Текст книги "Я Лорд Вольдеморт"

Автор книги: Nemesis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Он стоял во внутреннем дворике, снова на том самом месте… – от воспоминаний сердце ёкнуло в груди. Чудесный маленький дворик, окружённый крепостной стеной и заполненный прекрасными скульптурами. Над головой распростёрлось небо, а мощённый плитами пол никогда не заметало снегом. В центре стоял фонтан, – сейчас он замёрз, но весной – и Том знал это – из него снова будут взлетать в воздух водяные струи и брызги. Господи, как же они с Лили обожали бывать здесь… Вдалеке стояла статуя дородного волшебника, – когда-то Лили повязала ему на шею свой любимый розовый шарф. Да так его там и оставила. Том присмотрелся, – шарф по-прежнему развевался у статуи на шее, посеревший и истрепавшийся…

Наверное, уединенность и привычность этого места и стали причиной того, что именно его Том выбрал для своих занятий.

Тяжело вздохнув, Риддл опустил свои книги на пол, взял перо и начал делать в дневнике записи.

* * *

– … отсюда следует, что использование гусиной печени без почек совершенно бессмысленно, – закончила профессор Камден. – Вопросы?

Она обвела глазами третьекурсников, уставившихся на лежащих перед ними мёртвых гусей с таким видом, словно птицы были больны проказой. Наконец, слизеринка Корвина Малфой нерешительно подняла руку:

– Мы что, должны будем их разрезать? – судя по виду девушки, от одной мысли об этом ей становилось дурно.

– Да, – рассмеялась профессор, – вы должны будете провести вскрытие. А теперь, пока я хожу за скальпелями, произнесите соответствующие заклинания.

Застонав, третьекурсники потянулись за палочками, а учительница вернулась к своему столу и занялась поисками шкатулки с инструментами.

Голова заболела так резко и сильно, что ей пришлось сесть. Закрыв глаза и стараясь не трястись, профессор Камден прилагала все усилия, чтобы сдержать уже знакомую тошноту. Второй раз за день перед её глазами появилась эта картина: юноша по фамилии Риддл, её лучший студент, стоял в кругу огня, и языки пламени вырывались у него прямо из сердца. И снова та же бледноликая фигура со спичками в руках. И маленький мальчик с окровавленной, разорванной грудью.

Камден захлопала глазами, пытаясь отогнать видение, но бесполезно:

– Слишком поздно, ему уже не помочь, – бледный человек расхохотался, и видение начало блекнуть. Камден охватила паника. Неужели Том изменил свои планы? Она же сделала всё, что от неё зависело, – он хотел пойти учиться и не пошёл. Впрочем, может, всё дело в том, что он собирался делать потом… И занялся этим сейчас, коль скоро выпала свободная минута. Смех человека с белым лицом подтвердил её правоту, и она непроизвольно вскрикнула, вызвав изумленные взгляды третьекурсников:

– Ариана Камден, дура набитая, что же ты натворила?!

* * *

Том вывел в дневнике последнюю завитушку и опустил перо. Он чувствовал себя ещё хуже, чем раньше, – Риддл устал, к горлу подкатывала тошнота, но сейчас ничто не имело значения, главное – закончить с дневником. На первых страничках были разбросаны грустные заметки о нём и его жизни, однако он не мог не отметить, что шарм и обаяние делали его в глазах девушек просто неотразимым, – хотя бы для того, чтобы новый владелец дневника не воспылал к нему ненавистью. А потом он наполнил страницы рассказами о Потайной комнате, стараясь, чтобы они прозвучали завораживающими и удивительно интересными. Там было рассказано все: и про василиска, и про местонахождение Комнаты. Себя же Том обрисовал весьма схематично, стараясь скрыть лучшую часть своей личности, которую он считал слабой, – из-за того что, впервые открыв Комнату, он здорово струсил.

Образ Тома, каким он обрисовал себя в дневнике, был жестоким, этот лучший студент Слизерина обожал убивать, ненавидел Дамблдора (а не боялся его, как было на самом деле) и Рубеуса, у него никогда не было друзей. С настоящим Томом дневниковый образ не имел почти ничего общего, но Том не считал это неудачей: человек, что открывал Комнату, должен был быть безжалостным и решительным, а не дрожащим от страха перед возможным разоблачением, не трепещущий перед убийством.

Теперь дело было за колдовством.

Том всю ночь провел в поисках правильного заклинания, но так и не нашел ничего подходящего. Тогда он скомбинировал несколько других и, использовав свои знания в Рунах, довёл изобретение до ума. Риддл со вздохом опустил дневник на ближайший шахматный столик и по памяти прочёл:

 
Кому дано задать вопрос:
Как подчинить ту книгу Тьмы,
Что родилась в потоке грёз,
Не нарушая тишины.
 

 
Она дождётся того дня,
Пока её не потревожит,
Единственный, чья доброта,
Ключом бить бесконечно может,
 

 
Кому теперь узреть дано,
Что сердце, ей открывшись, станет
Тяжёлым камнем? Ведь оно
на дно наивного потянет.
 

 
А мысли автора? Того,
кто рядом быть уже не может,
Чью невиновность так давно
Низвергнули и растоптали тоже?
 

 
Чей, наконец, пробил тот час
Узнать, что книга может сделать?
Чей ум она настигнет в раз,
Захватит разум, душу, тело?
 

 
Надёжно пронесет она
сквозь годы тайну назначенья,
И мысль о власти никогда
Не уничтожить из ученья.
 

 
Чернила просохли,
Но здесь – не конец!
Они – невидимки,
Взгляни же, слепец…
 

Сначала ничего не произошло, страницы дневника затрепыхались на игривом ветерке. И вдруг надписи начали бледнеть и исчезать прямо на глазах. Из груди Тома вырвался вздох облегчения. Он боязливо подобрался поближе к дневнику и потыкал его палочкой.

* * *

Профессор Камден подлетела ко входу в слизеринскую гостиную, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, и принялась стучать в стену и по картине, надеясь, что шум привлечёт внимание Серой Леди.

– Леди, помогите мне, Леди! – она кричала, борясь с мыслью, что всё это уже бессмысленно.

Однако Леди просочилась сквозь картину, при этом вид у неё был слегка взволнованный.

– Ариана? – недоверчиво уточнила она. – Разве у вас сейчас не урок?

– Меня подменяет Корвина Малфой. Она умная девочка, они справятся и без меня, – нетерпеливо объяснила профессор Камден, – Леди, сообщите мне пароль – мне кажется, Том в опасности, и я должна помочь ему раньше, чем произойдёт что-то непоправимое…

Серая Леди нахмурилась.

– Кажется, Том говорил что-то вроде «Provideus», – задумавшись на мгновение, ответила она. Профессору Камден, прекрасно знавшей латынь, даже в голову не пришло поиронизировать.

– Provideus! – произнесла она, и лесная нимфа качнулась в сторону, открывая проход в гостиную и бормоча себе под нос что-то вроде «обманщицы». Всё так же спокойно и безмолвно, Серая Леди проводила взволнованного профессора Прорицаний по лестнице, ведущей на половину мальчиков. Однако, едва они шагнули в спальню шестикурсников, даже строгий призрак впал в панику: чемодан Тома был распахнут, книги валялись по всему полу. Рядом лужицей ртути серебрилась мантия – невидимка. Самого же Тома нигде не было видно.

* * *

Всё произошло в мгновение ока: полыхнула безумная алая вспышка, и мир вокруг разом почернел. Том, как безумный, захлопал глазами и в диком ужасе завертел головой, – он находился в помещении, напоминающем темницу. У него появилось странное чувство, будто он спит наяву; точно единственное, что могло двигаться, – это не руки и ноги, а лишь его дух. Палочка была всё так же стиснута в руке, глаза крепко зажмурены. Несмотря на уверенность в том, что он находится в каком-то подземелье, Тома не покидало чувство, будто бы он лежит на земле, где-то в незнакомом месте. Нет, определенно, – наверное, это сон. Какой-то кошмарный сон, уже не раз посещавший его, коль скоро всё вокруг казалось странно знакомым…

– Господи, – подумал он, – это действительно из моего сна… И единственное, чего здесь не хватает…

Призрак взирал на него из противоположного угла комнаты, и на его безгубом лице блуждала улыбочка.

– Добро пожаловать! – поприветствовал он Тома издевательски-дружелюбным голосом, который звучал куда отчетливей и громче, чем положено звучать голосам во снах. – Приветствую тебя, Том Марволо Риддл, в темнице твоего собственного разума. Да-да, Том, ты не спишь. Ты в трансе. В этом-то всё и дело.

Рука Тома судорожно стиснула палочку.

Призрак склонил голову на бок, словно пытаясь прочесть мысли Риддла.

– Знаешь, Том, – лениво протянул он, – мне было бы куда приятнее, если бы ты перестал думать обо мне как о призраке. У меня есть имя – Вирес Ультио, хотя ты и пытаешься постоянно именовать меня Лордом Вольдемортом.

– Это я – Лорд Вольдеморт, – возразил Том, чувствуя, что его голос звучит неуверенно и доносится, словно, откуда-то издалека.

– Ну, если соблюдать формальности, то да, – небрежно заметил Вирес. – Но, если подходить к вопросу досконально, – не совсем. В тебе есть часть Лорда Вольдеморта – та самая, что жаждет власти и мести. А я – её воплощение в твоем сознании. Моя крошка-немезида, мой ангел смерти, Фидес Студиум, – та самая твоя часть, что жаждет любви и мечтает о дружбе. Это ты, каким ты был в детстве, – Вирес Ультио презрительно бросил эти слова, словно выплюнул. Его белое лицо мерцало в полумраке. – Мы твои внутренние голоса, – ты ведь так нас называешь? Мы – твоя совесть: я живу справа, Фидес Студиум – слева.

Том растерянно захлопал глазами.

– Ну… – выдохнул он, – это все, на что его хватило. Делать было нечего – и Риддл решил досмотреть этот безумный сон до конца в надежде, что рано или поздно проснется и всё кончится, жизнь вернётся в нормальную колею. Ведь так и должно быть, да?

– Ты не спишь! – неожиданно заговорил ещё один голос, Том резко обернулся и увидел стоящего позади него мальчика, лет двенадцати, – избитого, с синяками и ссадинами, в старом плаще поверх поношенной мантии. Риддл тут же узнал это лицо: бирюзовые глаза, полные страха и мольбы, – они были его собственными глазами. – Том, прошу тебя… это не сон, ты встал на этот путь со дня смерти Ханны Хидди или, может, даже раньше. Дневник стал последней каплей, – мы боролись за тебя, мы насылали на тебя ночные кошмары. И теперь решили, что выбор за тобой.

– У меня болит голова, и всё происходящее не имеет смысла, а я хочу домой! – выдохнул Том.

Вирес Ультио метнул в сторону Фидес Студиум злобную усмешку.

– Может, мне тоже стоит принять участие в объяснении?

– Сначала я, – решительно возразил крошка-призрак. – Присядь, Том.

Том в совершеннейшем смятении послушно опустился на пол, а напротив, скрестив ноги, присел юный призрак. Вирес Ультио предпочел стоять. Вздохнув и бросив на Вирес Ультио беспомощный взгляд, Фидес Студиум начал:

– С раннего детства тебя переполняли эмоции: гнев, печаль, стремление к силе, – в зависимости от ситуации. Верно? – Том кивнул, и Фидес Студиум продолжил. – Каждый человек, рождаясь, имеет два начала. Одно из них – макиавеллиевское – требует самоутверждения и мести. Другое мечтает повиноваться существующим правилам, мечтает о тихой, бесконфликтной жизни. И большинство людей выбирает последнее, но ты, Том… – Фидес Студиум тяжело вздохнул. – У тебя было слишком много причин, чтобы предпочесть Вирес Ультио: ты горяч, горд, страстен, независим и замкнут. Ты всегда мечтал отомстить всем, кто обижал тебя, всегда хотел обладать властью, но не знал – какой именно. Но, с другой стороны, ты любил – любил и потерял свою любовь. Ты, как никто другой, понимаешь, что такое «разбитое сердце»; кто, если не ты, знает, что такое наслаждаться любовью к другому. Том, другая часть тебя всегда мечтала о нормальной жизни: вырасти, завести семью и просто жить, радуясь тому, что дала тебе судьба. Мы – и я, и Вирес Ультио – открыли перед тобой свои карты. Мы оба временами пытались подчинить тебя себе, пытались внушить: существует лишь единственный путь, которым ты можешь пройти по жизни. Однажды особенно неприятный спор между нами – ты учился тогда на пятом курсе – завершился тем, что Вирес Ультио проклял меня, наслав Горящее Заклятье. Мои ожоги тогда стали твоими. Помнишь?

У Тома засосало под ложечкой. Он вспомнил.

– Я не забуду этого до конца моих дней, – тихо откликнулся парень.

– Да-да, – закатив глаза, подхватил Вирес Ультио, – именно тогда Дамблдор случайно вытянул меня из твоего разума. Фидес Студиум сделал всё, чтобы так и оставить меня снаружи, но у него ничего не вышло. Что, прогадал, маленький придурок? – обратился он ко второму призраку, тут же отпрянувшему от него, словно ожидая пинка. – Будто ты не знал, что тело не может существовать, если в нём нарушен баланс между этими двумя составляющими, – баланс, который поддерживается засчет темной стороны! Забыл, придурок, как он едва не выскочил из окна, решив, что может летать?

– А кто-то может жить, не имея в душе половины совести? – взорвался в ответ Фидес Студиум, в то время как Том, чувствуя, что в голове всё перепуталось, просто наблюдал за происходящим. – Нет, жить-то, конечно, можно, вот только что это будет за жизнь?

– Так, прекрасно! – громко произнес Том, и духи умолкли. – А теперь скажите – зачем меня сюда приволокли?

– Дело вот в чём, Том: ты достиг черты, переступив которую можешь превратиться в двух совершенно разных людей, – мрачно пояснил Фидес Студиум. – Один – это Том Марволо Риддл, чувствительный и капризный, обожаемый учителями и отчаянно нуждающийся в друзьях. Да, он с характером, – но, в общем, ничего экстраординарного. Он мечтает жить долго и счастливо, хочет вырасти и стать преподавателем в Хогвартсе, надеется забыть обо всех тёмных опытах, которые рискнул поставить. Мечтает, чтобы люди вспоминали его добрым словом.

– А другой, – подхватил Вирес Ультио, – Лорд Вольдеморт – могущественный и честолюбивый, настоящий слизеринец, готовый силой отстаивать свои желания. Ему не нужны товарищи – он знает, к чему может привести дружба. Он станет величайшим колдуном всех времен, и он готов это доказать прямо сейчас. Он хочет, чтобы перед ним трепетали, заискивали, и отомстит всем своим обидчикам, – ведь те заслуживают этого.

– И теперь мы не можем больше жить в тебе вдвоём, – закончил Фидес Студиум. – Написал-то дневник Том Риддл, но на его страницах живет Лорд Вольдеморт.

Теперь голова у Тома заболела ещё сильнее.

– То есть я должен из вас двоих выбрать кого-то одного?

Вирес Ультио радостно закивал:

– Выбери Лорда Вольдеморта – и дух мощи и мести вознесёт тебя на вершину силы и величия. А этот маленький надоедливый придурок – кстати, причина всех твоих жизненных неприятностей, – исчезнет, чтобы больше никогда не вернуться. Я – воплощение Лорда Вольдеморта, и если мы выйдем победителями, то следующее место в Кольце Тьмы – наше. Большего могущества, чем там, приобрести нельзя. Прошу…

– Неужели ты и вправду хочешь быть тёмным магом?! – в отчаянии возопил Фидес Студиум. – Разве в этом счастье? Неужели в этом вся суть того, что ты хочешь от жизни? Разве любовь для тебя не важнее? Подумай об этом, Том, подумай, как следует! Вспомни ту эйфорию, что обуяла тебя, когда Лорд Вольдеморт убил твоего отца, а потом сравни её с тем, что ты чувствовал, когда был с Лили! Ненависть против любви – что же сильнее? Могущество или преданность? Том Риддл – двенадцатый член Круга Света. Так что же сильнее? Что же ты предпочтешь?

В голове Тома замелькали образы, зазвучали голоса, эмоции захлестнули его. Он словно смотрел из окна: вот они бегут с Лили, держась за руки. Но картинка резко сменилась, – и вот он уже на похоронах Лили стоит на коленях и рыдает, перечитывая и перечитывая её имя, выбитое на могильном камне. А вот и Ханна, – маленький, взъерошенный мальчишка машет ей на прощание и бежит к платформе девять и три четверти. И, напоследок, он заглянул сквозь окошечко в родильное отделение, где умирающая мать укачивала его на руках, не отрывая влюбленного взгляда…

Любовь всегда причиняет боль. Кто может с этим поспорить? Нет, это невозможно вспоминать… Избегай любви – и боль минует тебя!

А как же месть? Убийство? Сам процесс был на удивление весел и интересен, если бы не чувство вины. Однако коль причиной последнего был Фидес Студиум… Он и заставлял его любить, заставлял испытывать стыд и вину, – этот идиот вообще может сделать что-то нормальное?

Нет, сила – вот что ему было нужно на самом деле. С ней ты всегда в выигрыше и никогда не испытываешь боли. А чего там хотел Том Риддл? Вырасти и стать учителем? И ради чего? Нет, сила – вот то, что может дать тебе счастье. Любовь есть боль. Сила же никогда не причинит тех страданий, какие приносит сжигающая и испепеляющая людей любовь.

Кстати, об огне…

– Мне жарко, – заметил Том, сам не зная, чем это можно объяснить: в подземелье было холодно, но ему становилось всё жарче и жарче. – В чём дело?..

– Господи, – выдохнул Фидес Студиум, – ведь он же магид! Подобное напряжение могло привести к неуправляемой магической реакции, сейчас что-то произойдет!..

– Ну же, выбирай! – резко кинул Вирес Ультио. – Мне замолчать, отойти в сторону и освободить дорогу великому Тому Риддлу? Или же выкинем из нашей компании этого зануду, ненужный довесок совести, и займемся возвышением Лорда Вольдеморта?

Том наконец-то оторвал взгляд от пола и посмотрел на духов. Его глаза сияли алым, так ярко, что могли осветить все вокруг.

– Любовь бессмысленна и бесполезна, – с усмешкой объявил он. – Да начнется царствование Лорда Вольдеморта!

Фидес Студиум громко охнул, грудь его распахнулась, словно разорвалась, лицо перекосилось от боли, когда он посмотрел на неё.

– Том, ТОМ! Нет! – он резко повернулся к ним. – Нет, я так просто не умру! – воскликнул он. Но, увы, на его губах уже запузырилось что-то черно-красное. – И всё равно, я по-прежнему сердце и душа двенадцатого члена Круга Света – придет время, и я найду себе пристанище!

Он едва различимо мерцал и говорил очень тихо, но сказанные им слова навсегда врезались в память Тома.

– Ты уже слышал это, и тебе снова предстоит услышать: бойся сына Поттеров!

Мальчик исчез, чтобы никогда не вернуться. Вирес Ультио протянул Тому руку и помог подняться на ноги.

* * *

Трэхем Чэпмен озабоченно взирал на преподавателя Прорицания и привидение. В конце концов, не каждый день к вам в кабинет врываются призраки с профессорами, сообщая об исчезновении лучшего ученика.

– То есть он исчез? И нет ни малейших следов? – критически переспросил Чэпмен. – Откуда, интересно знать, такая уверенность? Вы хорошо всё обыскали?

– Мы все обыскали, – торжественно заверила его Серая Леди, – он не умер, – я бы узнала об этом. А нет ли какого потайного хода в общежитии?

Глаза профессора Чэпмена расширились от ужаса.

– Есть. Есть один! – медленно произнес он. – Салазар Слизерин сделал себе дворик на вершине слизеринской башни. Только главы факультетов знают этот секрет. Возможно, Риддл каким-то образом наткнулся на него и…

– Значит, вы знаете, где он, – выдохнула профессор Камден. – Ради всего святого, ведите нас туда!

– Из одного подземелья туда ведет короткая дорога, – вздохнул профессор Чэпмен. – Подождите минутку, мне нужно кого-то оставить вместо себя на уроке.

– Я об этом позабочусь, – заявила Серая Леди. – А вы поторопитесь – мне дурно делается при одной мысли, что могло с ним произойти!

Они разделились: люди отправились в одном направлении, а призрак проскользнул в кабинет Алхимии. Раскрасневшись и порядком устав, профессора добрались до подземелий, где Чэпмен, прекрасно знавший дорогу, отодвинул в сторону прислонённую к стене большую картину с изображением пони, открывшую узкий сырой тоннель.

– Прошу, – выдохнул он.

Камден не надо было повторять дважды: пригнувшись, она нырнула в образовавшийся проход и помчалась вверх по лестнице. За ней торопился Чэпмен. Казалось, подъём занял не один час, – наконец, перед ними появилась запертая каменная дверь. Он достал палочку.

– Вы чувствуете запах дыма? – вдруг остановилась Камден.

Чэпмен предпочёл не отвечать на вопрос:

– Алохомора! – за распахнувшейся дверью вздымался дымный полог. Запах горящих растений, жжёной земли ударил им в нос. В миг преодолев расстояние до дворика, Камден с безумным видом смотрела по сторонам, Чэпмен, последовавший за ней, побелел от представшей его глазам картины.

В старом дворике полыхал огонь. Повсюду клубился дым, – настолько густой, что преподаватели ничего не видели в паре футов от собственного носа, и все же Камден ухитрилась заметить дымящийся, поглощаемый ползучим пламенем шарфик, трепещущий на шее статуи. Чэпмен застыл как вкопанный, она же кинулась в огонь, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы Тома. Похоже, ей удалось – свидетельством тому был торжествующий вскрик, который выдернул Трэхема из оцепенения и заставил рвануться на помощь Камден.

Юноша лежал поверх разбросанных книг, палочка выпала из расслабленных пальцев. Вокруг него было полно дыма, Том едва дышал, парень наглотался дыма, но, всё же, он был жив, – огонь до него не добрался. Чэпмен схватил палочку Тома – сейчас было не до книг – и, подхватив парня под руки, помог Камден вытащить его из полыхавшего садика.

Наконец, профессора опустили Тома на землю. Он был без сознания, но тело судорожно подёргивалось. Чэпмен побежал за подмогой, а Камден осталась рядом, даже не подозревая, что всё равно помощь подоспела слишком поздно. И уже ничего нельзя поделать.

А через несколько минут в кабинет Гербологии вбежала студентка Хаффлпаффа и сообщила, что школа горит.

* * *

Что-то блеснуло перед глазами Вольдеморта. Нечто, напоминающее серебристый ноготь на большом пальце. «Или луну, идиот», – сообщил он сам себе. Так и должно было быть. И это объясняло происхождение тех ярких точек, что были вокруг. И почему он так замёрз, если ещё буквально минуту назад ему было жарко?

Над ним склонились взволнованные лица.

«Это Твидди, – перечислял он, словно напоминал себе их имена, – это Флитвик, Чэпмен, Камден… Так, а это, наверное, мадам Виола. Дамблдор… вверх тормашками».

– Он очнулся! – воскликнула мадам Виола. – Разойдитесь, мальчику нужен воздух!

За теми, кого Том уже узнал, он увидел бледных слизеринцев, испуганных учеников Равенкло, наверное, гриффиндорцы с хаффлпаффцами тоже тут… просто их не видно. А, впрочем, может, их и нет. Он приподнялся на руках, ноющих от боли, и сел. Почему он лежит на снегу? На лужайке? Перед тем, как он потерял сознание, он был на слизеринском дворике.

– Какого чёрта здесь происходит? – медленно проговорил Вольдеморт.

– Слизеринская башня выгорела дотла, – негромко произнес Дамблдор. – Вы были во дворе, помните?

– Дотла? – эхом откликнулся Том.

– Теперь у Слизерина будет новая гостиная – мы выделим под неё самое большое подземелье, – продолжил Дамблдор. – А общежитие будет отстроено по мере возможности. Пожарные из Министерства всё ещё борются с огнём, им удалось локализовать пожар – пострадала только слизеринская башня.

– Я поднялся наверх, чтобы чуть-чуть позаниматься, – наполовину солгал Вольдеморт. Всё могло обернуться против него, поэтому стоило отвести от себя все подозрения. – Я плохо себя чувствовал, но не хотел, чтобы день прошел впустую. Наверное, меня что-то ударило по голове… Или случился приступ…

– Мы не можем сказать, что случилось, Том, – вздохнул Чэпмен. – Всё, что нам известно – откуда-то взялся этот огонь. Может, всё произошло случайно, – у магидов случается такое, когда они находятся в состоянии сильного стресса. В такие минуты они сами не ведают, что творят.

– Да-да, я знаю, – осторожно согласился Вольдеморт.

– А профессор Диппет скончался, – сообщил Дамблдор, уставившись в снег. – Его убило известие о пожаре. Он был очень слаб.

– Какое горе! – Вольдеморт едва не рассмеялся, услышав эту новость, и повернулся к суетящейся возле него фельдшерице. – Со мной всё хорошо, мадам Виола, – чуть раздражённо произнес он.

Дамблдор бросил на него странный взгляд, у мадам Виолы тоже был потрясённый вид, однако она послушно, хотя и неуверенно отступила. Учителя собрали и увели учеников, оставив Вольдеморта наедине с Дамблдором.

– В чём дело? – резко поинтересовался Дамблдор в ответ на невозмутимый вид Тома. Губы Вольдеморта дрогнули и искривились в фальшивой улыбочке.

– Вы не волнуйтесь, со мной всё хорошо, – с усмешкой сообщил Вольдеморт. – Так как, будем спать на снегу, пока не разберутся с огнем? Или же я прилёг в снег, чтобы изобразить снежного ангела?

– Спальные мешки в теплицах, – прищурился Дамблдор. – Обед готовят на кострах, которыми вы должны были заниматься во время Гербологии. Ирония судьбы.

– Да уж! – Том рассмеялся и обернулся к школе, глядя, как летающие на мётлах люди заливают огонь водой, хлещущей из их палочек. – Я посижу тут, профессор. Вы идите…

Дамблдор ушёл, метнув в Тома ещё один пытливый взгляд, и Вольдеморт мысленно вернулся к своим делам.

Итак, все книги из Запретной секции сгорели. Тем лучше. Его палочка – кто-то сунул её ему в карман. Но где дневник? Естественно, кому он нужен, кто полезет за ним в огонь…

Внезапно Том нащупал что-то в своём кармане. Вот же он, дневник, – чистый, нетронутый…

– Великолепно, – пробормотал Вольдеморт и вслед за остальными студентами направился к кострам.[7]7
  Перевод Анастасии,
  Под редакцией Loriel,
  Бетинг Кот Бегемот
  Коррекция Free Spirit


[Закрыть]