Текст книги "Душа снаружи (СИ)"

Автор книги: Nelli Hissant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Но было поздно – парень уже быстро шагал прочь. Догонять его было бы делом лишним.

Я попытался вновь вернуться к своим делам, но теперь пацан просто не шел у меня из головы. Будто что-то неправильное происходило. Будто я позволил случиться чему-то плохому.

Поэтому, когда он появился вновь, я даже обрадовался. Он опять начал нарезать круги вокруг моей скамейки: с каждым кругом он уменьшал диаметр и проходил все ближе.

– Ну, привет! – как можно дружелюбнее сказал я, когда мальчик достиг зоны слышимости.

И внутренне содрогнулся: до чего же я охрип, оказывается. Сейчас только напугаю ребенка. Девушка с голосом пропитого бомжа, просто очаровательно.

Парень и впрямь вздрогнул. Уставился на меня во все глаза. Но вопреки моим ожиданием не попятился прочь, а остановился. На лице его отразилась судорожная работа мысли. Он был из тех, кого можно было читать, как открытую книгу. Вот сейчас он, во-первых, соображал, что сказать. А во-вторых, гадал, «мальчик или девочка».

Я улыбнулся ему. Порой моя улыбка выглядит жутковато, потому что как правило, я пытаюсь прикрыть ей какую-нибудь жесть, что творится в голове. Но тут она вроде сработала.

– Привет… – ответил парень.

В глазах его прямо засквозило облегчение – ну надо же, я сумел начать диалог! Но тут же облегчение вновь сменилось паникой: ведь диалог-то теперь надо как-то продолжить. Бедняга, нелегко таким приходится, особенно в школе.

Я вынул бутылку с водой, сделал глоток, прокашлялся. Ладно, болтать я умею. Правда, вечно болтаю лишнее, но зато речевого затыка не наблюдается.

– У вас сегодня праздник?

Он кивнул.

– А почему ты один? Где твои друзья?

И поскольку я не был уверен, сколько моему собеседнику лет, может он еще слишком юн для тусовок, то добавил:

– Или семья?

Он сник. А потом неуверенно пробормотал, еле слышно:

– Их нет…

Я замер. Нет, не зря же мне показалось, что что-то здесь неладно.

– Кого нет?

– Друзей, семьи. Они… – он собрался продолжить, но будто одернул сам себя и поджал губы.

Я нервно закурил, держа паузу. Вот уж угораздило. Что он имеет в виду? Он сирота и живет в приюте? И как я смогу ему помочь в таком случае?

А он отвлекся – уставился на мои сигареты. Да, выбор непривычный, не только для девушки, но и для взрослого мужика. «Столяр крепкие». Ядерная адская штука. Но именно к ним я привык.

– Это самое… Давай-ка поподробнее. У тебя нет семьи…

Он резко замотал головой.

– Да нет! Я не так хотел сказать… Просто родители сейчас уехали…

Я глубоко выдохнул.

Но тут парень продолжил:

– Просто это… Моя сестра попала в тюрьму. А они уехали. Я просто не знаю, куда, к кому…

С пацана наконец спал ступор, и теперь слова посыпались одно за другим:

– Кимми, ну, моя сестра, она сказала, все нормально будет. Никто не узнает. А Налия с ней спорила… Налия – это ее подруга, ну и моя тоже. Я знал, что она в итоге согласится. Но их забрали. Я хотел позвонить кому… Но все телефоны у Ким… Это же все ее друзья. А я никого не знаю, кроме Налии.

Да уж, неудивительно. Что ты, никого не знаешь. С такими-то навыками коммуникации. Что же тут можно сделать? Он явно не хочет посвящать родителей в эту историю. А похоже, придется. Надеюсь, они у него будут поадекватнее моих… Пускай пока выговорится, это же сколько он тут бродит как неприкаянный? Потом я задам пару вопросов. Надо узнать, что такое сделали его сестра с подругой. Наверняка, наркота, попались на продаже или хранении. Судя по градусу отчаяния пацана. В столице многие мои знакомые попадались на таком. Чего там говорить, я и сам ходил по лезвию бритвы. Вопрос, в том, насколько серьезно дело. Если какая-то растительная шняга, гашиш или шишки, то еще ладно. А вот если чего потяжелее…

Я украдкой оглядел своего собеседника. На первый взгляд в нем не было ничего, что выдавало бы неблагополучие. Кроссовки и края джинсов замызганы, но это из-за того, что он давно шлялся по городу. Ночью ведь был дождь. Он в растерянности, значит, такая ситуация для него в новинку. Речь его, пусть и сбивчивая, была довольно правильная. Пару раз он употребил мат, но слова эти явно были ему непривычны. Он будто использовал их намеренно. Чтобы я не подумал, что он задрот-ботаник какой-нибудь. Меня это прямо растрогало. В любом случае я решил, что помогу ему. Неслучайно же из всего города, из всех прохожих он выбрал меня. Не лучший выбор, конечно, но я уж сделаю, что смогу.

– Как тебя зовут? – спросил я, когда он закончил свои сбивчивые объяснения. Из которых я все равно ни черта не понял.

– Братишка. Ну, на самом деле, нет, – он, смущаясь, отвел глаза. – Арти-Тэмиэн. – Это они меня так зовут. Кимми как-то притащила меня на репу к одной группе. А у них гитарист спрашивает, типа какого тут делает это малолетка? А Ким ему: «отвали, козлина, это вообще-то, мой братишка!» Ну как-то и привязалось… А имя у меня ужасное, уж лучше так.

– У меня тоже имя − жуть! – обрадовался я. – Поэтому лучше просто зови меня Эсси. Так, а теперь поподробнее: за что и кого забрали?

Следующие пять минут я откровенно ржал. И никак не мог успокоиться. Хотя Братишка уже начал поглядывать на меня с недоумением и некоторой обидой. Но я смеялся вовсе не над его бедой. А над тем, как все, оказывается, легко разрешить. Я успел вообразить себе целую драму с приютом, наркотиками, убийствами и еще черт знает чем, а на деле все оказалось так просто.

– Извини, – я поднялся со скамейки. – Пошли, разберемся.

– Ты… Ты поможешь им?

– А зачем тогда ты все это мне рассказывал?

Одергиваю сам себя. А то уж больно звучу покровительски-снисходительно. Все же он не совсем мелюзга, да и я – не умудренный сединами дед. Но все же, когда мы шли к полицейскому участку, я не мог удержаться от краткой лекции. Наверное, в каждом из нас заложено желание кого-нибудь обучать. Передавать мудрость, так скажем. Пусть и мудрость такая себе: «как выбраться от копов, когда тебя или твоих друзей замели за распитие алкоголя».

– Нужно до последнего доказывать, что бутылка была закрыта. Но иногда это, конечно, бесполезно… Надо давить на жалость, типа первый раз такое, а так-то мы никогда… Или гнать про особый день: именины, свадьба, похороны…

Братишка, уже чуть повеселевший, добавил:

– Просто мы еще сидели в Нижнем парке. А туда нельзя, он после зимы на просушку закрыт.

Я отмахнулся:

– Неважно. Если не выйдет уболтать их, надо будет просто заплатить.

Братишка опять запаниковал – это было видно по его лицу.

“Да нет же, чувак, я понимаю, что денег у тебя с собой нет. Но у меня есть остатки моего гонорара из «Судака». Да и сумма не должен быть совсем уж убийственной”.

– Отдам натурой, подумаешь!

Говорю же, язык мой − враг мой. Но Братишка, после пары секунд оцепенения, все же засмеялся.

В полиции я изображал полную дуру. Именно дуру, не дурака. К счастью, голос уже перестал хрипеть, диссонанса не возникло. Поэтому я расточал улыбки, вдохновенно нес какую-то чушь, горестно вздыхал о нелегкой студенческой жизни, крошечных стипендиях и ужасно сложных экзаменах. Втирал о том, как хочется порой расслабиться, хотя бы в праздник. И конечно, славные добрые работники закона все понимают…

Братишка, кусал губы, старательно сдерживая смех. Похоже, он понял, что я все же парень. Но это его нисколько не парило.

Славные добрые работники закона ехидно поинтересовались, какого черта бедным студентам приспичило пить именно в закрытом парке.

К счастью, Братишка успел рассказать мне что подруга его сестры – художница.

– Даже в праздники нельзя забывать об экзаменах! А где, здесь, по вашему мнению, можно сейчас спокойно порисовать пейзажи? Везде толпы, шумно! Это не вандализм, это… экспромт во имя искусства!

Какая чушь. Но я очень отдаленно себе представляю, жизнь не только студентов-художников, но и студентов вообще. Но здесь все же не Ньютом. Здесь не пытались раздуть из ничтожного проступка целую историю. А может, их утомила моя болтовня.

Минимальный штраф, несколько минут ворчания и мне позволили пройти к арестованным.

Обеим девушкам было где-то лет по восемнадцать. Одна из них очень походила на Братишку: темные вьющиеся волосы чуть выше плеч, чуть вытянутое лицо и светло-карие глаза. Только у нее они были огромными, отчего внешность казалась инопланетной. Она была совершенно невозмутима, будто и не находилась в камере. Со спокойной улыбкой она слушала, что говорит ей ее подруга. Вот та была полной противоположностью. У нее были волосы цвета огня, и как это нередко бывает, характер был под стать. Даже когда мы шли по коридору, я уже слышал, как она костерит всех «козлин, которым делать не хрен», «тупых кретинов, до которых не дозвониться» и еще кого-то. И она была так увлечена, что и не заметила, как мы вошли.

– Я не могу так просто сидеть, ты понимаешь? Ты понимаешь?!

– Так встань. Попрыгай. Или сделай доброе дело: зареви. Нас сразу отпустят. – Отвечала ее подруга. Она привалилась к стенке и закрыла глаза, будто медитируя.

– Не дождутся! Те уроды с техфака влезли на памятник и расписали его маркерами! И что им сделали? Ни… им не сделали! А нас сцапали!

– Ну тогда, сидим и ждем Братишку. Не приведет помощь через час, озаботимся вопросом тюремных татуировок. Я уже решила: хочу носорога на крестце…

– Да что Братишка сделает? Из него и слова не вытянешь!

Тут они увидели нас и удивленно смолкли. Пока коп-сопровождающий гремел замком, мы с Братишкой усиленно подмигивали и пытались что-то объяснить жестами. И конечно, они озадачились еще больше. Когда они вышли, я сгреб обеих в охапку, чтобы они перестали стоять столбами.

Рыжая девушка чуть напряглась, вторая напротив, с готовностью повисла у меня на шее, будто мы были сто лет были знакомы. Хотя у меня и правда было впечатление, что где-то я ее раньше видел.

– Что бы мы без тебя делали! – воскликнула она.

И мы так и вышли на крыльцо участка, я обнимал девушек за плечи, точно альфа-самец в дрянной комедии, Братишка шагал впереди, и все мы усиленно делали вид, что давно знаем друг друга, и ужасно рады увидеться, то и дело спотыкаясь на именах, явках и паролях. Мы очень старались, хотя полицейским было абсолютно все равно. Но мы зачем-то продолжали этот нелепый спектакль. Должно быть, изображая бурную радость, мы и в самом деле начинали испытывать ее.

На улице мы, не сговариваясь, завернули в ближайшую подворотню. Я церемонно коснулся губами руки каждой из присутствующих дам. Сам не знаю, что на меня нашло. То ли вирровские инстинкты включились, то ли захотелось повалять дурака. К моему удивлению, оказалось, что сестрой Братишки была рыжая, а вовсе не ее подруга.

Налия (художница) пожала плечами:

− Что-то там неладно с нашими родителями. Мы спрашивали, они не признаются.

А потом мы просто пошли вперед, болтая. Не уточняя, куда и зачем мы собственно идем.

Кимми, уже полностью расслабившись, вовсю рассказывала об их городе, друзьях, любимых группах. Братишка прервал этот словесный поток, вдруг развернувшись, и встав у нас на пути.

− А ты, − он посмотрел на меня с надеждой, − ты будешь с нами дружить?

Какая прелесть. Последний раз такой вопрос я слышал лет в шесть. И то потом тот мальчик предпочел катать машинки с Ройаном Алланом и его шайкой.

Братишка смутился, но тут же исправился:

− Будешь с нами пить?

Налия и Кимми засмеялись, но тоже уставились на меня в ожидании. Тут трухлявый пень, и тот бы расчувствовался.

И мы шли дальше, судя по всему, к кому-то в гости. По пути то и дело ребята встречали знакомых, и каждому из них Кимми торжественно объявляла:

− Это Эсси. Он − из Вирров!

Будто я какой-нибудь премьер-министр, не меньше. И после того как их приятели, в свою очередь, представлялись, она делала чуть угрожающее лицо и сообщала, что мы вообще-то спешим. Налия внимательно наблюдала за всем этим, не скрывая веселья. Незаметно подмигнула мне.

И я поймал себя на мысли, что мне с ними невероятно легко и спокойно. Мне нравилось, как они общались, постоянно подтрунивая друг над другом, но без откровенных колкостей. Нравилось, как они рассказывали о своем городе, о своей тусовке − приправляя все байками и остротами.

И было нечто неуловимое, что объединяло этих троих. Что-то что отличало их от остальной симпатичной богемной молодежи. Я пока не мог понять, что именно.

У них явно было какая-то тайна. Которую, они вроде бы были готовы доверить мне, но пока не решались. То и дело я ловил на себе чей-то вопрошающий взгляд. Иногда кто-то пытался сформулировать некий вопрос, но слова не находились. А порой они быстро переглядывались, думая, что я не вижу.

В любой другой схожей ситуации я бы, наоборот, заподозрил что-то нехорошее. Я же тот еще параноик. Но только не с ними.

Мы вновь свернули к реке. Дома в этой части города были старые, но симпатичные, краска на фасадах подновлена. По стене одного из них ползли заросли огненного винограда.

− Мой дом, − объявила Налия. − Мы тут постоянно ошиваемся. Мать моя дома бывает редко, но не из-за нас, ты не подумай! Она любит молодежь, просто постоянно в разъездах. Так что считай, мы все тут живем. Да ты заходи, не стой на пороге!

И когда она чуть посторонилась в дверях, пропуская меня, мой взгляд привлек необычный кулон на ее шее. Медуза с очень длинными щупальцами. Тонкая работа из серебра. Она раскинула щупальца сетью, будто собираясь схватить кого-то. Это украшение явно не было штампованным, из тех, что можно найти в каждой лавке. Оно, скорее всего, было сделано на заказ.

Налия стояла на пороге и внимательно смотрела на меня, улыбаясь. В ее глазах не было ни капли узнавания. Только живой радостный интерес к новому знакомому. А у меня сердце забилось чуть быстрее. Потому что я уже видел эту медузу. Точно такая же была нарисована на туристическом проспекте Тьярегорда, что лежал в моем рюкзаке. Послание от невидимой незнакомки, которую я встретил в заброшенном городе «не здесь».

========== Часть 2, Глава 4 “Наставник” ==========

Войдя в квартиру, я обнаружил, что хозяйка ее вообще неравнодушна к медузам. Вдоль стен в кухне-гостиной было расставлено множество холстов. На каждом из них − улицы, причудливые здания и размытые силуэты прохожих. Встречались также леса и горы. Но одно было неизменно − в воздухе парили медузы. Большие и маленькие, полупрозрачные, порой едва различимые. И в каждом пейзаже они смотрелись очень органично. Будто там им самое и место, в городе или в лесу, а вовсе не в водах океана.

Часть медуз переместилась и на сами стены − они цепочкой плыли к потолку.

Налия краем глаза наблюдала за тем, как я разглядываю ее картины. Когда она отвернулась к холодильнику, где уже вовсю хозяйничала Кимми, вытаскивая и расставляя на столе бутылки с различным алкоголем, я не удержался и безотчетно провел рукой по одному из холстов. Не уверен, что картины можно трогать, но как-то само так получилось. Мне хотелось попасть в мир, нарисованный ее кистью.

Мы устроились на полу в гостиной, соорудили целое гнездовище из многочисленных подушек и пледов. Заказали пиццу, немного посоревновались в смешивании коктейлей.

Смотрели фильм ужасов, который назывался «Шлюха-вервольф придет за тобой». Кино было довольно старое, и, так скажем, его содержание полностью соответствовало названию. Но от него просто глаз было не оторвать, со всей его уродливой и нелепой бутафорией, маразматичными диалогами и сюжетом. Настолько плохо, что прекрасно. Где-то на середине фильма у меня вырвался смешок, который быстро перерос в истерику. Я не мог остановиться, сполз на пол, где и остался лежать, у меня заболели ребра, по щекам катились слезы, но остановиться я не мог, это было выше моих сил.

Налия, обрадованная моей реакцией, показала мне всю коллекцию видеокассет: «Папа в холодильнике», «Серо-мышиная резня», «Папа в холодильнике-2», «Трамвай-убийца» и «Восстание аллигаторов-зомби».

Когда закончился и фильм, и алкоголь в холодильнике, мы отправились за добавкой на правый берег реки. Мне казалось, что я уже много раз ходил этой дорогой, мне была знакома и аллея из каштанов, и набережная, выложенная большими бетонными плитами, чуть приподнявшимися от времени. И все разговоры, что мы вели, реплики, которыми обменивались мимоходом тоже были знакомы и привычны. Никогда еще не было настолько спокойно в чьей-либо компании. И как всегда, я опасался что-то учудить и этим все испортить. Поэтому старался контролировать каждый момент. Даже к коктейлям притрагивался с осторожностью. Чтобы не случилось никаких ненужных откровений. Или еще чего похуже.

Но, конечно, это случилось. И именно в тот момент, когда я почти полностью расслабился.

Мы уже вернулись из магазина, за окном стемнело, и мы валялись на полу, слушали концертный альбом одной группы. Нам всем нравилась песня номер шесть, без названия. Разговоры как-то стихли. Порой помолчать тоже бывает здорово. Можно продолжить знакомиться, даже не произнося ни слова. Достаточно понять, что человек тоже любит определенную песню.

Но это случилось снова.

Я начал проваливаться.

Реальность будто раздвоилась, поплыла. И нет, я не был пьян. Мне были знакомы эти ощущения − сначала покачнулись стены, закружилась комната, я почувствовал, будто меня тянет куда-то вниз, подступила паника. Я зажмурился, ухватился за пуф, стоящий рядом, избрав его якорем реальности. Нет, пожалуйста, только не снова…

− Эсси? В чем дело? – Налия осторожно дотронулась до моей руки, до той, которой я вцепился в несчастный пуф.

Мне хотелось вывернуться. И сбежать куда подальше, чтобы мои новые знакомые не стали свидетелем очередного припадка. Но все вдруг резко прекратилось.

Я медленно открыл глаза. Все вроде выглядело, как обычно. Хотя нет.

Холодильник у Налии находился в довольно необычном месте − почти посредине кухонной зоны, точно одиноко торчащая скала среди морской глади. Так вот, сейчас на этом холодильнике стоял какой-то незнакомый парень, или мужчина, которого здесь точно не было минуту назад. Он стоял и задумчиво взирал на нас, скрестив руки на груди.

− Эсси?

− Там… Нет, я честно, не нажрался, но я вижу…

Незнакомец тем временем спрыгнул с холодильника. Нет, «спрыгнул» – это не совсем верное слово. Скорее, плавно приземлился, будто за спиной у него имелись крылья. Черт, да они и правда были. Черные драконьи крылья! И я уже определенно видел его раньше.

Зеленоглазый! Тот, кого я столько раз встречал «не здесь!».

Я обернулся к Налии, которая сидела ближе всех. Силуэт незнакомца отражался в ее глазах. Значит ли это…

− Привет, Кэй, − спокойно произнесла она, не поворачивая головы. − Эй, что с тобой? – это уже было адресовано мне.

− Ты видишь его? − Кимми даже на ноги вскочила. − Или что, Кэй решил показаться?

Налия улыбнулась загадочно.

− Конечно же, он видит! Это же сразу было понятно, разве не так?

Братишка кивнул.

− Я тоже понял. Не сразу, но…

− А почему я не поняла? − возмутилась Кимми. − И почему вы двое ничего мне сказали?

Мне хотелось спросить, о чем это они, но отступивший было приступ вернулся. Накатила паника. Хотелось выскочить за дверь. Но я не мог встать. Кровь стучала в висках.

− Кэй, ему плохо! Что ты такое сделал?! – Кимми скрестила руки на груди, глаза ее метали молнии.

Зеленоглазый чуть наклонил голову, рассматривая меня.

− О, я ничего не сделал. Он и сам прекрасно управляется с самоистязанием. Так, Эстервия?

− Вы знакомы? − Сейчас даже Налия, с ее вечной невозмутимостью выглядела потрясенной.

А у меня, наконец, прорезался дар речи.

− Я… Я лучше пойду.

− Ага, конечно. – Зеленоглазый пожал плечами. – Пойду и свалюсь с лестницы. Ты не устал уже бегать, а, Эстервия?

Воцарилась пауза. Я попытался принять более устойчивое положение. Подтянул к себе пуф и облокотился об него. Налия помогла мне сесть, одними губами пробормотала «все нормально», а потом повернулась к крылатому явлению. Лицо ее не выражало ничего хорошего.

− Кэй, он что, ничего не знает? Как же так получилось? А хотя, зная тебя, вообще не удивлена…

− Ничего не знает, однако бегает по мирам регулярно. Работы мне подкидывает. И вечно, блин, как обезьяна с гранатой… − Зеленоглазый скрестил руки на груди. – Ладно, отскребите-ка это чудо с пола. Он не помирает, просто выглядит так.

−А тогда какого ему стало плохо, как только ты притащился? Нормально же сидели! – влезла Кимми.

По крайней мере, они втроем тоже видели этого парня. Как там говорится, коллективных галлюцинаций не бывает… И мало того, что видели, они ничуть не боялись его, кем или чем бы он там ни был. Но я уже давно не понимал, что происходит в этой комнате.

Зеленоглазый вскинул ладони, будто защищаясь.

− Браво, Эстервия! Всего несколько часов, а уже обрел преданных фанатов, которые за тебя порвут!

− Подожди… Ты сказал, что я хожу по мирам… − Я тщетно пытался выстроить услышанное в логическую цепочку.

− Ходишь. Бегаешь. Ползаешь. Якшаешься с давно умершими музыкантами. И одним лишь Жнецам известно, чем еще ты там занимаешься. Ох, опять это лицо. Как же так, боже мой, я схожу с ума, ах, мое фамильное безумие! – Зеленоглазый закатил глаза и приложил руку ко лбу. – Знал бы ты как я устал от твоих закидонов… Короче. Ты творишь всю эту дичь, потому что ты – странник. Родился вот таким. И вон те трое обалдуев тоже. Поэтому вы и спелись.

Опять повисла долгая пауза. Слова крылатого продолжали звучать у меня в ушах. Я понятия не имел, кто такие странники. Но важно было другое. Я не был безумен. Все что происходило со мной, было на самом деле. Я так боялся поверить в это, но сейчас, когда я получил ответ, мне стало чуть легче. Пусть я пока и не понимал, что означает этот ответ.

Зеленоглазый наблюдал за моей реакцией, чуть склонив голову.

− Запомните-ка дети, разницу между странником и человеком нормальным, − Он наставительно поднял палец вверх. – Когда происходит какая-то дичь, человек нормальный до последнего пытается цепляться за версию, которую можно объяснить логически. Даже если якобы несуществующее чудовище уже сжевало ему ногу до колена, он будет убеждать себя, что это чудовище не существует. Для него важнее всего уложить все происходящее в привычную картину мира. Ну что, объясним нашему новому приятелю, кто мы такие?

− Чего блин? – влезла Кимми. – Не на таких же примерах! И я тоже, между прочим, предпочитаю логику.

− А странник, − продолжил Кэй, не слушая ее, − легко принимает все сверхъестественное. Поэтому он будет сражаться с чудовищем или убегать от него. Словом, шанс сохранить ногу куда выше.

− Но человек нормальный, − робко подал голос Братишка, − не может быть съеден, так как физически не может попасть в пространства и подпространства населенные… чудовищами.

Кэй развел руками.

− Уел. Умный парень. Единственный среди присутствующих. Если что-то непонятно, лучше спроси его, слышишь, Эстервия? Возможно, утопит в занудстве, но все обрисует грамотно.

− Народ, − со вздохом вмешалась Налия. − А давайте не вываливать нашу, гм, незамутненность, настолько не дозировано?

− А кого ты тут бережешь, вот его, что ли? – Крылатый указал на меня. – Его, которого турнули из Нортона за подстрекание к восстанию, подрыв авторитета действующей власти, исполнение композиций, пропагандирующих суицид и содержащих призывы к насилию?

Проклятье. Он что, слышал речь той прокурорши? Но Налия, Кимми и Братишка не выказали ни малейшего опасения, узнав, насколько опасная личность в данный момент валяется у них в гостиной. Лишь восхищенное «вау» вырвалось у Братишки.

− Все было не так, − Я попытался влезть в диалог, но крылатый продолжал озвучивать мои последние достижения, немало не смущаясь:

− Проникся, понимаешь, лирикой опального мертвого поэта по кличке Ржавый, весь город на уши поставил, несколько раз чуть не откинулся…

− Хватит! – Я невольно сорвался на крик. Вдруг сейчас этот разговорчивый… все еще не знаю кто, пойдет болтать и дальше. Расскажет про ту аварию… Почему он вообще читает мне нотации? Кто он вообще такой?

Налия как будто прочла мои невысказанные мысли:

− Кэй, и правда, завязывай. Ты, кстати, забыл представиться. Ну так вот, я это сделаю за тебя. Познакомься, Эсси, это Кэйанг, наш проводник и наставник. Тот, кто будет учить и направлять нас, оберегать от опасностей… Правда, здорово у него это получается? – в ее голосе прорезались нотки сарказма. − Так, вот, дорогой наш наставник, не мог бы ты объяснить, какого… Если ты так хорошо знаешь, что делал Эсси все это время, то почему же ты не вмешался? Почему с ним все это случилось, а? Почему он бродил по мирам один?

Кэй широко раскинул руки в стороны, вслед за ними распахнулись и черные его крылья.

− Убит намертво верной поклонницей Эстервии из Вирров. Так вот, скажу я вам, я уже очень давно пытаюсь вмешаться. Без особого желания, конечно, но долг есть долг! Но что делал наш приятель, только завидев мое приятное дружелюбное лицо? Демонстрировал свои успехи в забеге на дальние дистанции! Что он делал, когда я пытался заговорить с ним? Притворялся ветошью! Что сделал, когда я прямым текстом велел ехать сюда, ну, вспоминай? А ведь это было еще в ноябре. Мог бы давно быть здесь. Но нет, надо было тащиться в клятый Нортон и устраивать революции! И лишь когда наша госпожа Медуза лично пригласила тебя… − Он выразительно посмотрел на Налию.

Та удивленно подняла брови.

− Что? Нет, мне, конечно, показалось, что мы где-то виделись, но…

Я дотянулся до своего рюкзака, достал проспект города с рисунком медузы и протянул ей. Она радостно ахнула.

− Так это был ты! Вот теперь все сходится!

Кимми и Братишка недоуменно переглянулись. «Наставник» же продолжил возмущаться:

– Значит, увидела она впервые другого странника, захотелось ей познакомиться, пополнить наш филиал дурдома! И, конечно же, от нее ты не сбежал. Ее-то ты захотел послушать.

− Так может быть, это потому, что Нали, в отличие от тебя не смахивает на маньяка? – предположила Кимми.

Все засмеялись.

− Эсси, напомни, я когда-нибудь расскажу тебе свою историю знакомства с “наставником”, – попросила Налия. – Вот честно, кто угодно на моем месте либо умер от разрыва сердца, либо забил бы этого новоявленного учителя насмерть всем, что попалось под руку… Но это потом… Боже, представляю какая каша у тебя в голове сейчас. А тут еще все галдят как бакланы! Давай я всех отсюда выгоню, хоть в себя придешь? Черт, ты что-то очень бледный…

Кэй помотал головой.

− Нет. Необходимо провести инициацию. Довести ее до конца, прямо сейчас. Нет времени ждать.

И он выразительно посмотрел на свое запястье.

− Там нет часов, − заметил наблюдательный Братишка.

− Какая инициация? Ты видишь же, человеку плохо! – возмутились Кимми.

А я лежал как дурак в полной прострации. Кэй отмахнулся от своих подопечных и опустился на корточки передом мной. Впервые в его взгляде не было ехидства.

– Вот что я тебе скажу Эстервия, − начал он. – Эти трое абсолютно правы. Я не веду себя так, как положено наставнику. И не буду. Потому что я не выбирал эту роль для себя. И поэтому даже не собираюсь притворяться добрым и хорошим. Буду просто делать, что должен, и говорить суровую правду. Я вижу, как ты вымотан, но ждать больше нельзя. К тому же твое состояние напрямую связано с тем, что ты до конца не прошел инициацию. Так что предлагаю как можно скорее с этим покончить. Ты согласен? Эй? Ты меня слышишь, Эстервия?

− Только не называй меня полным именем, хорошо? – попросил я.

Он кивнул.

− Ладно. Расскажи о своем первом переходе. Ты ведь понимаешь, о чем я, да?

Я понял. И подумал, что будет нелегко рассказать о том дне. Мне было двенадцать. День был на редкость паршивый. И провалился я тогда в абсолютно жуткое место. Темный лес-лабиринт, с уродливыми, искореженными растениями, сплошь покрытыми колючками. Мерзкие насекомые размером с крупную собаку, которые обгладывали труп какого-то зверя и заинтересовано завозились, увидев меня. Конечно, я был напуган, и предпочел забыть тот день как страшный сон…

Я даже не понял, как выложил все. Ничуть не смущаясь столь большого количества слушателей. Никто меня не перебивал, никто ни на что не отвлекался. Лица их были сочувственными, но при этом спокойными. Потому что то, о чем я говорил, было для них абсолютно естественным. Это как рассказать о ночном кошмаре. Со всеми случается. И становится куда легче, когда ты расскажешь.

− Тогда ты совершил переход случайно, будучи под влиянием своего настроения, − Кэй задумчиво дотронулся до подбородка. – К тому же это было слишком рано для тебя. И так получилось, что ты будто застрял между несколькими реальностями. Вот почему переходы у тебя происходят непроизвольно. И вот почему они так тяжело даются тебе. Два мира тянут тебя каждый в свою сторону. Сейчас, когда я вошел к вам, ты почувствовал открытую дверь, и тебя опять заштормило. И так будет всегда, пока ты войдешь в нее, как подобает. Пока не исправишь то, что натворил по незнанию. Ты готов это сделать прямо сейчас?

Я кивнул, ни на секунду не задумавшись. Хотя обычно мне несвойственна решительность. И смелость. А сейчас вот так вот, вперед и с песней. Пусть мне не все понятно, в объяснениях Кэя, пусть мне страшно, но я, правда, готов. Готов принять реальность, где существуют двери в другие миры. Которые можно закрывать и открывать. Что-то изменилось с того момента, как Кэй назвал меня странником. Будто передо мной наконец возник фундамент, на котором я могу теперь выстроить свою жизнь заново. Это только фундамент, так что впереди еще долгий путь. Но, с другой стороны, это уже целый фундамент. Он прочно стоит на земле.

Кэй казался довольным. Он протянул мне руку и помог подняться.

− Ты молодец. Решение – это первый важный шаг. А дальше, − он ободряюще приобнял меня за плечи, − дальше, хотел бы я сказать, что все будет легко и просто, но нет. Напротив, все будет и трудно и страшно!

И прежде чем я успел опомниться, он сделал быстрое движение рукой и пропало все: уютная комната, обеспокоенные лица моих новых приятелей, пол под ногами. Я падал с бешеной скоростью, летел со свистом ветра в ушах в абсолютную темноту.

========== Часть 2, глава 5 “Инициация” ==========

Все закончилось так же резко, как и началось. Только что я падал, и вокруг была непроходимая тьма, как вдруг раз и все, меня точно волной выбросило на берег. Вернее, в лес. Приземлился я неудачно, ударившись лбом о какой-то корень, торчащий из земли. Хорошо еще, что глаз им не выколол. А еще я коленом раздавил поганку, и она тут же превратилась в труху, обсыпавшую джинсы. Я брезгливо стряхнул маслянистую пыль и огляделся.

Ох, до чего же жутким был этот лес. Он казался больным – стволы деревьев изгибались под невероятными углами, точно мучимые судорогами. На ветках повсюду виднелась паутина, не ажурное кружево, а невнятные комки, похожие на слюну. В земле, сплошь покрытой опавшими листьями и иголками, сухими ветками и пружинящим под ногами мхом кто-то постоянно шевелился. Над лесом было абсолютно темное безлунное и беззвездное небо, однако смутный еле различимый рассеянный свет все же присутствовал. И он делал обстановку еще тревожнее. Я знал это место. Это было первое место «не здесь» куда я попал.