, наслаждаясь их завистью.

И в этот момент в дверь снова стучат. Фред и Джордж синхронно поворачивают головы на звук, а после – друг на друга.

– Это мама, – говорит Фред первым. Джордж знает. Но он не уверен, что готов встретиться с ней сейчас. По правде говоря, он просто хочет провести время с братом.

– Ты должен открыть, – вздыхает Фред, не дождавшись ответа. Это правда. Джордж понимает, что семья беспокоится за него. Прежде он не желал их видеть, потому что не хотел жить. Сейчас он не знает, как посмотрит в их глаза, наполненные потерей, когда его собственное сердце трепещет от счастья встречи с Фредом. Сомнения на его лице, должно быть, слишком явные, потому что брат вдруг подталкивает его к двери, решительно и безапелляционно.

– Ладно, – соглашается Джордж. В конце концов, он не может прятаться вечно. Уже взявшись за ручку, он слышит:

– Не говори им, что видишь меня. Они не поверят.

«Они сочтут, что я придумываю, – проносится в голове Джорджа. – Что мне приснилось. А если я буду спорить, доказывая своё, то только больше побеспокою их, и они решат, что я схожу с ума от горя». И хотя ему ужасно хочется поделиться радостью с семьей, он осознает, что должен молчать. И пока они будут плакать, Фред будет стоять рядом с ними. Джордж уже предчувствует, как это будет тяжело.

За дверью действительно мама. Джордж, кажется, впервые после битвы за Хогвартс смотрит на неё ясным взглядом и едва не задыхается. Она выглядит совсем истощенной, словно не спала и не ела несколько недель. Бледная кожа кажется высохшей, будто пергамент, а в глазах темнеет далёкий блеск сдерживаемых слёз. Мать, потерявшая своего ребёнка. Часть себя.

И Джордж порывчатым импульсивным движением наклоняется вперёд и обнимает её, стараясь вложить в это всю свою любовь и всю любовь Фреда. Он слышит тихий вздох брата за спиной, а после чувствует, как теплые материнские руки обнимают его в ответ, укрывая, словно защитной мантией, от всех бед внешнего жестокого мира. Только от смерти Фреда они сберечь не смогли.

Она гладит Джорджа по голове и оставляет на виске нежный поцелуй. Она зовёт его спуститься к семье и поесть, и Джордж молча соглашается. Он видит в её глазах осколки разбитого сердца и не может сказать «нет». Но часть его знает, что если бы Фреда не было рядом прямо сейчас, он был бы жестоким. Он бы не открыл дверь, не спустился вниз и отгородился ото всех. Но присутствие брата дает ему силы. И если семья не может увидеть Фреда, то Джордж обязан сделать всё, чтобы помочь им справиться с утратой.

Они все здесь, внизу. Даже Перси. Среди рыжих голов выделяются Грейнджер и Поттер, давно ставшие частью семьи. Джордж застывает на нижней ступеньке, когда все взгляды вдруг устремляются на него, с одинаковым чувством жалости, от которого хочется блевать. Сразу же бьёт по затылку желание развернуться и уйти. Именно это Джордж и делает, но тут же нос к носу сталкивается с Фредом. Брат выглядит грозным и подозрительно похожим на маму, когда она чем-то недовольна. И если с ней он бы смог поспорить, то возражать близнецу никогда не было в его силах.

Из них двоих Фред всегда был ведущим. Джордж подхватывал его идеи, заканчивал его фразы, читал мысли. Шёл за ним в любую авантюру, не задумываясь. Был ведомым. Точно так же, как Фред первым появился на свет, ведя брата за руку в этот мир, так и шли они по жизни.

И сейчас Фред смотрит на него, молча призывая остаться. Джордж удерживает тяжёлый вздох и разворачивается обратно, принимая своё поражение. Наверное, со стороны все его движения выглядят странно. Сложно не забыть о том, что семья видит только его. Одну половинку от целого. Они даже не подозревают, что на самом деле близнецы всё ещё вместе.

На деревянных ногах Джордж проходит к столу, словно под прицелами волшебных палочек. Грейнджер первая замечает его неловкость и внезапно громко и непринуждённо начинает болтать с Джинни о какой-то бессмыслице. Джордж видит, как удивляются все такому поведению, но сам чувствует облегчение от того, что теперь не он в центре внимания. И постепенно остальные тоже начинают говорить. Молчат лишь двое – Джордж и отец.

Смотреть на папу страшно. Он выглядит совершенно опустошенным и несчастным. Близнецы всегда обожали своего отца. И он любил их особенно сильно, таки ярких, весёлых, безбашенно дерзких. Любил и потерял.

Джордж ловит мимолетный взгляд Грейнджер на себе и робко кивает, благодаря. Она едва заметно приподнимает уголки губ в быстрой мягкой полуулыбке и тотчас отворачивается, отвлекаясь на Рона.

А Джордж оглядывается по сторонам в поисках Фреда. На короткий миг его охватывает паника, страх, что он потерял своего близнеца снова, на этот раз окончательно, что того вовсе не было, а он сам просто поехал крышей. Дыхание начинает учащаться, когда взгляд, наконец, налетает на Фреда.

Он стоит там же, на ступеньках, и грустным взглядом смотрит на их семью. Может, он по-прежнему с ними, но это не отменяет того факта, что они его потеряли. Так же, как он потерял их. Не в силах прикоснуться, поговорить, просто оказаться замеченным.

Джордж дергается и срывается с места. Он не думает, как это выглядит со стороны, он просто хочет помочь брату. Защищать друг друга у них в крови. Без этого они никто.

Ему не нужны слова, он просто подлетает к Фреду и заглядывает в его лицо. Тот моргает и фокусирует внимание на нём.

– Просто… – шепчет Фред сипло, – это странно. Я не знаю, как реагировать.

«Это неважно! Просто будь собой», – хочет ответить Джордж, но не успевает, как близнец поспешно перебивает его:

– Не говори вслух.

Джордж открывает и закрывает рот, как выброшенная на скалы рыба. А Фред вдруг улыбается, наигранно и совсем не радостно. Глаза его остаются печальными.

– Пойдем к столу. Нельзя волновать всех ещё больше, чем ты уже сделал.

Джордж вздыхает, но всё равно возвращается на своё место. Стул слева от него остаётся пустым. Здесь сидел Фред, и никто не посмеет занять его. Как и его место в сердце Джорджа.

Он поднимает взгляд – Фред стоит и тоже не решается присесть. Он сверлит стул взглядом, будто надеется заколдовать его одними глазами.

– Джордж, милый, что с тобой? – воркованье матери с правой стороны вынуждает отвести от близнеца взгляд. Джордж не может заставить себя посмотреть ей в глаза. Вместо этого он смотрит на кастрюлю в её руках, когда бормочет:

– Ничего. Я только…

Он не знает, что «только», не может придумать, но это и не нужно. Мама горько улыбается ему и ласково гладит по голове, как будто понимает. Как будто всем его странностям в поведении есть адекватное объяснение. Они ведь тоже потеряли Фреда, но никто из них не смотрит в пустоту взглядом, полным нежности, не разговаривает сам с собой и не пытается прикоснуться ладонью к воздуху. «Но у них никогда не было такой связи, – напоминает внутренний голос. – Они любили Фреда, но не так, как ты. Это не то же самое». Но теперь они забыли о своём горе, чтобы защитить его разбитое сердце.

Волна благодарности и любви захлестывает Джорджа, и он сжимает губы, чтобы не выпалить вслух то, что Фред сейчас здесь. Но пока они не разберутся, что происходит, лучше никому не рассказывать.

Всё не так.

Отец не прикасается к еде. Перси виновато прячет глаза. Билл пытается поддерживать разговор, и Чарли с мамой изо всех сил ему помогают, хотя заметно, как им тяжело. Флер тихо прислушивается и иногда прикасается к Биллу без слов. Гарри и Рон привычно шепчутся о чём-то в своём углу. Гермиона сверлит их взглядом, но воздерживается от замечаний. Вместо этого она слушает Джинни. Или талантливо делает вид, что слушает. Джордж опускает взгляд на свою тарелку и понимает, что не может съесть ни кусочка. Его горло сжимается в спазме и начинает гореть, как от всплеска желудочной кислоты. И всё, что он хочет, это сбежать отсюда. Слишком тяжело, это давит на него, как упавшее внезапно небо, прижимает к земле, мешает дышать. Джордж не может поднять голову, он смотрит и смотрит на еду, пока взгляд не начинает расплываться, а звуки вокруг смешиваются в нечто нечеткое, бьющее по сознанию острыми гвоздями. Фред здесь, так почему он чувствует себя так, словно хочет совершить суицид?

И когда звуков становится слишком много, а тяжесть ноши на спине невыносимой, из всей этой паутины тьмы вдруг раздается единственный голос, способный разрезать её, будто мечом:

– Джордж?

Джордж чувствует, как дрожит. Он поднимает глаза и встречает обеспокоенный взгляд Фреда. Брат нависает над ним, грустный и взволнованный.

– Я в порядке, – машинально сообщает Джордж.

Разговоры за столом тотчас стихают, а возникшая тишина настолько плотная, что её можно резать ножом. Джордж сглатывает, когда понимает, что все опять на него смотрят. Взгляд его сразу же возвращается к Фреду, по привычке в поисках поддержки и помощи брата.

– Джордж, что ты сказал? – мягко спрашивает его Билл. И от этого осторожного тона хочется кричать, потому как он царапает слух бритвами. Но Джордж заставляет себя прочистить горло и ответить спокойно, без эмоций.

– Я не голоден. Пойду к себе.

Он даже вымучивает улыбку, за что ему точно полагается приз, когда бросает на старшего брата короткий взгляд, прежде чем встает из-за стола. Убегать от семьи – не лучшая идея. Но он не может остаться и делать вид, что Фреда больше нет. Потому что это не так. Его близнец умер, но он всё ещё здесь, и им о стольком нужно поговорить, разобраться, что сидеть за столом и скорбеть не лучшая идея. Особенно когда все так смотрят на него, когда их взгляды вызывают у него что-то близкое к приступу паники.

– Но ты ничего не съел, – замечает печально мама.

– Возьми с собой, – подает голос Фред. – Если ты не будешь, то отдашь мне.

Джордж на миг задумывается, так ли необходима Фреду еда, а потом кивает.

– Я возьму с собой и поем позже, ладно? – говорит он матери. Она улыбается, пытаясь поддержать его, когда видит, как он подхватывает полную тарелку со стола.

Когда дверь в их комнату закрывается, Джордж небрежно опускает еду на стол и падает на кровать. Фред замирает над тарелкой.

– Как думаешь, я могу есть? – задумчиво спрашивает он.

Джордж вскидывает брови.

– Ты голоден? – задает он вопрос в ответ. Фред продолжает пялиться на ещё тёплую картошку.

– Нет, – он качает головой. – Но я люблю её. Мне нравится вкус.

Джордж знает это. Потому что и сам обожает приготовленную мамой картошку, а у них с Фредом всегда были одинаковые вкусы. Но сейчас даже мысли о еде заставляют его желудок болезненно сжиматься. Наверное, если он съест что угодно прямо сейчас, то тут же выблюет обратно.